Before you run away from me
Before you're lost between the notes
The beat goes round and round
The beat goes round and round
***
Лили начала писать свои письма ещё на шестом курсе. Никто не знал об этом, ведь если бы узнали, то начали бы беспокоиться, Лили знала. Но видеть в газеты вырезки об очередных смертях несчастных магглорожденных было невыносимо. Она хотела оставить после себя людям хоть что-нибудь, что-то, что доказывало бы, что она, Лили Эванс, существовала. Что её теплая рука старательно выводила буквы на свежем пергаменте. Лили хотела остаться и в воспоминаниях тоже, но тогда насколько вероятным окажется то, что её жизнь не коллективная галлюцинация? Война доказывала шаткость и нестабильность человеческой жизни. Самым стабильным же, по мнению Лили, были слова. Она накладывала на бумагу заклинания водостойкости раз за разом — не только потому, что её капающие слезы могли растворить чернила. Волшебница до смерти боялась, что её письма так и не дойдут. Хотя, подсказывал ей ядовитый голос в голове, после её смерти чары всё равно исчезнут.***
11 октября, 1976***
Следующее письмо Лили пишет ночью, сидя на холодном полу астрономической башни. До неё здесь же сидел Регулус, мать его, Блэк и, кажется, плакал. При звуке шагов Лили он вздрогнул, поднялся и выпрямился в абсолютно идеальную тросточку, коей учила его быть Вальбурга, а затем выскользнул из башни так, словно его даже никогда не существовало. На самом деле, это не первый раз, когда Лили застала Блэка-младшего здесь. Был как-то день, когда он позволил ей сесть рядом. Они никогда не говорили — просто молчали. Но Лили хочется верить в то, что он почувствовал её иррациональное желание подарить ему всю материнскую любовь мира, которую Эванс сможет достать 29 января, 1977 Мой любимый Ремус, Я думаю, ты единственный, кто оценил бы мои письма! Мне даже хотелось тебе рассказать тебе об этом, но это бы значило наградить тебя очередной порцией отчаяния. А я хочу, чтобы ты запомнил свои школьные годы счастливыми и беззаботными, потому что такое же счастливое и беззаботное детство до Хогвартса у тебя отобрали. И это самая нечестная вещь в мире, Ремус. Я бы отдала всё, чтобы изменить это, если бы могла. Если ты посмотришь на дату, то увидишь, что завтра моё совершеннолетие. И мне так страшно, Ремус, я плачу прямо сейчас. Совершеннолетие это про ответственность и взрослые поступки, но я, блять, не готова, Ремус. Я не хочу сражаться. Я гриффиндорка до мозга костей (что за дурацкое выражение и кто его придумал?), но это не значит, что я хочу убивать, проливать чью-то кровь и всё такое. Я готова защищать тебя, Марлин, Доркас, Мэри, Сириуса, Джеймса и Питера ценой своей жизни, но это не значит, что я хочу этого, понимаешь? Иногда я думаю, что предпочла бы спокойную магловскую жизнь. Маггловскую школу, университет и всё такое. Конечно, сейчас бы я не променяла свою жизнь ни на что другое. Но мне показалось, что ты больше всех поймешь меня в этом. Я люблю тебя, Ремус. Люблю тебя как своего родного брата. И если меня не будет однажды рядом, я хочу, чтобы ты перечитывал моё письмо всякий раз, когда усомнишься в своей человечности. Хочу, чтобы ты осознал, что именно о тебе я думаю тогда, когда хочу доверить тебе нечто сокровенное, понимаешь? Я своим доверием не разбрасываюсь, уж поверь. Я бы стала анимагом ради тебя. Была бы прекрасной ланью, даже если бы это означало ещё один повод для подкатов от Джеймса (ебаный олень). Но я знаю, что ты не хочешь подвергать меня опасности. Знаю, что если бы я сделала это, то заставила бы тебя волноваться каждое полнолуние ещё сильнее, чем обычно. А ещё я люблю твои шрамы ещё лет с одиннадцати. Мне кажется прекрасным то, что ты их не боишься больше. Что ты признал их своими. Это сильно, Ремус, я бы так никогда не смогла. Знаю, ты иногда сомневаешься в верности своего факультета, но лично я не сомневалась, что ты такой же безрассудный и до нелепого храбрый гриффиндорец. Разве