Pushed around and kicked around, always a lonely boy
You were the one that they'd talk about Around town as they put you down And as hard as they would try they'd hurt to make you cry But you never cried to them, just to your soul
Сколько сейчас времени? Какой идет год? Он уже давно потерял счет времени. Кап-кап-кап. Извечная морская буря возле крепости навевала гнетущее настроение на каждого, кто окажется здесь. Капли от непрекращающегося ливня брызгали в импровизированные под окна отверстия, превращающиеся порой в целую лужу на каменном холодном полу темницы. Мрак. Кромешная тьма. Это все, что у него осталось. Это все, что окутывало их с бывшей напарницей последние несколько лет. Завывания дементоров, пролетающих неподалеку от камеры, давили на виски. Но страх перед ними уже давно отступил, освобождая место смирению. Как только приговор вступил в действие, шестнадцатилетних подростков незамедлительно сковали в цепи и отправили прямиком в Азкабан. Визенгамоту было глубоко насрать, что Тереза спасла чертов волшебный мир от нового восстания. Единственное, что их волновало — это убийство. Даже принимая во внимание отстаивание благой цели, общество придерживалось мнения, что закон один для всех. Исключений быть не может. И судьбу Ранрока с Руквудом решать должен был только суд. Заседание затянулось, решая вопрос моральных принципов для озвучивания более верного вердикта. Себастьян был на сто процентов уверен, что девчонку отмажет само Министерство. Ведь действовала она из добрых соображений. Однако, выведав правду с помощью сыворотки правды в Отделе Тайн (по словам самой Девлин), волшебное сообщество узнало, скольких существ и магов та положила за свой первый год обучения в Хогвартсе. Использование Непростительных заклятий усугубило и без того шаткое положение. С Сэллоу дело обстояло куда проще. Убийство собственного родственника, в попытке завладеть темной реликвией. И здесь уже не работало его извечное прикрытие собственной задницы спасением Анны. Мотивы кристально ясны. Соломон взялся помешать племяннику совершить безумный поступок, за что поплатился своей жизнью. И этому инциденту не было никаких оправданий. Таким образом, немногим позже, слизеринка присоединилась к своему компаньону в соседнюю камеру. Повезло, что все случилось именно так. Размышлял Себастьян, на повторе прокручивая события двухлетней давности в своей изможденной голове. В глубине души, он радовался, что оказался в тюрьме не один. Что был кто-то из его прошлой жизни, способный с ним поговорить. Отвлечь. Снять стресс. Чтобы окончательно не сойти с ума в этом порочном безумии. Тереза могла бы затаить злобу на Сэллоу. Ведь его вина в ее причастности к спасению Анны тоже имела место быть. Но девушка не стала этого делать. Понимала, что бессмысленно. И теперь они в одной упряжке. Выгоднее всего было держаться вместе, превозмогая прошлые обиды. — Себастьян? — негромко позвала Девлин за каменной стеной. Ее тихий голос, словно музыка, вырывала из нескончаемых бесперспективных дум. Шум в ушах прекращался, позволяя спокойствию заволочь разум на какое-то время. Они старались разговаривать постоянно, чтобы исключить любую возможность помутнения рассудка. В моменты, когда оба замолкали, гул от проклятых дементоров заполнял голову, не давая сосредоточиться на чем-то определенном. Они специально мешали узникам думать, чтобы свести их с ума. Безжалостные чудовища. Как и мы. — Пора поболтать? — слабо улыбнувшись, отозвался Сэллоу с дальнего угла своей камеры. — Да и…мне нужна твоя рука, — обреченный тон в голосе заставил содрогнуться. Началось. — Я снова начинаю видеть галлюцинации. — Понял. Веснушчатый послушно поднялся на ноги и доковылял до стены, отделяющей их с Терезой друг от друга. Опустился на промозглый пол и уперся спиной о каменную кладку. Послышался характерный шум позади. Девлин проделала тоже самое. Себастьян просунул руку сквозь решетку, встречаясь с худенькой девичьей ладошкой. Тепло. Реальное человеческое тепло. Пальцы инстинктивно сомкнулись, желая большего. Видеть своего собеседника, обнимать его. Чувствовать. Этой привилегии ребята были лишены. Оставалось довольствоваться лишь таким физическим контактом. Пусть Себастьян не видел Терезу, при касании отчетливо вспоминал ее образ и представлял, что та сидит прямо напротив него. Так