Ментовская дочка

- Алсу, там в шкафу новые кухонные полотенца, принеси, пожалуйста. - Малика резала овощи для ужина, а справа, задумавшись стояла Алсу со стаканом воды в руках. - Алсу! - кудрявая, вопросительно выгнув бровь смотрела на дочь мужа. - а? - Каримова стушевалась, поставила стакан на стол, и виновато подняв брови, посмотрела на Малику. - полотенца. На верхней полке. В шкафу. В нашей комнате. - девушка посмеялась, наблюдая рассеянное поведение падчерицы. - чего задумчивая то такая? С Вовой там что-то? - она снизила тон, ведь Амир все ещё находился дома. - нет. Нет, ничего. Полотенца? Сейчас. - она прокашлялась и вышла из кухни, пряча глаза. Каримова зашла в отцовскую спальню, напротив кровати стояло два больших шкафа. Алсу открыла первый. На одной стороне шкафа на вешалках висели рубашки и брюки Гаяза. Два трепеля пустовало, ведь Гаяз ещё был на службе, и рабочая форма с погонами, соответственно на нем. Девушка встала на носочки и вытянулась. Руки полезли на верхнюю полку в поиске полотенец. Все было сложено аккуратно, Малика любила порядок, поэтому наводила его везде, где только можно. Искать было сложно, Алсу едва получалось поднимать голову, чтобы рассмотреть новую стопку каких-то вещей. На голову что-то свалилось, Каримова сжалась и опустила руки, подойдя к зеркалу. Это "что-то" все оставалось на голове. Едва подняв взор она обомлела. Старая папина полевая фуражка. С нее начиналась карьера Гаяза, это первый элемент формы, который он взял в руки. Она была ценна для него, по словам Малики он периодически доставал ее, примерял и вспоминал молодость. Прикасаться к головному убору кроме Гаяза никому было нельзя. Ни Малике, ни любимому сыночку, ни дочери. Нельзя, и все. Она поправила криво надетую фуражку и теперь козырек смотрел прямо. Глаза девушки печальны, губы напряжены, а вздохи глубоки. Она видела не себя, а молодого отца. Стало тоскливо. И почему он любит Амира больше? Почему все больше любят Амира? Мысли поедали ее разум и туманили голову, из транса ее вывело лишь громкое покашливание, так и стремящиеся обратить на себя внимание. Обеспокоенные глаза метнулись на дверь, но тело так и не повернулось. Смотрела Алсу через зеркало. В дверном проёме стоял Гаяз, снимая новую фуражку уже с другими звёздами посередине. - пап! Прости, прости! - она громко вздыхала, уже повернувшись к отцу лицом. - она сама на меня упала. - но руки не торопились снимать головной убор. - Алсу. - голос не был строг, каким обычно его слышала девушка, а глаза не были равнодушными, какими были всегда при виде Алсу. Тембр казался сейчас совсем другим, если бы Каримова была с завязанными глазами, то никогда бы не подумала, что это говорит ее почти всегда злой отец. А глаза наполнены печалью? И виной? Ну нет, не может быть. Как же она на него похожа... Она резко почувствовала, что ее руки оказались на ладонях отца. - извини. - он заикнулся, а губа его задрожала так же, как и голос. - я так виноват перед тобой. - он стал шептать. - Ты моя дочка. Минем чәчәк. - отец редко говорил на татарском, а когда и говорил, вкладывал в него всю душу. - а я об этом забыл. Минем чәчәк. Мой цветок. Так Гаяз называл дочь, когда она была маленькой. Когда приносил ей на день рождения огромный букет, она тогда была совсем малышкой, когда просто так дарил ей какое-нибудь украшение или детские духи со слащавым запахом. Минем чәчәк. Минем чәчәк. - пап... - Алсу всхлипнула, не отводя таких же темных, как и у Гаяза глаз от отца. Алсу Каримова - папина дочка. Амир Каримов - мамкин сынок. Только Алсу прекратила брать отца в приоритет тогда, когда он решил сделать Амира и своим сынком тоже. Покрыл, не поверил дочери, чем разрушил их многолетнюю любовь и доверие. Она ведь так надеялась на него! Так любила! К каждому его мнению старалась прислушиваться, даже