***
После всего, солнце гаснет в море, устремляясь к далекой полосе Серости, разделяющей острова и народы. Временами тебе кажется, что она — выдумка твоего больного разума. Ким предлагает подвезти тебя до дома, и ты соглашаешься. Может, немного эгоистично отрывать его от дел, учитывая, что он и так провел с тобой весь день, но ты не хочешь оставаться наедине с собой дольше, чем это необходимо. Ты взрослый человек, но иногда (чаще, чем иногда) тебе кажется, что без его присутствия ты рассыпаешься, как карточный домик. — А, — говорит Ким. — Не против, если мы заглянем в магазин, детектив? — Тебе там что-то нужно? — Да. Продукты домой. Когда я буду возвращаться, магазины уже закроются. Ты смотришь на время на панели радио. 21:47. После десяти — комендантский час. До одиннадцати можно ходить по улицам или добираться домой на мотокарете, но позже — нет. Ты знаешь, что эти меры как-то связаны с политикой, но прямо сейчас тебя это не волнует. Ты идешь с Кимом в магазин. Вы останавливаетесь около ближайшего супермаркета, и Ким смотрит на свою мотокарету долгим взглядом. Ты можешь только гадать, что происходит в его голове. Возможно, прямо сейчас на твоих глазах происходит прощание любовников. Охранник не обращает на вас никакого внимания, хотя ты вжимаешь голову в плечи и кидаешь в его сторону взгляды. А еще пытаешься спрятаться за Кима. В общем, ведёшь себя максимально подозрительно. — Ким, — шепчешь ты, — Ким, мне кажется, что я здесь уже был. — Правда? — Ким отрывается от выбора хлеба. — Какие-то конкретные воспоминания? — Нет. Просто чувство. Как будто я сделал что-то плохое. — Что ж, будем надеяться, что вы ничего здесь не крали. До самой кассы ты беспокоишься о том, что ты вполне бы мог, пока тебе не приходит в голову, что Ким шутит. Ты пялишься в его корзину, пытаясь по продуктам определить его обычный рацион. Курица, помидоры, черный хлеб, ветчина и яйца. Все это не имеет для тебя никакого смысла. Видимо, в прошлой жизни кулинарный гений не был одним из твоих многочисленных талантов. К счастью, ты силён в том, чтобы задавать вопросы. — Ким, а что ты будешь есть? — Хм, — он тоже смотрит в корзину, — Курицу сварю. Помидоры в бульон — будет суп. Ветчина и яйца на завтрак. Это кажется тебе одновременно ужасно скучным и ужасно захватывающим выбором блюд — это же Ким. Сам бы ты предпочел что-нибудь более калорийное. На самом деле, в последнее время ты ел не очень хорошо. Все, на что тебя хватало — это на поддержание жизнедеятельности при помощи готовой еды в столовой на работе. Она была не очень, но до этого момента ты не особо задумывался о том, что у тебя есть выбор. — Возможно, я мог бы приготовить курицу, — говоришь ты и разворачиваешься. Ваша очередь уже подходит, но ты все равно несешься в мясной отдел со всей скоростью, на которую способно твое тело, которое посетила идея. Ты возвращаешься к Киму, все еще не оплатившему покупки, и у тебя в руках холодное мясо в ужасной упаковке из пластика и полиэтилена. Не слишком экологично. Еще ты зачем-то взял фарш. — Все в порядке, Гарри? Ты так быстро убежал, — тон Кима старательно-нейтральный, но ты все равно слышишь нотки беспокойства в его голосе и внезапно тебе становится стыдно, что ты так бросил его одного. Ты открываешь рот, чтобы извиниться. Потом ты вспоминаешь, что не должен извиняться, потому что отказался быть жалким. Ты так и стоишь с открытым ртом. — Гарри? Ты показываешь ему то, что взял, просто чтобы хоть как-то объясниться. — О. — Меня вдохновила твоя курица, — говоришь ты и, честно, иногда то, что выходит из твоего рта, не имеет вообще никакого смысла. За исключением того, что это имеет смысл. Ким улыбается. Может, ты не безнадежен. — Вот как? Видимо, придется дать вам рецепт. Ты киваешь. Ты полон намерения. Ты не знаешь, почему, но возможность сделать что-то своими руками для себя наполняет тебя чувством, похожим на первый вдох свежего воздуха после долгого нахождения в помещении. Вы выходите из магазина, и Ким отвозит тебя домой. Ты думаешь, что позже мог бы попробовать сладкое.Часть 1
22 января 2024 г. в 18:40
Ты смотришь на мир через фильтр, выкручивающий резкость реальности на максимум. До того, что она становится острой и больно впивается в глаза. Но ты терпишь, не моргая. Это важно — смотреть.
