•••
— Смари, чел, — Кенни приподнимается на локтях и высматривает на небе что-то. Кайл проводит взглядом следом и ничего не понимает — там же только несчётное количество звёзд, куда смотреть, что там понимать? — Вон там звёзды образуют букву «w». Так, щас… Медведицу видишь? Полярная звезда там, всё такое. Вот восточнее мелкая звезда будет, которая начинает Кассиопею. Эпсилон Кассиопеи, если точнее, щас вспомню, как называется… о, Сегин, точно. Кайл смотрит. Правда смотрит, но даже Малую Медведицу найти сразу не может. В теории он всё знает. В теории всё понятно. Но эту какой смысл в этой теории, если ты не можешь применить её на практике. А Кайл действительно не может. Совсем. Но скорее смотрит на Кенни, который внимательно ищет что-то ещё на звёздном небе. Он такой удивительно увлечённый в такие моменты, и до удивительного красивый. Кайл думает, что Кенни даже не знает, как ему это идёт. Что такое «это» Кайл и сам не знает. — Блять, Кай! — Кенни, наконец, замечает, что Кайл увлечён явно не звёздами. — Я для кого тут распинаюсь? — Прости, чел, — невольно смущается Кайл. — У меня вообще не получается ничего найти. Не вижу, хоть тресни! — Вот и тресну, — фыркает Кенни и снова ложится на траву. — Ты б сказал, а? Кайл чувствует себя неловко. Правда неловко. И отбиваться ему нечем, кроме самого тупого «мне нравится слушать увлечённого тебя». А это аргумент абсолютно пидорский, и считаться за аргумент вообще-то не должен. — Знаешь, меня папа в детстве пытался научить находить основные созвездия. Медведиц этих, полярную звезду видеть сразу. Но что-то как-то ещё тогда не срослось… — неловко смеётся Кайл, наконец-то повернувшись к небу. Кенни вздыхает совсем рядом. — Он сам не очень-то умеет это делать, но почему-то ему было очень важно. Но не получилось, хех. — Меня тоже учил отец, — тихонько говорит Кенни, подползая ближе к Кайлу. — Ну, знаешь, когда он бывал трезвым, выводил нас с Кевом ночью на улицу и показывал созвездия. Кеву было не очень интересно, а я всегда слушал с восторгом. Он ещё так классно рассказывал, будто всё знает о звёздах. Жалко, что это было так редко. Но сейчас вот люблю звёзды. — И все эти специфические названия тоже из-за него знаешь? — Ага. Он рассказывал. Ну и я ещё как-то нашёл у нас доисторический учебник астрономии, что-то там вычитал. Но в тринадцать эти формулы были каким-то бредом сумасшедшего, а всякие прикольные названия реально интересные, даже запомнил их. — Вау, — искренне удивляется Кайл и снова пытается найти взглядом самую яркую звезду на небе. И, что удивительно, находит. Не сразу, но находит. — Вот так интересно выходит, конечно… — Ага, жизнь вообще странная штука, чел. — Я, кстати, звезду нашёл. Напомни, куда там посмотреть надо? — Немного восточнее. — О… нашёл. — Поздравляю, мужик! — Первое созвездие в своей жизни нашёл. — И то не твоим именем названо, — беззлобно шутит Кенни и смеётся со своей дурацкой шутки. Кайл совсем не обижается. — Ну, увидел значит. Какая вообще разница, Кен? Порадуйся хоть за меня. — Я радуюсь, — искренне улыбается Кенни, поворачивая голову к Кайлу. — Это круто. Хотя ты временами так же душнишь. — Бля, Кен. Кенни смеётся. Кайл засматривается на его улыбку, то есть, на что он вообще может засмотреться в полутьме. Обижаться на него совершенно не хочется, несмотря на то, что он ведёт себя, как последний придурок. МакКормик умный, но иногда такой придурок. И почему именно на него Кайл засматривается уже почти год?•••
