Побегушки или от подарков судьбы не убежишь.

В одно раннее утро, когда ещё ночь не отпустила, но солнышко уже готово проклюнуться на горизонте, в тренировочном лагере в сороковых годах прошлого века, пока повар шуршал на кухне бумагами, пересматривая заявку, в пищеблок через приоткрытое окно пробралась махонькая ящерка. Самые сочные и жирные мухи всегда вились неподалёку. Крошечная рептилия шустро перебирала лапками по скользкой плитке, в надежде найти пропитание, но неудачно дернула хвостиком, да так и свалилась прямо в миску с фаршем. Повар в это время благополучно закончил крыжить документы, да так и намесил котлет. Никто никогда так и не узнал, кому достался сюрприз от затейницы-судьбы.

С развороченных капельниц капало, несло солью, ржой, хлоркой и ещё какой-то сладковатой, въедающейся в кожу дрянью. Брок очухался посреди разгромленной лаборатории, перевернутый фиксатор-крест был выдран со стены с корнем, ремни были разорваны, стеллажи покорёжены и расколочены, стеклянное крошево обсыпало несколько обездвиженных, переломанных фигур, бывших когда-то людьми. Огонёк камеры опасно мигал красным под потолком в самом углу. Рамлоу встряхнулся, поднялся, едва не навернувшись из-за лужи натёкшей крови, скользя босыми ногами. Он усмехнулся, нагло оскалился напоказ, являя наблюдателям звериные клыки. Раз он здесь, то и вся стая тоже должна быть тут, явно неподалёку. ГИДРа не прощала провалов, а СТРАЙК влетел в полнейший абзац с Кэпом, задерживать этого своенравного ящера людьми было всё равно, что ставить на болонку в схватке с доберманом. До того памятного фиаско в лифте Рамлоу и не думал, что полковник Роджерс может озвереть до такой степени в буквальном смысле этого слова. У разъяренного Кэпа менялись глаза, зрачок вытягивался и расползалась едва заметная чешуя по коже лба, не все так просто было с этой сывороткой Эрскина, ох, не просто. СТРАЙК отозвали на базу после провала, Озарение так и не стартовало, зато стартовал их персональный апокалипсис, который им устроили четверо светил науки, откуда ж клизмам в халатах было знать, что с год назад, на мисси в очередной жопе мира они умудрились вляпаться так, что скрутило весь отряд, кроме Зимнего. Защита хендлера была прописана в директиве Актива, который неукоснительно соблюдал этот пункт и слава яйцам, иначе бы они сдохли, выблёвывая кишки. Никто из них не знал, откуда прилетело, но, как только двери законсервированной базы со скрежетом распахнулись, то тут же и накрыло, даже усовершенствованные противогазы не помогли. Дальше было больно и жестоко, чем обколол их отморозок после первых признаков интоксикации, Брок в душе не ебал, главное, что им помогло. Не до разборок, когда костлявая пришла по твою душу, а всё, что ты можешь, это раздирать горло сведёнными пальцами. Они тогда уложились в лимит времени, отведенный на миссию, несмотря ни на что. Зимний лично перестрелял тела, находившиеся в спячке, а потом, когда СТРАЙК расчухались, сжёг базу до основания во избежание повторения. — Зимний, спасибо, — прохрипел Рамлоу сорванным голосом. — Защита хендлера в приоритете, — ответил отморозок. — На хрен хендлерство, я лично перед тобой в долгу за себя и ребят. — Сочтёмся, командир, — дёрнул уголком губ Солдат, впервые смотря на него, как человек. Выдирая с треском дверь очередной камеры, выпуская наружу свою собственную стаю, Рамлоу уже весь изгваздался с ног до головы. Гражданский персонал пал первым, охрана живописно смотрелась мясными кляксами на стенах — Роллинз чутка попсиховал, а когда психует полутораметровый в холке зверюга достаётся всем. Особенно тем, кто стреляет по своим же, по тем, с кем недавно дымил в одной курилке и ржал над похабным анекдотом. То, что Зимний им удружил Рамлоу сразу смекнул, вот и ГИДРа смекнула, что вернуться Зимний должен был один. Кто-то шустрый, после их прокола с задержанием национального героя, тиснул дезу, видать Бета очень хотели повышения, вот и дохотелись, СТРАЙК их единовременно повысил до ранга погибли при исполнении, вечная слава и все такое. У СТРАЙКа мутация произошла ещё там, посреди собственных отходов организмов. Зимний сидел на самом верхнем углу базы, сверлил взглядом и не спускался, пока они не вернулись в человеческий вид, кто-то сплёвывал коронки и импланты, кто-то наживую выдирал спицы, а кто-то и титановые штыри. Но Роллинз и тут отличился, расхерачил морду об стену, потряс головой, чтобы само вывалилось, когда-то его долго собирали по кускам, а тут даже шрамов не осталось. Взяли их, тупо закидав светошумовыми, растащили по камерам, а потом новоявленные вивисекторы принялись за дело, начали, как водится с командира, Рамлоу им от всей своей души и ответил, только и сам не понял, как планка упала и он перешел в режим берсерка. Зимнего откачивали всей стаей, отмыли, дождались вывода химии из организма и прихватили с собой, когда тот смог стоять на ногах самостоятельно. Погодили пару дней, подготовились к любому раскладу и наведались к Роджерсу всей разношерстной толпой. Подполковник не подвёл, хлопнул выспавшегося, почти адекватного Зимнего-Барнса по плечу так, что того пошатнуло, выслушал краткий доклад бывшего личного подразделения, обвёл тяжёлым, нечеловеческим взглядом, рассвирепел, оброс чешуёй, завыл, отращивая за спиной хвост и крылья, да ломанулся сеять добро, плюясь почти напалмом из деформированной пасти. То, что осталось от Пирса, подмели в совок, оплавленная стена кабинета бывшего Министра Обороны зияла всем и вся наглядным пособием о том, что не стоит злить Капитана Америку. Фьюри отъехал в мир иной, от базы, где хранили Золу остался лишь оплавленный камень, в общем и целом, бахнули переворот с размахом. Центральные