признаться в мгновенной симпатии или упасть на колени перед ним прямо сейчас. и это по-вашему называется условностью тяжелого морального выбора? бред. о каком выборе может идти речь, когда он видит перед собой самого красивого человека, которого ему когда-либо доводилось видеть. и дело не только во внешней красоте, от этого парня исходит особенная аура, что заметно даже в том, как он держит в руках сигарету.
замерев на месте, ханбин смотрит в него и его примагничивает к чужим блестящим губам, обхватывающим фильтр.
боже милостливый.
— не пялься! — мэттью шипит ему под ухо и еле ощутимо пихает под ребра.
— вы на запись, мальчики? — незнакомец выдыхает дым и задерживает взгляд на ханбине.
— да! нам же сюда, верно? — мэттью улыбается и указывает на входную дверь рядом.
— ага, можете пока уточнить запись у стойки администратора. — он стряхивает пепел, поправляет пальцами свободной руки челку своих светло-русых волос, — я закончу и подойду.
сияющий мэттью крепко хватает застывшего ханбина за запястье и заводит внутрь салона. и как только он поворачивается лицом к своему другу, то его улыбка из дружелюбной превращается в хитрую. это явно не предвещает ничего хорошего.
— я, конечно, пришел бить с тобой парные тату, но клянусь богом, если ты упустишь свой шанс, то я насажу тебя на шампур и вручу юджину на день рождение.
— ему не понравится подарок. — ханбин морщится, отводит взгляд, рассматривая просторное помещение в светло-розовых тонах, — и я вообще не понимаю, о чём ты говоришь.
— не придуривайся. — закатывает глаза, — я же вижу, что он тебе сразу понравился.
— ничего не говори.
они подходят ближе к ресепшену. за столом сидит молодой парень с пепельным блондом, печатает что-то в телефоне одной рукой, а другой отправляет в рот плитку грушево-миндального шоколада, если верить обертке. мэттью неловко кашляет, и парень, с прицепленным на черную рубашку бейджиком "шэнь цюаньжуй" поднимает голову и двигается на крутящемся стуле ближе, легким движением вытирая кончики пальцев о скомканную бумажную салфетку, одиноко лежащую рядом с компьютерной мышкой.
— у нас запись на шестнадцать. к чжан хао.
парень кивает, щелкает по монитору. ханбин смотрит на его длинные пальцы, и перед глазами только пальцы, держащие сигарету. он моргает пару раз и не понимает откуда такое притяжение. почему в голове только образ незнакомца и ничего больше? конечно, это можно объяснить желанием иметь рядом близкого человека. или просто физиологическим желанием. так, а вот
это уже переходит все границы.
— о, рики, наконец-то работаешь, а не просиживаешь задницу, как обычно? — внезапно появившийся парень опирается ладонями в стол и наклоняется к компьютеру, у него на руках черные одноразовые перчатки, что выдает в нем тату-мастера, — они к хао? долго им ждать, пока он надымит у входа. и как он только умудряется после лютого курева так ювелирно работать машинкой, скажи? просто пизданутый.
— тэрэ, поторопи его, пожалуйста. он там явно на полчаса, а время уже поджимает. — цюаньжуй нервно щелкает мышкой пару раз и обращается уже к ожидающим, — подождите немного, мастер сейчас подойдет.
дверь за их спиной скрипит, и чувствуется запах табака с вишней. у ханбина тянет в животе.
ох, черт.
— ого, его даже звать не пришлось.
— давай шустрее, клиенты тебя ждут. — блондин цокает языком, — ребята, пожалуйста, проследуйте за ним. всего хорошего!
— нет, ну ты прикинь, — ханбин успевает услышать, как тэрэ восторженно шипит, — хао так быстро пришел! я думал, он будет минимум пятнадцать минут дудеть, как паровоз, а тут такое чудо! мне кажется, это всё из-за клиента… ну, сам знаешь какой хао бывает…
тату-мастер закрывает за ними дверь и вежливо улыбается. он достает из заднего кармана светлых джинсов телефон и возится с ним. в комнате пахнет клубничным молоком и свежей выпечкой. ханбин замечает на столе бумажный пакет из ближайшей пекарни.
— хотите печенье? — он улыбается, смотря в телефон, — можете взять из пакетика на столе.
мэттью с удовольствием пробует, роняя крошки себе на подставленную ладонь.
— я не особо люблю печенья с рассыпчатой текстурой, но это очень вкусное. с чем оно?
