Зелье сна или удиви профессора Миллс

Зелье кипело: пузырьки лопались и снова образовывались. Запах лаванды и мяты заполнил кабинет. Девочка-подросток внимательно отмеряла пропорции ингредиентов и улыбалась своим мыслям. «Вот сейчас сделаю зелье, и моя строгая и принципиальная учительница поймёт, что мне можно доверить что-то сложнее зелья сна.» Эмма, приподнявшись на носочки, насыпала в сиреневый настой маленькую щепотку морской соли. Зелье заклубилось, приобретая слабый оттенок голубого. — Эмма! Может, ты перестанешь ловить журавля в облаках? Я объясняю тебе принципы, а ты даже в простом зелье сна умудряешься напортачить! Зелье должно быть золотистым, а не тёмно- бурым, как у непутёвой Эммы Свон. Видимо, она опять забыла добавить какой-то ингредиент. «Надо думать о зелье, а не о преподавателях! Иначе я никогда не сдам этот предмет!» Эмма смущённо улыбнулась и, вновь очистив котелок, принялась за работу. Шла тридцатая попытка «пробить» неприступного профессора Миллс. *** Реджина была недовольна. Приняв все пересдачи этого дня, она задумчиво смотрела в журнал. Если быть точным, интересовала её только одна графа: Эмма Свон. Эмма Свон, которая опять завалила экзамен. За окном накрапывал мелкий дождь, в то время, как профессор Миллс продолжала сверлить журнал взглядом. По-хорошему, ей стоило бы просто поставить двойку и подать бумаги на комиссию, но что-то её останавливало в этом. «Она может стать прекрасным колдомедиком! С её-то потенциалом! Из всего нового курса лишь она и Руби чего-то стоят. Остальные будут просто добротными врачами и ничего более. А из Эммы при правильном подходе, может выйти что-то очень особенное». Неожиданно рука профессора потянулась к телефону. Открыв журнал на страничке информации, она быстро набрала номер. Серия длинных гудков, и вдруг в трубке появляется голос. — Алло? *** Экзамен был завален. Полностью. Категорически и безвозвратно. И ведь досталось ей не какое-то супер сложное лекарство, а банальное зелье от бессонницы! Даже Руби, специализирующаяся на мутационных заболеваниях, смогла сделать мазь от ожогов. А у неё было обычное зелье! И ведь она же готовилась! Не тусила в кафешках, не бегала в кино, а честно учила все, что могло попасться. Так какого чёрта?! Дождь за окном рядил по ставням, и казалось, что он обстреливает её неудачу. Если честно, то Эмма не сомневалась, что профессор Миллс уже отправила её папку на отчисление: зачем ей нужна студентка, с которой она мучается второй год? Которая, конечно, сдаёт нормативы, но хорошо, если с пятой попытки. И если на первом курсе это было простительно, то сейчас… В тёмной комнате возник настойчивый звук телефона. Брать трубку не хотелось, потому что, скорее всего, это или мать, с которой будет долгий и нудный разговор с перспективой скандала, или Миллс с «радостной» вестью об отчислении. Так как телефон не умолкал, девушке пришлось ответить на звонок. — Алло? — Мисс Свон? Простите за поздний звонок, но для Вас есть важная информация. — Голос куратора-преподавателя, был, на удивление, доброжелательным. За глаза Миллс называли «Злой Королевой», но все признавали, что взбучку надо было заслужить. и сейчас Эмма ожидала именно этого, а не того что случилось через минуту. — Вы завалили экзамен и, к сожалению, мы не сможем избежать учебной комиссии, но я надеюсь Вас отвоевать. Для того чтобы это получилось, нам придётся много заниматься, в том числе и на выходных. Если, конечно, Вы всё ещё хотите стать колдомедиком. А если нет, то мы просто пройдём через «пятнадцать минут позора для профессора», и Вы станете свободной на ближайшие полгода. Эмме казалось, что всё это происходит не с ней. Потому что так не бывает. Злая Королева решила её спасти? У них будут индивидуальные занятия? Она сможет видеть Миллс чаще, чем все остальные? Восторга и вопросов в голове было так много, что Эмма даже потеряла речь. — Мисс Свон? Эмма? У тебя всё в порядке? — Да. Да, у меня всё хорошо. Просто… — Неожиданно к горлу подступил комок. Эмма привыкла к тому, что все рано или поздно её оставляют: это касалось кружков, учёбы, отношений. Просто в один момент всё заканчивалось, вне зависимости от того, сколько сил она прикладывала к тому, чтобы было по-другому. Поэтому, сидя в тёмной комнате, ей трудно было поверить, что кто-то встал на её сторону. — Эмма? Голос в трубке стал низким и успокаивающим, он совсем не был похож на столь привычный строгий или шутливо-язвительный. — Эмма, наверное, мне нужно было сказать это лично. Извини. Ты расстроилась из-за сдачи, да? Я знаю, что ты старалась. Ты способная и не смей думать по-другому. Как только закончится дождь, приезжай ко мне. Думаю, нам стоит обсудить план индивидуальных занятий. Если, конечно же, ты хочешь продолжать учёбу под моим руководством… Тишина с обратной стороны несколько пугала. Может быть, Эмма уже не хочет учиться на лечебном факультете? Может она устала от вечных пересдач? Может у неё есть более перспективные варианты? Может, в конце концов, она захочет сменить учебное направление? Колледж вполне позволял переход с одного отделения на другое. Нужно было только сдать разницу. — М-мисс Миллс, Вы ещё тут? — Да. Да, Эмма я внимательно тебя слушаю. — Я приеду. Мне только нужен адрес, сразу же приеду. Дождь пошёл на убыль. Казалось, что даже погода в Сторибруке желает их встречи: хмурые тёмные тучи начали потихоньку рассеиваться. — Миффлин-Стрит 108. Я Вас жду. Очень жду, мисс Свон. *** Мэри-Маргарет нервничала. Её день не задался с самого утра: в юридической консультации сорвались две ключевые встречи, а это означало, что фирма понесёт убытки вместо предполагаемого дохода. Конечно, Мэри могла бы плюнуть на всё это, ведь сделки были не её, но как всякий перфекционист, она с трудом справлялась с неудачами. Даже если это были не её неудачи. «Так подвести фирму! Вот чем думал Дэвид, отдав дело Джефферсону? Не зря же за глаза мы его Шляпником называем! Продуть такую пустяковую сделку! Ну, наехал малолетний мажорчик на женщину. Она естественно обратилась в полицию. Завели дело. Так на что ты нужен, юрист-фигов?! Ведь можно было правильно обработать сопляка и родителей, а потом подписать мировое соглашение? Так нет же, его на подвиг потянуло! Обострил конфликтную ситуацию, потому что мажорчик, скорее всего, сменит адвоката, а у нас будет минус в статистике!» Мэри нервно крутила чашку с жасминовым чаем, так как он, по задумке, должен был успокоить её. «А во втором случае вообще глупость случилась. Ну, забралась кошка в чужой палисадник. Ну, потоптала там что-то. Так можно же было в конторе всё замять. Это была всего лишь кошка миссис Норис, а не пёс доктора Хоппера! Но даже тут умудрились накосячить! И теперь ситуацию надо выруливать так, чтобы это не дошло до исковых заявлений.» Внезапно мысли перескочили на дочь: в семье миссис Нолан тоже были свои подводные камни. Точнее, камень был один — с замечательными изумрудными глазами, очень упрямым характером. Взятая, восемь лет назад, в опеку, девочка с именем Эмма. Мэри и Дэвид считали её дочерью, но очень быстро им пришлось смириться с тем, что у неё на этот счёт были свои взгляды, которые уж очень отличались от родительских. Для начала она настояла на своей фамилии: как бы не уговаривала Мэри на фамилию Нолан, девочка просто не соглашалась, и любая попытка назвать её иначе, чем Эмма Свон, раз за разом терпела неудачу… И на исходе шестого года совместной жизни их ждал новый сюрприз, потому что, оказалось, девочка не собирается продолжать семейное дело и уже прошла экзамены на колдомедика. То, что дочь владеет магией, новостью не было, а вот то, что её совсем не привлекает юридическая стезя, увы, было. Любая попытка отговорить Эмму заканчивалась криком со стороны Мэри, неконтролируемыми вспышками магии у девушки. Условного перемирия между женой и дочерью добился Дэвид: он просто сказал, что Эмма имеет право на свой путь. И если она не сможет быть колдомедиком, то они будут думать, что делать дальше. Сегодня дочь сдавала экзамен, и почему-то всё ещё не сообщила о результатах. Глубоко внутри себя, миссис Нолан надеялась на провал, ведь тогда у Эммы не останется выбора, и через некоторое время, она вольётся в семейное дело. А пока Мэри, закрыв глаза, старалась насладиться уже остывшим чаем. Никогда не ставьте крест на неудачном дне, но так же не слишком радуйтесь, если он начинался иначе. Именно такое правило чаще всего всплывало в памяти Эммы, сколько она себя помнила. Если хочешь выжить в системе и не выйти монстром, лучше запомнить его как можно раньше. Казалось бы — экзамен завален, с магической медициной можно попрощаться, но двери колдфакультета не только не захлопываются, а становятся ещё шире. Так девушка оценивает звонок профессора Миллс. К моменту приезда на Миффлин-Стрит 108, на небе нет ни одной тучи, а солнышко ласково касается её плеч, словно обещая, что всё будет хорошо. И Эмма мало похожа на студентку, которой светит отчисление. Она решительно стучится в двери огромного белоснежного особняка. И почему-то ловит себя на мысли, что стоило принести цветы. Хотя, наверное, это было бы странно. — Доброго дня, Эмма. Рада, что ты серьёзно относишься к своему будущему. Проходи, нам нужно поговорить. Дверь закрывается, и в полумраке коридора, находясь слишком близко к Реджине, Эмма понимает, что не только учёба заставила её приехать в этот дом. В день завала экзамена она осознаёт, что будущее может очень изменится. Но только в какую сторону? *** — Доброго дня, Эмма. Рада, что ты серьёзно относишься к своему будущему. Проходи, нам нужно поговорить. Она искренне надеется, что её голос не «зеркалит». После телефонного разговора, во время которого она успела накрутить себя до чёртиков, Реджина отправилась на кухню. Ведь, что нужно для спокойствия души? Правильно, отдать лишние эмоции любимому делу. А второй страстью профессора Миллс, после преподавательской работы, была кулинария. Готовка была её медитацией. Если точнее — всяческая выпечка. Поэтому осознав, что ей предстоит важный разговор, к которому не готовы её нервы, Реджина отправилась сооружать лимонный пирог. Когда ты точно знаешь чего сколько должно быть в блюде, это успокаивает. Конечно, случаются всяческие казусы, но сегодня был не их день. — Проходи в гостиную и чувствуй себя как дома. А я отойду на минутку за нашим пирогом. Кстати, ты предпочитаешь чай или кофе? — Профессор Миллс… — Давай договоримся, в моём доме: я просто Реджина. Так, всё же чай или кофе? Или ты предпочитаешь иной напиток? — Чай. — Славно. Проходи, а я сейчас вернусь. ****** Эмма сидела в просторной, со вкусом обставленной, гостиной; было непривычно находится в кремово-бежевом спокойствии. Казалось, что у Реджины, которая ассоциировалась со строгостью и властью, и особняк должен быть холодным, минималистичным. А дом профессора таким абсолютно не был. Конечно же, и в детских домах, и в приёмных семьях, и у Мэри с Дэвидом ей напоминали, что пялиться и крутить головой чуть ли не на 360 градусов неприлично, но любопытство, родившееся раньше девушки, всё равно подбивало именно на это. Так она узнала, что Реджина любит живопись и скульптуру. Причём что картин, что статуэток было не много, и они весьма гармонировали с окружающим пространством. Не было ощущения, что ты попал в антикварную лавку. Студентка даже готова была сказать, что скульптуры вообще не были магазинными. Похоже, помимо преподавания и кулинарии, Реджина увлекалась ещё и скульптурой. «Интересно, а корректно ли будет спросить её об этом? Или всё-таки это наглость? С другой стороны, мне предложили неформальное обращение, так почему бы и нет? Не убьёт же она за один не учебный вопрос?» Голова шла кругом. Точнее, испытывала явные, эмоционально-эстетические перегрузки. Согласитесь, не каждый день ваш куратор приглашает вас в свой дом и позволяет увидеть его в другом свете. Если судить по интерьеру, мисс Миллс совсем не была ни Злой, ни Снежной Королевой. Вот прекрасной и нежной, определённо да. Она так глубоко ушла в свои мысли, что даже не заметила, как перед ней оказалась большая кружка чая, а на середине стола ароматный лимонный пирог. — Мисс Свон, опять летаешь в облаках? Голос был мягким и дружелюбным, но от неожиданности девушка чуть заметно вздрогнула. Чем напомнила Миллс оленёнка, внезапно настигнутого громким звуком. — Нет-нет, мисс… Реджина. Просто слишком задумалась. — Может, отставим излишнюю задумчивость и просто насладимся чаепитием? Потом у нас будет сложный и долгий разговор. И я не хочу, чтобы ты была голодной. День, начавшийся просто ужасно, всё же попробовал превратиться во что-то приятное. Особняк погрузился в приятную и спокойную тишину. *** Самый быстрый и невосполнимый ресурс жизни — время. Как бы не хотелось задержаться в тёплом и уютном чаепитий, Реджина понимала, что пора начать серьёзный разговор. — Эмма. Ещё секунду назад перед ней сидела расслабившаяся от сытного и сладкого пирога девчонка, а теперь обратно вернулся испуганный оленёнок. «И чего это ко мне пристал именно этот образ? Да ещё так не вовремя! Она — моя студентка, с которой, с сегодняшнего утра, у меня большие проблемы! Надо решать именно их, а не заниматься литературно-скульптурными сравнениями! Миллс, соберись уже! Сейчас ты — куратор! Просто Реджиной побудешь потом.» Она решительно выпрямилась и постаралась сделать чуть более строгий голос: — Мисс Свон, я пригласила Вас по поводу учёбы. Мы помним, Зелье Сна сегодня не получилось. Как следствие, я не смогла принять Ваш экзамен, а на втором курсе требования более жесткие, нежели в первый год учёбы. Что знаменует явную учебную комиссию. В ней, помимо меня и Вас, обязательно примет участие мистер Голд — как директор учебного заведения, мисс Френч — как заведующая учебной частью, некоторые преподаватели колледжа. Как я говорила по телефону, мероприятие будет или очень быстрым, или затянется. В первом варианте, я прослушаю лекцию о своей некомпетентности и, возможно, на некоторое время буду лишена возможности набрать новый курс, после выпуска вашего. Если же Вы и дальше планируете получить профессию колдомедика, то нам стоит серьёзно заняться учёбой. Скорее всего, на комиссии Вам придётся ответить на некоторые теоретические вопросы и сварить три разных лекарства. Однозначно могу сказать, что пресловутое Зелье Сна будет в обязательном порядке. Два других я не буду знать до момента, пока Вы не вытащите и, соответственно, не озвучите, что вам попалось. — Ре… Мисс Миллс, я всё ещё очень хочу стать колдомедиком! Меня совсем не привлекает юридическая стезя, на которую меня упорно выталкивают Мэри-Маргарет и Дэвид. Я готова учиться сверх меры. Если будет нужно, я могу поселиться в лаборатории и… — Стоп-стоп-стоп. Ты слишком разволновалась. Конечно же, мне приятно, что ты не собираешься сдаваться по-быстрому. Значит, я сделала правильный выбор. Но и совсем лишать себя нормальной человеческой жизни тоже не стоит, лучше избрать золотую середину. Если ты не против, я предлагаю, кроме трёх пар, что мы встречаемся в колледже, ещё одно-два дополнительные занятия тут. По выходным. Это будет отнимать около трёх часов, а потом ты будешь абсолютно свободна. Что ты об этом думаешь? — Мисс Миллс, я думаю, что это здорово! Но разве тут есть необходимое оборудование? — Эмма! Я практикующий преподаватель! Как я могла бы знать все реакции компонентов лекарств, если бы не практиковалась постоянно?! А колледж, если ты помнишь, у нас не круглосуточный. Я так понимаю, ты согласна? Наступила секундная тишина. Миллс снова посмотрела на девушку и удивилась. Если некоторое время назад она видела испуганного оленёнка, то сейчас перед ней сидел собранный и серьёзный человек. И ведь не скажешь, что ей только шестнадцать… Изумрудный оттенок глаз стал ещё чуть более тёмным. «Надо посмотреть, влияет ли на это эмоции», — мысль была глупой и неуместной, но на данный момент это не было важно. — Да, мисс Миллс. Я абсолютно согласна. Когда мы сможем начать? — Я приготовила для тебя две книги. Заберёшь их с собой. То, что ты должна понять к следующему занятию, я пометила вкладками. Пожалуйста, заведи отдельную толстую тетрадь. То, что выделено красными рамками — выпиши и, по возможности, выучи. А практические будешь выполнять тут, у меня, ну в колледже, конечно, тоже. Всё ясно? — Да! На лице Эммы появилась широкая лучистая улыбка. И профессор Миллс поняла, что сравнение с оленёнком было самым правильным. Сейчас на неё смотрел счастливый оленёнок, только открывавший большой и манящий мир… *** Официальная часть встречи, наконец, закончилась. И, находясь на волне безумной эйфории, Эмма решилась спросить: — Мисс Миллс, а скульптуры в вашем доме сделаны вручную? То есть, я хотела спросить… Девушка вдруг почувствовала себя неловко. Чего, спрашивается, полезла с вопросами? Да и корректно ли спрашивать такое у собственного куратора? Надо радоваться, что она осталась на своём месте, а не была вышвырнута с учёбы… — Во-первых, мы, кажется, условились, что тут: я просто Реджина. На Вы и по фамилии я называю тебя в колледже, когда сержусь или вынуждена соблюдать протокол. Сейчас я была занята именно последним. А ты наблюдательная, это очень хорошо. Когда будешь проходить «полевую практику», это очень тебе поможет. Первое правило грамотного колдомедика — наблюдай за пространством. Точнее, за всем, что растёт у тебя под ногами. Так ты научишься узнавать, какие растения находятся в той или иной местности. Отвечая на твой вопрос: когда я была младше, очень любила делать что-то своими руками. Однако стандартное вышивание или вязание мне было неинтересно. И однажды папа привёл меня к знакомому скульптору. Сказать, что я влюбилась в глину и то, что из неё можно творить — ни сказать ничего! С тех пор папа приводил меня на занятия. Я успела добиться определённых успехов, но… Внезапно Реджина замолчала и плотно зажмурила глаза. Её прекрасное лицо исказила секундная гримаса горечи. — Но об этом узнала моя мать. Почти три месяца меня не выпускали из дома дальше школы. Я была обязана отчитываться об оценках, не имела права даже немного погулять на улице. Папа пытался поговорить, но для него всё кончилось тоже не очень хорошо. Мать сказала, что он меня портит и через некоторое время подала на развод. Сейчас я понимаю, что эта ситуация была спланирована и продумана. А тогда мне было очень больно. — Реджина… — Эмма была шокирована. И даже немного напугана. Одно дело общаться со строгим, но справедливым куратором, и совсем другое — с вот этой беззащитной маленькой девочкой. Да, профессор Миллс была старше её. Да, она всегда держала марку. Но сейчас напротив неё была не строгий педагог, а маленькая обиженная девочка, которую хотелось обнять и пообещать, что всё плохое уже закончилось. Внезапно Реджина открыла глаза. — Прости, я не планировала вываливать всё это на тебя. Если коротко, то я до сих пор иногда балуюсь лепкой. Не будешь против, если я задам встречный вопрос? Если он покажется неэтичным, можешь не отвечать. Эмма кивнула. — Ты говорила о том, что родители хотят видеть тебя юристом. Так почему же ты не пошла по этому пути? — Начнём с того, что это мои приёмные родители. В моей анкете на поступление этот факт вполне задокументирован. И ты должна сама знать, что не уметь пользоваться даром — дело губительное. Ну, скажи как я смогу применять магию, перебирая бумажки в офисе? — Эмма, ты внимательно слушала преподавателя «магической этики»? Мисс Фа должна была перечислить все варианты использования магии, в том числе магическое убеждение. Это когда ты, условно говоря, раскручиваешь человека на признание… — Мне это не интересно! Моя задача — лечить! Убеждать человека, это почти идти против него. Я не хочу использовать людей, я хочу им помогать! А Мэри-Маргарет и Дэвид просто набивают себя деньгами, им плевать, виновен человек или нет! Для них важно только то, сможет ли он оплатить их услуги и дать «достойную» рекламу! Во время этого пылкого диалога лицо Эммы окрасилось нежным румянцем. «Протест во всей красе», — подумалось Реджине. — Но ведь и колдомедик, если он не хочет протянуть ноги, тоже берёт деньги за свои услуги. Ты же не будешь голодать? — Да, но колдомедик берёт деньги за починенное здоровье, а не за свою собственную хитрость… «Ох, как же ей будет трудно в мире врачей. Чем-то она напоминает меня в мои шестнадцать. Маленькая гордая Эмма Свон… Ну, что ж, значит, будем бороться вместе.» — Хорошо. Я тебя услышала. Если возникнут какие-то проблемы дома, просто дай мой номер телефона и я попробую поговорить с твоей матерью, хорошо? А сейчас я предлагаю вернуться к пирогу. Как ты смотришь на ещё одну кружку чая? Потом был чай и разговоры обо всём понемногу. Эмма вернулась домой почти под вечер. На её счастье, приёмная мать так вымоталась на работе, что забыла спросить про экзамен. Отец же просто о нём не знал. Сославшись на головную боль, девушка быстро прошмыгнула в свою комнату. Её длинный и безумный день наконец-то закончился. И последняя мысль, посетившая сонную голову, звучала так: И совсем она не Злая, а очень даже чуткая. Глаза закрылись, и, впервые за долгое время, Эмма Свон видела светлые и тёплые сны. Хорошо, когда после сложного дня у тебя есть возможность немного расслабиться. Реджину нельзя было назвать природным «жаворонком», но и на классическую «сову» она тоже тянула мало. Правда, папа называл её «творческим сурком»: когда маленькая Джина загоралась какой-либо идеей, то проснуться раньше половины седьмого не составляло особого труда. Сегодняшнее утро началось нетипично рано. Её глаза распахнулись, когда часы показывали всего семь утра. Радуясь выходному, она потянулась и думала снова уснуть, но как только прикрыла глаза, перед её внутренним взором возник шаловливый оленёнок. У него были большие ушки и совсем мало пятен на кофейно-белой шкурке. А ещё Джину удивил его взгляд, глаза цвета спелого крыжовника. Светло-зелёные и очень лучистые… Казалось, если протянуть руку, он охотно позволит себя погладить, и она рискнула попробовать. Но при первом же приближении чуткие ушки повернулись, и в мгновение оленёнок подскочил на тонкие, немного неуклюжие копытца и пустился в бег… — Эмма. Глаза цвета горького шоколада открылись окончательно. Реджина рывком села в постели, и, помимо её сознания, губы улыбнулись. Она точно знала, чему посвятить своё утро. *** Аромат кофе плавно растекался по мастерской, руки привычно месили серую массу. Реджина сосредоточенно вспоминала, как именно увидела оленёнка. Его узкую и чуть большую головку с ушками, похожими на большие локаторы, длинную шею, переходящую в длинное тельце и тонкие ножки с копытцами. Ей хотелось передать его за миг до побега, поэтому