— Если ты напишешь чистосердечное,
то я так и быть, пообещаю тебе более человеческие условия на зоне, — Следователь ударил по столу, смотря на серийного убийцу перед ним. — В твоём доме было найдено тринадцать полуразложившихся трупов разной степени разложения! И каждый из них обескровлен. – Двенадцать,– он поднял взгляд на следователя. –Тринадцать,– Представитель правоохранительных органов поправил очки и пояснил,– тринадцатого нашли в ванной вашего дома со вскрытыми венами, следами изнасилования и побоями. Что-то мне подсказывает, что это тянет на доведение до самоубийства. –Я не убивал никого из них, – голос художника дрожал, он смотрел на фотографии трупов разложенных перед ним на железном столе. Да, он помнил каждого из них. Помнит каждый крик. Помнит предсмертные признания. А их кровь всё стекала и стекала. – Они умерли сами по себе. Я лишь показал им искусство.× × × × ×
Звонок в дверь. А дом то большой.. Каждое окно зашторено, а в пристройке их кажется даже нет… Канада поправил лямку сумки, дожидаясь, когда его пустят. –Здравствуйте, моё имя Люка Маршан. Алекс, мы договаривались на интервью,– Канада взял из сумки блокнот и фотоаппарат, – Расскажете о ваших картинках и творческих планах? США улыбнулся пришедшему, шире раскрыв дверь, впустил журналиста. Они прошли в студию художника. Как канадец и предполагал, здесь практически нет окон, всё вычищенного до блеска, на стенах закреплены карандашные наброски, краски расставлены по оттенкам на полках. Всё не простительно идеально. Канада с интересом фотографировал помещение, особенно его привлекла недорисованная работа с ярко-алыми потёками на фоне. Пока он был занят фотографиями, владелец дома облокотился на стол, его взгляд упал на стоящие рядом холсты на подрамнике. Алекс посмотрел на спину журналиста, снова на холст, после чего схватил холст, покручивая в руках и проверяя, хватит ли веса у этой вещицы. –У вас действительно интересные картины, расскажите о них побольше? – журналист повернулся к художнику, по прежнему держа в руках фотоаппарат. Его красно-малиновые волосы шелохнулись, серые глаза встретили нервную ухмылку собеседника. Подрамник холста, точным движением рук Алекса, ударил по затылку Маршана с достаточной силой, чтобы тот упал на пол и, теряя сознание, ударился головой о стоящий рядом мольберт. –Конечно расскажу,– американец положил холст на пол, присел на корточки рядом, с детским интересом смотря на отключившегося журналиста. Камера, ожидаемо, выскользнула из пальцев Люки и оказалась на полу неподалёку. Америка как раз её и взял. Объектив разбит, но так даже интереснее. Щелчок. Вспышка. И на карте памяти есть чутка размытая фотографии с красивой паутиной бликов. Канада очнулся через несколько часов. Его руки скреплены за спиной скотчем, как и ноги и кажется рот… Голова кружится. Перед глазами плывёт. –Сиди так, как тебя посадили, — Штаты сидел на стуле рядом, черкая что-то в малиновом блокноте. В малиновом блокноте Канады.– Я займусь тобой позже. Журналист пристально смотрел на художника пока пытался нащупать за спиной свой браслет. –Что ты там делаешь? Я же сказал, сиди смирно, — Алекс бросил блокнот и подошёл к связанному. Он дёрнул канадца за воротник рубашки, заглядывая за его спину. Канада крепко сжал в ладони лезвие, которым пытался разрезать скотч. Журналист старался не показать, как же больно лезвие воткнулось в кожу. Послышалась тихая усмешка Штатов: –Да ты посмотри на это!– Он силой разжал пальцы канадца. Лезвие выпало и ударилось о бетонный пол с тихим лязгом. Алекс поудобнее сел на полу, положил новую жертву себе на колено, разглядывая израненную ладонь. Америка издевательски проводил пальцами по кровоточащей ране, пока Канада дёргался, мычал от боли через скотч и иногда царапал ухоженными ногтями руки художника. На серых глазах наворачивались слёзы. Невыносимо больно от этих прикосновений и проникновений в рану. –Какой интересный оттенок… Думаю ты много времени проводишь на улице,– Американец отстал от ладони жертвы, облизал измазанные в крови пальцы и посадил канадца на место. Встретившись с мокрыми серыми глазами, США замер и начал вглядываться в эти странные глаза. Красивые. Вот только с единственным изъяном, левый зрачок был неправильным. Художника раздражала неровная форма.. Алекс улыбнулся, отдирая скотч ото рта Люки, и потянулся на упавшем ранее лезвием. Студию заполнил громкий крик журналиста: –Убери от меня руки, поехавший!