Клясться в дружбе - это дело зряшное

Клясться в дружбе – это дело зряшнее, просто надо другом быть всегда.

Кирк резким движением протянул руку и выключил монитор. Потом устало прикрыл глаза и помассировал веки. Еще сегодня утром, за завтраком, никто и подумать не мог, что день закончится вот так – трое погибших и один в критическом состоянии. Им предстояла ничем не примечательная мирная миссия – исследовать лишенную разумной жизни планету М-класса отдаленной системы и выяснить, подходит ли она на роль потенциальной ресурсной колонии. Дальние спектрограммы позволяли предположить здесь богатые месторождения бериллия, и Штаб желал уточнить, стоит ли овчинка выделки. Никаких недружественных аборигенов. Никакой агрессивной фауны или хотя бы флоры. И никаких стычек с клингонами. Но – трое погибших и один в критическом состоянии. Кирк тяжело вздохнул и сглотнул сдавивший горло комок. Черт побери, обычная миссия, которую можно было даже назвать скучной. И, как всегда в таких случаях, ничто не предвещало. Стандартный рапорт от Спока, подтверждающий отсутствие признаков разумной жизни, а также М-класс планеты и ее базовую безопасность для спуска десанта. Пилотный десант. Он сам, Спок, двое геологов и двое офицеров службы безопасности. Стандартное сканирование на местности в поисках пластов спутниковых пород. Неглубокий грот, который обещал более информативный сбор геологических данных. Один из офицеров службы безопасности – везунчик – был оставлен снаружи для внешнего контроля. Все, как полагается по стандартному протоколу. Он сам вышел из чертова грота из-за помех для связи. Потому что Спок попросил координировать данные, полученные на месте, с данными сенсоров на борту. Как будто чувствовал. Кирк горько усмехнулся и с силой надавил на веки, пытаясь сдержать навернувшуюся настырную влагу. Собственно, обсудить свежие данные с Чейном, вахтенным за научной консолью, он как раз успел. Закрыл коммуникатор, кивнул Уоллесу в жесте: «Оставайтесь на посту, лейтенант», - и шагнул в сторону грота, намереваясь вернуться к своим товарищам. Но не успел. Спок говорил в своем рапорте, что планета сейсмически стабильна. А он привык считать, что Спок никогда не ошибается. Хотя и в этот раз его старпом не ошибся. Единичное узкофокусное землетрясение магнитудой в паршивых три балла – это не показатель сейсмической нестабильности. Случайность. Или чертовское невезение. Неважно – семантика не имеет никакого значения, важно то, что проклятому гроту этого хватило. В первый момент он подумал, что просто случился обвал, который просто заблокировал десантников в глубине грота, и они просто не могут выйти на связь ни с ним, ни с «Энтерпрайз» из-за возникших после землетрясения помех. Но, как быстро выяснилось, никаких «просто» в этот раз не случилось. Все сложилось очень тяжело. И очень непросто. Хотя сперва Чейн доложил о проблемах с определением границ завала и о наличии в нем нечетких пустот, а также о четырех биосигналах внутри грота. Услышав рапорт, он уже почти выдохнул и скомандовал Скотти срочно наводиться и поднимать. По экстренному протоколу, плюнув на риски. Потому что все внутри скручивало от понимания – единичное землетрясение может в любой момент тряхнуть еще раз, и это опять не будет противоречить заключению о сейсмической стабильности планеты. Так что он решил: плевать на телепортационные риски. В конце концов, ими хоть как-то можно управлять, и мастерство Скотти способно максимально их снизить. А тем, что происходит в заблокированном гроте с нечеткими пустотами, управлять не получится. Не говоря уже о том, что происходит в недрах этой проклятой планеты. Поэтому он был готов надавить и потребовать выполнения приказа, невзирая на возражения. Но Скотти и не попытался возражать, ответил прямо по уставу, так, как полагается отвечать на приказ командира: «Есть, кэп`тин». Может быть, тоже чувствовал. Прошла минута, потом две – и ничего чувствовать уже не требовалось. Интуитивные опасения превратились в факты. Из четверых поднятых живым был только Спок, и им сразу же занялись медики. Остальные трое офицеров скончались от полученных травм еще до начала телепортации. После рапорта Скотти о результатах подъема попавших в завал десантников, он как будто заледенел внутри и дальше действовал полностью на автомате. Впрочем, какой-то креативности от него и не требовалось. Немедленное возвращение на борт оставшихся на планете десантников в лице его самого и Уоллеса. Залитая кровью телепортационная платформа – красные и зеленые лужи между дисками. И стоящий в воздухе жуткий запах железа и меди. Стремительная пробежка до лазарета. Но там он ничего нового не узнал. Состояние Спока при поступлении оценивалось как крайне тяжелое, оба врача оперировали, и дежурная медсестра предложила подождать в холле. Он и подождал около получаса, а потом пришлось уйти. Случившаяся трагедия не ставила жизнь корабля на паузу, поэтому от капитана требовалось распорядиться насчет фокусного сканирования и следующих десантов, ведь единичное землетрясение не могло стать поводом для прекращения исследований. Только основанием для запрета на исследования в пещерах, гротах и прочих аналогичных пустотах породы. А потом были рапорты из научного отдела. И от десантников. И от Свайлера, который сейчас выполнял обязанности Спока. Удивительно. Спок боролся за свою жизнь в лазарете – ибо не нужно быть гением мысли, чтобы понять: операция, которая длится уже четвертый час, это вопрос жизни и смерти – а корабельная суета текла своим чередом, и ей был безразличен накал драмы в операционной. И тем более безразличен накал драмы в душе капитана. С этой мыслью Кирк оперся обеими руками о столешницу и с усилием поднялся со своего места, намереваясь наконец-то отправиться в лазарет. Он понимал: если бы операция завершилась, Боунс тотчас связался бы с ним. Но капитан раскидал самые срочные дела и теперь вполне мог подождать окончания операции в лазарете. * * * * * - Доктор МакКой в своем кабинете, - сообщила дежурная медсестра, едва Кирк перешагнул порог лазарета. И капитан запнулся на середине вдоха, внезапно осознав, что это должно было означать – тот факт, что Боунс после выхода из операционной не связался с ним. Ничего не ответив девушке, он стремительно шагнул к знакомой двери. Сидящий за столом Боунс поднял на него взгляд… и Кирк заледенел на пороге, не издав ни звука. Просто не будучи в состоянии формировать слова и выдавливать их из горла. Поэтому он просто замер на месте, немо уставившись на доктора и стиснув руки в кулаки, как будто в попытке физически удержать готовый ускользнуть контроль. Боунс несколько секунд так же молча смотрел на капитана в ответ. А тот, судорожно шаря взглядом по докторскому лицу, чувствовал, как ледяная глыба внутри превращается в бешено крутящийся смерч, готовый в одну секунду разрушить весь его привычный мир. Боунс выглядел ужасно усталым и… постаревшим. Одним махом и сразу лет на десять. Он, их судовой хирург, повидавший столько горя, боли и слез, сейчас выглядел так, словно… Словно… - Боунс? - наконец справился с собой капитан, отказываясь пускать в сознание назойливо крутящуюся где-то рядом мысль. Вышло хрипло, растерянно, но Кирку было плевать на фасад. - Жив, - будто через силу произнес Боунс, тяжело вздохнул, провел рукой по лицу и добавил. - И должен справиться с послеоперационным периодом. Шансы, - почему-то он не смог закончить фразу, кашлянул, будто подавившись словами, и отвел глаза. Кирк растерянно смотрел на него, не понимая, что происходит. Жив! - первая радость схлынула стремительно, и ее сияющее тепло сменилось выстужающим холодом, едва капитан понял, что Боунс как будто совсем не рад счастливому исходу – а точнее, как будто он еще не сказал то, что необходимо сказать. Не сообщил ему то, что было причиной ссутуленных плеч, напряженно сжатых челюстей, сероватой бледности лица, резко углубившихся морщин, а также настойчивого нежелания смотреть своему капитану в глаза. - Боунс?! - теперь капитанский голос звучал гораздо уверенней, и наметанное ухо начмеда различило в нем знакомые требовательные нотки. Впрочем, не в нотках было дело. Главное заключалось в том, что он не сможет отмалчиваться вечно. В конечном итоге придется все рассказать Джиму. Вернее, придется все рассказать капитану. И посмотреть ему в глаза тоже придется. - Проклятые камни! - глухо пробормотал Боунс, подсознательно пытаясь выиграть еще немного времени. - Миллионы планет, а камни везде одни и те же, черт бы их побрал. Острые и тяжелые. Мейерс и Тоне погибли почти моментально. Черепа у них раскололись, будто спелый орех под ударом кувалды. Половина мозгов осталась там, в пещере, размазанными по этим чертовым камням. Кирк почувствовал, как во рту загорчило, но он сглотнул подступившую к горлу дурноту, не собираясь позволять себе слабости и просить доктора обойтись без подробностей. - Сердцебиение в таких случаях продолжается еще одну-две минуты, думаю, это и стало причиной ошибки, из-за которой сенсоры сочли их живыми. С Пирсоном было сложнее. Его завалило так, что череп особо не пострадал. В отличие от всех остальных костей. Так что парень погиб, по сути, от болевого шока и кровопотери. Мы его пытались реанимировать на платформе, но ничего не получилось. Сердце так и не завелось. Может, оно и к лучшему, жить с раздавленным спинным мозгом такое себе удовольствие, - последние слова Боунс произнес совсем тихо, но Кирк расслышал их и рвано вздохнул, готовясь к окончанию рапорта и очень отчетливо понимая, что ничего хорошего он сейчас не услышит. Сжатые в кулаки пальцы противно повлажнели, сердце колотилось где-то в горле – а Боунс все тянул и тянул паузу, невидящим взглядом уставившись куда-то в угол. Наконец он глубоко вздохнул и с заметным усилием заставил себя посмотреть прямо в глаза капитану. И тот обмер от зрелища стылой пустоты в этих всегда таких живых глазах. - Что касается Спока. Он лежал рядом с Пирсоном, судя по всему, завал там был чуть менее плотный. Опять же, вулканские кости и мышцы крепче человеческих. Поэтому они лучше справились с задачей защиты мозга, внутренних органов и магистральных сосудов. Но… Этого все равно было недостаточно. Мы с Джеффри вытащили его из трех остановок сердца, пока почти четыре часа пытались заштопать то, что порвалось у него внутри. Но селезенку все равно пришлось удалить – для вулканца это не очень хорошо в плане перспектив для кроветворения. Печень и почку удалось ушить. Хотя я не уверен, что не придется снова открывать живот и все-таки убирать почку. Для ближайшего прогноза это самый большой риск. С остальным он имеет хорошие шансы выплыть. Кирк резко перевел дыхание и кашлянул. Все оказалось не так ужасно, как он было подумал. Очень плохо, кошмарно, но капитан знал, какой Спок сильный – причем душевно еще более сильный, чем физически. С его характером, он ни за что не сдастся. Раз есть шансы выплыть, то он обязательно выплывет. Будет больно, будет тяжело – но Спок не капитулирует. Он станет бороться и обязательно победит. - Спасибо, Боунс, - глухо произнес Кирк вслух. Он знал, чего стоила Боунсу эта операция – цена была крупными буквами написана на бледной докторской физиономии. Во всей его позе, в едва заметной дрожи всегда надежных рук. Но главное, что… Додумать эту мысль Кирк не успел, потому что в светлых докторских глазах, до сих пор странно пустых, как будто вылинявших, внезапно сверкнула такая горячая ярость, словно капитан не поблагодарил его, а грязно оскорбил его матушку. - Спасибо?! - сипло прорычал он, стискивая в кулак лежащую на колене руку так, что костяшки побелели. - Спасибо?! Я, черт тебя побери, еще не договорил, Джим! Мне пришлось ампутировать ему обе ноги выше колен!!! Потому что кости голеней и стоп были раздроблены в мелкие осколки! Потому что сосуды были раздавлены, и я с учетом всех травм не мог рисковать!!! Чертовы острые камни и пыль – инфицирование там было на сто процентов, и при таких травмах я не мог рисковать и запускать сосудистый и костный синтез на этих лохмотьях, в которые превратились его ноги!!! Сепсис убил бы его, и я не мог идти на такой риск!!! - выплюнув последние слова, доктор обжег капитана еще одним пылающим взглядом и, как будто потратив на эту вспышку весь остаток сил, перевел потухший взгляд на переборку, и почти шепотом закончил. - Поэтому я принял решение ампутировать ему обе ноги. И сделал это. Повисшая после этих слов мертвая тишина давила на уши, а Боунс, больше не взглянув на капитана, тяжело сглотнул, повел плечами и, опершись локтями о стол, устало уронил лицо в ладони. Кирк сделал шаг назад в инстинктивном стремлении отстраниться от того, что он только что услышал, но налетел спиной на косяк и остановился. Услышанное отказывалось встраиваться в реальность. В это было невозможно поверить. Это было невозможно принять. Как можно принять то, что Спок больше… Что Спок… Кирк сипло, судорожно вздохнул – будто утопающий, вынырнувший на поверхность – тут же выдохнул и крепко зажмурил глаза, откидывая голову назад и упираясь затылком в переборку. Господи, Спок… Разум отказывался смириться с новой реальностью, и Кирк неловко, будто контуженный новостями, оттолкнулся от переборки, в два шага подошел к докторскому столу и бессильно рухнул на свободный стул. Боунс никак не отреагировал на это. Они сидели молча, и тяжелую тишину первым нарушил капитан. Подавив судорожный вздох, он тихо произнес, изо всех сил стараясь заставить свой голос звучать по-командирски твердо и уверенно: - Боунс, ты сам знаешь, что сделал все правильно. Ты спасал его жизнь. Другого выхода не было. Как врач ты был обязан спасать его жизнь. - Как врач, - горьким эхом отозвался Боунс, наконец убирая руки от лица и поднимая на капитана взгляд сухих покрасневших глаз. - Как врач я обязан действовать в интересах пациента. А я совсем не уверен, что выбрал бы Спок. Точнее, все еще хуже, потому как я уверен, что он выбрал бы риск. Риск, а не вот это вот все, - Боунс резким движением поднялся со своего стула, глянул в сторону «экстренного шкафчика», но так и остался стоять на месте. - Он выбрал бы риск и пусть исчезающе малый, но шанс на сохранение своей жизни. Нормальной жизни, черт побери! - Он жив, Боунс. Жив. Сейчас это – самое главное, - отрубил Кирк жестче, чем это требовалось. Честно говоря, он и сам не знал, согласен ли он с тем, что только что сказал. Не знал. Голова сейчас напоминала гулкий чугунный котел, и капитан едва справлялся с тем, чтобы сохранять хотя бы видимость самоконтроля. Но в одном он был уверен точно: если Боунс сделал то, что он сделал, значит, это и правда было единственным надежным способом сохранить жизнь Споку. Он был в этом уверен просто потому, что знал Боунса. Давно знал его и не сомневался в его врачебном чутье, которое сотни, тысячи раз было проверено в деле. Сам он не был врачом, тем более, он не был хирургом, но простого житейского опыта было достаточно, чтобы понимать: тяжелейшие травмы, которые получил Спок, отняли у него массу сил. И очевидный вывод, что борьба с сепсисом доконала бы его, напрашивался сам собой. И да, Кирк знал Боунса. Хорошо знал. Поэтому сейчас он заставил себя еще раз перевести дыхание и поднялся на ноги, встав напротив Боунса. - Спок сейчас в целительном трансе? - Нет. И он туда не войдет. Массивная травма с ним в принципе несовместима, - Боунс говорил короткими отрывистыми фразами, как будто ему было тяжело проталкивать слова через стиснутое спазмом горло. - А отсутствие примерно двенадцати процентов кожной поверхности тела несовместимо с ним тем более. Для вулканской нервной системы это отдельный шок. И совершенно отдельный источник дикого дисбаланса. Поэтому он будет оставаться в медицинской коме до тех пор, пока опасность для его жизни не останется позади. А потом… Доктор умолк, то ли не пожелав закончить фразу, то ли просто не справившись с этой задачей. Кирк видел, как судорожно дернулся кадык на его горле, и догадывался, что скорее второе. Черт возьми, да будь он на месте Боунса, едва ли смог бы произнести все то, что доктор был вынужден сообщить ему. Сообщить, что Спок теперь… - Он будет жить, - почти безотчетно пробормотал Кирк вслух, упираясь стиснутым кулаком в столешницу. Боунс резко глянул на него, и Кирк с каким-то отстраненным тупым удивлением понял, что в глазах доктора смешались гнев и… жалость? - Черт возьми, - глухо ругнулся Боунс и болезненно поморщился. - Ты же не понимаешь. Ты ничего не понимаешь. - Не понимаю?! - не удержавшись, вспыхнул Кирк. - Чего тут можно не понимать?! - Для начала того, что тебе нужен новый старпом и начальник научного отдела. И рапорт придется подавать сегодня-завтра, потому что мы в дальнем космосе, и Штабу нужно планировать наш график, - голос Боунса звучал неожиданно спокойно, а в глазах читалась жуткая окончательность. Кирк несколько секунд смотрел на него в немом шоке, а потом резким движением качнул головой. - Не вижу повода пороть горячку. Восстановление будет долгим, но… - Какое к чертовой матери восстановление?! - Боунс со всей силы ударил кулаком по переборке и вперил в Кирка полыхающий взгляд голубых глаз. - Восстановления не будет! Не будет, понимаешь ты это?! - Я не идиот и знаю, что новые ноги у него не отрастут! - не менее яростно выплюнул Кирк. - Но у нас тут не проходят чемпионаты по забегам на скорость, а в остальном протезы… - У людей, Джим! У людей!!! Он не человек! Черт возьми, у него уже мозоли на языке от того, сколько раз он нам это повторял! А ты все никак не можешь это запомнить! - доктор глубоко вдохнул, дерганым движением провел рукой по лбу и мотнул головой, как будто в попытке справиться с накатившим приступом головной боли или головокружения, и продолжил уже немного спокойнее. - Даже в случае с человеком тут были бы огромные сложности. Ты сам знаешь, что инвалиды не служат в Звездном флоте. Во всяком случае, не служат действующими офицерами на крейсерах. Но для человека здесь оставался бы шанс вернуться после периода реабилитации. Крошечный, почти эфемерный, но все-таки шанс. Для вулканца все иначе. Ты и сам знаешь, что современные протезы – это не просто кусок пластика, прилаженный на культю вместо утраченной конечности. Это тонкие механизмы, которые улавливают нервные импульсы хозяина и обеспечивают очень качественную моторику. В этом их сила. В этом их компенсаторная эффективность, которая обеспечивает людям почти прежнее качество жизни. Но у вулканцев все гораздо сложнее. Им перед протезированием надо очень долго готовить нервную систему, и адаптация к протезу идет гораздо дольше и тяжелее, чем у людей, - Боунс остро посмотрел на нахмурившегося капитана и выдержал небольшую паузу, чтобы подчеркнуть значимость своих слов. - Гораздо тяжелее, Джим. У людей процент успеха протезирования стремится к ста процентам, а у вулканцев дай Бог, если дотягивает до двадцати. А кроме того… Это еще не все?! - с невольным ужасом мысленно воскликнул Кирк и, не сдержавшись, сглотнул. Получилось неожиданно громко. Боунс вздрогнул, как будто с разбега налетев на бетонную стену, едва заметно нахмурился, покачал головой и обронил: - Ладно. Что-то я разошелся. Пора и притормозить. Так или иначе, ближайшие двое суток как минимум он проведет без сознания. И у нас будет полно времени, чтобы обсудить детали. Извини, Джим, что я так сразу вывалил на тебя все на месяцы вперед. Ты и без того в шоке. Просто иногда я забываю, что под этой несокрушимой капитанской маской – живой человек с чувствами и переживаниями, а не машина. Извини. - Тебе не за что извиняться, Боунс, - Кирк решительным движением расправил плечи и строго посмотрел на своего начмеда. - Я не нежная барышня, чтобы нуждаться в дозировании информации. Ты сам говорил о рапорте в Штаб, и тут ты абсолютно прав. Но, прежде чем браться за этот рапорт, я должен понимать все нюансы нашей нынешней ситуации. Ведь второго шанса правильно его составить у меня не будет. - Да какое тут может быть «правильно», Джим, - доктор опустошенно выдохнул и уселся обратно на свой стул. Капитан без понукания последовал его примеру. Но отнюдь не из уважения к правилам общения, а потому, что колени уже начали противно подрагивать. - Можно подумать, у тебя есть какие-то варианты. - Варианты есть всегда, Боунс, - сдвинув брови, возразил Кирк. В голове мелькнуло расхожее «даже если вас съели, у вас все равно остается целых два выхода», но он лишь устало отмахнулся от глупой остроты. Шутить сейчас совсем не хотелось, даже мысленно. - Так что там со сроками восстановления и перспективами? - С перспективами, - Боунс с задумчивым видом постучал ногтем по стоящему на столе пустому стакану, но Кирк знал, что это лишь попытка движением немного снизить доведенное до предела внутреннее напряжение, а вовсе не решение дилеммы «пить или не пить». Доктор всегда оставался трезвым, как стекло, если у него на руках был пациент в тяжелом состоянии. - Джим, ты уверен, что нужно обсуждать это прямо сейчас? Я, конечно, сам пару минут назад сказал, что рапорт тебе придется подавать срочно, но теперь думаю, что погорячился. На самом деле, с этим проклятущим рапортом можно и повременить. Мне сейчас не до составления полного медицинского отчета, у меня вон, - МакКой качнул подбородком в сторону двери, - пациент висит, зацепившись ногтями за край утеса. А ты не можешь списывать старпома своей волей, без моей резолюции. Боунс сказал про