Вэй У Сянь сложил руки за спину и подошел к нему: «Юноша, в этой жизни есть два тошнотворных слова, которые человек должен научиться говорить, несмотря ни на что». Цзинь Лин спросил: «Это какие же?» Вэй У Сянь ответил: «Спасибо» и «Прости». Цзинь Лин ядовито усмехнулся: «И что мне будет, если я не научусь говорить их?» Вэй У Сянь сказал: «Тогда рано или поздно ты произнесешь их в слезах».
«Магистр дьявольского культа» (Mo Dao Zu Shi).
Романтический партнер зачастую влияет на человека как нейромедиаторы: настроение все время приподнятое, нормализуется сон и питание, порывы нежности смягчают характер. Но так же, как и нейромедиаторы, объект сердечных симпатий провоцирует всплески эмоций. Отнюдь не только положительных. Но это мелочи. С появлением Дианы в квартире сон Чонгука заметно улучшился, жесткий характер даже в рамках работы смягчился, а глупая улыбка большую часть времени то и дело норовила всплыть на лице, часто даже не вовремя: в процессе важных совещаний, например. А на мелочах, вроде негативных эмоций, Чонгук предпочитает не концентрироваться. Ведь они проходят. На мелочи можно закрыть глаза, если это оправданно. Несмотря на восстановленный режим, сегодня он просыпается намного раньше будильника. И это тоже оправданно. Рассвет только-только коснулся верхушек соседних небоскребов, ещё не успев вспыхнуть. Голубоватая дымка сочилась сквозь окна и обнимала острые плечи на правой стороне кровати. Диана лежит к нему спиной, укутавшись в одеяло, как в кокон. Торчит только светлая макушка и плечи. Не удержавшись, он проводит кончиками пальцев по сатину кожи без намерений разбудить. Она иногда кажется миражом, хотя Чонгук знает, что этот мираж не растает. Он уже ухватился за него и ни за что не позволит ему ускользнуть. В конце концов, Чон Чонгук — не тот человек, от которого можно ускользнуть. Тэхён как-то назвал это потакательством собственному эгу: впервые ему отказывала девушка, и Чонгук, подобно мальчишке, решил во что бы то ни стало её завоевать из собственного упрямства. Но что Тэхён вообще знает о человеческих отношениях? Он сам ещё в этом плане мальчишка. На это глупое эхо со стороны тоже можно закрыть глаза. Это мелочи.***
— Как добрались, господин Чон? Раннее утро прекрасно отсутствием пробок. — Чха Ыну — выглядит чуть моложе, выглядит хоть и жизнерадостным, но очевидно не выспавшимся. Однако, такой клиент в его базе — золотая скважина. Он бы не отказал во встрече, пусть позвони ему Чон в три ночи. Поэтому он и отличный риелтор, с которым Чонгук сотрудничает уже не первый год. — Да. Одно из немногих утренних привилегий после кофе. — Сегодня его будет много. Чашка черного дома на завтрак, ещё один стакан куплен по пути в Каннам, греет ладонь. — Я подобрал пару вариантов по вашему запросу. Все в этом районном расположении. Нам хватит около двух часов, чтобы осмотреть все. Чон поглядывает на наручные часы. Время будто кто-то заметно сократил: ему жутко не хватало пары лишних часов в сутках. И он не может позволить себе такую роскошь, как два часа на смотр квартир. — Ыну, давай сделаем вот как: ты сейчас выберешь один и самый лучший вариант, мы посмотрим, он мне понравится, заключим договор, и я внесу предоплату сегодня. Уложимся часа за пол. — Понял. Тогда пройдемте в соседний дом. — Ыну — отличный риэлтор, потому что он схватывает на лету. Мужчина пускается в разъяснения, — Жилой комплекс совершенно закрытый, имеет собственную службу безопасности, видеокамеры по всему периметру, посторонние сюда не попадут. Вход только по биометрии, личному разрешению владельца апартаментов или специальному пропуску. Как у меня. Калитка с электронным механизмом автоматически открывается, и они попадают в настоящий оазис в сердце города. Риэлтор пытается умело продать недвижимость, но этого и не требуется: Чонгук разглядывает вечнозеленые холмистые газоны, каменные тропинки, искусственную систему прудов, и уже понимает, что купит. Ведь ей тут понравится. В самом небоскребе роскошное фойе, ресепшн, все необходимые для комфортного проживания помещения: прачечная, спортзал, библиотека, даже круглосуточный магазин и кофейня. Поблизости оказывается ещё и целый ресторанный комплекс. — Но самое приятное — это наличие бассейна. Бассейн — далеко не решающий пункт. Скоростной лифт затем поднимает их на последний этаж. Здание не такое вычурное, как-то, в котором живет Чонгук. Оно обладает легкостью и спроектировано в современном минималистичном стиле. Квартира гораздо меньше его собственной, но всё же, — Несмотря на то, что спальня здесь одна, апартаменты включают просторную обеденную зону, высокотехнологичную и компактную кухню, две ванных, огромную гардеробную, комфортабельную гостиную, кабинет (Ыну назвал её «мастерской») и… этот прекрасный рояль. Про рояль в центре гостинной Ыну шутит. Но, как не парадоксально, это то, что нужно. Это решающий пункт. А воображение легко рисует картинки: как она сидит за ним по утрам или ночам и играет. Или как они оба могут использовать его не совсем по назначению, но более экстравагантным образом. Окна, раскинувшиеся в квартире слабым изгибом от пола до потолка, мягкие оттенки, светлые стены, рояль и море света… Это подходит как нельзя лучше. — И приятный бонус: светло тут не только на рассвете. Поскольку квартира угловая, вам доступна не только шикарная панорама города, но и солнечный свет от рассвета до, практически, заката. Много света и воздуха. Тут легко дышать. — Вы так срочно попросили подыскать жилище, ещё и в не привычном для вас интерьере. Могу я узнать из чистого любопытства, вы сами собираетесь перебраться сюда? Жилье на реке Хан больше вам не подходит? Мне кажется, оно было создано для вас, господин Чон! — Нет, Ыну. Эти апартаменты не для меня. Это всё, чем я могу удовлетворить твое чистое любопытство. — Видимо, укоризненный взгляд пристыдил бойкого риэлтора, потому что