– Он бы и продолжил кричать, если бы в челюсть не прилетел кулак. Это быстро заставило Канаду заткнуться и опустить взгляд в пол. – Ещё одно слово и ты лишишься своих серых глазок,– Штаты покрутил лезвием у лица «натурщика», вгоняя того в страх одним видом безумных чёрных глаз. Нет, конечно они не полностью чёрные, радужка всё-таки была больше похожа на древесную смолу по цвету. – А теперь, будь добр, сядь и не двигайся пока я не закончу с наброском!– закончив мысль на крике, Алекс чутка поднял голову Люки, после чего вернулся на место. Карандаш в руке Америки легко скользил по странице блокнота. Его глаза блестели при попадании в них закатного солнца через небольшое окно студии. Он практически никогда не брался за клячку или ластик. Нет, он точно знал что хочет видеть на работе. Рядом с ним лежит фотоаппарат с открытой последней фотографией, на которую США периодически бросает взгляд. Спустя минут десять, может пятнадцать, он вырывает последние несколько листов с набросками, в очередной раз бросая на пол блокнот. Он не обратил внимания особого внимания на натуру, уходя со стула к стене. На стене закрепились новые наброски. –Знаешь, я ещё никогда не рисовал девушек, когда натурщик – это связанный парень,– сказал художник, делая шаг назад от стены. Он видел в этом наброске наверное одну из самых нежных и приятных картин, где девушка сидит розовом кусте, белая роза в её волосах становится ярко-вишнёво-красной и всё это за трещинами объектива.– Назовём её.. как мы её назовём?– Алекс повернулся к связанному и спокойной улыбкой дал понять, что говорить можно. –Амина,– тихо сказал Люка, шмыгнув носом, и продолжая смотреть в пол. Он не услышал ответа, лишь тишину и собственные всхлипы,– Прошу, не убивай меня,– заикаясь, выдавил из себя журналист. –Я и не собирался тебя убивать, ты сам умрёшь, когда придёт время, я лишь получу выгоду из твоей смерти,– США вальяжно подошёл к тому, и продолжил разговор,– Понимаешь ли.. жидкая человеческая кровь хранится около трёх недель, а это при условии что температура будет достаточно низкой. А вот твой оттенок, он такой редкий. Ты не представляешь как мало людей с таким высоким уровнем кислорода в крови, как у тебя. Придётся тебя подержать здесь дольше остальных. Что думаешь, «Амина»? Канада всхлипнул, не желая делать выбор, если он давался. Ему было страшно, он до сих пор чувствовал боль от раны, он всё ещё не поднимал глаз на художника.. Но услышав громкий треск канцелярского ножа, Люка резко посмотрел на предполагаемую опасность, что стояла перед ним с теми же широко распахнутыми глазами и узкими зрачками. Америка пристально смотрел на глаза журналиста, нервно смеясь. США присел рядом на одно колено, положил руку на шею Канады, тем самым вжав его в стену, и положил лезвие ножа на левую щёку в опасной близости к глазу. –Я жду ответ на свой вопрос. –Я думаю, – Люка замешкался, бегая взглядом из стороны в сторону в поисках хоть бы намёка на правильный ответ.– Я думаю, что.. не стоит? –Не правильный ответ,– Алекс сперва легонька положил нож на нижнее веко, оттянув его вниз, а потом, после попытки журналиста сказать нечто внятное, полоснул вниз по щеке прямо к подбородку. Штаты наблюдал за неподдельным страхом на румяном лице с желанием испортить его окончательно, чтобы подойдя к зеркалу «Амина» могла ужаснуться и спросить себя, кем она стала…Солнце уже зашло за горизонт,