списание так буднично, словно речь шла о чем-то само собой разумеющемся. О чем-то очевидном. И Кирк ощутил, как от этого мучительно защемило где-то в груди. Неужели и правда нет никакого другого выхода? - мелькнула в голове пораженческая мысль, но капитан с отвращением вышвырнул ее прочь. Черта с два! - с отчаянной злостью подумал он. - Черта с два! Видимо, ему не удалось полностью скрыть свои чувства, и на его лице что-то мелькнуло, потому что МакКой внимательнее посмотрел на него и тихо, с несвойственной ему мягкостью в голосе, добавил: - Джим, это факт. И тебе придется смириться с ним. Причем до того, как Спок придет в сознание. Потому что после этого тебе придется помогать смириться уже ему. И боюсь, без твоей помощи он не справится с этой геркулесовой задачей. - Боунс, - с трудом контролируя забурлившую внутри злость, начал капитан, но доктор остановил его твердым взглядом и непреклонным взмахом руки. - Я уже черт знает сколько лет Боунс! И потому прекрасно понимаю, что с тобой сейчас происходит. Это твое рычание называется фазой отрицания, и она является совершенно нормальным этапом проживания тяжелой психологической травмы. Он – твой ближайший друг, и не надо знать вас обоих так, как знаю я, чтобы понимать, насколько сильно это по тебе ударило! - Боунс, сейчас не обо мне речь! - вспылил капитан. - И о тебе тоже! - безапелляционно отрезал Боунс. - Потому что – повторю еще раз, для непонятливых – ты будешь его главной опорой, когда он поймет, что случилось. Без этой опоры он просто не вывезет, Джим! В одиночку он не вывезет! Кирк, не выдержав, судорожно перевел дыхание, прикрыл глаза и резким движением помассировал веки. А когда снова открыл их, то встретил взгляд Боунса, полный такого участливого понимания, что это зрелище едва не заставило капитана снова упустить контроль. В последний момент он все-таки сумел удержать его – но, откровенно говоря, каким-то чудом. - Я понимаю, Боунс, - тихо проговорил он, морщась от хриплого и какого-то жалкого звучания собственного голоса. - Я все понимаю. Но все же. Что именно ты имел в виду, когда говорил про особенности протезирования у вулканцев? Боунс тяжело вздохнул, снова посмотрел на стакан и наконец, явно преодолевая внутреннее сопротивление, заговорил, старательно глядя в стол, а не в глаза своего собеседника: - Проблема в том, что они в принципе гораздо тяжелее переносят ампутации. Мне тошно называть это везением, но ему правда чертовски повезло, что ампутировать пришлось ноги, а не руку. Но это все равно потребует глобальной перестройки нервной системы и ее адаптации к новой… скажем так, конфигурации тела. Ты не хуже моего знаешь про все эти вулканские ментальные заморочки. Они часто служат палочкой-выручалочкой, но сейчас они в самом прямом смысле станут камнем на шее, который будет все время тянуть его на дно. Как в физическом, так и в моральном смысле. Вулканцы не признают такой штуки как депрессия, но ей плевать на их признание или непризнание, - Боунс с мрачным видом поморщился, как и всегда при упоминании вулканских ментальных практик и вулканского упрямства. - Но это лирика. А что касается физики, то людям протезирование выполняют еще до полного рубцевания культи. Чтобы обеспечить лучшую неврологическую синхронизацию с протезом. А вулканцу из-за адаптации нервной системы придется ждать. Я так понимаю, там будет что-то в районе месяца или двух. Плюс потом еще пару месяцев уже на адаптацию непосредственно к протезу. И это при условии, что оба этапа адаптации пройдут гладко, - Боунс тяжело вздохнул и помедлил, как будто собираясь с силами для продолжения. - А они могут пойти по-разному, Джим. Видовой особенностью вулканцев является так называемый постампутационный синдром, которого в принципе не бывает у людей. - А как же фантомные боли? - Ну… Что-то общее есть, да. Но в случае вулканцев все гораздо серьезнее. Наша физиология никак не завязана на фантомные боли, это просто неприятные навязчивые ощущения. В случае вулканцев речь идет отнюдь не о психосоматике. Это настоящая физиологическая катастрофа, и если не выходит выкарабкаться из нее, - Боунс наконец поднял глаза на капитана. - Сам понимаешь, кривая может вывезти куда угодно. У вулканцев довольно…, - Боунс кашлянул, как будто подавившись, но заставил себя собраться с духом и продолжить. - Довольно скверный отдаленный прогноз для выживаемости в том случае, если им не удается адаптироваться к протезам. Я посмотрел то, что успел, - доктор кивнул на терминал на своем столе, и Кирк наконец-то понял причину, по которой Боунс не связывался с ним сразу после окончания операции. Он пытался выяснить, к чему приведет то, что ему пришлось сделать со своим пациентом. К чему это приведет в случае вулканца. И, похоже, для Боунса стало настоящим потрясением то, что он узнал. Навалившимся на него почти неподъемной плитой вдобавок к тому моральному грузу, который давил на него после проведенной тяжелейшей операции. Кирк тяжело вздохнул и сочувственно посмотрел на своего друга, а тот, не заметив его взгляда, продолжил свои объяснения, которые полностью подтвердили мысли капитана. - И, в общем, я не ожидал, что в отдаленной перспективе все так плохо. Информации мало, и она разрозненная, но… Говоря простым языком, если им не удается поправить свою ментальную систему, приучить ее к новым обстоятельствам, то физиология в конечном итоге тоже не выдерживает и уходит в раздрай. Причем в какой-то полный и безвозвратный раздрай. Полная разбалансировка вегетативной регуляции и на этом фоне быстрое развитие полиорганной недостаточности. Так что вдобавок к ментальным, масса тяжелых физических проблем. Кирк судорожно перевел дыхание и неосознанным движением оттянул воротник форменки, который внезапно стал слишком тесным. А потом глухо спросил, пытаясь перевести разговор на более конкретные рельсы ближайшего будущего Спока. - Раз настройка ментальной системы стоит на первом месте… Получается, что период реабилитации Споку придется провести на Вулкане? - Мыслишь в правильном направлении, - тяжело вздохнул МакКой. - И да, меня такая перспектива для нашего полукровки тоже не греет от слова абсолютно. Но, наверное, это будет лучшим решением. В этом, кстати, его тоже придется убеждать. Потому что я даже не сомневаюсь, что у него найдется миллион возражений против отправки его на Вулкан. Но мы должны найти аргументы, которые вынудят его принять правильное решение. - Не знаю, Боунс, не знаю, - еще сильнее хмурясь, покачал головой капитан. - Чего ты не знаешь? Что на Земле нет вулканских целителей? - Это проблема, да. Но… На Вулкане их тоже будет полно. Не целителей, проблем. - Ну, - развел руками Боунс. - У него где угодно проблем будет по самую маковку. Хоть на Ригеле, хоть на Земле, хоть на Вулкане. Впрочем, вот это мы точно сможем обсудить позже. После того, как Спок придет в себя. В конце концов, итоговое решение останется за ним, мы можем только советовать. Кирк подавленно кивнул. Казалось бы, что прояснение ситуации должно было помочь обрести твердую почву под ногами в этом зыбком болоте. Должно было помочь наметить ориентиры и хоть какие-то опорные точки. Но нет, чем больше деталей он узнавал, тем все более темным и неопределенным выглядело ожидающее Спока будущее. Боунс, прекрасно понимая овладевшее капитаном смятение, поднялся из-за стола и отошел к репликатору. Вернувшись со стаканом прохладной воды, он протянул его капитану. - На вот, выпей. Да не кривись, а выпей! Не надо строить из себя несокрушимого исполина. Во всяком случае, со мной. Не желая спорить, Кирк покорно на половину осушил стакан и снова посмотрел на МакКоя. - Главное я понял, Боунс. Это будет долго. И тяжело. Но у него есть шансы выбраться. Доктор окинул капитана оценивающим взглядом, уселся на свой стул напротив и только после этого произнес. - Если все-таки придется убирать почку, то ситуация осложнится. В любом случае, полный медицинский отчет ты получишь уже после того, как ближайший прогноз станет ясным. Но он парень крепкий, и я надеюсь, что он свою почку просто так, без боя, не отдаст. А об остальных нюансах мы с тобой поговорим позже. Когда станет ясно, что он уверенно пошел на всплытие. - Хорошо, - Кирк не стал настаивать и поднялся со своего места. В конце концов, всю необходимую информацию он уже получил, и детали ее принципиально не изменят. А уложить все в голове он предпочитал в уединении своей каюты, а не под внимательным взглядом начмеда. - Держи меня в курсе его состояния. - Само собой, - тяжело вздохнул МакКой, провожая взглядом нарочито выпрямленную капитанскую спину. Он понимал, каким страшным ударом стало для Джима то, что случилось со Споком. Черт возьми, он сам, когда вышел из операционной и сорвал с лица маску, и осознал то, что произошло – произошло окончательно, безнадежно и без шанса на отмену – едва не разрыдался там же, в холле. А Джим… Нет, рыдать он не станет. То, что Джим позволит себе показать, старый сельский доктор уже лицезрел: застывшее, будто маска, лицо, стиснутые до боли кулаки, крепко сжатые челюсти и черный лед в глазах. На самом деле, всего этого было более, чем достаточно, чтобы составить должное представление о том, что творилось у Джима внутри. Черт возьми! На самом деле для должного представления о нынешнем состоянии Джима доктору вообще не требовалось куда-то смотреть. В конце концов, он не один год плечом к плечу прослужил рядом с этим командирским дуэтом и при этом не был идиотом. Ампутация правой руки – в свете того, что произошло со Споком, от этой метафоры становилось тошно, но она как нельзя лучше отражала то, что произойдет с Джимом после того, как Спок покинет «Энтерпрайз». Больше подходило лишь избитое и пафосное «ампутация половины души», но оно все-таки относилось к погибшим друзьям, а Спок остался жив. Жив. И Джим был прав, это было самым главным. С этой мыслью Боунс заставил себя подняться на ноги, допил оставшуюся в стакане воду и пошел проверить своего пациента. Он знал, что в случае ухудшения состояния Спока приборы немедленно оповестили бы его об этом, но всегда больше надеялся на свои руки и глаза, а не на равнодушную технику. * * * * * Кирк стремительно шел по коридору, направляясь к своей каюте. Было время ужина, так что ему то и дело попадались встречные офицеры. Конечно же, они были в курсе случившейся в десанте трагедии, знали про трех погибших – но не знали, что в итоге со старпомом. И, конечно же, хотели бы это узнать. Поэтому Кирк старательно контролировал выражение своего лица, сохраняя его подчеркнуто пустым, и столь же старательно не встречался со своими офицерами взглядом. Просто проходил мимо них быстрым уверенным шагом, не давая ни малейшего повода задать вопрос. Оказавшись за дверью своей каюты, он испытал пусть короткое, но все-таки облегчение. Теперь можно было прикрыть глаза, закусить губу и наконец расслабить до боли напряженные мышцы спины и плеч. Без единой мысли в голове Кирк дошел до своего рабочего стола, тяжело оперся рукой на столешницу, хрипло, почти судорожно перевел дыхание и рухнул на стул. Теперь он мог не держать фасад и наконец осознать то, что произошло. Охватить это разумом и принять как реальность. Как данность. Потому что Боунс был прав – он обязан сделать это сейчас. Прямо сейчас, а не когда-то потом. Если послеоперационный период пойдет благополучно, то уже через двое суток Спок придет в сознание. А двое суток – это не так-то много времени. Совсем мало, когда речь идет о... О том, о чем она идет. - Господи, - пробормотал Кирк, почти физически чувствуя, как контроль ускользает от него. И это лишь от попытки признать факт того, что произошло. Признать то, что здесь нет никакой лазейки, никакого шанса выиграть. Никакого права на отмену. Только принять, смириться, и идти с этим фактом дальше. Идти. Не выдержав, Кирк глухо застонал и закрыл лицо руками в подсознательной попытке хоть как-то отгородиться от реальности. Потому что… Черт возьми, он понимал, что Боунс кругом прав. В этот раз никаких махинаций, никакого варианта пройти этап адаптации на корабле. Споку понадобится помощь узких специалистов, понадобится медицинское оборудование, которого нет и быть не может на «Энтерпрайз». В противном случае у него не будет даже шанса попасть в те заветные двадцать процентов вулканцев, которые смогли адаптироваться к протезам, и тем самым вернуться к нормальной жизни. В противном случае он навсегда останется инвалидом. А такой исход намного хуже, чем списание из действующих офицеров флота. Смиряясь с этим очевидным выводом, Кирк с силой помассировал виски и заставил себя убрать ладони от лица. И тут же его взгляд уперся в стоящую на столе шахматную доску, на которой осталась не доигранная накануне вечером партия. Ведь еще вчера вечером… Вчера вечером, подумать только! Ох, Спок, ну как же так... Горло сдавило спазмом, а на глаза неподконтрольно навернулась влага, и капитан резким движением вытер ее, злой на собственную слабость. Вот это вот – это как раз то, чего он обязан выкорчевать за следующие двое суток. То, чего ни в коем случае не должен увидеть Спок. И тут речь идет не о влажных глазах, и не о дрожащих губах. Тут речь идет о внутреннем состоянии – а его привести в равновесие куда труднее, чем держать под контролем мимику. Ведь Споку будет нужно надежное плечо, на которое он сможет опереться, чтобы выдержать обрушившийся на него удар. А еще ему будет совершенно необходима железная уверенность в его успехе, которая удержит на плаву тогда, когда покажется, что собственных сил выгребать уже не осталось. Последняя мысль, вроде бы совсем банальная, заставила Кирка внутренне вскинуться. Черт возьми. А ведь такое дерьмо, которое случилось со Споком… Оно, конечно, сразу бьет наотмашь, оглушая, сбивая с ног и парализуя волю. Но не в этом его главное коварство. Совсем не в этом. Первые дни разум изо всех сил цепляется за прошлое, пытается найти способ, как вернуть все назад, и обычно у него даже получается выстроить некую стратегию. Реалистичную или нет – это уже второй вопрос, ответ на который раскрывается гораздо позже, как раз тогда, когда сил уже не остается. Когда даже просто держаться у поверхности удается лишь ценой огромных волевых усилий. Когда начинает казаться, что проще плюнуть на все и пойти уже ко дну. Как раз в этот период – именно период, а не момент – и нужны больше всего близкие люди. Которые не позволят капитулировать. Которые помогут найти новые ориентиры. Которые какое-то время поддержат на поверхности, когда ты сам уже не в состоянии это делать. Близкие… А кто в тот период будет рядом со Споком? Не физически рядом, а рядом в том смысле, чтобы суметь сделать вот это все, жизненно необходимое? Чтобы суметь поддержать Спока, всегда такого закрытого и не терпящего жалости? - Черт возьми, - пробормотал Кирк вслух, внезапно осознавая глубину открывшейся ему пропасти. И ее неизбежность. Ведь Боунс сказал, что этап реабилитации будет длиться очень долго. Не неделю или две, а несколько месяцев. Несколько месяцев! И какие близкие люди имелись у Спока за пределами этого корабля?! Родители – и все на этом. И даже с родителями он был не так чтобы очень близок. Плюсом к этому все те проблемы, которые мельком обозначил Боунс, но схематичной картины хватило, чтобы Кирк очень ярко их себе представил. Тяжелая ментальная перестройка. Возможно, связанные с этим проблемы с медитацией. Депрессия, которая будет вызвана инвалидностью и сменой всего жизненного уклада, и она только усугубится из-за невозможности применять привычный способ восстановления душевного равновесия. Проклятье, ведь эта цифра в двадцать процентов не на ровном месте взялась! Да еще у вулканцев, которые были известны своей упертой целеустремленностью и настойчивостью! Для человека этих свойств личности за глаза хватило бы, чтобы суметь выбраться из топкого болота и начать налаживать новую жизнь. Но с вулканцами это по какой-то причине не работало. Успех всего лишь у каждого пятого – это очень низкий показатель. К тому же, Кирк легко допускал, что глубина проблем напрямую зависела от ампутированной массы. Точнее, как сказал Боунс, процента потерянной кожной поверхности. А у Спока эта цифра как раз была очень большой. По капитанской спине прокатилась волна озноба, и он передернул плечами, пытаясь не дать себе удариться в панику. Он ненавидел пессимизм, но… все и в самом деле выглядело очень мрачно. А картина Спока, так и не сумевшего адаптировать свою нервную систему к новым обстоятельствам и на всю оставшуюся жизнь прикованного к инвалидному креслу, рисовалась перед капитанским мысленным взором с ужасающей четкостью. - Отставить! - прорычал Кирк, крепко ударив по столешнице стиснутым кулаком. - Просто отставить! Но такой чудовищный прогноз казался слишком реалистичным, чтобы его можно было выгнать из головы одним только усилием воли. К тому же, теперь капитан догадывался, что конкретно имел в виду Боунс, когда говорил: «Ты ничего не понимаешь». Тяжелая депрессия и плохие показатели отдаленной выживаемости. Как там сказал Боунс? Если не получается компенсировать возникшие глобальные сбои в ментальной системе, то физиология тоже идет вразнос. Практически как отказ двигателей у корабля и неизбежное сужение орбиты. А потом… Черт возьми! В каюте внезапно стало очень душно. Кирк резким движением откинулся на спинку стула, вытер холодный пот, выступивший над верхней губой, и попытался сглотнуть вставший в горле колючий тугой комок. Безуспешно. А мысль уже безжалостно бежала дальше. И еще одно, но не последнее. Для вулканцев огромное значение имеют ментальные связи. Помимо разного прочего, они служат им одновременно якорем и маяком в тяжелых жизненных обстоятельствах. Тем самым плечом, за которое можно ухватиться, когда собственные силы уже на исходе. А что есть у Спока? Какое подспорье есть у него? И каковы его личные шансы попасть в эти самые двадцать процентов, если все, буквально все против него?! Если, куда ни глянь, везде одни сплошные отягчающие обстоятельства? Стучать кулаком по столу было бесполезно. Реальность от этого никак не изменилась бы, так что Кирк устало выдохнул, прикрыл глаза и начал медленно массировать веки, пытаясь унять вспышку чего-то незнакомого, но подозрительно похожего на отчаяние. Вот только права на отчаяние у него не было. В конце концов, это не он остался без ног. Ему-то впадать в отчаяние не с чего. Ведь это не ему предстоит научиться жить без части самого себя. И, вдобавок, с двадцатипроцентным шансом на возвращение привычного жизненного уклада. Или, говоря проще, с восьмидесятипроцентной вероятностью навсегда проститься с тем, что по сути было всей твоей жизнью. Кое-как выровняв зачастившее дыхание, Кирк снова посмотрел на шахматную доску на столе. Цугцванг, - мелькнуло где-то на краю сознания, но капитан лишь с отвращением поморщился. Эту глупую патетику хотелось просто скомкать и выбросить в ментальную корзину без права на восстановление. Но выход и в самом деле никак не желал находиться, и капитан, не выдержав внутреннего напряжения, вскочил с места и начал расхаживать по каюте, нервно покусывая нижнюю губу и барабаня по бедру пальцами правой руки. Итак. Списание Спока с корабля – это данность, которую не изменить. Потому что именно такая тактика оставляет Споку хотя бы те самые двадцать процентов на возвращение к активной жизни в противовес существованию в инвалидном кресле. И только такой исход обещает хорошие шансы справиться с депрессией, и выкарабкаться из трясины на твердый берег. Эх, а насколько все было бы проще, если бы Спок мог остаться на борту «Энтерпрайз». Как говорится, дома и стены помогают. Не говоря уже о друзьях. Едва додумав последнюю мысль, Кирк застыл на месте, пораженный собственной слепотой. Почему он не подумал о такой возможности?! Ведь все было так просто! Он же прекрасно осознавал, что одиночество – это та бетонная плита, которая дополнительно придавит Спока. Придавит крепко и надежно. Но убрать хотя бы этот фактор вполне в его силах! Обеспечить Споку то самое дружеское плечо и готовую поддержать руку. И не на расстоянии в сотни световых лет, а прямо рядом с ним. Причем в постоянном режиме. Этот новый план был похож на яркую вспышку в кромешной тьме или на глоток свежего воздуха в скафандре, в котором вот-вот должен был закончиться кислород. И капитан, даже не пытаясь сдержаться, широко улыбнулся в пространство. Потом с облегчением повел плечами, с которых только что свалился неподъемный груз, и глубоко, удовлетворенно вздохнул. Колючий обруч, тесным кольцом стянувший грудь с того самого момента, как капитан перешагнул порог кабинета Боунса, наконец отпустил свои стальные объятия, давая возможность вдохнуть полной грудью. Нет, проблема не была решена. И Спока по-прежнему ожидал сперва жестокий удар, а потом очень тяжелый путь к возвращению его нормальной жизни. Но теперь Кирк по крайней мере знал, что его друг пройдет этот путь не один. И изумлялся неповоротливости собственной мысли, из-за которой он так долго искал это очевидное решение. Конечно, Споку очень не понравится план его капитана. Очень не понравится. Но над аргументами Кирк намеревался подумать позже. В конце концов, у него для этого будет два дня, плюс еще сколько-то времени, пока Спок восстановится до того состояния, которое позволит ему перенести путешествие со Звездной базы в специализированный клинический центр. Опять