старалась договориться со своим характером, да бы не нахамить Гаязу, не выпалить лишнего, не испортить отношения. А он... А он одним разговором и одним бездействием разбил все к чертовой матери. С тех пор общения между отцом и дочерью не было. Праздником было, когда она ответит на банальный вопрос, который поступал пару раз в месяц "как дела?" без грубостей и язв. А Алсу было больно так разговаривать, но каждый раз с когда она винила себя, она вспоминала его поступок. Как он попытался заслужить любовь сына, предав дочь. - я не должен был спускать это ему с рук. Не должен был. - его руки переместились на плечи девушки. Перед глазами помутнело, глаза покрылись мокрой блестящей пеленой, рука медленно потянулась. К голове и стянула фуражку. - я скучала, пап. - протянула она, прежде чем первая слеза скатилась с розовой щеки. Крепкие мужские руки прижали дочь к груди, впитывая все переживания, слезы, горечь и обиды. За столом сидели четверо. Наконец улыбающийся отец, светящаяся дочь, Малика, ещё не до конца разобравшаяся, что произошло между отцом и дочкой и Амир, взгляд которого метался по родственникам. - Амир, я спрашивать не стал особо, но со временем этот вопрос всё больше имеет место быть. - начал Гаяз, разрезая мясо ножом. - я слушаю. - Амир накалывал на вилку пищу. - ты говорил, что у тебя экзамены скоро, ещё и стажировка. А бездельничаешь всю неделю почему? - так, - он замялся. - я к экзаменам готовлюсь. Пару часов в день, три дня на этой неделе. Мы с другом у него дома были, вот и готовились. - ложь. Алсу это ярко видела. Амир не ожидал подобных вопросов, поэтому и не был готов на них отвечать. - а стажировка. Я мужикам объяснил, что с семьёй хочу побыть. Они поняли, дали отгул неделю. - а университет почему не посещаешь? - отец будто проводил допрос. - потому что скоро экзамены, нам дают время подготовиться. - в первый раз о таком слышу. - встряла Малика, не поднимая от тарелки головы. - ну, ты в своем педагогическом о многом не слышала. - повысил тон Амир. - за языком следи. - Малика уж хотела ответить что-то Амиру, Алсу это четко знала, она девушка с мозгами и острым языком, когда надо, но Гаяз начал говорить первее, защищая честь жены. - значит так. Лодырничать мой сын не будет. Выходные проводишь у нас, а к понедельнику возвращаешься домой, идёшь на стажировку и усердно готовишься к экзаменам. Вон, Алсу. - он указал рукой на другой край стола, где сидела дочь. - Малика рассказывает, просыпается воды попить - идёт на кухню, а у нее свет горит, а сама за учебниками. После школы тоже! - он улыбался, смотря на дочь, но улыбка пропала, когда он перевел взгляд на сына. - вот, трудолюбие и желание добиться результатов. На лице Амира шок и возмущение. - ясно все с вами. - он встал из-за стола, гремя брошенной вилкой в тарелку. - на место сел! - прокричал отец, а на лице Малики и Алсу растянулись улыбки. Амир застыл, вздохнул и сел обратно за стол. Гаяз перевел дух, пару секунд посидев с закрытыми глазами, и, успокоившись начал говорить уже спокойно. - в воскресенье мы едем к бабушке за город. - он перевел взгляд сперва на жену, потом на дочь, а потом суровый взор на сына. - дядя Тимур со своей семьёй тоже будет. - мужчина улыбнулся. Алсу вскочила из-за стола, взвизгнула и тихонько хлопнула пару раз в ладони. - выезжаем утром. - Гаяз положил руку на колено жены. Для нее это будет знакомство с остальными членами семьи Гаяза, кроме как его мамы. - Гаяз, а ты почему раньше сегодня? - Малика глянула на настенные часы. - работы не осталось, решил чуть раньше домой уехать. - он пожал плечами, дожевывая пищу. Вопрос о времени заставил Каримову переживать, она встревоженно посмотрела на часы. 19:45. Она выдохнула. То есть у нее на сборы сорок пять минут? И опять же. Пол девятого - время не такое уж и