каналы взял под контроль Старк, вещая фрагментированную, очень завуалированную правду, отдалённо имеющую отношение к происходящему. Росса в последний путь спровадил Халк, скормив генерала кайманам по частям. Штрукер попробовал свалить тихой сапой, но его распылила на атомы Алая Ведьма, предварительно выпытав из него всё и про всех. Роджерс впечатлился ведьмой так, что прямо там, у чёрта на куличках, в лаборатории, сменившей интерьер в угоду алого, обвился вокруг полыхающей гневом рыжей ящером и подставил зубастую пасть для почесухи, закрыв их новоявленный дуэт крыльями. Зимний только ухмыльнулся, охватив взглядом колоритную парочку, решившую уединиться. А дальше базы ГИДРы посыпались по всему миру, как доминошки. Кто был поумнее и хотел жить, пусть и мотая срок, слился сам, а кто короной потолок подпирал — были устранены. Два модификанта суперсолдата были заточены под круглосуточный режим, как забытые в веках боевые двойки Спарты, а стая во главе с Рамлоу заебались спать по четыре часа в джете при смене курса и пополнять арсенал. Благо, что броня от Старка подстраивалась под любую из форм, будь-то человеческое тело или же оборот, костюмы мгновенно заковывали в непробиваемый панцирь любую зверюгу. Особенно смертоносным вышел тандем обращенного Кэпа с Зимним — кровавая мясорубка в действии. Стая Рамлоу просто добивала тех, кто ещё подавал признаки жизни, оставляя за собой чистый периметр. За четыре месяца порядок был наведён, кое-кто попридержал хотелки, оценивая вездесущий пиздец, и оборонный, единый щит от СТАРК-Индастриз засиял вокруг всей планеты так, что даже Асгардцам приходилось считаться и стучаться в гости. Они и постучались, прося о дипломатической помощи землян, оказать, так сказать, содействие с новоявленной родственницей, только забыли дать экспозицию. На встречу очередному замесу отправились всем скопом, ощерившись бронёй и стволами, как рождественские ели. Как только мост сработал, выжигая на земле метку, перемещая асгардских гостей, всё присутствующие охренели. Тор появился, расписанный под гжель, держа закованную в цепи дамочку в странном зеленовато-чёрном наряде, сверкающую гляделками так, словно умертвить всех хотела. Брок напрягся, почуяв настрой дамы на расстоянии, по спине проскакали мурашки размером с кулак. Всклоченный, потрёпанный Локи, с кое-где выдранной шевелюрой, опасливо сторонился даму, держа клинки наготове. Не успел громовержец и рта распахнуть, как отчебучил уже Зимний. — Она — моя! — рявкнул Барнс во всю суперскую глотку так, что народ едва не пригнуло к земле. Никто и среагировать не успел, как отморозок подорвался, сиганул вперёд, раскидывая братцев Богов, как кегли в боулинге. Приголубил Тора с левой, отобрал мьёльнир, шарахнул им об пол возле пленницы, раскурочил кандалы на озлобленной дамочке, сорвал с неё намордник своей хваталкой и засосал так, что стало не по себе всем присутствующим. Мечта извращенца обвилась вокруг новоявленного ухажера, ответила не менее страстно и отрастила впечатляющую корону рогов на хорошенькой головке: — Меня обижали, — проворковала гостья Зимнему в шею. — Кто посмел? — прорычал Барнс, вглядываясь в скуластое лицо. — Эти! — тыкнула пальчиком в валяющуюся без чувств божков Хела. — Не дали собачку мою забрать, игрушки отобрали, демона в артефакт запихали, меня из истории вычеркнули. А я ведь у самых истоков стояла, так не честно, — дёрнула Богиня подбородком, точь — в — точь, как набычившийся Зимний. — Детка, ну кто обижается на сирых и убогих? — Барнс легонько так втащил очухавшемуся было Тору бионикой, добавив тому очередной фингал. — Родню не выбирают, люлей я им ещё выпишу для профилактики. Пёсика твоего хоть сейчас заберём, с нами жить будет, я с тобой своей оружейкой поделюсь, на полигон сгоняем, там такие штуки смертоубийственные есть, не то, что в вашем средневековье. И вообще, выходи за меня, лапа, я тебя на руках буду носить и на миссии с собой брать буду, там есть где разгуляться. — Ну, я не знаю, вот прям так сразу? — корона острых рогов сменилась на длинные волосы, дама явно не собиралась раскатывать окружающих в фарш, сосредоточив своё внимание лишь на Барнсе, вертевшимся вокруг неё волчком. — Не вопрос, сладенькая, — ответил Зимний, — для тебя всё, что захочешь. — ФЕНРИРРРРРР! — призвала Хела, прогремев голосом так, что у Рамлоу в ушах зазвенело. — РРРРРРР! — материализовалось мракобесище с полыхающими глазами и оскаленной пастью, которой и мегалодон бы позавидовал. Брок уже устал удивляться с этой компашки долбоклюев, он сложил руки на груди, наблюдая за невиданным доселе явлением явлением, влюбленный Зимний стелился мягким ковриком у ног своей пары. Псина у невесты Зимнего оказалась подстать хозяйке. Эта мифическая, кровожадная тварь, размером с БТР, вызывала дрожь и оторопь на расстоянии. — СИДЕТЬ! — рявкнул Барнс, тут же запрыгивая на массивного мифического волка, ухватив того за шкирдяк левой. — Детка, давай ко мне, — протянул дамочке живую руку Барнс. Фенрир попробовал взбрыкнуть, но Зимний тихонько так прорычал в лохматое ухо: — ЦЫЦ! Будешь хорошим пёсиком, дам вкусняшку. Рамлоу ухмыльнулся, только отбитый Зимний мог назвать адское исчадье пёсиком и запрыгнуть на него, как на мерина. — Звать-то тебя, как, жених? — Хела с интересом посмотрела на новоявленного жениха, который враз укротил злобную тварь. — Джеймс Бьюкенен Барнс к вашим услугам, мэм, — расплылся Зимний в улыбке клинического дебила. — Хела — Богиня смерти, — представилось в ответ божество, прикрыв мечту извращенца материализовавшимся плащиком. — Стив, у меня отпуск по семейным обстоятельствам. Постарайтесь нас не дёргать попусту, хочу невесте мир показать, — -протараторил