же, при новом раскладе они вполне могут выбрать своим местом назначения не Вулкан, а Землю. Конечно, там будет сложно отыскать вулканского целителя… Но Кирк не стал закапываться в сложные размышления и, как выражался мистер Чехов, «бежать впереди паровоза». Всему свое время, а с деталями они разберутся по ходу дела. Главное, что теперь Спок будет не один на один со всем этим. Главное, что теперь он будет не один. Еще раз улыбнувшись этой успокаивающей мысли, Кирк отошел к репликатору, чтобы налить себя чая. - Ты только держись, Спок, - произнес он в пустое пространство каюты и почти автоматически посмотрел на шахматную доску, как будто в попытке нащупать ниточку, которая могла бы связать его с погруженным в медицинский сон разумом друга. - Только держись. Все остальное поправимо и можно преодолеть. * * * * * Спок в этой жизни все делал согласно инструкциям. Поэтому Боунс почти и не удивился, когда спустя сорок шесть часов после погружения в медикаментозную кому Спок начал показывать признаки скорого выхода из нее. Все в точном соответствии с прогнозом. Напряженно склонившись над своим пациентом, доктор наблюдал, как едва заметно подрагивают темные веки, но радости от своей победы над старухой с косой не чувствовал. Хотя технически имел на это полное право, ведь ему не только удалось сохранить Споку жизнь, но и почку в итоге удалось спасти. И это был вопрос не только ближайшего прогноза, но и отдаленного. Причем отдаленного – даже в большей степени, не о говоря уже о такой штуке как качество жизни. Но да, сейчас, глядя на подрагивающие веки и медленно идущие вверх показатели на диагностической панели, Боунс не ощущал знакомого душевного подъема. Скорее он чувствовал что-то очень похожее на страх. Он давно знал Спока, и потому сотни раз убеждался в стальной крепости его стержня, но именно в этой несгибаемости Боунс и предчувствовал главную проблему. Ведь, черт возьми, проклятые восемнадцать и четыре десятых процента успеха взялись у этих железобетонных вулканцев не на ровном месте. Значит, была какая-то очень весомая причина, по которой проклятые ампутации так успешно переламывали их через колено. А в случае Спока все было еще сложнее. Слишком многое в его жизни поменяет эта ампутация, будь она неладна. Причем поменяет стремительно, без возможности хоть немного попривыкнуть к случившимся переменам. Устав Звездного флота не оставлял на этот счет ни малейшей лазейки, и никакие совместные ухищрения капитана и начмеда не смогли бы ее обеспечить. Вообще никак, без вариантов. Спок покинет «Энтерпрайз», причем в самое ближайшее время, едва только немного оклемается. Покинет как минимум на несколько месяцев и, конечно же, его должности не смогут оставаться вакантными так долго, даже если капитан наизнанку вывернется в попытке растянуть для своего старпома окно для возможности вернуться. Даже Джим не сможет растянуть его на три-четыре месяца. Тем более, при таких отдаленных прогнозах. Никто в Штабе флота не станет делать ставку на восемнадцать и четыре десятые процента. И, уж конечно, Спок свои перспективы просчитает максимум за две-три минуты. И это было той причиной, по которой старому сельскому доктору было сейчас страшно. Но долго бояться ему не пришлось – еще несколько секунд, и темные веки приподнялись, а взгляд вулканца очень быстро обрел осмысленность. - Спок, ты меня слышишь? - тихо спросил МакКой, старательно закрывая собой свет потолочной лампы, чтобы он не бил Споку в глаза. - Да, доктор, - голос вулканца звучал, как обычно, ровно и выдержанно – как будто это не он только что вернулся в сознание после того, как едва не погиб в каменном завале, потерял примерно половину своей крови, перенес тяжелейшую операцию и провел два дня в коме. Но МакКой не упустил того момента, когда глаза вулканца внезапно расширились, а на лице всего на один краткий миг мелькнуло выражение полнейшей растерянности и… ужаса. Он уже знает, - пронеслось у доктора в голове, и живот скрутило в ледяной узел. Он не ожидал такой прыти от разума, который еще не вынырнул до конца из наркозной хмари, но… Ведь это же вулканец. Боунс еще додумывал свою цепочку, а его рука уже легла на плечо Спока и крепко сжала его в жесте поддержки. Дурацкое «все будет в порядке», так и вертелось на языке, грозя вырваться в мир, и Боунсу хотелось откусить свой язык к чертовой матери. - Я справлюсь, доктор, - о бушующем в душе вулканца смятении говорили только легчайшие хрипловатые нотки в его голосе, которые при желании можно было бы списать на долгий период бессознательности и молчания. - Даже не сомневаюсь в этом, Спок, - МакКой изо всех сил старался, чтобы его голос звучал с неколебимой уверенностью, которой он на самом деле не ощущал, но в которой так нуждался сейчас Спок. Ведь что бы он ни говорил о вулканской способности самостоятельно справиться со всем на свете, сейчас ему совсем не помешала бы внешняя опора. - Я слишком хорошо знаю твой упрямый нрав, чтобы допускать какие-то другие варианты. - Разумеется, доктор, - прозвучало немного невпопад, и Боунс с внутренней дрожью отметил, как резко, почти судорожно сглотнул Спок, а потом прикрыл глаза, как будто бы из желания спрятаться от режущего их света. - Что с остальным десантом? Услышав этот вопрос, МакКой едва не взвыл в голос. Святые угодники! После всего, что свалилось на Спока, он еще умудряется помнить о своих спутниках! И думать об их судьбе, а не о том, что вся его жизнь в один миг утратила свою привычную упорядоченность и превратилась в обугленные руины! - Капитан и Уоллес благополучно вернулись на борт. Те ребята, что были с тобой в гроте, погибли на месте. - Прискорбно, - едва слышно обронил Спок, не открывая глаз. МакКой несколько секунд молча наблюдал, как быстро пульсирует жилка на виске вулканца, а потом тихо произнес: - Спок, ты перенес очень тяжелую операцию, и с тех пор прошло чуть меньше двух суток. Тебе сейчас необходимо больше отдыхать. - Я понимаю. Я должен как можно скорее восстановиться до состояния транспортабельности, - сухо подтвердил Спок, и МакКою по второму разу захотелось завыть волком. То, как Спок говорил о самом себе – будто о пришедшем в негодность материале, главная задача которого теперь состояла в том, чтобы поскорее освободить место и не мешаться под ногами… Это одновременно бесило и вызывало оторопь. Последнее из-за того, что Боунс понимал: это не было рисовкой. Спок в самом деле так думал: от него требуется как можно скорее восстановиться до состояния транспортабельности. Именно так и никак иначе! Черт бы побрал эту его вулканскую непрошибаемую ледяную бесчувственность! И ладно бы от нее была бы хоть какая-то польза! Так ведь нет, это обесценивание собственной личности ни капельки не поможет Споку адаптироваться к своей изменившейся жизни! Вот ни капелюшечки! Но доктор сдержал забушевавший в нем шквал эмоций и не сказал ничего из того, что ему так хотелось сказать. Вместо этого он произнес: - Отдыхай, Спок, - и ввел своему пациенту хорошую дозу успокоительного. Видит Бог, ему оно сейчас было очень нужно. Потому что каменная маска на лице не могла скрыть того, что выдавал на всеобщее обозрение диагностический монитор, равнодушный к сохранению вулканского реноме: участившееся дыхание, то ускоряющийся, то замедляющийся пульс, и быстро нарастающий из-за всего этого уровень гипоксии в крови. Минута – и вулканская вегататика начала успокаиваться, а строгие черты лица Спока немного смягчились. - Ох, Спок, Спок, - едва слышно пробормотал Боунс, выпрямляясь и заставляя себя перевести взгляд с этого всегда такого каменного лица на диагностическую панель. С его стороны было бы бесчестно стоять и пялиться на Спока теперь, когда он, побежденный лекарством, больше не мог себя контролировать. Теперь, когда вокруг вулканских губ наметились горькие складки, а выражение лица лучше всего описывалось фразой «беззащитная уязвимость». Нет, Спок бы не хотел, чтобы кто-то видел его таким. Даже если этим кем-то был его лечащий врач. С которым он расстанется через несколько дней и, скорее всего, больше никогда не увидится, - безжалостно добавил подозрительно знакомый бесстрастный голос, заставивший доктора поморщиться и раздраженно пробормотать вслух: - Ой, да заткнись уже, посмотрим еще, какое тут будет «никогда». Тяжело вздохнув, он пошел прочь из палаты, но на пороге не удержался и оглянулся. Спок неподвижно лежал на спине, монитор над его головой тихонько попискивал, и отсюда, от двери, были особенно резко заметны произошедшие перемены. У изножья кровати одеяло ровно лежало поверх матраса, а потом внезапно поднималось вверх, обозначая новые контуры тела пациента, которое стало пугающе коротким. Доктор резко нахмурился, до боли закусил губу, сдерживая навернувшуюся на глаза влагу, и торопливо вышел из палаты. У интеркома в холле он помедлил и бросил взгляд на часы. До конца вахты альфа оставалось чуть меньше получаса, и Боунс решил не дергать капитана. Утром он докладывал ему, что состояние Спока стабильно, и сегодня вулканец может прийти в сознание. Так что Джим, без сомнения, обязательно явится сюда после окончания вахты. Вот тогда и дождется пробуждения Спока. А то, что он непременно станет его ждать, доктор ни капли не сомневался. Возможно, сам Спок считал, что капитану не стоит тратить свое ценное командирское время на визит к искалеченному старпому, который больше не будет выполнять свои обязанности, но, к счастью, их капитан не был вулканцем. Иначе МакКой свихнулся бы в таком дурдоме. Или сбежал бы из него еще много лет назад. Как доктор и ожидал, капитан возник на пороге лазарета спустя ровно пять минут после окончания вахты. Даже пообедать не забежал, засранец. А потом, при такой любви к перебоям в трапезах, удивляется, почему организм стремится по максимуму усвоить все, что попадет в желудок, и отложить в виде жирка про запас. Боунс не стал дожидаться очевидного вопроса. - Спок пришел в сознание. - Почему ты не…, - так и вскинулся в своем «праведном» возмущении капитан, но МакКой перебил его, властно качнув головой. - Всего на пять минут, я сразу же загрузил его обратно в сон. Ему надо прийти в себя от шока. Сон в этом деле лучший помощник. Джим моментально сдулся, будто проткнутый иголкой шарик, устало провел рукой по лбу, молча пересек холл и уселся за стол напротив Боунса. - Как он? - Ну а как он может быть, Джим? - вздохнул Боунс, сдерживая забурлившее внутри несправедливое раздражение в адрес задающего идиотские вопросы капитана. Несправедливое – потому что для Джима все происходящее тоже было шоком, и он еще неплохо справлялся с ним. Честно говоря – более, чем неплохо. Так что идиотские вопросы вполне можно было снести. - Держится, конечно, молодцом. Продемонстрировал мне всю свою вулканскую несокрушимость, но было видно, насколько ему хреново от таких новостей. - А кому бы на его месте не было? - тоскливо вздохнул Кирк. - Черт возьми, я бы и сам на его месте в первые минуты подумал, что лучше бы…, - на этом он осекся и фразу не договорил, но МакКой прекрасно понял, что имел в виду капитан. В этом смысле они со Споком были слеплены из одного теста – даром, что один человек, а другой вулканец. Для таких парней нет более острого ножа, чем оказаться в положении беспомощного инвалида. И неважно, что сейчас двадцать третий век, а не восемнадцатый – в первые минуты о современных возможностях реабилитации как-то не задумываешься. А в случае Спока о них и во вторые минуты лучше не думать. Потому как такие потенциальные шансы на успех оптимизма вообще не добавляют. - Ладно, - доктор резко хлопнул ладонью по столешнице, заставив капитана едва заметно вздрогнуть от неожиданности. - Пока действуем так. Сейчас ты идешь обедать, потому что в течение ближайшего часа он точно не проснется. Скорее, даже в течение ближайших двух часов, но ты ведь не захочешь рисковать, - капитан уверенно кивнул, и МакКой продолжил. - Ну вот. То есть через час ты приходишь и спокойно ждешь его пробуждения. - Хорошо, - с несвойственной ему покладистостью согласился Кирк и поднялся на ноги. - Тогда увидимся через час. К удивлению МакКоя, который предполагал, что капитан немного задержится, тот явился точно через час. Явился в компании двух паддов, с которыми и расположился на стуле в уголке, и начал работать над отчетами с таким видом, словно лазарет был самым подходящим для этого местом. Боунс только головой покачал, но спорить не стал. В конце концов, это его дело, а мешать он тут никому не мешал. Наоборот, даже дисциплинировал своим присутствием медсестру и двух санитаров, которые вместо обычной легкой болтовни тоже уткнулись в терминал и падды, и принялись что-то там старательно штудировать. Сам Боунс тоже занялся отчетом. Чертовски тяжелым отчетом, но откладывать его составление и дальше было уже никак нельзя. Спустя еще примерно час маячок на рабочем терминале заморгал желтой лампочкой, сообщая о скором пробуждении пациента в палате интенсивной терапии. Доктор вздохнул, коротким взмахом стилуса сохранил почти готовый отчет и встал из-за стола. - Джим, - негромко окликнул он капитана, и тот моментально отложил падды и вскочил на ноги. Именно в эту секунду Боунс внезапно сообразил, что Джим еще не видел Спока после ампутации. И что первая реакция капитана при виде преждевременно заканчивающихся ног Спока может быть не тем зрелищем, которое стоит видеть его пациенту. С другой стороны, самоконтроль у Джима был такой марки, что ему позавидовали бы сами вулканцы, поэтому Боунс мысленно перекрестился и шагнул в сторону палаты интенсивной терапии. «В крайнем случае, спрячется на пару секунд за моей спиной. Или сделает вид, что ищет стул», - решил Боунс, входя в палату. Спок уже промаргивался, с явными сложностями просыпаясь после лекарственного сна, и Боунс, забыв про капитана с его потенциальными проблемами, поспешил к диагностическому монитору. Как оказалось, тот в няньке и не нуждался. Прошел в палату привычным уверенным шагом, будто пересекая мостик, на ноги Спока – а точнее, на признаки их отсутствия – даже не взглянул, сразу намертво приклеившись взглядом к лицу своего дорогого вулканца. Занял позицию с другой стороны кровати и сразу же, без тени колебаний, положил руку на обнаженное вулканское предплечье. Боунс от ужаса едва язык не проглотил, подавившись возмущенным: «Джим!!!» - а Спок ничего, улыбнулся капитану одними уголками губ и мягко, хотя и немного хрипловато произнес: - Рад тебя видеть, Джим. Боунс облегченно перевел дыхание – надо полагать, капитан каким-то образом сумел добиться внутреннего дзена и не ошпарить бедного вулканца огненным коктейлем разгулявшихся человеческих эмоций. Черт его знает, как он умудрился это провернуть – ибо Боунс не сомневался, что переживает Джим как минимум не меньше, а то и больше его самого – но, судя по реакции Спока, как-то вот умудрился. Показатели Спока были лучше, чем при первом пробуждении, так что Боунс решил дать им возможность немного побыть наедине. Он не представлял, какие слова сейчас можно найти, чтобы поддержать вулканца – и сильно сомневался, что такие слова в принципе существуют – но считал правильным дать капитану шанс попытаться. - У тебя десять минут, Джим, не больше, - с напускной строгостью сдвинув брови, распорядился он, уменьшил дозу обезболивающих, чтобы Споку не приходилось бороться с тошнотой, и вышел из палаты. - Наш доктор, как всегда, суров и бескомпромиссен, - мягко улыбнувшись, заметил Кирк, оглянулся в поисках стула, подтащил его к кровати и уселся. И опять положил руку на плечо Спока. Больше рядом, чем сверху, чтобы Спок одним почти неуловимым движением мог избавиться от контакта, если он доставлял ему дискомфорт. Но Спок не стал отстраняться. Капитану даже показалось, что наоборот – едва заметно шевельнул рукой, увеличивая площадь прикосновения. Хотя не исключено, что это было лишь игрой его воображения. Сделав это слабое – то ли было, то ли нет – движение рукой, Спок тихонько вздохнул, так знакомо игранул бровью и произнес: - И нелогичен. Я никогда не понимал его стремление накачать меня седативными, оказывающими одновременно хороший рвотный эффект. Это по меньшей мере контрпродуктивно, - попытка уйти в привычную иронию была слабой и чудовищно не соответствующей моменту, но Кирк тотчас улыбнулся и с готовностью поддержал ее. - Как настоящий военный хирург, Боунс не привык обращать внимание на такие мелочи. - В самом деле, - согласился Спок, снова дернув бровью. Глубоко вздохнул, как будто собираясь с силами, и тихо спросил. - Джим, когда запланирована моя высадка? Кирк чудовищным волевым усилием подавил импульс отвести взгляд. - Я пока не знаю, Спок, - ровным тоном ответил он. - Боунс еще не отправил мне свой официальный рапорт. Соответственно, Штаб пока не получал мой. Сейчас «Энтерпрайз» завершает комплекс исследований по пластам бериллия, так что, я думаю, после этой миссии Штаб отправит нас на ближайшую Звездную базу для отдыха экипажа. И заодно выполнит там всю необходимую ротацию, - Кирк почти ненавидел себя, говоря все это в лицо Споку, который только-только вернулся практически с того света. Но черт возьми, Спок задал прямой вопрос! И разве были бы лучше жалкие отговорки в духе «давай поговорим об этом позже, когда ты немного оклемаешься»? Разве они были бы лучше?! По крайней мере, честный ответ показывал его уважение к другу и уверенность в том, что Спок достаточно силен духом, чтобы справиться с мучительной правдой. Во всяком случае, сам Джим, окажись он на месте Спока, предпочел бы прямоту и честность подобным «бережным» увиливаниям. С этой мыслью Кирк рвано перевел дыхание и все тем же выдержанным тоном закончил: - А нам останется подождать подходящего транспорта туда, где ты будешь проходить период реабилитации. В первый момент он не заметил собственной «оговорки по Фрейду». Слишком был занят тем, чтобы контролировать свой тон и выражение своего лица, и ни в коем случае не отводить взгляда от глаз своего друга, которые смотрели на него в ответ с выворачивающим душу спокойным смирением. Ровно до того момента, когда он произнес свою последнюю фразу. Кирк сперва и не понял, почему темные брови вдруг резко сошлись к переносице, а в глазах Спока мелькнула странная тень – какая-то невероятная смесь испуга, растерянности и… да-да, злости! Но долго мучиться непониманием ему не пришлось, потому что Спок жестко, с нотками стального льда в голосе, спросил: - Почему «нам», Джим? Кирк онемел, осознав, что именно он только что ляпнул. Нет, само собой, в конечном итоге Спок все узнал бы. Причем буквально дней через пять-шесть. Но к тому времени он должен был окрепнуть, и подобный разговор с куда меньшей вероятностью мог бы ему навредить. А сейчас был совсем неподходящий момент для подобных тяжелых бесед! Но давать заднюю было поздно, и ситуацию было уже не спасти. Даже если сейчас капитан встанет и побьется о переборку своей пустой головой, это ничего не изменит. Только добавит пару шишек на лбу. Поэтому Кирк откинулся на спинку стула, попутно убирая руку с руки вулканца, и самым спокойным и уверенным тоном ответил: - Потому что «нам», Спок. Желваки на скулах вулканца резко напряглись, а кардиомонитор запищал чаще и настойчивей, и Кирк поспешил продолжить прежде, чем в палату вбежит возмущенный МакКой, приход которого сейчас был бы ну очень некстати. - Это мое окончательное решение. Оно принято не в пылу эмоций, а спокойно и взвешенно. Оно не имеет никакого отношения к жалости или даже к долгу. Это мой выбор в сложившейся ситуации, принципиально изменить которую пока не в нашей власти. Спок сделал странное движение плечами, как будто он хотел сесть, но сил на это не хватило. Зажмурив глаза, он не сдержался и глухо застонал. Кирк рывком наклонился к нему и крепко сжал плечо. - Спок, не надо, пожалуйста, - взмолился он. - Успокойся, дружище. Успокойся, и просто выслушай меня. Я не хотел говорить об этом сейчас, сегодня. Но раз уж так получилось, то я хочу все объяснить! - Что объяснить, Джим?! - воскликнул Спок, открывая глаза и обжигая своего капитана взглядом, в котором смешались отчаяние и бессильная ярость. - Никакие объяснения не в состоянии изменить факты! А факты заключаются в том, что ты вознамерился выбросить на помойку свою жизнь и карьеру ради того, чтобы быть нянькой при безногом инвалиде! - Тшшш, - Спок говорил ему, что у вулканцев не отсутствуют эмоции, напротив, они очень сильны и поэтому требуют жесткого управления, и теперь Кирк получил должное представление о том, как выглядит их выход из-под контроля. - Спок, дружище, прекрати нести чушь, иначе я решу, что Боунс прохлопал повреждение головного мозга, - Кирк, сам чувствуя, как от с трудом сдерживаемых эмоций подрагивают его губы, как мог теплее улыбнулся другу. - Успокойся, и все-таки послушай меня. Во-первых, я не собираюсь подавать в отставку. Более того, я намереваюсь вернуться, и вернуться вместе с тобой. Спок судорожно стиснул лежащие на одеяле руки в кулаки, попутно скомкав пододеяльник с такой силой, что побелели костяшки пальцев. - Джим, доктор МакКой или сам не знает, или не сказал тебе, что процент адаптации вулканцев к протезам в пять с половиной раз ниже, чем у людей! - хрипло выпалил он. Тот факт, что Спок обошелся без тысячных и даже без сотых долей, говорил очень о многом, но сейчас такие тонкие нюансы вовсе не требовались. Достаточно было взглянуть в эти полыхающие глаза, а также оценить