Пусанский персик (часть 1)

Тэхён как раз собирался открыть морозильник, чтобы достать оттуда проигнорированные им же во время диеты блинчики Сокджина (он бы выкинул даже сам холодильник, но выбрасывать то, что приготовил Джин- это уже преступление), когда в дверь позвонили. Шаркая тапками по кафелю, Тэхён дошёл до входной двери, открывая её. Открыв дверь, он уже никого не увидел, и собирался развернуться и закрыть её, когда ему позвонил Чонгук: -Чонгук? -Тэ, получил посылку? -Какую? -Курьер должен был оставить. -Подожди, видимо, он не дождался, ага, вижу,– Тэхён опустил взгляд на скамейку перед домом, и увидел упакованную и перевязанную бантиком корзину. Неужели курьеру так сложно было подождать две минуты? Тэхён поднял увесистую корзину, занося её домой. – Не надо было, Куки. -Надо. И чтобы ты всё съел, завтра вечером я пришлю ещё, и буду делать так каждый вечер. Тэхён развернул упаковку, осторожно снимая бантик, когда Чонгук попросил перейти с аудио на видеозвонок. Установив камеру так, чтобы было видно и его, и огромную корзину, Тэ принялся доставать из неё продукты. -Я не знаю, что именно ты любишь больше всего, но положил ещё пару упаковок бананового мармелада… - Чонгук улыбается с той стороны экрана, теребя пальцами свой пирсинг, лёжа на кровати. -Тут столько всего, Чонгук, я не справлюсь с этим до завтра! – Тэхён достал из корзины ананас, крутя его в руках: он никогда его раньше не ел, так как с детства не любил его запах. Что ж, видимо, полюбит? -Ты не любишь ананасы? -Оу. Нет… я просто… сегодня попробую. – Тэхён застенчиво улыбнулся: он ничего не может дать альфе кроме телефонных звонков, а тот и рад, ещё и подарки ему шлёт. – Что тут у нас… Чонгукки, а это что? – доставая маракуйю, Тэхён покрутил ей по столу, не понимая, как вообще можно положить на такое глаз, и кто первым придумал, что это съедобно. -Это маракуйя, Тэтэ. Тебе понравится. Фрукт любви. Э-э… не знаю, какой ты любишь рамен, поэтому положил несколько упаковок разных вкусов… - Чонгук действительно не знает, однако сам жить не может без рамена, и сейчас притаив дыхание ждёт, какой же вкус окажется любимым у его малыша Тэтэ. -Куки, тут сырный!! Обожаю его! – Тэхён обрадовался, как ребёнок новой игрушке: ещё бы, столько дней в его доме не появлялось приличной еды. -Я рад, Тэтэ. Малыш. Ким замер, однако, не его сердце. Его сердце пустилось в пляс внутри его тела, и он стоял посреди кухни в своих пушистых тапках и спортивках, то и дело сползающих с бёдер, в растянутом домашнем свитере, стесняясь поднять свой взгляд на камеру, зная, что Чонгук пристально смотрит на него. -Ты посмотришь на меня? – Чонгук закусил губу, задорно улыбаясь: а ему нравится реакция Тэхёна. Ему нравится эффект этого слова. И ему нравится, что Тэтэ теперь – его малыш. Тэхён медленно поднимает хлопающие реснички вместе с пушистой головой, сглатывая: -Чонгук… -Что, нравится, когда я тебя так называю, малыш? Тэхён коротко кивнул, совсем теряясь и жмурясь, будто может от этого исчезнуть. Он вдруг вспомнил, что вытворял в свою течку, и ему стало стыдно за самого себя до ужаса: как он мог подумать, что ему хватит раскрепощённости на всякие интимные фото, если он тут от одного слова глазки в пол вперил, словно выпускник института благородных омег? -Малыш, не бойся меня, ладно? Я знаю, что на несколько лет тебя старше, но меня не надо стесняться, хорошо? – Чонгук смотрит заискивающе, широко раскрыв свои оленьи глаза, в которых Тэхён, готов поклясться, может увидеть целый космос. Ему нельзя не доверять. Ну почему он такой притягательный и запретный? Не зря говорят, запретный плод сладок. Вот и