тот свои глаза виновато опустил. — Но думаю, они идеально подходят для этого другого человека. Спасибо за проделанную работу. — Всегда поражало то, как быстро вы заключаете сделки. С вами приятно иметь дело. — Куй железо, пока оно горячо. — Мужчины жмут руки. Дело за малым: оформить договор. — Ыну, я осмотрюсь пока немного. Нужно сделать звонок. — Вышли договор моему ассистенту на почту. Он продолжит сделку за меня. — Понял. Квартира уже в вашем распоряжении. — Хороший риэлтор — понятливый риэлтор. И тот, кто ставит своего клиента на подобный уровень доверия. Чон никогда не срывал сделок, поэтому в его руках и оказываются ключи от всех дверей и калиток. — Вам… или точнее, жильцу — Ыну делает осторожную поправку, — Нужно будет затем зарегистрироваться во внутренней системе распознавания лиц и отпечатков. — Хорошо. — Счастлив снова иметь с вами дело. Как всегда. — Ещё одно рукопожатие с этим энерджайзером, и Чон, наконец, остается в квартире один. Помещение можно обойти и ещё раз все проверить. Представить её здесь. И будет ли ей тут удобно. По крайней мере, безопасно точно будет. Пока Чон осматривает каждую деталь и проверяет, настроен ли рояль, он попутно звонит своему финансисту. — Слушаю. — Тэхён уже стучит по клавишам ноутбука ни свет, ни заря. — Я покупаю квартиру в Каннаме. — Каннам, кстати выбран не случайно. Это центр, и здание недалеко от Хорайзен. Практически в шаговой доступности, но это не значит, что Диана не будет ездить сюда и отсюда на машине. — Ыну вышлет тебе документы на почту. Тэхёну, судя по молчанию, не нравятся эти новости. — Каннам? У тебя огромные аппетиты, Чонгук. — А ещё Каннам — самый дорогой район города, и без сомнений, страны. Эта квартира намного меньше той, в которой живет сам Чонгук, но стоит едва ли чуточку дешевле. — Хочешь сказать, я не могу себе это позволить? — Даже звучит абсурдно. Вопрос денег давно не вопрос. — Ты можешь. Но у тебя и так хватает движимого и недвижимого: дом за городом, квартира на реке Хан, квартиры для аренды и здания свободного назначения. Налог на роскошь государство припечатает, а это не очень хорошо. Я и так, что могу стараюсь раскидывать между твоими родственниками или на компанию. На всякий случай. Но налоговая уже интересовалась, для чего твоей маме 500 квадратных метров офисных помещений в Пусане. Скоро версия с салоном красоты прогорит… — Не ворчи. Сделай всё красиво. Не небоскреб же я покупаю. Хотя и могу. — С целым зданием я бы точно возиться не стал. Могу поинтересоваться, на кой черт тебе ещё одна квартира? В Каннаме. — Она для Дианы. Снова молчание. После него Тэхён всё же изрекает, — — Мисс Мун? Бог полюбил птиц и создал деревья. Человек полюбил птиц и создал клетки. Опять кого-то цитирует. И попадает не то, что по больному, но по тому, что в последнее время неприятно зудело. — К чему это ты? — С недавних пор Чонгук реагирует довольно остро на всё, что связано с этой девушкой. Её проблемы стали его проблемами, её образ напрямую теперь связан с ним. — К тому, что это умно. Поймал птицу, не держи её в клетке и не делай так, чтобы она захотела улететь от тебя, но не могла. Сделай так, чтобы она могла улететь, но не захотела. Это — твой принцип? — С чего ты взял, что она хочет улететь, а я хочу удержать? — Потому что это очевидно. — Тэхён снова перегибает и лезет не в свое дело. — Не сейчас, так в будущем это непременно случится. Она слишком маленькая, чтобы впустить в свою жизнь тебя. Ты слишком упрямый, чтобы это принять. Пара из вас так себе. — Хочу, чтобы она жила в условиях достойнее, чем старое общежитие, населенное тараканами. Ты из такого без души бежал, только пятки сверкали. И неважно, насколько был великовозрастный и упрямый человек, который тебя обеспечил этим жильем. Пришла очередь Чонгука наносить словесные удары. Может, так Тэхён поймет, что не стоит ему лезть, куда не просят. В конце концов, у него самого полно скелетов в шкафу. На том конце трубки похолодело, ожили покрывшиеся пылью воспоминания. — Давай не будем ностальгировать по прошлому. Что было, то было. А пальцы Чонугка уже проводят по клавишам рояля, складывают незамысловатый аккорд и выдают этот самый звук прошлого: времени, когда инструменты звучали в его руках. — Тогда оформи быстренько эту квартиру, идёт? Спасибо. Не дожидаясь ответа, Чон сбрасывает. Все эти философские размышления и наставления Тэхёна порой выматывают. Чонгук же любит коротко и по делу. Вот пусть и будет: коротко и по делу.***
Диане не впервой просыпаться в кровати одной. Чон часто просыпался первым и шел в душ, потом пил кофе, иногда не дожидаясь совместного завтрака, иногда уезжал на работу раньше. Сегодняшний день именно такой — отсутствие второго человека, спавшего рядом, очевидно. Оно ощущается кожей, каждой клеточкой, ещё до того, как взгляд падает на смятую простынь. В квартире обнаруживается домработница. Госпожа ИльХва — женщина в возрасте и в безупречно выглаженной серой униформе с фартуком. Она давно работает на Чонгука, и знает его гораздо дольше, чем Диана. И почему-то смотрит на неё холодно, хотя никогда не позволяет себе пренебрежительного отношения. — Чонгук ушел? — Диана похожа на маленького ребенка, потерявшего с утра родителя. Осматривается по сторонам в растерянности. Засыпая, она надеялась, что они обсудят вчерашнее за завтраком. — У господина Чона сегодня утром были дела. — Женщина нарочито подчерткивает интонацией «у господина Чона», будто и Диане должно говорить про него так. Господин Чон ничего обсуждать не захотел и умчался по своим безумно важным делам. — Он попросил меня приехать пораньше и подать вам завтрак. Рафаэля нет. Это тот самый повар — господин Ли. Он родился заграницей, как и Диана, в семье выходцев из Кореи, отсюда и имя, которое корейцы коверкали как «Лауэль». Чон всё-таки погнал его в шею. Диана принимает это к сведению и следует на кухню, где горничная ставит перед ней аппетитный завтрак. Не такой изысканный, которыми обычно баловал Рафаэль, но вполне отменный. Учитывая то, что Диане не приходится готовить вообще. Одинокий завтрак проходит за листанием новостной ленты соцсетей и тяжелыми думами. Это утро было непривычно холодным. Еда еда падала в желудок. Ощущалось всё так, будто по миру Дианы прошел ураган, а с наступлением утра в порядок всё не пришло. Хотя, боже, из-за какой же ерунды это все произошло. Из-за чертового платья!***
