Дух Рождества

       — Отец мой ихор, наконец-то! Наконец-то мы отпразднуем Рождество не в унылом, намозолившем глаза доме на Портленд Роу, будто кто привязал нас всех к нему, как к Источнику! Столько лет лицезреть одну и ту же гостиную… Ну тошно же, ей-богу! А тут — только глянь, какая красота: снег, простор, горы, уединение и она, родимая! Неограниченная свобода… — расплывшись в мечтательной улыбке, сообщил мне Череп. Секунду назад он материализовался возле холодного пока ещё камина, где я наспех пристроила кофр для мотошлема, в котором обычно перевозила его хрупкую черепушку. Я же со своей стороны эту воодушевлённую тираду полностью проигнорировала. Хотя кое в чём он был совершенно прав: в нынешний сочельник мы были очень далеко от дома. Но, поверьте, если бы «Локвуд и Компания» всем составом сами не стремились максимально сменить обстановку, то беса лысого мы бы её сменили, праздновали бы как обычно, в гостиной, предварительно надёжно разобравшись с недовольными. Однако оставаться в Лондоне в канун Рождества с некоторых пор было для нас чревато. Теперь, когда услуги нашего агентства были настолько востребованы, мы вообще не могли рассчитывать на спокойный праздник, ведь сочельник у привидений, так уж издавна повелось, — самый излюбленный и боевой вечер, несмотря на все усилия ДЕПИК по ликвидации последствий деятельности Мариссы. Похоже, сами духи просто свято чтут традицию появляться в мире живых именно в этот предпраздничный день. Даже во времена до Проблемы, как известно, полно было таких историй! И никому из нас не хотелось встретить Рождество, с отмороженным задом отлавливая очередного агрессивного Спектра, который явился на праздничный ужин к своей безмятежной семье и выкинул какую-нибудь чертовщину на лужайке перед домом. Да ещё и не отвертишься, поскольку вызов нам оформит инспектор Барнс лично, у него в это время каждый агент, включая не очень трезвых, на счету. — Так, какая у нас культурная программа? — в нетерпении потирая свои призрачные ладони, осведомился Череп, с успехом наплевав на мой игнор. — Никакой, — отрезала я, не оборачиваясь. — Господи, и кто из нас мёртвый?! — от чистого сердца ужаснулся Череп. — В мои времена люди хоть умели хорошенько повеселиться! Как сейчас помню, в канун Рождества у Бикерстафа собиралось самое изысканное общество… На стол подавали кабанью голову, жаркое из барашка, утиный паштет, омара с гренками и рождественский пудинг с коньячным маслом. Эль тёк рекой! Потом его запивали свежесваренным пуншем с добавлением лучшего шотландского виски, следом шёл пунш с лондонским сухим джином, м-м-м! Особо лихим гостям на спор предлагалось попробовать открыть все необходимые для пунша бутылки с алкоголем хозяйской саблей! Одним взмахом сорвать лезвием пробку, р-р-раз! Представляешь? Эффектно… Он издал полный нежности ностальгический вздох по «прекрасному прошлому», театрально вытер воображаемую слезу и продолжил: — А вот уже после пунша следовало состязание по разрезанию фруктов, апельсинов там или яблок, в полёте. В вооружённого всё той же саблей или рапирой мужчину по одному кидали фрукты, а он должен был разрубить их пополам в воздухе и не получить при этом яблоком в лоб! Ну или куда ещё, ха-ха! Как правило, пьяные гости не отличаются особой точностью, зато куража и азарта им не занимать! А я, хоть и был всего лишь слугой, фору бы дал любому из тех знатных господ, уж поверь мне, ведь Бикерстафу нужно было с кем-то заранее тренироваться, чтобы не ударить перед своими гостями в грязь лицом! — Слушай, я понимаю, что ты надеялся сегодня хорошенько оттянуться, — нехотя заговорила я, отчасти впечатлённая тем, как живо и ярко он отыграл свой рассказ жестами, кромсая воображаемой саблей воображаемые яблоки в полёте, — но разуй