что, чуть лучше Джеймса с Сириусом. Но лишь чуть. Я люблю твои теплые и уставшие глаза. Твоя улыбка редкая, но не менее ценная, чем остальные. В какой-то из параллельных Вселенных я точно влюблена в тебя до беспамятства. Я знаю о том, что ты влюблен в Сириуса. И если ты думаешь, что ни одна живая душа не видела, как вы прокрадываетесь в какую-то подсобку с вороватыми выражениями лица… Ну, ты не прав :) Не только мантия-невидимка может прятать от чужих глаз, иногда достаточно быть просто тихой. Я никому не скажу, но надеюсь, что придёт время, когда вы сами расскажете. Я рада за тебя, Ремус. Ты больше всего заслуживаешь любви, и я рада, что это именно Блэк. Собаки бесконечно преданные. С любовью, твоя Лили. Письма Ремусу были легкими в написании. Слова сами возникали на пергаменте, но всё же казалось, что времени всего мира не хватит, чтобы наговориться с Люпином. Поэтому позже Лили напишет ещё одно. И ещё. И ещё. Даже если они всё-таки никогда не дойдут. Однако Ремус получит свои письма первого ноября 1981 года. И будет перечитывать каждое по несколько раз после полнолуний. Лили даже после смерти знала, какие слова ему нужны.***
На пятом году обучения Эванс, неожиданно даже для себя, начала общаться с Сириусом так, словно они знакомы с рождения. Оказывается болезненные отношения с сиблингами могут сблизить как никогда. 15 августа, 1977 Дорогой Сириус, Перед написанием этого письма я отправила тебе другое. Наконец-то я отправила его не к Блэкам, а на адрес Поттеров. Я уже говорила это в том письме, но я скажу ещё раз — я бесконечно горжусь тобой, чертов Блэк! Я всегда знала, что ты сможешь оттуда вырваться! Ты просто невероятен, и я бы не призналась в этом, если бы это письмо не было написано на тот случай, если я умру. Ха-ха-ха, это первый раз, когда я настолько прямо признаюсь в том, для чего на самом деле я пишу эти письма. Чёрт, я заплакала. Нет, не первый, я писала об этом Петунии. Но я не уверена даже в том, что она откроет моё письмо хоть когда-нибудь. Я трусиха, Сириус. Я пишу тебе важные вещи тогда, когда я ещё жива. Я знаю, что должна бы рассказать об этом лично, но пока что я не могу. Может, однажды. Не сейчас. Не тогда, когда у нас с тобой последний год в Хогвартсе. Знаешь, мне кажется, я бы могла подружиться с Регулусом. Я никому не говорила, но я часто вижу его ночами в Астрономической башне. Мы никогда не говорим друг с другом, но однажды он показал мне свою метку. Я испугалась. Но потом подумала, что он уже сотню раз мог убить меня, но так и не убил. Я подумала, что я могу быть последней, кто видел его таким и той, кто сможет тебе это рассказать. Ему уже не помочь, так что не вини меня в том, что ты узнаешь об этом так поздно. И он не хочет помощи, Сириус. У меня ощущение, что у него есть какая-то идея, мысль в голове, он вечно такой… Задумчивый. Возможно, он будет тем, кто свергнет Сам-Знаешь-Кого. Я верю в него. Я даю ему шанс в своих глазах, как бы высокомерно это не звучало. Знаешь, я больше люблю кошек, чем собак. Может поэтому ты мне раньше не нравился. Теперь это не имеет никакого смысла, потому что я обожаю тебя, Сириус-чертов-Блэк. У тебя забрали брата, а моя сестра ушла сама. Но я была рада стать твоей сестрой. Ты был тем, кто научил меня пить и тем, кто открыл мне глаза на влюбленность в Джеймса Поттера. Я признаюсь ему в последний год, обещаю. Я рада, что у тебя есть Ремус. Я мечтаю о двойном свидании (ты-Ремус, я-Джеймс, если, бля, непонятно!). Ты такой гей, Сириус. Мне кажется, я поняла это сразу, как увидела тебя (и дело не в длинных волосах, ладно?). Может, дело в том, что я всё-таки умнее всех вас вместе взятых (без Ремуса). Ты мог стать жестоким, но не стал. А злиться — нормально. Я давно простила тебя за Северуса, но, кажется, никогда не говорила этого прямо. Сейчас говорю. Мы с тобой так часто говорим в последнее время, что я не могу найти того, чего бы ты ещё не слышал. В любом случае, есть одна самая важная вещь — ты не стал отражением своей матери. Вспомни мои слова, если меня не будет рядом, чтобы сказать это лично. С обожанием и уважением, твоя Лили. Сириус получит своё письмо только в 1994 году из рук Дамблдора. И будет перечитывать его в самые плохие дни, каких становилось слишком много.***
