fell in love with a war

Come back and focus again Вернись и сосредоточься опять. The walls abandon shape Стены теряют очертания, You've got a Cheshire cat grin У тебя улыбка чеширского кота, All blurring into one Все размывается в одно, This place is on a mission

У этого места есть своя миссия

***

— Твой отец хочет, чтобы ты присягнул в верности Темному Лорду. — сообщает его мать будничным тоном за ужином. Таким тоном нормальные люди говорят о погоде, о квиддичных матчах, о расписании на завтра. Но что он может знать об обычных людях? Они так далеко, почти недосягаемы и загадочны в своей обыкновенности. Регулус даже не знает, откуда он вообще знает, как говорят обычные люди. Он не должен знать. — Мне пятнадцать. — сипло отвечает Регулус, не в силах поднять взгляд на мать, оттого уставившись в тарелку. Его голос уставший и больной, потому что его глупое тело застряло в температуре тридцать восемь и шесть. Он не позволяет себе шмыгнуть носом — теперь он наследник, а наследники Блэков — фарфоровые куклы. Белоснежные, идеальные. Регулус думает о фарфоре и потому, что он кажется достаточно хрупким, чтобы описать то, что Блэк скоро не выдержит и треснет. — Не сейчас. Через полгода, как только тебе исполнится шестнадцать. Ты покинешь Хогвартс. — отвечает Вальбурга, не обращая внимания ни на болезненный румянец на коже Регулуса, который светится красным пятном на мертвенной бледности; ни на то, что с тарелки Блэка еды не поубавилось ни на грамм. Ей всё равно, понимает Регулус, и почему-то нелюбовь матери ошарашивает. Хотя это не сюрприз. Регулус должен был перестать удивляться тогда, когда на спине Сириуса появились первые шрамы. Блэк-младший вздрагивает от собственных мыслей, испугавшись даже думать об ушедшем брате. Он бы почувствовал легилименцию матери, успокаивает себя Регулус. Магия Вальбурги всегда была болезненной. — Хорошо, мама. — соглашается подросток. Он бы мог сказать «нет». Начать кричать, перестать сдерживать стихийную магию, которая, кажется, уже плещется через край. Магия хотела защитить его на абсолютно животном, инстинктивном уровне, но Регулус был хорош в том, чтобы игнорировать самые базовые потребности. Не есть, не пить, не чувствовать себя в безопасности. Он не говорит «нет», потому что он слаб и труслив. Где-то на подкорке сознания всплывает диалог с Распределяющей шляпой. — Ты уверен, что хочешь на Слизерин, младший из Блэков? — нашептывает ему шляпа, и одиннадцатилетний Регулус в ужасе. Конечно, он уверен. Она не может сломать ему жизнь так же, как сломала Сириусу, когда распределила на Гриффиндор. — Я не сомневаюсь в том, что тебя, Регулус Блэк, ждут великие свершения на любом из факультетов. Подумай хорошо. — «Я не хочу думать, тупая шляпа.» — мысленно злиться Регулус. — «Распредели меня на Слизерин, и все.» — Что ж, — шляпа, кажется, усмехается. — Хорошо, Регулус Блэк. Будь по-твоему. Слизерин!       Регулус готов признаться уже сейчас, что даже тогда он хотел, чтобы шляпа крикнула Гриффиндор. Было бы легко спихнуть ответственность на то, что за него всё решила шляпа. Но он попал на Слизерин, он попал в сырые и холодные подземелья, и он не был уверен, что безумный и гордый взгляд Беллатрикс стоил этого. Когда перед первой ночью в Хогвартсе к нему в спальню вплыла бесшумной походкой Нарцисса Блэк, он обнаружил слишком много сходств с ней. Оба младшие, на обоих не возлагают никаких надежд, оба потерянные и нелюбимые. Нарцисса шепчет что-то о том, что шляпа хотела распределить её в Когтевран. Регулус мрачно обрадовался мысли о том, что таких «неистинных» Блэков было больше, чем он думал. Были ли вообще «истинные» Блэки? Может они все играют глупый спектакль перед друг другом?

***

Sorry, I don't want your touch Прости, я не хочу, чтобы меня касались. Sorry, I can't take your touch Прости, я не могу принять твое касание