оленёнок получился чуть привставшим. Хорошо было видно голову, тело и передние копытца. Он ещё не встал, но и не был расслабленно лежащим. Ей нравилось делать скульптуры в движении. Работы всегда обозначали действие, статика была редким гостем. Может быть, потому, что сама Реджина была волевой и целеустремлённой женщиной. Однако в сегодняшнюю работу она вложила не столько себя, сколько человека, который вот уже сутки не покидал голову. Умную, упрямую, гордую и чертовски красивую Эмму Свон. Глина под её руками послушно принимала нужную форму, и где-то через два часа после подъёма на станке в мастерской стоял оленёнок. У него была кофейно-белая шкурка с парой подпалин. И глаза цвета спелого крыжовника. — А вот теперь можно позавтракать. Но, чёрт возьми, почему именно оленёнок? *** Внезапно вспомнилось, что Эмма говорила про приёмных родителей. Как не старалась, Реджина не могла понять, как можно бросить собственного ребёнка. Ведь это же такое маленькое чудо. Она попыталась представить Эмму совсем маленькой: получилась милая светловолосая малышка с яркими зелёными глазами, у которой были вьющиеся волосы и озорная улыбка. Даже сейчас, когда Эмма улыбалась, а на её щёчках появлялись милые ямочки, не улыбнуться в ответ было безумно сложно. Так, как же можно было отказаться от них в совсем маленьком возрасте? Когда-нибудь, я обязательно расспрошу её об этом. Если, конечно, Эмма не передумает учиться. Или не возьмёт другого преподавателя. Настроение немного подпортилось. Ей всё ещё казалось, что во вчерашнем провале есть и её вина. Что она могла бы «поднатаскать» Эмму до экзамена, ведь практические работы всегда были её слабым местом. Но фарш назад не крутят, и надо вести ситуацию от того, что есть. А значит, стоит допить кофе и немного прогуляться. Может быть, во время прогулки она и поймёт, почему её сознание упорно представляет Эмму как маленького любопытного оленёнка, перед которым открыт огромный и разнообразный мир. *** В тёплый солнечный день парк был заполнен людьми. Кто-то приехал погонять на великах, роликах или самокатах, многие семьи выбрались на пикник, было очень много детей. Реджина любила парк за возможность и встретиться с кем-то из знакомых, и одновременно быть почти невидимкой. Сойдя с основной многолюдной тропы, она оказалась в тени пихт и сосен. С одной стороны, это давало прохладу, с другой — она могла подкормить любопытных и довольно наглых белок. Благо ещё на входе в парк была куплена упаковка специальных орешков для кормления. И вот сейчас она собиралась кинуть орешек одной очень любопытной белке, та «летала» за ней уже несколько минут. Как вдруг, немного правее от неё, раздался знакомый голос: — Эй! Это мои орешки! Вот же наглая бестия. Я тут вообще-то учиться пытаюсь! А ты что делаешь, орехи у меня стреляешь? Реджина была удивлена. Время перевалило за полдень, и, по идее, Эмма должна быть в колледже. Вместо этого, она сидит на скамейке в глубине парка и пытается что-то учить. И как это понимать? У неё было острое желание возникнуть перед мисс Свон и надрать ей уши. Заваленный экзамен это не повод не посещать колледж в обычный день. Но с другой стороны… С другой стороны, она вспомнила саму себя. Когда она окончила школу и, по настоянию (а скорее: приказу) матушки, поступила в колледж на колдмагический факультет, то довольно часто так же «сливалась» с пар. Потому что всегда можно было найти что-то интереснее, чем заунывный гундёж профессора по травологии или той же «магической этики». Если учесть то, что мисс Миллс была отличницей, ей не составляло особого труда грамотно отболтаться от преподавателей. Поэтому Режина решила закрыть глаза на эту «самоволку». Тем более, что мисс Свон всё же что-то говорила про учёбу… Пока она витала в облаках, хитрая белка смогла подловить момент и цепко ухватилась сразу за два орешка. Что было предсказуемо — один из них упал на землю, а второй оказался в лапках летящей безобразницы. Хотя сейчас она стала безобразницей прыгающей. Украв орех, белка быстро метнулась в сторону и пропала где-то на земле. Решив не давать ей второго шанса, Реджина взмахнула рукой и моментально оказалась в другом месте. Откуда ей было хорошо видно, как белка вернулась и видимо озадачилась. Маленькая голова покрутилась в разные стороны, но никого не обнаружила. Чуть потоптавшись на месте и найдя вторую потерю, белка вновь исчезла среди деревьев. А Реджина заняла неожиданный пост. Оказалось, что магия перенесла её к дереву, напротив которого была лавочка с объектом из сна. Эмма честно пыталась читать один из выданных ей фолиантов, но в то же время старалась уследить за кульком с орехами. «Как бы она косоглазие себе не заработала!» На секунду воображение нарисовало косоглазого оленёнка, и Реджина тихонько рассмеялась. А вот леди на скамейке немного насторожилась. Эмма подняла голову и начала осматривать местность. «Наверное, показалось. Всё таки я уже три часа сижу тут и запоминаю всё, что может спросить Реджина. Вот и слышится разное.» Эмме казалось странным, что после одного дня в неформальной обстановке можно начать скучать по человеку. Но она ужасно скучала. По строгому профессору, Злой Королеве. А проще говоря, по Реджине Миллс. Именно поэтому сегодня она решила спрятаться от всего мира и почитать один из выданных фолиантов. То, что она должна читать магическую историю и приготовить ранозаживляющую мазь, она помнила, но решила, что пересдаст эти темы на следующем занятии. К счастью, проблем по этим предметам у неё не было. И вот в тени деревьев ей послышался смех. «Нет. Быть того не может.» Эмма повертела головой, подцепила очередной орешек и метко кинула его в сторону Реджины. Белка, что крутилась у ног, пулей метнулась в ту сторону, а мисс Свон снова опустила глаза в книгу. И вот тут Реджина поняла: Эмма ведь говорила, что Ноланы приёмные родители и, судя по всему, явно не первые. А чему раньше всего научится ребёнок, которого раз за разом отдают в детский дом? Он учится вчитываться и вслушиваться, чтобы успеть сделать всё и остаться с родителями. Чтобы быть на два шага впереди, так же как и оленёнок. Чтобы выжить нужно иметь хороший слух, быстрые ноги и зоркие глаза. На секунду, когда Эмма сканировала местность, Миллс показалось, что она рассекречена. Но после того, как Эмма вернулась к книге и белкам, что уже парой крутились у её ног, Реджина спокойно выдохнула. Видимо, она и раньше видела эту «зоркость» в талантливой ученице, только подсознание оказалось умнее и выдало ей «оленёнка». Миллс ещё раз взмахнула рукой и вновь оказалась в мастерской. На ладонях ещё играла остаточная магия. И, прикрыв глаза, она раскрасила тёмную глиняную фигурку. Если бы кто-то увидел оленёнка из далека, то мог бы спутать с настоящим. — Может быть, когда нибудь, я подарю его Эмме. Слова повисли в мастерской. А Реджина решительно отправилась на кухню, прогулки прогулками, но обед ещё никто не отменял. *** Прошло несколько дней. После внезапной «встречи» в парке, Реджина взялась за практические занятия. А Эмма… А что Эмма? Хотела как лучше, а получилось… как получилось. — Итак, Эмма! Что нужно, чтобы приготовить ранозаживляющую мазь? После момента в парке, на стандартных занятиях мисс Свон очень удачно изображала ветошь. Она пряталась за широкой спиной Киллиана Джонса, упрашивала Руби поотвлекать куратора дополнительными вопросами. Ну, это было совсем не трудно. Реджина переключалась на мисс Лукас и могла вести с ней долгие, обстоятельные беседы. Значит, сама Эмма обретала определённую безопасность. Вот от дополнительных практических занятий увернуться она не могла. С одной стороны, она сама приняла решение не бросать факультет, но сейчас, стоя в домашней лаборатории профессора Миллс, очень хотела, чтобы всё это прошло быстро и хорошо. — Эмма? — Чтобы приготовить ранозаживляющую мазь, нужно… «А шут его знает, что туда нужно! Ну, не успела я пересечься с Руби и взять конспект! Я же думала, что ты будешь спрашивать темы из фолиантов… И вообще, какого чёрта? Эта мазь не имеет к тебе отношения. Это же из травологии!» Эмма тянула резину и усиленно изображала активный мозговой штурм, но на изготовлении это не отражалось никак. Вот уже десять минут её котелок был абсолютно пуст, и создавалось впечатление, что мазь вообще не собиралась появляться на свет. — Мисс Свон, как долго я буду ждать ответ? Голос Реджины стал опасно низким. По телу пробежала волна лёгкой дрожи. — Если… Если честно, то я не знаю рецепта. На лице куратора появилось некоторое недоумение. Идеальные брови поползли вверх. — То есть, как Вы не знаете рецепта? Несколько дней назад вы проходили эту тему по травологии. Извольте показать результат! Тяжело вздохнув, Эмс зажмурилась и постаралась подумать логически. «Мазь ранозаживляющая… попробуем так.» Она решительно подошла к котелку и столику с ингредиентами. Набрав полную грудь воздуха, Эмма начала: — Для изготовления мази нам понадобиться мята, валерьянка, пять капель фиолетовой настойки, шиповник и вода! Непонятная субстанция кипела, булькала и имела насыщенный серый цвет. И была чем угодно, но явно не заживляющей мазью. Хлопок… И она исчезла. — Эмма! Напомни мне пожалуйста, кем ты хочешь стать?! Низкий возмущённый голос Злой Королевы прокатился по всей лаборатории. — К-колдомедиком… — Да? А мне кажется, физиком-ядерщиком, не меньше! Какое отношение к заживляющей мази имеет валериана и шиповник? Это компоненты успокоительных настоек. А ты должна создать мазь, ранозаживляющую! Эмма? Реджина ожидала чего угодно: огрызаний, глухой обороны, упрямства… Но не слёз. Перед ней стоял ребёнок. Потерянный, маленький, хрупкий. И ему было страшно. — Эмма? Эмма, пожалуйста, успокойся. Подойди ко мне. С минуту казалось, что она не решиться, молчаливые слёзы так и продолжали течь по щекам. Реджина боялась представить, где Эмма научилась такой реакции. Она широко распахнула руки и шагнула навстречу. Через мгновение её домашняя блузка начала мокнуть от слёз. Было стыдно. Чертовски стыдно. Непередаваемо. Она подвела. Расстроила Реджину. Она, обещавшая приложить все силы, чтобы пройти комиссию. Говорившая, что мечтает быть колдомедиком. И нагло совравшая прямо сейчас. За что, вполне заслуженно, получила Злую Королеву. «А вдруг она больше не захочет учить? Зачем ей я?! Я, которая так много обещала, а в результате наврала… Может, она прямо сейчас позвонит Голду? Просто откажется и всё. Я ведь не пойду к другим преподавателям. Я вообще больше никуда не пойду…» Эмоции били через край. И, что было вполне предсказуемо, закончились молчаливой истерикой. — Эмма? Эмма, пожалуйста, успокойся. Подойди ко мне. Слёзы продолжали течь по щекам и было сложно увидеть что-то чётко. Но она пошла. И через пару минут оказалась в крепких объятьях профессора Миллс. — Эй, ну что такое? Эмма, ты же взрослый человек. Ты уже два года знаешь все мои требования. Реджина не переставала гладить её по спине широкими круговыми движениями. — Ты знаешь, что я всегда требую подготовленности. И как куратор я могу спросить любое зелье или мазь, даже если это не мой предмет. А ты в свою очередь, как хороший будущий колдомедик, должна её сделать. Я понимаю, что вся эта ситуация тебя сильно вымотала, но давай договоримся? Если мы занимаемся, то всеми предметами. Что-то не понимаешь, спроси у меня или других преподавателей. Не можешь присутствовать на паре — бери конспект у тех, кто мог. И пожалуйста, не выдумывай ничего из головы. Это может плохо сработать на пациенте. Ты же не хочешь, чтобы у тебя отобрали врачебную лицензию? Ну, что? Успокоилась? Хочешь, ненадолго прервёмся, а потом ты постараешься вспомнить все травы, которые могут иметь ранозаживляющий эффект? *** В объятьях Реджины Миллс было чертовски комфортно. Эмоции, всё ещё бурлящие внутри, начинали течь медленнее и вскоре Эмма смогла унять слёзы. Слушая спокойный голос преподавателя, она решила, что больше никогда не позволит себе такого поведения. «Честное слово, веду себя как младенец!» — Мисс Миллс, я не откажусь от перерыва. Надо вспомнить то, что Вы спрашиваете. Голос был немного севшим, а глаза ужасно опухшими. «Прям мечта фотографов!» Пропел в голове саркастический голос Руби. Подруга чаще всего вспоминалась именно в таких ситуациях. — Ну, вот и славно. Предлагаю чай с ромашкой и мятой. Успокоишься, а потом будем работать дальше. А сейчас поднимись на второй этаж и умойся, а то кажется, что я применила к тебе заклятье рыдающей девы. Проще говоря, заставила вычистить мешок лука! Эмма расхохоталась и побежала на верх. — Жду Вас на кухне. В таком же настроении. И только когда за Эммой закрылась дверь, Джина поняла, что в комнате стало холодно. *** — Для ранозаживляющей мази, нам может понадобиться корень лопуха, кора ивы, корень зверобоя или чистотела и четыре капли из голубого флакона. Накладывать повязки можно только в том случае, если мы знаем, что рана не гноиться и обработана. Также мы можем использовать цветки белой лилии. Правда, это будет не мазь, а компрессионная настойка. Прикладывать можно как к ране, так и к рубцам. — Отлично! Вот видишь, а говоришь, что не знаешь как делать. — Но это знания с конца первого курса. — Ну, на данный момент мне от тебя большего не нужно. Единственная просьба: завтра ты всё же сделаешь мазь, а сегодня ты должна найти конспект. Ты меня поняла? — Да! Я сегодня же забегу к Руби. Она лучше всех конспектирует. — Мисс Лукас может стать очень перспективным колдмедиком-оборотнем. Она трудолюбива и прилежна. Это, пожалуй, самые важные черты будущего колдмедика. Эмма покраснела и уставилась на свои ботинки. — Эм-ма. Если я так говорю, это не значит, что я тобой недовольна. Я просто отмечаю самые необходимые качества для студента. Вот к примеру, что ты скажешь про Киллиана Джонса? — Ходячая катастрофа. Хороший друг, но отвратительный студент. — Правильно. Я не уверенна, что он возьмётся за учёбу всерьёз. Скорее всего, он не сможет пройти через комиссию. — Так я буду не одна? — А что тебя удивляет? С его «рвением» к учёбе не удивительно, что ему светит совет. — Но почему… — Почему я занимаюсь только с тобой? Эмма, я сразу вижу, будет толк от занятий или нет. И не размениваю время на тех, кто этого не стоит. Считай, это как правило Королевы. Ни одна королева не станет размениваться на бесперспективного фаворита. Всё просто. Можно вопрос? Эмма неуверенно кивнула. Почему-то ей казалось, что Реджина захочет спросить что-то личное. И не слишком приятное. — Ты всегда так остро реагируешь на замечания? *** Ей было четыре. Вторая приёмная семья, где кроме Эммы был ещё старший мальчик, Питер. Чем уж она ему не понравилась, так и осталось тайной. Но с момента приезда в доме были постоянные ссоры. Он мог разбить вазу, а потом заявить, что это сделала Эмма. Или же украсть яблоко из кухни, а потом демонстративно «обнаружить» его при родителях в её тумбочке. Или затеять потасовку, а потом громко рыдать и говорить, что это именно она напала первой. Её стыдили и отправляли в свою комнату. А Питер получал новую машинку, велик или книжку… А потом надо было извиняться при всей семье. То, что даже маленькая Эмма ненавидела всей душой. Но однажды случилось самое страшное. Питер изрезал дорогой костюм мистера Ллойда. Не трудно догадаться, в чьей комнате нашли кусочки ткани. Что бы не пыталась сказать Эмма, её не слушали. Просто заперли в комнате и через два дня вернули в детдом. Именно там ночью и случилась первая слёзная истерика. Она лежала на узкой казённой кровати и горько плакала накрывшись одеялом. А утром вдруг обнаружила, что совсем не может говорить. Если бы не миссис Беннет, которая сразу забила тревогу, молчание могло б стать постоянным. С тех пор любая попытка повысить на неё голос, почти всегда, приводила к панике и слезам. Однако, со временем, Эмма научилась частично контролировать ситуацию. И теперь до слёз её могли довести только очень-очень значимые для неё люди. Например, Реджина Миллс или… Дэвид Нолан. *** — Нет. Наверное, просто накопилось всё разом. Провал экзамена, сложности с мамой, враньё на сегодняшнем занятии… При этих словах она явно покраснела, но не увела взгляд от лица Реджины. Может, когда-нибудь она и расскажет ей всю историю, но только не сейчас. Слишком больно вспоминать этот эпизод. Может потому, что её не выслушали. Или не приняли её сторону. Или просто не увидели, а она действительно очень старалась быть хорошей девочкой. — Ладно. Чтобы впредь у нас не случалось таких проблем… — Нужно чётко держать слово! — Иначе я превращу тебя в Пиноккио! Эмма сделала большие круглые глаза, а потом они рассмеялись. — Я буду ужасно милым Пиноккио! И потом, как ты объяснишь это миссис Нолан? Она сможет подать на тебя в суд! — А я сделаю быструю версию. Пока ты будешь тут — будешь Пиноккио. А выйдя за дверь моего дома, снова Эммой. Ты меня поняла? Реджина попыталась сделать суровое лицо, но смешинки в глазах сообщали, что это не серьёзно. — На сегодня мы закончили. Беги к Руби. И без знаний о прогулянной мази… — Я могу не возвращаться. Поняла! Комментарий к Часть 4 Или коротко о том, что при желании, Королева может знатно изменить всё что пожелает. Обнимаю. И мне всё ещё интересно ваше мнение. — Руби! Почему клиенты за третьим столиком всё ещё не получили свои круассаны и кофе?! — Бабуля, я у тебя одна. И если ты не заметила, то у меня сейчас скорость человека. Ты действительно хочешь попугать клиентов? Я то скорость прибавлю, а вот ты потом будешь медиков и колдмедиков со всего города собирать! Ты точно этого хочешь? — Нет. На данный момент, я хочу, чтобы ты просто немного ускорилась! В режиме человека ты тоже на это способна! Болтушка! Или ты хочешь маленький доход за смену? Руби закатила глаза. Подобные разговоры происходили абсолютно каждые выходные. А так же в праздники и любое время, когда она могла помогать бабушке. Надо признать, что Реджина не ошиблась, и она действительно была толковой ученицей. Благодаря феноменальной памяти и конспектированию, учёба давалась легко и просто. Поэтому в свободное время она помогала в семейном деле: работала официанткой в маленьком, но очень уютном кафе. «Лукас и ко». Клиентская база была наработана ещё её прадедом, но бабуля любила немножко подраматизировать или поразвлекать клиентов. Руби никак не могла понять, зачем такие сложности, но охотно поддерживала игру. В момент подачи заказа за спиной прозвенел колокольчик. — Бабуля, здравствуй! Можно мне какао с ванилью и корицей, и горку горячих пончиков? — Ого! Мисс Свон, ты решила засиропить мозг?! — И тебе здравствуй, мисс Студенческое Совершенство! Эмма решительно проскользнула мимо и приземлилась за ближайший столик. — Так… Кто-то оттачивает остроту язычка? — Нет. Кто-то просто передаёт слова куратора, ничего более. — То есть, ты хочешь сказать, что недавно виделась с мисс Миллс? Руби повернулась и внимательно посмотрела на подругу. Голос бабули прервал пикировку. — Какао с ванилью и корицей! И горка пончиков за пятый столик! Мисс Совершенство, поторопитесь или я огорчу и Вас, и куратора… *** Подсесть за столик Эммы получилось только через полчаса. Мисс Свон успела уполовинить заказ и в данный момент лениво наблюдала за всеми проходящими мимо кафе. — Так что ты говорила про нашего куратора? — Что мисс Миллс считает тебя прилежной и перспективной студенткой. А ещё, что я обязана взять рецепт, который вы делали на травологии. Ну, а поскольку ты лучшая студентка на курсе, то к тебе и направили. На протяжении всего монолога Руби пунцовела от удовольствия. Реджина Миллс была её личным кумиром в профессии. И получить такой комплимент от собственного кумира… Было восхитительно! — Погода-ка, а зачем ты с ней встречалась? — Мисс Лукас, ты чего? Не в курсе, что я экзамен завалила? — Чего?! А что попалось? Ты ж вроде всё учила… И мы вместе готовились… — Зелье сна. Да, вместе. Только вот, к сожалению, у меня обыкновенная память, а не твоя. — Если думаешь, что оборотнем быть круто, то соглашусь лишь частично. У нас, конечно, хорошая память и быстрая регенерация, но вы хотя бы спокойно переносите полнолуние. А мы вынуждены искать замену, чтобы кафе не закрывалось, и от недели до месяца жить в лесу. Плюс, я обычно пропускаю учёбу. — Однако же, Реджина всё равно считает тебя самым перспективным студентом-колдмедиком на курсе. А мне теперь светит приятная встреча с Мистером… — Язвительной Хромоножкой? — И разговор с матушкой. Руби присвистнула. Если Голда ещё можно было прослушать, то справиться с миссис Нолан было куда сложнее. Если ты её дочь. — Так ты ходишь к Реджине… — Чтобы не вылететь с курса. Почему-то она свято верит, что из меня тоже может получиться здоровский колдмедик. Поэтому у меня теперь есть ещё и дополнительные занятия у неё дома. — Ого! Мне бы хотелось хоть глазком взглянуть… — Не вопрос. Завали её предмет примерно пять раз, и она тебя пригласит. Как только отойдёт от шока. Ведь ты же Мисс Студенческое Совершенство… Руби пихнула её локтём: — Будешь ёрничать, ни за что не дам конспект по травологии. Ещё и расскажу, что ты по парку шаталась. — А ты откуда знаешь?! Ты ж на занятиях была. — Угумс. Эмма, ты вот сейчас серьёзно? Напоминаю. Люди-оборотни в человеческой форме не теряют обоняние животного, в которое могут превратиться. Слух тоже. Так что да, я прекрасно в курсе, где ты была. Тем более, от тебя воняло орехами. А ты не большая любительница орехов. — Я могла захотеть их внезапно! — Угу. Внезапно, вместе с белками? Три основных запаха: орехи, белки, хвоя. Я чего-то про тебя не знаю? С каких пор мисс Свон стала анимагом? — Всё-всё. Сделала. Я там правда учила кое-что для Реджины. А сюда пришла… — Чтобы взять конспект по травологии? Окей. Я пулей, а то, судя по взгляду бабули, если я сейчас же не вернусь за стол заказов, плакали мои карманные за выходные… *** Хорошая погода снова сменилась дождём. Настроение было неплохим, не смотря на лёгкую перепалку с матерью. Конечно же, Мэри узнала о комиссии и опять попробовала надавить на дочь. Но три разбитых чашки быстро вернули всё на круги своя. Правда, их пришлось чинить. Но бытовая магия у неё получалась прекрасно. Отец даже шутил, что ей стоило выбрать технический факультет. — А что? Была бы хорошим ремонтником. И магия применяется, и вещи не переводятся. Да и на кусок хлеба всегда есть. В отличии от матери, он никогда не загонял её в фирму. Ну хочет ребёнок учить травы и прочие коренья, так и пусть учит. Чем бы дитя не тешилось, лишь бы было довольным. Может, он вспоминал о том, что сам мечтал быть спортсменом. А пришлось стать юристом. У старшего сына в семье права голоса почти нет. Особенно, если семья имеет своё дело. И Дэвид Нолан распрощался с лошадьми, чтобы стать заурядным юристом. По