было легче справляться с тяготами лишения свободы. Это был их ежедневный ритуал на протяжении нескольких лет. Точно так же, как и двигаться, чтобы совсем не захиреть. Прогулка по камере и разговоры на отвлеченные темы очень выручали в данных обстоятельствах. Ежедневная трехразовая баланда, коей здесь кормили, сил нисколько не прибавляла. Наоборот, вызывала лишь ярое отвращение. Заниматься подобием спорта тоже становилось недостаточно. Потребность в физической близости, порой, сводила с ума. Ты мог понимать, что за стенкой находится живая девушка. Вполне себе привлекательная, если судить по воспоминаниям. Страшно представить, во что она превратилась за два года. Впрочем, здесь это не имело значения. И ты об этом не задумываешься. Но и дотянуться до нее не можешь. Или можешь? В текущей ситуации ребята решили эту проблему по-своему. По прошествии полугода со дня заключения в Азкабан, когда они более-менее начали приходить в себя от потрясения. На тот момент, такое предложение не казалось чем-то грязным и неправильным. Скорее, это было некое высвобождение, глоток свежего воздуха в беспросветной тьме. Благо, расстояние позволяло достаточно дотянуться до чужого тела, чтобы удовлетворить друг друга хотя бы руками. Почувствовать тепло, женские прикосновения на своем теле, ощутить себя живым в эти жалкие мгновения удовольствия. Девичьи стоны тонули в нескончаемом потоке воя дементоров. Поэтому никто не мог донести на них руководству Азкабана. Нет, эти двое никогда не были любовниками, и уж тем более парой. Но гормоны берут свое, ты ведь живой человек. К тому же, запертый в неволе. Без возможности выбраться на свет. Заслышав приближающиеся шаги, пара мгновенно разорвала недолгое рукопожатие. — Сэллоу, к тебе посетитель, — отчеканил низкий стальной голос одного из надзирателей. Парень неохотно поднял голову на него, вперев в недовольное заросшее лицо неверящие черные зрачки. Это какой-то розыгрыш? Меня за все время никто не посещал. Писем я тоже не получал, в отличие от Девлин. Лучший друг и родная сестра считали меня врагом народа. Не говоря уже об остальных волшебниках. — Шевелись, у вас двадцать минут, — рявкнул мужчина, поторапливая юношу. Замок на решетке звонко клацнул, открывая дверь в призрачную свободу. Гулкие шаги разрезали непрекращающийся вой мерзких существ в черных плащах, пролетающих над головами. Шатена провели в отдаленное помещение, куда не могли проникнуть дементоры. Видимо, здесь была своеобразная переговорная для заключенных, либо работников тюрьмы. Слизеринца посадили напротив парня в темной дорогущей мантии, не снимая магических оков. Его лицо скрывал плотный капюшон. Руки в черных кожаных перчатках, покоящиеся на ветхом деревянном столе, отчетливо скрипнули, сцепляясь в замок. У выхода покоилась изысканная фамильная трость. Чертов модник. — Здравствуй, Себастьян, — произнес сдержанный знакомый голос, как только дверь в комнатушку громко захлопнулась. Этот манерный тон узнаешь из тысячи. Даже если не общался с человеком целую вечность. Ведь последнее, что крутилось в голове у Сэллоу, были его слова. — Ты, — со злобной усмешкой выдавил он, напряженно откидываясь на спинку стула. — Зачем явился? При малейшем движении цепи на запястьях издавали неприятный звук. Напоминая о невозможности покинуть треклятую тюрьму. Парень тряхнул головой, небрежно скидывая капюшон и являя взору свою пшеничную, зализанную назад, прическу. — Пришел проведать тебя, — Мракс говорил с расстановкой, тщательно подбирая каждое слово. Судя по всему, он долго готовился к этой встрече. Привычный, некогда, красный огонек на кончике волшебной палочки был направлен в сторону лучшего друга. Белесые глаза прищурились на кандалах вокруг кистей заключенного. — Спустя два года? С чего бы я тебе сдался только сейчас, интересно? — едко заметил Себастьян, не сводя цепкого взгляда с блондина. Древко помогло Оминису расплывчато «узреть», во «что» превратился его некогда лучший друг. Весьма исхудалый силуэт, порядком обросшая макушка и подбородок. И аура. Черная, как ночь. В ней не осталось ничего светлого от былого озорника Хогвартса. На мгновение Мракс поморщился, жалея, что увидел бедолагу в таком состоянии. Ему хотелось бы запомнить Сэллоу таким, каким он был в свои лучшие школьные годы. Улыбчивым, несгибаемым юнцом, пылающим жизнью. Быть