Сквозь щель в платяном шкафу

      Жаркие дни долго не сменялись дождями, а над морем продолжал стоять штиль. Только ранним утром можно было застать прохладу, и Ханде этим пользовался, выбираясь из комнат в сад. Больше он ничего не делал: игнорировал скопившуюся почту, отменил собеседование с садовником и почти не общался с супругом. Филипп не дождался течки, проявил недовольство болезненным состояние Ханде и снова принес в дом запах постороннего омеги. Пытался забраться с ним в общую постель, но Ханде отослал его прочь недовольным шипением из-под одеяла.       По прошествии недели, когда стало понятно, что течка не придет, а раздражение и сонливость омеги никуда не денется, Феликс по просьбе обеспокоенного супруга вызвал на дом семейного врача семьи Атеш. Ханде не очень хорошо воспринял вторжение пожилого альфы в свое личное пространство, но Филипп настаивал на осмотре и не собирался покидать комнату, оставляя Ханде наедине с доктором. Муж прислонился к плотно зашторенному окну и сложил руки на груди. Из-за того что Ханде долго не позволял проветривать спальню и раздвигать занавески, да еще и жег на прикроватном столике травяные свечи, он постоянно воротил нос от запаха, чихал и снова ругался.       Холодными руками в перчатках альфа снова потрогал Ханде за шею, у живота и в том самом интимном месте, заставив откинуть одеяло и приподнять рубаху. Смущаясь и краснея, Ханде подчинялся и старался не смотреть в тот угол, где стоял супруг. Раньше его осматривали только омеги. Но в то же время Ханде понимал, что это было условием только благородных Семей, а Атешы придерживались более современных взглядов и позволяли своим омегам представать перед альфой в таком виде.       — Он залетел, да? — недовольно и требовательно спросил Филипп, не выдержав молчания.       — Признаки есть, но точно не могу сказать. Нужно взять кровь на анализ.       Ханде опустил вниз рубаху, когда ему это позволили, и запахнул халат, стараясь закрыться как можно сильнее. Тело у него зудело после прикосновений. Совсем как после его первого раза с Филиппом. Хотелось пойти в ванную и тереть кожу мочалкой до покраснения.       Филипп громко фыркнул, бросив на Ханде раздраженный взгляд. Как будто что-то происходило не так, как он хотел, хотя все вокруг, и Атешы, и его Семья постоянно твердили о ребенке. Филипп хотел заполучить сына еще до следующего года, когда должны были пройти выборы в парламент.       — Так какова вероятность, — муж недовольно поморщился, — доктор Кессир?       — Большая.       — Тогда я жду результат.       Филипп оттолкнулся от стены, у которой он стоял, и быстрым шагом вышел из спальни, больше не взглянув на Ханде. Доктор проглотил грубость и лишь достал из чемоданчика машинку для сбора крови. Ханде скривился — его и так с утра подташнивало, а от всех этих медицинских манипуляций и вида крови он, вообще, был готов грохнуться в обморок. Доктор Кессир быстро закончил, заклеил небольшой порез пластырем и ушел, собрав все инструменты в чемоданчик. Оставшись в одиночестве, Ханде снова забрался под одеяло и подергал за цепочку, вызывая прислугу. Он хотел попросить принести из кухни горячий травяной чай с южным медом, но снова быстро уснул, лишь только его голова коснулась подушки.       Проснулся он только на следующее утро от жгучих солнечных лучей, проникающих через открытые окна. Ханде поморщился, повернулся на другой бок и откинул в сторону одеяло. В этом доме входило в норму игнорировать его просьбы. Ханде ясно пояснил, что не хочет, чтобы кто-то его беспокоил, входил в спальню и, тем более, убирал шторы с окон. Он же четко повторил несколько раз, что утреннее солнце мешает ему отдыхать!       