сути, фирмой управляла Мэри. Это была её стихия. А он лишь появлялся на мероприятиях, да давал интервью, когда того требовали особо громкие дела. Но его сердце всё так же было отдано совсем другому делу. Отчасти, именно поэтому в споре за выбор профессии он был на стороне Эммы. И, надо признать, она ценила это. Дэвид был первым родителем, который не пытался выковывать её под себя. Он просто давал свободу. Даже если это стоило недельного молчания с женой. *** — Доброго дня, Эмма. Прогулки под дождём освежают, но я искренне не советую слишком увлекаться подобным времяпрепровождением. Как поживает наш прогулянный конспект? — Привет. Наш прогулянный конспект уже сидит в моей голове и готов к превращению. — Отлично! Значит так… Реджина взмахнула рукой, и через минуту Эмма снова стояла в абсолютно сухой одежде. Она могла физически почувствовать тепло чужой магии. И это было… Весьма приятно. — Теперь ты пройдёшь в гостинную, мы пообедаем, а потом ты продемонстрируешь мне мазь собственного изготовления. И я очень надеюсь, что в этот раз мы обойдёмся без рецептов от себя. *** Лаборатория была заполнена запахом леса. Точнее, сосновой смолы. А Эмма с горящим взглядом кружила вокруг котелка. — Для изготовления такой мази нам понадобиться сосновая смола, свежее сливочное масло и мёд. Если нет мёда, подойдёт пчелиный воск. — Что за чем помещается в котелок? — Сначала я добавляю смолу и сливочное масло, в пропорции один к одному. Смесь ингредиентов начала булькать и шипеть. Над котелком поднялся небольшой пар. — После полного соединения, вливаю мёд и постоянно размешиваю получившуюся субстанцию. Снимаю с огня. Даю остыть и настояться. После чего перемещаю в ёмкость. — Как применяешь к пациенту? И в каких случаях? — Мазь накладывается дважды в день. Лучше всего применять при небольших, но трудно заживающих ранах. — Браво, Эмма! Реджина щёлкнула пальцами, и готовая, уже остывшая мазь покинула котелок и оказалась в руках куратора. Она повертела прозрачную баночку на свету и, улыбнувшись, передала Эмме. — Отлично приготовленная мазь. Можешь же, когда хочешь! Теперь я уверенна, что нам с тобой очень даже стоит заниматься. С практической стороной закончили. Заберёшь мазь с собой. А теперь: пожалуйста, сядь и открой книгу на странице сорок восемь. Сегодня мы попробуем узнать о всех травах, которые применяются для «укрепления» сердца. Комментарий к Часть 5 Лето идёт к концу. И что-то автор немного грустит по студенчеству, однако. А как вы? Готовы к учёбе? Ждёте осень? Всех обнимаю и всё так же жду ваших отзывов. Мэри негодовала. Новая попытка поговорить с Эммой об учёбе и новый провал. Она искренне не понимала, почему её дочь не желает перейти на юридический факультет. «Она стала бы преемницей дела своего отца. Отца, которого она обожает. У неё всегда были бы деньги и независимость! Врачишкой быть, может, интересно, но нестабильно: ты зависишь от всего, что твориться в мире. А вот юристом… Юристом быть выгодно и почётно. И кусок хлеба всегда есть, и связи на будущее.» Она попробовала поговорить с мужем. Но, вместо ожидаемой поддержки, случился новый скандал. — Я не понимаю твоего стремления угождать! Она ещё молодая и глупая! Конечно, сейчас ей прельщает романтика с флёром нищебродства, но время пройдёт, что ей останется? Ты об этом думал?! — Мэри… Дэвид устало потёр глаза. У него был сложный процесс, который удалось выиграть, но это забрало слишком много ресурсов. И если честно, то сейчас он мечтал об ужине и сне. Однако, зная жену, предполагал, что просто так получить первое и второе, вряд ли получиться. — Мэри, я ей не потакаю… — Потакаешь! Вместо того, чтобы взять мою сторону и жёстко обозначить позицию, ты просто просишь её учиться лучше! Ты в курсе, что почти все практические она сдаёт далеко не с первого раза?! Может, хватит быть «хорошим» папочкой?! — Мэри-Маргарет Нолан! Я ВСЕГДА буду «хорошим» папочкой! Потому что я люблю дочь просто так, без желания похвастаться перед друзьями. Я хочу, чтобы она выросла свободным человеком. И в первую очередь: свободным в выборе профессии. Тебе никогда не приходило в голову, что в её жизни и так было слишком много того, чего она не хотела?! Приёмные семьи, где она подчинялась другим людям, а они возвращали назад. Школа, которую выбрала ей ТЫ, а она хотела совсем не туда. Да в конце-то концов, даже юридическая стезя, которую ты ей навязываешь… — Я навязываю?! Я просто хочу… — Вот именно, Мэри! ТЫ хочешь. Именно ты, а не она. — Но ты же… Ты же сам юрист! — И что? Во-первых, кто тебе сказал, что я хотел им быть? Мой отец просто повесил на меня ярмо старшинства. Я никогда не хотел быть юристом. И давай скажем честно, что фирмой управляешь ты. Я, в очередной раз, просто ширма. И я клянусь, если ты не отстанешь от дочери… Хлопнула входная дверь. Эмма вернулась с занятий. Обиженная Мэри успела процедить сквозь зубы: — Сегодня ты спишь в гостинной. *** Ужин прошел в тягостном молчании. Точнее в монологе Эммы. Она рассказывала о всём подряд, пытаясь расшевелить родителей. Но где-то в середине сдалась. То, что они опять поссорились, сомнению не подлежало. И она даже догадывалась, по какому поводу. Первой ушла Мэри. Пожелав всем спокойной ночи и на бегу чмокнув Эмму в затылок, что говорило о том, что она расстроена. Весь ужин она старательно не смотрела в сторону отца. — Эй… Эмма накрыла отцовскую руку. Дэвид улыбнулся. Но улыбка была какой-то слишком грустной и потерянной. Совсем не похожей на настоящую улыбку Дэвида Нолана. — У нас всё нормально? — Да, солнышко. Просто у мамы болит голова. А мне надо… — Подготовиться к завтрашнему процессу? Пап… ну ты же никогда мне не врал… — А я и не вру. Ты же знаешь, что недавно мистер Джефферсон «завалил» одно дело. И мне предстоит разобрать этот завал. — Хорошо. Ты не врёшь по поводу работы. Но вот с мамой… — Эмма, радость моя, у нас с твоей матерью всё нормально. Мэри устала и чуточку сердиться, но уверяю тебя: это не смертельно. Может, выпьем ещё по кружечке чая? Ужасно не хочу прямо сейчас браться за документы. Лучше побуду с тобой ещё немного. Ты не против? Глаза отца напоминали ей летнее чистое небо.Только вот сейчас их будто заволокло тучами. Эмма решила, что на сегодня для него хватит сложных разговоров. Они всё решат, но не прямо сейчас. Сейчас её папе стоит выпить мятно-лимонного чая. Взмах руки и на столе дымятся две чашки. — Ого! Слушай, а ты от этого сильно устаёшь? — От использования магии? Да не особо. Устаю только на экзаменах и курсовых, но это вполне объяснимо. Нужно помнить последовательность, чтобы вместо лекарства не сотворить отраву. А так это довольно просто. Ну и ещё устаю, если использую магию неправильно. — Когда ссоришься с мамой? — Вроде того. Пап… она опять не довольна моим отказом? Дэвид встал из-за стола и прошёл к месту Эммы. Обняв её со спины, он тихо произнёс: — Даже если она не довольна, это не твоя вина Эмма. Наша мама просто хочет тебе добра. «Даже если причиняет его кулаками.» *** — Мисс Свон, Вы хорошо себя чувствуете? Голос мисс Фа был несколько встревоженным. Эмма сидела на магической этике, но мысленно была во вчерашнем вечере. Разговор с Дэвидом никак не хотел покидать голову. И если на практических парах она ещё могла переключиться на учёбу, то «этика» не шла в её голову абсолютно. — Не очень. Голова болит и шум в ушах какой-то. — Тогда пройдите к врачу, а потом домой. Я пришлю Вам материал этой лекции. — Но мисс Миллс… — Не волнуйтесь, я поговорю с Реджиной. У Вас нет хвостов и Вы вполне можете пропустить одну пару. — Я обязательно сдам тему! Эмма собрала вещи и вышла из кабинета. *** Осень в Сторибруке была непривычно тёплой. Под ногами шумел ковёр из опавших листьев, а Эмма шла в сторону морского порта. Иногда, когда в душе случался маленький бардак, она приходила сюда понаблюдать за чайками, кораблями и морем. Море всегда казалось ей величественным. Она помнила первую прогулку с отцом. Кажется, ей было девять. В тот осенний день, он не повёл её в школу. Отзвонился учительнице и придумал какую-то чепуху. А потом… Потом было солнце, играющее с морскими волнами. Чайки, кидавшиеся на хлеб бросаемый в волны. Клубничное мороженное и много смеха. В альбоме для фотографий (появившемся сразу после удочерения), кажется, есть фотография. Она сидит на колене Дэвида и обнимает его за шею. Это место всегда ассоциировалось с отцом и покоем. Она засмотрелась на один из старейших кораблей порта. Чёрный «Весёлый Роджер» уже несколько лет стоял, сбросив якорь. Чаще всего сюда приводили малышей из начальной школы. Обзорная экскурсия с возможностью облазить всё доступное пространство. Ну и сделать традиционное фото всем классом. Видимо, она попала в момент между экскурсиями. Было шумно, поскольку предыдущий класс ещё не спустился, а новый уже рвался к «покорению вершин». Возможно, именно из-за этого она не услышала человека, подошедшего со спины. — Эмма, а что ты тут делаешь? ========== Часть 7 ========== Она резко повернулась к источнику голоса. Перед ней стоял Киллиан Джонс. Весельчак, балагур и зубоскал курса. Способный парень. Способный, но совершенно незаинтересованный. — Привет. Отпустили с последней пары, голова болит. А ты тут какими судьбами? Опять пропускаешь пары? — Ты же в курсе, что я вот-вот вылечу? Не даются мне все эти зелья… — Джонс, заливай кому угодно, но не мне. С твоей головой и при определённом желании, ты учился бы не чуть не хуже Руби. Эмма отвернулась к морю. Солнечные лучи создавали блики. Чайки продолжали атаковать волны, в которые новые экскурсанты с «Роджера» кидали куски хлеба. И снова раздался голос: — Знаешь, конечно, ты права. Я мог бы стать неплохим колдмедиком, мог бы лечить людей, зверей, да хоть нечисть лесную! Но… Эмма, это не моё. Я честно отбарабанил полтора года. Я пытался быть таким, как хотелось моему деду. Но я — моряк. Моряк, а не медик. Мне нужны волны, чайки, простор. Чёрт возьми, мне нужно машинное масло, а не травы и коренья! Он тоже перевёл взгляд на море. Из-за поменявшегося ветра оно тоже сменило быстроту волн. Теперь чайки пытались поймать рыбу, то и дело мелькающую то там, то тут. — Не скажу, что видел тебя тут. Только помоги мне, пожалуйста. Я уважаю профессора Миллс и не хочу позорить её на комиссии. Поэтому я решил завтра пойти к мистеру Голду. Я слышал, что мисс Миллс с тобой общается. Можешь попросить её написать мне характеристику? Не идеальную, её я не заслужил, но такую, с которой я смогу перевестись в морскую школу? — А как же… Как же родня? Как ты будешь дальше? — Сегодня дед сказал, что у него больше нет внука с именем Киллиан Джонс. Я предал честь фамилии и должен сам решать свои проблемы. Но ты не бойся, Свон, меня не так уж легко выбить из седла. Я ж тут не просто так шатаюсь, я договорился о подработке. Завтра решу все вопросы по учёбе и буду в ближайшее время отыгрывать пирата на Роджере. Эдакий капитан Крюк! Как вам, милая леди? Он снова был похож на себя. Дурашка-обаяшка. Киллиан Джонс — сердцеед и повеса. Но Эмма не могла забыть другую сторону — человека, посмевшего пойти на перекор всем, чтобы быть собой. — Я поговорю с Ре… Профессором Миллс. Думаю, завтра после пар мы можем встретиться тут. Не забудь рассказать, был ли сердит Голд. — Все непременно, милая леди! А сейчас я вынужден тебя оставить. Не бойся, ром пить не буду, в роль я вживаюсь совсем не так. Отвесив шутливый реверанс, Киллиан побрёл мимо кромки моря. А Эмма продолжала смотреть и думать, что он был вовсе не таким уж и безбашенным. Или его просто не пытались понять? *** Как много людей живёт под «масками»? Кто- такой Киллиан Джонс? Для деда — отступник. Для Реджины и Голда — разгильдяй. Для одногруппников — шут. Для Эммы — человек, рискнувший пойти за мечтой. Но всё это маски одного человека. Тоже, что она видела и в Реджине. Для кого-то, профессор Миллс. Злая Королева. Послушная дочь. Талантливый кулинар и скульптор. Реджина. «Почему она не пошла за мечтой? Не слишком хотела? Не могла? Почему она стала тем, кем есть сейчас?» Мысли клубились, путались и всё равно приходили к ней. Не было смысла ждать завтрашнего дня. Всё, что она может сделать для Киллиана, стоит делать здесь и сейчас. Эмма решительно покинула порт и поехала прямо к Реджине. Очень надеясь, что та уже освободилась с работы и не имела иных планов на день. Может, получиться достать бумагу и хоть немного побыть в покое дома Джины. *** Долгий и шумный рабочий день наконец-то закончился. Реджина любила свою работу, но иногда ей очень хотелось отключиться от методичек, опытов, проверочных работ и студентов. Не говоря уж о некоторых членах высшего звена колледжа. Поэтому, попав домой, она сразу отключила телефон и все рабочие чаты. Приготовила лазанью, а после обеда хотела почитать давно подаренный «Портрет Дориана Грэя». Но что-то пошло не так. Едва таймер духовки пропищал, извещая о готовности блюда, в дверь решительно постучали. — Эмма? — Привет. Я знаю, что не вежливо приходить без звонка и всё такое, но мне очень-очень нужно с тобой поговорить. — Проходи. Ты передумала на счёт учёбы? Желудок спазматически сжался. «Какого чёрта, Миллс! Она — просто студентка. У тебя таких четыре потока. И отсеивается там море. Так почему же ты так боишься, что она уйдет?!» Эмма вновь оказалась в знакомом коридоре. Каждый раз, когда она приходила в этот дом, внутри разливалась тишина. Как если бежать в шумной толпе и неожиданно свернуть на тихую дорожку. Однако, от неё не укрылось некоторое напряжение Реджины. — Что? Нет! Нет, мисс… Реджина. Я не собираюсь бросать учёбу. Но разговор действительно частично о ней. С плеч скатился огромный камень. И тут же возникло недовольство собой: — Господи, сегодня я ужасная хозяйка! Устраиваю допрос, даже не проводив тебя в гостиную! Прости. Ты как раз вовремя, у меня есть свежеиспеченная лазанья. — Оу! Да я везунчик. Ужасно хочется есть, если честно. — Тогда посети уборную на втором этаже и возвращайся… В гостиную? — Отлично! Я мигом! И даже готова помочь накрыть стол. — Бегите, мисс Свон, а то вся лазанья достанется только мне! *** — Это божественно… Эмма зажмурилась от удовольствия. Мэри-Маргарет была неплохой хозяйкой, но готовка не была её сильной стороной. Чего не скажешь о Реджине: её лазанья просто таяла во рту. — Приятно знать, что для счастья тебе нужно совсем немного. — Эй! Я вечно голодный студент! Реджина улыбнулась. — Так зачем же пожаловал, вечно голодный студент? — На последней паре безумно разболелась голова и мисс Фа отпустила с урока. А лучше всего я отдыхаю, если вижу море. Ну и в порту я столкнулась с Киллианом. — С мистером Джонсом? Он опять прогулял пары? — Нет. То есть, да… То есть, не совсем… — Так да или не совсем? Твое косноязычие немного напрягает. Эмма закрыла глаза. Ей нужно было немного успокоиться. — Он не просто прогулял пары. Завтра он идёт к мистеру Голду на разговор. — До учебной комиссии ещё месяц. Он вполне успеет… — Он идёт к Голду забрать документы. Комнату накрыла тишина. — То есть, он больше не будет учиться? — Будет. Но не в колледже. Он решил уйти в морскую школу. — А причём тут ты? — Дело в том, что ему нужна характеристика. Ему, наверное, стыдно просить самому, ну и вот… Эмма перевела взгляд на тарелку. Разговор стал каким-то скомканным и неловким. — Он хочет, чтобы я написала характеристику для поступления? — Да. Можно даже не идеальную, только чтобы он смог поступить. — Хорошо. Если ты готова задержаться, то после лазаньи я напишу нужный документ. Эмма выдохнула: всё будет хорошо. Хотя бы у Киллиана Джонса. — Он важен для тебя? Реджина поймала себя на лёгком беспокойстве. Эмма была красивой и, что более важно, умной девушкой. И представить рядом с ней что-то похожее на мистера Джонса… было несколько неприятно. Однако она понимала, что не имеет никакого права говорить об этом. Если Эмме нравится Джонс, то Миллс просто должна принять это. — Нет, — ответ Эммы выдернул из закручивавшегося клубка эмоций. — Нет? Тогда почему ты ему помогаешь? — То, что Киллиан не нравится мне как мужчина, не означает, что он не может быть моим другом. Тем более, я никогда не пройду мимо человека, попавшего в беду. Я слишком хорошо помню, что такое быть одиночкой против большого мира. — Почему ты считаешь, что он в беде? — Дело в том, что Киллиан изначально не хотел быть колдмедиком. Он подавал документы в наш колледж и морскую школу. Мельком говорил об этом ещё на первом курсе. Но, если Вы помните, семейство Джонс гремит на весь Сторибрук медицинской историей рода. И его дед, Леопольд Джонс, настоял на том, чтобы Киллиан выбрал наш колледж. А сегодня он выгнал внука на улицу, заявив, что тот опозорил честь рода. Как по мне — редкий идиотизм. Вместо того, чтобы понять и помочь, гнуть человека под себя. А если он не прогибается — выкинуть как… как ненужную вещь… С каждой новой фразой голос Эммы становился всё более ломким. Внезапно Реджина почувствовала чужую магию. Она была горячей и быстрой. Не успев вовремя сориентироваться, она не смогла поставить блок, а через минуту чашка напротив Эммы задрожала и раскололась на две половинки. Благо блюдце было широким и всё содержимое осталось внутри. Меньше чем за несколько минут атмосфера кардинально изменилась. Эмма была напугана. Она только что не справилась с магией. И разбила чашку в чужом доме. Что теперь скажет профессор Миллс? Она попыталась выскочить из-за стола. — Эй… Эй всё хорошо. Эмма, пожалуйста успокойся. Ты просто разволновалась. Всё хорошо, правда. Давай немного подышим, делай как я. Вдох, выдох. Опять вдох, выдох… Молодец, хорошо. А теперь сама. Вдох. Реджина была рада тому, что когда-то давно посещала психотерапевта. После смерти матери ей пришлось несколько месяцев посещать сеансы доктора Хоппера. И данное упражнение было одним из первых. Тогда она точно так же не могла справиться с магией, ей тоже было страшно. Сейчас Эмма была так похожа на неё ещё десять лет назад… И она явно нуждалась в помощи. — Вот так, отлично. Ты справилась. Знаешь, не могу устроить тут море, но предлагаю пройти на мой задний двор. Искусственный пруд и парочка лебедей могут успокоить? Эмма тихонько рассмеялась. — Серьёзно? Лебеди? У тебя есть лебеди? — Лично у меня есть пруд, а лебеди прибились случайно, пару лет назад. И тут до неё дошло. — Погоди-ка. Если я не ошибаюсь, Свон означает… лебедь? Эмма снова хихикнула и качнула головой. — Отлично! Тогда позвольте познакомить Вас с вашими дикими и прекрасными родственниками из мира живой природы. — С удовольствием. Только починю беспорядок, устроенный на столе. Эмма закрыла глаза и представила чашку с чаем вновь целой. По рукам пробежало знакомое тепло. А перед внутренним взором вновь появилась чашка с ароматным и душистым напитком. — Если бы ты так же быстро делала зелья, я была бы в полном восторге. Эмма посмотрела на стол. Если бы она не была участницей ситуации, то ни за что бы не поверила, что ещё пару минут назад тут была разбитая чашка. — Всё-таки бытовая магия у меня пока выходит лучше. — Надеюсь, что ключевое слово «пока». *** — Они очень красивые. — Мне нравится, что они разные по цвету. Пара Инь-Янь, — ответила Реджина. — Какой тебе нравится больше? — Если честно, то чёрный. Я люблю контрасты. — Пруд тут был не всегда? — Да, когда я купила дом, то на заднем дворе были только сорняки и лопухи. Последние ушли в дело, а сорняки я безжалостно выбросила в мусор. Но потом я поняла, что мне не нравится пустое место. А ходить к порту желания не было. И так появился пруд. — Ты создала его магией? — Могла бы, но я предпочитаю использовать магию только в работе. Ну, или когда совсем нет сил делать что-то самой. А обычно я нанимаю людей. Они сидели на покрывале и наблюдали за неспешным передвижением птиц. Совершенно неожиданно Эмме захотелось стать совсем маленькой, чтобы можно было свернуться в клубок и оказаться в объятиях мисс Миллс. — Можно… Можно ты меня обнимешь? Вопрос прозвучал раньше, чем Эмма успела подумать о последствиях. Но к её удивлению, ничего страшного не произошло. Реджина просто придвинулась и сделала, как просили. Через миг Эмма оказалась «укутана» в чужую магию, ей стало тепло и очень спокойно. — Первый раз они появились после смерти моей матери. В тот год осень тоже была тёплой, и они оставались со мной почти до конца октября. Когда я возвращалась домой, то сразу шла к ним. Так мне казалось, что боли меньше. Эмма неосознанно начала поглаживать тыльные стороны ладоней Джины. — Если ты не хочешь, то мы можем не говорить об этом. — Нет, всё нормально. Знаешь, я редко говорю о ней. Но почему-то с тобой и сегодня хочется. Эмма прижалась сильнее. Она понимала, что сейчас видит ту Реджину, которую не видят другие, сейчас нет маски. И она решилась. — Я хочу спросить… Если ты посчитаешь, что я лезу не в своё дело, то просто не отвечай. Реджина немного напряглась, но, подумав, кивнула. — Почему ты стала преподавателем? Это не то, о чём ты мечтала. Я уверенна на все сто процентов. Порыв ветра уронил на плед жёлто-красный кленовый лист. Реджина задумалась. *** Маленькая учебная комната. Перед доской стоит девочка восьми лет, её плечи часто и мелко вздрагивают. Она плачет. — Маленькая дрянь! Ты опять возилась в этой грязи, вместо того, чтобы прилежно заниматься учёбой. — Я… Я занималась, мама… — Молчи! Я не давала тебе права говорить! По спине прошелся удар ремня. Джина закусила губу. Она знала, что любой звук приведёт к новым ударам. А если сдержаться, то Кора перестанет бить достаточно быстро. Но слёзы всё равно продолжали течь по щекам. — Вот что. Ты наказана. С сегодняшнего дня ты не имеешь права на сладкое, тебя будут приводить и забирать из школы. Если в четверти будет хоть одна четвёрка, лишишься встреч с отцом. Этот чурбан не учит тебя ничему хорошему. Сердце девочки отчаянно трепыхалось. Она могла пережить что угодно: побои, оскорбления и запреты. Но только не лишение встреч с папой. — Ты меня слышишь? Хоть одна четвёрка и… — Я буду стараться, мама… Это воспоминание всплывало одним из первых. Её мать была властной, жёсткой, а иногда и жестокой женщиной. Кора Миллс — признанный практик-теоретик, за спиной которой было несколько учебников по магии. Так же как и дочь, она была преподавателем. И если за Джиной закрепилось прозвище «Злой Королевы», то Кору называли короче — «Монстр». Даже отношение к студентам у них было разным. Кора не стала бы спасать Эмму. К ней прилепили бы ярлык неудачницы и «скосили» ещё на первом курсе, Киллиану светило бы тоже самое. Единственная, кто мог бы заинтересовать — Руби. Но и тут всё было бы довольно сложно. Даже те студенты, которых мисс Монстр привечала, через некоторое время почти «вешались» от недостатка пространства и всё более жёстких