может, поэтому он временил с визитом столько лет? — Ты и Девлин навестишь? Или только я удостоился такой чести? — С Терезой мне тоже разрешили поговорить. После тебя. — Разрешили? — Себастьян нарочито выделил свой вопрос, прекрасно зная ответ. — Папаша договорился? Оминис сомкнул губы в тонкую недовольную линию. Он никогда не любил упоминания о своей семье в подобном ключе. И обращался к ним за помощью в исключительном случае. Однажды друг писал девушке, что пытался вызволить их из заточения. Но безуспешно. Мракс-старший наотрез отказался марать свою репутацию о двух юных преступников. Приплатить огромные деньги кому надо не составило бы труда. Но ради чего? Спасти заключенных из Азкабана за убийство и попасть на первые полосы Ежедневного пророка? Увольте. Это явно не проблема главы столь влиятельного семейства. С Оминисом и так не считались, как с полноценным членом семьи. А его друзей и подавно называли обузой. Так как, те постоянно доставляли неприятности их сыну и вовлекали во всякое дерьмо, мешая главной цели. — Разговариваешь ты весьма связно. Я боялся, что будет хуже, — проговорил, наконец, блондин, поднимая на приятеля голову. Колкость за колкость. В этом была вся их дружба. Только в этот раз тон был безрадостный, скорее, облегченный. — Как тебе удалось сохранить рассудок? Глаза Сэллоу возмущенно выпучились и в одночасье сузились на бледном лице аристократа. Такой наглости он не ожидал. Можно было допустить, что Оминис интересовался его состоянием по старой дружбе. Но Себастьян расценил этот вопрос несколько иначе. Куда более ядовито, чем на самом деле могло бы быть. Уж не глумиться ли он приперся? Рассудок?! Парень в этом сомневался, ибо психика была изрядно расшатана. Правда, есть кое-что, что не позволяло утонуть в безумии окончательно. — Мы с Терезой помогаем друг другу, — чуть успокоившись, ответил он. Придвинулся ближе к собеседнику и облокотился о столешницу. Черные глаза недобро заблестели. — Как? Ты ведь не видишь ее. — Как и ты, — язвительно ухмыльнулся шатен, терроризируя взглядом блондина. К чему он клонит? Отдаленные завывания дементоров доносились даже до этой комнатки. Внутренности съеживались при нахождении даже здесь. Не говоря уже о возможности сидеть в одной из клеток. Оминис решил проигнорировать едкий выпад, продолжая поток своих рассуждений. В его планы не входило препираться с давним приятелем. Блондин сдержанно улыбнулся уголками губ, припоминая их глупые школьные ссоры из-за ерунды. — Я имею в виду, вы не имеете возможности даже коснуться друг друга. Просто разговаривая, сложно удержаться в своем уме. Я слышал о многих заключенных, которые общаются здесь. Сами с собой. Сэллоу издал истеричный смешок. Этот странный допрос ни о чем его изрядно повеселил. Стол под шатеном содрогнулся, но Мракс остался недвижимым. Словно мраморная скульптура в античном музее. Время его нисколько не изменило, скорее сделало только краше. Даже на вид он казался внушительнее своего друга. — Мы не просто разговариваем, — ехидным тоном уточнил Себастьян, утаивая пикантные подробности. Брови Оминиса удивленно поползли вверх, но он с пониманием решил воздержаться от комментария на этот счет. Зная темперамент своего друга, он мог вытворить что угодно. Да и Девлин упоминала в одном из писем, что их камеры находятся рядом. Два плюс два сложить несложно. Блондин нахмурился, опустив голову вниз. Утешая себя мыслью, что хоть что-то он смог сделать для друзей. За тугой мешочек галлеонов Министерство скрепя сердце согласилось поселить юных преступников в соседних помещениях. Так Мракс полагал, что облегчит им долгое пребывание в тюрьме. Он сделал ставку на близком общении приятелей, прошедших огонь и воду в столь короткий срок своего знакомства. И сейчас убедился, что не прогадал. Тень улыбки промелькнула на его лице в подтверждение своей догадки. Лучше, чем ничего. Вот только Себастьяну об этом знать не обязательно. — Я принес тебе кое-что. Глаза Сэллоу сверкнули любопытством. Он подался вперед, опуская скованные запястья на стол. Громкий звон заставил аристократа повернуть голову на звук. Тот будто опасался своего друга, однако, держался вполне естественно. Как в старые, добрые времена. Непробиваемая каменная стена его натуры человеку незнакомому могла показаться безразличием. Оминис вынул из-за