Письмо Джеймсу можно было откладывать сколько угодно, но Лили всё-таки решилась сесть за него. Она писала его отрывками, потому что было много всего, что Лили хотела сказать, и каждый абзац отдавался в Эванс тупой болью. Она выросла на сказках о смерти в глубокой старости и в один день, но Лили надеялась, что она, если и умрёт, то раньше. В глубине души Лили понимала, что потеря солнечного Поттера сделать с ней что-то непоправимое. Она не сможет продолжать жить без него, но он — сможет. Потому что Джеймс всегда был сильнее неё. 12 декабря, 1977 Мой драгоценный Джеймс, Мы встречаемся с тобой всего месяц, но это оказалось тем, в чём я нуждалась больше всего. Твои руки, глаза, голос, твой смех и твоя искренность — я люблю тебя всего. Мне кажется, что ты никогда не сможешь понять глубины моих чувств, хотя любишь меня не меньше. И дольше, если уж на то пошло. Мне больше не стыдно признать, что я нуждаюсь в твоей заботе и защите, в твоём тепле. Я не люблю плакать, но плакать в твоих объятьях приятнее всего. Это, наверное, и правда судьба, но в таком случае почему же ты всегда знал это? Ты действительно волшебный, и вовсе не потому, что волшебник. Я не понимаю, как ты можешь с такой уверенностью смотреть в будущее. Я восхищаюсь этим. И ты, такой добрый и светлый, будешь участвовать в войне. Это разбивает моё сердце, разбивает меня всю. Твоё место на квиддичном поле, на высоте. Я люблю то, как ты летаешь, хотя и не уважаю квиддич до сих пор. Я мечтаю о наших с тобой детях, о нашей свадьбе. Я верю, что у нас хватит времени на это. Боже, я надеюсь, что ты никогда не прочитаешь это письмо, ведь это означает, что я умру. Я не хочу умирать в мире, где меня любит Джеймс Поттер. Я хочу просить тебя не умирать за меня, но знаю, что это бесполезно. Но знай, что я бы умерла трижды, если бы это означало твою безопасность. И убила бы тоже. Я люблю то, как ты готов нырять с головой в важные для меня вещи — ты слушашь мои размышления о суфражистках, смотришь на то, как я готовлю зелья. Это можно продолжать до бесконечности. Никто никогда не относился ко мне с такой трепетностью, Джеймс. Я доверяю тебе себя всю. Я перед тобой голая и уязвимая, но мне не страшно такой быть, потому что это ты. Я думаю, что буду часто вспоминать нашу с тобой первую близость. Это произошло всего несколько дней назад, но в любом случае… Ты был таким же неловким и неопытным, как и я. Наверное, ты нервничал ещё сильнее меня. Я люблю то, что ты позволяешь мне видеть себя слабым. Люблюлюблюлюблюлюблюлюблюлюблю. Я не контролирую то, сколько раз слово «люблю» выйдет из-под моего пера, ладно? Не осуждай меня за это. Если меня однажды не будет рядом… Продолжай жить дальше, Джеймс. Я бы хотела этого. Живи и неси меня с собой как приятное воспоминание. Не грусти обо мне. Я буду счастлива, если будешь счастлив ты. С неописуемой любовью, навечно твоя Лили. Желание Лили исполнится. Джеймс так и никогда не прочитает это письмо.***
Письмо для Мэри было коротким просто потому, что Лили и так каждый день говорила ей о своей любви. Мэри никогда не была загадкой — она была открытой, поэтому открываться для неё лично было проще, чем кому-либо. 2 января, 1978 Дорогая Мэри, Ты была той, кто научил меня дружить по-настоящему. Той, кто научил меня краситься и знать о том, как выгодно подчеркивает красная помада мои глаза. Той, кто одалживает мне свои платья на свидания, в конце-концов! А ещё ты была той, кто отталкивал от меня мудаков. Ты мой лучик света в мире, где, блять, никто не знает что такое телевизор! Ты тоже магглорожденная, моя милая Мэри, поэтому ты поймёшь и мои страхи и то, почему я пишу письма. Я знаю, что с тобой всё будет хорошо. Потому что я первая на очереди для того, чтобы защитить тебя. Я могу писать это письмо бесконечно, но это не имеет смысла, потому что именно с тобой я ощущаю себя настолько комфортно, что могу тебе говорить о своих чувствах напрямую, без загадок и сарказма. Спасибо за то, что появилась в моей жизни. С любовью, твоя подруга Лили. Мэри получит это письмо первого ноября 1981 года. И ещё долго не будет его перечитывать, потому что слишком больно.***