яростный румянец на бледно-серых после кровопотери щеках и напряженно вздувшиеся вены на шее. - Мои шансы вернуться слишком малы, чтобы на них в принципе можно было делать ставку! - Именно поэтому я хочу выжать из них максимум, - со всем доступным ему спокойствием кивнул Кирк, не разрывая со Споком зрительного контакта. - Спок, я просто хочу, чтобы ты твердо уяснил для себя – это не жалость. Это выбор оптимального курса в нынешних очень сложных обстоятельствах. Если ты сейчас будешь списан, то на «Энтерпрайз» назначат новых старпома и начальника научного отдела, и тебе некуда будет возвращаться, только на другой корабль. И не в моих силах сохранить эти должности за тобой весь долгий период предстоящей тебе реабилитации. Потому что в Штабе тоже умеют читать видовую статистику для восстановления при определенных травмах. Поэтому я сделал ставку на сдвиг сроков переоснащения «Энтерпрайз». До него по графику осталось что-то около пяти месяцев, и я запрошу свой отпуск сейчас. Да, мне могут отказать и выписать пинка под зад в направлении береговой должности, раз уж у меня такие семейные приоритеты. Но могут и не выписать. Все зависит от конкретной ситуации в отделе кадров флота. Для Штаба мой запрос может оказаться интересным вариантом, чтобы немного обкатать в тандеме Стивенсона и Гэля. До меня еще пару недель назад дошли слухи, что их планируется назначить капитаном и старпомом на «Викторию», которую вот-вот спустят со стапелей. А твою должность начальника научного отдела в это время вполне сможет замещать Свайлер. Я уже давно подумываю о том, чтобы продвинуть его дальше, как только появится вакансия на каком-то из крейсеров. И для него это будет неплохим опытом командования знакомым отделом. Так сказать, повышение в облегченном режиме. Даже если после твоего возвращения вакансии для него нигде не будет, опыт все равно останется опытом, и пойдет лейтенанту-коммандеру только на пользу. Спок резко, прерывисто вздохнул и с той же горячностью возразил: - А если твой план провалится, и тебе все-таки откажут? И отправят на береговую должность? - Тогда я пойду на береговую должность, - пожал плечами Кирк. Он поймал себя на том, что уже некоторое время поглаживает прохладную кожу вулканского предплечья под своими пальцами, но решил не останавливаться. - Это не конец света. А потом, когда ты закончишь реабилитацию, будем решать, куда двигаться дальше, - видя, что Спок уже приоткрыл рот для возражения, Кирк свободной рукой нашарил его сжатую в кулак кисть, осторожно заставил ее ослабить отчаянную хватку и обхватил пальцы Спока в некоем подобии человеческого любящего объятия. - Когда-то я сказал тебе, что ты ближе мне, чем кто бы то ни было во Вселенной. И ты сам знаешь, что это не красивые слова, а простая правда. Поэтому понимаешь, насколько сильно я не хочу тебя терять. Береговая должность – это и близко не та цена, которую я теоретически готов за это уплатить. Спок с явным усилием сглотнул, его сухие губы разомкнулись… но он так ничего и не сказал, лишь снова сглотнул и моргнул. Кирк крепко сжал руку вулканца и, не отрывая взгляда от его глаз, тихо добавил: - Знаешь, я считаю, что есть вещи поважнее места службы. И да, я намерен сделать все, от меня зависящее, чтобы помочь тебе с реабилитацией. Чтобы помочь оказаться в этих самых двадцати процентах вулканцев с успешной адаптацией к протезам. И я твердо уверен, что в таких ситуациях близкий человек рядом никогда не помешает. Спок резко, судорожно вздохнул, темные брови дрогнули – но слова встали колом в горле, потому что не было таких слов, которые могли бы оспорить эти простые искренние аргументы. А капитан, прекрасно понимая состояние своего друга и не желая затягивать паузу, с решительным видом командира, отдающего приказ на мостике, резюмировал: - Тогда будем считать, что мы это утрясли и с нашим ближайшим планом определились, - сглаживая строгость своего тона, Кирк ласково улыбнулся другу, отпустил его руку и встал. - А теперь я пойду, пока Боунс не пришел сюда и не придушил меня. - Это было бы крайне нелогично с его стороны, - сумел выдавить Спок через стиснувший горло комок. И попытался резво дернуть бровью. Капитанская улыбка потеплела еще на пару градусов. - А наш доктор вообще не самый логичный товарищ, - усмехнулся он, напоследок наклонился и потрепал Спока по плечу. - Отдыхай, дружище. Тебе надо набираться сил. На этом капитан развернулся и быстрым шагом направился к выходу из палаты. Спок проводил его удаляющуюся спину взглядом и закрыл глаза, со стыдом чувствуя, как они неподконтрольно влажнеют, грозя оставить на щеках свидетельства его вопиющей слабости. Но он не мог отрицать, что события последних часов подвергли его контроль суровому испытанию. Выход из комы и осознание отсутствующих ног. Короткий шок, сокрушающий все барьеры и щиты, а потом возникшее в сознании простое и понятное слово, от которого почти физически веяло стылым холодом: инвалидность. Животный страх и ощущение захлопнувшейся ловушки, из которой нет выхода. Судорожное возведение новых щитов и одновременное понимание того, что инвалидность неминуемо приведет к его списанию, а оно, в свою очередь, к необходимости выстраивать свою жизнь с нуля, попутно приспосабливая ее к новым обстоятельствам. И да, он знал, что его шансы выбраться из этого с минимальными потерями достаточно низки – как и у любого вулканца. А также знал, что процесс адаптации нервной системы будет очень тяжелым и, что самое ужасное, чем-то похожим на затяжное безумие. Травматическая ампутация не давала нервной системе возможности хотя бы для самой минимальной подготовки. Нет, это был резкий разрыв ментальных каналов. Грубое искажение ментальной карты тела, которая формировалась с самого рождения. Результат – неминуемые и очень серьезные сложности с медитацией, и это в условиях жесткой разбалансировки всего организма. Порочный круг, из которого чрезвычайно сложно вырваться. Та причина, по которой протезирование у вулканцев так часто оказывалось обреченным на провал. Но все, что ему оставалось – это смириться с предстоящим. Kaiidth. А потом Джим. Джим, который, будто ураган, в один миг разрушил его кропотливо, по кусочкам выстраиваемый каркас хрупкого контроля. Вспоминать собственную вспышку было ужасно стыдно. Но жертва, которую намеревался ради него принести его друг, его капитан, его t`hy`la, подняла в нем такую бешеную бурю негодования, что никакой контроль не был в состоянии удержать ее внутри. Бессмысленная жертва – ведь ничто не способно превратить обусловленные видовыми особенностями восемнадцать и четыре десятых процента в сто процентов. Увы, слушая доводы Джима, Спок очень быстро понял, что здесь ему тоже не остается ничего другого, кроме как смириться. И принять протянутую руку – протянутую искренне, от всей души и со всей любовью, которую Джим питал к нему, своему вулканскому другу. Потому что поступить как-то иначе Джим просто не мог. Как не смог бы и сам Спок, окажись он на месте Джима. Спок очень хотел бы найти способ оттолкнуть Джима. Заставить передумать. Но… в ушах снова начинало звучать простое и искреннее: «Когда-то я сказал тебе, что ты ближе мне, чем кто бы то ни было во Вселенной. И ты сам знаешь, что это не красивые слова, а простая правда. Поэтому понимаешь, насколько сильно я не хочу тебя терять. Береговая должность – это и близко не та цена, которую я теоретически готов за это уплатить», - и Споку становилось тошно от одной только мысли о возможности неких манипуляций. Потому что это было бы мерзко. Бесчестно. Подло. И просто невозможно представить саму идею о том, чтобы допустить что-то подобное по отношению к Джиму. Kaiidth. Ему не оставалось ничего другого, кроме как принять единственно возможный курс. И, разумеется, сделать все возможное, чтобы жертва Джима хотя бы не оказалась напрасной. Это выглядело достойной целью, и Спок намеревался выложиться полностью и без остатка, чтобы достичь ее. С этой мыслью он заставил себя сперва выровнять дыхание, а потом и полностью расслабить все еще напряженные мышцы, после чего погрузиться в некое подобие болезненной дремоты. У капитана проблем с рефлексией и сложными размышлениями не возникло, потому что у него просто не было возможности отдаться в их власть. Едва он вышел за порог палаты Спока, как почти физически наткнулся на пылающий возмущением взгляд начмеда, который мерял нервными шагами холл лазарета. - Джим, черт возьми! - всплеснул доктор руками и почти вплотную подступил к неразумному капитану. - Ты там что, задался целью довести его до инфаркта?! В самом деле, черт знает что! Мало того, что капитан вместо заявленных десяти минут проторчал у Спока почти полчаса, так вдобавок, судя по истеричному писку контроллера, довел бедного вулканца не меньше, чем до нервного припадка! Нет, Боунс мог бы войти в палату и навести там порядок, выдав кое-кому совершенно заслуженный подзатыльник, но… Он не стал вмешиваться, потому что этот гнойник так или иначе необходимо было вскрывать. И любой эмоциональный выплеск все равно лучше, чем эта показная бесстрастность, когда внутри беснуется целый вулкан. Потому что, намертво запечатанный внутри, он навредит здоровью куда больше, чем десяток явных истерик с битьем посуды. Так что вмешиваться он не стал, что не мешало ему сходить тут с ума от беспокойства в ожидании развязки происходящей за дверями палаты драмы. Ведь Джим со свойственной ему деликатностью слона в посудной лавке не ограничился аккуратным хирургическим вскрытием гнойника, а с размаху шарахнул по нему секирой. И сейчас доктор намеревался получить от этого… этого… этого капитана однозначный ответ: какого черта ему не терпелось устроить разборки прямо сегодня, когда Спок едва-едва продрал глаза после двухсуточной комы! Но этот засранец в капитанских нашивках в ответ на докторский выпад отказался посыпать голову пеплом, а вместо этого расцвел широкой улыбкой. - Знаешь, Боунс, есть такая поговорка: человек предполагает, а Бог располагает. Все сложилось так, что у меня просто не было другого выхода. Клянусь, я не нарочно. - Не нарочно он! - на остатках запала фыркнул Боунс. - Рассказывай, что там у вас произошло! Капитанская улыбка потухла, и Кирк тяжело вздохнул, примиряясь с неизбежностью второй серии объяснений. И предчувствуя, что она будет ничуть не проще, чем первая. С тем лишь отличием, что его оппонентом будет совершенно здоровый, хоть и усталый друг, а не друг, который всего несколько часов назад стоял одной ногой в могиле. - Я просто рассказал Споку наши дальнейшие планы, и они ему ожидаемо не понравились. Я не собирался затевать этот разговор как минимум в ближайшие несколько дней, но совершенно по-идиотски оговорился, и в результате мне не осталось ничего другого, кроме как откровенно объясниться с ним. Боунс подозрительно прищурился, чувствуя нехорошую уверенность, что капитанские планы не понравятся ему точно так же, как перед тем не понравились Споку. - И что же это за планы, позволь поинтересоваться? Кирк вздохнул еще раз. - Ты сам говорил, что его шансы адаптироваться к протезам невелики. Боунс поморщился и, мрачнея на глазах, кивнул. - Все верно. Мы с Джеффри покопались в литературе, подняли его старые источники и выясняли, что все даже хуже, чем мне было известно. Там какой-то полный кошмар с медитацией, а у вулканцев очень много на нее завязано. Плюс большие проблемы с контролем собственной физиологии в том смысле, что мозг при травматической ампутации не имеет возможности перестроить ментальную карту. И в результате «не понимает», куда подевалась часть тела. Нетрудно догадаться, что, чем больше потерянная часть, тем хуже для прогноза. Так что в итоге вулканец оказывается лицом к лицу с полной разбалансировкой всего и вся, а ты сам знаешь, как они воспринимают утрату контроля. - Я понимаю, - сумрачно кивнул Кирк. Чего он теперь точно понимал – так это то, что вариант «не оставлять Спока один на один с этим» был не одной из альтернатив, а единственным возможным выбором. Во всяком случае для того, кому было не плевать, что произойдет со Споком дальше. - Именно поэтому я и разработал тот план, который так не понравился Споку, - и капитан без лишних увиливаний рассказал Боунсу то, что он намеревался предпринять. МакКой выслушал его с выражением угрюмого понимания на лице, время от времени задумчиво покачивая головой и покусывая губу. И, когда Кирк закончил, тяжело вздохнул и подытожил: - Ну что же. Не могу сказать, что мне это нравится, но… Ничего лучшего мне на ум не приходит. Если учесть весь тот бардак, который будет происходить в его жизни в ближайшие месяцы, ему рядом будет просто необходим кто-то из его прежней жизни. Своего рода маяк. И одновременно островок надежности, который показывает, куда грести. Иначе от всего этого он просто свихнется, и тут уж станет не до протезов. Единственное, - доктор наконец перестал хмуриться и прямо посмотрел капитану в глаза. - Я считаю, что в вашей веселой компании врач будет совсем не лишним. Кирк не стал сдерживать теплой улыбки. - По чести сказать, врач никогда не бывает лишним, Боунс. Но в случае Спока, я полагаю, его присутствие не станет критически значимым. Все-таки Спок будет под постоянным медицинским наблюдением реабилитологов того клинического центра, за которым его закрепят. В твоем случае речь скорее будет идти об еще одном близком человеке рядом с ним. При этих словах Боунс демонстративно скривился, а капитан негромко рассмеялся, ни на секунду не купившись на эту знакомую каждым штрихом игру. - Второй вопрос, что для тебя остальной расклад сильно отличается от нашего. - Хочешь сказать, вернуться на прежние позиции триумвиратом будет еще сложнее, чем дуэтом? - Это тоже, но я сейчас имею в виду другое. На кого ты оставишь экипаж? Нового начмеда на крейсера ищут месяцами, ты сам это прекрасно знаешь. Доктор Пайпер с должности чуть не полгода уходил, когда наконец сумели найти подходящего кандидата ему на смену. Нам со Споком к тому моменту компания уж не нужна станет. - Твоими бы устами, - снова вздохнул Боунс, про себя соглашаясь с правотой капитана. Но оставался еще один момент, и его стоило прояснить прямо сейчас, чтобы избавить Джима от возможных розовых иллюзий. - Но насчет ненужности компании. Джим, ты ведь осознаешь, что ваши шансы вернуться на самом деле очень маленькие? Даже если со Штабом все пройдет гладко, и наши упрямые адмиралы вдруг решат пойти тебе навстречу? У Спока собрано настоящее смертельное комбо из отягчающих обстоятельств, и шансы, что именно он успешно пройдет адаптацию к протезам, на самом деле куда ниже стандартных восемнадцати с хвостиком процентов. Ты понимаешь это? Кирк спокойно выдержал его взгляд и кивнул. - Да, Боунс, я это понимаю. - И что тогда? - не отпуская капитанского взгляда, спросил Боунс. - Ты думал, что будет дальше, если у него в итоге не получится, и он навсегда останется неразлучен с инвалидным креслом? - Будем смотреть по обстоятельствам, - с изумительной легкостью пожал плечами Кирк. И у Боунса при виде этого спокойствия, граничащего с беспечностью, возникло серьезное подозрение, что капитан все-таки не понимает того, насколько реален такой сценарий. - В конце концов, нам бы все равно не удалось остаться на звездолете до старых собак. Ну, уйдем на год-два или пять раньше. В масштабе жизни не так велика разница. Так что не вижу в этом такой уж непреодолимой трагедии. - Не видишь трагедии, - задумчиво повторил Боунс, внимательно изучая физиономию капитана. - Не вижу непреодолимой трагедии, - уточнил Кирк. - Само собой, мы будем биться за возвращение. А там уж как получится. Я в том смысле, что если, несмотря на все усилия, все-таки не получится – то это не приговор. - Да уж конечно, топиться не побежите, - фыркнул МакКой. - По крайней мере, я надеюсь на это. Для себя Боунс уяснил главное: Джим решил двигаться дальше в одной связке со Споком. А не выполнить функцию страховочного троса в тяжелые времена. В этом заключался принципиальный момент и принципиальное отличие перспектив в случае плохого исхода. Что же, положа руку на сердце, старый сельский доктор не был удивлен. Слишком уж крепко за последние годы срослись Джим со Споком. Слишком крепко для того, чтобы для Джима оставалось возможным просто принять случившуюся с ближайшим другом драму, отпустить его, а самому идти дальше своей дорогой. Вполне… логично, что он выбрал вариант продолжать общий путь. На самом деле более, чем ожидаемо. Кирк, как будто прочитав мысли доктора по его лицу, улыбнулся ему – но не своей обычной сияющей улыбкой, а немного грустно, с нотками горечи. Впрочем, радоваться тут и в самом деле было нечему. - Не волнуйся, Боунс, мы справимся. Вдвоем мы и не из таких ям выбирались. - Конечно, - это был единственный возможный ответ, хотя на уме и на языке у доктора крутилось много всякого разного. Но он ограничился этим, а потом протянул руку и крепко сжал плечо Джима. * * * * * Вечером того же дня Боунс наконец закончил свой отчет и отправил его капитану. Спустя еще три дня Джим сказал ему, что хитрый план по временной ротации персонала выгорел. Честно говоря, Боунс изрядно удивился этой новости, ибо за годы службы напрочь разуверился в человеколюбии адмиралов. Но, вероятно, просьба Джима в самом деле удачно оказалась в одной струе с некими внутренними штабными течениями. В общем, фирменное кирковское везение сработало даже тогда, когда вопрос касался отставки капитана, пусть и временной. Что касается Спока, то М`Бенга утверждал, что у него просто отличная динамика для вулканца после массивной ампутации. А его мнению в отношении вулканских заморочек Боунс доверял больше, чем своему собственному. Конечно, основные сложности ожидались позже, когда накопится усталость – как обычная, связанная с инвалидностью, так и сугубо вулканская, связанная с проблемами в медитации. Но, как говорил М`Бенга, сейчас можно было считать настоящим чудом тот факт, что Спок не начал проваливаться в депрессию. Глубокая и обычно очень плохо откликающаяся на терапию депрессия была главной и наиболее тяжелой проблемой вулканцев в раннем постампутационном периоде, и Спок ее как будто сумел избежать. Разумеется, его физиономия была все так же постна, а высказывания все так же занудны, но он по крайней мере не отказывался от еды и расширения активности. Через два дня после возвращения в сознание он уже начал присаживаться на кровати, хотя Боунс всякий раз замечал, как его пациент очень старательно не смотрит в область собственных ног. Точнее, в ту область, где должны были находиться ноги. И при виде этого зрелища, вдребезги разбивавшего привычную картинку вулканской несокрушимости, у Боунса щемило сердце. И он ловил себя на том, что в эти моменты радуется принятому Джимом решению. Потому что в противном случае он сам бы уволился к чертовой матери, лишь бы не оставлять Спока один на один со всем этим кошмаром. Джим являлся в лазарет каждый день – быстро обедал после вахты и зависал у Спока в палате, где на прикроватном столике на второй же день после возвращения вулканца в сознание поселилась шахматная доска. Она изрядно раздражала Боунса, потому что он, двигаясь по привычной траектории от калибровки шкал диагностической панели к дозатору трансфузора, постоянно сбивал одну или две фигуры на пол. Чертыхался, подбирал упавшее и совал в руки Споку, чтобы он поставил их на нужное место. Потому что он доктор, а не шахматист и запоминать позиции не обязан. Таким манером прошло семь дней, и Спок вполне окреп, чтобы благополучно перенести путешествие от двадцать седьмой Звездной базы, к которой они сейчас направлялись, до Земли. Боунс был изрядно удивлен, когда Спок заявил, что он не желает проходить курс реабилитации на Вулкане, а предпочитает Землю. Аргументы его были на первый взгляд вполне логичными, однако Боунс подозревал, что реальные мотивы лежали глубже, и Спок их не разглашал. Так или иначе, вслух их вулканец упирал на то, что период адаптации его нервной системы может продлиться дольше, чем отпуск капитана, и тогда капитану придется принимать новое решение. Логичнее сразу дислоцироваться там, откуда капитану будет удобнее наносить рабочие визиты в Штаб флота. Тем более, что гибридные особенности Спока, как выяснилось, осложняли жизнь не только начмеду «Энтерпрайз», но и вулканским целителям. Потому как строение его ментальной системы было не совсем типичным для вулканца, так что ему стоило больше рассчитывать на собственные силы, чем на помощь извне. Признаться, последнее откровение очень встревожило МакКоя, и он заколебался, решая, не рискнуть ли бросить экипаж на М`Бенгу и все-таки податься вместе с капитаном и старпомом на Землю в качестве доулы при Споке. Однако из Межвидового госпиталя, который базировался в Сан-Франциско и славился своими отменными специалистами, тем же вечером пришло подтверждение, что они готовы принять на свой баланс коммандера Спока на полный цикл сопровождения протезирования после травматической ампутации нижних конечностей, и Боунс успокоился. Ко всему прочему, там работал его давний приятель, еще с Медицинского университета, так что Боунс рассчитывал получать от него информацию о состоянии и прогрессе Спока, и таким образом оставаться в курсе ситуации и необходимости дополнительной помощи. В общем, все было готово к новому сложному шагу – причем сложному для всех: как для тех, кто покидал «Энтерпрайз», так и