Чонгук, думает Тэхён, как эта, как её, маракукся? Маракиша? Маркинуйя? Да как же он там сказал? -Мне неловко, Чонгукки… Ты- мой первый альфа… -И последний, Тэхён. Посмотри мне в глаза,- Чонгук выжидает, пока пунцовые щёчки Кима поднимутся, и его глаза встретятся с Чонгуковыми. Тэхён поднимает голову на такое заявление моментально. – cпасибо, малыш. Послушай меня внимательно, Ким Тэхён. Я с первого взгляда понял, что ты нравишься мне. И я лучше умру, чем позволю какому-то ещё второму или десятому альфе ошиваться около тебя. Я- твой первый альфа. И последний. И я тебя не подведу. Понимаешь? Чонгук и сам боится таких заявлений. Ему страшно так, что ладонь, которая ранее свободно лежала на согнутом колене, сейчас вцепилась в него мёртвой хваткой. Но он понимает, что, если не скажет этого сейчас, набравшись смелости, потом может стать поздно. Тэхён дал ему шанс, но дал шанс на отношения на расстоянии, и он хочет сделать всё, чтобы доказать ему, что настроен серьёзно. Он хочет, чтобы Тэхён его наконец подпустил, не шарахаясь от него, не пытаясь избегать. Чон Чонгук впервые обещает омеге быть с ним. Быть с ним до самого конца. Что и пугает Тэхёна. А где этот конец? Близко? Осознание того, что Чонгук никогда его не отпустит, безусловно, радует Тэхёна в глубине души, однако, и звучит как угроза жизни. Чонгук, действительно, во всех смыслах этого слова, может оказаться его последним альфой в жизни, и Тэхён боится до дрожи в коленках. Плюхнувшись на стул, он стал подёргивать нижней губой, совсем как малыш, собираясь заплакать от накативших мыслей, когда Чонгук обеспокоенно спросил: -Малыш, ты чего? У тебя что-то болит? Тэтэ? Что с тобой? Тэхён соврёт. И скажет правду. Одновременно. Потому что это всё, что он может сделать. -Я счастлив. И я буду рад, если ты окажешься моим первым и последним альфой. Каждый вкладывает в сказанные слова свой смысл. И каждый счастлив по своему. По сути, Тэхён и не соврал по большей части. Просто умолчал о главном. О том, что он- омега, например. Или о том, что Чонгук- ходячий яд. О том, что они- несовместимы. Или о том, что он может оказаться последним альфой в жизни Тэхёна гораздо раньше, чем предполагает. Однако, Ким Тэхён сдаваться не намерен. Поныть – обязательно! Но не сдаваться. Именно поэтому, он утирает слёзы, катящиеся по худым скулам, и улыбается своей фирменной квадратной улыбкой: живи этим моментом, Тэхёни, и тогда, может, жизнь полюбит и тебя в ответ. Быстро приведя себя в стабильное состояние, под разговоры с Чонгуком ни о чём и обо всём одновременно, Тэхён приготовил рамен, уплетая его за обе щеки: если Чонгук хочет следить за его питанием, он не против, ведь в комплекте с этим идёт его притягательный голос и заливистый смех, от которого Тэхён тает, как снежинка на солнышке. Тэхён пробует ананас, прищурив один глаз в недоверии, касаясь сочной жёлтой мякоти лишь кончиком языка: оказывается, не так уж и плохо. Видимо, в детстве ему казалось, что ананасы слишком кислые, зато сейчас- в самый раз. -Чонгукки, это правда вкусно! – У Тэ загорелись глаза: кажется, теперь он готов слопать весь этот ананас в один присест. Чонгук весело усмехается: его малыш- действительно малыш. Заслуженное прозвище. -Я пришлю тебе завтра ещё, солнышко. Ты только улыбайся так всегда, я всё для тебя сделаю. Тэхён улыбается, смело кусая ананас: возможно, и с Чонгуком у них могло бы в параллельной вселенной быть так: один укус- и всё становится на свои места. Но только не в этой жизни. Зато у него есть его Куки, который смотрит на него во все свои огромные глаза, боясь упустить хоть одну секунду, похоже, отказываясь моргать. Тэхён