позднее, как она выйдет к Вове, не попавшись отцу? Прошло ещё пять минут, прежде чем все тарелки на столе были пусты. - спасибо, Малика. - Гаяз встал из-за стола, целуя жену в висок. Мужчина вышел из кухни, через пару минут послышался голос из телевизора. Алсу перевела взгляд на Амира. Ей хотелось остаться с Маликой наедине, только она могла помочь. - обидно, да? - Алсу слегка сщурилась и широкое улыбнулась, издеваясь над братом. - пошла ты. - он вылетел из кухни, а Каримова, улыбаясь уже более по-доброму, повернулась к Малике. - родная моя, мне в пол девятого нужно уйти. Сможешь как-то папу отвлечь? - каким образом? - она вздохнула. - он в девять спать ложится. - я не могу до девяти! Ну, придумай что-то! Пожа-а-а-луйста! - она убедительно склонила голову. - Алсу! У него все равно новости эти до девяти, он не уйдет от телевизора никуда раньше. Знаешь прекрасно. - кудрявая нервничала, новость о знакомстве с родственниками мужа действительно выбила ее из колеи. Каримова нахмурилась, тихо поблагодарила Малику и ушла в комнату. - Алсу, дочка, подойди! - когда Каримова проходила мимо зала, послышался голос отца, увидевшего ее силуэт, видимо. - м? - она села в кресло рядом с диваном, на котором сидел Гаяз. - идём завтра в ресторан? Вдвоем. Обсудить нам нужно все. - что? - девушка нахмурилась. Она терялась в мыслях о Вове, дискотеке и о том, как вылезти из дома, совсем позабыв о применении с отцом, но вспомнив, обрадовалась как в первый раз.- да! Идём! - она улыбнулась, сверкая белыми зубами. Как бы Алсу не любила рестораны, Гаяз никуда больше не пойдет, а лишаться возможности поговорить она не хотела. Неужели? Неужели все из-за того, что он увидел в ней себя? Прошло около пятнадцати минут, Алсу стояла перед зеркалом в совершенно другом наряде, специально подобранном для дискотеки. Она осторожно поглаживала лепесток пиона, глядя в окно. Она думала, пыталась придумать подходящий вариант, что бы выбраться из квартиры без ссор и подозрений. Уходит Алсу явно не на час, через окно не вылезти - если в комнату зайдет отец и увидит, что нет дочери - разочаруется, а его мнение о Каримовой для нее сейчас очень важно. Через дверь не выйти, так подавно. Мало того, что в комнате могут не обнаружить, могут поймать с поличным. Что же делать? Девушка глубоко вздохнула, наполняя грудь воздухом и медленно выдохнула. Она провела по комнате взглядом, продумывая план окончательно. Она шустро отрыла в шкафу пижаму, сменила дискотечный наряд на неё и подошла к зеркалу. Стирая смоченной слюной ваткой блёстки на глазах, девушка надела тапки и выскочила из комнаты. В зале сидела Малика и Гаяз, он обнимал жену, иногда поглаживая черные волосы. - я устала очень за неделю, не высыпалась совсем. - она зевнула. - так что я спать. Сон чуткий очень в последнее время, не тревожьте, пожалуйста. - она потерла глаза, но на самом же деле едва прикоснулась к ним, да бы не стереть остальной их макияж. - рано ты. - Гаяз посмотрел на наручные часы. - да говорю же, очень спать хочется, правда. Спокойной ночи. - она слабо улыбнулась, ведь увидела гордое подмигивание Малики. - спокойной, дорогая. - произнесла девушка и прижалась к Гаязу ещё ближе. Едва нога Алсу ступила за порог ее комнаты, улыбка растянулась чуть ли не до ушей, глаза засверкали, а руки вновь стянули с тела пижаму, надевая недавно снятую одежду. В темноте она на ощупь нанесла блёстки на те же участки глаз, помаду и подошла к окну. Никого. Девушка скомкала разбросанную одежду, которая валялась по всей кровати, сунула на первую попавшуюся полку в шкафу и откинула одеяло. На ее кровати лежало две подушки, одна обычная, большая и квадратная, а другая длинная и узкая, стащенная когда-то с дивана. Первая как лежала у изголовья кровати, так и осталась лежать, а вторая расположилась сверху первой, изображая