для тех, кто оставался на борту и должен был привыкать к новым командирам. Так или иначе, никакого другого выбора, кроме как адаптироваться, ни у кого не было. * * * * * Кирк здорово удивился, когда в Межвидовом госпитале Споку сходу предложили два варианта на выбор: палату в отделении протезирования или что-то вроде квартирного номера в пансионате при госпитале. Как оказалось, лечащий врач считал, что состояние Спока не требует постоянного медицинского контроля, только оценки динамики раз в два-три дня. И палата нужна исключительно ради ухода за пациентом, если у него есть проблемы с самообслуживанием. В противном случае вариант с квартирой будет лучше, потому что главным камнем преткновения является состояние нервной системы, а приводить ее в равновесие, адаптируя к новой конфигурации тела, проще в домашней, а не в больничной обстановке. Кирк про себя порадовался, что он отправился в госпиталь вместе со Споком – вообще-то ради того, чтобы помочь ему устроиться в палате, ну и, опять же, не хотелось связываться с регистратурой и многочисленными формальностями, чтобы потом найти своего друга. А тут вдруг обнаружилось, что у них есть такая приятная альтернатива казенным стенам и казенной заботе. Кирк глянул на Спока и увидел, что тот колеблется – ему явно не хотелось обременять капитана своей немощной персоной, и он конечно же понимал, что перейти на полное самообслуживание вот так вот запросто, по щелчку пальцев, не получится. К сожалению, на «Энтерпрайз» Спок категорически отказывался пользоваться креслом и начинать передвигаться по кораблю, даже когда доктор официально разрешил это. Боунс страшно злился в адрес «ослиного вулканского упрямства», но Кирк понимал своего друга. Понимал, что причина заключалась отнюдь не в упрямстве. Люди есть люди, и появившегося в коридорах старпома ждали бы неминуемые любопытные взгляды, которые при виде инвалидного кресла и отсутствующих ног моментально наполнились бы сочувствием и жалостью. А потом были бы неминуемые печальные обсуждения, которые Спок, конечно же, не услышал бы, но о факте которых он бы знал. Так что да, капитан прекрасно понимал нежелание Спока покидать пределы своей палаты. А там креслу негде было бы даже толком развернуться. Поэтому затевать сложные пляски с пересаживанием в кресло и возвращением в кровать просто ради тренировки казалось… нелогичным. Да и понимал капитан, насколько морально тяжело Споку оказываться лицом к лицу с фактами, в очередной раз напоминающими о его новом состоянии. Поэтому не настаивал сам и не дал Боунсу надавить на Спока. Так что в результате Спок на сегодняшний день так толком и не освоил кресло, но Кирк даже предположить не мог, что это может стать препятствием для выбора куда более уютного варианта размещения. И – почти наверняка! – обещающего куда лучший отдаленный прогноз. Итоговое решение выглядело очевидным, но, увы, Кирк догадывался, что Спок примет противоположное. Так что он не стал ждать, пока вулканец выскажет свой выбор вслух, и бесцеремонно заявил, нарочно не глядя на то, как возмущенно взлетели к челке острые брови: - Спасибо большое, доктор Льюис, конечно, мы предпочтем пансионат, - говоря это, Кирк обаятельно улыбнулся врачу. Тот, в свою очередь, глянул на вулканца, который возмущенно взирал на узурпатора-капитана, едва заметно усмехнулся в усы и кивнул: - Я согласен, что это лучший выбор с учетом всей ситуации, - доктор снова перевел взгляд на Спока, и выражение его лица стало серьезным. - Мне жаль, коммандер, но сейчас мы должны в первую очередь оценивать клинические перспективы. Они и без того непростые, и не в ваших интересах идти на усложнение. Сейчас нам нужно сфокусироваться на максимальном душевном комфорте – именно с этой целью создан пансионат, потому что ни для кого не новость, что условия стационара можно лишь приблизить к домашним. Домом больница никогда не станет. - Доктор, меня поражает склонность людей вступать в спор и высказывать аргументы еще до того, как предполагаемая противная сторона озвучит свое мнение, - холодно заметил Спок, а Льюис, к облегчению Кирка, негромко рассмеялся. - Очень меткое замечание, коммандер, - продолжая улыбаться, кивнул он. - Так что насчет вашего мнения? - То есть, оно все-таки будет принято во внимание, - прыгнула к челке острая бровь, а Спок бросил ироничный взгляд на Кирка. - Этого я не обещал, - усмехнулся Льюис, и Кирк изумился легкости, с которой доктор перешел в шутливую колею, как будто они все тут были старыми знакомыми. И да, ему нравилась эта манера – доктор не вел себя со Споком, будто с хрустальной вазой, готовой развалиться на кусочки от одного неосторожного слова или взгляда. Спок многозначительно хмыкнул, а Льюис не стал настаивать на ответе, вместо этого он обратился к Кирку: - А теперь, капитан, я хочу выполнить первичный осмотр. Данные, которые прислал ваш начмед, весьма важны в плане анамнеза, но мне надо оценить некоторые специфические показатели. - Конечно, доктор. Я подожду в коридоре, - кивнул Кирк и вышел из кабинета. Больницы всегда вызывали у него дискомфорт – иррациональный, рождающийся где-то на шкурном уровне – и капитан был очень рад, что Споку не придется поселиться здесь на ближайшие несколько месяцев. Оказавшись в коридоре, капитан решил не уходить в холл с его уютными диванами, а подождать здесь, под дверью. В конце концов, вряд ли осмотр будет длиться несколько часов. С этой мыслью капитан оперся спиной на стену и осмотрелся вокруг. Коридор был пустым и светлым, вдоль противоположной стены через равные промежутки располагались пронумерованные по порядку двери. Видимо, палаты. Справа коридор заканчивался лифтовым холлом, из которого пришли они со Споком, слева – тупиком. Светло-бежевая окраска панелей не раздражала глаза, но Кирк в который уже раз подумал, что не хотел бы задерживаться здесь. Справа раздались негромкие шаги. Кирк тотчас повернул голову на звук и увидел медсестру с каким-то агрегатом, массивным на вид. Видимо, снабженным антигравом, потому что девушка легко вела его за собой. Проходя мимо капитана, медсестра улыбнулась ему, и Кирк почти автоматически улыбнулся ей в ответ. Она скрылась за одной из дверей, а Кирк с невольной улыбкой подумал, что в госпиталях, конечно, есть свои преимущества, но даже они не стоят того, чтобы начать испытывать теплые чувства в адрес больниц. И тут же вспомнил энсина Лейджера, которого Боунс заподозрил в ипохондрии из-за того, что парень постоянно таскался в лазарет по каждой мелочи. Озадаченный доктор уже собирался составлять рапорт капитану, обеспокоенный таким штрихом в психологическом портрете молодого офицера, когда случайно выяснил истинную причину этих регулярных визитов. Причина была очень милой, юной, обладала кокетливыми ямочками на пухлых щечках, длинными ресницами и заливалась серебристым смехом по любому самому незначительному поводу, так что ипохондрия Лейджера была понятна и даже где-то… логична. К счастью, парень скоро набрался смелости и объяснился с предметом своих воздыханий, и их встречи были перенесены в более подходящее для этого место, так что больше Лейджера в лазарете никто не видел. Ипохондрия рассосалась, будто по мановению волшебной палочки. «Черт возьми, совсем обнаглели твои парни, мистер Скотт! В конце концов, у меня лазарет, а не дом свиданий!» - подвел итог этой истории Боунс, когда они втроем со Скотти сидели за славной бутылкой саурианского бренди. - Да уж, такие трогательные истории скорее всего не для отделения протезирования, - невесело пробормотал Кирк себе под нос, наблюдая, как девушка выходит из палаты уже без агрегата и проходит мимо него в обратном направлении. После дефиле медсестры Кирк подождал еще какие-то десять-пятнадцать минут, когда дверь в кабинет доктора Льюиса открылась, и на пороге появился Спок в своем кресле и сам доктор. - Капитан Кирк, мы на сегодня закончили. Все необходимые рекомендации коммандеру Споку я дал. Вас он назначил своим информируемым лицом, так что вы можете напрямую звонить мне и спрашивать все, что вам понадобится, - говоря это, Льюис с нескрываемым интересом смотрел на капитана. Видимо, он не привык к тому, что вулканец разрешал сообщать кому-то всю информацию о состоянии своего здоровья, и для доктора такая ситуация была в диковинку. Кирк, подавив прилив неуместного самодовольства, сдержанно кивнул, поблагодарил доктора и вместе со Споком отправился вдоль по коридору, в сторону лифта. - Как прошел осмотр? Что сказал доктор? - нетерпеливо спросил Кирк, едва двери лифта закрылись за ним. Спок приподнял бровь. - Ничего конкретного. Подтвердил данные доктора МакКоя и его рекомендации, и сказал, что мое состояние будет требовать непрерывной динамической оценки. Тем не менее, это был довольно любопытный опыт. Доктор Льюис весьма компетентен в вопросах вулканской ментальной организации. Предполагаю, что он прошел соответствующее обучение на Вулкане. - Вполне логично для сотрудника Межвидового госпиталя, который будет курировать подготовку вулканца к протезированию, - пожал плечами Кирк. - Действительно. Но, тем не менее, я был впечатлен. - Будем считать это хорошим знаком, - улыбнулся Кирк и полюбовался на еще один взлет острой брови, который сопровождался патетичным «ох уж мне эта вечная человеческая нелогичность», крупными буквами написанным на вулканском лице. От госпиталя до пансионата было минут десять пешком по уютной тенистой аллее. Капитан, щурясь и с удовольствием подставляя лицо пробивающимся сквозь листву солнечным лучам, подумал, что в этом парке можно будет гулять. Тоже неплохое подспорье для восстановления баланса нервной системы. С этой мыслью он покосился на Спока, который в своем кресле ехал рядом с ним. Но вулканец по сторонам не смотрел и природой не любовался. На его лице было такое сосредоточенное выражение, как будто они сейчас находились в десанте на неисследованной планете, и только от Спока зависел сбор критически важных данных. Но, само собой, Кирк не стал дергать своего друга. Он понимал, что Споку во всей этой ситуации очень сложно расслабиться, и дело было не только и не столько в его вулканском происхождении. Джим и сам, окажись он на месте Спока, едва ли сейчас разглядывал бы изящные листья эвкалиптов, мимоз и смоковниц. И на сочные нотки утреннего воздуха, от которого кровь быстрее бежала по жилам, он тоже вряд ли обратил бы внимание. Но ничего. Сейчас Спока тяготила ожидающая его впереди неизвестность и пресловутые восемнадцать и четыре десятых процента шансов на успех. Как только наметится явная положительная динамика, его настрой начнет постепенно меняться, и вот тогда парк заиграет в полную силу. Плавный поворот аллеи – и перед офицерами появилось светлое девятиэтажное здание. - С балконами, отлично, - почти про себя пробормотал Кирк, следом за Споком направляясь к широкой двери, прекрасно приспособленной для прохода кресла любой ширины. Спок в ответ на его слова обернулся, и Кирк с удовольствием отметил мерцающие в темных глазах насмешливые искорки. - Джим, ты демонстрируешь такую привязанность к элементам открытого пространства, что даже Шерлок Холмс не заподозрил бы в тебе капитана звездолета, который годами добровольно живет на корабле. - А как же десанты? - с наигранным возмущением возразил Кирк, прикладывая выданную в госпитале карточку к панели лифта. - Статистическая погрешность, если соотнести их длительность с прочими миссиями и долгими перелетами между ними, - невозмутимо парировал Спок. Двери лифта открылись, выпуская офицеров в длинный, светлый и широкий коридор с дверями по обеим сторонам. Их квартира нашлась быстро, и капитан, открыв дверь, хотел было пропустить Спока вперед, но тот, снова блеснув насмешливыми искорками в глазах, чуть склонил голову и заявил: - Только после вас, сэр. - Как пожелаете, мистер Спок, - не остался в долгу Кирк и первым перешагнул порог. Квартирка оказалась весьма уютной. Из квадратной – удобной для манипуляций с креслом – прихожей через открытые двери открывался вид на спальню и гостиную. Спальня выглядела просторной. Мебели в ней было по минимуму, но сразу обращала на себя внимание большая и на вид удобная кровать, оснащенная механизмом подъема изголовья и петлями. Последние явно предназначались для удобства пересаживания в кресло и обратно. - Вполне мило, - резюмировал Кирк, быстро обегая взглядом комнату и про себя отмечая широкую дверь, ведущую на балкон. Балкон был длинный и тянулся вдоль всей передней стены квартиры, так что на него можно было выйти и из спальни, и из гостиной. В небольшой гостиной тоже было мало мебели, и это опять же обеспечивало необходимый простор. Кирк бросил короткий взгляд на диван и удовлетворенно кивнул. Ну что же, в качестве спального места он вполне годился, и офицеру Звездного флота не пристало жаловаться на такие мелочи, как отсутствие полноценной кровати, даже если речь шла о нескольких неделях. Ну или месяцах. Главное, что Кирку было, где спать, потому что сон на полу для своего капитана Спок точно не одобрил бы, а снимать себе отдельную квартиру, оставляя Спока на ночь в одиночестве, Кирк иррационально не хотел. - Располагайся, - кивнув в сторону ведущей в спальню двери, предложил капитан вулканцу. - А я посмотрю кухню и ванную. Кухня тоже была просторной и удобной для повара, который не мог обходиться без кресла. Кирк впечатленно приподнял брови, невольно отмечая, что пару-тройку использованных здесь инженерных решений оценил бы даже их взыскательный мистер Скотт. Улыбнувшись теплому воспоминаю, Кирк открыл в кухне окно, желая впустить в квартиру свежий воздух, и направился в ванную. Он уже не удивился, обнаружив, что тут все тоже было сделано очень практично и умно – с учетом того, что удобствами предстояло пользоваться гуманоиду в инвалидном кресле. Определенно, здесь Споку будет намного комфортнее, чем было бы в ванной комнате его каюты. И, что важно, он сможет довольно быстро адаптироваться, чтобы справляться здесь без посторонней помощи. Ибо капитан понимал, как неприятно будет гордому вулканцу нуждаться в его помощи в самых базовых вещах. А эта квартира обещала быстро обеспечить Споку почти привычный уровень самостоятельности. В приливе теплых чувств Кирк протянул руку и ласково погладил светлый кафель на стене, улыбнулся собственному жесту, покачал головой и направился на кухню, чтобы приготовить им со Споком чего-нибудь перекусить. День прошел тихо и спокойно – очень непривычно для двух офицеров Звездного флота. Но Кирк понимал, что им обоим придется привыкать к такому ритму и распорядку. Спок еще не восстановился полностью после тяжелых травм и не менее тяжелой операции, так что Кирк оставил его дома отдыхать, а сам отправился на прогулку, намереваясь провести разведку на местности. Парк он осмотрел буквально за час и вышел на его окраину. И обнаружил там настоящий подарок – стоянку шаттлов, переоборудованных под посадку в них пассажиров в инвалидных креслах. - Отлично, - пробормотал Кирк, окидывая опытным взглядом маленькие серебристые кораблики и предвкушая, как они со Споком отправятся на одном из них к океану. Не на залив, а именно к открытому океану, чтобы насладиться соленым бризом и длинными волнами прибоя. И, конечно же, широченным отливным пляжем. Возможность посидеть на берегу, созерцая закат – чем не сеанс медитации? Довольный новыми перспективами, Кирк улыбнулся и неторопливо отправился домой, нарочно сделав крюк подлиннее, чтобы своим возвращением не нарушить отдых Спока. Едва переступив порог их квартиры, Кирк сразу же почувствовал пряный запах вулканских трав, которые использовались при медитации. Разумеется, не в постоянном режиме, а в наиболее тяжелых случаях, когда разум нуждался в дополнительном источнике расслабления. И сейчас, увы, был как раз такой случай. Дверь в спальню Спока была приоткрыта, и Джим увидел, что его друг уже закончил медитировать, и теперь, расположившись на кровати, что-то изучает в своем падде. - Как прошла прогулка? - поинтересовался Спок, отрывая взгляд от экрана падда и встречаясь им со своим капитаном. - Отлично, - Кирк прошел в спальню и уселся на стоящий у окна стул. - Среди прочего нашел для нас личное такси, - сообщив эту новость Споку, он улыбнулся и, в ответ на вопросительный взлет острой брови, пояснил. - Сразу за парком есть небольшая стоянка шаттлов. Через недельку-две, когда ты полностью оправишься, обязательно проведу для тебя экскурсию по моим любимым местам студенческих лет. - Жду с нетерпением, - вежливо отозвался Спок, но капитан не заметил на его лице особенного энтузиазма. Очевидно, настроение у его вулканца было не самое радужное, и Кирк осторожно спросил: - Как прошла твоя медитация? Спок почти незаметно вздохнул – было видно, что ему не хочется откровенничать на эту тему, но в то же время он борется с собственной натурой, понимая, что закрываться от Джима в нынешних обстоятельствах было бы неправильно. - Малоэффективно, - сдержанно ответил он после крошечной паузы. Потом вздохнул еще раз, явно делая над собой усилие, и расширил свой ответ. - Для медитации требуется достижение определенного уровня внутренней концентрации, и с этим я успешно справляюсь. Мой мозг не поврежден, поэтому здесь нет никаких проблем. Но что касается следующего этапа, связанного с фокусировкой на ментальных процессах с целью их регулирования… Отсутствие частей тела грубо нарушает годами установившийся баланс. И разум воспринимает это как своего рода сигнал красной тревоги. И пытается «достучаться» до тех участков, которые перестали отвечать. Разумеется, безуспешно. И это отсутствие ответа выбрасывает меня из медитации. Поэтому мне не удается ни выровнять энергетику, ни хотя бы снизить нынешний вегетативный дисбаланс. - Я понимаю, - тихо произнес Кирк, с сочувствием глядя на друга. - Но как же тебе решить эту проблему? Ведь есть же какой-то способ? Уголки губ Спока чуть-чуть приподнялись, и он мягко ответил: - Если бы этот способ существовал и был универсальным, процент успеха протезирования у вулканцев был бы гораздо выше. Проблема заключается в том, что трофика периферической нервной системы у вулканцев тесно связана с ментальной системой. В условиях существующего ментального сбоя очевидно, что пересеченные нервы не получают сейчас адекватной подпитки и постепенно отмирают. Ментальная энергетическая блокировка мешает мне направить туда необходимые болюсы энергии, чтобы остановить процесс демиелинизации и прочие трофические изменения, которые неминуемо приведут к гибели нервных волокон. Их отмирание, в свою очередь, приведет к тому, что ментальная согласованность с нижними конечностями начнет еще больше слабеть. Так что формирующийся порочный круг очевиден. Кирк задумчиво потеребил мочку уха. Сияющий за окном весенний вечер теперь казался ему уже не таким солнечным. Формально, Спок не сказал ничего нового. Цифры успеха Боунс озвучивал, и даже не раз, и не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться о масштабе проблем, с которыми сталкивается вулканский организм при таких вводных. В противном случае их медицина сочла бы нелогичным смиряться со столь низкими цифрами успеха. - А что тебе посоветовал доктор Льюис? - Ничего конкретного, за исключением рекомендации настойчиво повторять попытки погружения в медитацию, несмотря на неудачи, - в голосе Спока явственно звучали успокаивающие нотки, которые на взгляд Кирка были в их ситуации чертовски неуместными. Как будто это он был тем, кто нуждался в утешении и поддержке! - Задача доктора Льюиса состоит в том, чтобы контролировать состояние периферических нервов и не упустить момент… когда они станут готовы взаимодействовать с протезом, - пауза была совсем крошечной, но Кирк все равно ее заметил и понял, что Спок в последний момент заменил «если» на «когда». - Никакой дополнительной помощи он не может оказать. Многочисленные клинические эксперименты с различными формами внешней стимуляции не показали ее эффективности. Более того, отдаленные результаты оказались даже хуже в 1,764 раза. И это логично. Проблема исходит изнутри, значит, решаться она также должна изнутри. Кирк глубоко, немного рвано вдохнул и медленно выдохнул, заставляя себя взять под контроль все то, что бурлило у него в груди. Реабилитация Спока будет очень тяжелой, он знал это заранее. Собственно, именно поэтому он здесь. Если бы проблема решалась так просто, с помощью приборов и лечебных агрегатов, Споку не понадобилась бы его компания. Так что капитан еще раз вздохнул и как мог теплее улыбнулся другу, который внимательно смотрел на него с нескрываемым сочувствием во взгляде. - Хорошо. Я понял, что медицина нам помогать не собирается, - черная бровь при этом заявлении бодро взлетела к челке, а в темных глазах заблестели ироничные искорки. - А мы с тобой не привыкли ждать милостей от медицины и готовы взять их своими собственными руками, как говорит наш мистер Чехов. - Не сомневаюсь в точности твоего цитирования, а вот мистер Чехов существенно исказил изначальную цитату. - Но смысл-то он передал верно? - рассмеялся Кирк, чувствуя прилив тепла при воспоминании об экипаже. - Частично. И в своей манере. - Ну без этого никуда, - Кирк поднялся со стула. - За сим предлагаю перейти к вечерней программе и воздать должное нереплицированным продуктам. - Весьма логичное предложение, - деловито кивнул Спок и подтянул кресло поближе к кровати, намереваясь пересесть в него. Кирк