заливисто смеётся, смотря на сосредоточенное лицо, и Чонгук тоже не выдерживает. Впереди целая ночь, и они будут говорить обо всём, что их обоих интересует до самого рассвета, пока оба не уснут, забыв отключить звонок, наслаждаясь сквозь сон ровным сопением друг друга. Возможно, это не та жизнь, о которой мечтал Тэхён. Но с другой стороны- она идеальна. Его любит лучший альфа, он в этом уверен. И всё будет хорошо. Всё обязательно должно быть хорошо. В этом он не совсем уверен, но он уже над этим работает. *** Чимин тянет Юнги в свою комнату, пока тот пытается рассмотреть территорию, на которой находится (вовсе не тянет время, нет!). Комната омеги оказывается уютной: большая кровать с кучей подушек и тёплыми одеялами, над которой висят всякие плакаты и награды за участие в спортивных соревнованиях. Юнги широко улыбается, целуя Чимина в висок: -Я горжусь тобой, цыплёнок. Чимин улыбается в ответ: окей, возможно, не так уж и зря он занимался спортом половину жизни. Ради такого стоило и тренироваться до седьмого пота. Кстати, о нём: ладошки омеги от волнения совсем вспотели, и он не знает, куда их деть, а потому, нервно поглаживает себя по бокам спортивных штанов. -Ты, наверно, оглядывайся, а я пока душ приму? -Хорошо, солнышко. – Юнги действительно оглядывается: ему интересно всё, что касается его истинного: каждая деталь, которая может помочь узнать характер, предпочтения, да что угодно. Улыбаясь, он подходит к тумбочке, и берёт какой- то белый маленький флакончик, скромно стоящий в её углу: странно, Чимин никогда не использует никаких запахов, кроме обычных кремов. Интересуясь, чем же пахнет флакон, Юнги открыл крышку, склоняясь к ней головой, случайно ткнув кончиком носа в диффузор: морозная мята. Чимин держит флакон с одеколоном, идентичным его запаху, у изголовья своей кровати. Юнги улыбается своей широкой дёсенной улыбкой, поднимая флакон ближе на свет: меньше половины. Значит, Чимин пользуется им довольно долго. Интересно, о чём он думает, пользуясь им? Что представляет себе? Юнги продолжил изучение комнаты, в которой всё пропахло его любимым персиком. Вещи- все безразмерные, похоже, Чимин не нарочно перед ним так одевался, это его стиль по жизни. Ещё бы, походи вечно в обтягивающем зад трико для танцевальных тренировок, вмиг разлюбишь всякие приталенные вещи. Юнги закусил губу, бросив взгляд на маленький стык между кроватью и тумбочкой. Там, на незаметном выступе кровати, лежала упаковка смазки. Новая. Запечатанная. Чимин явно ждал этого дня. Обведя взглядом комнату, чтобы не краснеть от смущения и неловкости, Юнги взял в руки длинный шифоновый платок, напоминающий шарфик: пахнет омегой. Юнги сел на кровать, зарывшись в него носом, понимая, что всё в этом парне идеально. Пока он не увидел вошедшего в комнату Чимина из ванной: С влажными волосами, которые тот привычно откинул назад движением головы. Без свитера. С голым торсом. В спортивных штанах. Сердце Юнги остановилось от восхищения на долю секунды: эти кубики пресса, татуировка на боку, прямо на рёбрах, гласящая “nevermind” резким, дерзким почерком. Эти капли воды, стекающие с его волос на лицо, шею, плавно перетекающие на грудь и наперегонки ищущие свою дорожку вниз, к кромке спортивных штанов. Абсолютно всё в этом омеге идеально. Юнги вдруг впервые в жизни застеснялся своего тела на его фоне, радуясь, что он всё ещё сидит в своей дохера-XL толстовке. Однако, природу не проведёшь, как и встающий потихоньку член Юнги от вида перед альфой. Чимин подошёл плавно, грациозно, скрывая свой собственный дикий страх, притупляемый желанием обладать этим альфой перед ним, влезть