Парень из Босодзоку

      Улицы ночной Окаямы совсем не походили на то, что представляли собой днём. Один из кварталов, обладающий далеко не самой лучшей репутацией, мерцал неоном. По сторонам тут и там встречались пьяные мужчины или девушки, одетые чересчур легко для мартовской ночи. Официанты, всю ночь разнимающие дебоширов и просто пьяниц, курили, сидя на бордюрах. Из маленьких грязных ресторанчиков, забитых под завязку, раздавался громкий смех и музыка. На парковке при одном из таких ресторанов, в ровный ряд стояли припаркованные навороченные спортивные байки.       Сону передернул плечами, чувствуя себя некомфортно. Ему, студенту старшей школы, явно нечего было здесь делать. Он шёл, оглядываясь по сторонам, едва различая что-то в свете от неоновых вывесок и дергаясь от каждого шага в его сторону.       Но в арке, через которую предстояло пройти, высилась тёмная фигура молодого парня. Там, за аркой, парк: угол, на котором они с Чонвоном должны были встретиться. Ким замедлил шаг, надеясь, что пройдет мимо знакомого силуэта, словно это очередной пьяница или официант на перекуре.       Но Нишимура смотрел в упор своим острым взглядом. Одетый в чёрный рабочий комбинезон, он сидел на изгвазданном, под слоем грязи серебристом мотоцикле, по корпусу которого тянулись красные и чёрные линии. Сону, совершенно не ожидающий встретить парня здесь, уткнулся взглядом в асфальт и постарался проскочить мимо.       Но как только он поравнялся с чужой фигурой, его крепко схватили за запястье, не позволяя уйти.       Сону раздраженно дернулся, пытаясь вызволить руку из хватки. Нишимира хмыкнул, но снисходительно отпустил его. — Ого, кого я вижу. Милашка-отличник в районе Киты. Что ты забыл здесь в такое время, прелесть?       Ким встретил слащавые обращения с выражением отвращения на лице. Они с Нишимурой не были друзьями, даже знакомыми: он даже не уверен, что тот знает его имя. Только клеймо «отличник», которое остальным, почему-то, многое говорило. — Не твоё дело, — грубо отрезал Ким, поднимая гордо подбородок. И только после сказанных слов понял, что не стоило так грубить. Как минимум потому, что Рики на голову выше, сложен крепче, психически неуравношен — опасен для общества. А здесь, в районе Киты, в темной-арке, он мог сделать Сону всё что угодно и уйти восвояси безнаказанным.       Нишимура улыбнулся во все зубы, сверкая в темноте белоснежной улыбкой и ошалелыми глазами. Ким в очередной раз убедился, что Рики — псих. — О да, ты прав, Сону-я, — пробасил он, словно насмехаясь над юношей, — меня это ебать не должно. Но дело в том, что это мой район. Не думаешь, что гулять по ночному району Окаямы миленькому маленькому мальчику не очень хорошая идея, а? — оскалился тот, откровенно издеваясь над Кимом.       Сону больше всего не любил, когда его не воспринимали всерьёз: из-за внешности ли, из-за поведения. Он заслуживал уважения точно так же, как любой другой человек. Нишимура же, ничего не добившись (кроме как учёта в полиции и множества замечаний в школьном деле), стоял перед ним и делал из него какое-то посмещище. — Ну, единственная опасность которая мне сейчас грозит, это ты, я полагаю, — смело бросил Ким. — Правда что-ли? И что же заставило тебя так подумать? — откровенно игрался Нишимура, облокачиваясь локтем на шлем, висящем на руле мотоцикла, и зафиксировав заинтресованный взгляд на собеседнике, — Ну, по крайней мере, ты выглядишь довольно смелым для кого-то, кто стоит перед членом Босодзоку. К слову, — фыркнул напоследок, зная, что эти слова подействуют на Сону.       