глаза и протри уши! Я многозначительно распластала руки над огромным рюкзаком, в котором всё это время лихорадочно копошилась, выуживая всевозможные вещи, а вокруг туда-сюда раздражённо сновали все остальные, громко и непрерывно что-то спрашивая, что-то комментируя, что-то решая и при этом от души ругаясь. Если по-простому, тут царил хаос. — До Рождества осталось меньше двух часов, — с трудом перекрикивая шум и не отвлекаясь от распаковки, стала объяснять я, — а мы зашли в эту хижину всего десять минут назад, потратив на дорогу примерно на шесть часов больше, чем собирались! Мы ехали сюда сначала поездом, дико отстававшим от расписания из-за снегопада, а это около десяти часов, на минуточку! Потом двумя автобусами, которых дожидались целую вечность и которые пришлось раз пять выталкивать из снежной каши. А два автобуса понадобилось потому, что первый, обещавший без особых проблем доставить нас из Питлохри до Гленши, всё-таки намертво застрял на полпути! Пришлось вызывать второй и молиться, чтобы он вообще приехал за нами и чтобы его не постигла та же участь… Потом мы бог знает сколько пёрлись навьюченные тяжеленными рюкзаками на эту чёртову гору пешком на снегоступах и я чуть не потеряла кофр с твоим черепом в глубоком снегу, а потом мы заблудились! Обошли, кажется, все имеющиеся домики в радиусе трёх километров и уже приготовились встретить Рождество в сугробе, пока наконец не развиднелось и мы методом исключения не определили верное направление. И наша хижина, конечно же, оказалась на самом верху, на самом отшибе, уединённее всех и раздолбаннее всех, потому что бронировали мы её в последний момент и более-менее приличное жильё здесь давно расхватали, всё-таки Гленши — крупнейший горнолыжный курорт Британии… — Крупнейший курорт! — громко вскипел Киппс за моей спиной, выражая своё полнейшее неудовольствие этим словосочетанием. — Лучшие и самые комфортабельные домики и шале, ага, как же! Холодрынь жуткая, а дров нет! — В информации для арендаторов было указано, что чаще всего дрова есть, — ровным тоном проговорила Холли, хотя, подозреваю, она точно так же была расстроена. — Видимо, это завуалированный способ сказать «И не надейтесь!», учтём на будущее, — проворчал Локвуд, бесцеремонно всучив Киппсу топор, который только что добыл в кладовке. — У кого-нибудь есть запасные носки? Я снега в сапоги нагрёб по дороге… — Твою мать, тарталетки помялись! — раздался полный боли голос Джорджа с кухни. — Какой снежный человек облокачивался на мой рюкзак?! Вы хоть представляете, сколько сил и нервов я угробил на то, чтобы по максимуму приготовить и упаковать праздничные блюда, которые готовить в хижине в горах взялся бы только безумный? А ну быстро принесли мне сюда всё, что я доверил вам нести, и показали мне состояние этих свёртков! — Стоп, я что, не упаковала набор пластиковых бокалов для шампанского? Не может быть! Я не могла… — Холли принялась суетливо заглядывать в каждый пакет и перепроверять каждый рюкзак. — У себя их никто не нашёл, случайно? — Зачем тебе бокалы, Манро, когда есть вот это! — Фло сунула ей под нос крепкую и массивную глиняную посудину, которая, судя по виду и размеру, отняла бы пальму первенства даже у пивной кружки. — Там таких целый шкаф, на всех хватит. Холли схватилась за сердце, Фло радостно заржала, но глухой рёв Джорджа вновь подстегнул всех не медлить с распаковкой еды. Я в своём рюкзаке, спасибо всевышнему, еду не везла, так что, наконец выгрузив оттуда полотенца и постельные принадлежности (а их требовалось переть из самого Лондона, потому что прокат на такие вещи не распространялся), я добыла со дна пару запасных шерстяных носков и сунула их в руки пробегавшему мимо Локвуду, получив за это преисполненный благодарности быстрый поцелуй. И