О дополнительной работе из-за горячих шиди

Лю Цинге прижимает его к стене после собрания лордов, когда он пытался улизнуть, потому что шиди не сводил с него глаз, и Шан Цинхуа буквально чувствовал, как разгоняется мотор его родной и знакомой паранойи, что шиди знает, что он предатель. — Ничего не хочешь мне объяснить? — спрашивает его шиди, и это совсем не помогает его тревожной части мозга. — И тебе добрый день, шиди, — пытается он, выдавливая из себя улыбку, вспоминая примерно шесть путей побега конкретно от этой стены архивов Цюн Дин. — Как твои дела? Как твоя мэймэй? Как ученики, пик и охота? Мои? Ох, неплохо, спасибо, что спросил! Лю Цинге сжимает свои кулаки на его одежде с достаточной силой, что он слышит жалобный скрип дорогой ткани. — Шан Цинхуа! — как этот мужчина умудряется произносить его имя, как проклятие? Боги, шиди, если кто тут и должен заниматься подобным, то этот шисюн! Видели эти строчки расходов на одно существование лорда пика Бай Чжань? Нет? А он видел! Более того, он платил! И… Его снова встряхивают, как тряпичную куклу, со всем раздражением, которое шиди, очевидно, украл у их Шэнь-шисюна, выплюнул: — Почему я хочу тебя трахнуть так сильно, что едва смог досидеть то чёртово собрание до конца, а? — предъявляют ему, и-стоп. Так. Секунду. Одну чёртову секунду. Что?.. Что?! Что-что-что?! Шан Цинхуа вылупился на Лю Цинге со всей искренностью своего недоумения. Шиди, что за фраза из порно?! Нет, не так, почему мы в ситуации сцены из порно?! Шиди, мать твою, что?! Ему не дают это озвучить, потому что Лю Цинге — это человек действия, и в следующую секунду его рот, наверное, пытаются сожрать. Это просто инстинкт самосохранения, что Шан Цинхуа надоедает это через секунды три, и он перехватывает инициативу, вплетая пальцы в волосы своего глупого шиди на затылке, потянув назад, перемещая их в один шаг, уже сам прижимая самого Бога Войны к стене. Боги, они на улице, в публичном месте, их буквально может увидеть кто угодно! Шан Цинхуа не может даже представить, как он сможет объяснить Му-шиди, что вот нескольким ученикам Цюн Дин нужна психологическая помощь, у них травма. Шан Цинхуа отрывается от губ своего, очевидно, одержимого и явно не в себе шиди, нить слюны быстро разрывается, и Лю Цинге тянется за ним, что ему приходится с силой впечатать его в стену, отчего появляются трещины вдоль камня, а его слишком красивый для его слабого сердца шиди блаженно стонет. Если бы он не знал, то решил бы, что это испытание или злой умысел, но Шан Цинхуа не вчера родился, и даже не в первый раз, он уверен, что виновник или зверь, или растение его порно-мира, который обычно обходил своего усталого Создателя стороной. Что дальше? Чжанмэнь-шисюн встанет перед ним на колени, желая ему отсосать за весь тот ад, что он устраивает ему с бюджетом? Ха. Так. Если что, это была шутка! Боги, мир, Система, кто бы там ни был, это было шуткой! Ему не нужны такие проблемы ни с лидером секты, ни, тем более, с Шэнь Цинцю. О нет, лучше попросить его короля заколоть его сосулькой на месте. Милосерднее и быстрее. — Шисюн… — отвлекают его от любых мыслей слишком жалобным и не таким голосом Лю Цинге; губы его шиди красные и искусанные, а выражение лица, вместо привычной хмурости, нуждающееся, когда Шан Цинхуа старается не дать ему двинуться с места, стратегически не смотря вниз. Нет, нет, нет, он умнее этого, спасибо. Он в порно мире, он знает, что увидит, нет, спасибо, оставьте себе. Шан Цинхуа только может рискнуть представить, что с ним сделают, если он сейчас решит воспользоваться шансом… Лю-шиди определённо убьёт его, когда ему станет лучше. Он не мог резко проснуться в мире, где б горячие красавчики хотели его трахнуть. Нет. Точно нет. Здесь замешана папапа-трава. Видимо, он снова отвлекался слишком долго — поймите его, его красивый шиди прямо-таки кричит, что хочет секса, подайте ему, нищему офисному клерку, снисхождения! — потому что Лю Цинге повалил его на землю. Ещё раз, шиди, мы в публичном месте! Если бы здесь были газеты, он уже мог бы видеть эти заголовки… Лю Цинге кусает его шею, как какой-то вампир, и Шан Цинхуа едва не визжит, перехватывая этот звук; нет, серьёзно, ему не нужно травмировать случайных учеников Цюн Дин, которые прибегут на шум. Будет ещё ироничнее, если это будут его собственные ученики-рабочие пчёлки; нет, этим детям лучше не видеть, как их шишу вызывающе трётся об его пах своей задницей где-то под всеми этими слоями — никогда ещё пять слоёв, десять на двоих, лордов пиков ещё не казалось ему мало, как сейчас. Тем более тогда, когда это срабатывает. Послушайте, поймите, этот скромный автор — всего лишь жалкий человек, всего лишь слабый мужчина, чьё ночное наслаждение последних лет, когда он не вымотан, это его рука. Иногда, если ему повезёт найти время, чужая рука или рот, обычно не дальше его собственного пика, с не менее заколебавшимися от жизни мастерами залов его поколения. Быстро, чётко и сразу за