Ким раздраженно выдохнул, возмущенный наглостью и самоуверенностью Нишимуры. Но услышав подтверждение сплетен от прямого участника действий этих сплетен, он все же сильно удивился и растерялся. — Хэй, я не хотел тебя напугать. Мне просто интересно, что ты забыл здесь в такое время. Здесь небезопасно… Особенно для кого-то вроде тебя. — Я возвращался с… дополнительных занятий, — соврал Ким первое, что пришло в голову, радуясь, что врать он мог совершенно не краснея, — вообще-то, мой друг должен был меня встретить, — он бросил полный надежды взгляд на угол парка, виднеющийся в темноте, но все ещё пустующий.       Брови Нишимиры поднялись, выражая скепсис на лице парня. Сону начал нервничать, а он, заметив первые признаки реакции чужого организма на стресс и страх, продолжил мягко давить на больные места юноши. — Понятно. Но ты ведь понимаешь, что находится здесь одному небезопасно? Ты сказал, что ждёшь друга, так? — совершенно иначе, по-доброму спросил Рики, словно Сону был маленьким потерявшимся ребёнком, попросившим у первого встречного, кто показался добрым (Нишимура совсем не вызывал доверия), отвести его к родителям.       Такое отношение к нему, да ещё и оттого, кто был младше, раздражало Кима ещё больше. — Т-так. — Но твой друг не пришёл? — и Нишимура снова не по-доброму оскалился.       Сону промолчал. Он не мог объяснить резкую смену настроя Нишимуры, не понимал его мотивов, он все ещё боялся, что тот может сделать что-то нехорошее или как минимум странное. Ким просто кивнул, чувствуя, что что-то идёт не так. — Ты не заслуживаешь такого отношения, Сону-я. Что это за друг у тебя такой, раз он оставляет тебя…"на съедение волкам»?       Ким пропустил мимо ушей последнее выражение, так дико звучащее, но так удачно подобранное. Он почувствовал укол совести, слыша, что кто-то отозвался о его лучшем друге в негативном ключе. — Чонвон очень хороший друг! — Рассержено заявил он, — Просто… Просто… Наверное, у него не получилось прийти. Может, что-то случилось… — тихо закончил он, когда Нишимура разразился грубым смехом. — Аа, Чонвон-а? Конечно он не смог прийти. Он же на свидании с Джеем, — Рики только шире улыбнулся, когда Сону в ужасе качнул головой, — да-да. Неужели он тебе не сказал? Конечно, ему не до тебя. Прямо сейчас твой дружок, должно быть, проводит время очень хорошо. Черт знает этого Джея, не такой уж он и романтик, но с твоим симпатичным дружком найдёт как развлечься…       Ким вспыхнул от злости. В тот же момент ему захотелось ударить Нишимуру: заехать кулаком по челюсти, приложить головой к каменной стене, разодрать кожу лица в кровь. Он почувствовал, как в нем поднимается невероятная волна агрессии, справиться с которой казалось невозможным.       Он был так зол на Нишимиру, грубо подбирающего выражения, нагло врущего ему, потому что знал, что Чонвон не собирался ни на какое свидание. Он ведь сказал, что только поговорит, отдаст шоколад и все, да?       Он был так зол на Чонвона. На то, что друг не пришел, поставил его в такое неприятное положение, бросив ночью в другом квартале вместе с кем-то вроде Рики. — Да пошёл ты! — раздраженно бросил Сону и поспешил в сторону парка, стремительно удаляясь от Нишимуры. Не надо было вообще оставаться и разговаривать с ним, зная, что ни к чему хорошему это не приведёт. — Но я говорю правду, сладость. Твой друг бросил тебя, чтобы провести время с другим. Он выбрал не тебя, а его, — крикнул в догонку тот, сыпя соль на рану Сону.       Тот, чувствуя жгучую боль внутри, где-то в сердце, запутанный в собственных эмоциях, уронил первую слезу, и истерично крикнул: — Не иди за мной!       Нишимура действительно не пошёл. Он остался в тени, наблюдая за тем, как расстроеный Сону плёлся в сторону дома, испуганно глядя по сторонам. Неоновые вывески пропали, остались лишь тускло светящие фонари с правой стороны пути и заросли парка слева. Сквозь пелену слез было видно практически ничего. Напуганный и расстроенный, Ким шёл по наитию, чувствуя себя в ещё большей опасности, но решительно решивший не оставаться на углу парка, чтобы избежать невыносимой компании.       