требований. Первое время после смети матери, Джина налаживала контакты с учениками. Фамилия Миллс вызывала только страх и безумное напряжение. Первые полгода дочь старательно «выкорчёвывала» весь негатив и объясняла студентам, что она использует совсем другие методы работы. Постепенно ей удалось пробить этот блок. Но она никогда не задавалась вопросом, почему она стала педагогом. Это казалось логичным. Она продолжила династию и до сегодняшнего дня не задавала себе никаких вопросов. Она просто… привыкла быть профессором Миллс. *** — Знаешь… У меня были очень разные родители. Властная мать, для которой было важно, чтобы я получила всё самое лучшее и продолжила род педагогов, и мягкий, в чём-то слабохарактерный отец. Он никогда не ставил мне целей или рамок. Он просто любил меня. Такой, какая я есть. Ему не было важно, кем станет Реджина Миллс: педагогом, скульптором или кулинаром. Он просто хотел, чтобы я занималась любимым делом. После развода, как я уже говорила, я осталась с матерью. С папой мы виделись редко, но это всегда был мой личный праздник. Мы объедались мороженным, катались на лошадях, ходили в мастерскую его друга… Но потом я возвращалась домой и всё приходило на круги своя. Я снова становилась дочерью Коры Миллс. Прилежной и послушной. Так было примерно до моих шестнадцати, потом пришёл бунт. Я спорила, огрызалась и применяла магию. Видишь шрам над губой? Эмма кивнула. Всё это время она осторожно гладила пальцы и ладони Реджины. Почему-то ей казалось, что так проще перенести то, что она сейчас услышит. — Его я получила за то, что посмела усомниться в правильности ингредиентов в одном из зелий. Она органически не переносила исправлений в своих рецептах. Наверное, моя требовательность в правильной сортировке и укладке компонентов пошла оттуда. — Можно… можно я обниму тебя? — Эмма, это уже в прошлом, правда. Хотела тебя успокоить, а что получилось? Навесила кучу ненужной информации… — Неправда! Я сама спросила и получила ответ. Но всё-таки… можно? *** Реджина знала, что не стоит допускать подобной ситуации. Она куратор, Эмма — студентка. Но что-то внутри неё требовало согласиться с доводами мисс Свон. Может быть от того, что она так долго не погружалась в прошлое. Может быть, потому что сейчас они были дома. Она кивнула и моментально оказалась в объятьях наоборот. Эмма обнимала, и её магия неосознанно создала купол. Любое внешнее воздействие отскакивало от стенок, и казалось, что всё плохое просто исчезает соприкоснувшись с магией. — Я начинаю сомневаться, что ты правильно выбрала факультет. Ты посмотри, как легко твоя магия чинит и защищает. Может, стоило стать механиком? — Подкол засчитан. Ты прямо как Дэвид, он точно так же говорит, когда я что-то чиню в доме. Но нет, мисс Миллс, ты от меня не избавишься. Пока я не научусь всем медицинским штучкам и особенно зелью сна, а уж потом я подумаю над второй специальностью. Идёт? — Уговорила. Кажется, у нас остыл чай, а ещё я обещала бумагу для Джонса. Как насчёт сливочного торта? Или ещё немного лазаньи? — А ты не будешь дразнить меня обжорой? — Я так понимаю, тебе и то, и другое? И куда это девается? — В бег. Я, знаешь ли, много бегаю. Руки месили глину. После сегодняшнего разговора с Эммой, она почувствовала настоятельную потребность лепить. Мять, месить и создавать. Эта тонкая, нервная девчонка умудрилась проникнуть внутрь её существа и расшевелить всё то, что она считала давно умершим. Она заставляла думать и чувствовать. Наверное, впервые с момента смерти матери Джина пыталась понять, кто она. Педагог? Кулинар? Скульптор? Кто такая Реджина Миллс? Чего она хочет и к чему стремиться? Есть ли у неё мечты, желания и цели? Как выглядит её завтра? И почему все эти вопросы возникли только сейчас, на пороге её тридцатилетия? «Потому что только сейчас в моей жизни появился тонконогий лопоухий оленёнок, для которого в мире существует огромная палитра красок. А я заковала свой мир в серое и чёрное. Я поверила в то, что не стою большего, что я действительно профессор Миллс. Я стала воплощением желания моей матери. Сбывшейся мечтой всесильной Коры Миллс.» Руки неосознанно вылепливали оленёнка. Только в этот раз он всё же лежал, но настойчиво тянул свою шею вверх. И в его изумрудных глазах плескался только один вопрос: — Ты с этим согласна? *** Эмма летела домой не чувствуя ног. Ей не терпелось повторить все травы для сердца и всё же перечитать рецепт зелья сна. После сегодняшнего разговора, ей как никогда раньше хотелось порадовать Реджину. И в то же время, этот разговор укрепил её в решении не отступать от своей цели. «Чего бы не хотела Мэри Нолан, она не увидит меня юристом»! К её счастью в доме царила тишина. А значит, она могла разогреть купленные бургеры и спокойно написать свой реферат по травам. Чем она и занялась, не представляя, какая беда случиться всего через две недели. И повинна в ней будет именно её мать. Мэри-Маргарет Нолан. Две недели спустя В приёмной директора колледжа раздался звонок. Высокий и нервный женский голос потребовал срочного соединения с господином Голдом. — Роберт Голд на связи, здравствуйте. — Здравствуйте, мистер Голд! Вас беспокоит мать Эммы Свон, Мэри-Маргарет Нолан. Мистер Голд, я очень прошу Вас, срочно передать моему помощнику личное дело дочери. Дело в том, что она больше не будет посещать колледж. Мы с мужем осознали, что её способности для медицины непригодны и переводим её в юридическую школу. Курьер подъедет через три часа. Вы сможете написать бумаги за это время? — Миссис Нолан, но, помимо бумаг, я должен поговорить с мисс Миллс и самой Эммой… — Последнее абсолютно не нужно! Уведомите её куратора, этого будет достаточно. Я жду бумаги к сегодняшнему вечеру. Всего доброго, мистер Голд. В трубке раздались гудки. Мэри была довольна собой. Она искренне считала, что сделает дочь счастливой. Конечно же, первое время Эмма будет бунтовать, как всякий подросток, но потом обязательно скажет ей спасибо. Это сейчас её привлекает нищебродская романтика, а повзрослеет и поймёт, что мать была права. С этой мыслью она отправила полученные документы по нужному адресу и стала ждать вечернего разговора с семьёй. Но разговора не получилось. Получился военный конфликт. — Что?! Что ты сделала?! — Эмма, солнышко, ну что ты так кричишь? Да я забрала твои документы и отправила их в юридическую школу. Что случилось? Ты же явно не тянешь этот колдмагический факультет. Я освободила тебя от позора, который предстоял тебе через две недели. Ты не будешь сдавать экзамен этой комиссии, ты будешь спокойно изучать юридические документы. Ну почему ты упрямишься? Выйдешь из школы, у тебя будет своё место в нашей компании… — В гробу я видела твою компанию, мама! Только попробуй заставить меня там работать! Это надо тебе, чтобы хвастаться на дурацких приёмах! Ты торгуешь семьёй и не думаешь ни о ком, кроме себя! — Да как ты смеешь! Я делаю всё, чтобы ты стала счастливой, а ты… — Ни в какую школу я не пойду. И это моё последнее слово. Или ты вернёшь документы в колледж, или… — Что?! Что ты сделаешь, если не будет так?! Мэри играла с огнём. Только не учла, что огонь может стать неуправляемым. Злость Эммы вылетела как маленькое торнадо и обрушилась на всё вокруг. Вихрь срывал зеркала и картины, ваза на столе раскрошилась в кучку стекла. Через сам стол прошла глубокая трещина, а Мэри откинуло в стену. И на некоторое время она потеряла сознание. Эмма же влетела в свою комнату, покидала учебники с одеждой в огромный рюкзак и покинула дом. Жить в одном доме с Мэри-Маргарет Нолан она больше не собиралась. *** Реджина была в отчаянии. Эмма всё же покинула курс. Две недели назад Роберт Голд вызвал её в свой кабинет и предоставил запись телефонного разговора с миссис Нолан. Она понимала, что Эмме не оставили выбора. И это пугало больше всего. Слишком хорошо помнились собственные магические всплески, магия Эммы была намного сильнее её. «А может, я просто себя накручиваю? Может, Эмма приняла всё как должное? Ведь если бы она взбунтовалась, то её родители подняли бы весь город в поисках дочери. Значит…» Тишину дома разрезал телефонный звонок. — Мисс Миллс, здравствуйте! Вас беспокоит Дэвид Нолан, отец Эммы Свон. Она случайно к Вам не заходила? Желудок завязался в узел, липкий страх пополз по позвоночнику. — Нет. Мистер Нолан, Вы же знаете, что наши занятия прекратились две недели назад, когда вы решили забрать документы из колледжа. С тех пор Эмма не выходила на связь со мной. А что случилось? Сердце стучало где-то в ушах, Джина никак не могла заставить его биться ровнее. Но через несколько минут оно почти остановилось от фразы, сказанной глухим надрывным голосом: — Мисс Миллс, моя дочь пропала. *** — Руби, почему клиенты за вторым столиком… Бабушка привычно начинала отчитывать внучку за болтливость и нерасторопность, но закончить фразу так и не смогла. Внезапно посреди закусочной возникло огромное фиолетовое облако, а через пару минут на глазах всех посетителей показалась Реджина Миллс. В строгом чёрном костюме, с блестящими фиолетовыми глазами. Что не сулило ничего хорошего. — Евгения, я прошу меня простить, но сейчас Ваша внучка нужна мне больше, чем вашему кафе. — Мисс Миллс, простите, что напоминаю, но сейчас у моей внучки свободное время и… — И она пойдёт искать свою подругу. Мне только что звонил Дэвид Нолан, Эмма Свон пропала. Она не пошла на занятия, разнесла квартиру и отправила свою мать на больничную койку. Вы всё ещё хотите со мной поспорить?! Магия Реджины заклубилась в опасные огненные шары. Евгения быстро сглотнула: — Руби! Какого чёрта ты тут стоишь? Ты что, не слышала, что сказала Реджина? — Я мигом! Бабуля, ты даже соскучиться не успеешь! Через пару секунд Реджина с Руби вышли из дыма и оказались у дома Ноланов. — Мисс Лукас… — Ужее… — Рыкнула Руби. Обращённая в волка, она приложила нос к порогу, развернулась от него и яростно понеслась вперёд. Руби неслась не чуя лап. След Эммы читался по остаточной магии. Сначала она вылетела на основную улицу Сторибрука. Остановилась и принюхалась. Помимо злости, она ощутила чужую усталость. Казалось, что человек, выбежавший из дома Ноланов, внезапно встретился со стенкой. Но потом она опять почувствовала ярость. И решительно понеслась в сторону порта. Пролетев расстояние от главной улицы до пристани она замерла. — Ну, что? Реджина опять возникла неожиданно. — Всё. Её след обрывается тут. — Но где сама Эмма? — Не знаю, но я чую тут Джонса. Он явно на корабле. — И? — Мисс Миллс, Вы действительно не понимаете? Если она сбежала из дома и не пошла ни к Вам, ни ко мне, а спрятаться ей где-то надо… — То единственный, кто может помочь — это я. По трапу на пристань спускался угрюмый Киллиан Джонс собственной персоной. Чуть ранее Ярость гнала Эмму вперёд. Она не особенно понимала, куда бежит. В голове гремела фраза: «Не позволю решать за меня! Пусть идёт к чёрту!» Она не учла только одного — её магия была слишком импульсивной, и сейчас она резко закончилась. Однако воспоминание о том, что натворила мать, дало новый импульс и она донеслась до «Роджера». Последнее, что она помнила перед погружением в темноту — собственный крик: — Киллиан! Мне нужна твоя помощь! — Я успел сбежать вниз и подхватить её, но вот в себя она так и не пришла. Как раз собирался звонить в скорую… — Можешь провести меня к ней? Голос Реджины был твёрдым, но внутри неё была настоящая паника. Она лучше многих знала, чем чреваты подобные вспышки магической ярости. Чтобы понять насколько сильно пострадала мисс Свон, ей нужно было её увидеть. — Да, конечно. Я живу на корабле и сказал, что это моя сестра. Чтобы лишний раз не судачили. Пойдёмте. Реджина повернулась к Руби. — Мисс Лукас, огромное спасибо за помощь. Бегите, успокойте Евгению и простите, что оторвала Вас от работы… Волчица махнула хвостом и побежала в сторону города. *** Мэри открыла глаза. В голове изрядно шумело. Повернув голову, она увидела дремлющего мужа. Через пару минут в сознании появилась картинка: её разгневанная дочь швыряет её в сторону, и всё пропадает. — Мэри? Дорогая, что случилось? — Твоя дочь не соизволила тебе всё рассказать?! Решил спросить у жены? — Моя дочь пропала. И поэтому да, я спрашиваю у жены. — Как пропала? От последней фразы в голове возникла дикая боль. Мэри откинулась обратно на подушку. — Вот так. Судя по тому, что я увидел, у вас опять случилась ссора. Скорее всего, она не смогла отконтролировать свою магию, и ты влетела в стену. А ещё из её комнаты пропал рюкзак, одежда и собственно сама Эмма. Может расскажешь, что случилось? — Эта неблагодарная девчонка распсиховалась из-за того, что я забрала документы и отдала их в юридическую школу. Дэвид, я же хотела… — ЧТО ты сделала?! Мэри-Маргарет Нолан, скажи мне, о чём мы говорили несколько недель назад? — Господи, и ты туда же! Я хочу, чтобы она всегда имела хороший доход, чтобы она не зависела от повышения или понижения зарплаты! Чтобы была уважаемым человеком, в конце-то концов! — Знаешь что, Мэри? Я устал. Я так устал что либо тебе объяснять. Но запомни: если с ней что-то случиться, или Эмма не захочет больше жить с нами, я с тобой разведусь. Оставлю тебе фирму, квартиру и половину денег, но разведусь. Ты меня поняла? Мэри с ужасом посмотрела на мужа. Впервые в жизни она поняла, что он легко выполнит всё то, что только что обещал. — Дэвид… В кармане его пиджака запищал сотовый. — Дэвид Нолан слушает. Что? Нашли? Куда мне подъехать?! Он вскочил со стула и бегом вылетел из палаты. Мэри осталась одна. *** Реджина прошла в большую просторную каюту. Роджер качался на волнах, от этого комната слегка подрагивала. На кровати лежала абсолютно белая Эмма Свон. Казалось, что она спит. Но Реджина знала, что это не сон. Оправдались самые худшие предположения: Эмма была в магической коме. — Хорошо, что ты не вызвал врачей. Обычные медики тут не помогут. — Магическая кома?! Киллиан ужаснулся. На первом курсе Реджина говорила им о том, что молодые маги часто впадают в такое состояние превысив лимит сил. Зачастую маг может пробыть в этом состоянии очень и очень долго. Он слышит и чувствует, но не может отвечать. До тех пор, пока не восстановит хотя бы половину запаса. Если учесть насколько была не стабильна Эмма, это могло занять очень и очень много времени. — Что будем делать? — Сейчас я перенесу её к себе домой. А ты пулей смотаешься на Вест-Сайд, дом сто семнадцать, и от моего лица попросишь Зелену Локсли срочно прибыть на Миффлин-Стрит сто восемь. Понял? — Да! Мисс Миллс… с ней… С ней всё будет хорошо? На неё смотрели взволнованные серо-зелёные глаза. Киллиан беспокоился об Эмме. Она тяжело вздохнула. — Зависит от того, как быстро мы сможем ей помочь. — Понял! Через минуту дверь каюты захлопнулась с обратной стороны. А Реджина подняла Эмму на руки и переместилась к себе домой. *** Уложив Эмму в кровать, она набрала Дэвида. — Мистер Нолан, здравствуйте. Я нашла Эмму. Вы можете приехать на Миффлин-Стрит, дом сто восемь? Отлично, буду ждать. Положив трубку, она прикрыл глаза. Усталость накатила, как огромная волна, но пока у неё не было права уснуть. Сначала надо переговорить с отцом Эммы и своей сестрой, а уже потом можно подремать рядом с Эммой. До выздоровления она поживёт в доме бывшего куратора. И это не обсуждается. — Привет, сестрёнка! Рыжеволосая бестия влетела в дом и крепко сжала Реджину в объятьях. — Зелена! Ты мне рёбра сломаешь! И тебе здравствуй, солнце… — Что случилось? Судя по твоему хмурому лицу и юноше, что влетел в мой дом, яростно вращая глазами, у нас есть магический больной. — Точнее, больная. И зовут её Эмма Свон. — И чем же она больна? Зелена присела рядом с сестрой. Виделись они не часто, поэтому каждая минута, проведённая вместе, всегда доставляла радость. Зелена была практикующим колдмедиком. В своё время, Кора хотела поставить дочь на своё место, но рыжеволосая бестия просто сбежала от маменьки. Сначала переместилась в общежитие при колледже, а чуть позднее выскочила замуж. Замужество дало миссис Локсли возможность уехать в Англию и до самой смерти матери не появляться в Сторибруке. — Магическая кома. — Нда… дело серьёзное. Дашь возможность взглянуть? — Сестрёнка, а как ты думаешь? За каким лешим я зову лучшего колдмедика Сторибрука к себе домой? Просто чайку попить?! — Эй, эй… не заводись. Лучше покажи больную. Они переместились в спальню Реджины. Зелена щёлкнула пальцами, и на столе возник колдмедический чемоданчик. — Сестрёнка, а сделай-ка мне кофе, пока я буду осматривать больную. — Зелена… — С ней всё будет нормально, не паникуй. От того, что ты выйдешь на десять минут из комнаты, ничего не изменится. А я спокойно всё проверю. — Но если… — Если что-то пойдёт не так, ты это первой почуешь. Тяжело вздохнув, Реджина покинула комнату. — Как она? — Если честно, то не очень. У неё сильнейшее магическое истощение. Судя по состоянию, она довольно долго находилась в стрессе и отчаянно его подавляла. А потом случилась какая-то ситуация, которая её просто уничтожила. Точнее, она убила всю свою магию, пытаясь с этим справится… — Прогноз? — Не самый лучший. От месяца до трёх. — Чёрт… — Проблемы? — Боюсь, что да. Даже если мы поднимем её за месяц, то с учёбой, где бы то ни было, ей придётся распрощаться. Там ведь и реабилитация подразумевается? Зелена утвердительно качнула головой. — В хорошем варианте, так же месяц. В плохом — до тех пор, пока она не восстановится сама. — Да уж… радужная перспектива… — А что с ней случилось? — Подозреваю, что затяжной конфликт с матерью. А вот точно скажу только переговорив с отцом. *** Дэвид гнал машину не особо заботясь о нарушаемых правилах. " Выплачу все штрафы, лишь бы с дочкой всё было хорошо!» Мысли спрессовались в кашу. Из эмоций чётко прослеживались лишь две: гнев и страх. Гнев на жену и липкий, холодный ужас при мысли о дочери. " Как она могла? После нашего разговора, после того как я открыто говорил, что не вижу Эмму юристом? На кой чёрт было вмешиваться?» Он так сильно ушёл во внутренний монолог, что едва не пропустил нужный адрес. Захлопнув машину, он решительно направился к белому особняку на Миффлин-стрит сто восемь. — Добрый день, мисс Миллс. — Здравствуйте, мистер Нолан. Проходите в гостинную. Дэвид торопливо прошел в предложенное помещение и присел на диван. Дождавшись, когда Реджина займёт кресло напротив, он начал спрашивать о дочери: — Мисс Миллс, где Вы нашли Эмму? Как она себя чувствует? Она рассказала, что случилось? Наверное, она не хочет нас видеть? Вопросов было много. Даже слишком много. — Мистер Нолан, к сожалению, Эмма ничего мне не сказала. И боюсь, что в ближайшее время она не сможет этого сделать. — Что, почему? Что с ней случилось?! В глазах Дэвида появился знакомый страх. Точно такой же взгляд Реджина видела в детстве. Когда она либо Зелена заболевали или попадали в какую-нибудь неприятную ситуацию. Отцу так же было страшно. Ей вспомнилось, как она обнимала папу и шептала ему на ухо, что всё будет хорошо. А он кивал в ответ и старательно прятал мокрые глаза. Удавалось далеко не всегда, но они с сестрёнкой делали вид, что ничего не заметили. Так же сейчас выглядел и отец Эммы. — Мистер Нолан, я не хочу Вас пугать, но ситуация очень сложная. Вы знаете, что дочь обладает магией. И её магия очень сильная. Но беда Эммы состоит в том, что она, в силу молодости, не умеет ей грамотно управлять. И сегодня у неё случился сильный срыв. По какой-то причине она израсходовала всю свою силу и теперь… теперь она находится в магической коме. — Так почему мы спокойно сидим здесь?! Нужно срочно везти её в больницу! К лучшим специалистам города! Я сейчас же… — Стоп! Реджина включила режим «Злой Королевы». Именно таким низким голосом она разговаривала с проштрафившимися студентами. — Во-первых, Ваша дочь уже находится под наблюдением лучшего врача этого города. Сейчас с ней наверху моя сестра, Зелена Локсли — лучший практикующий колдомедик Сторибрука. Во-вторых, Эмма может не перенести транспортировку куда-либо. Вы готовы рисковать жизнью дочери? Дэвид моментально сник. От его «творческого запала» не осталось и следа. — Я могу её увидеть? — Конечно. Только помните, что Эмма Вас прекрасно слышит, но отвечать пока не может. Поэтому постарайтесь не слишком грустить. Мистер Нолан, я и сестра сделаем всё, чтобы Эмма вернулась к нам как можно быстрее. Но лечение может и затянуться. Помните об этом. А сейчас я могу проводить Вас. Хотите? Он молча кивнул. Но перед тем как подняться по лестнице, дотронулся до плеча Реджины: — Пожалуйста, зовите меня просто Дэвидом. Ненавижу официальные ярлычки. *** Дверь в комнату скрипнула, вынуждая Зелену поднять глаза. Она только что закончила очередной анализ крови. Показатели были весьма неутешительными, уровень магии стремился к нулю. Эмма нуждалась в крепком сне и максимальной разгрузке нервной системы. А ещё было бы не плохо от души напичкать её витаминами. — Зелена, познакомься, это Дэвид Нолан, отец Эммы. Он пожал ей руку, неотрывно глядя на дочь. — Как она? — К сожалению, пока не очень. Стабильно тяжёлое состояние. — Она действительно нас слышит? Зелена кивнула. — Только не может отвечать. Хотя вот сейчас она, скорее всего, спит. И я бы не рекомендовала прерывать этот сон, Эмма очень истощенна в магическом плане. Вероятно, к этому состоянию привели учебные нагрузки и длительный психоэмоциональный стресс… Лицо Дэвида стало похожим на каменную маску. — И, к сожалению, я знаю, кто его спровоцировал. Вечерний чай с сестрой — давно забытая но приятная традиция. Помня о том, что Зелена всегда любила костры, Реджина устроила импровизированные посиделки на заднем дворе. Вечера становились более холодными, а лебеди уже улетели. — О чём задумалась? Рыжеволосая наблюдала за потрескивающими ветками, и, как оказалось, за сестрой. — Вспомнила детство. Когда папа и ты забирали меня на на каникулы. — О, это было весёлое время! Помнишь, как мы стащили у него белую рубашку, и ты расписала спину цветком магнолии? — А потом жутко боялась, что он рассердиться и отошлёт меня к матери? Ещё бы! — Прости. Внезапно голос сестры стал тихим. Реджина недоумённо подняла правую бровь: — За что? — За то, что я так и не смогла уговорить папу. Мы очень хотели забрать тебя. — Брось. Во-первых, ты ничего не решала. На момент развода тебе было четырнадцать. А во-вторых, ты правда думаешь, что мать бы меня отдала? Она знала, что мы с отцом очень любим друг друга. И её это страшно злило. Так что, шансов не было от слова совсем. — Но всё же… — Зелена! — Хорошо, молчу. — Лучше скажи, как мы планируем лечить… Договорить она не успела. Внезапно в воздухе возникла чужая магия, и через секунду раздался хлопок. — Эмма! *** Через минуту Зелена и