Зимний, не сводя глаз с избранницы. — Я тебя понял, Бак, — сложил руки на могучей груди Роджерс. Он смотрел на происходящее с весельем в глазах, копируя поведение своего побратима в лаборатории. — Ты ведь не обидишься, детка, если я тебя со всеми попозже познакомлю, эта толпа ещё успеет надоесть. У меня дома чудные стейки маринуются, сладостей и фруктов на любой вкус полно. — Не обижусь. Далеко до твоего дома? — устроилась Хела позади Зимнего, обшаривая его шаловливыми ручонками. — Не то чтобы. Возражения? — голос Зимнего дрогнул, когда Богиня свела ладони в его паху. — Держись крепче, воин, — предвкушение в голосе Хелы не оставляло сомнения в том, чем эти двое сейчас будут заниматься. Все трое растворились в каких-то потусторонних тенях, как не бывало, оставив после себя непередаваемое ощущение, словно смертью повеяло. Рамлоу порадовался, что разврат будет учинен не вот прям тут и не придётся быть соглядатым, а потом разбираться с очухавшейся роднёй Богини. Зимний не любил делиться от слова совсем, что он мог чудить в модусе Брок прекрасно знал, а тут вроде бы как пронесло и слава яйцам. — Где Хела? — очухался первым Тор, поднимаясь с земли. — Жених увёз, — ответил ему Клинт, снимая колчан со спины. — Жалко мужика, мир его праху, — буркнул, прикинувшийся шлангом, Локи, приглаживая поредевшую шевелюру. — Пора и нам домой, братец, пока Хела занята. — Как это — жених? — опешил Тор, разглядывая мьёльнир и почёсывая шишак на лбу. — В душе не ебу, — брякнул Старк, разглядывая потрепанных Богов. — Язык! — рявкнул Кэп. — Упс. Кэп, я, как никогда рад за твоего тёмного рыцаря, но ещё больше рад, что больше таких, как вы, не наклепали, а то на всех Богинь не напасёшься. — Тони, — покачал головой Роджерс, улыбаясь. Он потихоньку начал понимать сарказм Старка и не стеснялся подкалывать того в ответ. — Кому из них ты больше завидуешь? — Не-не, Кэп. Я не в теме, БДСМ — это не по моей части, — открестился Старк. — У твоего другана видать есть запасной прибор, я бы в такую яйцерезку даже палец совать не стал бы. Такая психанёт, упокоит и снова поднимет с того света. На хрен такие танцы со звёздами. — Что произошло? — снова подал голос Тор, не въезжая в ситуацию. Брок уж подумал, что Зимний перестарался, вырубая его высочество. — Зимний вам вломил, а Богиню Смерти засосал, как в горячем порно и увез, в закат любиться, на Фенрире, — добил Богов Старк. — Кэп, если это всё на сегодня, я б откланялся, у меня дел за гланды, — понесло Старка. У этого представителя Старков было ЭГО, размером с пирамиду, а пиздливость на ровне с гениальностью шла встроенной функцией. Как его выдерживала жена, Рамлоу не знал, но был готов заранее поручиться, что у неё стальной хребет и титановые нервы. — На сегодня все свободны, сбор и отчёты по расписанию, — последовало стандартное кэповское напутствие. Дормамму законектили во временной петле навечно, оставив подыхать в мире его собственных иллюзий. Иллюзионист просвистал мимо, порталы взяли под жесткий контроль, десять колец спиздили, пардон, спёрли заранее, заблокировав вход для тьмы извне, что там нахуевертили Броку было по боку, но угроз и недобитков стало меньше. Роджерс в обороте, под приглядом своей ведьмы да Стрэнджа, намедитировал что-то там с азиатским чешуйчатым собратом и воцарились мир и покой, ну, насколько это возможно на грешной Земле. Рамлоу было до сиреневой звезды, о чём могучие, сильные мира сего добазарились, главное СТРАЙКу замаячил на горизонте отпуск. Стая приказ об отдыхе встретила овациями, бойцы гордо ощерили клыки в человечьем обличии и кротко взвыли, вторя командиру. Первые несколько суток Брок тупо отсыпался, потом отмокал в СПА, чередуя ванны и массажистов. И ни слова про суровых армейских мужиков со стальными яйцами, человеческое отношение и чудищу приятно. Отдраил дом, забил морозилку в подвале мясом, а холодильник обычными продуктами. Учитывая творившееся мракобесие последних месяцев, он похвалил сам себя за дальновидность в приобретении недвижимости, стоявшей особняком от густонаселённого центра. Пиздец Рамлоу мог терпеть только по производственной необходимости, да и то во время миссий. К примеру пустыня, как бы ты не был упакован, а песок из трусов всё одно приходилось вытряхивать, как и тарантулов из ботинок. Или вытравливать всякую хрень из организма после джунглей. Да и теперь обоняние, выкрученное звериной сущностью на максимум, было дико чувствительным, как Кэп с Зимним всё время так жили он не догонял, его кукушка по-первости грозилась помахать крылом, уступив место цветущей шизе. Благо Рамлоу был идеальным приспособленцем, ассимилировал постепенно. Отпуск отпуском, а тело требовало привычной нагрузки. В рабочем зале, в который Брок наведался, слабо пахло стаей, убившимся на тренажерах Кэпом, немного вымороженным, стылым металлом с ноткой крови — видать Зимний с зазнобой заглядывали, и чем-то теплым, живым и… вкусным? Он тряхнул мордой, частично перекинулся и втянул в себя запах, который стал ещё сильнее. Чуйка, вдруг, взвыла дурниной, он метнулся в сторону, уходя с линии атаки и не прогадал, клинок Черной Вдовы торчал по рукоять из пола. — Это ты так здороваешься, детка? Так я не дикий, можно и словами, через рот разъяснить. — Слухи не врут, Рамлоу, теперь тебя не за красивые глаза Гримом кличут, — фыркнула Романофф. — Ну надо же, я вроде бы с костлявой на брудершафт не пил, чтобы слыть её предвестником, — ощетинился Брок. — Она тебя в темечко поцеловала, как и всю твою стаю. Скоро враги будут рассасываться ещё на расстоянии, слыша стылый вой СТРАЙКа, вышедшего на зачистку. — В чём твои претензии, дорогуша? По отчётам все шоколадно, потерей среди гражданских и сопутствующего