Рики не успел ещё отвернуться, чтобы уйти, когда заметил в нескольких метрах от Сону двух мужчин. Он усмехнулся и уже потирал руки, предвкушая надвигающуюся драку. Глупенький Ким, отличник, лучший студент параллели, мог бы быть под его защитой. А если бы не ждал своего дружка-идиота, променявшего его на кого-то поинтереснее, уже давно был бы дома и спокойно спал в своей кроватке.       Парень действительно не видел опасности до самого последнего момента. Один мужчина шёл по пятам за Сону, бесшумно следуя его траектории. Когда Ким развернулся, почувствуя неладное, тот перехватил оба его запястья одной рукой, и лишь только парень попытался закричать, сзади подоспел второй мужчина, зажавший его рот ладонью. — Посмотри, кто у нас здесь. Какой очаровательный паренек. И что же нам делать? Просто ограбить его? Это скучно, — прозвучал противный прокуренный голос. Ким в ужасе уставился в чужие маленькие, безобразные глаза.       Сону был готов отдать дорогие часы, подаренные папой на шестнадцатилетие, кошелёк с немногочисленными купюрами; было бы что-то ещё — отдал бы не задумываясь. Лишь бы его отпустили.       Рики с отвращением следил, как грязные руки двух старых пьяных извращенцев в явно украденной у кого-то одежде, с свалившимися волосами и толстыми животами, прикасались к Сону. К ребёнку ещё, совсем невинному, оказавшемуся не в то время не в том месте. Нишимура несколько раз дернулся, не находя в себе силы наблюдать за насилием, но решил дождаться до критической минуты, потому что Ким Сону должен был усвоить этот урок, данный самой судьбой.       Лицо парня покраснело. По щекам текли безмолвные слезы. Рики мог видеть издалека, как дрожали руки юноши и как он задыхался в молчаливых рыданиях. Ким предпринял несколько попыток ударить державшего его в живот, но тот быстро пресек их. Стоящий сзади начал растегивать рубашку, резко дергая её с плеч, злясь, что она не срывается с тела.       Сону, казалось, больше ничего не чувствовал. Он обмяк в чужих руках, не оказывая никакого сопротивления. Несколько попыток укусить ладони не увенчались успехом: получил грубую пощёчину.       Совсем рядом раздался рев мотора. Чужие руки мгновенно бросили парня, и он безвольно упал на асфальт. Нишимура за несколько секунд оказался рядом, нанося удар одному из мужчин прямо в висок. — Пошли вон отсюда, мрази! Если я ещё раз вас здесь увижу... — угрожающе бросил он — Да мы всего лишь… — залепетал второй, поднимая своего дружка после падения и семеня подальше от парня. — Неужели жадничаешь, Нишимура? — съехидничал второй, едва держа равновесие посла удара. — Нахуй идите, — предупреждающе бросил Рики, замахиваясь битой.       Те испуганно пригнулись, поспешив скрыться как можно быстрее. Рики тут же присел на корточки к Сону, дрожащими руками приподнимая его лицо за подбородок. Бледное обычно лицо парня стало ярко-красным, влажным от слез, а рот беспомощно открывался в попытках сделать хоть несколько вздохов. Взгляд Кима, потерянный, смотрел вдаль. Парень сидел на асфальте, крупно дрожа.       Нишимура обеспокоенно положил свою ладонь на чужую, не имея малейшего понятия, что делать дальше. — Эй, ты в порядке? Ты в безопасности сейчас. Больше ничего не случится. Я не позволю этому случится, — тихо пробормотал он, — давай, я помогу тебе встать.       Он ухватил Сону за локти и без лишних усилий поднял его. Рики испугался. Ким выглядел потерянным, хотя ничего, по сути, не случилось. Или так было в представлении его, Нишимуры.       Босодзоку совершенно не знал, что делать. Он останавливал кровотечение, дрался до потери сознания, устраивал гонки от полиции на скорости втрое больше допустимого, но ему никогда не доводилось успокаиваеть человека, попавшего в подобные обстоятельства.       Нишимура неловко вытер тыльной стороной ладони слезы на чужом лице, но они так и продолжали течь. Он дотащил парня до мотоцикла, посадил на заднее сидение.       