Реджина оказались в спальне. Вокруг кровати появилось золотисто-белое свечение; казалось, что девушка продолжает спать, но подвижность век говорила об обратном. — Эмма, успокойся. Всё хорошо, ты в безопасности, слышишь? Реджина постаралась говорить тихо и мягко, не смотря на внутреннее беспокойство. «Нельзя нервничать и паниковать. Она реагирует на всё, что происходит вокруг. Надо взять себя в руки.» — Интересно, на что она отреагировала? — Эмма, ты немного приболела. Сейчас ты находишься в моём доме. Помнишь своего строгого куратора? А ещё тут моя сестра Зелена, мы хотим тебе помочь. Можно я возьму тебя за руку? Как и следовало полагать, ответа голосом никто не получил. Однако сияние вокруг кровати стало менее ярким. Эмма чувствовала лёгкую панику, но, видимо признав голос Реджины, позволила прикоснуться к себе. — Вот и умница. Джина осторожно присела на кровать и взяла руку Эммы. Под пальцами пробежало тепло чужой магии. — Ты испугалась, что тебя бросили? Ничего подобного. Не знаю, что у тебя случилось, но за тебя очень волнуются Киллиан и Руби. А так же Бабуля, я и твой отец. Он был тут недавно и зайдёт завтра утром. Веки дрогнули и ладошка, находящаяся в руках Джины, чуть сжалась. — Отлично. У неё появилась потребность отвечать. Эмма, это Зелена. Я сестра мисс Миллс и буду проводить твоё лечение. Если ты понимаешь, о чём я говорю, пожми руку Джины. Ладошка сжалась ещё раз. — Прекрасно. Я могу взять тебя за другую руку? Нужно посчитать пульс. Магия опять усилила свечение. Больная явно начинала тревожится. — Эй, всё хорошо. Джина не будет уходить. Если хочешь, она будет и дальше держать тебя за руку. Но нам нужно понять, как чувствует себя твоё сердце. — Я тут, я с тобой. Всё хорошо. Джина мягко погладила тыльную сторону ладони Свон. Свечение померкло. Зелена быстро провела процедуру счёта. — Сердце работает хорошо. Пожалуй, я ненадолго вас покину. Нужно приготовить лекарство, чтобы Эмма могла поспать до утра. Ты не будешь против побыть с Реджиной? Эмма сжала ладонь чуть крепче. — Вот и отлично. Наслаждайтесь обществом друг друга, а я пошла. *** — Никогда не думала, что мы можем оказаться в такой ситуации. Почему ты сразу не пришла ко мне? Зачем угробила силу?! Свечение вспыхнуло и погасло. Казалось, что Эмме очень стыдно. — Прости. Наверное, ты всё ещё не привыкла доверять людям. Ты ждёшь удара даже там, где он не планируется. В этом мы похожи. У меня конечно не было опыта жизни в системе, но, как ты уже слышала, у меня была очень строгая мать. Так что, отчасти я тебя понимаю. Но всё же… Реджина продолжила гладить пальцы Эммы, внимательно следя за её лицом. — Я благодарна за то, что ты появилась в моей жизни. Иногда, чтобы понять, что что-то идёт не так, нужно получить рядом с собой красивую, увлечённую и дерзкую девчонку. Да-да, это я о тебе. Ладошка в её руке неожиданно сжалась, и Джина почувствовала мягкое обволакивающее тепло. — Попробуешь подремать? Я буду тут, а потом Зелена принесёт лекарство. Знаешь, что самое смешное? Это то зелье, которое кто-то смог запороть на экзамене. Голос Реджины был слегка дразнящим. И на секунду ей показалось, что тонкие губы оленёнка дрогнули в слабой улыбке. *** Сторибрук тонул в вечерних сумерках. На небе горели яркие звёзды, а Зелена привычно искала большой ковш. Найдя большую медведицу, она улыбнулась. — Как давно я не видела Джину такой. Деятельной, заботливой… беспокойной. Кажется, в чьей-то судьбе гуляет ветер перемен. И имя ему — Эмма Свон. По небу покатилась звезда, и рыжеволосая загадала только одно желание. — Пусть она будет счастливой. Она спала. Сначала сон был хорошим: снилось лето и любимое море. Эмма стояла на палубе, и смотрела, как Киллиан развлекает детей. В костюме капитана Крюка он рассказывал про пиратство и обещал оставить себе всех непослушных ребятишек. Конечно же, все дети радостно верещали и с удовольствием выполняли задания. Было тепло и спокойно. Но потом сон изменился. «Роджер» больше не стоял на месте. Он шел в открытое море. Среди детей она вдруг увидела… Джину. Та была красивой восьмилетней девочкой, с большими и любопытными карими глазами. Вот она отделяется от группы, чтобы посмотреть на проплывающих мимо дельфинов, и опасно наклоняется вперёд. Эмма понимала, что не успеет ни перехватить ребёнка, ни притянуть её к себе. Тогда она попыталась крикнуть, надеясь, что Киллиан заметит опасность. Но… Её горло не издало ни одного звука. И вот тогда ей стало очень-очень страшно… Она постаралась выровнять дыхание и призвать свою магию. По телу пошло знакомое тепло и… — Эмма! Эмма, успокойся! Всё хорошо, тебе просто приснился плохой сон. Голос был знакомым. Остатки сна ещё бушевали в сознании, но сконцентрировавшись, она поняла, что рядом находится папа. Дэвид сидел с ней с самого утра и как только заметил, что дочь начала метаться, а вокруг возникло насыщенное жёлтое свечение, то предпочёл прервать её сон. «Джина говорила, что он придёт. Наверное, я его напугала.» Свечение исчезло. — Детка, всё хорошо. Хочешь, я позову Реджину? Дэвид осторожно убрал со лба липкие золотистые пряди. Внезапно вспомнилось, что он делал так всегда, когда ей снились кошмары. Почему-то именно он мог прогнать любой ужастик в считанные минуты. У Мэри это получалось хуже. — Маму уже выпустили из больницы. Отделалась ушибом и лёгким испугом, но врач пока просил, чтобы она побыла дома. Однако ей очень жаль, что вы поссорились. Комната опять засверкала магией. — Я понимаю, что ты рассержена. Если тебя это успокоит, то я тоже. Ты не будешь учиться на юриста. Сегодня утром я забрал твои бумаги. Не хочу, чтобы ты прошла мой путь. Когда-то я был хорошим спортсменом. Собирался поступать в физкультурный, но отец посчитал, что я должен продолжить семейное дело. Так я расстался с конями и познакомился с твоей матерью. Наверное, мне не хватило духа, чтобы послать всё к чёртовой матери. Может быть, ты гордилась бы больше, если бы папа был тем, кем хотел… Дэвид глубоко вздохнул. Наверное, впервые в своей жизни он осознал, что нужно было идти за своим сердцем, а не воплощать желания родителей и жены. Надо было просто гнуть свою линию так, как это делала его дочь — девочка, которую он очень любил. Внезапно на тумбочке возле кровати возникла роза в горшочке, светящаяся золотистым цветом. — Оу… детка, ты хочешь сказать, что любишь папу? Дэвид улыбнулся. — Я это знаю. Я тоже очень тебя люблю. Но думаю, что Реджина не будет довольна… — Если мисс Свон наколдует цветок? Нет, Дэвид, Вы не правы. Если ей хочется Вас порадовать, то это очень хорошо. Доброе утро, Эмма. Дэвид, нам надо сделать некоторые медицинские процедуры, а для Вас на кухне есть лёгкий завтрак и кофе. — Мисс Миллс… — Реджина. Тут я просто Реджина. — А смогу ли я… — Как только мы закончим, я Вас позову. *** На самом деле Джина была изумлена. Она не ожидала, что Эмма будет набирать силы так быстро. А надо признать, что создать живое растение с помощью магии, в случае Эммы, было серьёзным достижением. — Думаю, Зелена будет рада узнать, что ты так качественно выспалась. А теперь я буду тебя лечить. Больно не будет. Может быть странно, но уж так выглядит целебная магия. Реджина присела рядом и соприкоснулась с ладонями больной; через её руки потекла магия. И Эмма увидела тёплый солнечный день. Лес после недавнего дождя был сырым, но не вязким, с некоторых деревьев слетали последние невысушенные капли воды. И вдруг ей на глаза попался молодой лопоухий оленёнок. Он бодро пронёсся мимо и исчез в дали. А потом стало тепло и спокойно. — Вот так. Засыпай, Эмма. Тебе нужно хорошо поспать, чтобы потом мы снова могли позаниматься. Эмма хотела бы сказать, что ей очень хорошо, но добрый сон уже завладел её сознанием. Особенно после того, как Джина погладила её по голове. *** — Ну, что я могу сказать. Судя по тому, что наша больная так резво и весело одаривает близких подарками, мы явно хотим выздороветь. Зелена пила утренний кофе и внимательно слушала всё, что ей рассказывала сестра. — Надо признать, твоя Эмма обладает сильной волей. Некоторым больным в таком состоянии нужны недели на создание чего-либо. — Во-первых, я и раньше тебе говорила, что у неё очень большой потенциал. А во-вторых, напоминаю первое правило Коры Миллс… — Магия — это эмоции. — Вот видишь, сама всё прекрасно помнишь. — Чтобы я забыла уроки нашей матери, мне как минимум надо черепушку вскрыть. И то, не факт, что поможет. — Но есть кое-что, что меня явно тревожит. До моего прихода на верх, у Эммы был кошмар. Дэвид сказал, что она металась во сне, ему пришлось её разбудить. — Нормальное состояние при такой болячке. Ты же помнишь, что одним из побочных эффектов магической комы является выполз всех страхов на поверхность. — Да. Но так же ты должна помнить, что во время страхов больной выбрасывает часть магии на поверхность. — Считаешь, что это затруднит лечение? Хорошо, давай я сейчас займу лабораторию и посмотрю, что с этим можно сделать. — Спасибо тебе, одна я бы точно не справилась. — Брось, я получаю возможность обновить знания. Ну, и очень уж мне интересна сила моей пациентки. А тебе, моя дорогая, нужен хороший отдых. — Можешь попозже зайти к Эмме? Сейчас с ней отец, но думаю, через время ему придётся уйти. А я немного подремлю перед работой. Хорошо, что сегодня у меня практическая работа. Загружу своих медиков и буду сидеть за столом. — Главное, не усни за ним же. А то будет картинка: грозная мисс Миллс посапывает, как младенчик, за столиком. — Зелена Локсли! Мне сейчас запустить файербол или оставим эту игру на вечер?! — Ой, боюсь-боюсь! Ладно, загляну. — И если что… — Ты в комнату катапультируешься раньше, чем я скажу слово «мама». *** Мэри была одна. С момента выписки из больницы она почти не видела мужа. Дэвид был или на работе, или у дочери. В доме явно поселился холод и отчуждение. «Почему всё так? Я ведь просто хотела, чтобы у Эммы всё было хорошо. А что получилось в итоге? Брак на грани развода, дочь в тяжёлом состоянии. И я, чувствующая себя абсолютно ненужной ни Дэвиду, ни Эмме. Что же теперь делать? " Спросить совета было не у кого. Оставалось ждать вечера и разговора с мужем. И надеяться, что всё ещё можно вернуть назад. Дэвид мучительно не хотел возвращаться домой. Без дочери это место потеряло всякий приятный смысл. А разговаривать с женой, откровенно говоря, не хотелось. «Но ведь рано или поздно нам всё равно придётся поговорить. Надо решать, что будет с нашей семьёй дальше. И обязательно поставить её в известность, что я забрал документы из юридической школы.» Он тихо вошёл в квартиру. С одной стороны, хотелось, чтобы Мэри не было дома или она спала. Чтобы можно было спокойно приготовить себе чай и ещё немного подумать о дочери, о его славной и упрямой бунтарке и о том, как она меняет людей. Потому что после сегодняшнего признания, он понял, что хотел бы вернуться к лошадям. Конечно, быть профессиональным спортсменом уже поздно, но ведь можно выучится на детского тренера. Почему-то он вспомнил маленькую Эмму. Ей безумно нравилось наблюдать за животными, и походы в зоопарк случались довольно часто. Она могла часами наблюдать за дикими кошками или пропадать в вольере приматов… Он улыбнулся. «Оставлю фирму на Мэри, а сам займусь тем, чем хочу. Никогда не поздно поменять ветер в своей жизни. Каждый должен быть тем, кто он есть.» Он так крепко задумался, что вздрогнул, услышав за спиной голос жены: — Доброго вечера, милый. Мы можем поговорить? — Знаешь, я принял несколько важных решений. Мэри перестала рассматривать свои руки и перевела взгляд на мужа. Вот уже двадцать минут они делали вид, что пьют вечерний чай, а на самом деле просто ждали, кто же начнёт разговор. — Слушаю. — Во-первых, я забрал документы из юридической школы. Наша дочь не будет «продолжать род Ноланов» в юридическом плане. Более того, как только она поправится и пройдёт курс реабилитации, она вернётся к учёбе на колдмедика. Во-вторых, завтра утром ты составишь документ, по которому я официально передам управление фирмой. Я устал быть молчаливым винтиком. Мой отец давно умер и, если честно, мне глубоко плевать, что будет думать общественность. Я собираюсь вернуться к лошадям. Пусть я никогда не стану спортсменом, но я могу быть неплохим детским тренером. И в третьих, наш брак не растрогается только при соблюдении двух предыдущих условий. Если тебя это не устраивает, создавай бракоразводный документ. Подпишу, даже не раздумывая. Мэри вздрогнула. Она ожидала чего угодно: ссор, криков, но не этого спокойного голоса. Дэвид всё решил. Ей же осталось или согласиться, или начать всё в одиночку. В комнате повисла тишина. Чай давно остыл, и чашка не грела внезапно озябшие руки. Ей безумно хотелось повернуть время вспять и прислушаться к мужу в их прошлую ссору. Может быть, тогда ей не пришлось бы проходить через всё это. — Я принимаю все твои условия. Но кто займёт твоё место? Думаю, что одна я не справлюсь просто физически. — Почему бы тебе поискать толкового работника среди наших коллег? Присмотрись к Урсуле Бланштейн. Она работает в фирме четыре года и делает неплохие успехи. — У неё нет твоей хватки. — Мэри, хватка появляется не на пустом месте. Все мы сначала учимся, а потом что-то из себя представляем, если набираемся опыта и ума. Кстати, тебе в любом случае стоит набрать несколько учеников. Если ты не планируешь закрыть фирму через пару десятков лет. — А, Эмма… — Нет, Мэри. Я уже ясно сказал, что Эмма не будет занимать кресло в «Нолан и компания». У твоей дочери свой путь, хочешь ты этого или нет. В тот вечер, впервые за много лет, Дэвид Нолан уснул абсолютно счастливым. Он знал, что теперь его жизнь изменится. И в первую очередь, благодаря его бунтарке, его упрямой дочери. Эмме Свон. *** Эмма крепла. С начала болезни прошла неделя и, по словам Зелены, больная «летела» на поправку на огромной скорости. К примеру, сегодня утром Реджина обнаружила, что мисс Свон не только может пожать руку, но и попробовать создать для неё чашечку кофе. Она только что поделилась магией и думала, что Эмма уснёт, как всегда бывало после такой процедуры, но у мисс Свон оказалось другое мнение. Едва Джина отпустила её ладони, как маленькое пространство на прикроватной тумбочке засветилось нежно-золотистым цветом и исчезло с маленьким хлопком. А на его месте возникла чашечка с ароматным кофе. — Эмма, сегодня ты балуешь меня? Реджина улыбнулась. Ей чертовски нравилось, что, даже болея, Эмма пыталась заботиться об окружающих. — Я рада твоему вниманию, но всё же постарайся отдохнуть. Когда ты очнёшься, я буду гонять тебя по травам. Ты поселишься в моей лаборатории и проведёшь там столько же времени, как я с тобой сейчас. Так что, на Вашем месте, я бы хорошенько выспалась. Она вновь погладила Эмму по голове и мысленно добавила: «А ещё я хочу подарить тебе оленёнка. Но выбор будет за тобой.» Она дождалась сестру и, прихватив кофе, спустилась в мастерскую, ещё не зная, зачем она вытащила глину и кинула её на гончарный круг. Если Зелене потребуется её помощь, то она просто перенесётся в свою спальню. А сейчас ей хотелось творить. Вымыв руки и допив напиток, она подошла к кругу и закрыла глаза. Ведь чтобы создать прекрасное нужно совсем немного: очистить разум и включить чувства. Что она и сделала. *** — Мой прогноз изменился. Зелена смешивала ингредиенты для бодрящего зелья. Мята, ромашка и немного лимонного сока. Такой отвар должен был потихоньку восстановить и физические силы больной. — Мне стоит волноваться? — Только если от радости. По моим наблюдениям, твоя Эмма может прийти в себя раньше, чем через месяц. — Во-первых, она не моя. А во-вторых, более чёткую информацию, пожалуйста. — Не взлетай, а то дом ремонтировать придётся. Судя по всему, где-то через недельку она вполне может вернуться в наш мир. Главное, не позволять ей много магической активности. Ну, убеждать ты умеешь, так что с этим проблем быть не должно. — Включу Злую Королеву, она из кровати выпрыгнуть не рискнёт. — Оу, какие интересные подробности… — Зелена, мне тебя сейчас переместить на пристань или это может подождать? — Воистину Злая Королева. Зелена притворно надула губы. Но уже через пару минут заливисто хохотала, пытаясь увернуться от сестринской щекотки. — Вот так значительно лучше. Будешь ещё шутить? — Обязательно. Мне нравится видеть счастливую Реджину Миллс. Так что… Внезапно в доме раздался стук. Переглянувшись с сестрой, Реджина отправилась выяснять, кто пожаловал в гости. И весьма изумилась, увидев человека на пороге. — Добрый день, мисс Миллс. Меня зовут Мэри-Маргарет Нолан, я мать Эммы Свон. Разрешите увидеть дочь и поговорить с Вами? Реджина пропустила Мэри в гостиную, а после поманила сестру к себе. — Поднимись к Эмме. Я не знаю, как пойдёт разговор… — А лишние выбросы магии нам совсем не нужны. Через секунду в коридоре осталась только Реджина и небольшое зелёное облако. — Люблю, когда она всё делает быстро. Вся в семейство Миллс. *** Мэри сидела в гостиной и украдкой рассматривала, окружающее её пространство. Она ожидала аскетичный дом, заполненный шкафами и всяческими травами, но, к удивлению, перед ней было вполне уютное жильё. — Не ожидали увидеть дом таким? Мэри вздрогнула. Реджина Миллс наблюдала за ней с порога. Было в этой женщине что-то такое, что заставляло сердце Мэри работать быстрее, но она решила не показывать виду. «Мэри-Маргарет Нолан не боится никого! Даже Люцифер не устрашил бы меня.» — Что вы, мисс Миллс! У Вас очень уютно. На самом деле, я ожидала классический дом колдмедика: без такого количества предметов искусства. — Видимо, Вы были наслышаны о моей матери. Она действительно не слишком жаловала подобный стиль жизни, но я не Кора Миллс. Так что, дом выглядит так, как мне нравится. Внезапно Реджина почувствовала смутное беспокойство. Казалось, что с верхнего этажа идут лёгкие волны магии. «Чёрт! Надо успокоиться. Если Эмма потеряет хоть каплю магической силы, я собственными руками перетру её матушку в целебный порошок для ёжиков.» — Думаю, Вам уже известно, что мой муж вернул документы на ваш факультет, но, если честно, я сомневаюсь, что Эмма станет толковым колдмедиком… — Миссис Нолан! Я вынуждена Вас огорчить. Ваша дочь станет уникальным колдмедиком, особенно: если Вы перестанете отравлять её жизнь комментариями о неудачах. Да, Эмма сдавала зелья не с первого раза. Но, во-первых, она очень дотошная и старательная. А во-вторых, она весьма наблюдательна, что может подтвердить любой преподаватель колдмагического факультета. Имея два этих качества и горячее желание исцелять, Эмма может стать лучшим колдмедиком на этом курсе. Вместе с Руби Лукас, конечно же. Как бы ей не нравилась мисс Свон, Реджина никогда не лгала. Эмма и Руби были бриллиантами в нынешнем потоке студентов. И Реджина не собиралась позволять кому либо обижать Эмму, даже её собственной матери. — Но теперь, когда Эмма очнётся, она всё равно пропустит год. Разве Вы не обязаны начать процедуру отчисления? Мэри хотела забрать документы и подать их куда угодно, но уйти от этой пугающей и притягательной женщины. Однако и тут её ждал провал. — Миссис Нолан, разве ваш муж не сказал Вам, что Эмму отправили в академический отпуск по болезни? Мистер Голд должен был позвонить Вам ещё пару дней назад. Эмма может спокойно восстанавливаться, а потом я лично прослежу за её учёбой. Более того, если всё будет хорошо, моя старшая сестра с удовольствием возьмёт её к себе в больницу на работу на постоянной основе. «Реджина…» «Зелена, ты ещё успеешь меня убить!» Мэри скрипнула зубами, но было похоже, что она проиграла битву по всем фронтам. — Я могу увидеть свою дочь? — Разумеется, миссис Нолан. Но хочу предупредить, что… — договорить она просто не успела: с верхнего этажа потянуло бело-золотым туманом, а через пару минут Реджина услышала голос сестры. — Реджина, мать твою Кору, бегом ко мне! Я её не удержу! *** Она переместилась, не заметив, что прихватила с собой мать Эммы. И надо сказать, что последняя не слишком этому обрадовалась: обычные люди испытывают очень сложные ощущения при перемещении в пространстве. Но, в данный момент, это не имело значения. Оказавшись в спальне, Реджина тут же подскочила к сестре. Зеленое пламя было полностью поглощено бело-золотым — Эмма была в гневе. — Эмма, солнышко, пожалуйста, успокойся. Это Реджина. Я здесь, с тобой, всё будет хорошо. Мысленно она отругала себя за «солнышко», но сейчас было важно заставить силы Эммы остаться при ней, иначе всё лечение можно начинать сначала. Поэтому Реджина решительно продолжила свою речь. — Дорогая, позволь мне взять тебя за руки, потому что, если сейчас ты потеряешь весь наш прогресс, мне будет очень грустно. Эмма послушалась. Золотистый туман начал рассеиваться; магия Зелены так же получила свободу. — Она слушается только тебя. — Не правда. Отца она слушает тоже не плохо. — Но подчиняется… — Не подчиняется, а прислушивается. Правда, мисс Свон? Реджина включила чуть дразнящий голос, чтобы Эмма не принялась атаковать снова. Она взяла больную за руки и вновь наполнила её разум прекрасными картинами. Теперь девушка видела огромное ромашковое поле, по которому нёсся чёрногривый конь. Он бежал легко и грациозно. А потом видение сменилось, и она увидела корабль с надутыми парусами: одним своим видом он обещал свободу и приключения… Эмма успокоилась и уснула. — Мисс Миллс… Реджина беспокойно взглянула на Эмму: девушка спала, и было очень желательно, чтобы миссис Нолан не разбудила её. Поскольку вторую атаку ни она, ни сестра отразить бы уже не смогли. — Миссис Нолан, простите, но Вы не лучшим образом влияете на эмоциональное состояние дочери. Поэтому я настоятельно прошу Вас покинуть эту комнату и дождаться меня внизу. Мэри сжалась в комок. Муж предупреждал, что Эмма реагирует на голоса и интонации, но она не думала, что дочь не подпустит её к себе. А пару минут назад, она могла попасть под вторую волну гнева Эммы. Да и Реджина явно указывала ей на выход не только из спальни, но и из дома. Она кивнула: — Я буду ждать вас внизу. *** — Да, уж… ну и мамочка. — Прости за то, что приплела тебя, но я так разозлилась… — Не извиняйся. Кстати, ты не слишком-то и врала. Я вполне заинтересована в ней, как в колдмедике, с такими-то способностями. И звала я тебя, когда начались первые магические всплески. Сначала думала удержу, но потом она просто заблокировала мою магию. — О, это она может! — Губы Реджины растянулись в довольной улыбке. — Хорошо хоть обошлось без традиционного взрыва или урагана. Хотя, как я понимаю, приди я минут на пять позднее… — В твоей спальне случился бы Армагеддон. Со всеми вытекающими из последствий… — И работала бы Эмма первый год на мою спальню… — Угу. Если не на новый дом