Часть 1
21 января 2024 г. в 23:48
Он видит Юнги раз в год — летом, когда старший приезжает к семье в Тэгу после летних экзаменов.
Они не то чтобы близки: их дома расположены по соседству, и, грубо говоря, Юнги является тем самым сыном маминой подруги. Он на отлично окончил школу и поступил в Сеул — не топ-3, но зато столица. Тэхен же слезно вытянул четверки и работает в магазине дедушки, и в принципе этого достаточно, чтобы описать пропасть между ними.
Все что у них есть — это пятничные семейные посиделки, которые начинаются накрытым столом, а заканчиваются пьяными буянящими отцами.
Но друзья детства на то и друзья детства — это совершенно иной титул, который не впихнешь в узкие рамки. Они не общаются в течение всего года, — Тэхен даже не уверен, что номер телефона Юнги все еще привязан к тому же айди в какаотоке, — каждый раз им приходится учить друг друга заново, и на это у них есть всего два месяца. Редкие обновления в инстаграмме — потому что они оба не зависимы от соц сетей — и упоминания от мамы, которая пришла с очередных посиделок от госпожи Мин касательно того, какой Юнги молодец, как много он учится и что он оказывается вступил в клуб фотографии (после этой новости он наблюдает за чужим инстаграммом чуточку чаще и думает, покажет ли Юнги свои фотографии следующим летом). Но при этом каждый раз, когда кто-то спрашивает: — Ты что, знаком с Мин Юнги? — Тэхен возмущенно восклицает:
— Конечно! Мы друзья детства, вообще-то.
Как будто это реально имеет значение.
Просто сам факт того, что они знали друг друга карапузами, дает Тэхену право называть Юнги другом, и он пользуется возможностью и цепляется за это, как за спасательный круг.
Однако, кораблекрушения случаются редко. Жизнь идет своим чередом, осенью Тэхен помогает бабушке с соленьями, зимой разгребает снег на улочке перед их магазинчиком, весной молится всем богам, чтобы посевы проросли, и за всей этой повседневной суетой он забывает имя Мин Юнги в принципе.
Вспоминает он ближе к июню, примостившись к ветхой стене бабушкиного домика и жуя горькую травинку. Вспоминает, что где-то в Сеуле есть человек по имени Юнги, который наверняка не спит сутками, готовясь к экзаменам, пока Тэхен прохлаждается в период, когда плоды еще не созрели, соответственно, и на поле ему делать нечего.
Каждый раз ему приходится бороться с мыслями, что старшего подменили. Другой город, другие знакомые, другие заботы, другая жизнь — Юнги меняется до неузнаваемости.
В этот раз Юнги возвращается в середине июля — Тэхен уже давно решил, что и ожидать в этом году старшего не стоит, — и взгляд у него не такой тяжёлый, как был 11 месяцев назад. Плечи стали чуточку шире, хотя рост не изменился. Одежда выделяется больше всего, — обычно, когда Тэхен с Ушиком видят кого-то в подобном молодежном рванье, они начинают гнусавить себе под нос и ехидно резюмировать — приезжий.
Юнги это молодежное рванье идет, и Тэхен вдруг осознает, что теперь он тоже не возвращается домой, а приезжает в гости. Приезжий.
По великому случаю их отцы упиваются сильнее обычного, а сами Тэхен с Юнги не перекидываются и парами фраз за столом. Зато после Тэхен бесцеремонно вваливается в чужую комнату, подходит к уголку, который когда-то был его и плюхается на пол.
Между ними повисает тишина, но она не кажется неловкой, по крайней мере для Тэхена. Он ожидал что-то подобное.
Потому что каждое лето Юнги уезжает и возвращается обратно. Каждое лето Тэхену приходится знакомиться с ним заново.
Каждое лето Тэхен влюбляется.