Сону вновь затрясло, и с громкими всхлипами он вцепился в воротник чужого комбинезона. Рики не мог смотреть в чужое лицо, полное боли. — Тшш…все хорошо. Всё хорошо. Я здесь, с тобой, — он попытался успокоить другого парня, неловко хлопая по спине. Спустя несколько минут, когда Ким немного успокоился, Нишимура завёл мотор. — Куда мы едем? — надломленно прошептал Сону, и Рики, услышав его слабый голос, стало стыдно, что он позволил этому инциденту случится. — Ко мне домой, — уверенно ответил Нишимура, не задумываясь и окольцовывая свои ребра трясущимися руками Кима. Везти его в таком состоянии домой — плохая идея. — Н-но… Мои родители… — попытался возразить Сону. — Скажешь им, что остался с ночевой у своего… друга, — недовольно бросил другой парень.       Сону снова всхлипнул, но ничего не ответил. Он уткнулся лбом в чужую спину, молча роняя горячие слезы.

***

      Всю ночь не сомкнувший глаз, Ким в ужасе оглядывал свое отражение в зеркале. Опухший, красный, грязный, грязный. Нишимура не лез с лишними разговорами. Молча довёз до своего дома, завёл в комнату, презназначенную, судя по всему, для гостей, показал ванную, оставил какую-то одежду и ушёл. Сону был благодарен, что тот позволил ему побыть наедине.       Рики вернулся в шесть часов утра. Постучался, не услышав разрешения войти, открыл дверь сам, повесил на стул поглаженную школьную форму и сел на край кровати, виновато смотря на спину Сону. — Сону… — Не хочу тебя видеть, — прошептал парень, не разворачиваясь. — Так и знал, что ты уже не спишь. — Я и не засыпал, — хмыкнул он. — Если хочешь, я отвезу тебя домой. Если ты не сможешь пойти после этого в школу. — Нет. Мне нужно в школу, — решительно шмыгнул Ким и перевернулся на спину, растерянным взглядом упираясь в потолок. — Хорошо, — кивнул Нишимура, — я приготовил для тебя школьную форму. Не уверен, что она тебе по размеру, но… Это все же лучше, чем… Твоя порванная рубашка, — неловко закончил он.       Рики ждал ответа, но, получив лишь красноречивое молчание, вышел из комнаты. Сону заставил себя принять душ, надел форму, отданную младшим. Брюки пришлось подвернуть, рукава рубашки закатать, правда пиджак все равно был широк в плечах. И все равно все это не бросалось в глаза так, как нашивка «Нишимура Рики, 1-Б» на пиджаке.       Младший ждал на улице, нервно расхаживая взад-вперед с сигаретой в руках. Сону целенаправленно двинулся к мотоциклу, минуя парня. Рики проводил взглядом юношу, одетого в его школьную форму, докурил, выбросил бычок куда-то себе под ноги и направился к Киму. — Сону… — Я могу попросить тебя об одном одолжении? — юноша поднял грустные глаза на Нишимиру, и тот был не в состоянии сказать и слова против. — Конечно. — Давай сделаем вид, что вчера ничего не произошло. Что мы все так же незнакомы. Я — заучка-отличник, а ты — школьный хулиган, и наши пути никак не пересекаются.       Рики замер, взглядываясь в чужие янтарные глаза. Это просьба Сону задела его до глубины души. Он не мечтал о том, чтобы стать другом парня или приятелем, но он думал, что тот, по крайней мере, будет благодарен ему за вчерашнее спасение. Сону же, в его одежде, сидя на его байке, смотрел так холодно, решительно, и просил стереть из памяти и то немногое, что между ними было. — Попробую, — бесцветно буркнул он, — надевай шлем.       Сону кивнул довольно, натягивая чёрный шлем с красными полосками на свою голову. Терпеть этот сочувствующий взгляд некогда наглого парня было невыносимо.       Уже было плевать, что все начнут обсуждать, что отличник из 1-А класса каким-то образом приехал на мотоцикле с одним из главных хулиганов школы, в его форме, без единого ученика или тетради. Плевать, что про них будут говорить. Ким не мог думать ни о чем, кроме предстоящего разговора с лучшим другом.