«Почитать эту сраную книжку по астрономии» абсолютно идиотский аргумент, который, в общем-то, срабатывает, чтобы припереться к Стюарту почти в ночи. Родителям Джеральд говорит что-то похожее, с дополнением «остаться на ночь». Срабатывает отлично, и удивительно, что родители не поинтересовались, что это за друг. МакКормика они до сих пор не очень одобряют. Но тот же Стотч — наихудший вариант из возможных. Джеральд морщится, думая об этом, и возвращает мысли в другое русло. В комнате Стюарта странно, но комфортно. Даже беспорядок, который так не терпит Джеральд, кажется правильным. Таким живым. Как и сам Стюарт, вот честное слово, думает Джеральд, пока на его плечо с негромким хлопком не опускается ладонь. — Больно, — шипит он, оборачиваясь назад. Стюарт, наглая морда, улыбается во все имеющиеся зубы, не стесняясь щербинки между передними, и держит в руках тот самый учебник по астрономии. Надо же, даже не поленился его искать, похвально. — Что, Джери, ночь ликвидации безграмотности в вопросах звёзд? — совсем беззлобно, но всё равно жестковато, язвит Стюарт, не убирая руки с плеча Джеральда. Тот невесело усмехается. Учитель из МакКормика, может, и неплохой, особенно в вопросах, которые он понимает, но Джеральд ведь здесь не за этим. И аргумент его идиотский это исключительно отмазка, чтобы сбежать из дома и запереться в комнате с МакКормиком. Но МакКормик тот ещё придурок, когда не понимает намёков. Или не хочет понимать. Или у него тоже есть какой-то план, который пересекается с планом Джеральда только в одном. Звучит не очень убедительно, но это Стюарт. От него можно ожидать чего угодно. — Стью. — Джери, — звучит одновременно. Джеральд внимательно смотрит на Стюарта, Стюарт продолжает улыбаться. Никакой неловкости, только лёгкое раздражение и желание забить болт на эту несчастную астрономию. — Лучше б физикой занялись, — хмыкает Джеральд секундами позже. — А мы именно физикой и занимаемся, — Стюарт наконец-то открывает книжку и что-то там ищет. Да так внимательно ищет, что закусывает кончик языка, как это делают маленькие дети. Это настолько абсурдно, что даже очаровательно, считает Джеральд. — Хочешь поговорить о массе звёзд или начнём с малого — звёзды и созвездия, м? Абсолютно очевидно, что Стюарт сам не слишком хочет заниматься науками. — Массу одной я точно знаю, — фыркает Джеральд, слегка розовея щеками. Стюарт скалится. — 161 фунт. И даже так для своего роста эта звезда слишком тощая. Пока Стюарт смеётся, Джеральд под шумок забирает книгу из его рук и забрасывает её куда подальше. Сегодня она точно не пригодится никому, а что будет потом — ну, это уже ответственность явно не Джеральда. — Какой же ты нетерпеливый, — вздыхает Стюарт, когда руки Джеральда оказываются на воротнике его рубашки. — Уже не пидорство, что ль, Джери? — Да заткнись ты уже, — шипит в самые губы МакКормика Джеральд. — И целуй меня.•••
— Ты приволок вино, серьёзно? Белое, блять, вино? — Ты сам просил алкашку. — Но вино? Кен, ты серьёзно? — У нас свидание, Кай, поэтому всё как положено: звёзды, вино и два влюблённых… — Идиота, — заканчивает за Кенни Кайл и закатывает глаза. Вот так романтика, конечно. Совсем не в их духе. Во время одного из первых свиданий Кенни притащил косяк с фермы мистера Марша, после чего они сидели в обнимку, хихикали из-за ерунды и изредка целовались. Кайл до сих пор позорно краснеет, вспоминая, что это были его первые французские поцелуи, и если бы он не накурился, было бы совсем неловко. А ещё когда-то они напились на вечеринке в доме Толкина и Кайл полночи слушал рассказы Кенни о звёздах и какие-то пересказы научпоп-видео по квантовой физике, иногда прерывая его ради ленивых поцелуев. Вот это в их стиле. Вот это то, как должны проходить их свидания. Даже если в этом уравнении обязательно присутствуют звёзды… Но вино, чёрт возьми? Кенни снимает парку, которая слишком тёплая для поздней весны, и кидает на землю, плюхаясь на неё следом. Жестом приглашает Кайла присоединиться, а он и не против. И, честно говоря, сам даже не подумал, на чём собирался сидеть. В конце концов, не на холодной земле же сидеть, да? — Щас бы улететь