— с пшеницей. — парень подходит ближе и показывает им экран, — вы точно хотите тот эскиз, который скидывали?
ханбин и мэттью выбрали тату в виде годов рождения друг друга, обрамленные точками и линиями. выглядело бы симпатично, хоть и слишком просто. они давно планировали набить парные татуировки, но им никак не удавалось найти подходящего мастера. к счастью, кюбин недавно посоветовал именно чжан хао, потому что его близкий друг с ним работает. в детали он не вдавался, но уверил, что лучше они не найдут. и это действительно оказалось так, стоило увидеть несколько его работ. аккуратные, ровные, уверенные линии и многолетний опыт — чжан хао мастер своего дела.
— просто… — тату-мастер поджимает губы и листает следующую картинку, — я недавно нарисовал эскизы, которые могли бы послужить хорошими парными тату, но я не настаиваю. решение за вами.
они синхронно заглядывают в телефон и видят два цветка, нарисованные одной неотрывной линией, и цифры под ними.
— цветок нарцисса с надписью двадцать ноль один внизу для вас, — он обращается к мэттью, — мне кажется, хорошо подойдет к вам. а вашему другу, — его взгляд из под ресниц направлен на ханбина, легкая улыбка трогает пухлые губы, — подойдет роза с двадцать ноль два. эти цветы отлично сочетаются между собой. я же не перепутал год рождения?
— нет, вы не перепутали. мы планировали, чтобы у меня был год рождения ханбина, а у него — мой. мне очень нравятся, как выглядят цветы. — мэттью улыбается шире, — ханбин, как тебе?
— очень красиво. — он удерживает зрительный контакт с хао, чувствует, как стремительно нагреваются уши, — а вы что, разбираетесь во флористике?
желание заполнить молчание любыми вопросами и предложениями, особенно бессмысленными, возникает у ханбина чаще, чем это бывает у других, пытающихся лишь убрать неловкую паузу, и не имеющих жгучую склонность к тому, чтобы сказать хоть что-то, лишь бы было, пусть это и не то, что хочется говорить в принципе.
— нет, но мой друг разбирается. и можно на ты. — чжан хао подмигивает, невзначай облизывает нижнюю губу, и это безумство не ускользает от внимания, — тогда, будем бить эти эскизы на запястье, верно?
они соглашаются. хао готовит трафарет, натягивает черные нитриловые перчатки, достает стерильные иглы. начинает работу. это займет много времени.
/
кожа на запястье слегка зудит. ханбин проводит пальцами по пленке на татуировке. он думал, что к этой боли можно привыкнуть, но это его третья тату — и всё ещё чертовски болезненно. хотя мэттью, кажется, перенес сеанс проще. вероятно, после того, как он недавно набил себе узор на ребрах, то запястье стало простейшей задачей на выдержку.
вообще, мэттью заранее бронировал две записи подряд, чтобы смотреть, как страдает его лучший друг. но после первых пятнадцати минут ему наскучило, и он листал ленту в соцсетях всё оставшееся время, пока ханбину приходилось бороться с самим собой и открытыми ключицами своего тату-мастера.
чжан хао задавал ему банальные вопросы об учебе или работе, даже спросил про любимый цветок. одуванчик, кстати. а ещё, ханбин узнал, что он работает тату-мастером почти восемь лет, часто забывает завтракать, обворожительно хихикает, что это он приносит цюаньжую шоколад, и у него самого нет ни одной татуировки.
всё в порядке. стоит его либо забыть, как мимолетную влюбленность, либо записываться к нему из раза в раз, вгоняя иглы в кожу, лишь бы увидеть снова и вгрызаться ногтями в свои ладони, потому что зря надеяться можно долго, а получить ответное желаемое — редкий шанс. и ханбин боится, что он опять сделает или скажет что-то не то, им воспользуются, от него отвернуться, и он снова обожжется о свои же чувства.
— а можно у вас взять номер? — мэттью наклоняет голову вбок в ожидании, обращаяясь к чжан хао.
ханбин резко поднимает голову, удивленно смотря на него. какого черта он творит?
— простите? — непонимающе хлопает глазами, — вы можете повторно записаться у меня в личных сообщениях в социальных сетях, или у ресепшена.
— мне нужен ваш личный номер. — он терпеливо улыбается, словно причина его вопроса по-детски очевидна.