ему под кожу, а желательно- чтобы альфа сам влез под кожу Чимина. По хозяйски положив свои идеальные ручки ему на шею, он сел на колени к Юнги, раздвинув ноги пошире для удобства. Юнги замер: пусть омега поиграется, пока не зайдёт далеко. Не лишать же его удовольствия. Притянув его за затылок впритык к своей шее, так, чтобы влажный носик омеги щекотал его, Юнги тихо, вкрадчиво спросил, расслабляюще гладя Чимина одной рукой по безупречной спине: -И давно ты пользуешься тем флаконом? Чимин улыбнулся, он чувствовал это через дыхание омеги, который довольно заурчал в его белоснежных руках: -С первого дня течки. Я раньше ненавидел мяту, знаешь? – Юнги молчит. Он наслаждается моментом. Чимин играется одной рукой с его мягкими, длинными волосами за затылке, мурлыча, - А теперь, это мой любимый запах… -Чимини… - Юнги выдыхает, но ненадолго. Шаловливые пальчики свободной руки его истинного плавно переползли с шеи за спину, ища себе путь под толстовкой, очерчивая круги вокруг каждого позвонка. -Я всегда хотел узнать, твоя кожа на всём теле, как снег? – Чимин прикусил его за ухо, рвано выдыхая в него. Этот парень прикончит его своей сексуальностью, Юнги уверен. -Сними её. Помоги мне. – Юнги позволит себе эту слабость. Он просит Чимина помочь ему снять толстовку, и тот делает это, вопреки своему желанию, чересчур медленно, прикусив пухлую, сочную губу, нарочно пальцами проскальзывая по рёбрам Юнги, стягивая с него толстовку. Юнги рад, что догадался сегодня по счастливой случайности нацепить свободные штаны, словно чувствовал, к чему приведёт вечер. Чимин застыл на минуту, разглядывая его, облизываясь голодно: он хочет этого альфу, хочет его всего. Он идеален. Широкие плечи, перетекающие в широкую, но не подкачанную грудь, мягкий живот, ни единого волоска. Похоже, у идеального Юнги они даже и не…не росли никогда? Юнги улыбнулся, поняв недоумение младшего: -Лазер, цыплёнок. Чимин улыбнулся в ответ, позволяя себе притронуться к совершенству руками: склонившись немного, он переместил губы с шеи на ключицы, вылизывая их, мокрой дорожкой спускаясь ниже, к соскам. Мягко прикусив его левый сосок, Чимин выбил из альфы приглушённый стон: похоже, видео, которые он смотрел, пошли ему на пользу, и он всё делает правильно. -Нравится? – Чимин целует нежно сосок, зализывая укус, влажным поцелуем вторгаясь в рот Юнги на добрую минуту, после чего отстраняется в ожидании ответа. -Продолжай, солнце. Ты просто идеален для меня, - Юнги целует в ответ, придерживая того за спину, чтобы он не откинулся случайно и не повредил себе ничего. Чимин обводит языком второй сосок, неожиданно для Юнги сплёвывая на него, а после сразу же втягивая в свои распухшие губы, прикрывая глаза от удовольствия. Медленно сползая с Юнги вниз, на пол, на колени перед своим альфой, он мокрой тропинкой, выстланной своим острым язычком, обводит его тело замысловатыми узорами, пока не доходит до пупка, прикусывая кожу над ним. Юнги, словно его ведром ледяной воды окатили, спохватился: о нет, пальцы Чимина тянутся к кромке его штанов, а это совсем не то, что он планирует сегодня. -Чимини, нет. Сегодня мы играем по моим правилам, - Юнги улыбается хищно: теперь его очередь доводить омегу до исступления и потери связи с реальностью. Чимин поднимает глазки, недовольно хлопая ресницами: Юнги снова обломал его. Доверившись ему, Чимин позволяет альфе поднять себя за руки с колен, плавно опуская на кровать рядом с собой, прикрывая глаза в предвкушении. Юнги, пользуясь этим моментом, поднимает руки омеги на головой, доставая из кармана тот самый платок, который ранее нюхал, быстро, крепко, но