Слава Создателю, этим утром тошнота и слабость отступили. Ханде сумел подняться с постели, скинуть с себя пропахшую потом рубаху и уйти в купальную комнату, где за перегородкой был обычный современный душ с функцией массажа. Это Филипп был глупым альфой и подумал о возможной беременности только через неделю после того случая на ипподроме. Ханде же догадался намного раньше. У него не пришла течка, хотя цикл всегда был точен, и он имел достаточно знаний и наглядного опыта, чтобы понять, чем вызваны его недомогания. Уже пару дней как Ханде перестал пить опасные травки, и здоровье его стало поправляться. Он посматривал на черный мешочек с самой страшной травой, которая бы избавила его от плода на раннем сроке, но не успел решиться. Муж догадался раньше и привел доктора Кессира. А сейчас, наверное, уже получил результаты тестов. Стоя под теплыми пульсирующими струями Ханде громко простонал и зажмурился, поднял вверх лицо, позволяя себе почти задохнуться под водой. Наверное, стоило уже что-то предпринять, если он собирался решиться. Прямо сейчас!       Вернувшись в комнату, Ханде натер тело ароматным кремом, расчесал влажные волосы и впервые за последние дни надел что-то кроме ночной рубахи: тонкие и просторные белые штаны и одну из туник, купленных еще в Сеине, расшитую золотым орнаментом из солнц и птиц. Пока Ханде завязывал шнурки на вороте, дверь в спальню распахнулась, и прежде чем Филипп появился перед глазами, под носом уже оказался его резкий и удушливый запах. Муж быстро прошелся кругом, обходя Ханде, взглянул через окно в сторону набережной и дворца, и только потом обратил на него внимание.       — Ты в тяжести. — Припечатал Филипп.       Ханде закончил со шнурком и присел за туалетный столик, чтобы выбрать заколку для прически. На такой жаре хотелось убрать волосы с плеч и подальше от лица.       — Я знаю, — ответил Ханде мужу, который остался пыхтеть где-то у него за спиной. — Тебе нужен был ребенок. Чему ты не рад?       — Ты еще не спал со мной в течку. Как ты мог….       — Не обязательно быть в течке. — Ханде выбрал простую белую заколку, украшенную небольшим синим сапфиром. Даже непонятно, откуда она взялась в его шкатулке. — За месяц до нее уже можно….       — Доктор сказал, у тебя уже семь недель.       Ханде удивился и даже обернулся, чтобы посмотреть на мужа. Филипп мрачной фигурой возвышался на фоне окна. Из-за слепящего глаза солнце не получалось разглядеть лицо альфы, но голос его звучал холодно и с ноткой сдерживаемого гнева.       — О! — лишь сказал Ханде. — Я думал, меньше.       — Семь недель назад была наша свадьба, а потом ты мне еще почти месяц не давал. Мы только здесь стали нормально трахаться!       — Должно быть, это….       — Это мой ребенок?       Ханде закрыл рот, уставившись на альфу. Вот это было очень подло. Да он никогда и подумать не мог, чтобы вот так просто отдаться какому-то альфе, да еще и заиметь от него ребенка! Он бы не стал обманывать Семью и Матте! Да он и Филиппа бы не стал обманывать!       Первое недоверие и испуг быстро сменились злобой на дорогого супруга, который сам все это сделал с Ханде, а потом еще и сомневался. И уже сразу пришел в их спальню недовольный и сильно пахнущий агрессией. Ханде зашипел. Не смог сдержаться. А потом резко поднялся на ноги, оттолкнув легкую банкетку в сторону.       — Напомнить тебе, что ты сделал в первую ночь?! — прошипел Ханде, больше не изображая напускное спокойствие.       — И ты с первого раза и без течки залетел?       — Да!       — Нет, Ханде!       Чертова метка больно покалывала. Всякий раз когда он начинал нервничать и истерить рядом с Филиппом эта их связь напоминала о себе. Альфа тоже тер свое плечо под тканью рубашки — там все еще не зажил укус и виднелся четкий воспаленный след от зубов.       