по его холодным губам стало более чем понятно, что одних носков для отогрева ему будет маловато. К счастью, каждое наше действие уже сопровождалось остервенелыми ударами топора по дереву: Киппс приступил к рубке дров и, очевидно, пытался согреться и выместить на них злость одновременно. Мне же в ближайшее время надо было развесить на просушку наши шапки, шарфы и куртки, предварительно уговорив их владельцев всё-таки снять это с себя, поскольку никто пока не горел желанием расставаться с верхней одеждой, пусть даже мокрой. Затем требовалось застелить постели и помочь Холли накрывать на стол, пока Фло чистит картошку, Джордж разогревает то, что подаётся на стол горячим, а Локвуд занимается растопкой камина, поэтому я развернулась к Черепу и сказала: — Как видишь, дел невпроворот, и, если ты не против, мы бы не отказались от какой-нибудь посильной помощи. Череп продемонстрировал мне свою лучшую гримасу оскорблённого достоинства, красноречиво свидетельствовавшую о его презрении к таким глупостям, как помощь ближним, а также одарил взглядом, в котором я должна была в очередной раз прочитать, какими, мягко говоря, бестолковыми он всех нас считает. Бонусом же последовало более доходчивое: — Фигушки. — Тогда придётся тебе какое-то время развлекать себя самому, — пожала я плечами, на что он демонстративно засунул руки глубоко в карманы, развернулся и павой выплыл из комнаты. Надо думать, отправился на второй этаж развлекать себя разглядыванием горных вершин из окон, оставив нас самостоятельно решать свои насущные проблемы. И мы их решали. Не очень быстро, но решали. Кто бы знал, что при этом труднее всего (разумеется, не считая пути сюда) в итоге нам дадутся те пострадавшие в дороге тарталетки Джорджа! Казалось, они не кончатся никогда. — Я уже спрашивал, когда мы распределяли свою поклажу по рюкзакам, но ответа, к сожалению, не дождался, поэтому спрошу снова: зачем нам так много еды? — ворчливо осведомился Киппс. Он как раз справился с порученными ему задачами и пришёл помочь Холли, а ещё украдкой обнять её и на несколько секунд уткнуться носом ей в шею, избавляясь от усталости и нервного напряжения. Я завистливо вздохнула. Локвуд до сих пор занимался вопросами отопления, и мне радость объятий пока не светила, поэтому я вернулась к наполнению тарталеток. Сейчас я работала с фруктовым джемом, а несладкие начинки мне, увы, только предстояли. — Много? Да ты издеваешься! — искренне возмутился Джордж. — Вы же, троглодиты, обычно съедаете всё, что можно разжевать! И завтра, будь уверен, ты мне ещё «спасибо» скажешь. — Может быть. Я в будущее не подглядываю, — легко согласился Киппс, на которого Холли всегда воздействовала умиротворяюще. — Каббинс прав, — поддержала Джорджа Фло, ласково погладив его по плечу, и добавила, обращаясь к Киппсу: — Неужели ты ещё не чувствуешь в себе рождественскую силу съесть всё что видишь? А я чувствую… Она махнула рукой в сторону почти полностью накрытого праздничного стола, обращая наше внимание на аппетитные и всеми любимые блюда, которые с нетерпением нас там ждали, а сама тем временем сунула ложку прямиком в джем… — А ну убрала черпак из моей банки! — грозно прикрикнула я на неё, порывисто схватив и прижав джем к груди, отчего все весело рассмеялись, включая довольную собой Фло, которая затем с наслаждением облизала ложку. — Иди салат свой стругай, у нас чуть больше получаса до полуночи осталось! Фло последовала моему совету, и надо заметить, что, несмотря на цейтнот, настроение наше с каждой минутой улучшалось всё стремительнее. Мы явно вышли на финишную прямую и восторженно предвкушали как долгожданный праздник, так заслуженный отдых, когда одно из кухонных окон вдруг почти полностью залепил большой шмат снега… Мы подпрыгнули от