щядяще связывая им запястья омеги, целуя его в шею, словно извиняясь. -Юнги? – Чимин распахнул глаза в недоумении. Ещё не хватало. Это ещё что за связывания в его первый раз? – Ты что делаешь? – омега паникует, и даже не может этого скрыть. -Тш-ш… Солнце, посмотри на меня, - Юнги кладет одну руку на его лицо, другой опираясь о кровать, нависая над ним, затягивая в омут своих лисьих глаз, ставших чёрными от желания. Чимин смотрит загнанно, дышит рвано, но смотрит, и это- главное. -Юнги, я н-не понимаю… -Доверься мне, Чимини. Я не сделаю тебе больно. Просто хочу, чтобы ты получил удовольствие в свой первый раз со мной. Без проникновения. Чимин забил кулачками по кровати над головой, требуя освободить себя, пока слезинка страха перед первым опытом не выступила из его глаз, предательски скользя к виску, перетекая в волосы, словно теперь есть смысл прятаться, когда Юнги её уже увидел. Юнги сразу же всем телом навалился на Чимина, оттопыривая немного зад, обнимая его, ложась своим сердцем поверх омеги, давая тому понять, что он чувствует то же самое. Чимин прекратил истерику, вслушиваясь в ритм биения сердца Юнги: он- истинный. Он не сделает больно. Ему можно доверять. Почувствовав, что Чимин немного успокоился, Юнги повторил, снова нависая над ним: -Я не сделаю тебе больно, любимый. Доверишься мне? Чимин закивал быстро, словно боясь, что Юнги передумает. Юнги позволил своему языку повторить ранние движения Чимина, проводя такие же манипуляции с его сосками, медленно, но верно опускаясь всё ниже и ниже, уделяя особое внимание быстро полюбившейся татуировке, тщательно облизывая её, обводя контуры букв своим горячим, влажным языком. Чимин застонал, и Юнги принял это за зелёный свет. Опускаясь ещё ниже, Юнги попросил омегу немного приподнять свою превосходную попку, цепляясь зубами за кромку его штанов, всё ещё блуждая руками по его груди, перекатывая между пальцев его чувствительные затвердевшие соски. Чимин подчинился, полностью доверяя альфе, чувствуя, что он действительно не сделает больно, а лишь принесёт удовольствие, снова избегая секса. Это огорчает омегу, но он понимает Юнги: тот не хочет спешить, хочет обоим дать привыкнуть друг к другу, изучить друг друга. И он прав. Юнги стягивает зубами спортивки, и замирает: он впервые находится на таком близком расстоянии от чьего- либо члена. Юнги сглатывает, понимая, что пути назад нет. Он сам хотел этого. Ему и самому было интересно. Засматриваясь на довольно- таки большой член для омежьих стандартов (окей, теперь он понимает, почему Чимин хотел проснуться альфой), выпирающий сквозь тонкую ткань белых боксеров, Юнги улыбнулся: Пятнышко смазки, пропитавшей его боксеры, очень мило смотрелось на Чимине. Юнги не удержался, целуя пятнышко, ощущая запах персика, закатывая от удовольствия и предвкушения глаза. -Раздвинешь для меня ножки, Чимми? – Юнги улыбается, прикусывая и сразу же зализывая за собой тазобедренную косточку омеги. Тот смотрел совсем ошалелыми глазами, потерявшийся в ощущениях и удовольствии. Чимин, когда до него доходит мягкий, обволакивающий нежностью голос Юнги, раздвигает ноги как можно шире, позволяя с себя стянуть предварительно и боксеры тоже. Юнги выдыхает отрывисто, смотря на то, как налитый кровью член истинного, истекающий тонкими, прозрачными ниточками смазки, звонко шлёпается о живот омеги. Юнги не может удержать свой животный инстинкт, беря в одну руку член, мягко поглаживая его, другой осторожно собирая смазку, выделяющуюся из колечка мышц, что сейчас в предвкушении то сжимается, то разжимается. Мин не может больше терпеть: он пошло облизывается, вновь прося