— о, в таком случае я вынужден отказать. — хао натянуто улыбается в ответ, — извините, вы не в моем вкусе.
ханбин фыркает от смешка.
— боже, да я не для себя!
— в каком смысле?
— мой друг стесняется спросить у вас номер, но очень хочет. — мэттью оборачивается к нему, — да, ханбини-хён?
— если так хочется, то почему бы ему не попросить самому, м? — хао щурится, смотря прямо на ханбина.
у ханбина горят уши, стучит сердце, и в мозгу трещит попеременное желание задушить мэттью и выпрыгнуть из окна. к сожалению, они на первом этаже.
— то есть, ты бы не отказал мне?
— ты можешь попробовать.
— дашь мне свой номер?
хао протягивает ладонь.
— дам.
ханбин отдает ему свой телефон, ощущает электрическое покалывание от мимолетного касания к чужим пальцам.
у него жжется запястье, покалывает в районе груди, и волнение бурлит в животе от одного взгляда на новый контакт, который подписали как хао. и сердечко. розовое.
но он ставит себе пометку в голове потом защипать щеки мэттью за такую удачную, но всё-таки подставу. лишь в качестве профилактических мер.
чжан хао машет им напоследок. ханбин закрывает за ними дверь и снова оказывается в холле. у стойки стоит какой-то неизвестный парень, который мило беседует с блондином и пьет стаканчик с водой из кулера. и — о, удивительно — кюбин, стоящий рядом с рики и играющийся с его волосами.
— хао почти закончил, да? тогда ждем его с тэрэ и можем идти.
— джиун-хён, ты точно подготовил всё? я не хочу потом выслушивать истеричные вопли тэрэ о том, что мы забыли купить ему брусничный сок. — цюаньжуй хмурится, и хватает кюбина за руки, притягивая их к своему лицу, — у тебя руки пахнут жидким кошачьим кормом. ты почему их не помыл? ещё и волосы мои трогаешь.
— я только недавно котят на улице покормил. и у тебя очень мягкие волосы.
— что поразительно, учитывая сколько раз в месяц мне приходится обесцвечивать ему волосы. — джиун хмыкает, отпивая от своего стаканчика.
— и сколько? — кюбин прижимается щекой к волосам рики, пока тот пытается его отпихнуть.
— бывает три-четыре раза.
— и он всё ещё не лысый? верно говорят — китайский череп не проломишь.
ханбин краем глаза видит, как мэттью медленно прикладывает ладонь ко рту, а другой рукой судорожно хватается за своего друга. и они как два придурка стоят на одном месте.
— мэттью, что случилось? — ханбин пытается заглянуть в его большие глаза.
— давай уйдем. пожалуйста.
— о, ханбин-хён, мэттью-хён! — кюбин замечает их и активно машет, — как всё прошло?
все оборачиваются к ним. джиун смотрит на них ровно три секунды, и у него комично вытягивается лицо.
— привет, кюбини. всё хорошо, спасибо. нам уже пора. — он неловко улыбается, берет мэттью под руку и направляется к выходу.
— ухён? — джиун сжимает в руках пластиковый стаканчик, медленно двигаясь в их сторону.
ханбин тормозит, открывая рот в удивлении. у него много вопросов. откуда этот парень знает корейское имя мэттью? они знакомы? почему он ничего не знает? всё это выглядит, как дешевая мелодрама, где герои жутко влюблены друг в друга, но недопонимания случаются ради сюжетных повторов.
рики и кюбин на фоне непонимающе переглядываются, пока джиун останавливается ровно напротив мэттью.
— давай отойдем поговорить? — его брови умоляюще изламываются.
подрагивающий мэттью кивает, и они скрываются за одной из комнат. когда ощущение пустоты заполняет пространство, ханбину становится неуютно.
— они зашли в кабинет, где работает джиун. — информирует его рики.
— понятно. он тоже тату-мастер?
— да, только работает в вечерние часы.
— хорошо.
— хао-хён скоро должен выйти, да? — кюбин обращается к блондину.
— угу, — рики кивает, трогая пальцы кюбина, — после сеанса он обычно проветривает комнату и двадцать минут тупо лежит на диване.
что-то не совсем манит прерогатива снова увидеть чжан хао сегодня, когда они только попрощались. ханбин вообще не понимает, что он тут делает: среди рики с кюбином, которые прикасаются к друг другу украдкой, думая что никто этого не замечает, и мэттью с джиуном, выясняющие сейчас отношения. он просто хочет пойти домой, выложить фотографию своей новой татуировки и лечь спать с мыслями о хао.