человека. Одеяло накинулись сверху, ещё больше имитируя Алсу. Фишка старая, но ненадёжная. Да и все равно! Если отец и впрямь любит, то никакой проступок типа побега не может навредить его любви к чаду. Да и если навредит! Плевать! Она к Вове. Через ещё двадцать минут под окном послышался звук мотора, а в окна девушки ударил лёгкий свет фар. Она улыбнулась. Тихо, оборачиваясь, прислушиваясь и следя за ситуацией вне комнаты Алсу открыла окно. Она едва прищурилась, вглядываясь в окно машины, стоящей прямо у Каримовой под окнами. Вова. Легкие снова набрались воздухом, а сердце пропустило удар. И только сейчас до Алсу дошло, что она собирается делать и чем это может чревато. Но делать действительно нечего. Только рисковать. Алсу только заметила, как скамкивала концы платья. Вновь ещё вдох и ещё выдох. Рука прикоснулась к дверной ручке и тихонько, медленно и долго опускала ее вниз. Получалось совсем беззвучно, как и планировалось Каримовой. Она высунула голову, посмотрела влево. Виднелся краешек зала, откуда лился свет от телевизора и слышался звук какого-то боевика, кажется. На носочках она сделала два шага, оставляя комнату пустой и так же тихо, как и открывала, закрыла дверь. Снова несколько вкрадчивых шагов и Каримова уже заглядывает в зал одним глазом. Супруги смотрели в ящик, кажется даже затаив дыхание. И ни о каком "спать" в девять часов и речи не шло. Вновь вдох. Алсу пробежала три шага, стоя уже по другую сторону двери. Она облегчённо выдохнула. И теперь, пожалуй, самое сложное. Она прошла к темному коридору, где не было никакого источника света. По памяти тела рука потянулась к полке слева, нащупывая холодный металл ключей. Нащупала. Главное не уронить их на пол или не звякнуть ими. Все прошло тихо, и теперь пальцы сжимали ключ, открывающий квартиру. Обуться. Бесшумно Каримова это точно сделать не сможет, но не разбутой же идти? Через минуту темноволосая сбегала по подъездной лестнице. Каблуки крепко держит правая рука, в кармане звенит ключ, а ступни в черных колготках цепляли на себя каждую пылинку. Пролетел один этаж, второй, а Алсу распахивала подъездную дверь, вылетая на улицу. И вот, перед ней он. Между Суворовым и Каримовой четыре ступеньки. - ты чего разутая выскочила? - Вова поднялся к ней, целуя свободную руку и смотря в радостные, полные счастья глаза. - давай в машине? - она подняла голову к окну. - ситуация неприятная может произойти. - Она взяла парня за кончики пальцев и потащила к белой Волге. Прибавившийся адреналин добавлял десятки, сотни к настроению, делая девушку активной, через чур улыбчивой и возбуждённой. - я так счастлива сейчас, Вов! - сев в машину, она сразу повернулась лицом к Суворову. Она шумно выдохнула и откинула голову на спинку сидения. - ты представляешь? Мы с папой помирились! И он Амиру сказал, - она промычала. - ну, не прям сказал. Намекнул! Что ему уезжать пора. - она посмотрела в глаза мечтательно улыбающимуся Вове. - подожди, душа моя. - он, едва подняв руку, указал на предмет, лежащий в открытом бардачке. - по пути расскажешь, идёт? - что это? - она нахмурилась. - посмотри. - Вова на это нечто и не смотрел, взгляд был прикован к девушке. Ее нежные руки потянулись к длинной бархатной коробочке. В возбуждённый мозг только-только дошло, что это подарок для нее. Тяжёлый вздох, после чего упаковка открылась. Длинное украшение протягивались по всей коробочке. Тоненькая золотая цепочка с двойным кулоном привели Каримову в ещё больший восторг. - это слишком, Вов. - взгляд стал серьезнее, а вот улыбку она скрыть не могла. Да и не смела отнимать у Вовы то, что заставляло его сердце биться чаще. - я не могу принять. - она закрыла коробочку и аккуратно положила ее обратно в бардачок. - Каримова. - его рука потянулась к упаковке с украшением, открыла ее и достала