ущерба ноль, — развёл руками Рамлоу. — В том -то и дело, гладко стелешь, да жёстко спать будет, — отбила подачу Вдова. — А так это ты ко мне приглядываешься или всё же примериваешься? Провокация наше всё? — А почему бы и нет? — ухмыльнулась Вдова, оглядывая Брока так, словно сожрать хотела. — Колобок, колобок, а я тебя съем… — Опять ваши с Зимним побасенки. Так бы сразу и сказала, — закатил глаза Рамлоу. — Что именно? — Что хочется и колется, да Роджерс не велит? — Рамлоу сложил руки на груди, позволяя себе издевательский тон. — А, кто тебе сказал, что он мне указ, пёсик, по себе судишь? — вздёрнула бровь Вдова. — Туше, зеленоглазка. Так и будем ходить вокруг да около? — Кивнул ей Брок, признавая словесную ничью. — Сыграем? — она нагло облизнулась, дразня. — А то, не догоню, так хоть разомнусь, — Рамлоу ощерился во всю пасть, рыжулю хотелось не просто поймать, но и присвоить, желательно на ПМЖ. — Дерзай, солдатик. Вдова сиганула мимо него так, будто за ней Зимний в модусе Актива гнался. Брок дал ей фору в тридцать секунд, хрустнул шеей, скользнул в полуоборот и понёсся догонять беглянку. Народа не было и слава святому ёжику, потому, как двум агентам, носившимся по коридорам, некому было вменять нарушение субординации, приправляя харрасментом. Тенями металась Вдова по этажам, пользуя слепые зоны видеонаблюдения, путая свои следы, дразня чуйку Рамлоу, а тот, как истинный зверь шёл по её следу, будто заранее знал, где именно она есть. Не помог ни развеянный спрей, ни вентиляция, ни десяток этажей. Наташа выжидала в очередном слепом кармане, когда вокруг неё обвились сильные руки: — Попалась, — шепнул он ей на ушко, втягивая в себя запах разгорячённого тела, пота и её собственного запаха. — Читер, — шикнула Наташа. — Шипишь, как самая настоящая кошка. Я тебя догнал, поймал, где моя награда? — Рамлоу потёрся об неё, помечая запахом. — Рамлоу? А не охренел ли ты об меня обтираться, кобель? — обманчиво дернула она головой, если бы не реакция Рамлоу, ходить ему с расквашенным шнобелем. — Дашься? Или всё же разнесём здание, распотрошив оружейку? — Брок развернул её к себе лицом, аккуратно поглаживая по спине ладонями, давая выбор, а не выворачивая суставы на болевой. — А ты рискнёшь переспать с Черной Вдовой? Не боишься завтра проснуться без головы? — Т-ш-ш-ш, — Брок наклонился к ней, шепча прямо в губы. — Иди ко мне. Брок потёрся об её губы своими, нежно прихватил, дождался выдоха и засосал уже всерьёз, притягивая к себе так, словно срастись с ней хотел. Скользнул ладонями, смял ягодицы, огладил всю разом и подхватил на себя, повернулся, опираясь спиной на стену, вылизывая её рот. Наташа запрыгнула на него, скрещивая ноги на его пояснице, вцепилась в его плечи пальцами и застонала так звонко и голодно, что Брока пробрало до самого вздыбленного паха. — Ох, ты, бля! — вылетело изо рта, когда она вцепилась в его шею зубами, прикусывая, придерживая разошедшегося Рамлоу. — Поехали ко мне, радость, драть такую прелестницу посреди коридора мне совесть и жадность не позволяют. — А не пожалеешь? Еще есть время отказаться. — Она отцепилась от его шеи, смотря прямо в глаза. — Можем хоть сейчас Роджерса поднять, он, как командир подразделения, на брак резолюцию наложит, эдикт никто не отменял, — выпалил Брок не думая. Видать где-то он всё же фильтр между пастью и мозгом проебал, прав был старина Роллинз. — Все так серьёзно? Прям штамп, общая фамилия и подкова на счастье? — скептически выгнула бровь Наташа. — Нет, я всем об себя когти точить позволяю, — ответил ей Брок. — Так, что, едем будить национальное достояние? — А у тебя колечко-то есть, жених? — уточнила Наташа. — Я тебе свои жетоны подарю, они из вибраниума с алмазными вставками, круче только хваталка Зимнего. Могу предложить вариант с чекой от светошумовой, заодно и салют организуем. — Какой же ты, — выдохнула Наташа, когда перестала всхлипывать от смеха. — Какой, зеленоглазка? — потёрся об её шею носом Брок, дурея от вседозволенности. — Предприимчивый, — ответила она, лукаво щуря глаза. — Ну, так, командир я боевого спецподразделения быстрого реагирования или где? — расплылся в улыбке Рамлоу, продолжая жамкать уже свою даму за упругую задницу. — Будешь моим, Брок Джеремайя Рамлоу? — Наташа вытянула из рукава странную цепочку, звенья которой щерились наружу мелкими шипами. — Вот это я понимаю женщина, ещё даже не вставил, а она уже досье на меня проштудировала и персональный ошейник приготовила. Надевай, красивая, раз достала, я от своих слов не отказываюсь, — Рамлоу ослабил хватку, давая ей возможность встать на ноги и закрепить цепочку на своей шее. — Хороший мальчик, выносливый, сильный, такого в койке не страшно валять, — огладила она его торс ладошками, обвила руками за талию и в лёгкую приподняла над полом, упирая Брока в стену, едва не мурлыкая ему в ярёмную впадину. — Охренеть, у меня такой, как ты, никогда не было, — его, махину под сотню кило, давненько не вжимали в стену. — И не будет, — отпустила она его, тут же уцепившись коготками в загривок, обозначая намерения, — я у тебя последняя, Рамлоу. — Договорились, киса, — Брок подхватил её на руки, да так и понёс на выход до самой парковки. Наташа комфортно устроилась у него на руках, оседая всем весом и не опасаясь, что её уронят. Брок привёз её к себе, хлопнули двери машины, пилькнула сигнализация, захлопнулась с пинка дверь, отрезая их от внешнего мира. Он видел, чуял, хотел так, что стояк от живота было не отогнуть. Они схлестнулись, одежда сползала клочьями на пол, он раздался в размере, став выше, шире, сильнее, скользнув в полуоборот. Наташа скинула обувь, облизнулась, бесстрашно подставилась под когтистые