кажется безумным, что голова может заполниться мыслями о человеке, которого встретил пару часов назад, и знаешь о нем буквально ничего. ханбин не влюбчивый, он наоборот избегающий. но есть что-то такое в хао, мгновенно притягивающее к себе внимание.
бывают люди, гениальные по своей натуре. одни — демонстрируют свою гениальность в научных или творческих сферах. другие — познаниями в жизни. а чжан хао — притягивающее ядро из железа, никеля и льда. чжан хао — центр сатурна.
внутри всё трепещет. ханбин хочет уйти. прикрывает глаза. ему давит молчание. телефон в кармане вибрирует сообщением от мэттью, в котором он просит его не ждать. ханбин облегченно вздыхает, прощается с кюбином и рики. и стремительно уходит.
/
голова с утра гудит, отдавая в виски. хочется разодрать пленку на запястье. ханбин жмётся лицом к подушке. ему нужно узнать, как там мэттью и позже написать чжан хао. спросить как он, узнать его получше. может, пригласить на свидание.
он нажимает кнопку вызова и ждет гудки. простым этот диалог точно не будет.
— ало, кто это? — ханбин слышит голос не-мэттью, и это бодрит так сильно, что он буквально подскакивает на кровати.
— где мэттью?
— а… — пауза, — ухён-а, просыпайся, это тебя.
внутри всё леденеет, а потом приходит осознание, вместе с легким раздражением. он делает вдох-выдох, успокаивая накатившую агрессию.
— ханбин? — сонный голос мэттью.
— скажи мне, пожалуйста, какого хуя ты сейчас делаешь? — слова вырываются через стиснутые зубы, — почему ты проснулся вместе с джиуном? и что вас вообще связывает?
— не злись. — он ноет, растягивая гласные, — дай мне переварить твой поток вопросов.
— мэттью!
— что! — через динамик слышно шуршание одеяла и топот босых ног, — всё, я в другой комнате и готов тебе рассказывать весь лор этого пиздеца.
— я слушаю.
— в общем, мы познакомились почти месяц назад при… — мэттью приглушенно выдыхает, — скажем так, при обычных обстоятельствах. проговорили весь вечер в клубе и поехали к нему. знаешь, он очень интересный, правда. он мне очень нравится.
— и для кого тогда была вчерашняя драматичная сценка? — ханбин трет пальцами глаза.
— вспомни мое правило.
— какое? лучше досрать и опоздать, чем прийти со своим говном? — ханбин коротко улыбается, когда слышит чужой смех через трубку.
— не это, господи! я про то, что я не завожу отношения с людьми, с которыми у меня при первой же встрече был одноразовый секс.
— и джиун исключение? или с ним только многоразовая услуга?
— дослушай! — хнычет, — не то чтобы мне не льстили его ухаживания, но я действительно чувствовал себя рядом с ним так, будто я любим и значим. джиун добивался меня, но я попросту боялся его увидеть. потому что заранее знал, что если мы встретимся, то я сразу же дам слабину.
— о какой слабости идет речи, скажи пожалуйста? — ханбин опускает ноги на холодный пол, поднимается с постели, — зачем ты ставишь себе какие-то ограничения, если тебе хочется быть с ним?
— я… — мэттью слышно сглатывает, — не знаю.
— вот и я не знаю. не усложняй себе жизнь и будь с тем, кто тебе нравится. и познакомь меня потом с ним, хорошо?
— и это будет нормально?
— ненормально то, что ты не можешь позволить себе влюбиться в того, кто уже захватил твое сердце. мэттью, честное слово, нахуй твои правила.
— некоторые из них полезные!
— прислушайся к моим словам. джиун производит впечатление хорошего парня, так что не делай ему и себе больно.
— хорошо. — в голосе слышится улыбка, — ханбин-а?
— м?
— спасибо.
— хоть кто-то должен вправлять тебе мозги время от времени. — ханбин направляется в ванную, смотрит в зеркале на свое уставшее лицо и отросшую щетину.
— так, а когда у тебя свидание с чжан хао?