Как и всегда, жизнь не стоит на месте. Нужно собираться, ехать, работать, тренироваться. Это Диане прекрасно известно: застынешь, и всё, пиши-пропало. К тому же, сейчас в компании все на взводе: имидж-команда активно разрабатывает образы для внутренней пред-дебютной презентации. Все носятся с концепциями, нередко тренировки прерывают для очередного обсуждения: все дискутируют насчет сценических имен, названия группы, легенды. Под легендой имеют в виду черты и бэкграунд каждой участницы, который собираются подать в выгодном свете. Но Диана абсолютно точно понимает, что это скорее прописанные образы, которым девушки должны соответствовать, хотя они и приближены к действительности, это всё ещё яркие, гиперболизированные образы. Ей припишут роль, и она должна будет отыгрывать её на публику. Диана думает об этом по пути на работу. Молчаливый Ан не прерывает мыслей. Так, для неё заготовлен образ, который Сокджин обозначил «невинным». Его подкрепляют блондинистые волосы и голубые глаза. «Люди захотят увидеть в тебе ангела» — так сказала команда, «дай им этого ангела». Проще говоря, Диана должна быть милой, робкой, стеснительной. Это будет нетрудно, ведь она от природы скована и не экстравертна, чтобы ощущать бешеную уверенность. И не зря Чимин дал ей прозвище «недотрога» по началу. Гюри станет её темным отражением — страсть и холод, раскованность и дерзость. К тому привели её глубокий голос и черные, как смоль, глаза и волосы. Хани — умелый и очень пластичный танцор. Ей прочат стать изюминкой группы. Кокетливой лисицей, страстной и энергичной. Ей подходит. Хорошо, что люди не узнают о том, какой подлой эта лисица может быть. Мэри — дерзкая девочка с токийских улиц, «стрит-смарт», что вряд ли, ведь девочка росла в очень состоятельной семье и по улицам не скиталась. Ей, скорее всего, будет тяжелее всего перекроить себя, потому что ещё с самого начала Диане она казалась зажатой и мягкой, домашней принцессой, изнеженной любовью и щедростью родителей-бизнесменов. Они хорошо заплатили компании, чтобы протащить свою дочь сюда, аж из Токио. Так болтали у неё за спиной. Над названием голову всё ещё ломают. Как и над общей концепцией. Девочки слишком разношерстные, и пока куча людей одновременно думала о том, что может их объединить, те усердно тренировались. Все ощущали — грядёт буря, и буря уже близко. Приятно порой забить голову работой, ведь тогда там не остается места для личных драм и переживаний. Ан желает Диане хорошего дня, но она даже не слышит.***
Несмотря на общую взволнованность и волнительное ожидание больших перемен, день в компании пролетает странно. Диана отрешена. Полдня она ожидает хоть какого-нибудь знака от Чона: звонка или хотя бы сообщения, но телефон молчит. Диана поет. Потом пытается закинуть в себя обед, но аппетита нет. Хочется с кем-нибудь поговорить и обсудить свою первую в жизни ссору с… язык не поворачивается назвать Чона «парнем». Он как-то плохо вписывается в этот статус. А кто он, в таком случае? «Партнер»? Странно, но Диана не чувствует, что они, как он говорил, партнеры. Будто есть он и есть она, он берет её под свое крыло, опекает, кормит, предоставляет жилье, и на этом все. Она открывает книгу контактов и смотрит на этот небольшой список: мама, но опять же, ей не позвонишь, ведь расстраивать её не хочется; Чимин. Но что он скажет? «Диана, ты такая дура. Чон замечательный, а ты ради него даже не надела платья и устроила черт знает, что. Я записываб альбом, не звони». Да, скорее всего, так и скажет. К тому же, дебют его группы наделал шума, и все с ума сходят в ожидании их альбома. Чимин слишком долго ждал этого часа славы, пусть наслаждается, а не раздает советы насчет личных драм Дианы. Ещё в книге номер менеджера, бабули Чанг, господина Хвана, Ана, госпожи Пак. Собеседники из них так себе. Ещё есть Чонгук. Сам оппонент конфликта. Но делать первый шаг пока не хотелось. Диана хотела подождать до последнего, а потом, если тот не смягчится, капитулировать. Ведь причина ссоры и правда ерундовая. Гребанное платье. Опять в мыслях оно. Вывод очевиден: звонить некому. Раньше в книге была ещё и Чхве ХаЮн. Подруга, которая больше не подруга. Круг общения Дианы всё ещё пугающе узкий. Она откладывает телефон и возвращается к обеду. После, времени остается ещё на прогулку. Диана не любит уходить из компании, но мартовское солнце влечет и манит. Хочется глотнуть кислорода. Поэтому, натягивая куртку, девушка идет во внутренний двор, огражденный другими небоскребами. Морозно, но хорошо. Холодный кусок металла в руках всё ещё молчит. Чон не звонит и не пишет. И даже не спрашивает, как день, хотя обычно они всегда на связи. Диане хочется думать, что он просто занят. Ведь он всегда находил минутку, чтобы это разузнать. Диана подставляет лицо солнцу, позволяет холодному ветру касаться голой шеи. Не замечает, как скамейку, на которой она сидит, тоже кто-то занимает. Слышит лишь чирканье зажигалки. А потом чувствует и едкий дым. — Не против, если я тут покурю? — Это всего лишь Гюри, хотя компания из неё странная. Они не то, что бы даже дружески общались. — Хочешь? — Она протягивает сигарету, но отрешенное лицо Дианы говорит за неё. — Тут нельзя курить. — Она кивает до соседнюю табличку с перечеркнутой сигаретой. К тому же, она не курит. И никогда не пробовала. — Да ты и впрямь ангел во плоти. Ещё и