неожиданности и настороженно замерли, провожая глазами бесформенный снежный ком, который медленно сползал по стеклу всё ниже и ниже. — Локвуд, Череп! У нас проблема! — не стесняясь звучать слишком несдержанно, сообщила я на весь дом, в то время как упомянутая проблема снова дала о себе знать ударом снега в соседнее окно. — Какая проблема? О чём ты говоришь, Люс? — с едва заметной усталостью в голосе спросил появившийся из гостиной Локвуд, на вид и запах слегка подкопчённый и с кочергой в руках. Но он тут же понял всё сам, когда я указала ему на окно, в которое как по заказу влетела ещё одна порция снега. Мы не сговариваясь, максимально осторожно и тихо всей гурьбой подошли и выглянули в ближайшее окошко. — Какой, мать его, дух Рождества пришёл на эту вершину мира по наши души? — приглушённо и мрачно спросил Киппс, выразив вслух мысль, сейчас терзавшую каждого. А тем временем в свете, падавшем из окна, хорошо было видно, как сам собой безмятежно скатывается очередной неаккуратный, рыхлый снежок, и секундой позже до нас дошло… — Полтергейст! — выпалил Локвуд тоном, повелевавшим всей команде по возможности мгновенно прийти в боевую готовность, и полетел в сторону выхода из хижины с такой скоростью, словно у него случился пожар в хвостовой части истребителя. После его выкрика снег гораздо энергичнее забарабанил в стены и окна, и стало казаться, будто в дом швыряли гравий. — Карамба! — торопливо спохватилась Фло, и только тогда, стряхнув с себя тупое оцепенение, все бросились врассыпную хватать свои куртки, шапки и прочие предметы первой необходимости. Беготня и суматоха привели к тому, что мы неосторожно сталкивались в дверях, толкались, не очень любезно оттаптывали друг другу ноги и крыли всё подряд неразборчивыми проклятиями. Но когда наконец полным составом оказались снаружи, на небольшой заснеженной площадке, которую ещё можно было назвать площадкой, а не опасным горным склоном, морозный воздух быстро привёл нас в чувство и прекрасно дисциплинировал. Не дожидаясь ничьих указаний, я на максимально возможной скорости направилась по снегу к Локвуду, который стоял примерно в центре площадки и лихо размахивал кочергой в попытках отразить комья снега, прицельно летевшие в него. Получалось не ахти: даже успешно разбивая снежки, он всё равно получал в лицо снежную крошку. Доковыляв до него и перекрикивая ветер, который, как неумиротворённый призрак, с громкими стенаниями носился вокруг, крутил и гнал позёмку, я громко спросила: — Помощь нужна? — Я продемонстрировала сковородку, которую по такому случаю с собой захватила, и добавила: — От моего Слуха пока никакого толку. — Не помешает! — сказал Локвуд, и мы встали спина к спине, чтобы эффективнее отражать атаки, после чего он крикнул в пространство: — Народ, кто-нибудь что-нибудь видит? — Ага, щас! — настолько зло и психованно отозвался Киппс, что мы даже рискнули повернуть в его сторону головы. Перед нами предстала картина, над которой в обычных обстоятельствах мы бы уже хохотали до колик: очки-консервы Киппса для обнаружения призраков были плотно залеплены липкими, крупными и довольно аккуратными снежками, отчего казалось, будто у него глаза увеличились до размера кулаков и вылезли из орбит, бесследно поглотив зрачки в процессе... Что ж, сразу стало понятно, почему он во всех смыслах не мог ничего увидеть. Хорошо, что Холли временно взяла летевшие в них снежки на себя. — Джордж! — с явной надеждой в голосе тогда позвал Локвуд. — Давай вспоминай, что тебе известно про это место! — Как будто я мог забыть! — сварливо проорал в ответ Джордж в пылу собственной борьбы со стихией, после чего начал чеканить слова, точно опасался, что без этого до нас не дойдёт смысл: — Гленши — единственный горнолыжный курорт в Британии, который