было шагнул к кровати, собираясь помочь другу, но остановил себя. Здесь пересаживаться было куда удобнее, чем в лазарете «Энтерпрайз», а тренировка и уверенность в собственных силах пойдет Споку только на пользу. И не столько в физическом смысле, сколько в моральном, а это в их обстоятельствах было даже важнее. Так что капитан остановил себя на полушаге и вместо этого сразу направился на кухню, и, судя по короткому благодарному взгляду Спока, вулканца его тактика как нельзя более устраивала. Спок появился в кухне максимум через пару минут, и Кирк короткой теплой улыбкой поприветствовал его успех. Капитан проснулся среди ночи и в первый момент не понял, что его разбудило. А потом из-за тонкой стены донесся глухой мучительный стон, и капитан, будто ужаленный, соскочил с дивана и стремглав бросился в комнату Спока. В темноте он с трудом различил фигуру лежащего под одеялом вулканца – по крайней мере, Спок не упал с кровати, как сперва подумал Кирк. Вулканец издал еще один болезненный стон, и Кирк поспешно опустился на край кровати. Как ни странно, Спок спал. Но его лицо не было расслаблено, как это обычно бывает у спящего. Напротив, его губы были крепко сжаты в тонкую линию, а глаза судорожно зажмурены. Руки были скрыты под одеялом, но капитан не сомневался, что они сейчас стиснуты в кулаки. Поколебавшись еще несколько секунд, Кирк все-таки протянул руку и взял Спока за плечо. Легонько потряс. Потом еще раз. Вулканец вздрогнул всем телом, дернулся вверх, будто в попытке сесть, но Кирк удержал его на месте. - Джим? - хриплым со сна голосом произнес Спок и удивленно посмотрел на друга. - Что случилось? Что ты здесь делаешь? - Ты стонал во сне. Я подумал, что кошмар приснился. Решил разбудить. - Вулканцы не видят снов, - сухо возразил Спок, заметно хмурясь. - Тем более, не страдают от кошмаров. - В нормальном состоянии. Судя по тому, что ты говорил мне вечером, состояние твоей нервной системы нельзя назвать нормальным, - спокойно парировал Кирк. Спок отвел взгляд, вздохнул, потянулся и включил ночник. А потом негромко, с явным смущением в голосе, произнес: - Полагаю, ты прав. Доктор Льюис предупреждал меня о подобном… нежелательном явлении. Я не помню, чтобы мне что-то снилось, но возможно это эффект выпадения при пробуждении. Извини, что разбудил тебя, Джим. - Ерунда, - мотнул головой Кирк. - Я же офицер, в конце концов. В два счета усну обратно. А что сказал доктор насчет тактики в случае кошмаров? Как лучше – будить тебя или нет? Вулканские брови сошлись к переносице в жесте задумчивости. Как видно, никаких конкретных рекомендаций доктор Льюис не давал, и Спок теперь пытался самостоятельно проанализировать ситуацию. Кирк не торопил его. - Логично предположить, что это следствие ментальной разбалансировки. Нарушение физиологии сна как результат сбоев в медитации – это вполне ожидаемый результат. Особенно если принять во внимание сопутствующие нарушения в активности коры. Спок рассуждал изумительно спокойным клиническим тоном, а Кирк при перечислении этих проблем едва удерживался от того, чтобы ознобно поежиться. Господи Боже, каким кромешным ужасом все это должно ощущаться вулканцем! Который привык контролировать в собственном разуме все и вся, и который внезапно оказался лицом к лицу с тотальной потерей этого контроля! Наверное, это ощущение было сродни взгляду в глаза безумия… - Так что в итоге, я думаю, для меня существенной разницы не будет, - Спок посмотрел на своего капитана. - Поэтому действуй, как удобнее тебе. Если мои… вокализации нарушают твой сон, разумеется, следует меня будить. Кирк с трудом сдержал желание поморщиться. Его удобство сейчас не имело вообще никакого значения, но он понимал, что говорить это вслух было бы бессмысленно. Вместо этого он протянул руку и ободряюще пожал плечо вулканца. - Знаешь, давай исходить из того, что кошмар – ну, это своего рода сбой в нормальном течении сна. Так что мне кажется разумным прервать его. Тем более, все так тонко завязано на нервные импульсы. Лучше обойтись без дополнительных «не так, как всегда», верно? - В целом – да, - согласился Спок. - Значит, так и решим, - Кирк почти автоматическим заботливым движением поправил съехавшее с плеча Спока одеяло, потянулся и выключил ночник. - Отдыхай, дружище. - Спокойной ночи, Джим, - голос вулканца звучал смущенно, и Кирк, поднимаясь на ноги, ласково потрепал его по скрытому под одеялом предплечью, желая хоть немного поддержать и успокоить. Хотя Кирк и говорил, что «в два счета уснет обратно», после возвращения на свой диван он довольно долго ворочался. Все пытался придумать, как помочь Споку выбраться из этого заколдованного ведьминого круга. Должен же быть какой-то способ. Иначе вулканцы вообще не адаптировались бы к протезам, но это было не так, и каждому пятому или шестому удавалось как-то справиться с тем комом проблем, который все отчетливее осознавал Кирк. Но да, ком выглядел пугающе, и бил он в самое уязвимое место вулканцев – в их самоконтроль. Так что не стоило удивляться тому, с какими сложностями они выкарабкивались из этой ямы. Нервная система даже у людей была самым тяжелым медицинским полем, так что уж говорить о вулканцах! Но капитулировать Кирк, само собой, не собирался. И сейчас он решил в ближайшие дни подключить тот ресурс, который у людей работал эффективнее всего, когда речь шла о нервном истощении и прочих тонких сбоях. Отдых на природе в таких случаях работал лучше и надежнее самых современных лекарств и физиотерапевтических установок. Может быть, он поможет и Споку найти точку равновесия. По крайней мере, они ничего не потеряют, если попытаются. С этой мыслью капитан наконец-то уснул. * * * * * Первые восемь недель прошли в неспешном и довольно однообразном ритме. Запланированные капитаном прогулки на свежем воздухе они пока ограничивали территорией парка, потому что Спок еще был слаб. Вулканец восстанавливался медленнее, чем ожидал его капитан, и Кирк не хотел переутомлять друга дальними вылазками – опасался, что сильная физическая усталость станет не помощником в восстановлении душевного равновесия, а наоборот. Ведь вулканцы справлялись с усталостью опять же с помощью ментальных практик. Поэтому утомление мышц станет для Спока еще одним напоминанием: теперь он не способен контролировать свое тело даже в таких мелочах. Нет уж, таких напоминаний сейчас и без того было слишком много, и добровольно добавлять еще одно Кирк решительно не хотел. Сам капитан получил предложение из Штаба закруглить отпуск, раз уж он все равно жил в Сан Франциско. Но Кирк не собирался это предложение принимать. На первый взгляд казалось, что от его постоянного присутствия в квартире Споку не холодно и не жарко, ведь примерно через неделю вулканец приспособился справляться самостоятельно в ванной, в спальне и на кухне, и ему уже не требовалась постоянная помощь в каждой бытовой мелочи. Но Джим понимал, что теперь Спок на самом деле нуждается в нем даже сильнее, чем в самом начале. Он больше не был помощником, но теперь он стал для Спока постоянным раздражителем – в хорошем смысле этого слова. Ведь капитан почти физически ощущал, как Спок каждую минуту сражается с подступающей депрессией. Настырной и липкой, будто болото – стоит потерять бдительность и увязнуть в нем одной ногой, и все, оно уже не ослабит свою цепкую хватку, затянет в себя целиком, окончательно лишит опоры, а потом быстро утопит с головой. И присутствие капитана помогало Споку каждое утро собираться для новой битвы. Подниматься с кровати. Отправляться в душ. Готовить завтрак и есть. Выходить на балкон и разговаривать. И прогуливаться в парке. И играть в шахматы. Иначе – и Кирк был уверен в этом, как в своем собственном имени – Спок не нашел бы смысла выбираться из кровати в те дни, когда ему не требовалось посещать госпиталь. А потом не нашел бы смысла есть – ведь энергия в постели почти не тратилась. Собственно, не в трате энергии было дело. А в душевном состоянии, ведь даже сейчас у Спока почти не было аппетита. Но он за каждой трапезой пересиливал себя и старательно отправлял в рот ложку за ложкой. Кирк каждый раз видел тот момент, когда его друг был готов отодвинуть тарелку, но… смотрел на своего сотрапезника, едва заметно вздыхал и неохотно доедал свою порцию. Визиты в госпиталь Споку были назначены через два дня на третий, и он пунктуально выполнял их, не пытаясь уклониться от этой скучной формальности, как наверняка стремился бы на его месте человек. Но вулканское послушание пока не давало никаких плодов – отрицательная динамика состояния нервных волокон сохранялась. По словам доктора Льюиса, она была немного более медленной, чем у чистокровных вулканцев, но Кирка страшила неумолимая непреклонность этого процесса. И полное отсутствие контроля над ним. С медитацией тоже пока был полный провал. Спок не распространялся о деталях, но Кирку хватало и того, что он говорил: «Попытки малоэффективны». А еще были кошмары. Они мучили Спока каждую ночь, и тот первый раз оказался цветочками. Дальше все стало гораздо жестче, и Кирк будил своего друга по два-три, а то и четыре раза за ночь. Причем теперь Спок не только стонал, а иногда даже вскрикивал во время кошмаров. Кирк понимал, какую огромную неловкость испытывает Спок от происходящего, а еще большую – от невозможности на это повлиять. Стальной вулканский контроль трещал и безжалостно сгибался в бараний рог, а временами и вовсе превращался в пыль, а Споку оставалось только беспомощно наблюдать за процессом. Само собой, это не проходило бесследно, и к концу второго месяца реабилитации выглядел Спок едва ли не хуже, чем сразу после выхода из комы. Он еще больше похудел, его и без того глубоко посаженные глаза запали еще сильнее, кожа лица приобрела нездоровый сероватый оттенок, а скулы пугающе заострились. У Кирка сердце сжималось, когда он смотрел на изможденное лицо друга, и капитану становилось страшно – страшно до ознобных мурашек на спине от понимания, что в какой-то момент Спок не выдержит этого дикого пресса и сорвется. Для человека оно, может быть, оказалось бы даже к лучшему – по крайней мере, срыв выпустил бы накопившееся чудовищное внутреннее напряжение. Но для вулканца… Нет, для вулканца срыв стал бы еще одним индикатором потери самого себя, а их и без того набралось уже слишком много. Но пока Спок держался. Терпел, стискивал зубы и упорно продолжал двигаться вперед крохотными, почти незаметными шажочками. Для капитана оставалось загадкой, каким образом он умудрялся это делать, но выдержка Спока всегда восхищала его и казалась чем-то запредельным. И нет, он не считал ее вулканской базовой настройкой, наоборот – был уверен, что это личное достижение Спока. Так или иначе, растущего давления не выдержали даже те бетонные стены, которые за эти тяжелые дни возвел Спок. И крушение дамбы, как это часто бывает, произошло, когда ничто как будто бы не предвещало. Они со Споком гуляли на балконе. День сегодня был пасмурный и дождливый, так что друзья не выбирались из квартиры. Поэтому, когда ближе к вечеру океанский ветер наконец-то разогнал плотные облака, и на небе появилось солнце, Кирк со Споком, не сговариваясь, дружно вышли из своих комнат на балкон. После дождя легко дышалось, и Кирк, щурясь от вечернего солнышка, оглядывал умытый парк. Другие обитатели пансионата тоже спешили воспользоваться улучшением погоды – Кирк насчитал сразу пять кресел и их пассажиров, которые с интервалом в одну-две минуты выкатились на крыльцо и исчезли на скрытых под листвой аллеях. Кирк повернулся к Споку, намереваясь спросить, во сколько у него завтра визит в клинику, но слова умерли на губах капитана, когда он увидел, с каким выражением лица тот смотрит на очередное инвалидное кресло, появившееся на площадке перед входом в пансионат. Кирк не упустил тот момент, когда Спок почувствовал на себе капитанский взгляд и осознал свою потерю контроля. Его лицо моментально закаменело, и он, едва слышно кашлянув, перевел взгляд с парка на бегущие по небу облака. А потом негромко спросил: - Почему, Джим? Почему офицеры, вместе с которыми я был в гроте, погибли, а я нет? Дело было в геометрии завала или в вулканской физиологии? Теперь прочищать горло пришлось уже капитану. - И то, и другое. Лейтенант Пирсон в момент обвала находился рядом с тобой, и его травмы были…, - Кирк несколько секунд поколебался, подбирая нужное слово, потому что «легче» сюда вот вообще никак не подходило. - Не такими фатальными, как у Мейерса и Тоне. Но даже он не дожил до начала телепортации. Так что без преимуществ вулканской физиологии тебя наверняка ждала бы та же участь. Спок едва заметно поморщился и обронил: - В высшей степени нелогично. - Ты о чем? - тихо спросил капитан, отнюдь не уверенный, что он хочет знать ответ. Но понимая, что узнать его необходимо. - В детстве, во время обучения ментальным практикам нам говорили, что разум вулканца никогда не отпускает контроля над телом. Что даже в бессознательном состоянии он способен анализировать ситуацию. Способен управлять базовыми физиологическими реакциями. И я не понимаю логику собственного разума, Джим. Какой был смысл цепляться за жизнь, если все, что ждет впереди – это участь инвалида и малоэффективные попытки адаптации? Как я и говорил, в высшей степени нелогично. Кирк судорожно перевел дыхание, потрясенный прозвучавшей откровенностью. А еще тем, как именно Спок сказал эти страшные слова – до невероятного безразлично и тускло. Как будто они к нему лично вообще никак не относились. Хотя нет, про кого-то другого он никогда так не сказал бы. Тяжелая вязкая пауза тянулась, и Кирк понимал, что должен что-то сказать. Просто обязан найти правильные слова. Встряхнуть. Вытащить на твердую землю. - Спок, ты что, с ума сошел? - это было все, на что сходу оказался способен шокированный капитан, у которого в голове не умещалось то, что он услышал от своего вулканца. - Пока нет, - сдержанно отозвался тот. И вдруг резко повернул голову и прямо, очень цепко посмотрел Кирку в глаза. - И я не понимаю, с чем ты не согласен. Именно ты, Джим! Ведь уже понятно, что я не справляюсь с ситуацией. И логика происходящего уже не просто подсказывает, а кричит во весь голос, что при сохранении нынешней динамики вот это, - Спок коротко, зло ударил обеими руками по подлокотникам. - Останется моими единственными ногами. Тогда зачем все это? Ты оставил свой любимый корабль, оставил все то, что было твоей жизнью – и ради чего?! Я понимаю, что твоя честь и твои глубокие дружеские чувства ко мне не допускали иной альтернативы. Понимаю. Но ты не можешь не признавать, что все было бы куда проще и логичнее, если бы я просто умер в том завале. Или хотя бы на операционном столе, когда для моего разума стал очевидным факт ампутации обеих ног. Договорив, Спок умолк и резко отвел взгляд, снова уставившись на небо. Казалось, что он абсолютно спокоен, но капитан видел, как едва заметно подрагивают лежащие на подлокотниках пальцы. Едва осознав этот шокирующий факт, Кирк резко сглотнул, шагнул вплотную к Споку и, мысленно махнув рукой на вулканские личные границы, порывисто обнял друга за плечи. Тем более, сделать это было удобно – Спок старался выставлять уровень своего кресла так, чтобы их плечи находились на годами отшлифованном уровне. Мышцы Спока под его пальцами ощущались деревянными, и Кирк понял, каким чудовищным усилием воли Спок удерживается от того, чтобы окончательно не сорваться. Голос вулканца, когда он снова заговорил, звучал глухо и едва заметно подрагивал, выдавая все то же доведенное до предела внутреннее напряжение. - Мне жаль, что мои слова шокировали тебя, Джим. Но это не отменяет их обоснованности. Нелогично замалчивать очевидные факты. - С последним утверждением я, пожалуй, соглашусь, - тихо произнес Кирк, чуть крепче сжимая пальцы на плече Спока. - Замалчивать очевидное глупо. Так что тоже выскажусь напрямик. Раз уж речь зашла обо мне. О том, что во всей этой ситуации думаю и чувствую я. Так вот. Для меня главное, что ты остался жив. И мне дико…, - голос на секунду перехватило, но Кирк, прерывисто переведя дыхание, быстро вернул себе контроль и продолжил. - Дико даже слышать, что тот вариант, в котором тебя больше нет, мог бы быть лучше для меня. Именно для меня. Мой самый близкий друг, который дорог мне как брат, остался в моей жизни. Я тебя не потерял. Понимаешь, Спок? У меня по-прежнему есть ты. Ты – это совсем не твои ноги, или должность, или рапорты от научной консоли. Ты – это гораздо больше, и ты никуда не делся после потери ног. Ты – это по-прежнему ты, просто в новых обстоятельствах. Я понимаю, сейчас тебе кажется, что все развалилось к чертям и потеряло свой смысл. Я правда понимаю твое состояние – потому что сам бы так думал, очутись я на твоем месте. Но дело в том, что сейчас как раз самый сложный этап, а дальше все начнет потихоньку налаживаться. Сейчас ты бьешься за то, чтобы по максимуму вернуть привычную жизнь. Это чертовски тяжело, и каждый следующий гребок требует все больше сил, и в какой-то момент начинает казаться, что их уже просто нет. Но я очень прошу тебя, не сдавайся, дружище! - Кирк, не сдерживаясь, с силой встряхнул вулканца, и тот наконец повернул голову, встречаясь со своим капитаном взглядом. Вид этих полыхающих глаз, напряженно стиснутых губ и сведенных к переносице бровей заставил Кирка судорожно перевести дыхание, но он сумел продолжить все с тем же напором. - Не сдавайся, Спок. Ничего еще не закончилось, и твоя битва не проиграна. Но при этом я хочу, чтобы ты знал – это не Ватерлоо. Итоговый счет в этой войне все равно будет на нашей стороне – именно потому, что ты одержал победу там, в гроте и на операционном столе. А сейчас, вот прямо сейчас, ты прорываешься через самое тяжелое и муторное. Но оно останется позади, и дальше мы начнем выстраивать нашу жизнь вокруг того, что будет у нас в руках. Сможем вернуться на мостик – отлично, а нет – так тоже не конец света. Я ведь говорил тебе, что есть вещи, которые гораздо важнее места службы. И готов повторить это снова. Капитанское кресло или вот это вот плечо рядом, - Кирк криво усмехнулся, сам чувствуя, как от эмоций подрагивают губы. - Знаешь, по-моему, их важность в моей жизни даже сравнивать нельзя. И я в тот первый вечер после трагедии в гроте просил тебя только об одном: выкарабкаться после операции. А все остальное рядом с этим – уже детали, которые мы сами будем улучшать и как-то прилаживать. Понимаешь? Уголки строгих вулканских губ едва заметно задрожали, Спок тяжело, рвано вздохнул и вдруг порывисто уткнулся лицом Кирку в плечо. А потом обеими руками обхватил своего капитана в крепком ответном объятии. Кирк сглотнул вставший в горле комок, но не стал ничего говорить. Все, что хотел, он уже сказал. Сказал главное, а остальное и в самом деле было второстепенным. Он не знал, плакал ли сейчас Спок, спрятав свое лицо у него на груди. Да и какая разница? То, что внутренняя струна в его друге натянулась до предела, капитан и без того прекрасно знал. И понимал, что для этого у Спока были более чем весомые причины. Но надеялся, что сегодняшний разговор раскрыл Споку ключевое – его капитан ни о чем не жалеет. И не пожалеет, как бы оно дальше ни пошло. А еще теперь Спок знает: Джим с самого начала их вояжа на Землю допускал вероятность того, что возврата к старому не будет, и это начало нового этапа их жизни. Их жизни – именно «их», и это было тем, что капитан не собирался добровольно отдавать ни при каких обстоятельствах. С этой мыслью Кирк осторожно, словно боясь спугнуть, перенес одну руку со спины Спока на его затылок и начал ласково поглаживать мягкие волосы. Глубоко вздохнул, потерся щекой о висок и хрипловато пробормотал: - Все у нас будет хорошо, Спок. Ты самое дорогое и близкое мне существо, которое есть в моей жизни. Я счастлив, что ты не сдался там, в завале. И никогда не смей хоть на секунду сомневаться в этом. Никогда. Спок издал тихий сдавленный звук, и Кирк предпочел интерпретировать его как подтверждение понимания. Слов уже было сказано достаточно, так что теперь он просто обнимал своего друга, продолжая поглаживать его волосы. Дыхание Спока постепенно выравнивалось, но Джим не спешил отстраняться, желая дать другу возможность полностью успокоиться и сделать это самому. Прошло еще немного времени, и Спок шевельнулся в его объятиях. Кирк немного отодвинулся, позволяя Споку ровно сесть в кресле, но продолжая одной рукой обнимать его вокруг плеч. Нарочно не глядя вулканцу в лицо, капитан обежал парк взглядом, поглубже вдохнул свежий после дождя воздух, наслаждаясь его вкусом, на секунду покрепче сжал обнимающую Спока руку и предложил: - Знаешь что, а давай-ка завтра махнем к океану! Помнишь такси, о котором я тебе говорил? - Помню, - голос Спока снова звучал ровно, так что Кирк перевел взгляд на своего друга и широко, искренне улыбнулся ему. - Ну вот. Прогноз погоды на завтра хороший, так что наведаешься с утра в госпиталь, а потом пообедаем и поедем. Как тебе план? - Весьма вдохновляющий, - Спок в своей обычной сдержанной манере улыбнулся Кирку в ответ. - Вот и отлично, - с энтузиазмом кивнул Кирк и было собрался вернуться в квартиру, но рука Спока остановила его, придержав за предплечье. - Джим, - вулканец прямо смотрел ему в глаза, и Кирк, понимая, как сложно сейчас Споку найти слова, накрыл своей рукой его пальцы. - Не нужно, дружище. Не говори ничего. Просто