пальцы, позволяя вытряхивать себя из остатков тряпья. Он подхватил её под задницу, с хода заполняя собой, она всей собой скользнула навстречу, защипало кожу на спине от царапин, он зарычал, не сдержавшись, вбиваясь так, что обоих затрясло. — Дай, дай, дай мне, ну же, ох! — частит она, подпрыгивая от толчков, цепляясь за него непослушными пальцами. — Да, детка, всё для тебя, — довольно выдыхает он, подставляясь под её руки-губы-зубы. — Твою ж ма-а-а-ать, — тянет Нат, чувствуя, как он становиться больше, шире к основанию. — Сюрприз, детка! — скалится во всю пасть Брок, вжимая когтистые пальцы в её ягодицы, чувствует запах её крови. Видит, как с каждым толчком в её глазах остаётся все меньше человеческого, сочный ротик кривится, открывая ему заострившиеся клычки. Она дразнит его, облизываясь и сжимаясь на нём, её радужки начинают мерцать, кожа, покрытая испариной, охренительно пахнет, вкус оседает на его языке, а зрачок у Наташи вытягивается и пульсирует, Брок сдохнет, но никому не даст видеть её такой. — ЕЩЁ! — подхлёстывает она его. — Сильнее… больше… глубже… да-а-А-А! — голосит она, изгибаясь, её трясет, колотит на нём, она цепляется в него изо всех сил, раздирая ему спину в мясо. — Ра-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р!!! — Брок вторит ей, рыча во всю глотку, ликует, заполняет её собой, заливая семенем, помечая свою собственность, свою сладкую, сильную сучку. Вдалеке раздаётся нестройный вой голосов — стая отвечает ему, слыша вой ликующего вожака. Она всхлипывает на нём, а он тычется ртом её в лицо, то ли целуя, то ли вылизывая, когда она наклоняется и до крови вцепляется в его шею, метит. Брок безумно горд и доволен, ошейник холодит разгорячённую кожу, на удивление цепочка подстраивается под его оборот — явно проделки вездесущего Старка. — Моя, — Брок прижимает её к себе, так и оседая вместе с ней на руках, не вынимая. Он перебирает её волосы пальцами, когти втянулись, хоть оборот и сохраняется, она же льнёт к нему, лениво вылизывая собственную метку, заигрывает, покусывает соски, щекочет его бока коготками. — Докажешь мне это ещё разок? — хрипит Наташа, поблёскивая довольными глазам. — Как скажешь, сладенькая. Он опрокидывает её на спину, мокро лижет от нежного живота до шеи, она изворачивается, вставая на четвереньки, подставляясь, выпячивает округлую задницу, расставляет ноги, показывая себя, покачивая бёдрами из стороны в сторону. Мокрая, растраханная, покорная — она заводит его заново. Наташа вздрагивает, чувствуя, как Брок вздёргивает её вверх и жадно ведёт языком по складочкам, по мокрой от него дырке, как нежит, раскрывая пальцами, как принимается вылизывать её, широко ведёт языком, пробует на вкус, щёки заливает жаром, ведь он так жадно берет её, пробует их смешанный вкус. Наташа мгновенно напрягается, когда он уделяет внимание второй дырочке, поглаживает по кругу, вдавливает подушечку большого пальца в самую середину. Хочется тут же лягнуть эту наглую псину, уйти от касания, вообще отползти подальше и провалиться сквозь землю вот прям ЩАС! — Тшшш, расслабься, я только поласкаю тебя, — Брок успокаивает её, чувствуя напряжение. — Доверься, — просит он, ведя по спине ладонью. Наташа вспоминает предшествующий секс, оргазм, который вышиб все мысли из головы, и начинает вот прямо так, по слюне и сперме вместо смазки насаживаться, всхлипывая, когда он ввинчивает палец по первую фалангу, начиная поглаживать изнутри у самого входа. У него загрубевшие руки, то, от чего уносит при ласках лона, здесь, как по нервам наждачкой. Она сжимается вокруг его пальца, ждёт, когда тянущее натяжение сменится чем-то другим. Несмотря на всю легенду соблазнительницы, в некоторых вопросах она категорична. Была. До того, как Рамлоу распластал её жопой кверху, вылизывая. — Давно? — хрипит он ей куда-то в копчик, нутром ощущая её дискомфорт, смущение и что-то ещё, продолжая поглаживать. — Никогда, — скрипит она пересохшим горлом, стыд заливает по самые уши, благо распущенные волосы закрывают лицо. Ведь знала же, что с ним необходимо обговорить границы. А теперь стыдно, изнутри тянет, щетина колет нежную кожу, спина начинает ныть и вообще — это полный пиздец. — Первый? — неуверенно, ошарашено и чуточку самодовольно уточняет этот засранец. — Да, — отвечает она ему. — Рамлоу, ты первый, кто, блять! — срывает её на эмоциях. Брок нежничает, лижет по кругу, не вынимая пальца, увлажняя такую узкую, нетронутую ни кем до сих пор дырку. Он ластит нежные, припухшие губки второй рукой, сбивая её настрой на ругань, уводя всё в ласку. Осторожничает, вытягивает палец из тесной дырки и тут же заменяет его языком. Контраст выбивает из неё стон, Брок чуть пощипывает губки, прихватывает пальцами, поглаживает набухший клитор, скользит пальцами внутрь лона, одновременно толкаясь языком в приоткрытую задницу. Она подставляется, ноги дрожат, стыд теряется на фоне всего остального. Щетина покалывает, язык настойчиво растягивает её, разлизывает, а тело откликается изнутри какой-то странной напряженностью, щекоткой и ожиданием? Брок безо всякого стыда лижет её в двух местах сразу, так явно наслаждаясь, что она приподнимает бёдра ещё выше, насаживаясь уже сама, а он мнёт пальцами ягодицы, порыкивая. Наташа приподнимается выше, подстраиваясь под его ритм, прогибается в спине и едва ли не скуля, просит: — Брок, давай уже Брооок?! Не могу больше, — его настойчивость отзывается снизу вверх, отдавая пульсацией в набухшем клиторе. — Нагнись, — рука вторит словам, помогая встать в нужную позу. — Верь мне, детка, — он ободряюще поглаживает её. Наташа понимает, что стоит, вздёрнув задницу вверх, опустившись торсом в пол и неудобно вывернув голову, от такой позы