куда-нибудь на Альфа Центавра и забить хер на это всё, — внезапно начинает Кенни после того, как делает крупный глоток вина прямо из горла бутылки. Кайл осторожно забирает её и повторяет действие. — Бля, жаль, я даже показать тебе не могу её. — А почему? — искренне интересуется Кайл. — Она в невидимом спектре? — Не, — Кенни снова забирает бутылку и делает глоток. — Она видна в южном полушарии. А нам хрен. Ты знал, кстати, что мы видим одну звезду, а по факту это тройная система? В ней ещё Проксима Центавра, но её точно не видно, это красный карлик. Совсем мелкая ерунда, кароч. — Звучит безумно, — вздыхает Кайл. Бутылка ходит по рукам и постепенно опустошается. На свидание это похоже меньше всего. Впрочем, Кайлу искренне наплевать. От вина, неплохого, к слову, вина, голова начинает несильно кружиться, а плечо Кенни выглядит слишком соблазнительным вариантом, чтобы на него опереться. Сам Кенни более устойчив к алкоголю, поэтому держится лучше. И, похоже, способен ещё более-менее адекватно соображать. — Двойные звёздные системы это вообще прикольно, — рассказывает Кенни, но Кайл совсем ничего не запоминает, слушая тихий голос. Он, удивительно, не усыпляет, а чарует и дарит ощущение спокойствия. В период итоговых тестов это самое то, Кайлу с его нервным перенапряжением из-за учёбы нужно расслабляться. Кенни продолжает что-то рассказывать, поднимая голову к небу, а Кайл сползает с его плеча на колени и прикрывает глаза. — Это всё меньше напоминает свидание, — говорит он, чувствуя ладонь Кенни в своих волосах. И улыбается. Приятно. — Бесплатный TED-Talks в прямом эфире. — По-моему, именно так выглядят наши свидания, — смеётся Кенни, и Кайл даже с закрытыми глазами залипает на очаровательную щербинку между зубов. Рука с головы переместилась на щёку очень незаметно, и длинные пальцы Кенни осторожно касаются всего лица. — И ни вино, ни звёзды их не исправят. Кайл фыркает и открывает глаза. Пространство слегка плывёт, но Кенни он видит отчётливо. Его улыбку и смеющиеся голубые глаза. И тянется за первым за этот вечер поцелуем. И Кенни, наклонившись, коротко целует его. Мало. — Мало, — повторяет вслух Кайл. — У нас ещё много времени, — улыбается ему Кенни и помогает снова принять сидячее положение. И протягивает бутылку вина. — Ты меня вообще не слушал, да? — Ты всё равно о звёздах рассказывал. А мне нравится твой голос, — честно отвечает Кайл и присасывается к бутылке. Там остаётся несколько глотков, которые почему-то остаются слишком горьким привкусом на задней стенке горла. — И я слушал. — А я, может, предлагал потрахаться под открытым небом, параллельно находя все знакомые созвездия? — с максимально серьёзным лицом несёт откровенную ересь Кенни. — Звучит не очень адекватно, — хмыкает Кайл. — Но в твоём стиле, да. — Чувак, мы трахались под документалку про математику, о какой адекватности может идти речь? — хмыкает Кенни и крадёт очередной поцелуй с губ Кайла.•••
Джеральд почти уверен, что в их со Стюартом халупе последний втихую нарисовал едва ли не всё звёздное небо, иначе он не может объяснить, почему видит перед глазами столько звёзд. Их буквально так много, что хочется закрыть глаза и зажмуриться. Что, собственно, он и делает на особенно сильном толчке Стюарта. — Больно? — обеспокоенно звучит сверху, и Джеральд машет головой, растрёпывая волосы по подушке ещё сильнее. — Бля, не пугай меня. Джеральд сдавленно скулит, будто извиняясь за это недопонимание, и сжимает плечо Стюарта, чтобы тот продолжил двигаться. Звёзды перед глазами не пропадают, а когда Стюарт наклоняется и целует его, только ярче мелькают. Джерард готов поклясться, что он может узнать половину созвездий, о которых не так давно ему рассказывал Стюарт. Он буквально дня три назад научил находить Кассиопею и Андромеду, а сейчас от его толчков