На парковке твоего старого печального участка — мотокарета. Она тихо жужжит знакомым вибрирующим чувством, похожим на накатывающее пробуждение. Она ждет тебя.
Ты подходишь к ней и заглядываешь внутрь через стекло. Салон чистый и ухоженный, вверху болтается освежитель в виде дурацкого подмигивающего смайлика. Ты знаешь, что он пахнет ванилью, потому что ты его дарил. Знакомая рука в перчатке лежит на подлокотнике кресла. Два пальца касаются рычагов.
Стекло опускается.
— Детектив?..
Ты моргаешь.
— Я здесь.
— Да. Рад это знать. Вы садитесь?
— Я должен?
— Вы можете. Было бы хорошо, если бы вы все-таки сели — не нужно лишний раз расходовать бензин.
Ты топчешься на месте ещё немного по неизвестным причинам, но потом все же пускаешь себя внутрь: ты не хочешь доставлять этому человеку лишние неудобства. Ещё больше неудобств, чем ты уже принёс.
— Доброе утро, — говоришь ты.
— Доброе утро.
Лейтенант Ким Кацураги слабо улыбается тебе. Это не улыбка в полсилы, это его улыбка для тебя. Ты чувствуешь себя ужасно счастливым, думая о том, что он заботится о тебе.
Ты наблюдаешь, как его рука перемещает рычаги, заставляя мотокарету тронуться. Это не ленивый автомат, это требующая мастерства (и определённой степени мазохизма) механика. Безошибочно, лейтенант выкатывает мотокарету с парковки и вводит ее в поток машин, текущих по трассе, как ток по проводам.
Ты смотришь на него. Ким выглядит хорошо. Сегодня утром он побрился, и ты чувствуешь запах его средства после бритья. Оно не болезненно-мятное, как твое, но и не нежно-персиковое, как ее духи. Оно простое, как сам Ким, и едва слышное. Это дерево и уголь; и Ким редко бреется. Дневной свет красиво лежит на его волосах, подсвечивая пряди и тонкую седину. Тебе приятно замечать такие мелочи о нем.
— Что-то не так, детектив? — спрашивает Ким, заметив твой взгляд.
Тебя так просто не смутить. Твой рот выбалтывает без твоего желания:
— Ты побрился. Ты не любишь сладкое?
— Не очень. Иногда.
Он кидает на тебя пару взглядов, пока ты сидишь, увязнув в своих мыслях.
— А вы?
— Что?
— Любите сладкое, детектив?
— Я не помню?.. — ты действительно задумываешься, но на месте твоей памяти о вкусах и предпочтениях зияет огромная выжженная дыра. Ты заливал когда-то жившие там чувства алкоголем, травил их дымом сигарет. Ты вполне успешно уничтожил себя.
Эти мысли снова делают тебя грустным.
— Вы похожи на человека, который любит сладкое, — говорит Ким.
У тебя нет причин не доверять его выводам, просто ты немного жалкий. Ты что-то думаешь обо мне?
— Правда? Почему?
Ким молчит, но он услышал тебя. Междометия и тягучие вопросы не сыпятся из него, как из тебя, поэтому он заговаривает только тогда, когда готов.
Иногда ты немного жалеешь об этом.
— Эти галстуки. И рубашки. И диско. Ваша любовь к ярким вещам, — он хмурится, как будто недоволен формулировкой.
— Сладости яркие, — говоришь ты. — Кстати, я не ем шампунь.
Ким отворачивается, и только по его мелко подрагивающим плечам ты понимаешь, что он смеется.