like the ocean

❉⊱•═•⊰❉⊱•═•⊰❉

– Что случилось? Голос Ризли низкий и мягкий, но Нёвиллет все равно слегка вздрагивает от него, потому что, хотя он и видел, что человек проснулся, он не ожидал, что тот что-то скажет, по крайней мере, ничего столь связного и наблюдательного, так скоро после того, как откроет свои невероятно голубые глаза. Это ставит Нёвиллета в тупик. – Ничего, – он пытается заверить его, но Ризли просто протягивает руку, чтобы коснуться прохладными пальцами между бровями Нёвиллета, как бы без слов указывая на то, что он слишком напряжен, что еще больше выбивает его из колеи. Дело не в том, что он плохой лжец. Просто он редко это делает. А когда делает это, то обычно в таких масштабах, что ему приходится выкручиваться, и он скорее не лжет, а утаивает, чем что-то еще. Здесь требуется другой вариант лжи, который он редко использует, поэтому он облегченно вздыхает. – Это... – начинает он, поднимая руку, чтобы осторожно взять руку Ризли, но прерывается, увидев, что тот нахмурил брови, как и он сам. Как рассказать ему об этом так, чтобы передать всю глубину происходящего? Как сказать так, чтобы Ризли понял всю серьезность внезапного осознания Нёвиллета? – Я люблю тебя. Этого недостаточно. Ведь Нёвиллет не осознавал этого раньше. Не то чтобы он не произносил эту фразу раньше. Но по сравнению с тем, насколько она тяжела на этот раз, по сравнению с тем, насколько она всеобъемлюща, как она переполняет его до такой степени, что заслоняет собой все, что есть, до сих пор это ничего не значило. Оно накапливалось с течением времени, думает он. За закрытой плотиной оно накапливалось, а теперь плотину прорвало, и он остался без сна, без дыхания, без чувств. Глаза Ризли слегка расширяются, а затем он улыбается, достаточно широко, чтобы сузить их. – М? – он позволяет Нёвилету отнять руку от своего лица и крепко переплетает их пальцы. – Хаха... Я тоже тебя люблю, понимаешь? – Нет, – Нёвиллет сжимает его руку, немного выпрямляя спину, чтобы сесть правильно. – То есть, я уверен, что любишь. Однако я действительно люблю тебя. Ризли наблюдает за ним, пока его улыбка не исчезает и не сменяется серьезным выражением лица, которое, по мнению Нёвиллета, ему сейчас не нравится. Он медленно садится, словно подражая Нёвиллета, его широкая грудь обнажена, а кожа покрыта красными полосами, оставшимися после их предыдущих занятий любовью. – Я тоже очень люблю тебя, – говорит он, его голос нежный, но с нотками чего-то неумолимого. – Что-то ведь случилось, так? – Нет. Ничего не случилось, – Нёвиллет мгновенно отвечает, как будто это может снять напряжение с лица Ризли. – Тогда мы можем поспать, верно? – Ризли проводит большим пальцем по руке Нёвиллета, взад-вперед, ритм медленный и задумчивый. От тепла его заботливых глаз в груди у Нёвиллета становится пусто, словно чего-то не хватает, хотя все, чего он так жаждет, находится рядом с ним. – Позволь мне еще немного понаблюдать за тобой, – бормочет он, и Ризли слегка наклоняет голову, его волосы взъерошены ото сна. – Просто понаблюдать? – спрашивает он слегка дразнящим тоном. – Да, – Нёвиллет снова пытается убедить его. – Мне достаточно просто смотреть. Ризли хмыкает, словно пытаясь удовлетвориться ответом, но не получается, потому что вскоре в его челюсти появляется что-то решительное, и он обнимает Нёвиллета и затаскивает его в постель. Он делает это без слов, и Нёвиллет позволяет ему это. Он тихо опускает голову на сильную грудь, обхватывает его так плотно, как только может, вдыхая его запах, и Ризли не сразу удается снова заговорить. – Что-то определенно случилось, Нёвиллет, что именно? Его голос резонирует во всем теле Нёвиллета. – Ты когда-нибудь мечтал, чтобы мы оба слились воедино, как капли воды? – спрашивает он низким голосом. Слегка удивленный, Ризли не сразу отвечает. – Если бы мы слились, как бы я смог снова увидеть твое прекрасное лицо? – в конце концов он говорит, нащупывая рукой волосы Нёвиллета и осторожно проводя по ним. – Ты находишь меня красивым? – спрашивает Нёвиллет, как будто в этом есть смысл. – Очень. – Хм... – но поскольку он считает