Джеральду эти созвездия кажутся абсолютно осязаемыми. Какой идиотский юмор от жизни. Какой сюр, подумал бы Джеральд, если бы мог здраво мыслить в этот момент. — Точно всё в порядке? — уточняет Стюарт, снова замедляясь. Джеральд чувствует лёгкое раздражение — такая сверхзабота от МакКормика исходит в первый раз, когда этого даже не надо! — Ага, — выдыхает Джеральд, — расслабляюсь и думаю о звёздах. Ты должен сказать спасибо, что не об Англии. Стюарт несдержанно гогочет и скользит руками по голым бёдрам Джеральда. И, наконец, делает то, чего Джеральд ждёт эти добрые несколько секунд: крепко хватает его и восстанавливает свой ритм. Джерард распахивает глаза и звёзд больше не видит. Но оно и к лучшему, потому что горящий возбуждением взгляд Стюарта лучше всяких звёзд. И сам Стюарт лучше всех этих проклятых созвездий, скоплений пыли, туманностей и прочей ерунды. На него хочется смотреть. И запоминать каждую деталь. Растрёпанные русые волосы, которые в лунном свете кажутся ещё темнее и почему-то даже мягче, чем есть. Худые крепкие плечи, на которых напрягаются все известные мышцы, которые Джеральд сейчас и не вспомнит. Шея, по которой стекают капли пота, потому что в комнате отвратительно жарко… О, да, МакКормик определённо лучше всех звёзд, которые можно увидеть невооружённым глазом. Жаль, самому МакКормику объяснить это не получится. Потому что это слишком по-гейски, считает Джеральд. А трахаться в задницу не по-гейски. Целоваться с парнем тоже не по-гейски. А сказать «пихдец ты красивый» — очень по-гейски. Сказать «кажется, я люблю тебя» — гейство в степени, которую посчитать невозможно! — Джери, — чуть растягивая «р», шепчет Стюарт, кончая. — Люблю тебя, Джери… Джерард напрягается всем телом и думает, что глупое сердце вот-вот остановится. Но это лишь первая волна оргазма, которой он и поддаётся.•••
— Таким образом, чёрные дыры являются… — Да блять, Кенни! — громко шепчет Кайл, замечая, что Кенни снова на что-то отвлёкся. — Мы продолжаем или мне оставить тебя наедине с документалкой? — Не думаю, что я способен дрочить на чёрные дыры, — хмыкает Кенни. — Поцелуй меня? Вместо этого Кайл кусает Кенни в основание шеи, где точно останется если не засос, то след от зубов как минимум. Так ему и надо — а нечего отвлекаться во время прелюдий! Кенни довольно хихикает и сам тянет Кайла к себе, чтобы поцеловать. Он, конечно, ниже Кайла, но тому всё равно неудобно подниматься на локтях к лицу. Зато целовать вечно обкусанные губы Кенни приятно. Очень приятно. Особенно когда Кенни приобретает губы и не сдерживает слабый стон, когда Кайл опускает ладонь на низ живота и лезет рукой под футболку. — … По словам доктора [?] из Гарвардского университета… Кенни крупно вздрагивает, когда ладонь Кайл сжимает его член. Но стоит Кайлу начать расстёгивать его джинсы, тихо протестует. — Дай дослушать. — Кен, — вздыхает Кайл, уткнувшись носом в ямку под ключицей. — Мы и так редко видимся, ты ещё скоро опять уезжаешь. Давай без этого всего? Кенни увлекающийся до ужаса, Кайл это давно понял и принял, но секс под лекцию по математике был как-то проще и веселее. Сейчас не весело. Сейчас хочется заполучить всё внимание Кенни, хочется, чтобы он отзывался на все действия, целовал в ответ и, может, даже царапал спину короткими ногтями. И чтобы он не отвлекался на слова какого-то мужика из Гарварда, который вещает что-то про чёрные дыры. — Хорошо, — тянет гласные Кенни и тянет руки к бокам Кайла. К заднице, правда, не дотягивается, но и так хорошо. Он тянет футболку Кайла наверх, буквально заставляя снять её. Кайл подчиняется, и спустя несколько мгновений прохладные пальцы обжигают обнажённую кожу. — Никакой астрофизики, только любовь, секс и мы. Кайл сдерживает смешок, пока стягивает с Кенни джинсы где-то до середины бёдер. Но тот весело