золото, разложив цепочку на ладонь. Алсу и взгляда не сводила с непринятого подарка, а улыбка все не уходила со счастливого лица. - нравится? - нравится. - девушка подняла взгляд на улыбающегося Суворова. - тогда дай помогу. - его длинные пальцы осторожно взяли концы цепочки, и поднесли ближе к шее Каримовой. Дыхание сбилось, Алсу повернулась к Вове спиной, разглядывая клумбу, стоящую за окном. Руки собрали волосы и приподняли их вверх, оголяя заднюю часть шеи. Секунда, и в районе ключиц она чувствует прохладное прикосновение драгоценности. Ещё секунда, цепной замок застегнулся. Ещё одна, и ее тонкая шея чувствует обжигающее дыхание, а следом поцелуй. Каримова шумно выдыхает и словно в замедленной съёмке поворачивается обратно, отпуская волосы. Глаза метнулись на внутрисалонное зеркало и рассмотрели район ключиц. - красивое какое, - почти шепотом произнесла девушка, неожиданный поцелуй в новые места заставил ее успокоиться и умерить всю свою активность и радость. - шикарное. - она провела изящными пальцами по маленьким звеньям украшения, изумляясь его красоте всё больше. - спасибо. - она повернула голову, и как только она это сделала, тут же поцеловала его в щеку и тут же отвернулась, смущённо опуская голову. Она прятала взгляд, прикрывая это тем, что поправляла колготки. Две туфли так и стояло около разбутых ступней Алсу. - подбираешься все ближе, а, душа моя? - широко улыбаясь, произнес Вова. - в смысле? - она повернула голову в его сторону и наблюдала, как Суворов смотрит в зеркало, а на щеке его красуется красный след от ее помады. Он заканчивался ровно там, где начиналась линия Вовиных губ. - все может быть. - голос тих, акцент был на каждое слово, а Вове все слышалось словно в тумане, так завораживающе. Она перебирала звенья, неотрывно смотря прямо. Слышался мотор заведенной машины и какие-то веселые разговоры с другого двора. А Вова промолчал. Знал, что ее тихие слова имели смысл и имели продолжение, но лишь тогда, когда она сама решит. И на вопросы Алсу не ответит, и не скажет на эту тему пока ничего. Правая рука Суворова спустилась на коробку передач, а левая крутанула руль. - ну, рассказывай, душа моя, что тебя осчастливило так? - немного переждав и параллельно проехав несколько сотен метров, радостно спросил Суворов. - говорю же! - Алсу вновь обрадовалась, не отрывая рук уже от кулона. Гладкий, прохладный. - отец с работы пришел, и извиняться начал! Представляешь? - она сидела к Вове лицом, показывая все самые позитивные эмоции на лице. - за что? - Вова нахмурилась, а Алсу обомлела. Он же не знает... Не знает реальной ситуации, знает только изменённую. А надо ли, чтобы знал? - ну, - Алсу замялась, взгляд бегал по рулю и его рукам. - за то, что уехал в самый разгар моей болезни, что допустил ухудшение моего состояния. - она прокашлялась. - так вот. И заметил он наши отношения с Амиром, сказал ему, что пора бы уезжать, учеба всё-таки и стажировка в милиции. - м-да, группировщик в милиции. - Вова вздохнул, закатывая глаза. - ага! - поддержала девушка, вновь начав активный рассказ. - и папа, в качестве извинений пригласил меня завтра в ресторан, вдвоем посидеть, пообщаться! - она словно взорвалась от счастья и резко откинулась на сидение, довольно промычав. - я так этого хочу, Вов! Я так ждала, так долго на это надеялась! Свершилось! - девушка прижала ладони к лицу, закрывая его. Ее распирало, сейчас она готова была лопнуть от всего хорошего, происходящего в ее жизни на данный момент. - я рад, что он уедет наконец. - Вову и впрямь очень напрягло то, что его Алсу жила в соседней комнате с тем, кто поднимал на нее свои лапы. - а я то как! Но в то же время Вову безумно радовало, что его Алсу счастлива и сейчас, сидя к ней профилем и наблюдая за оживленной дорогой он улыбался, а в глазах красовался блеск.