Чимина смотреть ему в глаза. Чимин смотрит, и прикусывает губу от удовольствия: его альфа впервые пробует его на вкус, пошло вбирая палец, перепачканный его же смазкой, в свой идеальный рот. Юнги мурлычет и издаёт приглушённый стон, вытаскивая палец изо рта: ему нужно больше. Его член уже не выдерживает, он неприятно давит на брюки. Юнги игнорирует его: сегодня вечер принадлежит только его идеальному омеге, и он сделает его первый опыт близости с альфой незабываемым. -Ты самый вкусный. Я зависим от твоего запаха, а теперь ещё и от вкуса, малыш, - Чимин выдаёт развратное “ох, ещё”, и альфа позволяет себе опустить голову, устраиваясь у самого колечка его мышц, плавно проводя широким мазком от ануса до кончика члена и обратно. Член в его руках дёргается, и он не станет его мучить. Медленно скользя рукой по члену, Юнги замечает: -Мой сладкий персик… я видел смазку, которую ты подготовил… она нам пригодится, но не сегодня. Сохрани её… - и с этими словами Юнги позволяет своему языку медленно войти в разжимающийся анус омеги, толкаясь через силу, пока Чимин не позволяет себе расслабиться. Просить его расслабиться – бесполезно, любой бы боялся своего первого раза, а потому, Юнги доверяет это дело природе, медленно двигая внутри узости своего истинного языком то вперёд, глубже, настолько, что носом упирается в шовчик под членом, с наслаждением вдыхая его аромат, то назад, пока язык не выскользнет из его совсем немного растянутой, но уже припухшей от непривычных вторжений дырочки, втягивая губами края, создавая что- то наподобие вакуума. Юнги знает, что его омеге этого мало, а потому, медленно входит в него пальцем, довольно облизывая губы, и переводя внимание на член, который так призывно блестит. Чимин смотрит на Юнги, жадно пытаясь запомнить каждый момент. Его руки связаны, но он может позволить себе шалость, притягивая ими голову альфы ближе к члену, совершенно теряя стыд: рядом с Юнги хорошо. Он смотрит на почерневшие от похоти глаза истинного, на его подбородок, полностью измазанный в его смазке, и закусывает губу: вот он- идеальный вид. Юнги понимает, чего хочет его омега, а потому, смотря глаза в глаза, не разрывая контакта, он направляет в свой рот член Чимина, вбирая полностью головку. Вовсе и не противно. Юнги, который столько лет воздерживался от любой близости по разным причинам, не сторонник изречений по типу: “сосать- дело рта омеги”. Нет, сосать- дело рта любимого человека, и Юнги доказывает это, вбирая в себя член поглубже, пока не начинает закашливаться, отстраняясь, выпуская тот изо рта, надрачивая непрерывно, незаметно для Чимина проскальзывая в его анус вторым пальцем, растягивая того больше. Толстые нити слюны, перемешавшиеся со смазкой, пошло растягиваются от самой головки члена его истинного до рта Юнги, который, полностью увлекаясь, и игнорируя собственное возбуждение, развратно сплёвывает на головку ещё больше слюны, создавая беспорядок, помогающий ему более плавно скользить ртом по возбуждению Чимина, и вновь опускается на него с отчаянным рвением доказать, что омеге может быть хорошо и без его титанического члена, который кроме боли ничего бы сегодня не принёс в жизнь Чимина, в чём Юнги уверен. Пошло чмокая головку, и поцелуями опускаясь к мошонке, втягивая в рот его сжавшиеся яички, Юнги рычит: альфа внутри него хочет больше: хочет заласкать до изнеможения, а потом грубо брать омегу, но Юнги не позволит себе такого. Он смотрит в глаза Чимина, чье лицо начинает расплываться от выступивших слёз в уголках его лисьих глаз: сосать член- дело не из лёгких, как оказалось. Чимин хнычет, пытается метаться из стороны в