работу. — Шан Цинхуа, — снова дышит ему в ухо Лю Цинге, горячо и возбуждающе; черт, шиди, почему твой голос такой несправедливо сексуальный, — я хочу трахнуть тебя, я хочу, чтобы ты трахнул меня, и я не знаю, чего хочу больше… Мне бы твои проблемы, шиди! — думает Шан Цинхуа, отчётливо осознавая собственный стояк. Что-то остаётся вечным в его второй жизни: Лю-шиди и проблемы, которые он ему приносит. Теперь со вкусом всех смыслов. Потрясающе, именно так, как он не планировал провести свой день. — Шиди, Лю-шиди, чувак, — пытается Шан Цинхуа ещё одну попытку, когда его руки прижали с силой, дробящей кости. Чисто в теории он может выбраться, это будет больно, но он может это сделать, но что дальше? Если это не зацикленность, а чистое желание, то его шиди нападёт буквально на любого первого встречного. Если это зацикленность, то что? Человек, имя, запах, лицо, цвет одежды? Нет, спасибо, никому не нужен шишу, пускай и такой красивый, который нападает на них, чтобы изнасиловать, его милые пчёлки (и белые бабочки Цюн Дин) обойдутся без этого опыта, благодарим, оставьте себе. Именно в этот момент Лю Цинге решил разорвать его одежду голыми, блять, руками, и в этот раз он не смог сдержать испуганно писка. Шиди, ты хоть представляешь, сколько стоит времени сделать одеяния лорда, а?! Ты знаешь, сколько вшито печатей, оберегов и талисманов в один только слой?! Думаешь, этот шисюн из воздуха достаёт эти вещи?! Не говоря уже о стоимости самой ткани, и… — Шан-шисюн, заткнись, — приказывают ему, снова кусая или пожирая его губы; ах, кажется, он говорил вслух, да? Ну, что же, он не забирает свои слова назад, даже когда его самый проблемный шиди идеально помещается между его тощими ногами, а Лю Цинге смеет порвать и свою одежду. Отлично. Два комплекта одежд лордов, которые его пику нужно восстановить. Интересно, а как его шиди думает, они уйдут отсюда? Голыми и невозмутимыми, делая вид, что так и должно быть? Через четыре и шесть пиков, или, ещё лучше, на мечах, чтоб ветер обдувал нужные места? А, может, украдут форму учеников Цюн Дин? А что, рабочая схема, с их молодыми лицами, возможно, их даже не признают, если он избавиться от гуаней! Шан Цинхуа уже думает, что это излишне дорогой секс, и ему стоило пойти в бордель; а что, вдруг бы встретил Шэнь-шисюна, поболтали бы, хах! Лю-шиди какая-то слишком дорогая проститутка. Он говорит ему об этом. Его шиди снова стонет. Нет, тут точно дело в афродизиаке. Лю Цинге толкается в его бёдра, и Шан Цинхуа все ещё старается не слишком оглядываться на его член (уже посмотрел; трижды), ибо, ну, ему потом иметь дела с последствиями. Однако, если его тупой, красивый, горячий шиди решит трахнуть его на сухую, он устроит настоящую истерику. У него рабочая задница! Он не может не сидеть, шиди! Как он объяснит это Му Цинфану снова? — Нет-нет-нет, шиди! Тебе хватит и моих бёдер! — это, конечно, не совсем правда, но, если ему повезёт (ха), то это секс-трава, где нужно просто кончить, а не заниматься двойным совершенствованием. Хотя, тогда, конечно, его шиди потратит часть энергии впустую, но это не его, Шан Цинхуа, проблемы. Хотя, опять же, он его шисюн, и он буквально старше Лю Цинге, и это его обязанность присматривать за глупыми младшими, пускай его зад на кону. Философский вопрос, конечно: дать Лю-шиди трахнуть его без какой-либо подготовки или не дать? С одной стороны, вроде как, он должен заботиться о шиди, с другой стороны, нет никого в секте, кто задолбал его больше, чем Лю Цинге, и буквально единственное, что Шан Цинхуа ему не давал сделать — это выебать. — Шисюн… — снова странно жалобно хнычет его шиди ему в грудь, решив искусать его полностью, но, на удивление, исправно проталкивая свой член меж его худых бёдер; он уверен, что это менее приятно, чем, если б у него была хоть доля жира, которая сгорела где-то между первым и вторым годом его, как лорда Ань Дин. Шан Цинхуа находит в себе наглость быть мелочным. — Бери, что дают, шиди, или не получишь ничего, — заключает он, хотя собственное возбуждение заставляет его ёрзать на месте; впрочем, Шан Цинхуа почти всегда возбуждён, так или иначе. Лю-шиди, всё ещё поразительно покладистый, двигается слегка рвано и отчаянно, и Шан Цинхуа приходится закрыть ему рот, притянув к себе для очередного животного поцелуев-поедания; его шиди такой неприлично громкий, что он обычно ценит, но не тогда, когда им не стоит быть обнаруженными, черт подери. Лю Цинге кусает его язык, что, ауч, больно, кончая ему на живот, пресс, грудь, сжимая его ноги так, что у него точно будут синяки, и Шан Цинхуа в итоге всё равно помогает себе рукой, однако, доходя до собственного оргазма легче и быстрее, чем в любую из своих одиноких ночей. Ему нужна минута, чтоб перевести дыхание, и понять, что Лю-шиди слизывает всё это безобразие с его кожи. Хорошо, ладно, ясно. Нужно двойное совершенствование. Блять. Лю-шиди, как и всегда, подкидывает ему дополнительную работу. Он уже говорил: блять?