что-то хмыкает, и Кайл тихо смеётся. Он даже представить не может, что было бы с ним, если бы не Кенни. Не было бы дурных ситуаций, не было бы странных свиданий, не было бы всего, без чего Кайл уже и не может жить. То, что при всех этих условиях у Кенни крепко стоит, Кайлу кажется удивительным. Он ли повлиял на это или тот несчастный доктор из Гарварда, не совсем понятно, но Кайл предпочитает думать, что всё-таки он. Тем более Кенни, ничего не стесняясь, стонет, когда Кайл сжимает его член и на пробу двигает ладонью. Суховато. — Получение первого снимка чёрной дыры дало нам… Кайл, сидя на коленях с членом во рту, замечает, что Кенни снова плывёт. Но знае, что сейчас он не слушает никакую документалку, а полностью погружён в ощущения. Кайл всё ещё сосёт недостаточно хорошо, но это помогает Кенни расслабиться и отпустить себя. Поэтому он плывёт. Поэтому его взгляд временами становится совершенно расфокусированным. Поэтому на его губах застывает беззвучное «Кай». И именно поэтому Кайл пытается улыбнуться, когда тянется за смазкой в заднем кармане собственных джинсов. — Тихо, тихо, — шепчет, поглаживая напрягшиеся бёдра Кенни, и целует во внутреннюю сторону одного из них. — Расслабься. Я осторожно. Говорить это Кенни на самом деле необязательно, он и сам прекрасно знает, но это уже как часть привычного ритуала. Да и пальцы скользят внутрь чуть сжавшихся мышц совсем легко — очевидно, Кенни и сам готовился к такому продолжению вечера. Но Кайл всё равно осторожничает и добавляет ещё немного смазки. Краем создания Кайл слышит какую-то околонаучную чепуху, которую начинают нести люди в документалке, и хмыкает. Кенни удивлённо хлопает глазами. Он явно не слушает, иначе давно бы возмутился. — Не тормози, — беззлобно шипит он, разводя пошире бёдра, чтобы между ними наконец-то устроился Кайл. И Кайл действительно собирается, натягивая презерватив на член. Добавляет ещё немного смазки и шлёпает Кенни по ноге, чтобы он чуть приподнял бёдра. — И выключи эту ерунду. Кайл только и рад выключить её, он дотягивается до ноутбука и закрывает его, и только потом делает первый толчок, на который Кенни реагирует сдавленным вздохом и пошловатой ухмылкой. Теперь ничего лишнего. Теперь всё внимание Кенни только его.•••
Джеральд уезжает из города в ночь с шестнадцатого на семнадцатое июля. Стюарт, вышедший утром на смену в пиццерию, даже не узнает, что именно случилось. Джеральд уезжает учиться, так он говорит себе и родителям, но… Он сбежал. Тупо сбежал, оставив позади и Южный парк, и трижды проклятый штат Колорадо, и одного, мать его, МакКормика. Позорно оставил то, что собирал в себе добрых лет пять, если не больше. Но как бы ни было больно, это всё стоит оставить в прошлом. Это странно. Это неправильно. Так нельзя. И учёба в итоге хорошо даётся, иногда с трудом и слезами в подушку, но даётся. И жизнь в целом налаживается. Джеральд даже начинает чувствовать себя живым человеком, несмотря на то, что время от времени на душе скребутся дурные кошки и воют в голове по ночам. Всё же хорошо, всё правильно. Никакого Стюарта МакКормика здесь нет и быть не может. Никакого гейства. Никаких чувств, от которых хочется сбежать и спрятаться, потому что, чёрт возьми, страшно. До сих пор страшно. Страшно, когда одним зимним вечером Джеральд выходит на улицу и долго-долго всматривается в небо, пытаясь найти там хотя бы одну знакомую звезду, не говоря уже о созвездиях. Но на улице слишком ярко, город слишком светлый, чтобы на небе было видно хоть что-то. Но он замечает яркую звезду, которая несётся по небу и оставляет небольшой след. В голове невольно всплывают слова Стюарта о том, что это метеориты, попавшие в атмосферу. Джеральд это вообще-то и сам должен знать, но тихий, чуть хриплый голос, шепчущий на ухо этот факт в голове возникает как