законопослушный. Никто не видит, расслабься. Обе глядят на камеру над ними, и Гюри тут же добавляет, — — Охране плевать. Они и сами здесь курят. Прямо на этой лавке. Я сама видела. Можешь им помахать. — Она машет на камеру ручкой. Так в её духе. — Ты поэтому сюда села? — Звучит немного грубо, но Диана никогда и не общалась с ней мило. — Нет. Увидела тебя и решила подойти. Ты сегодня как в воду опущенная. Да и часто пропадаешь. У тебя что-то случилось? — Ты опасаешься за меня или за группу? — Частые прогулы и пропуски репетиций не шли на общее благо, это было очевидно. — Не будем обе тешиться иллюзиями, что за тебя. Я выбираю группу. Случилось много-чего. И несмотря ни на что, Диана всё ещё здесь, и пашет, как и остальные. У Гюри нет поводов для опасений. Диана не маленькая девочка, чтобы развернуться и всё бросить перед дебютом. — Всё в порядке. — Врать ты не умеешь. — Гюри закидывает ногу на ногу и выпускает тонкую струйку дыма. Ей чудовищно идет. — Со спонсором проблемы? Диане очень не понравилось, как назвали Чонгука. «Спонсор». Хотя, по факту, так и есть, что бы он там ни говорил про «отношения». Всплывает поговорка, которую они как-то обсуждали за завтраком с Чонугком и его ассистентом: как свинью ни назови, … — С чего ты взяла? — Такой бестактный вопрос можно рассчитывать за грубое нарушение личных границ. Да и к тому же, не всё должно упираться в Чонгука. — Судя по тому, как ты возмущаешься, так и есть. Слышала, что с такими богатеями нелегко. Нелегко потакать всем их прихотям. Обычно это Чонгук потакает прихотям своей горе-избранницы. — Они думают, что могут всё купить. Даже других людей. И ждут, что все будут плясать под их дудку. — Всё не так. Гюри поворачивает голову и впивается глазами. В них кипит гремучая смесь из любопытства и зависти. Диана отреагировала, а значит, можно завязать разговор. — А как? Диана же прикидывает, стоит ли выдавать Гюри свои тайны. Но с мамой не поговорить, Чимин тоже не вариант. Они с Гюри не подруги, но сейчас это единственный человек, который сам предлагает свои свободные уши, чтобы излить в них душу. А на душе тяжко. И погано. — Мы ужинали в ресторане и немного повздорили. Из-за сущей глупости. И… скорее всего, по моей вине. Чонгук не стал со мной ругаться или устраивать сцен. Мы просто… перестали разговаривать. — И давно? — Со вчера. — Некоторые мужики слишком упертые. — Гюри дергает плечами, на которых ничего, кроме тонкого кардигана. Так и заболеть недолго. — Это в их природе. — Теперь я думаю, что сделала ошибку. Надо извиниться первой. — Она уже сжимает телефон, собираясь открыть набор смс. — Не вздумай. Если он адекватный, то остынет и сам извинится. Даже если не прав. Если, он конечно, тобой дорожит. — Короткая ремарка в конце заставляет насторожиться. — А если не дорожит? — Диана заставляет себя проглотить противный комок в горле. — То он с тобой распрощается, и самое время будет падать ему в ноги, умоляя богатого господина тебя не бросать, пощадить, простить. Помни, группа превыше всего. И даже твоего достоинства. И дебют. Я говорю тебе это не как враг или конкурент. А как коллега. Для нас всех это важно, Ди. «Ди». Так странно слышать от неё это фамильярное сокращение. Диане хочется хохотнуть. — Не ухмыляйся. Из нас только одна Мэрико ничего не потеряет, кроме как рухнувших родительских надежд. Но те примут её назад с распростертыми объятиями и отпишут свой бизнес. Останется лишь досада от поражения. — Остальные не умрут, если не дебютируют. — Диана отрезает как-то категорично и холодно. Музыка-музыкой, но на этом свет клином не сошелся. Можно же придумать что-то помимо. Жизнь… будет продолжаться. — Хани вернется в нищету к отцу-алкоголику. Не знаю, как для тебя, а для меня лучше смерть. Она, конечно, не пропадет. Снова будет впахивать в компании, где работала её мать. Горничной или няней у богачей. Думаешь, откуда у неё все эти брендовые шмотки? Так вот, как дела обстоят у Хани. Диана ошибочно считала её девочкой из богатой семьи, ведь та оказалась простой воровкой и выживала как могла, работая на тысяче подработок до прихода в Хорайзен, который пообещал осуществить её мечту. — Ты ещё юная. У тебя из потерянного только один год, а у меня пять. Если я отсюда вылечу, то даже не знаю, куда подамся. Мне почти двадцать пять. Давным-давно Гюри сказала, что ей девятнадцать. И все думали, что самая старшая из них — Хани. Оказалось, что черноволосая бестия скостила себе немало лет и пыталась выглядеть моложе, чем есть на самом деле. Один вопрос: зачем? Неуверенность? — Школьный экзамен не сдавала. Тренировки были важнее! Придется это сделать, чтобы поступить в университет. Но по баллам не пройду, да и слишком поздно. Денег на учебу нет, соответственно, хорошую работу не найти. Остаются кафе и караоке. И ты уж извини, но драить столы, убирать посуду или развлекать пьяных мужиков я не хочу. Еще два года стажерства для меня тоже не вариант. К этому времени мне будет почти тридцать. Кому нужен тридцатилетний айдол, когда на сцене одни девочки-подростки? Поэтому, если тебе ради этого придется упасть в чьи-то ноги, то я тебя по-человечески прошу, сделай это. Если не для себя, то ради всех нас. Из-за ерунды или нет. Диану ударили обухом по голове. Первая реакция — шок. Вторая — возмущение. С ней обращались, как с мусором. Судачили за спиной, ставили подножки, язвили. А теперь просят о таком альтруизме?! С чего бы Диане даже пальцем шевелить ради этих девчонок? — Да сама ты, вряд ли, хочешь обратно в Кёнгидо. У тебя вроде мама болеет, да? Или составишь мне компанию, и будем драить столы и развлекать пьяных мужиков вместе? Не облажайся, Ди. — Гюри выбрасывает сигарету в урну и молча уходит. А внутри у Дианы всё те же недоумение и возмущение. Этот день явно не мог ограничиться лишь одной драмой с Чоном.***