нервозность возвращается. Брок же скользит членом, направляя себя рукой, самой головкой поглаживая поочерёдно обе дырки. Он тяжело дышит, придерживает её второй рукой, оттягивая ягодицу, и смотрит так, что её от этого взгляда дрожь берёт. Он дразнит и ждёт, пока она расслабится и Нат утыкается в пол, расслабляется и член тут же скользит внутрь, заполняет лоно собой так правильно, что она сжимается в ответ, наслаждаясь его крепким стояком. Он так сладко толкается внутрь, замирает и приставляет большой палец к её заднице. Брок чуть покачивает бёдрами, мелко-мелко толкается, быстро кружа подушечкой пальца по самой дырке, ввинчивает внутрь и тут же вынимает обратно, одновременно отводит бедра, оставляя в ней только головку члена, облизывает свои пальцы и снова начинает дразнить её, разрабатывая всё ещё тугую дырочку. Наташа не знает, сколько это продолжается, её раздирает между нежным жаром внутри и дерганным раздражением растягивающейся задницы, она отдает ему контроль, отдаёт ему всю себя, позволяя телу расслабиться, подстроиться под него, признавая его право владеть. — Вот так, детка, дайся мне, верь мне, — хрипит Брок, стараясь держать единый ритм толчков внутрь — наружу, синхронизировать движения члена и пальца. Она растворяется в этом особенном ритме, сжимается и расслабляется одновременно, её покачивает на этих качелях, пока Брок не ввинчивает палец в её задницу резко и сильно, одновременно насаживая на член. — БРООООК! — Её вскидывает, выламывает в спине и она кричит, просит, жаждет повтора, — ЕЩЕ РАЗ! А Рамлоу и рад стараться, срывается в бешеный ритм, имея её с двух сторон разом. Наташу разматывает под ним в ноль, выгибает, дёргает и она сипит куда-то в пол: — Ещё… дай мне ещё… Он и даёт, вставляет указательный и средний одновременно, давит ими внутрь задницы, на нежную стеночку, чувствуя свой же член, долбящийся внутрь. — ТАК? — он снова толкает пальцы внутрь, засаживая ей в лоно до самого основания. — ТАК ТЕБЕ НУЖНО? — он имеет её жопу пальцами, растягивает, растрахивает под себя членом. — Так нужно иметь тебя? — он работает бёдрами в сумасшедшем ритме так, что она течёт ему смазкой на яйца. — Да — Брок — БОЖЕ — БРОООК!!! ДААААА!!! — У Наташи перед глазами пелена, ноги разъезжаются, клычки пропарывают дёсна и она кричит — скулит — просит. Брок звереет от её крика, грудина ходит ходуном, в ушах долбит пульс, а разум отказывает. Он оставляет её задницу в покое, хватает за бедра обеими руками, покрывает её, как зверь, накрывает собой. Подминает под себя, отдавая волю инстинктам. Вставляет, распирает её мокрую щёлку, ебёт в бешеном темпе, натягивает на член, возит её по полу, рычит, вцепляется зубами в загривок и тахает — трахает — трахает, пока она не выжимает его собой до суха. до разноцветных вспышек под закрытыми веками. От его второго рыка звенят стёкла в окнах, по полу бороздами царапины от когтей и она так правильно, так сладко тянет на одной ноте: — БРО-О-О-О-ОК! Дрожь прохлёстывает их обоих, вжимает, впаивает друг в друга намертво, соединяя старым, как этот мир, способом. Когда её перестает выламывать под ним и пальцы, словно судорогой сведённые, перестают скрести пол, она выдыхает: — Я согласна. Два простых слова звенят в его голове, как ангельские колокола, наполняя его какой-то щенячьей нежностью, обволакивают колотящееся сердце уютным теплом. Хочется вылизать её всю и свернуться вокруг меховым клубком, подставляя брюхо для почесухи, инстинкты берут верх над разумом, который машет Броку цветуще шизой. Он очухивается всё на том же полу, под ним она, его самочка, его Наташа. Она так правильно пахнет, затраханная, отлюбленная им. Рамлоу смутно помнит, как вылизывал её в зверином обличии, собирая перемешанный вкус с её тела, пока она вновь не потекла влагой и не забилась под ним. Брок лежит на ней, самодовольно трётся мордой об грудь, подставляет лобастую башку для почесухи, тычется мокрым носом в нежную шею, а она хихикает, похлопывая его по лохматым бокам, видать его шерсть щекочет нежную кожу. Брок, как никогда понимает сейчас Зимнего и Кэпа, за такую, как она — свою, он бы костьми лёг и на брюхе перед ней ползал, лишь бы позволила быть рядом. — Ну, всё-всё, зверюга, слезай, ты мне бока отдавил, махина, — ворчит Наташа. — Вгр? — рвётся из обращенной глотки. — Хватит меня слюнявить, — Наташа без труда садится, спихивая его тушу с себя, — мне нужно попудрить носик, а ты пока найди, чем будешь меня кормить, да, я в курсе, что ты очухался, Брок, — она бесстрашно, уверенно гладит его промеж ушей, позволяя ему прихватить острыми зубами кончики пальцев. — Да куда я денусь, с меня течёт, как с ведра и несёт так, словно ночь в псарне коротала. — Гррр! — шутливо рычит Брок, сам от себя охреневая. — Ладно-ладно, мне нравится, как я пахну тобой, зверюга, добился своего? — в её голосе сплошная нега и нечто чувственное, от чего Брок едва хвостом пол не метёт. Брок хрипит-хохочет, становясь человеком, и смотрит, как эта невозможная женщина ступает своими босыми ступнями по его разваленной гостиной. Укусы на загривке отливают в синеву, засосы, следы его пальцев и когтей расписали по её телу историю их единения. — Ванна на втором этаже, киса. — Я разберусь, барсучонок, — не остается она в долгу, отвечая. — Зараза, — он любуется ею и лыбиться, как полный дурак. — От заразы слышу, — раздалось со второго этажа. Брок обвёл взглядом гостиную. Собрал в кучу разорванноё шмотьё, отнес ёе обувь на полку в коридоре, натянул домашние штаны и пошёл в подвал за мясом. Он успел настрогать овощей, мясо доходило под крышкой, фигня все эти мифы про поедание с кровью оборотнями, Брок любил вкусно и хорошо поесть, а в собственном доме тем