считается полностью очищенным от призраков, о чём ты прекрасно знаешь! Со времён Серого человека с горы Бен-Макдуй, которую сейчас нет времени разглядывать, сюда каждый год выписывали ораву агентов «Фиттис» и перепроверяли всё сверху донизу, чтобы гарантировать спокойствие посетителям и толкать им билеты вдесятеро дороже! Здесь даже горных призраков не бывает, а это всего лишь оптические иллюзии! Джордж сделал небольшую паузу в своей речи, так как внезапно получил шмат снега за шиворот и ему временно понадобился весь воздух в лёгких, чтобы было чем ругаться. Однако Фло вовремя пришла на помощь, и Джордж, подытоживая ранее сказанное, с чувством доорал: — И вот поэтому мы, безоружные, как ты хорошо помнишь, и поехали в это чудесное место отдыхать! Здесь не должно было быть Гостей! Насчёт оружия он был совершенно прав. Мы все дали слово, что не провезём в своих рюкзаках ни единой солевой бомбочки, потому что нам отчаянно хотелось встретить хоть одно Рождество, не вспоминая о работе. И чтобы работа не вспоминала о нас. Мы приехали сюда отдохнуть и покататься на лыжах. Без рапир. Без цепей. Хотя, строго говоря, если бы нам надо было тащить в горы ещё и цепи, то лично я отказалась бы от этой затеи ещё на старте. Я, знаете ли, не ломовая лошадь для перевозки тяжестей. — Безоружные? — вдруг вклинился в разговор прочистивший свои окуляры Киппс, и по голосу было слышно, что он по какой-то причине испытывает некоторый шок. — Мы-то безоружные, а какого лешего ты машешь нунчаками, Каббинс?! При слове «нунчаки» я и Локвуд дружно наплевали с высокой горы на летящие в морду снежки, позволив тем беспрепятственно попадать в цель, мочить и замораживать самые уязвимые места, чтобы повернуться и заценить новый образ Джорджа. — Это не оружие! — покраснев то ли от усердия, то ли от наших пристальных взглядов, выкрикнул Джордж, старательно выписывая нунчаками «восьмёрки» и отбивая летящие в него комья снега. — Это мой спортивный снаряд! — Ну конечно! А почему тогда нунчаки железные?! — Отстань, пиявка рыжая! И я смотрю, ты свои очки тоже не дома оставил! — А мои очки — часть моего тела! — тут же нашёлся Киппс. — Я с ними сросся! — Могу помочь их от тебя эффективно отделить! — услужливо предложил Джордж, который, очевидно, не первый день занимался своим спортом и вполне себе устрашающе жонглировал нунчаками. На самом деле, как вы, вероятно, уже поняли, каждый из нас был вооружён чем-нибудь железным… Это рефлекс, мы не виноваты! Уж такова агентская природа: несмотря на то, что против Полтергейста железо совершенно бесполезно, ведь он попросту не образует видение, а значит, не может никого убить призрачным касанием, его нельзя увидеть и следует вообще забыть про эктоплазму и любые взаимодействия с ней, всё-таки проще и привычнее выходить на бой, сжимая в руках что-то такое, что придаст тебе максимум уверенности. А ещё поможет отбивать летящие в тебя предметы, да. Это, пожалуй, наиважнейший довод в пользу данного подхода. Но бесконечно наша снежная битва продолжаться, увы, не могла. Мы начали уставать и замерзать. Снег летел со всех сторон, тут было ни вздохнуть, ни ойкнуть. И даже Локвуд, совершив не меньше семидесяти пяти относительно успешных взмахов кочергой, понимал, что нужно что-то срочно решать. Остальные просто защищались как могли, сгрудившись для более качественной обороны в кучу и время от времени желая постоять в неудобной позе друг у друга на ботинках. Нам с Локвудом в той куче тоже были б рады, и я ненавязчиво его туда подпихивала, хотя он постоянно норовил совершить какой-нибудь эффектный прыжок в сторону горного склона... Однако в один прекрасный миг я сама получила от него слишком резкое приглашение на вальс, то есть Локвуд героически защитил меня от особо крупного