в целом. — Пойду, дообщаюсь с её маменькой. Удовольствие ниже среднего, но надо. — А я пока посижу с нашей импульсивной красоткой, чтобы пол-Сторибрука случайно не испарилось. Как думаешь, мэр Хамберт наградит меня за это? — Зелена игриво стрельнула глазками. — Ага. Прям сразу выдаст орден и утащит под венец! — Не дожидаясь возмущённого вопля, Джина исчезла в тумане. — Почему? Появившись на пороге гостиной, Реджина ожидала чего угодно, но не этого вопроса. Она внимательно посмотрела на миссис Нолан. Женщина сидела в кресле, плотно сцепив руки в замок. Напряжённая спина говорила о том, что Мэри находится в очень сложном душевном состоянии. — Что почему, миссис Нолан? — Почему она так реагирует на меня? Я ведь всегда хотела только лучшего! Но нет, с самого начала, если она и слушалась, то только Дэвида. Только он мог убедить её учиться, принимать лекарства, не ходить без шапки в холодное время года… А всё что делала или говорила я — вызывало протест и бунт. За что она так со мной? Реджина тяжело вздохнула. С одной стороны, Мэри пыталась быть хорошей матерью, а с другой… безумно напоминала Кору. Когда мать наказывала её, то всегда говорила, что, повзрослев, она скажет ей спасибо, что сладкое вредит зубам и фигуре, что порка приучает к выносливости, что отобранные и отданные игрушки нужны другим «бедным» детям, потому что Джина уже большая. Но, в целом, мать действительно считала, что всё идёт на благо девочки. — Мэри, простите, а как Дэвид объяснял, что нужно или не нужно делать? Он ставил ей жёсткие рамки? Загонял в удобные для него ситуации? — Что Вы имеете ввиду? Что я не даю ей воли? А зачем ей эта воля? — Затем, что у Эммы сейчас очень сложный возраст. Да, она ещё не может взять себя на полное обеспечение, но кто может дать Вам гарантию, что, отучившись на юриста и принеся Вам диплом, она не пошлёт всё к чёртовой бабушке? С её потенциалом ей необходимо отдавать магию людям. И самый качественный вариант — это медицина. Поймите, Ваш муж давно осознал, что Эмма свободолюбивый человек. И если на неё давить, то Вы получите то, что мы наблюдали недавно. Даже на моих занятиях у неё есть выбор: мы можем сначала заниматься практикой, а потом теорией, или наоборот. Иногда я спрашиваю, хотелось бы ей только слушать или же мы весь день посвящаем приготовлению чего-либо. — Но ведь потом в жизни нельзя будет играть в чехарду! — Если она станет таким же практикующим колдмедиком, как моя сестра, то вполне сможет делать то, что ей больше нравится. Вот, сейчас Зелена выбрала помогать мне с лечением Вашей дочери, а могла бы кружить вокруг котелка и изобретать новое лекарство для людей с синдромом Ангела. — Вы предлагаете отпустить её и перестать проталкивать туда, где, как мне кажется, ей будет лучше? — Если Вы хотите, чтобы она была счастливой, то да. Дайте ей увидеть маму, которая понимает и принимает её такой, какая она есть. Покажите, что её выбор достоин уважения. И даже если через пару лет она поймёт, что хочет быть кем-то другим, не упрекайте в неправильно использованном времени. Тогда Вы сможете стать для неё другом и она сама будет тянуться к Вам не меньше, чем к отцу. Мэри задумалась. И по-новому посмотрела на куратора дочери. — Знаете, мисс Миллс, я начинаю думать, что была бы рада, если бы Вы остались рядом с Эммой и после её учёбы. А сейчас мне нужно вернуться домой. Нужно всё это переварить и обдумать. Спасибо за встречу. Мэри поднялась и вышла из комнаты. И только когда хлопнула входная дверь, Реджина поняла, что сказала мать Эммы. *** Она яростно месила глину. Почему-то перед глазами была светлокурая дева-воительница, на красивом и норовистом коне. Она злилась. На себя, на мать Эммы и целый мир впридачу. «Она всего лишь моя ученица! Я не имею права испытывать к ней любой другой интерес, кроме учебного!» Но её внутренний голос откровенно смеялся над ней: Тогда почему тебя так волновало, что она отчислилась? «Потому что она перспективная ведьма!» «Правда? А почему тебе не нравился Киллиан рядом с ней?» «Он… Он ветреный и это не то, что ей нужно. На него нельзя положиться. Он может погибнуть, а она так и будет ждать его…» «А откуда ты знаешь, что ей надо? Уж не влюбилась ли ты? А, Злая Королева?» — Эй! Джина, планета обитаема? — Зелена вот уже несколько минут трясла её за плечо. — Ваше Королевское Величество, очнитесь уже! — Ты что-то мне говорила? — Вообще-то я уже десять минут пытаюсь достучаться до твоего сознания, но, судя по твоей скульптуре, ты сейчас меня явно не слышишь. Реджина посмотрела на стол. У неё получилась яростная амазонка, поставившая коня на дыбы. А почти под его копытами корчился другой человек. — Да, уж… Не знаю, о чём ты беседовала с матушкой нашей больной, но эффект прямо можно почуять. Не говоря уж про увидеть… Реджина глубоко вздохнула. Если уж её руки мимо сознания создали такой «шедевр», то дело было дурно. Обычно она всё же проникалась идеей и делала всё с включенным сознанием. — Подожди, Эмма опять пыталась потратить магию? Или разволновалась? Чёрт, я же должна была контролировать… — Стоооп! — Зелена схватила сестру за плечи и, развернув её на себя, крепко обняла. — Я не знаю, о чём вы говорили, но тебе явно нужен ромашковый чай. И немного шиповника в нём тебе тоже не помешает. — Тогда пойдём на кухню. Эмма спит? — К ней пришёл отец. Когда я уходила, она сопела, как новорожденная. Всё-таки магией сна ты всегда владела лучше меня. — Не подлизывайся. Ты просто хочешь мой яблочный пирог. И, на твоё счастье, я готова его испечь. — Тогда нам точно пора на кухню! *** Сложное утро превратилось в душевный и тёплый день. Эмма продолжала набирать силу, Зелена развлекала сестру. А сама Реджина пыталась понять: кто же для неё Эмма Свон? Просто ученица или что-то большее? А ещё она крепко задумалась о том, чем же хочет заняться после всей этой суеты. И чтобы понять это лучше, она решилась на разговор с Зеленой. Всё-таки старшая сестра всегда могла посмотреть на ситуацию со стороны и дать дельный совет. Джина поняла, что пришло время, в котором нельзя играть в страуса в песке. Ветер перемен уже вошел в её жизнь и начал играть по своим правилам. После визита Мэри-Маргарет прошло три дня. Эмма стабильно набирала силу. В основном она спала, но моменты полубодрствования становились всё более продолжительными. А ещё случилось внезапное: Зелена тоже вошла в мир Эммы. Реджина могла бы не поверить, но это случилось при ней. Зелена, как обычно, делала стандартную капельницу с бодрящим зельем. Вдруг малое пространство на тумбочке заискрилось магией, после чего на ней возникла небольшая книжка в кожаном переплёте. Сначала Джина подумала, что презент адресован ей, но когда она потянула руку к книге, та спокойно и мягко полетела в сторону старшей сестры. — О, Зелена! Кажется, к тебе проявляют знаки внимания. Мне уже можно ревновать? — Она постаралась сделать голос максимально дразнящим, чтобы Эмма не подумала, что она обижена. Но буквально тут же на тумбочке возникла почти копия первой книжечки. И в этот раз она действительно была для Джины. — Кто-то тороплив, как и в детстве. Ты бы хоть на цвет обложки посмотрела, перед тем как хватать. Действительно первый презент был зелёным, а второй — фиолетовым. — Погоди-ка! А откуда Эмма знает про наши любимые цвета? — Она с интересом посмотрела на сестру. — Ты думаешь, что мы с Эммой круглосуточно играем в молчанку? Да будет тебе известно, во всём мире доказано, что для скорейшего выздоровления мозг пациента полезно снабжать информацией. Мы не только капаемся, но и проводим интенсивные тренировки для мозга, побуждая его вернуть к нам эту красавицу. В этот момент веки Эммы дрогнули. — Вот видишь, она полностью согласна. Слышишь, красотка, я думаю, что скоро мы будем пить кофе втроём. Как тебе идея? По окончании слов, на тумбочке моментально оказалось две чашечки ароматного кофе. — Так. Идея прошла на ура, но, дорогая, на сегодня стоит прекратить магические презенты. Тебе всё ещё надо отдыхать. Мы с Джиной ненадолго спустимся вниз, не волнуйся, ладно? И спасибо за твой подарок, мне как раз нужна была книжка для походных записок. *** Реджина решилась. Три дня раздумий в одиночку не были продуктивными. Поэтому, спустившись вниз, она попросила сестру пройти на задний двор для серьёзного разговора. — Зелена мне нужно с тобой поговорить. — Я вся во внимании. — Если честно, то я не знаю, как начать. — Тогда позволь тебе помочь? Если что-то покажется обидным и неуместным, сразу говори об этом, хорошо? Реджина неуверенно кивнула. — Я бы предпочла немного твоего сидра, если не возражаешь? Перед ними тут же материализовался столик с бутылкой, два небольших фужера и ваза фруктов. — Я живу с тобой с начала болезни Эммы. И хочу отметить, что ты очень изменилась с тех пор, как это началось. В лучшую сторону, не беспокойся. — Реджина нервно дёрнула плечами. Она отвыкла от комплиментов, и чувствовала себя немного неловко, а потому выбрала самый простой путь — налила сидр в фужеры и немного выпила из своего. Зелена же продолжила речь дальше. — Ты снова потянулась к искусству. Если думала, что я не увижу твои скульптуры, то ты очень плохого мнения о старшей сестре. Да не красней ты так! Я же шучу. — Зелена… — Нет, погоди, дай закончить. И к этому тебя подтолкнула Эмма. С тех пор, как она возникла в твоей жизни, ты стала мягче. Ты начинаешь быть собой — не профессором Миллс, не дочерью своей матери, не женщиной, живущей в чужих рамках. Мне вернули мою сестру, которая всегда тянулась к прекрасному. Ту, которая будучи восьмилетней девочкой мечтала стать скульптором. И которая вполне заслуживает того, чтобы эта мечта сбылась. — То есть, ты не будешь против того, что я предам маму? — Джина, ты взрослая женщина. Что значит — «предам маму»? Если это значит быть счастливой, вперёд и с песней. Если это значит быть собой, то я только пожму твою руку. Джина, жизнь слишком короткое путешествие, чтобы проживать её чужими мечтами. И ты знаешь это не хуже меня. Так что, думаю, тебе стоит подготовить Эмму, но не забывать о себе. Хочешь, я попробую позвонить Августу Буту — помнишь моего одноклассника в школе? Он владелец галереи. Я думаю, что Бутик заинтересуется твоими работами. Реджина протянула руку вперёд и крепко пожала пальцы сестры. Она была безумно взволнована. Ей казалось, что Зелена не одобрит её желание заняться любимым делом всерьёз. И эта поддержка окрыляла. — И ещё. Я догадываюсь о второй теме разговора, но тут тебе придётся говорить самой. — Тогда дай мне пару минут собрать все мысли в кучку. Джина допила свой фужер и налила новую порцию, после чего перевела взгляд в небо. Светло-голубые дали с лёгкой молочной дымкой успокаивали её. — Знаешь, я не заметила, как это случилось. Наверное, ещё на первом курсе. Она пришла на занятия и поначалу безумно меня раздражала. Неуклюжестью, робостью и зажатостью. А потом… потом я посмотрела её личное дело. Ну, про то что она из системы и всё такое… И я её поняла. Я вспомнила этот страх, когда ты боишься сделать что-то неправильно, потому что знаешь, что тебе будет больно. Потому что после боли придёт стыд. А потом долгие-долгие часы самоедства… — То есть, ты вспомнила всё то, через что проходила во время учёбы у матери. О, Реджина… — Зелена прикрыла глаза. Она знала, что Джине жилось не сладко, но только сейчас смогла услышать подробности. В детстве они виделись не часто, и, возможно, поэтому Джина старалась «не предавать» маму. А когда повзрослели, то надолго разъехались по учёбе. — Брось, это уже в прошлом — Джина наклонилась и пожала руку сестры, призывая её избавиться от картинок из детства и юности. — В общем, когда я увидела всё это в ней, мир изменился. Я начала потихоньку ей помогать. Иногда оставляла после занятий, иногда заставляла делать зелья и мази несколько раз. И знаешь, что выяснилось? Что если убрать страх, то на третьей попытке у неё всё получалось на ура. А потом я поняла, что при систематических занятиях со мной вне группы, она показывает очень перспективные результаты. Она правда очень способная девочка! — Очень способная девочка, в которую ты, кажется, влюбилась. — И совсем не знаю, что делать! Ты же понимаешь, что у нас разница… Да во всём! Зачем ей тётка, на 14 лет старше её? — Так. Стоп. Во-первых, прекрати гнать волну. Ты реально хочешь, чтобы она тебе дом разнесла? А она тебя чует. Во-вторых, а почему и нет? То, что ты старше, не значит, что у вас не может быть отношений. — Но учебное заведение… — Но кто-то будет свободен через год. Да, чёрт возьми, Джина! Ты можешь уволиться хоть сейчас и просто натаскивать её до диплома. Можешь выпустить курс и спокойно строить свою жизнь. Перестань уже жить на вторых ролях! Она одна и переиграть её не получится. Подумай, а я проверю наш ветер перемен. А то, вдруг ты уже живёшь без спальни? Зелена исчезла в дымке. А Джина в полном ошеломлении осталась на заднем дворе. День был просто фантастическим, отрицать это стало совсем не возможно. Эмма открыла глаза. Первым, что она увидела, было кресло с дремлющей в нём Зеленой. У её младшей сестры были дела, а родители мисс Свон всё же ходили на работу. И, учитывая настроения дочери, чаще с ней бывал Дэвид. Что было обидно для Мэри, но после разговора с Джиной она постаралась понять дочь, и дать ей личное пространство. — Зелена… Голос казался каким-то хриплым и слабым. Но миссис Локсли мгновенно открыла глаза. И уже через минуту широко и радостно улыбалась. — Эй, красотка! Доброе… ммм… доброго дня! — Зелена сверилась с настенными часами. — Вот ты и проснулась! Пить наверное хочешь? — Спросила бестия поглядывая на то, как рефлекторно Эмма облизывает губы. — Сейчас всё устроим! В воздухе возникла бутылочка минеральной воды. Зелена открутила крышку и, подойдя к больной, помогла попить придерживая её голову. — То, что ты очнулась уже радует. Обязательно скажу об этом Джине через полчаса. — Почему через полчаса? — У неё последняя пара на сегодня, закончиться она ровно через полчаса. — Оу… А что вообще тут происходило? — Тебе вкратце или с полным описанием? — Можно коротко, кое-что я и так помню. — Ну, если коротко, то ты тут ещё месяц пробудешь. На реабилитации. И ты пару раз пыталась прихлопнуть свою маменьку. А так, почти ничего интересного. Она благоразумно не стала сообщать о чувствах Джины. Во-первых, это было не её дело. А во-вторых… кто его знает как отреагирует Эмма? Да и что чувствует, тоже пока не ясно. Исходя из всех этих фактов, Зелена решила помолчать. — Я буду тут целый месяц?! Реджине, наверное, не удобно… — Отставить! Если моей сестре что-то неудобно, то она всегда об этом говорит. Поверь, ей не пять лет. И так проще тебя лечить. Ну, и держать от нервомотательных контактов тоже. — А когда мне можно будет вставать? Кажется, я выспалась на год вперёд. — Как только тут появится Джина и мы сможем понять, не страдаешь ли ты головокружениями. Довольно частое явление после столь долгого нахождения в лежачем положении. Ничего не болит? — Нет. Чувствую себя довольно хорошо и, если честно, не отказалась бы поесть. — Вот это прямо отличная новость! Значит, организм действительно пошел на поправку. Сейчас я принесу тебе подогретую лазанью. Только ешь небольшими порциями, нужно чтобы организм привыкал к обычной пище. Я бы конечно рекомендовала кашу, но что-то мне подсказывает, что ты её не захочешь. Эмма скорчила рожицу. — Не хочу кашу. Лазанья вкуснее! — Да кто бы сомневался, мисс Ветер Перемен! Будет тебе и лазанья… и моя сестра. Если я не ошибаюсь, то Реджина Миллс уже стоит в холле собственного дома. Сестрёнка, твоя спящая красавица уже желает питания. Так что, согрей лазанью и поднимайся к нам! *** Это было потрясающее чувство. Она вернулась домой точно зная, что случилось что-то хорошее. И меньше чем через минуту услышала радостный голос сверху: — Сестрёнка, твоя спящая красавица уже желает питания. Так что, согрей лазанью и поднимайся к нам! Это была самая замечательная новость после трудного рабочего дня. Она не раздумывая поднялась в комнату для гостей, быстро приняла душ и, переодевшись в домашнее, пошла колдовать над питанием для Эммы, кофе для себя и сестры. — Уж простите, что пришлось подождать. Но, думаю, пирожные с ягодной начинкой могут загладить мою вину перед нашей выздоравливающей. Правда, Эмма? — Реджина улыбнулась, глядя на чуть взлохмаченную личность, полулежавшую в её кровати, за что получила яркую и солнечную улыбку. — Добрый день, Реджина. Кажется, я ужасно голодна, но десерт меня очень радует. — А перспектива им делиться? — Зелена не могла немного не поддразнить. — А что, делиться обязательно?! — Эмма состроила глазки кота из «Шрэка», и все трое громко расхохотались. — Мисс Свон, мне кажется, что Вы перепутали факультет и учебное заведение! Вам надо было идти в актёры! — Обязательно последую вашему совету, уважаемая мисс Миллс! Только сначала выучусь на толкового колдмедика. Кстати, а где я сейчас учусь? — В данный момент, ты находишься в почётном академическом отпуске. Но я бы не советовала тебе расслабляться. Я ведь могу включить «Злую Королеву»… — Я снова в колдмагическом колледже?! — Эмма сияла, как новая монета. — Угу. Но, по состоянию здоровья, ты пока что на каникулах. Зелена, как ты думаешь, когда она сможет начать заниматься? — Понаблюдаем её дня четыре. Если не станет хуже, то в выходные ты можешь начать что-нибудь начитывать. Но, в любом случае, полноценно заниматься она сможет только через месяц. Так что, не слишком увлекайтесь. И вообще, кто-то там есть хотел! А пока мы языками точим, Ваша лазанья, мисс Свон, опять становиться холодной! Как все больные, мисс Свон не отличалась большим терпением. И уже через три часа Эмма пыталась встать с кровати. — Я уверенна, что могу спокойно передвигаться по комнате. — А я, что ты устанешь минут через пятнадцать. Почему нельзя дождаться меня, а уже потом пытаться куда-то бежать? — Я хочу, чтобы ты отдохнула! Ты и так вместе с Зеленой со мной месяц прыгала. Теперь ты должна отдыхать! Зелена, стоявшая на кухне и слышавшая эти эмоциональные перепалки, тихонько хихикала себе под нос: — Ей-Богу, парочка женатиков, прожившая в браке лет десять! «Зелена!» «Что Зелена? Я не виновата, что вы так звучите! И вообще, когда ты с ней поговоришь?» «О чём?» «О том, что между вами происходит» «Не сейчас, ей окрепнуть надо» «Не упусти момент, сестрёнка. Не упусти момент.» Они смогли прожить этот день. Конечно, не обошлось без маленьких ссор, но Реджина была слишком рада, чтобы всерьёз злиться на Эмму. Они смогли даже встретиться с Дэвидом, который буквально ошалел от счастья и, кажется, скупил все пирожные в кафе у миссис Лукас. По крайней мере, когда он заходил в дом, то сначала вошла огромная коробка из кафе, а уже за ней обнаружился мистер Нолан. Как он и говорил раньше, мужчина действительно передал фирму Мэри-Маргарет, а сам начал учёбу на детского тренера. И, видимо, был абсолютно счастлив. Но, как и предсказывала Реджина, сразу после его ухода, глаза Эммы начали закрываться. — Может мне стоит перебраться в гостевую комнату? — И ухлопать на это все силы? Мисс Свон, да будет тебе известно, ты мне совсем не мешаешь. Так что, закрывай глаза и спи. — Я привыкла видеть твои сказки… — Если ты сейчас меня послушаешься, то я обещаю тебе красивый сон. — С оленёнком или воительницей? — Ты их помнишь?! — Ага. А ещё я помню про корабль и море… — Значит, будет тебе корабль и море. — А можно хотеть обнимашки? Реджина легла на вторую половину кровати. Она отвыкла проводить время вот так, но если Эмме так комфортно, то почему бы и нет? — Иди сюда, чудо. Значит, корабль и море? Эмма кивнула и закрыла глаза. Она точно знала, что сегодня ей будет сниться только хорошее. Сторибрук входил в золотую осень: деревья сбрасывали свой привычный багряно-золотой наряд, а на заднем дворе Реджины, где все любили проводить время, «ковёр» был почти нетронутым. Пруд начинал подмерзать в ночное время суток, и лебеди давно улетели в другие края. Всё казалось бы тихим и безмятежным, если бы не одно но: в доме на Миффлин-стрит 108 появился маленький реактивный ураганчик с милым именем — Эмма. — Мисс Нетерпеливость, что тебе говорила моя сестра?! — Что если я буду хорошо себя чувствовать, есть и отдыхать, то ты сможешь начать занятия в выходные. — Отлично. С памятью у тебя порядок, но не на дни недели. — В смысле?! — девушка непонимающе уставилась на Реджину. — Эмма, вообще-то выходными считают субботу и воскресенье. А сегодня на дворе пятница! Так что, будь любезна, отстань от котелка! — Джина, ну мне же нужно научиться варить сонное зелье! — Нужно, но не прямо сейчас. Не послушаешься — нажалуюсь Зелене. Она тебя им же и обеспечит. — Ну мне скучно просто так торчать в комнате! — О, скучно говоришь? Есть странное предложение. С зельями и мазями не связанно, а вот с практической магией — вполне. Эмма с любопытством уставилась на женщину. Зная, что мисс Миллс редко меняет темы разговора, она внутренне обрадовалась. На обычный урок магии предполагаемое мероприятие похоже совсем не было, но лучше заняться чем-то необычным, чем изо дня в день торчать в постели или на заднем дворе. — И куда мы идём? — В мою мастерскую. Хочешь попробовать быть художником? *** На самом деле, Реджина волновалась. Она редко пускала других людей именно в эту комнату. Если можно так сказать, мастерская была её настоящим миром, в котором жила её душа. Ей было страшно пускать сюда кого-то ещё. Потому что она прекрасно помнила, как это больно, когда ты даришь свой мир, а его разносят в дребезги всего парой слов… Реджине было семь. Намечался день рождения матери, и ей безумно хотелось подарить что-то сделанное своими руками. В тайне от Коры, она начала делать небольшую вазу для конфет. Девочка старательно лепила и расписывала предмет любимыми цветами матери. Она была уверенна, что мама её похвалит. Но… Мать получила уже все подарки, но на столе оставался только один. Реджина внимательно следила за лицом матери. Только вот вместо ожидаемого восторга и похвалы, она увидела презрение. Женщина повертела конфетницу в руках менее пары минут, после чего бросила фразу, надолго застрявшую внутри: — Спасибо. Но, лучше бы ты хорошо учила заклинания и рецепты. Учёба радует меня больше всяких безделушек. Джина, опустив голову, тихонько прошептала: — Я поняла, мама. Прости. Я буду хорошей ученицей.» После этого она долго плакала на плече отца. Но он ничего не мог сделать, кроме как ласково гладить её по спине. После той ситуации она очень долго не прикасалась к глине, и уж тем более старалась никому не говорить, что в её доме есть мастерская. Но сейчас рядом с ней была Эмма — милая, талантливая, дерзкая и очень нетерпеливая девушка. Эмма, благодаря