что-то бессознательное, что-то естественное и правильное. Поверье с загадыванием желаний Джеральд даже не вспоминает, он в это даже не верит — желания всё равно не сбываются. Может, сейчас он бы загадал забыть всё. Может, никогда не возвращаться в Южный парк. Может, «просто не быть геем», но, хей, ему вообще-то нравятся большие сиськи! Если бы он вспомнил про желание, он бы загадал «никогда не вспоминать Стюарта МакКормика». Но он не вспоминает. И шёпот, обжигавший уши несколько лет назад, заставляет щёки так же сильно гореть. К чёрту всё. Джерард стоит на месте ещё очень долго, пытаясь высмотреть на небе хотя бы ещё одну несчастную падающую звезду. Или не падающую — полярную, которая есть на чистом небе в северном полушарии всегда. Но ничего не находит. У него замерзают уши и нос. По коже пробегают мурашки от холода, принесённого ледяным ветром. И руки совсем замерзают. А он всё смотрит на небо. — Джери, ты давно здесь стоишь? — спрашивает однокурсник, имя которого Джеральд не успел заполнить. — Да ты замёрз! — Ага, — кивает он. Замёрз. — Сейчас пойду в комнату. — Ну, как знаешь. Однокурсник уходит. А Джеральд давит в себе лёгкое чувство вины. Нет, он не сбежал. Он просто хочет жить дальше, ведь так? Так правильно… Правильно же?•••
— Кенни! — с улыбкой зовёт Кайл Кенни, который появляется в зоне встречи пассажиров в аэропорту. — Педики, — фыркает Картман, зачем-то согласившийся встретить Кенни. — Заткнись, жиртрест, — Кайл закатывает глаза. Традиционный ритуал в их отношениях, уже давно без детской злобы. Кенни подходит к ним с одним рюкзаком наперевес, и улыбается во все тридцать два. Заметив Картмана, в его взгляде мелькает удивление, и Кайл его прекрасно понимает. Он бы тоже удивился. Но что есть. В конце концов, Картман всё ещё вроде как «лучший друг» Кенни, хоть с этим можно и поспорить. Первым делом Кенни, конечно же, обнимает Кайла. Так крепко, что Кайлу на мгновение кажется, что его сейчас задушат. А потом целует его, наплевав на мнение всех окружающих людей. Недовольных всё равно немного. — Я соскучился, — шепчет в губы Кенни Кайл и обнимает его в ответ. — Фу, блять, — брезгливо отшатывается от них Картман. — Я не подписывался на просмотр дешёвой гейской порнухи. — Ага, у тебя своя личная коллекция есть, с Баттерсом в главной роли, — язвит Кенни и, отпустив Кайла, хлопает по плечу Картмана. Тот возмущённо поднимает брови, но ответить не может, и на время затыкается. — По тебе я тоже скучал, не волнуйся. — Лучше б не скучал, — это всё, что находит сказать Картман, на что Кайл с Кенни негромко смеются в один голос. — Педики, блять. От жи… от Кайла я этого ждал, но ты, Кен? — Чья бы корова мычала, — закатывает глаза Кенни, когда переплетает свои пальцы с пальцами Кайла. В таком весёлом настроении, исключая недовольную рожу Картмана, они выходят из аэропорта. В Денвере им предстоит шататься ещё несколько часов, потому что Кенни ещё в переписке заявил, что в Южный парк он поедет только под прицелом автомата. Но Кайл, применив какие-то тайные еврейские техники шантажа, уговорил Кенни поехать с ним. И остаться у него на время отпуска. — Кен, лучше расскажи, что там у тебя сейчас за исследования? — просит Кайл, так и не расцепив руки. Кенни только сильнее сжимает пальцы и улыбается, задорно подмигивая Картману. Тот показывает им средний палец, но не бросает их. — Да так, вписался в одно исследование, связанное с НАСА. Прости, не могу раскрывать детали, но… — он хитро щурит глаза. — Помнишь того чувака из Гарварда? Нам напиздели. Такого доктора нет, ну, может только доктор пиздабольских наук там. Кайл краснеет, вспоминая не столько того мужика, сколько ту ситуацию, в которой он абсолютно не слушал этого мужика. — Даже не удивлён, — выдавливает Кайл. — Даже знать не хочу, что у вас там было с этим