***

      Сону опоздал на первый урок. Сопровождаемый любопытными взглядами, он буквально упал за их с Чонвоном парту, на ходу бросая учителю извинения. Тот посмотрел шокированно, но не стал обращать на это никакого внимания; ладно, что-то отличникам могли спустить с рук.       Глаза Чонвона, и без того большие и глубокие, когда он удивлялся, превращались в два бездонных чёрных блюдечка. Уже не слушая учителя корейского, он сначала вгляделся в лицо лучшего друга, пытаясь счесть его эмоции, а потом взгляд упал на нашивку формы. Нишимура Рики. — Что…? — Меня вчера чуть не изнасиловали, — без обиняков начал Сону, — если помнишь, мы вчера должны были встретиться возле парка.       Чонвон мгновенно побледнел, становясь белее мела, которым учитель писал по доске. — Я… — Так совпало, что Нишимура был рядом и… Выручил меня. Мне пришлось переночевать у него, — так же холодно продолжил юноша, — а ещё я знаю, что в это время ты был с Пак Чонсоном.       Чонвон спрятал лицо в ладонях. Он почувствовал себя таким виноватым, что не мог вымолвить и слова перед другом. — Мне так жаль, Сону, — пробормотал он, — я… Он заставил меня поехать с ним. Это был шантаж, я клянусь! Когда мы вернулись, уже было очень поздно, — пытаясь получить прощение, пробормотал он. Ведь не признаться, что он, в общем-то, не был против ночной поездки.       Ким горько улыбнулся, сухо кивнул. — Знаю. Вы хорошо провели время, да?       Чонвон почувствовал себя отвратительно. — Сону… Что я должен сделать, чтобы ты простил меня? — спросил он, зная, что не сможет пережить долгой ссоры с лучшим другом. Особенно когда вина была на нём. Човон умел брать на себя ответственность: не зря он был старостой. — Прекрати общение с Паком. Давай забудем про все это? — решительно сказал он, поднимая влажные глаза на друга. Ян перед этим взглядом всегда терялся.       Чонвон нервно сглотнул, нерешительно кивая. Он перевёл взгляд на свою тетрадь, измазанную чернилами. — Вот что же я вляпался, — едва слышно прошептал.