иногда ханбин искренне благодарен судьбе за то, что та свела его с таким человеком, как мэттью, но порой… это тяжело объяснить. мэттью его самый лучший друг во все времена и до конца жизни, по крайней мере, с кем попало он парную татуировку бить бы не стал. но и при этом всем, он по сути своей очень сложный, сочетающий в себе характеристику самого очаровательного человека, перманентно пахнущего синнабонами из ближайшей пекарни и жженой карамелью, и черты хитровыебистой патрикеевны, чью жопу стоит обмазать медом и спустить в пчелиный улей.
— я ему ещё не писал. — ханбин включает громкий вызов, кладет телефон на плоский отступ раковины и открывает напор воды, чтобы умыть лицо.
— и чего ты ждешь?
— ещё слишком рано. буквально девять утра. — прополаскивает рот, — но я напишу сегодня. доволен?
— определенно. — он хмыкает, — не упусти его, слышишь? а я пошел досыпать. звони, если что.
— обязательно.
звонок завершается, вода выплескивается за края раковины, ханбин выдыхает. кажется, нужно держаться за этот шанс, даже если всё пройдет как всегда безуспешно.
но ханбин знает лишь одно: если не попробует, то будет долго жалеть. ещё дольше, чем переживать возможную невзаимность.
/
за задернутой занавеской луна и единичные фонари — весь свет. вечер давно истек свои часы, и теперь есть только ночное беззвездное небо и чашка растворимого кофе в руках. ханбин пьет с одной ложкой сахара, потому что горечь дает ему взбодриться. надо доделать перевод текста и сдать до завтрашнего утра. а сделано у него чуть больше половины, потому что ему присуще откладывать все на потом, чтобы бессонными ночами заканчивать всё до дедлайна.
за весь день ханбин успел только посмотреть серию тайского лакорна, прогуляться по парку и вздремнуть на пару часов. а ещё, он написал чжан хао. ещё утром, после завтрака. спросил, как у него дела и не хочет ли он встретиться. и как бы сильно ханбин не старался себя отвлечь, ему постоянно думалось, что он сделал какую-то глупость. казаться глупым — стыдно?
и зачем он только написал, если ответа все равно нет уже больше двенадцати часов? как будто галочка непрочитанного сообщения насмехается над ним и его чувствами. сразу вспоминаются родители, которые игнорировали сына и доводил до тихих истерик своим молчанием на любую детскую глупость и шалость. иногда ханбин думает, что лучше бы они били и наказывали, так его хотя бы
замечали.
ему хочется удалить сообщение, но он успокаивает мысли, дышит ровнее, вспоминает, что люди бывают занятыми. и ханбину тоже стоит. так и одиночество будет ощущаться не так явно.
телефон оповещает о новом сообщении, ханбин обжигает губу горячим кофе.
потому что у него в целом отключены все уведомления, кроме мэттью и новых контактов.
так что это либо действительно мэттью со своей очередной историей, в которую он успел вляпаться несколькими минутами ранее.
либо чжан хао со своим ответом.
хао🩷 (00:13)
привет!! прости, что так долго не отвечал
(｡•́︿•̀｡) у тебя всё хорошо? я надеюсь ты ещё хочешь со мной увидеться, потому что я очень
легкая улыбка трогает губы. облегчение накатывает плавным и приятным осознанием. может, он слишком наивен, доверчив, но всё это работает только в сторону хао.
с одной стороны у нас: ханбин, всегда готовый помогать своим близким, ведь он не хочет оставаться один; ханбин, для которого улыбка — защита от других людей, только чтобы они не хотели заглядывать внутрь его души и продолжали воспринимать его как добродушного и спокойного мальчика; ханбин, что терпелив и вежлив, потому что так его воспитали.
с другой стороны: ханбин принципиально упрямый во всем; ханбин, в котором так много любви и так мало возможностей это показать; ханбин, внутри которого океаны тревоги, неуверенности и страха, что он пытается преодолевать всю жизнь; ханбин, чей темперамент настолько неустойчив и активен, что ему самому приходится тушить себя, чтобы другие просто воспринимали его.
напротив: чжан хао — изумительно прекрасный, нежный, но таинственный, потому что ханбин попросту его не знает. но он хочет его знать, и чтобы его узнали тоже. он хочет доверять. и чувствует, что с хао это будет возможным.
сон ханбин (00:15)
у меня всё хорошо. ты сам как?