Перерыв окончен. Диана последовала за Гури, захватив с собой шлейф никотинового дыма. Даже кажется, будто волосы пропахли им. В танцевальном классе ощущается все то же приятное волнение. Все на взводе. Песня для презентации утверждена, хореография выбрана. Последний день прогонов сегодня. Хосок загоняет их до седьмого пота. Он хочет, чтобы каждая выложилась на все сто и показала максимум харизмы. Это архиважно для компании, ведь на презентации будет куча приглашенных спонсоров. Репетируют без вокальной части. Да и это ни к чему, кусочек песни уже записан и будет включен плюсом к выступлению. Команда хочет подстраховать девочек, чтобы перед инвесторами наверняка не случилось никого провала. Они должны завоевать их сердца. И самое важное — деньги. Диана не жалеет себя, несмотря на давние рекомендации доктора Пёна тренироваться вполсилы. Никаких последствий сотрясения она не ощущает (спасибо Чонгуку за лечение у лучшего врача!), поэтому дерзко наплевала на все запреты. Спустя час тело начинает изнывать от изнурительных повторений одних и тех же движений: особенно страдают плечи и шея из-за довольно резких поворотов. Но это ничего. Важнее всего видеть, что отражение в зеркале не ошибается. По вымотанным лицам Хосок вскоре понимает, что ещё чуть-чуть, и они достигнут предела. Надо бы дать перерыв. И беспощадный хореограф проявляет милосердие: — Девочки, передохните минут пятнадцать. Очень вовремя. Иначе бы Диана просто рухнула на паркетный пол. Она собирается выйти в коридор за новой бутылкой воды, но путь преграждает господин Хван. Старичок улыбается так, будто Диану и искал. А в руках у него… огромный букет роскошных розовых пионов. Такой, что ахает не только Диана, но и все, кто тоже заприметил букет. — Это доставил в компанию курьер. Для Мун Дианы. — Частенько мрачный Хван вручает ей букет и добавляет, — Твой поклонник не скупится! Действительно. Поклонник не скупится. Приняв тяжелый букет, Диана смотрит через плечо, пересекаясь взглядами с Гюри. В ее черных глазах: «я же говорила!». Среди крупных бутонов записка, написанная не его рукой, но с его слов: На турецком языке цветов «Селам», пионы означают не только любовь и долголетие. Но еще и «Как ты недогадлива» и «Я подарю тебе весь мир». И внутри вдруг разливается долгожданное тепло. И вновь дышится свободно. Так ощущается оттепель от внезапных холодов? — Мужчина никогда не скажет «я был не прав», он просто пришлёт цветы. Именно поэтому цветы теперь считаются жестом искупления вины. — Гюри говорит из-за плеча, но Диана отмахивается от слов.***
— Букет доставили? — Бесцветно спрашивает Чонгук, зажав кнопку на телефоне, связывающим его с секретарем за дверьми кабинета. Тэхен называл эту девчонку сторожевой собачкой. Ей было доверены совсем мелкие поручения по типу сделать кофе, встретить посетителей, оповестить о чьем-то звонке или совещании, или, например, послать извинительный букет. Хотя Чонгук не считал, что он в чем-либо вообще виноват, но жизнь научила, что женщины очень любят, когда перед ними извиняются мужчины. Даже в том, чего не совершали. Но так с легкостью решается большинство мелких конфликтов в этих удивительных, любовных женско-мужских отношениях. В этом ещё один большой плюс прекрасной половины человечества: женщин, и особенно юных девушек легко впечатлить и растопить их сердца, в отличии от мужчин. Это Чонгук понял в сравнении. Он не брезговал и не чувствовал смятений в том, чтобы нырять в интрижки не только с дамами, но и с себе подобными — парнями. Или просто вырос в мире, где подобные связи были так же естественны, как связи с женщинами. Мир шоубизнеса многогранен, в нём много одновременно и запретов, и вседозволенности. Попробуй ещё поварись в этом всём. Именно поэтому за Диану было тревожно, хотелось её уберечь от тех опасностей и пороков, которые Чонгуку были хорошо знакомы. Получив положительный ответ, Чонгук просит кофе для двоих. В кабинете, привычно раскинувшись на диване, шуршит бумажками Тэхен. — Даже забавляет, как ты занимаешься флористикой в перерывах между работой. — Не отвлекаясь, комментирует он. — Что говорят цветы на этот раз? — Насколько помню, ты не интересовался искусством цветочных композиций. Это моя компания. Я могу тут хоть содоку решать. Ты оформил сделку на квартиру? — Оформил. Подписанные документы отослал риэлтору. Щедрый подарок для девочки получился. Ещё раз отмечу. — Я думал, ты утром все сказал по поводу того, что думаешь о моих с Дианой отношениях. — У вас отношения? Это что-то новенькое. — Тэхен глядит исподлобья. Ради этого пришлось оторваться от документации. И смотрит он на Чонгука, как на полоумного. Но что он сам понимает, в конце-концов? У него за плечами ни нормальных отношений, ни брака. Так, мелкие амуры. Это все, что знал о его личной жизни Чонгук. Из чего вытекал вывод: Ким Тэхен или живет лишь одной работой, и после сцены и всех тех закулисных спонсорских связей так и не оправился (а они калечат будь здоров!), или отлично скрывает то, что творится на личном фронте. — Что тебя так смущает? Тебе еще не наскучило об этом говорить? Не в обиду будет сказано, но я не хочу больше слышать оценки со стороны от человека, который сам в этом плане далеко не эксперт. И «тренеры не играют» не прокатит, Тэхен. — Отлично. Тогда давай о повестке дня. Наши новые партнеры по поглощению той французской компании хотят встречи сегодня вечером. — Не планировал задерживаться. Но можем провести быстрые переговоры после рабочего дня. — Если бы все было так просто. Им не нужны переговоры. Под встречей имеется в виду «давайте выпьем вместе». Под «давайте выпьем вместе» — «давайте будем обсуждать, как красиво мы уделали этих французов и нажремся в хлам, пока не упадем лицами в стол». Этого Чонгук тем более не планировал. — Отказать никак? — Никак. — Ассистент непреклонен. — Если хочешь усыпить их бдительность перед тем, как перекупить и их акции тоже. Дрянь дело. Чонгук планировал этим вечером сглаживание углов и налаживание мостов, но не с деловыми партнерами. А всего с одним — романтическим.***