более. Её руки обвились вокруг него, нож замер над разделочной доской, когда она потёрлась об его спину носом. — Вкусно пахнет, — её пальцы подразнили его, огладив пока что спокойный пах, чуть сжав яйца в горсть. — У меня всяких смузи и смесей нет, мясо с овощами сойдёт? — толика сомнения промелькнула в его голосе. — Слухи о моей диете распущены завидующими вертихвостками, на самом деле я ем чуть меньше Капитана. — Да? И куда всё девается? — Ну, прокатит, если я скажу, что меня укусил радиоактивный паук? — Не тырь славу Паучонка. Не хочешь делиться? — Всё до смешного просто, огнестрельное в живот и капсула какой-то дряни, вколотая на удачу от бессилия. На ампуле был только номер эксперимента, сам понимаешь, когда чёрная кровь льётся по ногам и горит всё так, словно пламя в брюхе пляшет, не до жиру, быть бы живу. Антишоковое помогло собраться в кучу и разогнуться, чтобы ввести препарат в вену, а не мимо. На третьи сутки я смогла встать на ноги, чтобы напиться воды из-под крана, выползла наружу, узнала о провале задания, вытрясла свои заначки, да рванула за границу морем. Спустя годы, в Будапеште, меня нашёл Бартон, не вербовал даже, просто предложил более выгодные условия работы и соответствующую оплату оказываемых услуг. — Так я угадал? Ты — кошка? — Не знаю, до сегодня меня так не накрывало. Видать на тебя среагировала. — Так я выходит — стимулятор? — поиграл бровями Рамлоу, обернувшись к ней. — А не всё ли равно, кто я? Главное, как я реагирую на тебя или обязательно развешивать ярлыки? Тебя Роджерс покусал что ли? — Нет, слава яйцам, Роджерс ящер воспитанный, а, как ведьму себе отхватил, так и вовсе занялся гнездованием, а не выносом мозга подчиненным. — Да, тут он дал маху. Он Старка сломал, озадачив его постельным бельём, которое не горит. — А не хрена ему… В смысле? Он с ведьмой в обороте трахается, что ли? — охренел Брок. — Ага и она с этого тащится, — подтвердила Наташа, пожав плечами. — Ну на хрен такое порно. — Передёрнулся Брок, соотнеся предполагаемые размеры. — Это ж классно, когда партнёр не сдерживает себя в койке, ты вот меня пометил клыками, а я и не против метки. — Да ты тоже в долгу не осталась. — Я говорила серьёзно, Рамлоу. Кроме меня у тебя баб больше не будет. — Моя слава летит впереди меня, но тут, как с твоей диетой, нагородили больше, чем было. И, как, кстати, соответствую? — поиграл мышцами Брок. — Ну, всё же не дотянули слухи, в реальности всё намного круче. Я рада, что у тебя нет узла, а то уж было я себя в зоофилии заподозрила, хотя твои метаморфозы в процессе впечатляют. — Сладенькая, давай пожрём и проверим кровать на прочность? Мне обещали, что даже сам Халк может на ней спокойно скакать. Кровать они всё же разнесли, первой хрустнула спинка под руками Брока, он вцепился в изголовье, стараясь не засаживать ей до самой глотки, очень уж Нат раззадорила его, полируя член своим умелым ротиком так старательно, у Рамлоу все мозги мигом в яйца стекли. Основание треснуло в процессе акробатического трюка, когда Нат на него запрыгнула, роняя их обоих по центру матраца, они так и скатились, соединившись и не прерывая процесс. К рассвету спальня напоминала побоище, в воздухе кружили перья, Наташа обмоталась обрывком простыни и довольно поглядывала на него, вытряхивая из прядей пёрышки, перебирая волосы пальцами. Брок же обвёл взглядом разломанную кровать, располосованный матрац — узнал дело своих когтей, приметил пару трещин на стене — он приложил её в порыве страсти, а она так голодно и сладко скулила, и покосившуюся, покачивающуюся репродукцию какой-то мазни на стене, прикрывавшую сейф — задели в процессе. — Надо Старка озадачить неубиваемой койкой или у Зимнего тиснуть адресок мебельщика, а то разоримся на ремонте, — подвёл итоги своих наблюдений Рамлоу. — Солдата Хела ещё долго из своих цепких лапок не выпустит, вот увидишь, эти двое явно не скоро явят свой лик общественности, ну, пока ВСЁ на Зимнем всё не заживёт. — Ты серьезно? Хотя о чём это я, лично своими глазами видел, как Актив, после сбоя в работе кресла, протащился со слабого разряда электродов до сухого оргазма. Его тогда знатно так размазало часа на два, этого времени хватило халатам, чтобы обслужить протез без нареканий со стороны владельца. Зимнего в кевларовый доспех явно какой-то извращенец упаковывал, как в поле, так фанатом БДСМ себя чувствуешь, только поводка в руках для завершения образа и не хватало. А уж сколько народа велось на искусанные после крио губёшки бантиком не перечесть, уборщики задолбались отмывать стены, не по нраву было повышенное внимание к собственной персоне Зимнему. Рад, что мы рискнули и выгребли, а Барнс раздуплился так, что отхватил себе подходящую пару, разделяющую весь тот бардак, что твориться в его прожаренной за годы черепушке. Нат, как насчёт пожрать и поспать? Диван в гостиной раскладывается. — Сугубо положительно. — Вот и славно, — Брок подошёл к ней впритык. — Иди к папочке, детка. Наташа тут же отбросила простынь и запрыгнула к нему на спину, нежно прихватив за ухо зубками: — Поскакали, ковбой? Брок собрал на стол и накормил их обоих, остывшее мясо хуже не стало. Они переждали работу службы уборщиков на кухне, обсуждая всякую ерунду. Брок смотрел, как она опустошает тарелку за тарелкой, как бледнеют синяки на её коже, как зарубцовываются глубокие царапины. Она порылась в его шкафу, выбрав удобную, разношенную фланель вместо футболки. И теперь дразнила его голыми ногами и полами рубашки, что точно мини-юбка открывали больше, чем скрывали. Как только Брок рассчитался с обслугой, Наташа обвилась вокруг него обезьянкой на разобранном диване, повертелась, устраиваясь и засопела ему в шею, позволяя перебирать