снаряда, оттолкнув с траектории, и, не устояв на ногах, мы вдвоём нырнули с ним в довольно глубокий и рыхлый сугроб. Слово «холодно» заиграло новыми красками, и из моего рта тогда вырвалась и вознеслась ввысь отнюдь не вечерняя молитва… Весь мой мир сузился до одной чёрной точки на куртке Локвуда, поскольку он плашмя свалился на меня и дала о себе знать разница в росте: моё лицо находилось где-то на уровне его груди, а с его лица только что получился снежный слепок. Но был и позитивный момент: Полтергейст как будто потерял нас двоих из виду и перестал атаковать. — Локвуд, он не обращает на нас внимания! — взволнованно зашептала я, когда мы немного пришли в себя и сменили позы на более комфортные, не высовываясь при этом из сугроба. — Я могла бы доползти до дома и попробовать пустить в ход Осязание, вдруг смогу понять, откуда он тут взялся… — Дохлое дело, Люс! — неожиданно не согласился со мной Локвуд и взял мою руку в свою, то ли чтобы поддержать, то ли чтобы удержать, кто разберёт. — Нам надо добраться до снегоступов и быстро убираться отсюда, пока он не вошёл в полную силу и не посбрасывал нас с горы. Вряд ли ты сможешь что-то почувствовать от дома, ты же помнишь, что Гленши обследуют каждый год и тут никогда не было ни одного призрака! — Никогда не было ни одного призрака… — эхом повторила я, и в моей голове бешено закрутились шестерёнки. Не было ни одного призрака… Ни одного… Не было! Пока мы не привезли с собой… — ЧЕРЕП! — завыла я, как кладбищенская гиена, на всю округу, и на этом, естественно, бой с невидимым противником мгновенно закончился. А этот бедуин, образина зелёная, язва без банки стоял себе у камина и невинно улыбался, глядя на припудренных белым шестерых человек, которые с явно недобрыми намерениями обступили его полукольцом несколько минут спустя. Я со сковородкой, Локвуд с кочергой, Киппс с железным ведром, Холли с крышкой от кастрюли, Фло с любимым болотным ножом и на десерт Джордж, вооружённый нунчаками… В глазах каждого плескалась тихая, мёрзлая ярость. Мы стояли, побитые до синяков, намокшие, измотанные, в распахнутых куртках и шапках набекрень, гневно сжимая своё импровизированное оружие, готовые растоптать в коврик редкого призрака Третьего типа, которого до этого считали другом. — Ваши лица сейчас — точь-в-точь те мятые тарталетки! — наконец не выдержал Череп и громко прыснул со смеху, практически сложившись пополам и совершенно не стесняясь нашего присутствия. — Готовься, через минуту твой череп тоже станет мятым, — с каменным лицом сообщила я, поудобнее перехватывая сковородку. — О боже, люди! Да где ж в вас дух Рождества? Вы были такие злые и уставшие, когда приехали сюда! Я вас взбодрил. И теперь вы до того живые, аж завитки берут, — нахально заявил он, прекратив уж слишком откровенно веселиться. Я передала эту речь остальным. В ответ послышался громкий скрип зубов и опасно звякнули нунчаки. — Ладно! Ладно! — Череп поднял обе руки вверх в знак капитуляции, очевидно, окончательно убедившись в том, что дух Рождества в нас сдох с первым ударом снежка в затылок. — Согласен, что проявил излишнее усердие! Давайте быстренько рассмотрим варианты урегулирования этого недоразумения, а то до полуночи осталось всего ничего! К сожалению, насчёт полуночи он был прав, и только это спасло его от неминуемой расправы. Переглянувшись, как палачи, чья работа временно откладывается, все начали торопливо расходиться, чтобы успеть переодеться и привести себя в порядок. Однако я задержалась на лишние пару секунд, чтобы сделать страшные глаза и грозно предупредить: — Заседание по твоему делу состоится чуть позже, но если ты не хочешь, чтобы тебя казнили каким-нибудь необычным способом, то сейчас же пойдёшь и в темпе доделаешь те клятые тарталетки!