Because it's such a beautiful night.

В далеком 19-том веке в поместье имени Ицуки проходил бал, на который созывались все представители знатных родов. Громкая музыка уже давила на уши, а ноги уже болели от очередного франсеза* или же лансье*. Покидать зал было бы довольно эгоистично, поэтому Шу Ицуки терпеливо ждал, когда уже закончится вечер. Сейчас, сидя на роскошном диване перед столом, на котором раскиданы карты, он играет с гостями в «Мушку»* в которой он выигрывает который раз подряд, и этот раз не стал исключением. — Ваша светлость, это была большая честь сыграть с вами. В очередной раз одержали победу. — сказал аристократ сидевший напротив Ицуки. — О мой сударь, мне тоже было приятно сыграть с вами. Взгляните на время, уже час Котильона*! С вашего позволения, я вынужден покинуть вашу компанию. — Шу надел белоснежные перчатки и, встав из-за стола, поклонился. — Не смеем вас задерживать. Ступайте. — сказал аристократ и тоже начал собираться. Котильон – пожалуй, самая неприятная часть бала, ведь приходится Шу танцевать с его предполагаемой невестой, которую предложили его родители. Танцевать с ней было самой настоящей пыткой. Подойдя к даме, Ицуки, изящно поклонившись и протянув правую руку, произнёс. — Позвольте мне иметь удовольствие пригласить Вас на Котильон. — дама, кивнув и ответив: "с удовольствием",  протянула руку в ответ, и они вместе пошли в главный зал. Почему-то, Ицуки чувствовал на себе чужой взгляд, совсем иной, отличающихся от гостей взгляд. Впрочем, он быстро убрал эти мысли из головы и погрузился в танец. На протяжении всего танца, аристократ все больше чувствовал неприятное отвращение которое разливалось по всему телу. Как родители могли выбрать такую невесту? Выводя уже который поворот, Шу мысленно сиял от счастья, что это закончилось и, поклонившись даме, поспешно удалился вглубь зала. Время далеко уже за полночь и гости начали расходиться. Ицуки даже не мог представить, что он будет жениться на этой девушке. Одевалась она, мягко говоря, безвкусно, «Хухря!»* сказал бы Шу. Он, подбиравший наряды из самых дорогих и аккуратных тканей, был поражён, увидев ее стиль одежды, когда украшения не сочетаются, а ткань слишком навороченная и вся состоит из золота и прочих бриллиантов. Противно было даже думать о том, что буквально всю жизнь Ицуки прописали как по книжке. Противно думать, что выбора у него тоже нет. Наконец-то зайдя в свою комнату, Шу опустился на кровать. Вся она была окинута мраком, только лунный свет проникал на большую кровать с балдахином, упитанную разного рода украшениями. Сил не было совершено. Голова гудела, ноги уже не слушались. Он мог бы так и уснуть но, услышав два стука в дверь, послышался тихий голос. — Ваше высочество, позвольте войти к вам в покои... Мы не успели перестелить вашу постель.. Шу нахмурился, в очередной раз ему не дают спокойно расслабиться. Он хотел бы прогнать всех посторонних, запереться в комнате и сидеть в ней годами. Раздражённо фыркнув, он встал с кровати, сел в соседнее кресло, положил ногу на ногу и ответил. — Входите. — это звучало достаточно грубо, чем ему хотелось бы. В следующую минуту в покои Ицуки зашел слуга, чуть ниже владельца комнаты, с новым постельным бельем. Он поклонился и принялся менять постель. Он видел его не впервые, но они буквально переговаривались пару слов. — Мика Кагехира, верно? — спросил Шу, осматривая прислугу. Он не помнил точно его имени. — Верно, ваше Высочество. Вам что-то  принести? — спросил Мика, глядя на него своими разноцветными глазами. Удивительно, такие глаза действительно были редкостью в их время. — Вы были на бале? Что-то я вас не видел, даже в качестве слуги. Кагехира замялся, но через минуту ответил: — У меня были поручения от вашей матушки. — Умеете танцевать Полонез*? Или, хотя бы, Вальс? — Ох нет, ваше Высочество, меня не обучали этому.. — Мика сбил подушку и, наконец поменяв белье, направился в сторону двери.  — Разрешите оставить вас одного, ваше Высочество? Шу резко встал и, подойдя к Кагехире, изящно поклонился, протянул правую руку и сказал: — Соизволите ли вы станцевать со мной вальс, с целью обучить вас ему? Мика несколько минут в ступоре смотрел на протянутую руку, но, быстро пробормотав извинения, протянул свою руку в ответ. В эту же минуту Шу положил правую руку на талию Кагехиры, а второй взял слугу за запястье. — Положите свою левую руку мне на плечо, — строго отчеканил Шу. Когда дело касалось обучения кого-то, он всегда был максимально сосредоточен. Мика аккуратно уложил свою левую руку на плечо молодого аристократа. — Теперь, шагни назад. — послушав, Мика шагнул назад, когда Ицуки шагнул навстречу. — Теперь вправо. — именно это и сделал Мика. Его движения были несколько скованны, но уверенность Высочества давала ему больше уверенности в себе. Уже через 10 минут они кружились в танце, и вот уже пара совершала четвертной оборот без единой ошибки. Кто же знал, что Мика так хорошо поддаётся командам, словно кукла. — Вы превосходно двигаетесь. — выразил комплимент Ицуки, слега глуповато улыбнувшись. — Я благодарен вам, ваше Высочество, вы чудесный учитель. — сказал слуга и его закружили в обороте, в котором он ловко сохранил равновесие. Спустя бесчисленное количество времени, для которых оно вовсе остановилось, они резко остановились, смотря друг другу в глаза. Стоя так близко, Мика мог заметить высохшие и покусанные губы Шу, изящные длинные ресницы и шумное дыхание. Аристократ отстранился на шаг и, поклонившись, произнёс. — Я выражаю свою благодарность, что вы разделили со мной своё время. — прислуга же, очнувшись, будто от сна, тоже поклонился и также ответил. — Я тоже вам очень благодарен, что обучили меня вальсу! — Мика улыбнулся, оголяя маленькие клыки. — Что же, время далеко за полночь, думаю вам самому пора отдыхать. Не смею вас задерживать, — еще раз, будто машинально, поклонился Ицуки. Мика направился к входной двери, но тут его снова огласили и развернувшись, услышал фразу. — Если вас не затруднит.. Не против как-то опробовать Котильон? — Шу явно нервничал, хоть виду и не подавал, думая, что получит отказ. Но, снова улыбнувшись, Мика ответил. — Это будет для меня большой честью, ваше Высочество. Обязательно. Развернувшись, прислуга покинул покои довольно быстро, но несмотря на это, он отчётливо помнил чужой румянец.