пошли ужинать. Во взгляде Спока засветилась благодарность, а уголки губ приподнялись в открытой улыбке, и он кивнул: - Да, Джим. Пошли ужинать. * * * * * Спок окинул критическим взглядом пару шаттлов, приютившихся на полянке, резво игранул бровью и заметил: - Что же, мой опыт поездки с тобой в качестве водители был весьма… обескураживающим. Тем не менее, я надеюсь, что твои навыки пилотирования в атмосфере окажутся лучше. - Споооок, - с деланой обидой на лице и в голосе протянул Кирк. - Ну сколько ты еще будешь вспоминать мне ту развалюху с гангстерской планеты?! - У меня эйдетическая память, - с достоинством заявил Спок, заводя кресло в шаттл. - А, то есть до конца моих дней, я понял, - вздохнул Кирк, размещаясь в кресле пилота. Ему хватило пары минут, чтобы разобраться в тонкостях управления их корабликом, и он, включив двигатели, поднял шаттл в воздух и направил его к океану. - Ты намерен купаться? - поинтересовался Спок, глядя на появившуюся впереди бескрайнюю синюю гладь. - Нет, вода очень холодная. Даже для меня. Хотя я люблю, когда водичка бодрит. Но здесь уже перебор бодрости. Все дело в Калифорнийском течении, - Кирк уверенной рукой выровнял шаттл, компенсируя снос из-за сильного порывистого ветра, который как всегда дул с океана. - Холодное тихоокеанское течение, которое подходит близко к берегу, - понимающе кивнул Спок, вызвав улыбку на капитанских губах. Собственно, полет, едва начавшись, уже подходил к концу, и Кирк, бросив еще один взгляд на открывающийся из шаттла эффектный вид, повел их кораблик на снижение. Еще минута – и они приземлились среди зарослей бурьяна, который прекрасно себя чувствовал на просоленной песчаной почве, под палящими лучами солнца и вечными ветрами с океана. - Ну что, нам туда, - Кирк, который первым вышел из шаттла и теперь с наслаждением подставлял лицо ветру, кивнул в сторону доносящегося до них рокота прибоя. Спок с любопытством взглянул на своего капитана и, щурясь от ветра, поинтересовался: - Почему ты не приземлился ближе к пляжу? - Да тут недалеко, - беспечно отозвался Кирк, направляясь через бурьян. - На самом деле, прогулка по океанским подступам – это отдельное удовольствие. Спок бросил красноречивый взгляд на рыхлый сухой песок, в котором при каждом шаге вязли капитанские сапоги, и на колючие листья бурьяна, парочка которых уже зацепилась за капитанские штаны, и многозначительно приподнял брови. Кирк рассмеялся. - Атмосфера, Спок. Все дело в атмосфере. Тут уже чувствуется стихия. Во всем вот этом. - Даже не буду спорить, - в голосе вулканца явственно звучали ироничные нотки, но Кирк лишь тепло улыбнулся другу, как будто не заметив сарказма. - В зимние шторма океан докатывается вот прямо сюда, - Кирк притопнул ногой по песку. - И никакие другие растения, кроме этих неприхотливых колючек, здесь не выжили бы. А они растут себе и в ус не дуют. - Я не вижу у данных представителей флоры усов, - со смертельно серьезным видом возразил Спок, заставив Кирка снова рассмеяться. Ответить капитан не успел, потому что они одолели подъем, и перед ними открылся вид на океанский пляж. Сегодня было ветрено, и океан немного штормил, так что в воздухе стояла дымка из мелких соленых капель, а ветер отчетливо пах морем. Некоторое время офицеры стояли на кромке песчаных дюн, любуясь панорамой океанского бескрайнего простора. А потом Кирк, как будто очнувшись от волшебных чар, предложил: - Давай спустимся под бережок, там будет дуть меньше. - Аэродинамика. Логично, - согласился Спок, направляя свое кресло на пляж. Ветер заставлял его щуриться и поднимал челку дыбом, весело играя со строгой вулканской прической, и Споку это совсем не нравилось. В конечном итоге они расположились под берегом, в месте его изгиба – там дуло меньше, и ветер, нагревшийся над горячим песком, ощущался теплым. Кирк без лишних церемоний уселся прямо на песок, а Спок устроился рядом с ним, выровняв кресло так, чтобы их плечи оказались почти на одном уровне – так, как это было бы до… травмы. Мысль болезненно резанула, и Спок поспешно отогнал ее подальше, предпочитая сосредоточиться на окружающем пейзаже. Тут и в самом деле было красиво. А еще здесь почти физически ощущалась безудержная мощь стихии. А они с Джимом на фоне этой вечной бесконечности казались крошечными атомами. И да, Джим оказался прав, умиротворяющий эффект был налицо. Поэтому Спок вздохнул поглубже, усилием воли расслабил почему-то напряженные мышцы плеч и потихоньку погрузился в некое подобие созерцательного транса – размеренная, почти математическая неторопливость волн, которые одна за другой, снова и снова накатывали на берег, этому состоянию весьма и весьма способствовала. И Спок почувствовал, как болезненно затянутый узел где-то глубоко в груди, который никак не удавалось прогнать на протяжении всех этих недель, начал немного ослаблять свою тугую власть. - Ладно, вечереет. Тебе еще рано сидеть на свежем ветру, - неохотно произнес Кирк, когда солнце начало потихоньку клониться к горизонту, а с океана ощутимо потянуло прохладой. Коротко похлопав Спока по бедру, он начал подниматься на ноги и тут заметил, как напряженно застыл сидящий в кресле вулканец. Спок выглядел так, будто его внезапно поразил столбняк, но потрясенный Кирк не успел спросить, что случилось, потому что его друг все объяснил сам: - Джим, никогда больше так не делай, - сухим металлическим тоном выговорил Спок, напряженно глядя в одну точку перед собой. - Не делать? Что не делать? - растерянно спросил Кирк, который категорически не понимал, что происходит. Он начал отряхивать брюки, стоя немного с наветра, и Споку в глаза попал песок? Но почему из-за этого такая драма? - Не трогай мои ноги, - отчеканил Спок с таким лицом, как будто речь шла о поругании добродетели всего вулканского рода. - Хорошо. Конечно, - все с той же растерянностью кивнул Кирк, по-прежнему не понимая этой странной реакции. Нет, ему нетрудно было следить за собой, раз Споку стало так важно соблюдение личных границ. Но внезапность и резкость выступления вулканца вызывали у капитана недоумение. Спок меж тем скованно кивнул, развернул свое кресло и направил его к шаттлу. Вечером, когда Спок скрылся в своей спальне для медитации, Кирк по установившейся за последние недели привычке вышел на балкон, чтобы подышать свежим вечерним воздухом и поглазеть на закат. Опершись локтями на перила, Кирк невольно вернулся мыслями к сегодняшнему инциденту на пляже. Проще всего было выкинуть его из головы, пометив как некий срыв – своего рода афтершот после вчерашней эмоциональной встряски. Да и вообще Кирк был внутренне готов к периодическим срывам, которые были бы вполне понятны и даже естественны в том состоянии, в котором находился Спок. Перевернуть эту страницу было бы просто, однако Кирк нутром чувствовал, что предать сегодняшнюю вспышку Спока забвению было бы неправильно. Поэтому сейчас, глядя на закатные переливы на небе, Кирк размышлял о случившемся. С одной стороны, он легко мог допустить, что в своем новом состоянии Спок изменил границы своей тактильности. Ведь вулканская ментальная система тесно связана с кожными рецепторами, а она уже два месяца находилась в диком стрессе и разбалансировке. Поэтому капитан вполне мог понять, что отношение его вулканского друга к прикосновениям изменилось, и Спок теперь предпочитал, чтобы его лишний раз не хватали руками. Вывод вроде бы выглядел логичным, но капитан прокрутил в памяти события последних недель и понял, что не замечал за Споком тактильной отстраненности. Ведь он, привыкнув не стесняться своей человеческой манеры, то и дело трогал друга – то за плечо, то за предплечье, то даже за кисти рук. И Спок реагировал, как и всегда – то есть не выказывал ни малейших признаков дискомфорта от капитанского панибратства. Хотя вулканские пальцы рук в силу очевидных причин воспринимали чужое прикосновение куда острее, чем бедро через штанину. Так что нет, версия с желанием защитить от лишних стимулов разбалансированную ментальную систему совершенно точно не подходила. Кирк озадаченно нахмурился, поковырял ногтем треснувшую краску на балконных перилах и предположил, что дело может быть в табуированности прикосновений к определенным зонам. Может быть, Спок в принципе согласен терпеть человеческую тягу пощупать все подряд только в отношении верхней части своего тела? Но нет, Кирк сумел припомнить, как вот так же дружески хлопал Спока по бедру или по колену, когда до них достать было проще и удобней, чем до плеча вулканца. И такое совершенно точно случалось не раз и не два за годы их совместной службы. Причем вулканец никогда не возражал – вообще не выказывал ни малейшего неудовольствия. Что же изменилось сейчас? Ответ на этот вопрос был абсолютно очевиден. А еще Кирк, покопавшись в своей памяти, внезапно осознал, что и сам Спок все недели после травмы явно избегал прикасаться к собственным ногам – он даже не сидел теперь в своей обычной позе, свободно положив одну руку поперек бедра. Нет, он теперь всегда располагал руки на подлокотниках и не касался ног даже вскользь, невзначай. Как будто ему их ампутировали полностью, а не немногим выше колена. Последняя мысль заставила Кирка взволнованно закусить губу. Черт возьми, но если все действительно так, тогда… Тогда получается, что все попытки Спока восстановить ментальный баланс и наладить нервную трофику в сохранившейся части ног априори обречены на провал! Потому что как можно восстановить циркуляцию энергии в культях и включить их в новую ментальную карту организма, если сам Спок изо всех сил игнорирует существование этих культей?! Он же как будто не хочет признавать, что ниже пояса у него все еще есть тело! - Черт возьми, - негромко ругнулся Кирк вслух, внезапно осознавая истинную глубину и серьезность проблемы. Инвалидность – Спок когда-то говорил ему, что в древней вулканской культуре инвалидов не существовало. Если подобное случалось с кем-то из вулканцев, то он сам заканчивал свою жизнь, считая нелогичным бессмысленное существование, не приносящее пользы остальной общине. Разумеется, теперь в вулканском обществе подобное не пропагандировалось. Но… Учитывая пиетет, с которым вулканцы относились к собственной истории, и то, как часто они опирались на нее – гораздо чаще, чем люди – Кирк легко мог представить истоки вот этого отвращения к материальному свидетельству собственной инвалидности. Внутри нехорошо похолодело, и капитан с усилием перевел дыхание, беря под контроль разбушевавшиеся эмоции. Но картина и в самом деле получалась скверная. Ведь от Спока требовалось, грубо говоря, энергетически прокачать то, что осталось от его ног. А без этого никакого протезирования, не говоря уж об успешной адаптации к протезам, просто не случится. Потому что не получающие питания нервы отомрут, а дальше рукой подать и до трофических проблем с полной невозможностью установки хоть каких-то протезов, а не только современных и высокотехнологичных. А если у Спока есть своего рода внутренний блок, некое отрицание существования его искалеченных ног… Каковы шансы, что через такой блок пробьется хоть капля энергии, не говоря уж о восстановлении полноценной ее циркуляции? - Черт возьми! - снова выругался Кирк и с силой ударил кулаком по перилам. Если все и в самом деле так паршиво, то как же помочь Споку? Ведь должен быть способ сделать это! Обязательно должен быть! Напряженно нахмурившись, Кирк стремительно перебирал варианты, но пока никак не мог найти хоть мало-мальски подходящего. Проблема заключалась в том, что вся медицинская стимуляция шла извне, и это было заведомо впустую. А собственной концентрации Спока явно не хватало, чтобы направить энергию изнутри наружу, к самым окончаниям его культей. Да и как это сделать, если он всеми силами старается их не трогать, а от чужого прикосновения замирает, будто от удара током! Последняя мысль заставила Кирка напряженно выпрямиться, в попытке не упустить смутно мелькнувшую вспышку света в конце этого тоннеля. От чужого прикосновения… Черт возьми, а это и в самом деле идея! Не привыкнув откладывать воплощение своих озарений в долгий ящик, Кирк решил не ждать утра. Стремительно развернувшись, он вошел в квартиру, в два шага пересек гостиную и негромко постучал в комнату Спока. Даже если вулканец пытался медитировать, толку от этого все равно не было, так что ничего страшного, если капитан его прервет. - Да, Джим, входи, - отозвался Спок. Как обнаружил капитан, тот и в самом деле медитировал, по вновь установившейся привычке делая это в своем кресле. - Извини, что помешал, - фраза была лишь жестом вежливости, и Кирк прошел в спальню и уселся на край кровати, лицом к Споку, который с нескрываемым любопытством взирал на своего капитана. Ведь он тоже знал его не первый год, поэтому сразу увидел, что тот чем-то загорелся. - Спок, я вспоминал, как ты сегодня вскинулся, когда я похлопал тебя по бедру, - без обиняков начал Кирк, пристально глядя в глаза Споку. Тот едва заметно нахмурился и с различимыми в голосе нотками раздражения произнес: - Джим, я уже принес извинения за свою резкость, и… - Нет, дело не в этом, - резко мотнул головой Кирк. - Не в твоей реакции. А в том, что за ней стоит. Теперь вулканские брови сильнее сошлись к переносице, а в голосе зазвучала сталь. - Джим, я буду благодарен тебе, если ты не станешь практиковаться в роли моего персонального психотерапевта. Кирк коротко перевел дыхание. Ну конечно, это не могло быть простым. А как иначе? Он бы сам на месте Спока был бы еще не таким дикобразом. Спок пока только иглами бряцает, а он бы уже кусался. - Спок. Никакой психотерапии. У меня есть предложение совершенно конкретного физического метода. Просто чтобы обосновать свою идею, мне придется немного копнуть вглубь. - Ты можешь просто изложить саму идею, без дополнительных копаний. Сути метода будет вполне достаточно, - холодно возразил Спок, но Кирк слабо улыбнулся и качнул головой. - Дружище. Я прошу просто выслушать меня, не перебивая. Пяти минут мне будет достаточно. Пожалуйста. Спок, почти не таясь, вздохнул, но кивнул. Всем своим видом показывая, что делает это исключительно из уважения к просьбе своего капитана и друга. - Спасибо. Итак. Последние недели ясно показали, что нынешняя тактика не особо эффективна. Совсем не эффективна, если уж честно. А время уходит, и шансы на успешное протезирование уходят вместе с ним. Поэтому я предлагаю изменить тактику. Я подумал, что тебе может мешать отсутствие цели, - вулканские брови при этих словах так и взвились вверх, и Кирк торопливо пояснил. - Я имею в виду, не общей цели восстановиться и вернуться к нормальной жизни, а цели для медитативных усилий. Я много раз слышал о том, что твоя ментальная карта собственного тела сейчас грубо искажена, а энергетические каналы разорваны. Поэтому я считаю, что тебе нужны надежные ориентиры, - с этими словами Кирк развернул свои руки ладонями вверх. - И я подумал, что это может помочь. Ведь ты знаешь мою энергию. Мы же столько раз сливались разумами. Если ты попробуешь потянуться не куда-то в неизвестном направлении, в пустоту, а ко мне, к моей энергии, может быть, получится лучше? Проще тянуться к конкретной цели, чем тыкаться вслепую. Капитан не хотел произносить слово «страх», но сейчас, проговорив свои новые соображения вслух, он очень остро осознал, что именно страх мог быть цементирующим раствором в неприступной стене, через которую безуспешно пытается пробиться Спок. Подсознательный ужас перед лицом той отвратительной холодной пустоты, которая образовалась на месте собственного тела. Инстинктивное желание отстраниться и ни в коем случае не прикасаться к ней. И да, теперь капитан отчетливо понял: он должен помочь Споку перейти через эту жуткую немую пропасть. Протянуть руку и помочь перейти. Но сперва перед ним стояла геркулесова задача уговорить вулканца эту руку принять. Когда Кирк умолк, а Спок, убедившись, что его капитан закончил, сухо ответил: - Спасибо за предложение, Джим. Но мой ответ – нет. Поскольку я не думаю, что это будет иметь смысл. - Может быть выстрел и в самом деле уйдет в молоко, - покладисто согласился Кирк и тут же добавил с нескрываемыми просящими нотками в голосе. - Но почему бы не попробовать? Мы же ничего от этого не теряем. Ты ничего не теряешь. Вдруг это сдвинет дело с мертвой точки? Кирк умоляюще посмотрел на друга. Тот вздохнул и произнес – уже куда как мягче: - Джим, я понимаю, что тебе тяжело быть свидетелем отсутствия у меня значимого прогресса, - Кирк тотчас вскинулся, намереваясь горячо возразить, что не в его проблемах тут дело, но Спок властно качнул головой, прося дать теперь ему договорить и не перебивать. И Кирк заставил себя сдержаться. - Однако это вполне закономерный результат. Также я знаю, что ты большой сторонник неортодоксальных методов, но в моем случае они не сработают. Это физиологические проблемы, а не шахматная партия, дипломатический поединок или звездный бой. Капитан резко перевел дыхание, почти физически чувствуя стену вулканского упрямства, в которую он уперся. Но он был твердо намерен найти в ней дверь, потому что по опыту знал: пытаться проломить ее – это безнадежное занятие. - Согласен, физиология устроена иначе, хитростью ее не возьмешь. Но попытка взглянуть на ситуацию с другого ракурса работает и с ней, Боунс не даст соврать. И, - Кирк сглотнул и с трудом подавил импульс протянуть руку и сжать пальцы вулканца. - Спок, давай просто попытаемся. Не поможет – ну ладно, я смирюсь. Но я хотя бы буду знать, что мы попробовали. Иначе, если все повернется плохо, я всегда буду помнить, что я отступил. Не настоял. Сдался. И считать, что ценой моей капитуляции стала твоя инвалидность. Это было низко. Почти подло. А уж после их вчерашнего разговора – особенно. Ведь еще вчера утром Споку было бы куда проще твердо отказать. И капитану было тошно от того, что он так беспардонно манипулирует чувствами Спока в его адрес. Но… Джим шкурой чувствовал, что он сумел нащупать верную ниточку, и все, что теперь требовалось – уговорить Спока попытаться. Ведь если Спок и правда до дрожи боится спуститься разумом к своим покалеченным конечностям, то шансы на успех медитации равны нулю. Абсолютному и безнадежному нулю. Время будет идти, и вулканца раз за разом будет выбрасывать из медитации по причине этого внутреннего страха. А значит нервы будут отмирать, мышцы слабеть, а кожа терять чувствительность. А дальше у Спока окончательно сформируется новая ментальная карта, в которой никаких ног просто не будет. И на этом все закончится. Так что нет, извините, но сложить руки и оставить все, как есть, Кирк категорически отказывался. Они должны попытаться. Обязательно. Хотя бы попытаться. Спок тяжело, с усилием сглотнул – Кирк видел, как дернулся кадык на его горле. Потом сжал руки в кулаки, тотчас заметил это и расслабил их. Глубоко, не таясь, вздохнул и наконец глухо произнес: - Хорошо. Если ты настаиваешь, давай попытаемся. Хотя я уверен, что это бесполезно. - Спасибо, дружище, - очень искренне поблагодарил Кирк, все-таки потянулся вперед и пожал предплечье Спока через ткань рубашки. - Спасибо. - Как именно ты намерен это делать? - Спок, прерывая его излияния, перешел к конкретике. Было видно, что ему очень неприятна вся эта затея, и он стремится поскорее развязаться с ней, будто с приемом горького лекарства. Кирк резким движением потер руки, согревая их, и придвинулся еще немного ближе. - Разумеется, я имел в виду прямой контакт. Глаза Спока на секунду распахнулись шире, но он почти моментально взял себя в руки. Отступать было поздно, это стало бы откровенной демонстрацией трусости. Конечно же, подобное было бы для него никак не допустимо. - Давай начнем с более простого, - само собой, Кирк видел испуг своего друга, и мог себе представить, что там бушует у него внутри, если даже выставленные на максимум щиты не в силах скрыть его душевного смятения. Поэтому Кирк без долгих колебаний положил свои ладони на бедра Спока, с внешней стороны примерно на середине длины культи. Вулканец застыл, судорожно стиснув челюсти и уставившись на капитана широко распахнутыми глазами – кажется, он даже дышать прекратил. - Тшшшш, - мягко увещевал его Кирк, не решаясь сдвинуть руки ни на миллиметр, чтобы не вызвать еще большего шока. - Ты хорошо их чувствуешь? - Да, - сумел выдавить Спок. Кашлянул, шумно вдохнул и прикрыл глаза, явно находясь в диком смущении из-за собственной реакции, но при этом не будучи в силах взять ее под контроль. - Доктор Льюис ведь проверял чувствительность твоих ног? - Кирк на сто процентов был уверен в ответе и задал свой вопрос просто для того, чтобы разбить эту ледяную тишину, нарушаемую лишь частым судорожным дыханием Спока. - Да. Каждый визит. Он это делает каждый визит. Но это аппаратная проверка. «Ну конечно, это совсем другое», - мысленно согласился Кирк и опустил взгляд на скрытые штанинами нижние части культей, обдумывая, как помягче перейти к следующему этапу. - Давай я аккуратно закатаю брюки, и… - Нет! - почти закричал Спок, моментально открывая глаза и неосознанным движением вцепляясь в предплечья Кирка. И стискивая их с такой силой, что у капитана от боли потемнело в глазах. - Не смей! - Спок резко перевел дыхание и заставил себя ослабить хватку. А потом добавил – и Кирк впервые в жизни услышал, как неконтролируемо дрожит голос его вулканского друга. - Джим, я не хочу, чтобы ты смотрел на… на