по другому, то не удовлетворен ответом. – Ну, отвечая на твой вопрос, я считаю, что нам и так хорошо, даже когда мы разделены. Потому что тогда я могу прикасаться к тебе, тосковать по тебе, и... не знаю, я просто думаю, что ты так очарователен сам по себе. Мне нравится ценить тебя, понимаешь? Наверное, это не совсем тот ответ, которого ожидал Нёвиллет. Но, подумав, он даже не представляет, чего ожидал. – Полагаю, я понимаю, – он отвечает дипломатично, но мысли его бушуют. Ризли тихонько смеется, а его пальцы не перестают играть с волосами судьи. – Тебе не очень нравится этот ответ, не так ли? – Не то чтобы он мне не нравился, – Нёвиллет вздыхает. – Просто у меня самого есть такое желание. – Может быть, это потому, что ты так привязан к воде? В твоих словах есть смысл. Не то чтобы я никогда этого не чувствовал. Просто я более индивидуальный человек. Наверное, меня можно назвать эгоистом, в то время как ты всегда думаешь обо всем и обо всех. Нёвиллет на это насмехается. – Ты говоришь обо мне очень самоотверженно, – бормочет он. – Разве я не прав? Возможно, его самоощущение несколько размыто, так как обязанности и цели главенствуют над ним. В этом смысле, возможно, ему не хватает собственного "я". Однако Ризли, похоже, не совсем это понимает. – Я имею в виду, Нёвиллет, что ты как океан, и ты жаждешь поглощать, как океан, верно? Когда ты хочешь чего-то, ты хочешь этого на таком глубоком уровне, что тебе нужно, чтобы это стало частью тебя, не так ли? – Это звучит как противоположность бескорыстию. Это похоже на тиранию, – Нёвиллет чувствует беспокойство при этой мысли. Почти зуд. – Абсолютно ненормально. – Хаха... я вовсе так не думаю, ты меня неправильно понял, – смех Ризли приятен, и при его звуке беспокойство Нёвиллета немного утихает. – Хм, как бы мне объяснить это так, чтобы было понятно... – Я не говорил, что ты ошибаешься. – Эй, я бы никогда не назвал тебя ненормальным тираном! Это прямо противоположное тому, что я о тебе думаю. Я думаю, что ты очень самоотвержен, Нёвиллет. Возможно, даже слишком. Вот почему ваш вопрос заставил меня задуматься, – в голосе Ризли звучит веселье, и Нёвиллет поднимает голову, чтобы посмотреть на его лицо, и видит, что он действительно улыбается. – Я думаю, слияние с тобой было бы прекрасно, но если это означает, что я больше не смогу ценить тебя по отдельности, то я не хочу этого. Больше всего на свете я хочу любить тебя так же, как люблю сейчас. Но это всего лишь я. А вот то, что ты, как никто другой, хочешь слиться со мной... Я могу оценить это по достоинству. – За то, что я есть? – Ага. – Что это? – Признание в любви, конечно же. То, что ты хочешь стать со мной единым целым - это, пожалуй, самый эффективный способ донести до меня, что ты меня любишь, – улыбка превращается в оскал, Ризли ерошит волосы Нёвиллета. – Я знаю тебя, Нёвиллет. Я знаю, как ты стараешься держать людей на расстоянии. Я знаю, как много ты думаешь в одиночку. Я знаю, как ты неустанно трудишься во имя справедливости, и люди думают, что ты воплощаешь собой беспристрастность, но на самом деле ты хочешь того же, что и все мы. И тот факт, что ты так сильно хочешь меня, когда могли бы хотеть много другого, мне кажется весьма удивительным, понимаешь? Нёвиллет, потеряв дар речи, медленно моргает, глядя на Ризли, а его пальцы впиваются в чужую грудную клетку. – В любом случае, – Ризли делает глубокий вдох. – Как ты думаешь, мы можем теперь уснуть? Я уже запутался. – Я ценю твои бредни. Может быть, даже слишком. Он чувствует, что его заметили, и это неприятно, но согревает его и успокаивает. Возможно, он как-то адекватно передал свои эмоции. Ризли смотрит на него так, словно он единственное существо в мире. – О? Хорошо. Потому что я уже почти не понимаю, что говорю. – Хорошо, – он приподнимается и дарит Ризли поцелуй, быстрый и целомудренный, после чего снова опускается ему на грудь. – Давай поспим. Теперь он чувствует, что может. Ризли хихикает, глубоко и низко, и прижимается поцелуем к макушке Нёвиллета. – Спокойной ночи, Нёвиллет, – он бормочет, и Нёвиллет кивает. – Спокойной ночи, Ризли.