Не обращая внимания на нарастающий зуд в метке Ханде внимательно всматривался в глаза супругу, который так же пялился в ответ. И скалился! Как Ханде это начинало надоедать: Филипп вел себя ужасно, плохо с ним обращался, глумился и гулял на стороне с каким-то омегой. А теперь еще и кричал на Ханде за то, что он как самый правильный и хороший супруг понес с первого же раза.       У альфы заметно дернулся кадык, и рычание из его горла вырвалось почти одновременно с громким шипением Ханде. Метка так сильно горела, как будто огнем кожу прижигали, но это только придавало Ханде смелости и злобы. Воздух в комнате настолько пропитался сильными запахами, что, казалось, стал густым и тяжелым. Чтобы просто дышать им приходилось прилагать некоторые усилия.       — Так расскажи моему брату, что он подсунул тебе испорченного омегу! — Ханде оскалился и потянулся рукой к голове. Сейчас он достанет из волос сапфировую заколку и заколет своего мужа, вставив ее прямо в шею, в эту сумасшедше быстро бьющуюся жилку. — Ты и твой отец тогда вылетите не только из парламента, но и из страны!       — Да? — оскалился Филипп. Лицо его стало некрасиво. — Вся семья Кайял была благодарна мне, что я избавил их от внебрачного ублюдка. Ты — бельмо на глазу для них всех, милый. И если это не мой ребенок….       — Твой!       — ….благородная Семья не захочет ввязываться в скандал.       — Сам ты ублюдок!       — Нет, мой папенька — приличный омега, а не южная шлюха для богатых альф!       Не видя ничего перед глазами от вспышки гнева, Ханде вскрикнул и кинулся вперед. Слишком быстро и резво, так что Филипп не успел среагировать, и ладонью Ханде со всей силы ударил по его щеке. Никто еще не оскорблял его Оми! Даже Матте такого себе не позволял! Ханде плохо помнил свои детские годы и жизнь в Старом городе Арсалана, но он знал, что Оми любил его и за него Ханде был готов драться.       Ответ он получил очень быстро. Удар пришелся по лицу, вроде бы по щеке, но заболело все сразу. И Ханде рухнулся на пол, на колени, зарывшись одной рукой и высокий ворс напольного ковра, а другой держась за нос. Темная капля упала вниз. Носом пошла кровь.       Получая иногда тяжелые пощечины от Матте, Ханде немного привык справляться быстро с такими ударами. Но этот был очень сильным. Бил же альфа, а не тонкий и худой омега.       Немного посидев на полу и пороняв капли крови на роскошный дорогой ковер, Ханде пришел в себя. Проигнорировав писк в ушах и дрожь во всем теле, он приподнял голову и хотел уже встать на ноги, когда взгляд вдруг уперся в закрытую створку небольшого платяного шкафа, где хранилась часть домашней одежды. Резной узор и круглая ручка с потертостями почему-то напугали его сильнее удара по лицу.       Он боялся до дрожи. Почти как в тот раз, когда прятался от мужа в шкафу и не мог даже вдохнуть воздух в легкие. Только сумев восстановить дыхание после удара, Ханде снова стал задыхаться. Он пошатнулся, и опять пришлось держаться рукой за пол, чтобы не свалиться на бок.       Рядом он уловил движение и заметил, как его тело затряслось. Это Филипп присел рядом и протянул руку. Ханде сумел оторвать взгляд от ручки шкафа и посмотреть на лицо альфы. Щека была красной. Губы двигались, что-то говоря.       Филипп снова затряс его за плечо.       Громко закричав, Ханде со всех сил попытался оттолкнуть альфу от себя и, быстро-быстро заработав руками и ногами, отполз подальше, пока не уперся в спинку кровати. Теперь между ними оказался большой светлый ковер с красивыми древними узорами, отгоняющими злых духов, и яркий луч солнца, пробравшийся сквозь открытое окно.       — Эй, — Филипп сел на пол и вытянул руку вперед, показав Ханде открытую беззащитную ладонь, — ты только давай снова не истери, а?       Ханде вздохнул, поморгал, прогоняя морок. На секунду он увидел на месте Филиппа как будто другого человека с острым неприятным лицом и косым шрамом на щеке. И это его здорово напугало.