Лили знала, что должна была оставить что-то и ему, даже если сейчас её тошнит от концентрации тёмной магии вокруг него. 4 февраля, 1978 Северус, Я простила тебя за «грязнокровку». Я прощу тебя и за всё остальное, если ты, наконец, одумаешься и выберешь верный путь. Я всё же благодарна тому, что ты рассказал мне о том, что я — нормальная. Обычная. Я дорожила нашей дружбой, и я верю в то, что ты неплохой человек. Я надеюсь. Тебе лучше меня не разочаровывать. Иногда мне кажется, что я должна перестать давать тебе шансы. Но, видимо, эта моя привычка сохранится до моей смерти. Лили. Снейп получит её письмо и напишет в ответ ещё сотню, на которые Лили уже не сможет ответить.***
Письмо для Питера будет попыткой напомнить о его значимости, решает Лили. 24 февраля, 1978 Дорогой Хвостик, Я всегда любила тебя особенной любовью — не так, как я люблю Джеймса, Сириуса или Ремуса. Ты всегда был их уравновешивающим звеном! И я удивлялась каждый год, что этим придуркам так и не удалось окончательно тебя испортить :) Ты прекрасен в своей стеснительности, Питер. Но ты не чья-то тень. Ты был бы настолько же прекрасен и один, понимаешь? Просто ребятам удалось раскрыть тебя с больших сторон, как мне кажется. Ты не был лишним или каким-то не таким. С тобой всё в порядке! Надеюсь, что ты и будешь продолжать быть в порядке! С любовью, Лили. Лили бы горько посмеялась над своим умением видеть красоту во всех людям. Питер это письмо так никогда и не получил, а если бы и получил — не открыл бы. Стыд бы убил его первее.***
Письмо для Марлин было наполнено фотографиями, потому что слова для Маккиннон значали не так много, как для всех остальных. Марлин любила глазами больше, чем остальными частями тела. 19 марта, 1978 Дорогая Марлс, Здесь наши с тобой фотографии. Я особенно люблю те, что сделала на магическую камеру. Фотографии пронумерованы, поэтому в письме я оставляю свои впечатления о них! 1. Наша первая с тобой совместная фотография. Это второй курс. Не могу поверить, что уже прошло так много времени. Ты была той ещё очаровашкой в детстве! 2. Я, Доркас, Мэри и ты. Моя любимая фотография, я сделала копию для себя. Мы впервые пробуем сливочное пиво в гостиной. 3. Тут ты подстриглась под каре. Тебе очень шло и, кажется, я впервые осознала себя бисексуалкой! 4. Четвертый курс. Ты начала красить глаза черным карандашом и научила этому Сириуса. Я люблю твою ухмылку на этой фотографией. 5. Наш с тобой пикник, где ты признаешься в том, что ты лесбиянка. Я рада, что была первой, кто узнал. Я люблю твоё доверие. 6. Мы с тобой пьяные в «Трёх метлах». Я уже не помню, кто фотографировал, но я благодарна ему — мы с тобой такие глупые. 7. Я сфоткала тебя в белье. Клянусь, эту фотографию видела только я :) 8. Игра в бутылочку, мы с тобой целуемся. Мило. 9. Ты в шмотках Сириуса, которые больше тебя на три размера. Ты в ахуе, потому что не думала, что настолько маленькая! 10. Лето. Мы с тобой пошли на магловский концерт. Я всё ещё с нежностью вспоминаю восторг в твоих глазах при виде Агнеты Фельтског.Она чем-то напомнила мне тебя. Я люблю тебя, Марлс. Твоя Лили. Это станет ещё одним неполученным письмом. Лили оставит его на могиле Марлин, по-детски надеясь на то, что призрак Маккиннон увидит его.***