которой привычный мир профессора Миллс так круто и необратимо поменялся. Эмма, которая помогла понять, что в первую очередь надо идти за своими мечтами. Надо бороться, даже если тебе кажется, что никто тебя не поймёт и не одобрит. Эмма, для которой в мастерской давно стояли два оленёнка и грозная воительница. Они спустились вниз и подошли к комнате, которую нельзя было увидеть до тех пор, пока Джина не снимет чары. Зелена знала о ней только потому, что сама была магом с достаточной силой, большинство же видело обычную стену. Поначалу и Эмма не могла понять, зачем они встали у гладкой персиковой стены. И лишь когда Джина махнула рукой, она увидела дверь, ведущую в какое-то помещение. — Добро пожаловать в мой мир, Эмма! В мастерской было уютно. Помимо столов, на которых стояли готовые вещи, гончарных кругов и печи, в которой глина запекалась, тут был широкий диван и небольшой камин. Когда Реджина расстраивалась или просто хотела сбежать от внешнего мира, то единственным местом на земле, где она обретала покой, была её мастерская. Эмма с изумлением смотрела на окружающее пространство. С одной стороны, она знала, что мастерская существует, но почему-то считала, что Джина лепит в какой-нибудь частной студии. И уж тем более, не могла предположить, что будет допущена в это прекрасно-сумбурное место. — Не робейте, мисс Свон. Глина и статуэтки не кусаются, как впрочем и я. Одним взмахом руки Реджина зажгла огонь в камине, по помещению потекло тепло. Так же перед диваном появился столик с фруктами, кофе и белым шоколадом. — Тут так красиво… — Если хочешь, можем просто попить кофе, а потом начнём наш творческий урок. — Ты думаешь, что я смогу вылепить что-то красивое?! Тогда ты сильно меня переоцениваешь. Я даже не представляю, как ты делаешь такую красоту… Эмма пробежалась глазами по столу с готовыми работами. И увидела его: оленёнка из своих снов. Маленького, лопоухого, изящного. Издалека он казался почти настоящим. Девушка пересекла расстояние и осторожно провела пальцами по его голове и шее. Ей даже почудилось, что животное потянулось к её тёплой ладони. — Интересно. кто вдохновил Злую Королеву на этот шедевр? — Эмма включила дразнящий голос, чтобы Джина поняла, что она шутит. Она ожидала чего угодно: сарказма, ответной шутки, перевода темы, но не того, что случилось через пару минут. Из другого угла мастерской, раздался тихий и чуть приглушённый голос: — Меня вдохновила ты. И в комнате наступила вязкая тишина. Ответив на вопрос, Реджина прошла мимо девушки и присела на диван. Её глаза устремились к огню. — Эм… На самом деле, это мило. Он похож на оленёнка из моих снов. Хотя, наверное, это он и есть. Ведь я же видела то, что показывала мне ты. Эмма отошла от скульптуры. Видя насколько напряжена Реджина, она решилась на отчаянный шаг. Не говоря ни слова, она пересекла разделявшее их расстояние, присела на вторую половину дивана и молча раскрыла объятья. Реджина колебалась. С одной стороны, ей хотелось спрятаться от Эммы. С другой — свернуться в клубок и хоть на какое-то время забыть про внешний мир. Но чего она точно не ожидала, так того, что прождав несколько минут, Эмма придвинулась к ней сама и, вместе с объятьями, поцеловала её в щёку. Мир Реджины вновь разлетелся на мелкие кусочки. Паника. Огромная волна паники накрыла Эмму через секунду после осознания своего поступка. Она ожидала, что Реджина немедленно выгонит её из мастерской, из дома. И из своей жизни. Но ничего подобного не произошло. За исключением того, что женщина прижалась к ней ещё сильнее, словно стараясь войти в её ДНК, остаться в этих объятиях навсегда. Реджина слишком устала. Устала соответствовать, прятать, решать… Быть кем угодно, но не настоящей Реджиной Миллс. И сейчас она старательно запоминала этот миг. Миг, когда ты можешь просто побыть собой. — Джина… — Всё хорошо, не бойся. Ты не обязана оправдываться. — Я и не собиралась. Но… — Эмма, я всё понимаю. И мы, кажется, собирались заниматься магией, раз уж кому-то скучно. Она сознательно уходила от разговора. Не хотелось рушить такой миг пошлыми оправданиями, что всё было случайно и больше не повториться. Ей хотелось, чтобы этот невинный и нежный поцелуй не был единственным. Но чисто психологически ни она, ни Эмма ещё не были готовы к серьёзному разговору об отношениях. Однако, чтобы девушка не сомневалась, что он состоится, Джина нежно погладила её запястье и произнесла: — Никогда не извиняйся за свою нежность. И не бойся любить. Эмма моргнула, будто очнувшись от сна. Её глаза стали насыщено зелёными. Реджина же решила перевести внимание на урок. — Как я и обещала, сегодня у нас необычное занятие. И хоть ты считаешь, что у тебя абсолютно нет художественного вкуса, я намеренна доверить тебе магическую роспись статуэтки. А заодно могу показать процесс изготовления. Не будешь против? Карие глаза явно бросали вызов. Эмма решила принять правила игры. Тем более, что им стоило проверить. в каком состоянии находится молодая ведьма. Длительная колдмагическая кома, имела свойство не только выпускать все страхи из подсознания, но и делать магию носителя очень нестабильной, когда он приходил в себя. И уж коли бывшей больной потребовались занятия, то было бы не плохо понять, как себя чувствует её магия сегодня. Реджина встала с дивана и направилась к большому гончарному кругу. Она надела рабочий фартук и спрятала волосы под платок. — Что ты хочешь создать? — То, что напоминает мне тебя. — Опять оленёнка? И почему я у тебя ассоциируюсь именно с ним? Намекаешь на мою неуклюжесть и бестолковость? — А что, ты хотела бы, чтобы я представляла тебя енотом? С брюшком и маской на глазах? — Не дразнись! — Эмма картинно надула губы. — Не дуйся, а то вообще хомячком изображу! Джина смешала воду с глиной и начала свой медитативный сеанс. Она вымешивала глину и старалась думать только о том, что хотела бы подарить Эмме. Глина была тёплой и податливой. И через время на круге появился стоящий оленёнок, на носу которого сидела маленькая бабочка. — Почему ты делала его сама, а не использовала магию? — Потому что я не хочу быть магическим ремесленником. Да, действительно можно делать скульптуры с помощью магии, но, на мой взгляд, часто в них нет души. Твои руки не познают счастья размять глину и из пустоты сделать что-то прекрасное. Ты не участвуешь в процессе душевной отдачи. Магические предметы становятся обычной штамповкой. И мне это неинтересно. А теперь, мисс Свон, настала ваша очередь немного потрудиться. Оживи этого оленёнка. Сделай его почти настоящим. — Ты хочешь, чтобы я его раскрасила? — Да. Но вместо обычных красок, ты используешь свою магическую силу. — Я боюсь, что у меня не получится. Или что я его испорчу. Эмма начала проявлять знакомое беспокойство. Так было каждый раз, когда она сталкивалась с необходимостью делать что-то непривычное. Джина вспомнила первый курс. Первый месяц её ученица боялась даже подходить к котелку, не говоря о каких-то манипуляциях. И по первости, это очень раздражало и огорчало Реджину. Вот и сейчас она увидела в изумрудных глазах почти осязаемую панику. — Эй. Эй, успокойся. Всё хорошо, я с тобой. Эмма, дыши. Вдох, выдох. Вдох, выдох. Давай, я встану за тобой, и ты просто вспомнишь своего оленёнка из сна. Даже если ты разнесёшь эту статуэтку в пыль, я не буду ругаться, обижаться или сердиться. Нам просто нужно узнать, как обстоят дела с твоей магией. Считай, что это наша маленькая игра. Мы просто хотим понять, готова ли ты к учёбе или стоит обождать ещё какое-то время. Реджина прошла за Эмму. — Закрой глаза. Расслабь тело. Хорошо. А теперь просто представь оленёнка и бабочку. Подумай о них. — Они обязательно должны быть настоящими? — Даже если ты увидишь их в вырви глазной гамме, это не страшно. Мы просто хотим… И в этот момент всё случилось. Внезапно статуэтка стоящая на круге засветилась бело-золотистым светом. Она чуть-чуть приподнялась над кругом, и свечение стало более интенсивным. А в самом конце Эмма мягко поставила предмет обратно на круг. — Отлично, Эмма! Просто потрясающе! Ты посмотри, какая красота у тебя получилась! Могу ответственно заявить, что если ты захочешь сменить профессию на художника-оформителя, я с удовольствием возьму тебя к себе! Эмма открыла глаза. На круге стоял красивый оленёнок, а на его чёрном носике сидела белая бабочка. Только глаза у него были цвета горького шоколада, а не зелёные, как часто представлялось Реджине. — Голова немного кружится… Меньше, чем через секунду, Эмма почувствовала крепкое объятие со спины. — Так, на сегодня мы закончили. Пойдём попьём чаю или кофе на диване. — Но, Джина! Я хочу ещё позаниматься. — Всего понемножку, мисс Нетерпеливость! Продолжим завтра. И не делай обиженные глазки, енотиком станешь! Эмма фыркнула и позволила увести себя в сторону дивана. И тут ей подумалось, что быть ассистентом самой Реджины Миллс, не такая уж и сложная задача. Может, стоит подумать об этом? Эмма долго смотрела на оленёнка. А потом перевела взгляд на женщину, сидящую рядом с ней. — Джина, а почему отец никогда не настаивал на других профессиях? Ведь он же наверняка знал, что ты хочешь быть скульптором, а не педагогом. — Как я уже говорила, папа был очень мягким человеком. Ему было проще спустить ситуацию на тормозах. Даже то, что с ним осталась Зелена, было скорее её решением. Наверное, за тринадцать лет брака он просто привык быть тенью моей матери. — Знаешь, хоть меня и мотало по системе, но я всегда отстаивала свои мысли и желания. Даже если после этого меня возвращали назад, я не жалела. Можно я возьму этого оленёнка себе? Вопрос был неожиданным. Джина кивнула. По правде говоря, она отдала бы все свои работы, но Эмма попросила только эту. Она магически переместила статуэтку в руки блондинки. Эмма осторожно погладила головку и бабочку. — Однажды меня вернули в систему почти под Рождество. А ты знаешь, что под рождество все дети ждут сказку и чудо. И вот в ночь накануне я легла в свою кровать и загадала, чтобы утром на моей тумбочке была хотя бы маленькая игрушка. Но увы, всё, что меня ожидало, небольшой альбом для рисования и коробка карандашей. Хотя знаешь, это тоже было неплохо. Некоторым в то рождество достались носки и тапочки. Девушка попыталась улыбнуться. Она не заметила, что во время рассказа Реджина пристально наблюдала за ней. И её сердце сжалось от жалости и боли. — Если хочешь, то ты можешь забрать всё, что тебе понравится. — Я не об этом… Понимаешь… Я считаю, что тебе надо подумать кто ты. Я вижу прекрасного человека и замечательного учителя. Но так же я вижу потрясающего скульптора, которого ты упорно хоронишь внутри себя. — Думаешь, стоит попробовать? — Джина, мой отец рискнул поставить на карту всё, что он имел. Он бросил практику, которой занимался почти двадцать лет! И сейчас счастлив просто катать детей на лошадях. Почему же ты думаешь, что ты не сможешь так же? Твоей матери уже нет в живых, а общественное мнение… Это явно не то, о чём стоило бы заботиться. — Сестра хочет поговорить с каким-то своим одноклассником. У него вроде бы есть галерея. — Отлично! — А как же учёба? — А что учёба? Эмма снова погладила голову оленёнка. — Можно довести наш курс и уйти в свободное плавание. Если выставки не принесут желаемого результата, ты всегда сможешь вернуться на учебные или репетиторские рельсы. — Ох, Эмма! Как же у тебя всё просто… — Потому что всё действительно просто. Попробуй и поймёшь, что я права. Они остались в мастерской до позднего вечера. Позже, уже ложась спать, Джина подумала над словами Зелены и Эммы. " А может и правда попробовать жизнь с нуля? Я ничего особо не теряю. Надо поговорить с Зеленой. Пусть связывается с этим Августом… Может, что и получится…» *** Мэри сидела за рабочим столом. Дождь за окном совершенно не настраивал на продуктивную работу. После ухода Дэвида, с одной стороны, стало легко: она больше не советовалась с мужем, когда нужно было решение здесь и сейчас. Ей нравилось, что всё зависит только от неё. Урсула — девушка, которую подняли до поста мужа — была расторопной и умной. И если брать дела компании, то в целом всё было совсем неплохо. Но Мэри больше беспокоила семья. А точнее, отношения с дочерью. С момента возращения Эммы прошло несколько недель. Дэвид заезжал к ней при первой возможности, а вот сама Мэри была там буквально два раза. И, не смотря на радушный приём от Реджины, она чувствовала, что диалога с дочерью так и не получается. Дэвид видел её тревогу. Но ничего не мог изменить. — Ты слишком долго убивала ваши отношения. Эмма не маленький ребёнок, и, как бы тебе не хотелось, она не может простить по заказу. Тем более, что речь идёт не о каком-то пустяке. Это её путь. Самоопределение. И, конечно, ей как никогда нужна была поддержка семьи. А ты её осудила. — Что мне делать теперь? — Поговори с Реджиной. Сейчас она самый главный друг и советчик твоей дочери. Может быть, вместе вы сможете придумать, как решить твою проблему. — Дэвид, она ненавидит меня? — Нет, она расстроена и обижена. Но она не перестала быть твоей дочерью, она не перестала любить тебя. Просто в ваших отношениях возник кризис. Это не страшно. Думаю, что профессор Миллс и я вполне можем помочь вам снова услышать друг друга. Только не торопись. Сейчас важно, чтобы наша дочь набралась сил. Думаю, что в скором времени всё решиться. Только не дави и не торопись. Мэри открыла глаза и постаралась сконцентрироваться на изучаемом деле. И только почувствовав влажность щёк, поняла, что она плачет. *** Утро началось со стука в дверь. Было солнечное воскресное утро. После недавнего разговора с Эммой она попросила Зелену списаться с Августом Бутом. И уже предвкушала работу в мастерской, но планы поменялись. За порогом оказался ни кто иной, как бывший колдмедик, а ныне образцовый пират, мистер Киллиан Джонс. — Доброе утро, мисс Миллс. Я понимаю, что пришёл очень рано, но у меня есть веское основание. — Доброе утро, Киллиан. Проходи и рассказывай, что случилось. Она пропустила нежданного гостя в гостиную. — Кружку чая или кофе? — Кофе, пожалуйста. Я слышал, что Эмма пошла на поправку. — Да. Сейчас она ещё спит, что не удивительно, но она определённо делает большие успехи в плане здоровья. — Это здорово. Я пришел попрощаться: на некоторое время нанялся на один из кораблей. И в лучшем случае, вы увидите меня только следующим летом. — Ты доволен нынешней жизнью? — Не скучаю ли я по колдмагическому факультету? Нет. Я могу скучать по людям, но не по смене профессии. Хотя, надо признать, что Ваши лекции, скорее всего, пойдут мне на пользу. Я даже взял с собой некоторые тетради с рецептами. Реджина изумлённо подняла вверх брови. Киллиан и прилежная запись конспектов? — Не смотрите так, — он усмехнулся. — То, что я вёл себя, как редкий разгвоздяй, ещё не означает, что я совсем не стремился к знаниям. Просто сложно любить то, что тебе навязано. Допив кофе, он потянулся в правый карман кожаной куртки. — Передайте это Эмме, пожалуйста. На столике оказалась маленькая фигурка гнома, одетого в капитанскую форму. — И скажите, что я обязательно навещу её следующим летом. И… спасибо Вам. — За что? — За то, что не бросили её, за то, что не осуждаете меня. А ещё за то, что подарили мне осуществление мечты. Как бы не было трудно, я знаю, что это мой путь. Я могу увидеть весь свет. Я не обязан быть тем, кем я не являюсь. И всё это благодаря Вам и ей. Ещё раз, большое спасибо. Он ушёл, а Реджина в который раз задумалась о том, что всё происходящее — совсем не случайно. И что ей определённо стоит подумать о переменах в своей жизни. Ведь, как справедливо заметила сестра, жизнь одна и другой у неё точно не будет. Эмма рвалась к учёбе. Даже тот факт, что она находится в академическом отпуске по здоровью, не имел для неё особого значения. — Джина, ну я ведь не могу вечно лежать в кровати и смотреть в потолок! — Тебе и не обязательно это делать. Можешь сходить в кафе к Бабуле, они с Руби будут рады видеть тебя. — Я схожу, честное слово! Но потом… потом можно мы немножечко позанимаемся? — Эмма сделала большие печальные кошачьи глазки. — Вот упрямая девчонка! Так, сейчас ты завтракаешь, потом уходишь гулять. И чтобы два часа мои глаза тебя не видели, а уши не слышали. — А потом? — А потом, если кое-кто не будет напоминать мне тряпочку, мы вспомним все травы, полезные для сердца при лечении гипертонии. И не думай, что я не могу проверить, где ты проводишь время. В библиотеку к Эльзе тебе не надо, всё что необходимо для учёбы есть в доме. Ты меня поняла? — Угу! Сначала покушать, потом уморить себя воздухом, а после внимательно слушать Королеву Реджину! — Дерзкая стала… Иди уже. Где у нас кухня напоминать не надо? Уморить воздухом… Я б на это просмотрела. *** В кафе было шумно. Аромат горячих пончиков со всевозможными начинками смешивался с запахом кофе и какао. Казалось, что сюда приехало не меньше половины жителей этого славного городка. — Руби! Руууби! Заказ на третий столик готов. Нет, всё-таки надо нанять ещё хоть одну официантку, а то у нынешней слишком длинный язык! — Ты ещё скажи, что в нём костей нет, — Руби грациозно проскочила между посетителями, сидевшими у барной стойки, и подхватила новый заказ. Она сосредоточилась и постаралась пройти мимо коротышки, успевшего изрядно набраться и растянуться на полу. — Бабуля, здравствуй! Можно мне кружечку какао с корицей и ванилью, пару медвежьих когтей? А ещё вам, кажется, стоит выпроводить одного посетителя. Ну или вынести, если быть точнее. — Эмма, радость моя! Конечно, я сейчас мигом сварю твоё любимое какао! Да, кажется, мне опять придётся вызывать полицейских. Лерой всё ещё не может пережить развод и факт того, что малышка Эмили будет видеть папу только по выходным. — Если он не перестанет пить, то малышка Эмили будет смотреть на папу только на фотографиях. — Мы пытались поговорить с ним. Точнее, уговорить его пойти к доктору Хопперу, но пока, как видишь, неудачно. — Бабуля, ты же знаешь, пока человек не захочет поменять свою жизнь, ничего не произойдёт. Я понимаю, что для него было большим ударом, что Рул встречается с другим. Но это не повод тонуть в алкоголе. Особенно, когда у тебя есть маленькая, обожающая тебя, дочь. Историю Лероя знал весь Сторибрук. Он был неплохим электриком и сантехником, но, к сожалению, любил выпить. А Рул, видимо, просто устала. И вот уже полгода была свободной женщиной. И, наверное, всё было бы просто, если бы между ними не было пятилетней Эмили. Девочка была очень похожа на отца. И очень его любила, но согласно условий, он мог видеть дочь только на выходных и каникулах. И то, если был трезв. Бабуля набрала номер участка, а через некоторое время Лерой был усажен в машину. — Бабуля, кажется, заказ Эммы готов! — Руби забрала поднос и меньше, чем через пару минут, поставила его перед бывшей однокурсницей. — Времени немного. Сама видишь, тут яблоку негде упасть, но я безумно рада увидеть тебя живой и здоровой. Здоровой, же? — Подозрительно спросила подруга. — Уверяю тебя, я чувствую себя, как космонавт. Всё хорошо. А ты как? — Ношусь, как юла заверченная. И тут, и в колледже. Реджина очень хвалила мой рецепт для людей с синдромом Ангела. Кстати, как она поживает? — Усиленно лечит меня. И не даёт заниматься, — Эмма скорчила расстроенную рожицу. — И правильно делает! Хотя тебе если что-то приспичило, ничто и никто не остановит. — Руууби! — Ой, кажется, у меня дела. Была рада увидеться! И передай привет профессору Миллс! Эмма допила своё какао, а один из когтей прихватила с собой. Если предстоит заниматься, то мозг должен работать очень-очень хорошо. *** — Итак, Эмма, какие травы полезны для снижения давления? Они сидели в Лаборатории, и Эмма вспоминала все травы, которые могли понизить давление в крови. — Пустырник, трава омелы белой, сушница болотная, цветки боярышника. — Когда мы применяем пустырник, что должен знать каждый колдмедик? — Что его нельзя предлагать людям с пониженным давлением или брадикардией. — Как ты готовишь настой из этих компонентов? — Беру по 20 грамм каждой травы и заливаю полученную смесь половиной литра кипятка. Потом процеживаю и даю пациенту по одной третьей или одной четвёртой стакана три раза в день, — Эмма закинула все ингредиенты, и настой начал вариться. Чуть позже она процедила его и разлила по флакончикам. — Замечательно! С практической частью закончили. Есть ли ещё травы или ягоды, способные помочь нашим больным? — При определённых обстоятельствах можно использовать плоды болотной клюквы. Из размятых ягод делается морс. После двух-трёх дней настойки в холодном месте, можно осторожно пить. — Кому ни в коем случае нельзя предлагать подобный морс? — Пациентам, имеющим язву желудка или проблемы с двенадцатиперстной кишкой. — Умница. На самом деле, трав для снижения давления и улучшения работы сердца очень много. И ты обязательно прочитаешь про них к завтрашнему занятию, а на сегодня мы закончили. Так что, пойдём в мастерскую, хочу кое-что тебе показать, — Джина решительно закрыла фолиант по травам и, улыбнувшись, стала ждать, когда мисс Свон закончит с очисткой котелка. День шел неплохо. Пока в гости не явилась Мэри-Маргарет Нолан. Мэри понимала, что ей нужно поговорить с дочерью. Лечение не могло быть бесконечным, а, рано или поздно, Эмма вернётся домой. Если, конечно, захочет. И лучше объясниться сейчас, пока стена изо льда не убила их отношения окончательно. По крайней мере, ей хотелось, чтобы дочь узнала о её мыслях. Поэтому, предварительно закупив вкусностей у Бабули, миссис Нолан поехала на Миффлин-Стрит. *** — Доброго дня, миссис Локсли. — И Вам, миссис Нолан. Решили проведать дочь? — Да. Скажите, а Ваша сестра дома? — Реджина и Эмма сейчас занимаются в лаборатории. Если Ваша дочь не взорвёт её через пятнадцать минут, то есть шанс, что Вы сможете увидеть и её, и Джину. — У её опять проблемы с рецептом? — Мэри была обеспокоена. — Нет, у неё проблемы с нестабильностью магии. Это нормальное остаточное явление после болезни. И я хотела бы сразу Вас предупредить… — Зелена, у нас го… — Здравствуй, солнышко! — Добрый день, миссис Нолан. — Холодный тон дочери больно ударил по сердцу. " Кажется, ждать лёгкого разговора не стоит. Но я должна попытаться.» *** Джина тревожно наблюдала за «уютным семейным чаепитием». —Миссис Нолан, зачем Вы пришли? Кажется, в один из последних визитов я чётко сказала, что больше не хочу жить с Вами в одном доме. — Но, доченька… — Для Вас, я Эмма Свон, дочь Дэвида Нолана. — Эмма, прекрати! Мать пытается поговорить, а ты строишь ледяную королеву! — А! Это у нас так называется нынче? Сначала беспардонно утаскивает мои документы в долбанную школу, а теперь пытается поговорить?! — Но ведь я их вернула… — Врёшь! Опять