сон ханбин (00:17)
конечно я хочу с тобой увидеться. я весь день ждал твоего ответа и рад, что ты не кинул меня в игнор
хао🩷 (00:18)
я в порядке, хотя и устал от работы, весь день был забитым ｡･ﾟ(ﾟ><ﾟ)ﾟ･｡
хао🩷 (00:18)
и ты слишком мне нравишься, чтобы я кидал тебя в игнор
ханбин прикладывает руку к своей щеке и ощущает, как холодная ладонь контрастирует на пылающей коже.
хао🩷 (00:19)
и где встретимся? („• ᴗ •„) я свободен в любое время завтра
сон ханбин (00:20)
так не терпится меня увидеть?)
сон ханбин (00:20)
я тоже свободен завтра. как насчет встречи завтра в три часа? можем встретиться у твоего салона и пойти куда ты захочешь
хао🩷 (00:21)
хорошо! так и сделаем
хао🩷 (00:21)
и мне действительно не терпится увидеть тебя снова
сон ханбин (00:21)
я учту)
хао🩷 (00:21)
(´｡• ᵕ •｡`) ♡
он само очарование.
ханбин этому очарованию поддается.
/
сразу вспоминается их первая встреча. ханбин видит его у дверей, как и тогда, хао курит вишневые тонкие сигареты. только в этот раз, он уже докуривает, тушит сигарету об асфальт и выбрасывает в ближайшую урну.
он быстро замечает ханбина и улыбается, идя навстречу. у ханбина нежность заполняет все подкожное пространство, а сердце быстрее разгоняет кровь по телу.
хао поправляет ворот вязанного молочного свитера и раскрывает руки. ханбин не сразу понимает, но сгребает в объятия — тепло, словно с ним никогда не может быть по-другому. чжан хао вдыхает воздух, касаясь носом его шеи. и мурашки проходят по всей спине ханбина.
отстранившись, оба понимают, что нравятся друг другу. не столько из-за флитра в личном чате и буквального признания хао в симпатии, сколько из-за взаимного ощущения трепета, комфорта и желания быть вместе. и для последнего им нужно время.
— куда пойдем?
— честно говоря, не знаю. — хао хихикает, — можно сходить в ближайший продуктовый, накупить всяких сэндвичей и колы, потом сесть на рандомный автобус, доехать до конечной остановки и гулять до заката.
— ты предлагаешь это для первого свидания? — он широко улыбается, чувствует, как сердце пропускает удары, — мне кажется, я влюблюсь ещё больше.
— я этого и добиваюсь. — кокетливо подмигивает, — ну, так что? ты за или против?
— определенно за.
— вот и отлично! — хао радостно подпрыгивает, — а я могу взять тебя за руку? чтобы это всё ещё напоминало свидание.
— тебе не нужно оправдываться статусом свидания, если ты хочешь поддержать мою руку. — ханбин аккуратно берет его ладонь в свою, переплетая пальцы, — это и так будет напоминать свидание, причем самое лучшее.
смех хао — самый лучший звук, который ханбину доводилось слышать. и он всё ещё не может поверить в то, что сейчас с ним происходит. всё
уже развивается слишком быстро, но ханбин до сих пор не ощутил и грамма тревоги из-за этого. происходящее кажется естественным и приятным.
с хао хочется чувствовать, к нему хочется привязать душу.
и это должно пугать, потому что они практически ничего друг о друге не знают: они видятся только во второй раз.
но оно не.
чувство, что это его человек, не покидает ханбина. и он просто знает, что хао испытывает тоже самое.
у хао теплая рука, контрастирующая с холодной ханбина. пока они идут в магазин, хао рассказывает о себе. он получил музыкальное образование, но не может пересилить себя и снова взяться за музыку, поэтому его скрипка собирает пыль в углу комнаты, постоянно напоминая о затупившейся боли. он говорит о своем нелюбимом цвете — зеленый, и любимых напитках — зеленый китайский чай и кола без сахара. он рассказывает, как в подростковом возрасте сбегал из дома по ночам, и как однажды на рассвете он со своими друзьями бежал по цветочному полю от полиции. он обожает острую лапшу, сладкое и своих друзей. не терпит грубость и невежество. и ханбин слушает, запоминает.
ханбин тоже рассказывает о себе. о том, что из-за родителей пошел получать высшее юридическое образование, потом он устал, оборвал связи с родными и поступил, как и хотел, на лингвистику. о том, что он всегда был послушными ребенком, и никогда не вытворял чего-то дикого. ханбин говорит, что ему нравятся любые холодные напитки, что он не привередлив в еде, что любит красный цвет и утро. предпочитает кислое и горькое сладкому. не выносит шум и назойливость. хао слушает и запоминает.