***

      Прошел месяц с шестнадцатилетия Регулуса, и тёмная метка на запястье стала вечным клеймом. Он рыдает в подушку навзрыд, потому что он не хочет. Не хочет умирать за чужие идеи и идеалы. У него даже не было своих идеалов, потому что ему никогда не давали шансов на то, чтобы о них узнать.       Он не показывает её ни Эвану, ни Барти. Пандора же узнает сама. — Покажи мне, — просит девушка однажды, смотря своими светлыми и чистыми глазами на Регулуса. Они сидят в гостиной Когтеврана, которую Блэк воспринимал как самую нейтральную территорию в мире. Это не так плохо, как Гриффиндор и Пуффендуй, но и не так хорошо как Слизерин. Поэтому Регулус позволяет себе многое — позволяет расслабиться. Позволяет Пандоре тихо читать сказку вслух, потому что Регулусу никто и никогда сказок не читал. Закрытие гештальта, что сказать. — Что? — спрашивает Регулус, тихо зевая и растягиваясь на синем диване. — Метку, Реджи. — вздыхает Пандора, наклоняя голову. Её глаза всегда смотрят так, словно Розье способна видеть сквозь Вселенные, словно она знает всё. Регулус надеется, что в хоть одной Вселенной он сделал правильный выбор.       Регулус показывает и его почти тошнит от того, какой он грязный по сравнению с Пандорой. Кровь Регулуса была черной. Не только потому, что он Блэк, но и потому, что она держит в себе самые отвратительные слова, проклятья, себя. Регулусу так плохо, что он начинает задыхаться и кричать про себя. Ему хочется кричать наяву, но он не может. У Регулуса никогда не было голоса. — Расскажи Сириусу, Реджи. — всё, что сказала Пандору. Её теплый взгляд на меняется, когда она смотрит на мерзкую татуировку. Она не осуждает, но грустнеет. Грустнеет сильнее, чем должна была бы, и Регулус снова думает о том, что Пандора уже давно знает о том, как кончится его жизнь.       Регулус следует совету. Он ловит Джеймса Поттера и просит сказать Сириусу о том, что им надо поговорить. Сириус, на удивление, оказывается в нужном месте в нужное время, выглядя испуганным, нервным и раздраженным. Регулуса всегда удивляло то, на сколько эмоций сразу был способен его брат.       Регулус не говорит ничего. Закатывает рукав и пялится в лицо Сириуса, пытаясь отыскать на нём ту же теплоту, что и у Пандоры. Не находит. Сириус выглядит шокированным, злым, кажется, обеспокоенным. Он кричит. Кричит о том, что Регулус — долбоеб, что он должен был попросить у него помощи, должен, должен, должен… — Ты оставил меня. — пресекает гневную тираду Регулус. Он говорит тихо, но только потому, что ком в горле мешает кричать. — Оставил, и ушел к своему ненаглядному Поттеру. Можешь радоваться — теперь козлом отпущения стал я.       Сириус выглядит виноватым, но у Регулуса больше нет сил разбираться с этим. Он уходит так быстро, как только может. Но в эту ночь оба Блэка стали ещё более несчастными, хотя и не думали, что такое возможно.

***

But it's just that I fell in love with a war Я влюбился в войну, And nobody told me it ended И никто не сообщил мне, что она закончилась.

***

      Непростительные заклятия работают тогда, когда заклинатель хочет, чтобы они сработали. Регулус хочет просто пожить немного дольше, поэтому из его палочки вырывается зеленый луч. — Умница, Регулус! — восторженно кричит Беллатрикс, но её голос доносится будто из-под воды. — Наконец-то достойный Блэк!       Нарцисса дергается, потому что это явно камень в её огород. Убивающее заклинание никогда не получалось у девушки, но её муж заверял Темного Лорда в том, что его жене это и не нужно — он сам расправится со всеми грязнокровками, пока Нарцисса будет воспитывать их детей.       Регулус бы тоже с радостью воспитывал чьих-нибудь детей вместо этого. Однако Блэк продолжает пытать магглорожденных, подсунутых ему для тренировок. Регулус не знает, скольких людей он запытал до смерти. Не запоминает ни лица, ни имена, хотя должен бы. Сириус бы запомнил.       Регулуса тошнит каждый раз. Он склоняется над унитазом и выплевывает из себя желчь, потому что еды в желудке нет. Ему хочется верить в то, что кислый вкус на языке и противная жидкость, льющаяся будто бы литрами из Регулуса — акт очищения. Блэк хочет выблевать из себя всё то, что он вбирал в себя годами, подобно гоблинской стали. Хочет выцарапать метку, свои глаза и уши. Хочет перестать существовать.       Он узнает о крестражах случайно, но навязчивая идея родилась тут же и не желала исчезать.       Когда он пишет записку, которую позже вложит в медальон, невольно думает о том, чтобы написал Сириус. Он бы посмеялся, догадывается Регулус. И это заставляет чувствовать восемнадцатилетнего Блэка себя так, будто он на мгновение был приглашен в розыгрыши Мародеров. Что это — глобальная шутка над Темным Лордом. Выводя свои инициалы на пергаменте, Регулус криво ухмыляется.

***

      Регулус не боялся смерти, как он всегда думал. Но боялся боли. А легкие под водой жжет так нещадно, так больно. Слёзы смешиваются с водой, под которой Регулус будет всегда похоронен, и никто его отсюда не вытащит. Он хочет снова быть пятилеткой, неуклюжим и плаксивым, который приходит и закапывается в постель к старшему брату в тайне от мамы. Он слишком мал, чтобы понять, почему мама злиться, когда он плачет, но уже взрослый для того, чтобы понять, что ему будет больно после этого. Сириус бы крепко обнял его и сказал, что всё будет хорошо.       Но Сириус выбрал другого брата. Он сейчас, наверное, хохочет вместе с Джеймсом и ест вкуснейшие пироги Юфимии Поттер. Регулус не знает, какие они на вкус. Всё, что знает Регулус это то, что он ненавидит воду, ненавидит боль, ненавидит ощущение когтей на всех своих конечностях, когда его утаскивают на самое дно.