Эванс впервые не уверена в том, что ей стоит писать это письмо. Не уверена, что получатель хотя бы вспомнит о ней. Но всё равно пишет. 23 мая, 1978 Регулус, Я знаю, что ты знаешь и делаешь больше, чем позволяешь увидеть другим. Я надеюсь, что однажды ты придешь к Сириусу поговорить. Я верю в тебя. Лили Эванс (возможно Поттер, на момент получения). Блэк-младший снова становится тем, кто умирает раньше Лили. Она тоскует по нему вместе с Сириусом, пусть и в половину не так сильно.***
Они с Доркас никогда не были особенно близки. 25 июля, 1978 Дорогая Доркас, Я люблю тебя. Мне нравилось делить с тобой сигарету и говорить тогда, когда все спали. Ты разделила со мной то, что не делил никто другой. Рассказала мне, что делать во время панических атак. Ты была для меня кем-то вроде старшей сестры. Разумеется, если бы моя старшая сестра была умнее. Спасибо тебе за всё. С любовью, твоя Лили. Письмо Доркас оказывается там же, где и письмо Марлин, только на могиле самой Медоуз. Когда Лили писала эти письма, она, по какой-то причине, никогда не думала, что она переживет настолько много своих друзей. Юных, пышущих здоровьем и энергией. Никто не должен умирать так рано.***
Лили пишет новое письмо сразу же, как узнаёт о поле ребенка. Несмотря на то, что сейчас она едва ли собирается умирать, оставив своего ребёнка без матери, она не может этого исключать. 21 апреля, 1980 Мой дорогой Гарри, мой любимый мальчик, Я пишу это письмо, а ты даже не родился. Не родился — но уже сделал нас с твоим папой самыми счастливыми на свете. Мы любим тебя больше жизни. Мне жаль, что ты родишься во время войны, но я просто не смогла заставить себя сделать аборт. Это эгоистично, Гарри, твоя мама просит у тебя прощения. Извини меня за то, что я хочу почувствовать себя матерью и увидеть своего ребенка. Мы должны были сначала выиграть, а потом планировать ребенка, но я не знаю, доживу ли. Вместе с тобой моя уверенность в том, что я выживу, увеличилась втрое. Ведь я должна быть рядом с тобой, мой дорогой Гарри. Я буду тебя защищать до последнего вздоха, будь уверен. Твой папа тоже без ума от тебя — уже мечтает о том, каким великим игроком в квиддич ты станешь, ведь в тебе гены Поттеров. А мне всё равно, кем ты станешь, Гарри. Я лишь надеюсь на то, что твои золотые годы не будут проходить в сражениях, как у твоих мамы с папой. Надеюсь, что ты станешь самым счастливым ребенком на свете. Я буду стараться. Гарри. Я люблю называть тебя по имени и болтаю со своим неприлично большим животом, а твой папа целует его каждую свободную секунду, будь уверен! Мне кажется, что ты будешь любить Джеймса сильнее меня! Но он, несомненно, станет самым лучшим папой. Таким, каким ты его заслуживаешь. Я не знаю, как должна писать мать письмо ребенку предназначенное для того, чтобы ты узнал что-то обо мне, если я умру. Я постараюсь не умереть, слышишь, Гарри? Это письмо — глупая перестраховка! Но если всё-таки получится так, что ты получишь это письмо… Мне жаль, мой хороший. Я хочу видеть твои шаги, хочу отвести тебя за руку в Хогвартс, хочу рассказывать тебе о том, как пригласить девочку (или мальчика) на свидание. Хочу больше всего на свете, поверь мне. Кстати о мальчиках! Твоим крестным станет Сириус. Он любит Ремуса Люпина больше жизни. И мы с Джеймсом любим их обоих до смерти. Всё в порядке, если ты будешь отличаться от других, это нормально. Мама с папой примут тебя любым. С тобой все в порядке. Прости меня, Гарри, если ты читаешь это письмо прямо сейчас. Мне ужасно стыдно. Но я надеюсь, ты нашел тех, кто любит тебя, мой единственный и любимый сын. Ты вырастешь замечательным человеком, я уверена. Ты просто не можешь не. Твой отец — лучшее, что случалось со мной. Знай, что мы любили друг друга сильнее всего на свете. Ты родился из необъятной любви, а не из-за случайности. С любовью и слезами на глазах, твоя мама. Гарри найдёт это письмо в свои шестнадцать после смерти Альбуса Дамблдора. Гарри заплачет так отчаянно и навзрыд, как никогда себе не позволял. И ещё долго ему будет казаться, что эфемерная теплая рука Лили Поттер гладит его по плечу.***
Она умела видеть красоту в других, даже тогда, когда человек сам в себе этого не видел.