***

      Чонвон не рассказывал Сону ни о подробностях встречи с Джеем, ни о его предложении. Все это только усложнило бы ситуацию. Негативный настрой Кима, который, казалось, только начал меняться в лучшую сторону, снова обострился.       Ян решил, что учитель вполне поймёт их отказ в помощи, а с Чонсоном нужно будет попробовать закончить все без лишних разговоров. В конце концов, может, он бы отстал от него, не дай тот прямого согласия и избегая старшего.       Резкая тревожность охватывала парня, когда он представлял дальнейшее развитие событий: он начинает встречаться с Паком, Сону обижен на него и не собирается мириться, они нагло врут учителю, что проводят занятия по тхэквондо, пока он с Чонсоном… Яну даже тяжело представить, что «он с Чонсоном». Джей все ещё казался привлекательным, но Чонвона к нему тянуло так же, как и отталкивало.       Поэтому Ян отправился к классному руководителю сразу же после уроков, все ещё раздумывая над своим решением. Казалось, что что-то он делает не так. Парень остановился у дальних окон в кабинет и увидел, что рядом с учителем темнела копна чужих волос: кто-то уже разговаривал с ним. Чонвон вгляделся, и с ужасом узнал в этом человеке Джея. Ян резко развернулся назад, к стенке, чтобы тот его не заметил.       Что Чонсон мог наговорить учителю, Чонвон примерно представлял. Разозлился, что парень не даёт ему ответа, наболтал, чтобы у него возникли проблемы.       Чонвон судорожно продумывал ответы на всевозможные обвиняющие реплики (причём чем дольше он ждал, тем абсурднее они становились), и когда из кабинета наконец-таки вышел Пак, совсем не смотря в его сторону, Чонвон мигом прошмыгнул в класс. — Учитель! — О, Чонвон, ты как раз вовремя, — дружелюбно улыбнулся мужчина, и Ян застыл на месте. Он ждал подвоха, — Как я вижу, идея с тхэквондо оказалась удачной? Только что приходил Чонсон, благодарил за возможность проведения таких занятий. Насколько я понял, ему, да и его друзьям, они очень нравятся. И, разумеется, это твоя заслуга. Неужели мы наконец смогли их хоть немного усмирить? — все так же, улыбаясь, продолжал мужчина, явно не замечая, что внутри Чонвона что-то ломалось. Он смотрел на учителя неверящим взглядом.       Получается, Чонсон наврал заранее, не оставляя ему, Чонвону, другого выбора, кроме как согласиться на его предложение. — Чонвон, ты чего задумался? — Простите, учитель. Мне нужно… Мне нужно убраться в зале после…наших занятий.

***

      Следующая неделя тянулась мучительно медленно. То ли потому, что Чонвон проводил все свободное время за учёбой, то ли потому, что постоянно находился в подвешенном состоянии.       Их с Сону шаткое перемирие, основанное на обещании младшего прекратить общение с Чонсоном и остальными из их «банды», грозилось рухнуть в любой момент. Ким не говорил и не показывал свою обиду на друга, но на то он и был его лучшим другом, чтобы понять все по одной лишь интонации голоса. Сону стал задумчивей, молчаливей, отрешенней. Чонвон невольно задумался, что и он сам с момента рождения идеи создания кая отдалился от друга. У него впервые появились секреты, которые так тяготили его. Но и поделиться с Кимом своими мыслями, которые терзали его, он все ещё не мог.       Парень бегал от Чонсона как от огня. Специально задерживался после звонка, делая вид, что занят обсуждением важных вопросов с классным руководителем, лишь бы избежать взгляда внимательно чёрных глаз. Он постоянно видел Пака: в коридорах, возле своего класса, в столовой, но ловко избегал его, надеясь, что таким поведением оттолкнет его, и старший попросту потеряет всякий интерес. Чонвон понимал, что отказать не сможет, а даже если откажет, стоит Паку спросить «почему» — и он вмиг передумает, сломается под его взглядом.       Казалось, на все можно закрыть глаза. Нерешенной оставалась лишь проблема с закрытием кая, который на деле-то и не открывался. Ян, все ещё свято верящий, что эти пятеро не такие уж и дьяволы, каких их них делает школа, надеялся, что они перестанут устраивать эксцессы на территории школы, и несущестование кружка останется в секрете.       