это. Честно сказать, единственное, чего сейчас хотелось Кирку – немедленно прекратить эту пытку. Господи Боже, да один только вид насмерть перепуганного, абсолютно растерянного Спока, который с отчаянием во взгляде смотрел на своего капитана – одного этого было бы достаточно, чтобы растопить даже каменное сердце самого закоренелого хирурга. А Кирк вообще хирургом не был. Но в то же время он понимал – если он сейчас струсит и отступит, то второй попытки уже никогда не будет. Никогда. А он, видя нынешнюю реакцию Спока, очень отчетливо понимал – все его интуитивные подозрения оказались абсолютно верными. Все именно так и было – Спок испытывал страх и отвращение к тому, что осталось от его ног. Он ненавидел их. А значит, всю эту программу реабилитации можно смело сворачивать прямо сейчас – толку от нее все равно не будет. Не будет, если только они не сменят кардинально курс. Если только он сейчас не возьмет себя в руки и не поможет своему другу пробиться через этот кошмар. Потому что только таким способом, возможно, у Спока появится шанс. Только так и никак иначе. Поэтому Кирк, даже не пытаясь сдержаться, глубоко вздохнул, подавил импульс вытереть выступивший на лбу и над верхней губой холодный пот – исключительно потому, что не хотел отрывать руку и потом снова класть ее на прежнее место – и спокойно произнес, глядя в глаза Спока. - Спок, я капитан корабля. Я столько лет прослужил боевым офицером. Ты всерьез считаешь, что вид зарубцевавшейся раны способен меня шокировать? - Джим, дело не в ране…, - сбивчиво, торопливо, без своего обычного уверенного достоинства, начал было Спок, но Кирк перебил его. - Я знаю, Спок. Я знаю, что дело не в том. А в том, что это за раны. Но этот барьер необходимо преодолеть. И ты сам понимаешь это. - Я…, - Спок умолк, как будто подавившись словами, кашлянул, отчаянно пытаясь вернуть себе рассыпавшийся в прах контроль, но лишь потерянно уставился на Джима. Тот крепко сжал пальцы, по-прежнему лежащие на бедрах Спока. В самом деле крепко, понимая, что наверняка причиняет сейчас боль, но надеясь таким образом немного встряхнуть Спока, вывести его из шокового ступора. - Спок, мы решили попытаться. И мы, черт возьми, сделаем это. Давай действовать так. Ты снимаешь брюки, я начинаю двигаться сверху вниз. А ты стараешься сосредоточиться на моей энергии. Потянуться ко мне разумом. К моему разуму через мои руки. Хорошо? Спок лишь скованно кивнул. Но Кирку и этого было достаточно. И он в очередной раз восхитился мужеством и силой воли своего вулканца. Он понимал, насколько Споку сейчас страшно и одновременно до дрожи противно – от состояния своих ног, от своей слабости, от всей этой ситуации – но вулканец собрал в кулак остатки своих сил и был готов идти вперед. И да, это требовало не меньшей, а то и большей храбрости, чем схватка с превосходящими силами врага на поле боя. Пока Спок раздевался, Кирк старательно вытер о простыню свои повлажневшие ладони и, как мог, успокоил свои разгулявшиеся нервы. Сейчас или никогда – и он, черт возьми, не собирался позволить собственной слабости обратить в ноль те чудовищные усилия, которые придется приложить Споку, чтобы их попытка вообще состоялась. Прежде чем начать, Кирк протянул руку и легонько пожал пальцы Спока. Тепло улыбнулся ему. - Дружище, просто вспомни: вместе у нас всегда получалось. Даже в самых безнадежных ситуациях. А сейчас у нас целых почти двадцать процентов на успех. Так что мы справимся. На этом капитан, не желая дольше мучить Спока ожиданием, снова положил руки на его бедра. После чего самым спокойным тоном спросил: - До какого уровня у тебя получается дотянуться во время медитации? Спок молча показал – сантиметров на пять ниже тазовых костей. Кирк кивнул. - А дальше, я так понимаю, вообще никакого ответа? Спок так же молча кивнул. Потом едва слышно кашлянул и все-таки пояснил: - Как будто уровень ампутации проходит гораздо выше, чем это есть на самом деле. Физически я чувствую оставшуюся часть своих ног, а ментально – нет. - Я так и думал. Давай попробуем построить новую ментальную карту твоего тела. Тянись ко мне разумом, хорошо? Еще один кивок, и Кирк приступил к задуманной процедуре. Он чуть-чуть развел пальцы в стороны, чтобы увеличить площадь контакта, глубоко вздохнул и представил, что они собираются вступить в мелдинг. Спок прикрыл глаза, и было видно, что он старается расслабиться и при этом выполнить капитанские рекомендации. Умница. Какой же ты несгибаемый умница, - с любовью подумал Кирк, стремясь направить то тепло, которое в этот момент расцвело у него в груди, к своим рукам. Он, в свою очередь, тоже постарался расслабиться и сосредоточить свои мысли на Споке. Впрочем, последнее было совсем не трудно сделать. Некоторое время Кирк сидел неподвижно, с огромным внутренним облегчением отмечая, что Спок как будто начал расслабляться. Во всяком случае, его пальцы, вначале судорожно, до белых костяшек, вцепившиеся в подлокотники, теперь лежали на них спокойно. Да и частое поверхностное дыхание, вызывавшее у Джима оторопь, теперь выровнялось – как и судорожное биение пульса на шее. Кирк счел это все хорошим знаком и осторожно, очень-очень медленно, двинулся вниз, переставив руки буквально на один сантиметр ниже. Конечно же, Спок моментально заметил это – и тонкие пальцы было снова сжались, но вулканец усилием воли тотчас заставил их опять лечь спокойно. Молодец, Спок. Молодец. Все хорошо. У нас все получится, - мысленно увещевал друга Кирк. Он не спешил, ведь спешить им было некуда. У них вся ночь была впереди. Завтра идти в клинику не требовалось, так что Спок вполне мог, если что, просто встать попозже. А сейчас им нужно было довести до конца это важное дело. Довести не торопясь, чтобы все не испортить. Так что капитан надолго задержался на новом уровне, чувствуя, как прохладная сухая кожа медленно согревается под его пальцами. А потом снова опустился немного ниже. И снова остановка. Пауза, чтобы Спок мог адаптироваться. Кирк не считал время, просто делал свое дело, думая только о Споке, а не о каком-то глупом и никому не интересном времени. На секунду оторвав взгляд от лица Спока, Кирк посмотрел вниз. Тонкая, зеленоватая из-за просвечивающих сосудов молоденькая кожа теперь была в какой-то паре сантиметров от основания его ладоней. Некоторое время капитан колебался, решая, как ему действовать. То ли сразу обхватить ладонями снизу, то ли двигаться все так же постепенно. И он бы предпочел действовать постепенно, но подозревал, что даже простое прикосновение здесь будет ощущаться крайне дискомфортно. А потому более разумной выглядела самая радикальная тактика. Неуверенный, что он не совершает недопустимую ошибку, Кирк, оставив левую руку на месте, приподнял правую и мягко обхватил культю снизу. Спок, не сдержавшись, вздрогнул и сдавленно охнул. Первым порывом Джима было немедленно отдернуть руку, но он сдержался, вместо этого заставив себя сосредоточиться на ощущении тонкой неровной кожи под своими пальцами. Пытаясь направить к ней свое тепло. Потом медленно переставил вторую руку. Спок тяжело, шумно вздохнул, с силой закусил губу. Потом, явно сделав над собой чудовищное волевое усилие, расслабил отчаянно напрягшиеся мышцы и выровнял дыхание. На миг Кирку стало страшно – а что, если он ошибся? И эта изощренная пытка – одновременно моральная и физическая – не даст никаких результатов? Паникующая мысль уже была готова нестись дальше, но Кирк, в свою очередь, глубоко вдохнул и медленно выдохнул, и титаническим усилием воли заставил свой разум заткнуться. Все будет хорошо, Спок, дружище. Просто поверь мне – все будет хорошо, - мысленно обратился он к другу, тоже прикрывая глаза и пытаясь сосредоточиться на ощущении покоя и тепла. Расслабиться и тем самым помочь расслабиться Споку. Потянись ко мне, Спок. Потянись. Ты же всегда умел находить меня. Через пространство, где бы я ни был. Даже когда я оказывался в чужом теле. Но ты всегда находил меня. Ради меня. А теперь сделай это ради себя. Для меня. Пожалуйста. Сделай это. Кирк понятия не имел, сколько он так сидел – подавшись вперед и бережно обхватив ладонями культи. Может быть четверть часа, а может быть два часа. Время утратило свой привычный смысл, и капитан очнулся лишь тогда, когда почувствовал, как Спок слабо шевельнулся. Кирк тотчас открыл глаза и встретился взглядом с вулканцем. Тот едва заметно кивнул, и Кирк отпустил руки. И, не смея задать вопрос, продолжал молча смотреть на Спока. - Похоже, ты оказался прав, Джим, - совсем тихо, почти шепотом произнес Спок и едва заметно улыбнулся своему капитану. - Это было очень странное ощущение. Как будто я пытался пробиться через некий барьер, которого я до сих пор почему-то не чувствовал. Даже не догадывался о его существовании. Но мне впервые с момента… травмы удалось найти контакт с сохранившимися подкожными рецепторами. Он очень слабый, но он есть, - Спок сглотнул и немного смущенно добавил. - Это воспринимается как большое облегчение. И оно касается не только проблемной зоны. Это что-то вроде чувства возвращения целостности. Как будто я после травмы распался на отдельные несогласованные части и никак не мог снова собраться в единое целое. А теперь я начал находить точки соединения. - Очень хорошо, - так же шепотом выдохнул Кирк и едва заметно, но от всего сердца улыбнулся другу. - Я думаю, завтра нам стоит продолжить. К огромной внутренней радости капитана, Спок уверенно кивнул. - Я не сомневаюсь, что в следующий раз процедура пойдет… проще. - Я тоже в этом не сомневаюсь. Первый раз – самый тяжелый, - на этом Кирк, не желая затягивать острый эмоциональный момент, поднялся на ноги, намереваясь отправиться на кухню и заняться ужином, но не удержался, наклонился и заключил Спока в короткое крепкое объятие. - Да, Джим. Все получилось, - Спок подался вперед в своем кресле и без малейших колебаний, очень естественно обнял капитана в ответ. А в его голосе было слышно нескрываемое внутреннее облегчение, настолько глубокое и неподдельное, что Кирк почувствовал, как у него неподконтрольно влажнеют глаза. Он знал, что Спок обязательно заметит это свидетельство слабости своего капитана, но Кирк сейчас совершенно не тревожился по этому поводу. И да, прямо сейчас он намеревался все-таки дойти до кухни, потому что сегодня у них появился повод для праздника. И, черт возьми, они его заслужили. * * * * * Спустя еще три с половиной недели доктор Льюис говорил о положительной динамике уже не с осторожным оптимизмом, а совершенно уверенно. И утверждал, что при сохранении нынешнего темпа восстановления циркуляции ментальной энергии еще через семь-десять дней можно будет говорить о начале этапа протезирования. Спок тем временем больше не нуждался в проводнике для своих сеансов медитации. Им потребовалось что-то около полутора десятков совместных ментальных упражнений, и вулканец, закрепив новую ментальную карту, мягко отказался от дальнейшей помощи, заверив Джима, что теперь он справится сам. Тот не настаивал, потому что и сам видел, что состояние друга неуклонно улучшается. Первым надежным маркером стали отступающие ночные кошмары. Следом пришли и другие радости – улучшившийся аппетит, все более здоровый цвет кожи, да и в целом общее ощущение обретения душевного равновесия, которое теперь исходило от Спока. Как-никак, они жили бок о бок, так что Кирк видел все собственными глазами. Окрыленный их совместным успехом, он отправил Боунсу оптимистичную депешу и стал разгребаться в штабных бумагах. Отпуск отпуском, но рутинную переписку в связи с предстоящим докованием никто не отменял, а в переживаниях предыдущих почти трех месяцев капитан ее несколько запустил. Следующая неделя прошла в рабочей суете, от которой капитан, как выяснилось, успел немного отвыкнуть. Но зато к ее окончанию Кирка ждала еще одна радостная новость – когда он вечером вернулся из Штаба, Спок за ужином сообщил ему, что завтра он на целый день уйдет в госпиталь, потому что доктор Льюис начинает подбор протезов. Кирк внимательно посмотрел на друга и отложил вилку. - То есть, следующий этап стартовал? Спок кивнул. - Все верно, Джим. Стартовал. - И как именно он будет выглядеть? - Кирк сам удивился собственной реакции, но первая радость быстро схлынула, сменившись подспудной, но очень отчетливой тревогой. Спок моментально прочитал его состояние, протянул руку и успокаивающе пожал капитанское предплечье. - Для начала мне будут подбирать протезы с учетом индивидуальных характеристик моей нервной системы. Поскольку это очень тонкий момент, показаний приборов тут недостаточно, и более предпочтительным вариантом является установка на несколько часов временной модели. Этап подбора займет от трех-четырех дней до нескольких недель в зависимости от ответа периферических нервов и адаптации центральной нервной системы. Затем я буду госпитализирован на неделю или две, и мне установят постоянные протезы, - Спок подавил невольный вздох. - И после этого меня выпишут уже без кресла. Заключительный адаптационный этап снова будет зависеть от реакции моего организма. В первую очередь, ментальной системы. - Протезы будут тесно связаны с твоими нервами и мышцами, но частью твоего тела все-таки не станут, - нахмурился Кирк. - Так при чем тут ментальная система? - Ты верно обозначил суть – протезы будут иметь тесную связь с моей нервной системой, но при этом не являться частью тела. Именно это должна понять и принять ментальная система, - мягко пояснил Спок. - И расставить для себя четкие границы. - Я понял, - медленно кивнул Кирк. Вздохнул и заставил себя улыбнуться Споку. Ведь его друг наверняка волновался еще сильнее, чем он сам, так что сейчас ему нужна была поддержка и уверенность в успехе. Поэтому капитану следовало оставить за бортом свои собственные страхи и сомнения. Так что сейчас Кирк стал судорожно подбирать правильные слова для духоподъемного комментария, но Спок опередил его. Улыбнувшись своему капитану – как и всегда, практически одними глазами – он негромко заметил: - Необоснованный оптимизм нелогичен, но у меня сейчас есть отчетливое ощущение, что самый сложный этап остался позади. - И это замечательно, Спок, - Кирк потянулся вперед и накрыл руку вулканца своей. - После того, через что ты сумел прорваться, я тоже уверен, что ты со всем справишься, - и да, в этот момент он действительно думал именно то, что говорил. К черту тревогу, его страхи – это оскорбление силы воли друга, который прошел через настоящий ад, но не сдался. Он сумел выбраться из такой ямы, которая самому капитану в какой-то момент начала казаться непобедимой. Но Спок вопреки всем отягчающим обстоятельствам справился. Выбрался. И не заслуживает того, чтобы его капитан и ближайший друг в нем сомневался. - Полагаю, для моего позитивного прогноза даже есть объективные основания, - лукаво произнес Спок, и Кирк с внутренним ликованием отметил замерцавшие в вулканских глазах насмешливые искорки. - Если не ошибаюсь, ты называешь такой расклад «Нет худа без добра», - Спок сделал небольшую паузу, дожидаясь появления вопроса в глазах капитана, после чего пояснил. - Когда речь идет о протезировании нижних конечностей, очень важен вес тела и, соответственно, давление от основы протеза, которое испытывает опорная поверхность культи. И мое общее похудание, которое все это время так расстраивало тебя, как раз является хорошей иллюстрацией этого фольклорного утверждения. Кирк, покачал головой и негромко рассмеялся. Он и не думал, что его волнение за теряющего мышечную массу Спока было так сильно заметно. Хотя… Возможно, дело было не в его неспособности держать лицо, а в том, что Спок слишком хорошо знал своего друга. И да, стремление Спока шуткой снизить градус напряженности тоже было более чем очевидно. - Все, что ни делается – к лучшему, - продолжая посмеиваться, кивнул Кирк. - Хотя эта конкретная поговорка мне никогда не нравилась. - Не могу не согласиться с тобой, - с царственным достоинством кивнул вулканец, наградил капитана еще одной якобы-не-существующей улыбкой и вернулся к трапезе. Оптимистичный настрой Спока вполне оправдал себя, и этап подбора протезов занял всего неделю. После этого вулканец лег в больницу, а Кирк, мысленно пожелав другу всей возможной удачи, решил порадовать Штаб и предстать светлым очам адмирала Ногуры. Сейчас, пока Спок будет находиться в стационаре, его сидение в квартире не имело ни малейшего смысла, так что Кирк окунулся в подготовку к переоснащению «Энтерпрайз». Тем более, что бумажной работы скопилась целая гора, которую неплохо было бы разгрести. А если, паче чаяния, финальный этап протезирования вдруг даст осечку – что же, новому капитану «Энтерпрайз» пригодятся эти спецификации, подготовленные его предшественником, знающим свой корабль от киля до клотика. Так что эта работа в любом случае не уйдет в песок. Поэтому все то время, которое Спок провел в больнице, Кирк был занят по самую макушку. Зато ему было что обсудить с вулканцем, когда он навещал его по вечерам. Что-то, что не имело отношения к нынешнему состоянию Спока и напоминало ему о том, ради чего он боролся и настойчиво карабкался вверх. Нет, Кирк не думал, что Спок нуждался в напоминаниях, но каждый раз во время их вечерних обсуждений деталей будущего докования, видя искренний живой интерес в глазах друга, Кирк мысленно поздравлял себя с удачным решением. Во время их вечерних командирских совещаний, которые частенько беспардонно выползали за пределы разрешенных часов посещений, Кирк очень старался не смотреть на ножную часть кровати. Там, под одеялом, контуры ног Спока теперь не заканчивались резко и внезапно, и пугающе рано – нет, теперь все выглядело так, как раньше. Как раньше, когда капитан приходил в лазарет навестить своего выздоравливающего старпома, с нетерпением ожидая его возвращения на мостик. А сейчас Кирк со смущением поймал самого себя на том, что он боится. Боится поверить, что это уже не проблеск, а полноценный свет в конце того кошмарного тоннеля, в котором оказался заперт его друг. Боится поверить, что из этой палаты Спок уже выйдет на своих ногах. Ну… не совсем на своих, но это были уже детали. Которые с учетом всех обстоятельств можно было назвать несущественными. И да, прошло еще каких-то семнадцать дней, и Спок вышел. Вышел из дверей госпиталя, пока что с палочкой в правой руке и не своей обычной уверенной походкой, а с заметной осторожностью контролируя каждый шаг. Но он вышел. И Кирк, с сияющей улыбкой наблюдая за тем, как Спок направляется к нему, не стал сдерживаться. В несколько стремительных шагов преодолев разделяющее их расстояние, он заключил вулканца в крепкое объятие. Благо, вулканские кости допускали такие вольности, которые Кирк не рискнул бы позволить себе с другом-человеком. - Ну как ты? - даже не пытаясь перестать улыбаться, спросил Кирк, когда он наконец заставил себя отстраниться и посмотреть Споку в глаза. - На настоящий момент для уверенного передвижения мне не хватает практического опыта, - педантично ответил тот, а потом уголки вулканских губ приподнялись, и Спок добавил. - Однако должен сказать, что новая… комплектация нравится мне больше той, с которой я поступил в госпиталь семнадцать дней назад. - Ничего, опыт придет со временем, - Кирк ободряюще похлопал друга по плечу. - В самом деле, - с этими словами Спок направился в сторону аллеи, которая вела к пансионату. К сожалению, они не могли покинуть его как минимум в ближайшие три недели. Доктор Льюис предупредил своего пациента, что финальный этап адаптации потребует аппаратного контроля. И Спок без возражений принял такие условия, ведь без объективных данных об эффективной работе протезов получить допуск к действительной службе никак не выйдет. Но необходимость еще какое-то время пожить в пансионате, вне всяких сомнений, была не стоящей упоминания мелочью. - Кстати говоря, вчера из Штаба пришла новая разнарядка, о которой ты еще не знаешь, - Кирк, шагая рядом с другом, старательно держал низкий темп, но это было сущей ерундой по сравнению с тем фактом, что Спок теперь не ехал рядом с ним в кресле. А темп и все прочее придут со временем. - Плановое переоснащение передвинули на более ранние даты, и «Энтерпрайз» идет к Солнечной системе? - лукаво подпрыгнула острая бровь. - Как ты догадался? - изумился Кирк. - Это был логичный вывод, если учесть риторику адмирала Ногуры в последние дни. Ты бы сам пришел к нему, но у тебя голова была занята другим, - понятная обоим отсылка к давним событиям заставила Кирка тепло улыбнуться другу. А потом в капитанских глазах запрыгали шкодливые бесенята, и он ехидно заметил: - Что же, мистер Спок, рад видеть, что ваша логика по-прежнему на высоте. Однако это не единственная новость, которая у меня есть. Доктор МакКой был счастлив узнать о твоем прогрессе, и сгорает от нетерпения в ожидании отпуска, - Кирк, подрагивая губами, сделал короткую эффектную паузу, после чего закончил. - И его первую половину Боунс намерен провести в нашей компании, чтобы обеспечить тебе врачебный присмотр на этапе привыкания к протезам. Спок с неподобающим вулканцу мученическим выражением на лице театрально закатил глаза, потом тяжело вздохнул и посмотрел на своего капитана. - Джим, ты в таких случаях говоришь: «Черт возьми, всю жизнь об этом мечтал». И они продолжили свой путь по аллее под негромкий аккомпанемент капитанского смеха, шагая привычно в ногу и плечом к плечу.