Несмотря на самую адскую тренировку за весь месяц, у Дианы остаются силы. Настроение приподнятое. А в душе кипит инициатива. Ей тоже хочется сделать свой шаг навстречу. Она радостно приветствует Ана, запрыгивая на заднее сидение авто. Должно быть, она сегодня утро и она же вечером — два разных человека. Ан даже удивлен, хотя его обычно равнодушное лицо дне то, что бы как-то изменилось. Рядом лежит благоухающий и такой явный, кричащий о чужой заботе, букет. Инициативы хватает даже на то, чтобы отважиться и попросить своего «телохранителя» об одолжении. — Господин Ан, мы можем заехать в супермаркет? Он непродолжительно молчит, но это успевает напрячь. — Господин Чон велел увозить вас из дома в компанию и привозить обратно. Она натыкается на скалы. Которые должна непременно перепрыгнуть. — Он так и сказал? Странно, а если мне вдруг захочется в магазин? Или домой? Или погулять? Разве вы не должны просто быть рядом со мной в соображениях безопасности? Он ведь не просил вас ограничивать мои передвижения? Ан не дурак, и чувствует, как подопечная пытается обойти запреты. Но в конце-концов, Чон и правда не говорил, что отклонения от маршрута воспрещаются. — Что может случиться, если вы все время будете рядом? Я хочу купить продуктов и… приготовить ужин. — Диана, несмотря на робость, твердо стоит на своем. — Вам не нравится то, что готовит госпожа Пак? — Я хочу приготовить ужин сама. — Скалы, которые надо перепрыгнуть. Любой ценой. — Хорошо. Зайдем вот в этот. — Мужчина сдается и сворачивает на парковку ближайшего маркета. Выходит вместе с Дианой. Девушка чуть ли не прыгает от радости, хотя сдерживается. Ан даже сам берет тележку, готовый ее возить меж стеллажей, пока Диана складывает в нее продукты. Четкого списка нет, она берет все, что примерно пригодится. И кое-что на всякий случай. Проходя мимо винных витрин, смущается. Диана вообще ничего не понимает в вине, в котором Чонгук кажется экспертом. Мелькает мысль спросить совета Ана, но вдруг он вообще не пьет? К облегчению вспоминает, что у Чона дома целый бар с винами. Можно будет взять что-нибудь оттуда. Давно Диана не ходила за продуктами, и оказывается, это даже приятно. Очень мирское, успокаивающее занятие. Рассчитывается своей картой, хотя Ан предлагает свою, корпоративную. На ней якобы деньги Чонгука, предназначенные на мойку машины, бензин, обеды водителя. Но Диана против. Ведь это деньги Ана, пусть даже расходные. А ей Хорайзен платит стажерскую зарплату, и она может себе позволить продуктовую корзину. Ну и что, что ценник кусается, ведь там всякая всячина. Чон ведь потратился на букет. И ничего. Она вполне может потратиться на продукты. По пути домой Диана смотрит рецепты блюд на Ютубе и пытается выбрать, что будет готовить в соответствии с купленными продуктами. Это оказывается даже увлекательным. Но глаза разбегаются от разнообразия выбора. Стейки она может и испортить. Рыбу… с ней долго возиться и выковыривать кости — тоже не вариант. Поэтому останавливает свой выбор на пасте: просто и даже если в чем-то ошибется, всё равно будет вкусно. Диана не такой искусный повар, как Рафаэль, и даже не такая умелая хозяйка, как госпожа Пак, но ей очень хочется возместить испорченный ужин самой. Господин Ан, естественно, помогает занести продукты (делает это полностью сам, не позволяя Диане взять ни одного пакета). Оставляет их на кухне, мелко кланяется и уходит. Диана просит госпожу Пак сегодня уйти пораньше, потому что основательно планирует занять кухню. Выходит, не без боя: та собирается готовить ужин сама, но Диана отступать не намерена. — Я сама хочу приготовить ужин. Мне нужно загладить перед господином Чоном вину. — Смотрит на неё как упрямый ребенок, и женщина, в конечном итоге сдается, бросив что-то в духе: «Если господин Чон будет недоволен ужином, я не причем». «Если господин Чон будет недоволен, он закажет доставку из высококлассного ресторана», — подумала не без тени высокомерия Диана, — «И как-нибудь обойдется без вашей стряпни». Но говорить, конечно, не стала. На всякий случай Диана набрала смс и Чонгуку. Надо было подстраховаться по времени. Д: «Когда будешь дома?» Ч: «Какая строгость». Наверное, и правда прозвучало как-то грубо. Ч: «Сегодня немного задержусь. Партнеры настояли на небольшом корпоративе». Отлично. Диана точно всё успеет. Но подгонять его не хочет, чтобы ненароком не выдать сюрприз. Д: «Не задерживайся слишком сильно». Ответ приходит практически мгновенно: «Постараюсь». Можно приступать к делу. Она прислоняет телефон к модной каменной салфетнице и, вооружившись ножом и сковородками, приступает к готовке. В процессе ей даже начинает нравиться. Она частенько готовила для мамы разное, но в основном корейскую кухню. Чон хоть и любит посидеть в местных ресторанчиках, он огромный ценитель всего европейского. Особенно ресторанов. Диане хотелось удивить его. И она возлагала на эту пасту большие надежды. Когда помощь ютуба больше была не нужна, она слушала музыку, пританцовывая при свете ламп вытяжки, в полумраке. Обстановка ощущалась почти интимной. То, что надо. Чон не спешил. Паста уже готова, но он пока не появился. Диана решила воспользоваться моментом и не повторять своей ошибки: помчалась в душ смывать с кожи запах еды и пота. Надо было освежиться после тренировок. Успела даже подсушить волосы и наложить легкий макияж. Огромная гардеробная, ломящаяся от рубашек и костюмов буквально на каждый день до конца жизни человека средних лет, любезно предложила то самое платье, которое послужило причиной конфликта. Несмотря на плохие воспоминания, оно всё ещё было чертовски красивым. Восхитительным. Дорогим. И единственным приличным, что было под рукой. Одежды Дианы тут было не так уж много, и вся практичная и спортивная — для работы. Из достойного — только это платье. Завершил образ парфюм (тоже Чонгука), Jo Malone линейки унисекс, наиболее легкий из всех, что были на парфюмерной полке. Электронные часы в гостиной уже показали цифру десять. А Чонгука ещё нет. Снова Диана считает это удачей: есть время подготовить стол. Вместо стола, правда, на кухне Чонгука что-то типа барной стойки. Но даже ей можно придать романтики. Она достает красивую черную посуду, большие винные бокалы, раскладывает салфетки и приборы. В супермаркете предусмотрительно были куплены и свечи, которые теперь красиво горят в подсвечниках. В вазе у окна красуется тот самый, подаренный, им букет, часть бутонов отправляется на «стол» в виде крохотной композиции. У Дианы такое впервые. И ей очень хочется, чтобы все было особенным. Чтобы он оценил. Пусть, даже паста приготовлена неумело. Пусть это далеко от ресторана, которые он так любит. Но зато с душой. И лучшее, на что Диана была способна. Она делает шаг назад и оценивает свои старания со стороны. Красиво. Уединенно. Интимно. И никаких лишних глаз, как в ресторанах. Тут будут только они вдвоем… а значит, вполне возможно, что Чонгук захочет продолжения вечера… вполне вероятно, в спальне. От одной только мысли сбивается дыхание, и ноги слабеют. Бежать некуда и отнекиваться больше нет смысла. К тому же, Диана уже и сама чувствует, что готова. И что это может стать значительной частью применения. От одной только мысли о том, как он развязывает бант лямок на шее, и платье падает к ногам, по спине бегут мурашки. И о том, как вспыхивают его глаза, при виде того, что белья на ней нет. Совсем. И о том, как он роняет её на кровать, нависая сверху. И пожирает ненасытным взглядом. Его ладони будут горячими, как и тело. Поцелуи влажными. Как давно они не целовались, боги! Как влюбленные, а не все эти целомудренные поцелуи в щечку или в лоб. Может, поэтому и поругались? Целуйся они, как любовники, может, были бы не так холодны друг к другу? От будоражащих мыслей внизу становится влажно. И Диана уже забывает, что был запланирован какой-то ужин. Хочет наброситься на него сразу, как он переступит порог. И плевать на робость. Она скучала. Только от страха всё равно голова кругом. Его девочка скучала. Между тем, время почти одиннадцать. Спустя ещё минут пятнадцать истома отступает. Пора бы раскладывать ещё теплую пасту по тарелкам (храни боже посуду с подогревом!). В желудке урчит, но он должен прийти с минуты на минуту. Он редко задерживался так сильно. Диана стоически ждет. Но смс всё же пишет: «Ты скоро?» К двенадцати начинает ковыряться вилкой в холодной пасте. Настроение улетучивается вместе с аппетитом. В такой поздний час и есть уже не хочется. Ответа не пришло, и Диана пишет ещё одно смс: «У меня для тебя тоже есть сюрприз». Его нет и ровно в полночь. Электронные нули издевательски мигают, букет слишком ярко пахнет, как бы говоря: «хватит тебе и меня сегодня!», и Диане хочется пнуть огромную вазу ногой. Но она сдерживается. Хотя глаза щипет от почти детской обиды. А нутро одолевает ощущение собственной глупости: она выглядит полной дурой в этом платье и с этой пастой за пустым столом. Переступает гордость и звонит. Но гудки бесконечные: абонент не отвечает. Звонит снова, и снова, и снова. Теперь наступает злость. Свечи ещё горят, и она планирует совершить набег на чонгуков бар. Лучше пить, чем плакать. Без разбора вытаскивает бутылку красного (такое обычно пьет Чонгук). Не без труда откупорив, наливает в огромный бокал и наверняка больше, чем нужно: бокалы ведь огромные, черт разберет, сколько в них лить, при желании и полбутылки поместится. Пить в одиночестве странно. Но от обиды помогает. И ваза с цветами цела. Появляется смелость для ещё одного смс, которое Чонгук тоже игнорирует: «Я сделала пасту. Она остывает. И я тоже». Совсем не похоже на ту робкую Диану, которую знает Чон. Ответа не следует, хотя она рассчитывала, что на такую дерзость он ответит. К часу догорают тонкие свечи, закапав воском черный мрамор. Половина бутылки допита. В колонке, подключенной к телефону начинают играть французские песни, напоминающие о детстве в Монреале. И как она подпевала папе в барах. Беззаботное время. Как и тогда, сейчас в теле такая легкость. В голове пусто. Диана танцует с бокалом в руках. Босая на холодном полу. И тоже подпевает, не понимая смысла, но схватывает на лету. Мозг помнит слова и верное произношение. К двум в бутылке останется меньше половины вина. Чона нет. И голова настолько запутана, что там вновь мелькают мысли о том, чем они могли быть заняты, будь он здесь. Диана плетется прямо с бутылкой (бокал она оставила на столе) в гардеробную. Там всюду пахнет им. Его рубашки и костюмы пропитаны любимым парфюмом, которому он отдает предпочтение. Диана скользит по тканям пальцами, но это не заменит его касаний. Втягивает носом аромат. Запах сводит с ума. Или виной всему вино. Отчаяния она достигает, когда вина уже меньше половины. На этой отметке, не отдавая себе отчета в действиях, она открывает на телефоне камеру, включает вспышку, ставит на таймер. Телефон улавливает силуэт без лица на фоне поноса много окна с видом на ночной город, и откровенным декольте. Вместо звонка или смс она отсылает фото. Если и это не сработает, то она пробьет дно. Это будет громкий провал. Ведь это можно назвать тяжело артиллерией. В три бутылка допита. А Диана падает на диван в гостиной, не в силах больше ждать. Сил нет даже на то, чтобы обижаться или злиться. Она просто засыпает без чувств. Свечи догорели. Паста остыла Еще один неудавшийся ужин. Чон в этот раз даже не принимал участия.***