врёшь! Вернул их папа. Он говорил об этом, пока я «плавала» между реальностью и миром сна. — Я хотела, чтобы ты не зависела от перемен. Юристы нужны всегда. — Вот именно, ты хотела. Мы с отцом никогда не брались в расчёт. Наши мысли, чувства и желания были для тебя пустым звуком. Всё должно было происходить только так, как этого хочет великая Мэри-Маргарет Нолан! — Чашка и блюдце, стоящие перед Эммой, начали опасно дрожать. «Пора вмешаться, а то я так без посуды останусь.» Джина решительно хлопнула ладонью по столу: чашка и блюдце перестали дрожать, а мать и дочь одномоментно повернули головы в её сторону. — Во-первых, Зелена, заблокируй, пожалуйста, магию мисс Свон. И не надо так сверкать глазами. Мне дорог этот дом и все находящиеся в нём предметы. Во-вторых, Миссис Нолан, в какой-то степени Ваша дочь имеет право на Вас обижаться. Все мы знаем, куда ведёт дорога с хорошими намерениями, если не спросить идущих за Вами, а надо ли оно им? — В-третьих, — разговор вступила Зелена, успевшая заблокировать начальные магические всплески, — у Вас крайне устаревший взгляд на медицину и зарплаты в ней. Как практикующий колдмедик могу сказать, что, при желании, я могу купить два дома, подобных этому. А поскольку у Вашей дочери велик шанс работать со мной, — ближайшую практику устроим, когда ты поправишься, — то Вы зря волнуетесь об её будущем. Во время всей речи Зелены глаза мисс Свон расширялись с такой скоростью, что все герои аниме нервно курили в сторонке. Если бы кто-то сделал фото, то его смело можно было бы подписать: «Ваши глаза, когда всё исполнилось». На фото, как вы понимаете, были бы одни глаза. В прочем, глаза миссис Нолан выглядели почти также. — Вы согласны взять её к себе на работу?! — Что, серьёзно?! Гостиная наполнилась громким смехом. Реджина постаралась не уползти под стол, но вот прекратить смеяться у неё не получилось. Зелену тоже сразило от комичного вида парочки, сидящей напротив. Посмеявшись, она ответила: — Ага, серьёзно. Но только тогда, когда ты научишься всем зельям, мазям и настойкам… и я буду уверенна, что ты не разнесёшь мою лабораторию. Так что, мисс будущее Сторибрука, изволь слушать мою сестру внимательно. — Но я всё равно не хочу возвращаться к… — Эмма, давай договоримся? Пока ты проходишь реабилитацию, то будешь заглядывать домой на выходные. Не делай такие несчастные глаза, я тебя не выгоняю. Просто вы попробуете начать всё сначала. Если к осени ты всё так же не будешь видеть в этом смысла, то мы подумаем, как решать проблему дальше, хорошо? Реджина протянула руку через стол и коснулась ладони Эммы. Поглаживание, с одной стороны, было успокаивающим, а с другой — носило характер магической подпитки. Джина боялась, что при излишней эмоциональности её подопечная вернёт всё в исходную позицию, а ей этого явно не хотелось. — Можно я уйду к себе? — Конечно. Если тебе не будет сложно, прочитай ещё пару страниц из учебника по травам. Думаю, вечером можно будет провести ещё одно практическое занятие. Эмма вылетела из-за стола и умчалась наверх. — А с Вами, миссис Нолан, я хочу поговорить в моём кабинете. *** Мэри и Реджина ушли в рабочую комнату. — Присаживайтесь, миссис Нолан. Я понимаю, что Вы расстроены сложившимся разговором. Она сейчас колючиться, как всякий подросток. И это нормально. Эмма в сложном пути. И любой, кто пытается надавить или обесценить её самоопределение и взросление, получает колючки. Думаю, Вам стоит поменять политику. — Мой муж говорит так же, но это весьма трудно. — Конечно, трудно. Вы привыкли быть властью и законом. Беда всех взрослых людей состоит в том, что часто они забывают как это, когда ты подросток. Когда вокруг тебя огромный и манящий мир взрослых. Как тебе, с одной стороны, радостно, а с другой — чертовски страшно. И хочется, чтобы тебя поддержали хотя бы на своей территории. Эмма воспринимала Ваш дом как место, где она может выдохнуть. И где её примут и поддержат. — А я всё испортила. И что теперь делать? — Давайте попробуем построить новый мост? В следующую пятницу я отправлю её к Вам, а Вы постараетесь быть просто мамой. Не юристом Мэри-Маргарет Нолан, не взрослым человеком, лучше знающим, что надо вашей дочери. Просто мамой, любящей и принимающей. Не стоит ждать, что колючки уйдут сразу. Она будет огрызаться и злиться, но это пройдёт. — Вы так думаете? — Мэри неосознанно теребила браслет на правой руке. — Я в этом абсолютно уверенна. А сейчас, если Вы не будете против, я хотела бы вернуться к занятиям с Эммой. — Всего доброго, мисс Миллс. И спасибо за разговор. *** — Ух. Жаркое чаепитие получилось. — И не говори. Хорошо ещё, что ты была дома. Я весьма рисковала остаться без своих вещей. Внезапно Зелена пересекла комнату и крепко обняла сестру. — Эй, что случилось? — Думаю, что мне пора вернуться к моим исследованиям. Через час приедет машина, я вернусь к себе. Но если что, только позвони, я сразу примчусь обратно. — Я привыкла к вечерним посиделкам. — Так приезжай ко мне на выходные! И ещё: каждый четверг я буду приезжать, чтобы осмотреть Эмму. Так что, не грусти, ты даже не успеешь соскучиться как следует. Вечером того дня Реджина вылепила большую красивую сову, потому что именно с этой птицей она ассоциировала Зелену. Жизнь менялась. Упорные занятия с Эммой привели к двум замечательным вещам: она стала более собранной, поэтому практически все занятия с приготовлением чего-либо заканчивались на первой попытке. Минус был только один — Эмма должна была быть спокойной. Если она нервничала или слишком радовалась, процесс усложнялся. Но Джина не считала, что это что-то катастрофическое. По её мнению, Эмме просто нужен был опыт. Который та щедро получила, пойдя на подработку к Зелене. Конечно же, с учётом того, что девушка была ещё подростком, работать в полную силу и весь день она не могла. Но и тех шести часов, что у неё были, хватало. Вторым успехом они обе признавали то, что магия стала стабильной. Конечно, мисс Свон оставалась под внимательным присмотром, но по прошествии двух месяцев с начала болезни, сбои происходили всё реже и реже. Реджина много и плодотворно работала. Курс начинал выходить на финишную прямую, и ей приходилось достаточно сложно, ведь помимо экзаменов у своей группы, она активно делала работы для персональной выставки, что очень урезало время для общения и подстёгивало скуку друг по другу. В глубине души Джина уже признала, что Эмма для неё не просто ученица. О любви речи пока не было, но вот привязанность и влюблённость — определённо имели место в её сердце. Время неумолимо вело их к очень важному разговору. И вот, в одну из пятниц, когда обе оказались внезапно свободными, мисс Миллс решилась. Она знала, что Эмма находиться дома. В эти дни Зелена давала ей выходной, но могла всё же оставить какое-нибудь задание, что позволяло мисс Свон набегать на магическую библиотеку Реджины. Вот и сейчас она усердно переписывала какой-то рецепт и искала возможность как-то его улучшить, поэтому она слегка вздрогнула, почувствовав на плече ладонь своего наставника. — Привет, ты сильно занята? — Хэй! Нет, не особо. Рецепт для расслабляющей массажной мази я уже нашла. Думаю, твоя сестра будет довольна. — Зелёные, как виноград, глаза беспокойно изучали лицо мисс Миллс. Внутреннее чутьё подсказывало, что она не просто так зашла в библиотеку. — Что-то случилось? — Мы можем устроить перерыв в твоих поисках и поговорить в гостиной? — А ещё покушать? А то я сегодня даже не завтракала. — Мисс Свон, ты что, хочешь, чтобы я включила Злую Королеву? Какого чёрта ты экспериментируешь со своим здоровьем?! Марш в гостиную, жди, пока всё разогреется! *** Паста под нежным сырным соусом была просто божественной. Эмма, в который раз, была готова признать, что болеть в доме Реджины Миллс — это сущее счастье для её желудка. Помимо пасты, на столе было мясо по-французски, а на десерт предполагались её любимые пирожные с ягодным кремом. Иногда она, правда, опасалась, что такие пиршества испортят её тело, но быстро вспоминала, что с её нервами и работой, а так же семьёй, ей это не грозит. С момента появления в этом доме матушки прошло около трёх недель. Октябрь уже подходил к концу, и каждые выходные она честно проводила в доме Ноланов. Нельзя было сказать, что эти ночёвки её радовали, но… с одной стороны, она обещала это Джине, а с другой — была рада провести время с отцом. Дэвид, которого уже назначили младшим спортивным инструктором, мог часами говорить как о лошадях, так и о детях. Пару раз они даже делали совместные вылазки. Эмма гордилась отцом и радовалась за него. С матерью отношения всё так же были довольно сложными. Иногда Эмма оттаивала и казалось, что у них почти идеальная семья. Но с завидным постоянством мать умудрялась испортить всё снова и снова. И Эмме начинало казаться, что склеить их разбитые отношения нет ни какой возможности. — Завтра ты идёшь домой? — Мне не хотелось бы. Если ты помнишь, прошлые выходные закончились не очень хорошо. — Эмма, перестань! Мать уже наизнанку выворачивается, а ты носом крутишь… Атмосфера начала накаляться. Точнее, взорвалась. Эмма неожиданно оттолкнулась от стола и вскочила на ноги: — Если я так тебе надоела, так и скажи! Я могу прямо сегодня уйти обратно. Потерплю до совершеннолетия и с удовольствием уберусь из этого паршивого городка, и от тебя в частности! — Перестань разыгрывать истеричку! Твоя мать не применяла к тебе порку и не оставляла тебя без отца, а временами и еды! Ты ведёшь себя, как капризный и разбалованный ребёнок! Да, у тебя было сложное детство, но это не даёт тебе права тыкать всех нас этим фактом. Да, твоя мать оступилась. Добро пожаловать в реальность, тут такое происходит с каждым! Это не повод её игнорировать. Комната заполнялась обоюдной магией всё больше и больше. Казалось, ещё секунда и дом на Миффлин-Стрит 108 просто разнесёт в пыль, но вдруг всё закончилось. Эмма убрала свою магию. И вид у неё при этом был абсолютно больной и несчастный. — Я думала, что я тебе нужна. Я поверила в то, что ты — другая. Считала, что у нас может быть будущее… А ты такая же, как она. Тебе на меня плевать. Просто лепишь ученика под себя и всё, чтобы было, чем гордиться… Ладно, сейчас я поднимусь наверх и соберу вещи. Не смею больше занимать Ваше время и территорию… — Эмма вышла из-за стола и поплелась в сторону лестницы, но уже через секунду поняла, что ничего не получиться. Резкий рывок магией, и она прижата к Реджине Миллс. Сопротивление бесполезно. Ещё один разворот и эти манящие, полные, идеально накрашенные губы накрывают её собственные. Поцелуй, сначала жёсткий, а потом изумительно мягкий, напрочь выключает её разум. И Эмме Свон не остаётся ничего, кроме как ответить, и забыть про всё сказанное на добрых пять минут. Джина состоит из моря эмоций: ярость, желание, обида, любовь, страх, восхищение… Всё это накопленный двухгодичный клубок, который так долго был внутри. Под замком и запретом. И вот одна неосторожная фраза — клубок разрушен. Что либо говорить и понимать стало практически невозможно. И единственное, что смогло сделать сознание, видя удаляющуюся и разбитую Эмму… её Эмму… — выбросить магический захват. А потом случилось то, что случилось. Нет, она не жалела. Ни в этот момент, ни позднее, Реджина никогда не жалела о поцелуе. Сейчас было важно, что это бесконечное и упрямое счастье было в её руках. Что её девочка, вначале опешившая от жёсткой власти поцелуя, всё же дала ответ. Что, в момент наивысшего восторга, она увидела её Афродитой, выходящей из морской пены. А потом всё закончилось. — Ч-что это было? — Помнишь, я говорила, что не стоит бояться любить? Видимо, так я хотела бы показать это. — Значит… значит я тебе нужна? Реджина отступила на шаг, но не выпустила девушку из объятий. — Ты думаешь, я спасаю каждого встречно-поперечного? Увы, нет. И далеко не за каждого студента я готова биться, как за тебя. Да и сестру подключать тоже. — А я думала, что это невозможно… — Эмма… глупышка Эмма. Невозможно что-то изменить только в одном случае, когда человек уже мёртв. А рисковать по жизни даже полезно. Никогда не узнаешь, чего ты можешь добиться, пока не попробуешь. Но сейчас нам нужно серьёзно поговорить. И желательно спокойно. Предлагаю… — Вернуться за стол? — Зелёные глаза девушки напоминали изумруды, попавшие одномоментно под дождь и солнце. — Только… можно с твоей стороны? Джина неохотно отпустила студентку на пару шагов и кивнула. Сев так, чтобы плечо касалось плеча Реджины, Эмма обратилась в слух. — Во-первых, вне зависимости от разговора, ты пойдёшь сегодня к родителям. Не морщись, это не смертельно. В воскресенье ты уже будешь со мной. А теперь… Теперь о нас. Ты понимаешь, что наши отношения выходят за стандартные рамки, что я намного старше тебя? И что, как минимум, до твоего совершеннолетия мы можем быть только «тайной» парой? На все заданные вопросы её Афродита говорила «да» одними глазами. Эмма знала, что их чувства не должны влиять на работу её Королевы. Вне зависимости станет ли Джина всемирно известным скульптором, или останется преподавателем зельеварения в Сторибруке. А значит, им придётся быть тихими и незаметными. — Если ты меня любишь, то я всё преодолею. Дождёмся моего совершеннолетия, и будет проще. Дождёмся ведь? От бушующего урагана не осталось и следа. Сейчас Эмма напоминала робкого ребёнка, который спрашивает, правда ли на Рождество придёт Санта-Клаус и принесёт ли он подарки, если вести себя хорошо. Джина усмехнулась и притянула её к себе. Сидеть в такой позе за столом было несколько неудобно. Миг, и они перенесены в комнату для гостей, которую получила Эмма после выздоровления. — Если ты не найдёшь кого-то лучше… — Джина не успевает договорить, так как жадный, горячий утверждающий поцелуй выключает её из реальности. Так Эмма хочет сказать, что нет никого, кто мог бы быть лучше. Нет и никогда не будет. *** Осень подходила к концу. Пруд на заднем дворе покрылся толстой коркой льда. Эмма всё же вернулась к родителям, но добилась возможности три дня в неделю быть с Джиной. Отношения матери и дочери весьма потеплели и это радовало как Мэри и Дэвида, так и Реджину. А последняя была страшно завалена работой. И чтобы было понятно, к колледжу это не имело никакого отношения. Сейчас её руки мягко очерчивали бока новой статуи. Она решилась вылепить свою «Афродиту из пены». Жалея только о том, что прямо сейчас она не может наградить её любимыми чертами. Но Эмма прекрасно знала, кто был прототипом, и в глубине души чувствовала капельку самодовольства. Всё-таки не каждая девушка становиться личной музой такого большого художника. А в том, что её Джина является таким человеком, она ни капли не сомневалась. Эмма всё так же работала у рыжей чертовки. Зелена хвалила её и даже смогла увеличить оклад. Сама же миссис Локсли успешно запатентовала мазь-невидимку для людей с синдромом Ангела и уже второй месяц моталась по различным командировкам, представлением лекарства на всевозможных конференциях и симпозиумах. В этом безумном графике у Свон всё же нашлось место на учёбу. Два из трёх дней, что она проводила в компании мисс Миллс, были полностью учебными. И это казалось абсолютно естественным — завтраки и ужины всегда были совместными. Они обе представляли, как это будет потом. Возвращение с работы в дом, где тебя ждёт твой любимый человек. Джина шутила, что сейчас они заняты репетицией семейной жизни. И это было прекрасно. *** — Почему ты не спишь? Часы на стене показывали два часа ночи. Джина стояла на кухне и крутила в руках чашку с горячим чаем. И волновалась. Очень волновалась. Потому что меньше, чем через десять часов, в главной художественной галерее Сторибрука должна была начаться её первая персональная выставка. — Может, я зря всё это затеяла? Может, стоило остаться просто преподавателем? А если люди не оценят, им не понравятся мои работы? Наверное, тебе будет за меня стыдно… Паника набирала обороты и Эмма поняла, что пора вмешаться. Она пересекла кухню и вытащила чашку из подрагивающих рук. После чего, просто и мягко поцеловала это перепуганное существо. Её руки начали выводить большие круги по спине. Так длилось до тех пор, пока она не почувствовала, что Джина начинает расслабляться. — Всё. Всё, успокойся. Пойдем ко мне. Выспимся, а завтра я, обещаю, буду самой счастливой и гордой девушкой на свете. Потому что моя Королева будет самым прекрасным скульптором. Сторибрукская галерея гудела, как улей с потревоженными пчёлами. Джине казалось, что тут собрались все жители города. Люди внимательно изучали представленные скульптуры. И, как и следовало ожидать, чаще всего останавливались у «Афродиты». Она и сама признавала, что именно эта скульптура была одной из лучших её последних работ. — Поздравляю, мисс Миллс! Никогда бы не подумал, что Вы настолько талантливый человек! Роберт Голд появился перед ней под руку с мисс Френч. Они неспешно осматривали пространство и удивлялись творениям Джины. Белль даже упросила купить ей одного из оленят. — Ваши работы очень реалистичные и живые, но я не могу не задать Вам один вопрос. Имеет ли смысл ждать, что Вы вернётесь в сторибрукский колледж к началу нового учебного года или мне стоит считать вакансию открытой? — Мистер Голд, мне приятно Ваше мнение о моих работах, но на данный момент я не могу дать точного ответа. Если Вы не против, то я предпочла бы дать его в конце следующей недели. И я определённо хочу довести до выпуска уже имеющиеся группы. — Я Вас понял. Но постарайтесь не затягивать решение вопроса. Было приятно увидеть Вас. — Голд слегка поклонился и, продолжая идти под руку с Белль, исчез в толпе. — Ну как, сестрёнка? Каково это быть современным Роденом? — Уймись, змейка языкатая! — И тебе хорошего дня, радость моя. Но мне кажется, что ты изобразила меня, как сову. Или мне стоит ждать сюрпризов? — Зелена игриво стрельнула глазами. Сегодня она выбрала синее платье и распустила свои кудрявые волосы. Джина могла спорить на что угодно, что мужская часть Сторибрука так или иначе обращала внимание на сестрицу. — Ты ещё пообещай превратить меня в лягушку. — Будешь острить язычком, сотворю тебя пауком. — Если серьёзно, то я безумно за тебя рада. Чтобы ты знала, твоя выставка просто прекрасна. После мероприятия обязательно зайди к Буту. Август хотел бы подписать с тобой годовой контракт. А учёбу можешь бросить хоть сегодня — на выставке, кроме «Афродиты», всё раскуплено. — Шутишь?! — Джина опешила. Она, конечно, надеялась, что работы привлекут к себе внимание. Но что всё будет раскуплено?! Это был приятный шок. А «Афродита из пены» изначально была не для продажи. Джина решила, что это скульптура Эммы и ей стоит остаться в её доме. — Никаких шуток. Просто сделай это, а я пойду, пофлиртую с красавчиками из прессы. Не успела Зелена отойти, как её место заняли Ноланы. — Мисс Миллс, это что-то необыкновенное! Я никогда не видел настолько реалистичные скульптуры! Нам с Мэри очень понравилась «Афродита». Если бы я не знал, что это глина, то издалека мог принять за вполне настоящую девушку! — Доброго дня, Дэвид и Мэри! Мне очень приятно слышать это. Поболтав ради приличия ещё десять минут, будущий всемирно известный скульптор, решилась пойти на поиски Эммы. И обнаружила её у своего главного творения. — Привет. — Хэй. Ты знаешь, что я тобой горжусь? Эти простые слова заставили сердце Реджины танцевать безумный танец. Ей казалось, что удары можно было услышать за пределами галереи, если даже не города. Вдруг стало не важно, что напишет пресса или скажут горожане, это обнулилось и стало несущественно. Она поняла, что был только один человек, мнение которого было для неё важным и значимым. Она стояла прямо перед ней. Её личное счастье, ветер перемен. И самая любимая девушка на свете. — Правда? Глаза цвета спелого винограда улыбались, как и их обладательница. — Самая настоящая. Сегодня твой день. Если хочешь, можем считать его вторым днём рождения. А ещё, как только всё это закончится, у нас семейный ужин у Бабули. И я бы советовала прихватить с собой ручку: Руби умрёт от счастья, получив автограф от самой Реджины Миллс! День был нервным, но счастливым. И теперь Реджина точно знала, что иногда неплохо встречать маленькие ураганы. Они, как правило, очень меняют твою жизнь. Эпилог — Мисс Свон, Вы порадовали нас расслабляющей мазью и настойкой от больного горла. А сможете ли Вы создать зелье сна? Роберт Голд сидел во главе комиссии и внимательно следил за всеми действиями студентки, защищавшей диплом. А ещё где-то в зале сидела Реджина. С момента выставки прошло несколько месяцев. За это время она успела покататься по стране, а сейчас наблюдала за сдачей государственного экзамена. Её курс уже всё сдал. Сегодня же она была моральной поддержкой Эммы и очень ей гордилась. — Конечно могу, — Эмма движением руки очистила котелок и спокойно стала помещать ингредиенты для сонного зелья: — Валериана, пустырник, шиповник и зелье из фиолетовой бутылочки. Траву измельчить ножом и закинуть в котелок. Залить водой и дождаться, когда она начнёт немного кипеть. Убавить огонь. И в полученную настойку капнуть восемь-десять капель из фиолетового флакона. Ещё немного поварить, после чего процедить и разлить по бутылочкам, — говоря всё это, она спокойно проделывала необходимые манипуляции. — Когда и как стоит употреблять данную настойку? — Подобное зелье прописывают людям с небольшими нарушениями сна. Пациент должен применять по одной трети зелья, за час до сна. — В каком случае зелье давать нежелательно? — Если человек слишком эмоционален. Валериана и пустырник могут дать обратную реакцию. Члены комиссии пошептались, и вдруг в руках Голда возникла маленькая зелёная книжечка. — Мисс Эмма Свон! Я, Роберт Голд, и другие члены государственной Аттестационной комиссии рады сказать, что Вы успешно закончили своё обучение в Магическом колледже города Сторибрук, на колдмагическом медицинском факультете. Дипломная работа оценивается на твёрдую пятёрку, и мы присваиваем Вам квалификацию колдмагического фельдшера. Можете забрать свой диплом. Эмме казалось, что это самый счастливый день в её жизни. Она пожала руку Голда и вылетела из зала. — А ты таки смогла меня удивить, — перед ней возникла Реджина. — Кто бы мог подумать, что из робкой и всё забывающей Эммы Свон получится такой спокойный, уверенный колдмагический фельдшер. Эмма обняла Джину и зарылась лицом в её волосы. — Я бы никогда им не стала, если бы мной не заинтересовалась неприступная и сильная Реджина Миллс. Пройдёт много лет, но одной из главных историй в семье Свон-Миллс будет та, в которой юная студентка смогла не просто стать отличным колдмедиком, но и изменить устоявшуюся жизнь одной потрясающей женщины.