сторону, не имея доступа ни к себе, ни к Юнги, имея возможность только стонать под альфой часто, громко, развратно. Так, как понравилось им обоим. Юнги делает последнюю попытку вогнать в свою глотку член омеги полностью, в порыве страсти желая дать тому почувствовать незабываемые ощущения. Расслабляя, насколько это возможно, глотку, сдерживая рвотные позывы, он чувствует, как член наконец проскальзывает глубже, сглатывая вокруг него, сжимая в себе. Чимин теряется в контрастах: пальцы альфы растягивают его, рот насаживается до невозможности глубоко, и он больше не может терпеть: вскидывая бёдра вверх, он толкается ещё глубже в глотку альфы, и, не успев предупредить Юнги, бурно кончает. Юнги хотел этого. Он хотел, чтобы омега, мечтавший проснуться когда-то альфой, исполнил свою фантазию, обладал им сегодня, в свой первый раз. Поэтому он, зажмурив глаза, и постепенно, чтобы не было больно, вытаскивая обмякающий член из своего рта, в уголках которого безумно саднит, поднимается выше к Чимину, ближе к его лицу, чтобы, смотря ему прямо в глаза, проглотить всю персиковую сперму, облизывая губы, наслаждаясь вкусом и видом размякшего, ничего не соображающего заласканного со всех сторон Чимина. Улыбаясь ему широкой улыбкой, покрасневший от усиленного минета Юнги тянется руками к его запястьям, поцеловав их любовно, и разматывает узел на его руках, легонько массажируя их, чтобы вернуть циркуляцию крови в норму. -Ю-юнги… - Чимин смотрит на Юнги полными любви глазами: этот нежный, сейчас мягко урчащий от удовольствия кот всего минуту назад давился его членом, словно это в порядке вещей для альфы. Чимин понимает, что тот хотел сделать, и слёзы благодарности вместе с пережитыми эмоциями захлёстывают его, когда он тянется освободившимися ручками к Мину, чтобы крепко прижать к себе, не отпуская, целуя его везде, куда попадёт: в нос, щёки, перемазанный подбородок, висок, шепча ему на ухо, - Я люблю тебя, Мин Юнги. Ты лучший альфа на свете. Мин прижимает того ближе, зарываясь носом в персиковую шею омеги: он заслужил. Юнги заботливо укрывает Чимина одеялом, сползая с постели: разбираться с возбуждением нет смысла, он кончил одновременно с истинным. Сейчас ему просто нужен холодный душ. Ну, и чистые вещи. -Юнги… Я снова не доставил тебе никакого удовольствия, - Чимин опускает глаза виновато, словно быть связанным было изначально его планом, а не Юнги. Он уже второй раз забывается в своих ощущениях, не давая ничего в ответ истинному, и это беспокоит его. – Прости меня, я такой эгоист… Юнги сразу же склоняется над ним: -Не смей даже думать так, сладкий персик. Ты дал больше, чем можешь себе представить. Ты осчастливил меня, и мой долг- делать тебя счастливым каждый день. Постарайся это запомнить, потому что я всё равно буду напоминать тебе об этом каждый день. -Но ты… -Я кончил, Чимин. Тебе не надо даже касаться меня, чтобы доводить до оргазма, настолько ты идеален для меня. – Юнги смотрит серьёзно, но с неприкрытой нежностью: Чимин сейчас такой простой, такой настоящий. – А сейчас, я, с твоего позволения, возьму твои вещи и приму душ, после чего как и обещал, буду обнимать тебя всю ночь, до самого утра. Чимин довольно улыбнулся: сердце альфы бьётся размеренно, в такт его сердцебиению, не скрывая и не утаивая прикрытых эмоций; Юнги сейчас действительно говорит правду. Позволив ему взять свои вещи и чистое полотенце, Чимин взглядом проводил того до самой ванной комнаты, окликая его только тогда, когда тот открыл дверь, собираясь зайти в неё: -Юнги? -Да, персик? -Мне понравились правила твоей игры. Юнги покачал головой, счастливо улыбаясь: план удался.