мужиком! — громко возмущается Картман, а Кайлу ему впервые за весь день хочется дать по роже. Кенни, похоже, абсолютно солидарен в этом желании. — Тебе никто и не предлагал, — отвечает ему Кенни. — Но если нужны какие-то эксперименты, есть номерок одного интересно чувака… могу дать. Тебе понравится, гарантирую! — Да пошли вы все! — Картман, наконец, сдаётся и сваливает. Вероятно, действительно с Стотчу, с которым он в отношениях, которые тщательно скрывает. Кайл то про них узнал случайно, а Кенни, возможно, вообще из первых уст. В общем, чужие отношения Кайла волнуют примерно никак. — Я вообще удивлён, что он пришёл, — честно признаётся Кенни. — В последний раз мы посрались… — Оказывается, даже у Картмана есть совесть. — Ну и бог с ним, с Картманом. Давай лучше поесть сходим. Кайл вспоминает одно из их старых свиданий, улыбается и сжимает пальцы Кенни. — У меня есть одна идея. Обещаю, она тебе понравится. Ресторан с космической тематикой — самое то для их отношений, как оказывается.•••
Джерард редко остаётся со Стюартом один на один. Как-то так вышло, что нерешённые отношения вышли в обиду и полное игнорирование друг друга. Наверное, только однажды за всё время после возвращения Джеральда в Южный парк, Стюарт назвал его ласковым «Джери», да и то в пандемию метросексуальности. И они снова не были наедине. Как никогда… Как будто ничего раньше не было. Джеральд ведь мечтал всё забыть? Мечты сбываются. Но почему-то ужасно обидно из-за этого. Но сейчас они сидят вдвоём в машине Джеральда и смотрят на чёрное-чёрное небо над Южным парком. Смотрят и молчат. Джеральд чувствует вину. Чувствует стыд. Чувствует то раздражение, которое Стюарт может вылить на него за всё. Даже если они обсудили и приняли часть проблемы… Но Стюарт, к удивлению трезвый Стюарт, молчит и смотрит на небо. Там же даже звёзд нет, какого чёрта, Стью? — Ты знаешь, что Кенни с твоим пацанёнком встречается? — говорит Стюарт и достаёт сигареты из кармана пиджака. Открывает окно. Джеральд не терпит сигаретный дым, но сейчас абсолютно не возникает. Он обдумывает слова Стюарта. И, похоже, сам хочет закурить. — Нет. Они разве не друзья? — самый глупый вопрос, который только можно сформировать! Стюарт привычно хрипло смеётся и делает затяжку. Ну, да, их это в своё время не остановило… Стюарт делает затяжку и протягивает сигарету Джеральду, как когда-то давно, когда они ещё были друзьями. Джеральд принимает её и сам затягивается, с непривычки слишком сильно. И начинает кашлять. — Потерял навык, — словно констатирует факт, говорит Стюарт и забирает сигарету обратно. Джерард смотрит на то, как он обхватывает её губами, и думает о том, что это фактически непрямой поцелуй. Бред, не должен он об этом думать! — Я видел, как они говорили о звёздах в парке у Старка, — выдохнув дым в открытое окно, Стюарт откидывается на спинку сиденья. — Ничего не напоминает? — Я хотел научить Кайла находить созвездия, — пожимает плечами Джеральд, подавляя смущение. — Полезный навык… — И как? — чуть скалится МакКормик, расслабленно прикрывая глаза на несколько секунд. — Научил? — Сомневаюсь. Из меня не лучший учитель. Они снова молчат, но почему-то Джеральд перестаёт чувствовать странное напряжение. Становится, наоборот, как-то слишком легко и спокойно. Словно камень с плеч упал. Но смотреть в сторону Стюарта всё равно нервно. Поэтому он смотрит на небо. И замечает там полярную звезду, Яркую-яркую точку на тёмном небе. — Малая медведица, — бормочет про себя Джеральд, продолжая рассматривать небо. Находит ковш Большой Медведицы, но больше ничего не получается. Он, признаться честно, больше ничего и не помнит. Помнит только то, другое, что надо забыть. Помнит, как они целовались с книгой в руках. Помнит странный флирт. И тот метеоритный дождь тоже помнит. И снова становится