пазухи небольшой сверток из серебристо-зеленой парчи. Положил на деревянную поверхность и развернул ткань. Стекло переливалось от песчинок, стекающих сквозь узкое отверстие нехитрого сооружения. — Ориентир времени очень важен в твоем положении, чтобы не сойти с ума, — пояснил Мракс, сканируя волшебной палочкой реакцию Себастьяна. Цепи клацнули, когда юный преступник потянулся к изящной вещице. Безразлично покрутил ее в костлявых ладонях, разглядывая. — Отличная идея для самоубийства, — задумчиво изрек Себастьян, не выпуская безделушку из рук. — Прошу прощения? — голос дрогнул, белесые глаза очень явно выражали беспокойство. — Не проси, уже поздно, — отмахнулся Сэллоу, продолжая разглядывать песочные часы. — Битое стекло без труда вспорет вены. Тон заключенного звучал вполне себе серьезно, из-за чего блондин предусмотрительно отодвинул подарок от греха подальше. Кто знает, что может выкинуть отчаявшийся человек? — И я, наконец, буду свободен. — Себастьян… Неразборчивое бормотание, от которого Оминис чувствовал себя неуютно, продолжилось. Друг будто и не заметил, как его игрушку забрали прямо у него из-под носа. Увлеченный своими мыслями, он уставился в одну точку, слегка покачиваясь на стуле. — Почему ты сдал меня? Я тысячу раз задавался этим вопросом. Но ни одно предположение не удовлетворило мое непонимание. Хочу услышать ответ лично от тебя. Кровь застыла в жилах. Вопрос, на который Мракс несчетное количество раз репетировал ответ, застал его врасплох. — А я миллион раз твердил одно и то же в письмах Терезе. Но повторю в миллион первый конкретно для тебя. Меня опросили под сывороткой правды. К сожалению, у вас изначально не было никаких шансов. Отчаянный рык разрезал привычную тишину комнатки. Себастьян вскочил со своего места, громко ударяя кулаками по ветхому столу. Он был поглощен ежедневными думами о том, какую роль сыграл его друг в случившемся? На чьей находится стороне? Зачем пришел, если не помочь? — Ты мог бы купить свое молчание! Твоя влиятельная задница тоже была под угрозой! Мог уйти пособником вместе со мной. Осознание пришло прежде, чем когтистые пальцы вцепились в накрахмаленный воротник белоснежной рубашки. — А-а-а… За это ты приплатить не поскупился. Высокородный мудозвон, — Сэллоу откровенно смеялся в лицо своему старому другу. Его безумные черные зрачки жадно изучали каждую родинку на лице блондина, стараясь освежить его прежний образ в памяти. Впитать полностью и оставить в голове таким, когда придется расстаться. Что есть добро и зло для Себастьяна теперь? Эти рамки уже давно размылись в несчастной голове узника. Правда, в которою он так рьяно верил и доказывал — оказалась лишь плодом его воспаленного воображения. Фраза «цель оправдывает средства» — стала девизом по жизни, стоило однажды ступить на кривую дорожку. Нужно было в свое время слушать советы Мракса и Девлин, так удачно записавшихся ему в друзья. И не лезть на рожон, ведь в глубине души Себастьян понимал — для Анны нет спасения. Правы оказались все, кроме него. И теперь ему придется жить с этим грузом ответственности за свои отчаянные действия и волочить жалкое существование в Азкабане. Юный узник собственными руками вырыл себе могилу, поудобнее улегшись в жестком гробу в ожидании конца своей печальной истории. Песочные часы позади них дрогнули и с грохотом упали на пол, рассыпаясь стеклянными крошками по каменистой поверхности. Дверь в помещение резко отворилась, и вот Оминис уже наблюдал, как Себастьяна волокут под руки прочь из комнаты. Он брыкается, осыпает его последними проклятьями. Последнее, что видит Сэллоу — красный огонек, преследовавший его весь путь до самой темницы.
***
Ширк-ширк-ширк. Молодой парнишка, отбывающий наказание за убийство своего дяди, смиренно сидел на промозглом каменном полу своего нового жилища, упершись спиной о стену. Самозабвенно закрыв глаза, он представлял перед собой лучистое лицо своей сокамерницы. Худощавая кисть, как обычно, была просунута сквозь клетку. — Тереза? — негромко позвал Себастьян девушку. — Да? — Мне нужна твоя рука, — голос измученно осип. Прохладное прикосновение к коже несколько успокоило возбужденное сознание. Таким образом последний из рода Сэллоу проживал свое заключение в самой жестокой тюрьме магического мира, обхватывая костлявой ладонью…одинокую соседнюю решетку.