студия погрузилась во мрак и лишь настольная лампа в дальнем углу освещала стол. Канада следил за тёмный силуэтом художника на другом конце помещения. Америка так и не выходил со студии. То забьётся в тёмный угол с телефоном в руках, то к лампе пересядет, записывал что-то на листке. Люка уже не в первый раз заметил, как Алекс рисует что-то в его блокноте. Кажется они даже не разговаривали больше. Журналиста клонило в сон. Запястья побаливали от верёвки на них, а порезанную щёку отвратительно пекло. Канада шмыгал носом, как бы в предыстерическом состоянии. Наверное в трезвом уме его удерживал только холодный пол. Сквозь слипающиеся ресницы он взглянул на свою сумку, когда на всю комнату прозвенел его телефон вступлением какой-то попсовой песни. –Офигеть, – Отозвался США, положивший карандаш на стол, – Я реально подумал, что ты даром никому не сдался. Люка внимательно следил за действиями художника. Руки прожали. –Эмилин? Милое имечко,– игнорируя звонок, Америка разблокировал телефон жертвы,– Твоя девушка? –Сестра,– Канада шмыгнул носом, кротко ответив. Но Алекс и не слушал ответ, он увлекся пролистыванием переписки со звонившей. Вся переписка была на французском и это довольно сильно разочаровывало Штаты. Он посмотрел на журналиста, ухмыльнулся и кинул телефон в стену позади того. Канада зажмурился, как только на него замахнулись. Только что он лишился одной из возможностей на спасение. Алекс тихо рассмеялся, после чего подошёл к Люке. Его искренне забавляли эти реакции и эти эмоции младшего. Сейчас он выглядел так мило когда боялся: дрожал, шмыгал носом, жмурился, его губы дёргались, постоянно стряхивал чёлку с глаз. Прям как маленький котёнок! Маленький и беспомощный котёнок. США положил ладонь на недавно порезанную щёку и продолжил диалог: –Ты такой ничтожный сейчас. Можешь помочь мне сейчас в одном дельце? – он взглянул в серые глаза напротив, что сейчас с ужасом следил за его действиями. В ответ Люка молчал, старался не соглашаться, что он боится и не может найти выход из ситуации.– Ну же, ответь что-нибудь. Канада молчал. –Люка, отвечай,– взгляд художника опустел, – Ты ответишь мне или нет!?– американец прикрикнул на «котёнка», из-за чего тот испуганно пискнул, вновь зажмурив глаза. – J'ai fort de…– голос журналиста дрожал, а страх не позволил даже вспомнить простого английского «извини», «мне жаль» и прочее. Канада чувствовал, как страх захлестнул его, но решил собраться с силами и ответить на вызов. Он поднял глаза и взглянул прямо в глаза Америке. «Je suis désolé,» прошептал он, стараясь сдержать дрожь в голосе. «Я не смогу.» Америка нахмурил брови, не понимая французский. Он снова приблизился к Канаде и сказал на английском: «Что ты сказал? Ты не сможешь сделать что? Ты даже не знаешь о чём я хочу попросить.» Канада почувствовал, что его сердце бьется как сумасшедшее, и он замолчал, не смея больше возразить. –Успокоился? А теперь послушай, – художник выхватил из кармана канцелярский нож, покрутил его в пальцах, после чего разрезал скотч на запястьях журналиста, продолжив монолог,– Хочу показать тебе одно место,– Америка взял того за руки и крепко сжал его ладони, смотря прямо в глаза. Всё те же пустые чёрные глаза с жёлтой радужкой.. –Вообще, я не планировал так скоро кого-то искать на замену, но… ты и сам сейчас увидишь. Канада молча шёл, тихо шипел, когда ногти художника сильнее впивались ему в кожу. Оказалось под студией было ещё одно помещение, так же всё в бетоне, но пол уже плиткой отделал. А потолки чуть-ли не в 2 раза ниже. И тут взгляд журналиста наткнулся на труп… Канада снова провалился в панику. Перед глазами темнело. Появилась дрожь в коленях. А у тела была пробита голова. Чёрные локоны её прямых волос спадали на плечи. Позади неё был кровавый след на стене. У журналиста подкосились ноги и он чуть не упал на стоящего рядом художника. В прочем, это его обычная реакция на кровь. Пульс подскакивал, но от страха Люка не мог банально зажмурить глаза. Усталость как рукой сняло. –Она так долго билась головой о стену, что с утра расшибла себе лоб,– США вложил канцелярский нож в руку Канаде, а потом толкнул того в сторону трупа. Чёртов психопат! Как вообще можно так радоваться при виде смерти! Канада