Юнги прижимается к нему губами, и Тэхен цепляется пальцами за нелепую кожанку, притягивая его ближе. Когда Юнги проскальзывает языком в его рот, Тэхен замечает, что движения изменились. Практиковался, — хмыкает про себя, но не может жаловаться.
Между ними всегда так — много поцелуев, мало разговоров. Может именно поэтому они и не переписываются. Тэхен думает, каким же наивным доступным деревенским мальчиком он должен выглядеть в глазах Юнги, и это заставляет его отклониться.
Хен дышит тяжело, и его дыхание холодит влажные губы Тэхена. Он одной рукой заправляет волосы назад — незнакомый жест — и поднимается с пола, чтобы подойти к лежащему на тумбочке телефону.
Фотографии он так и не показывает.
— Хочешь ухо проколоть? — вместо этого говорит он, убирая мобильник в задний карман джинс. — У меня с собой парочка стерильных игл осталась, мало ли.
Тэхен глубоко смеется, думая, что это похоже на секту или культ — ты тоже сможешь стать модным и современным и превознесешься. Юнги приехал ярким сеульским пятном на месяц, и теперь пытается распространить это столичное настроение, чтобы, когда он уехал, люди продолжили его дело.
— Ну давай.
Юнги анестезирует ухо ледяной мочалкой и когда Тэхен чувствует иглу, он верещит на весь дом. Старший смеется своей сладкой улыбкой, которую всегда хочется целовать, а госпожа Мин встревоженно спрашивает с первого этажа все ли в порядке.
— Все отлично, мам! — орет ей в ответ Юнги и поднимается с кровати, куда он уложил Тэхена, чтобы тот случайно не отодвинулся. В его голосе мелькает та мальчишеская интонация, которую Тэхен не слышал очень давно.
Старший роется в своей не разобранной сумке и достает подобие косметички, откуда выуживает серьгу с крестом.
— Бабушка в обморок упадет, — мотает головой Тэхен и шипит, когда иголка в его ухе цепляется за подушку.
— У тебя волосы длинные, может она и не заметит, — взгляд у Юнги игривый, и Тэхен думает, что черт с ним, в случае чего он просто серьгу вынет.
Тэхен остается лежать на кровати, хныча над пульсирующей болью в мочке, а Юнги перепрыгивает поперек, и облокачивается спиной об стену.
Он говорит мало. В основном о том, что университет — самый большой скам (чего?) в его жизни, и что роль преподавателей заключается в том, чтобы ругаться на него, а учебный материал ему приходится искать самостоятельно. Он говорит о своей работе доставщика, и упоминает парочку особо запоминающихся клиентов (- Прямо обнаженный? — поражено шепчет Тэхен. — Ага, — Юнги кивает головой и морщится, — Мне пришлось ждать пока этот мужик с хером наголо найдет наличку минуты две). Временами он упоминает незнакомые Тэхену имена, и ему приходится делать вид, что он заинтересован в людях, которых никогда не увидит.
Этот Юнги спокойный. У него меньше юношеского максимализма и агрессии в сторону людей. Он становится мудрее, и Тэхен представляет, какими стадиями он добился того равновесия, которое имеет сейчас, потому что отчасти ему надоело постоянно видеть только результат.
У этого Юнги меньше тэгугского акцента и много новых речевых оборотов, которых он понабрался от других людей. Он другой — весь собранный из частиц людей, с которыми пересекался в Сеуле, и Тэхен думает, что эти невиданные ему Хосоки и Чонгуки хена обворовали.
Бедром Тэхен чувствует вибрацию телефона Юнги, и тот вытаскивает его, чтобы открыть уведомления. Издалека Тэхен видит знакомую заставку чата Какаотока, и наблюдает как медленно растекается ласковая улыбка по лицу Юнги.
Этот учебный год Юнги будет последний, — вспоминает Тэхен, и смотря на то, как инициативно хен печатает ответ, приходит к выводу, что летом тот больше не вернется.