Ян думал, что все может закончится, не начавшись.       Но когда вечером в воскресенье, в первый день за долгое время, когда он был абсолютно спокоен и отпустил все свои тревоги, он услышал звук подьезжающей машины и увидел в окно тонированный спортивный автомобиль Сузуки, окрашенный по-бунтарски вычурно, он сбежал вниз за считанные секунды. Зная, кто приехал и зачем.       На ходу бросил сестре, что приехал одноклассник и ему срочно нужно поговорить с ним, что это не займёт больше десяти минут. Радуясь про себя, что родители работали в ночную смену. Прямо в домашней одежде, серых свободных штанах и ночной серой рубашке выскочил на улицу с бешено стучащим сердцем.       Чонсон громко хлопнул передней дверью новенького автомобиля. Ян не видел его до этого: наверное, приобретён недавно.       Парень успел увидеть лишь чужой решительный взгляд, и ладонь, которая через секунду легла на его загривок, утягивая в горький поцелуй. Воздуха не хватало. Губы старшего отдавали чем-то приторным, от него разило алкоголем.       Чонвон вцепился в чужие плечи, пытаясь удержать парня на некоторой дистанции. Джей отстранился, глядя обозленно и с вызовом. Ян, встречая его взгляд испуганно, опустил руки и своими ладонями накрыл его, нежно сжимая большие пальцы. — Д-джей… — Почему ты избегал меня? — Я… Нет, ничего такого… — Почему ты избегал меня?       Чонвон инстинктивно сделал шаг назад, глядя на парня широко раскрытыми глазами непонимающе. Он совершенно не был готов к этой встрече. Не сегодня. — Не избегал, — почти прошептал он, чувствуя, как ложь разъедала губы.       Джей усмехнулся, резко вырвав свои руки из чужой хватки. Сомкнул их на чужих запястьях. Кожа младшего покрылась мурашками на промозглом ветру. Чонсон ждал от него ответа. — Ты подумал, Чонвон-а? — серьёзно спросил он, и Ян вдруг осознал весь маштаб проблемы. Столкнулся с ней лицом к лицу: в буквальном смысле. Он понял, насколько влип со своими чувствами и прижившимися моральным принципами. — Да, — тяжело сглотнул он, осознавая, что играть дурачка с Паком идея не очень хорошая. — И каков же твой ответ? — Да, — просто ответил Чонвон, глядя уверенно в чёрные глаза. Зная, что уже пожалеет, знает, что сделал шаг навстречу собственной гибели. Или чужого воскрешения.       Давая шанс тому, кто, казалось, заслуживал это.       Джей тут же расплылся в улыбке, как довольный кот. Чонвон разглядел в его мутных от алкоголя зрачках ещё что-то, непонятное, неизведанное им ещё чувство. — Только обещай, что… Изменишься ради меня, — прошептал он, глядя на Пака впервые так: с надеждой, почти не скрываемой нежностью.       Успокаивая свою совесть хотя бы так. Действуя так, как подсказывало сердце. Оставляя все проблемы на потом.       Парень потянул Яна за запястья на себя, и тот упал в его обьятия. Пак неловко окольцевал чужую талию, шепча в затылок обещания, которым парень искренне внимал. Чонвон уткнулся в чужое плечо, чувствуя тепло тела старшего, такое необходимое и родное. Не понимая, как жил без него раньше. Потому что обниматься с сестрой, с Сону — совсем иначе, совсем не сравнится.       Он постепенно согревался в чужих руках, чувствуя себя ценным. Чувствуя себя так правильно, делая неправильно. Рядом с Паком было одновременно до безумия хорошо и плохо до тошноты. Особенно этот запах алкоголя бился в нос. — Поехали кататься, котёнок, — прошептал Чонсон, отодвинувшись назад и отпустив парня. Открыл переднюю дверь, приглашая в салон машины.       Чонвон растерялся. От ласкового обращения, от того, каким взглядом на него посмотрел Джей.       Он секунду колебался, думая, что садиться в машину, где за рулем пьяный человек — опасно. Отпускать Чонсона на машине пьяным одного — тоже опасно. Поэтому он согласился.       Чонвона вело от всего этого: от того, как он сел в машину к школьному хулигану, состоящему в опасной банде, как тот протянул ремень через всю его грудную клетку и застегнул; как парень оставил руку на его коленке и повез кататься по ночной Окаяме.       Все это чувствовалось как маленький безобидный бунт в серой жизни Чонвона.