стоял теперь на расстоянии одного-двух шагов от трупа. По крайней мере он был уверен, что перед ним труп. Журналист замер, нервно теребя в свободной руке низ своей рубашки. Прекрасно, что он ещё в своей одежде здесь сидел. Люка оглянулся на маньяка, что облокотился на стену и, сложив руки на груди, смотрел, что же будет дальше. Но канадец ничего не предпринимал. –Смотри,– Алекс указал на тело,– Еле дышит, правда ведь? Канада посмотрел доверчиво посмотрел туда куда сказали. Куда больше, чем до этого. Взгляд постоянно сбегал на окровавленную стену, но приходилось заставлять себя смотреть. Дышит. –Мы должны вызвать скорую,– тихо прошептал журналист, крепко сжав в мокрой ладони нож. –О нет, не должны,– Штаты отлип от стены и подошёл к журналисту.– Прекрати её страдания, а то мне ещё от тела избавляться. –Я не буду этого делать. Это убийство! – Ладно, – Алекс взял из заднего кармана джинс перчатки, которые обычно надевал только для работы с краской для стен или стекла, когда например просили расписать какую-то витрину. Он посмотрел на Канаду с призрением, забрал нож, после того, как разобрался с перчатками, и продолжил: «Всё равно тут только твои отпечатки» Журналиста снова кинуло в холод от услышанного. То есть как это только его? Разве это не тот же нож что и использовал Алекс? Америка сел на пол рядом с той девушкой, от чего та, попыталась хоть чуток сдвинуться с места, что-то шепча сорванным голосом. Люка не имел и малейшего желания видеть что будет с незнакомкой. Его сейчас заинтересовала возможно сбежать пока художник занят. За спиной раздался треск ножа и девичий взвизг: «No! please stop!» – а потом счёт Штатов до десяти. Люка стоял спиной к происшествию, поедаемый чувством, стыда, что он держал этот нож в руке, а потом ещё и помочь не смог… × × × × × Франция стояла перед зеркалом в ванной. Эмилин Маршант мило улыбнулась, поправила прядь синих волос. Кажется она начала их красить как один из младший – Гвиана– пошёл в школу. Вроде бы это было давно. Эмилин всегда забавили её братья, но сейчас она была готова прибить одного из них. Она уже должна была выйти и поехать к подруге, но этого долбанутого Лукаса нет! Ах, да, простите, он же Люка Маршан теперь.. Девушка вздохнула. Эмилин чувствовала, что что-то не так. Канада обычно всегда отвечал на звонки и сообщения, даже если был по горло в делах. Франция уже успела обзвонить его друзей, коллег, да даже его бывшему позвонила, только чтобы узнать, видели ли они его в последнее время. Но все её попытки натолкнулись на тупик. Беспокойство только нарастало с каждой потраченной минутой. Чёртов Канада! Эмилин схватила телефон и позвонила сестрёнке. Ну хоть Вьетнам должна знать к кому обратиться! –Алло, привет,– француженка выдохнула, услышав на другом конце трубки давно знакомое «что случилось». – СРВ, прошу, скажи, что ты знаешь, где Канада,– старшая звучала разочарованно,– Он написал в два часа дня, что его отправили брать интервью и больше он не отвечал. Сейчас уже ночь! –Что? Откуда я могу знать?– Ши Ту уже спала в это время и звонок вырвал её из приятной дремоты. – У тебя же есть знакомые из юридического? Может и следователь найдётся,– закончив мысль, она зевнула. Эмилин положила телефон на край раковины не слушал монолог сестрички дальше. Кажется этот звонок был ошибкой… Девушка бросила телефон в карман выбежала из ванной. Девушка быстро обулась, схватила ключи от машины и побежала во двор. Было решено бежать в полицию, хотя-бы попытаться написать заявление о пропаже.. Маршант была в панике. Она садилась за руль своей машины и мчалась по улицам города, направляясь к ближайшему участку полиции. Ее сердце бешено колотилось, а мысли кружились в голове, пытаясь понять, что могло произойти с её братом. Время казалось бесконечным, прежде чем она остановилась перед зданием полицейского участка. Эмилин быстро вошла в здание и подошла к стойке регистрации. Она быстро поздоровалась с полицейским и продолжила: – У меня пропал брат, младший, – девушка тяжело дышала после забега.