По ощущениям глубокой ночью, слышен шорох одеял и шорох одежды. Диана точно знает, что она в кровати, хотя заснула на диване. Винная дымка в голове не дает проснуться, она будто спит наяву. Что-то мычит и пытается расшевелиться, но не может. — Мм… ты пришел? — Не открывая глаз, всё же удается что-то связать. Теплая ладонь гладит плечо. Она лежит к окну, спиной к нему. Голос звучит так тихо, бархатно и успокаивающе, — — Мне придется повесить замок на бар? Ты осилила целую бутылку? — Со спины тоже ощущается запах алкоголя, легкий флер спирта, несмотря на уже знакомый и родной гель для душа. — Я приготовила для нас ужин… — И госпожа Пак тебе это позволила? — В его голосе шутливость. И она уже не злится, слыша его таким веселым. — Да… пасту…а ты не пришел… Сколько сейчас времени? Четыре? Пять? В комнате ещё темно, рассвет не скоро. — Прости, моя радость. Я съел всю пасту. — Но она остыла… — Всё равно вкусно. — Я писала тебе. — Телефон отрубился. Диане кажется, что диалог ей снится. И она просто слышит то, что хочет слышать. — Ты завтра будешь на презентации? — Конечно, буду. Я буду смотреть на тебя. Поспи подольше, тебе нужно набраться сил перед вечером, ладно? — Поспишь со мной? До обеда? — Просьбы несвязные, глупые, Диана в них не отдает отчет. — Мне придется рано уехать. Работа. — У тебя всегда так. Так всегда будет? — Это не обида. Всего лишь оправданный вопрос в бессознательном состоянии. Даже во снах Диану не радует перспектива быть рядом с человеком, который времени проводит больше на работе, чем дома. — Скоро ты будешь даже больше занята, чем я. И ждать тебя уже буду я. — Не думаю. — Поверь, я знаю, как будет. — Тот второй человек, с которым Диана делит кровать, падает спиной на матрас. А она окончательно падает в сон. Хотя, может это и есть сон?***
Глаза открываются сами собой от неприятных судорог в желудке. Блэк-аут шторы не дают возможности понять, какое сейчас время суток: утро или день. Телефон поставлен кем-то на беззвучный и показывает, что время около двенадцати. Она чуть ли не выскакивает из кокона простыней. Ведь планировала в этом время уже быть в компании, на утренних репетициях. Голова тяжелая, как после сотрясения. Вторая половина кровати привычно пуста. Не успевает Диана подняться, как двери спальни открывает госпожа Пак. Снова этот высокомерный холодной и совершенно незаслуженный взгляд! — Проснулись? Я собиралась вас разбудить. — Я проспала будильники. Уже опаздываю! — Она всё же вскакивает на ослабших ногах. Обнаруживает, что на ней футболка Чонгука. Он перенес её из гостиной и сам переодел. — Господин Чон попросил не будить вас раньше двенадцати. Он так же просил передать, что в ваш менеджер оповещен о том, что вы пропустите утренние репетиции. Ответить ничего не выходит: Диану настигает приступ тошноты, и она выбегает из комнаты в сторону туалета, пока госпожа Пак безразлично идет открывать окна и проветривать затхлое помещение. Организм уперто не хочет дружить с алкоголем, отвергая его всякий и раз и грозя Диане жутким похмельем. Выглядит она отвратительно: это говорит зеркало в ванной. Тушь рассыпалась на фиолетовых кругах под глазами, лицо опухшее и бледное после прочистки желудка. Её мелко потрясывает. Да и пахнет от неё тоже не лучше. Как Чонгук выдержал это? Хотя, разве это её вина, что он не удосужился прийти на этот гребанный ужин?! Никак не её. Вспоминает, как он затащил её в душ давным-давно, когда вскрылось, что она решила накатить для храбрости прямо перед выступлением. Метод протрезветь оказался тогда рабочим, значит сработает и сейчас: она сбрасывает футболку и забирается в душевую кабину, под контрастный душ. Холодный — горячий — холодный — горячий, и так до тех пор, пока не становится лучше. Выбираться оттуда не хочется. Возможно, не хочется пересекаться с госпожей Пак. Неприязнь у них взаимная, но Диана всё никак не скажет Чонгуку, что домоправительница ей не нравится. Ей в целом не нравится чужое присутствие дома. Но квартира огромная и требует присмотра: она включает не только несколько спален, кабинет, огромную гостиную и кухню, но и кинозал (конечно, не такой как в кино, но для домашнего кинотеатра даже очень шикарно!), обеденную, которой никто не пользуется, две гардеробных, одну из которых занял Чонгук, комнату для прислуги, небольшую тренировочную комнату. И почти у каждой спальни была своя ванная. При желании, тут можно играть в гольф — настолько владения большие для квартиры в оживленном Сеуле. Поэтому наличие домработницы, а то и нескольких просто необходимо. Да и кто Диана такая, чтобы диктовать Чонгуку, кого брать на работу, а кого увольнять? Поэтому смиренно она плетется на кухню, где на обеденной стойке её ожидает хэджангук — традиционный суп для лечения похмелья. Госпожа Пак сварила только что. Диана усаживается на стул под её пристальным взглядом, будто Чонгук велел ещё и проследить, чтобы его гостья точно поела. Женщина с ледяной выдержкой достает из столешницы блокнот, наверняка, для каких-то бытовых заметок, и молча кладет его рядом с тарелкой. Блокнот в кожаной обложке, дорогой. Наверняка, Чонгук сам его покупал. На странице короткая заметка его рукой, что удивляет: мог и смс написать. «Доброе утро. Прости за вчера. Партнеры никак не хотели закругляться. Я оценил твои старания, это было приятно. Безумно жаль, что всё так совпало. Поешь суп и отдохни перед презентацией. Ан тебя отвезет в копанию ближе к вечеру. Больше не расхищай мой бар, пить у тебя не выходит и вредно для здоровья. Я весь день буду недоступен, уезжаю в соседнюю провинцию, на производство одной партнерской компании. Вернусь вечером. Увидимся на презентации». Записка вызвала приступ злости. Негодование. Несмотря на оказанную заботу, слова будто сочатся холодом. «Я оценил твои старания», «Пить вредно для здоровья», «Буду недоступен». Какого черта, Чонгук?! Диана косится исподлобья на госпожу Пак, будто та может дать ответы на все вопросы. Но она — всего лишь передаст. Что она может знать? Чонгук её босс, а не сын, переживаниями и мыслями с ней не делится. Впервые в её холодном взгляде мелькает женское сочувствие.