они сидят на пустой остановке, пакет с едой уместился рядом. ханбин держит руку хао в своей. а хао кладет голову на его плечо, прикрывая глаза.
— уже устал?
— только час прошел. — хмыкает, — не переживай, меня надолго хватит.
первый попавшийся автобус подъезжает. они заходят в него, усаживаясь в самый конец. хао садится у окна, смотря, как городской пейзаж меняется.
середина мая выдается прохладной. солнце изредка мельтешит, прикрываясь густыми облаками. с каждой остановкой, в транспорте становится всё меньше людей. ханбин натягивает рукава своей черной кофты на пальцы, потому что его слегка морозит.
последняя остановка — малолюдное место у подножья горы, обрамленное ступеньками. они единственные выходят последними и обреченно смотрят на длинную лестницу, ведущую вверх. хайкинг — не то, чем хотелось бы заниматься сейчас. слишком энергозатратно.
обоюдно отказавшись от взбирания по горе, они входят в небольшую чащу рядом. пройдя чуть дальше, они останавливаются у большого дерева и усаживаются под ним, чтобы перекусить сэндвичами и выпить колы.
— как тебе тут? — хао пережевывает последний кусок своего сэндвича с курицей.
— нравится.
— правда?
— да, тут спокойно, — ханбин мягко улыбается, — и тут есть ты.
хао застенчиво улыбается. они убирают за собой остатки и продолжают свою небольшую прогулку.
наткнувшись на дерево побольше, ханбин прислоняется к нему спиной и скрещивает руки.
— устал столько ходить?
— немного.
солнце немного выглядывает из облаков и листьев деревьев, мельком освещая его лицо. ханбин облизывает губы. хао слишком пристально на него смотрит.
— будет странно, если я захочу тебя поцеловать? — он стоит буквально на расстоянии вытянутой руки.
ханбину в моменте перестает хватать кислорода.
— а почему это будет странным?
— мы знаем друг друга от силы два дня, ханбин.
— и что?
— и то?
— так ты будешь меня целовать или я сам? — ханбин щурится и шагает ближе.
хао за секунду сокращает дистанцию, прижимаясь к чужим губам, как будто это всё что ему нужно. у него влажный рот, и ханбин мычит, потому что хао сжимает его волосы на затылке.
одна рука ханбина обвивает его талию, другая ложится за шею. хао больно кусается, когда ханбин переворачивает их местами, вжимая его в дерево.
оба судорожно дышат носом, и оба не хотят отрываться. хао жмется ближе, желая касаться больше. голова кругом. ханбин сильнее сминает чужие губы, ему в груди отдает электрическими импульсами.
хао в его руках ощущается, как драгоценный хрусталь, который хочется с чувством разбить и собрать дрожащими пальцами, склеивая стеклянную пыль в новый хрусталь. сейчас ему необходимо физически быть ближе, чем это вообще возможно. но ещё больше ему хочется, чтобы их души нашли общую нить связи.
они отстраняются, тяжело дыша. у чжан хао опухшие губы и влажные глаза. этот вид побуждает только желание сильнее зацеловать.
— ханбин-а, — он улыбается, кладет ладони на его лицо, — у тебя щеки сильно покраснели.
— это всё ты. — смущенно бубнит, накрывая его руки своими.
хао легко чмокает его в губы, затем в нос и смотрит с нежностью.
— поехали обратно? — он наклоняет голову вбок.
— хорошо. — ханбин опускает взгляд на его губы, — а можно поцеловать тебя снова?
— только один раз. — хао хихикает, первым притягивая его ближе.
/
ханбин провожает его до дома и хао целует его в щечку напоследок. если говорить о том, что творится у ханбина внутри — то ни с какими лавинами и пожарами это не сравнить. эти чувства окрыляют и дают возможность зарождающейся любви.
дорога до собственного дома проходит в каком-то одновременно опустошенном и наполненном состоянии. он быстро ополаскивается в душе и засыпает, как только его голова касается подушки.
а когда просыпается — совершенно не чувствует себя выспавшимся. в телефоне только уведомления о сообщениях мэттью и хао. первый спрашивал, как прошло свидание, а второй интересовался, как он добрался до дома.
ханбин решает ответить чуть позже. он вспоминает вчерашний день, зарывается лицом в подушку и не может перестать улыбаться.
как же он влюблен.