стыдно. — Ты так и не видел Млечный путь? — внезапно спрашивает Джеральд, повернувшись к Стюарту, и обнаруживает, что тот смотрит прямо на него. И даже его кепка сползла на бок, поэтому теперь не скрывает серых, потускневших с возрастом, глаз. Но неловкости по прежнему нет, это не некомфортно. — У меня всё равно не было шансов, — смеётся Стюарт, но глаза у него на миг становятся невероятно грустными. — Тупые вопросы у тебя, Броф. — Да пошёл ты, — фыркает Джеральд. — А поехали в Юту? Или куда ты там хотел? Посмотрим на Млечный путь. Я тоже не видел ни разу. А вот теперь повисает неловкое молчание. — А как же Шейла? — Она... поймёт, я думаю. А... — Кэрол только рада избавиться от меня. — Тогда поехали, — не вопрос — утверждение, в котором Джеральд точно уверен.•••
Кайл с нетерпением ждёт возвращения Кенни домой, потому что их младшая дочь на днях заявила, что хочет узнать о звёздах всё. Она даже в школу ещё не ходит, но уже такая заинтересованная! Кайл почти уверен, что она пошла характером в Кении, и её интересы почти полностью повторяют то, чем интересовался Кенни в её возрасте. Исключая, конечно, то нецензурное безобразие, которое окружало Кенни много лет. Их детям, к счастью, ни с чем похожим сталкиваться не приходится. Эдна смотрит на Кайла огромными синими глазами и молчаливо задаёт вопрос, когда же вернётся домой папа! — Скоро, солнышко, — уверяет её Кайл, а сам поглядывает в телефон, проверяя, не написал ли Кенни, что задержится. Но сообщений никаких нет. Эдна топает ножкой и бубнит себе под нос что-то про то, что работа у взрослых это какой-то кошмар, и что она устала так долго ждать папу. И Кайл не может с ней не согласиться — работа у Кенни то ещё приключения. Его как-то даже вырывали посреди ночи в институт, потому что какая-то работа пошла не по плану. Тьфу-тьфу. К счастью, ничего серьёзного не произошло и Кенни вернулся домой утром, немного злым, конечно, но разрешившим все проблемы. Когда на кухне сначала появляется пышный букет, Кайл не понимает, что происходит. Всё проясняет Лео, вернувшийся домой после бейсбольной тренировки, своим громким «привет, па». Эдна спрыгивает со стула и несётся к Кенни, чья голова еле выглядывала из-за букета. — Принцесса! — судя по голосу, улыбается Кенни. — Дай мне минутку, хорошо? — Да! — Кай, — зовёт Кенни, но Кайл как раз подходит к нему. — Это тебе. Нам? В общем, да. С годовщиной. — У нас годовщина? — искренне удивляется Кайл. Насколько он помнит, расписались они поздней весной, но никак не в середине лета. Начали встречаться, кажется, вообще зимой… Ни одна из возможных дат никак не подходит к сегодняшней. — Типа того, — шире улыбается Кенни. — Давай, забирай букет. Принцесса, ты чего хотела? — Посмотреть на звёзды! — расплывается в улыбке Эдна и снова подбегает к Кенни. Кайл, наблюдающий за этим, не может не улыбаться. — Пап, а меня возьмёте? — чуть спрашивает Лео где-то со стороны выхода из кухни. — Я тоже хочу посмотреть. Нам в школе рассказывали про Солнце, я стал лучшим в этой теме! Кайл видит, как Кенни плывёт от этих слов, и подходит к нему поближе, приобнимает за плечи. Поддерживает. — Молодец, — искренне радуется за победы сына Кенни. — Спешу сообщить, что вы выбрали прекрасное время для изучения звёзд! Сегодня ночью как раз будет метеоритный дождь. Кай, ты с нами? — Конечно, — Кайл целует Кенни в щёку и опускает одну ладонь ему на поясницу. Кенни в ответ незаметно кладёт руку ему на задницу и сжимает, дурачась. — Вот и славно. А завтра у всех выходной! Дети со счастливым визгом побежали по комнатам собираться на улицу, чтобы там не замёрзнуть. — Кстати, что у нас за годовщина-то? Я всё никак вспомнить не могу. — Наш первый разговор о звёздах, — усмехается Кенни. — Если честно, я вообще не помню, когда он был, но сегодня отличное время вспомнить.