пряди её волос под мерное бормотание телевизора. Совместный отдых не продлился долго, праздное время летит впереди нас, а счастливые и влюбленные часов не наблюдают. На работу дёрнули, когда они ужинали в ресторане, где Наташа знакомила его со своей родной кухней. Брок с сожалением бросил взгляд на уставленный блюдами стол, оставил пару купюр и они заторопились к точке сбора. Серый, хлипкий чудик-маг что-то вещал, размахивая высушенными ручонками перед разномастной толпой супергероев — защитников Земли. Кэп скептически смотрел на него, ожидая окончания трепа велеречивого гостя, типа постучавшегося в гости. Старк скучал рядом, облаченный в броню, переговариваясь со своим ИИ. Страйковцы подпирали собой служебный транспорт, Наташа и вовсе подпиливала ногти, Вдова витала в облаках, Пьетро что-то доказывал Клинту, тыкая пальцем в планшет. Барнс, раздобревший на вольных хлебах, не отсвечивал, тупо следя за периметром, находясь на позиции. Вакандцы рассредоточились вокруг своего короля, прикрывая. Заявившийся Стрендж, тот ещё показушник, медитировал, вися в воздухе в позе лотоса, только самодостаточный плащик подёргивался на безветрии. — Командир, может грохнуть его по тихому и по домам? — раздался голос Зимнего в наушнике. — Полчаса уже пиликает гармошка. — Ждём, — коротко ответил Брок. — Не свети позицию. — Принято, — отозвался Барнс. И дождались-таки. Какой-то придурок, которого они все ждали, явился из очередного портала, отливая нездоровым фиолетовым цветом кожи, размахивая здоровенным мечом. — Падите ниц, недостойные мира сего, пред ужасом Вселенной, владыкой Таносом! — перешёл почти на визг маг. — Задрал, — Зимний снял балаболку, опробовав новую винтовку, презент вакандцев. Фиолетовый пнул уже мёртвого мага и занес свой меч, когда прямо над ним разверзся портал, явив Хелу, сидящую верхом на Фенрире. — Джеймс, милый, а почему всё веселье и без меня? — спрыгнула дамочка со своей псинки, которая чутка помяла лапами фиолетового при приземлении. Наташа закатила глаза, Старк аж забрало открыл, предвкушая веселье, остальные просто охреневали. Стрендж, разглядев Хелу, вернулся к медитации. — Детка, я сюрприз тебе хотел сделать, — тут же нарисовался Барнс, скалясь так, что гланды были видны. — Там камешки блестючие, — махнул Барнс рукой за спину. — Я ТАНОС! — прогремело над всеми и фиолетовая ручища потянулась к Богине, которую шустро задвинул за свою спину Зимний. Брок вскинул руку, призывая внимание стаи. Стоило ручище сцапать Актива, который примерялся ко второй хваталке, облачённой в какую-то перчатку, фиолетового хрена с горы, как Кэп взревел, взвился вверх смертоносным ящером. Хела отрастила корону, глядя, как Кэп мигом захлопнул челюсти на могучей шее титана, примерилась и навсегда разделила переростка с его головой, перерубив тому шею. А потом, когда обезглавленная тушка шлёпнулась, нашинковала его в фарш за какие-то десять секунд. Невредимый Барнс, выбравшись из хватки, захапал трофей и протягивал его Хеле, забрызганной с ног до головы кровищей. Кэп без труда закусил головой титана, как орешком, сыто икнул и рыгнул каким-то синим пламенем, обращаясь в человека. — Феник, жрать! — походя отдал приказ Барнс и волчище принялся поглощать куски бывшего титана, изрубленного заботливой хозяйкой. — Какая прелесть, Джеймс! Это мне? — умилилась Богиня. — Тебе, красавица, — зарделся Барнс аж до самой шеи. — Так, я полетел, а то меня Пепс сожрёт, прям, как ты Кэп, — брякнул Старк, взлетая. Вакандцы, впечатлившиеся короткометражным сражением, прошедшим без их участия, совсем другими глазами смотрели на цивилизованного подполковника Роджерса, который вот прям ЩАС попросту перекинулся в летающего ящера и откусил голову врагу, да ещё и сожрал, ни разу не поморщившись. Одна из охраны короля Ваканды, скорее всего новенькая, тяжёлым, завистливым взглядом обшарила Зимнего с ног до головы. Вездесущая Хела, самодовольно притянула к себе мужа, а в ответ глянула ТАК, что мамзель в красном подняла ладони вверх и склонила голову в поклоне, открещиваясь от любых посягательств в сторону супруга Богини Смерти. — Милый, у тебя глаза теперь фиолетовые, — проворковала Ванда, оттирая морду довольного Роджерса, склонившегося к супруге, от кровищи титана белоснежным платочком. — СТРАЙК — отбой, вольно, — отдал приказ Рамлоу своим. — Наташ, как думаешь, там в ресторане ещё что-то осталось? — он почесал заурчавший живот сквозь броню. — Конечно осталось, Брок, я смс им уже скинула, чтобы повторили заказ. — Зая, да ты просто прелесть, какая киса, — расплылся в улыбке Брок, скидывая снарягу в багажник. — Ну, так! Жена я командира боевого спецподразделения быстрого реагирования или где? — Наташа демонстративно позвенела жетонами на своей шее, устраиваясь на сиденье в машине. Смех Рамлоу подхватила стая, а за ними и все остальные присутствующие. Общее веселье разрядило напряженную обстановку. Они начали расходится до следующего раза, а в том, что он последует не сомневался никто. Но теперь им было что и кого противопоставить разношёрстным утыркам, нацелившимся на голубой шарик. А пока можно было расслабить булки и узнать наконец-то, почему Зимний и Наташка так часто ржут, что борщ — это жидкая аджика, а студень — пасынок холодца. Впереди маячил сытный ужин, Наташа была рядом и взглядом обещала нескучный вечер. Что ещё надо старому солдату для счастья? Чего только не бывает на грешной Земле. Никто не знал, что выблёвывая кишки на гидровской базе, перерождаясь в зверя под присмотром Зимнего Солдата, Брок Джеремайя Рамлоу обретёт в разы больше, чем потеряет. Правильно говорят, от подарков судьбы не убежишь, поймает и одарит по самое небалуй. А вас она уже одарила?