***

      Прошло несколько дней, прежде чем что-то стало происходить. За это время тошнота отпустила Ханде, а сам он съездил с водителем и молчаливым охранником в загородную клинику, где с высокой степень конфиденциальности обслуживалось семейство Атеш. Все тот же доктор Кессир, осмотрев Ханде и ознакомившись с результатами его обследования, остался полностью доволен и объявил, что ребенок здоров, несмотря на все усилия Ханде отравить его при помощи своих настоек.       — И что дальше? — спросил Ханде, поправляя одежды. В стерильной смотровой ему было некомфортно, так же, как и от жесткого тона альфы.       — Встретимся после двенадцати недель на плановом обследовании.       Они почти не разговаривали и не встречались в большом доме, но Ханде слышал, как Филипп обсуждал в своем кабинете возможность проведения теста на отцовство. Взяв с собой планшет на прогулку в саду, Ханде изучил все, что смог найти на эту тему, и сильно испугался, представив, как его живот проткнут иголкой только затем, чтобы дорогому супругу было спокойней. Только сам Ханде знал, что ребенок был от Филиппа! Эта опасная процедура была совершенно бессмысленна! Ханде даже хотел ворваться в кабинет и снова высказать Филиппу все, что он думает, но Эскаль подсказал, что муж уже успел уехать в неизвестном направление. Тогда мудрый эконом усадил Ханде в мягкое кресло в малой гостиной, вручил в руки успокаивающий холодный чай с мятой и запретил прислуге беспокоить молодого хозяина.       — Что в центре Империи, — сказал он, покачивая косой перед носом Ханде и поправляя подушки, — что в северных фьордах — везде эти альфы одинаковые.       — А у вас нет альфы? — тихо спросил Ханде.       — Я не был замужем. — Уклончиво ответил Эскаль и тихо ушел из комнаты, испарившись за спиной Ханде.       Просидев в гостиной до первых сумерек и появления сверчков в саду, Ханде поднялся наверх, принял горячую ванну и лег в постель. Ночью и на следующий день Филипп так и не вернулся, а потом за завтраком Ханде почувствовал от него уже знакомый запах неизвестного омеги. Ничего не сказав супругу, после завтрака он переоделся и уехал на обследование в клинику.       Возвращались обратно они той же дорогой: по скоростной магистрали до центра города, а потом узкими улицами Старого города до самого района Мантуй. Ханде снова внимательно наблюдал за улицами сквозь окно. Полузабытый им Арсалан давно интриговал и вызывал желание прогуляться пешком хотя бы по центру. Ханде помнил большие фонтаны на площадях, помнил парк неподалеку от них с огромным старым деревом, ствол которого не удавалось обхватить руками даже отцу, и помнил еще узкие улицы, выложенные столетней каменной плиткой. В Старом городе всегда было оживленно и шумно, толпы туристов и горожан не пропадали даже ночью, и Оми всегда учил Ханде не уходить далеко от театра или их квартиры.       Чтобы выехать куда-то дальше безопасного района Мантуй Ханде нужно было взять с собой сопровождение и поставить в известность Филиппа. Да и сейчас у водителя были четкие инструкции от вездесущего Феликса, и попроси его Ханде остановиться, он бы не послушал. И пока Ханде не желал поднимать эту тему в общении с мужем, приходилось довольствоваться отдыхом в саду или у края бассейна.       Вернувшись домой к ужину, Ханде хотел подняться наверх, смыть с себя следы прикосновений медицинских работников, а после расслабиться у бассейна с кувшином свежего лимонада, но быстро передумал, стоило его носу учуять новые запахи в доме. Во-первых, дорогой супруг никуда не ехал с утра. И во-вторых, он привел гостей. Быстрым шагом проследовав в сторону большой гостиной, Ханде наткнулся на плотно запертые резные двери и на одного из бет, нанятых Эскалем на прошлой неделе.       — Уйди с дороги! — раздраженно приказал Ханде и решительно толкнул двумя руками тяжелые створки.       В большой гостиной комнате с камином и роскошным расшитым ковром по центру отдыхали три человека. Ненаглядный его супруг полулежал на кушетке с бокалом вина и насмешливо ухмылялся — ничего нового. В соседних креслах сидели альфа и омега зрелого возраста. Ханде сразу же узнал Рудольфуса Атеша, а омега, должно было быть, был Ассилем Атешем — папенькой Филиппа.       Ассиль оказался таким, каким Ханде его себе и представлял: моложавый и ухоженный, в красивом красном кафтане с вышивкой, так похожей на узоры благородных Семей. Ассиль Ашер слишком уж радостно ему улыбнулся и, убрав на сервировочный столик полупустой бокал, поднялся на ноги.       — О, приехала моя драгоценность, — усмехнулся пьяно муж, — и опять недовольный!       — Ох, Ханде, — заговорил Ассиль и красный рот его задвигался, — не слушай его, он выпил. Я так рад, наконец-то, с тобой встретиться.       Омега подошел ближе, и Ханде пришлось склонить голову, чтобы высказать ему почтение. Как Оми его мужа, Ассиль мог требовать к себе должного уважения. В ответ Ханде получил объятия, которые на миг вырвали из него полузадушенный всхлип. Что это такое? Ханде совсем не привык к таким жарким знакомствам! И еще кто-то говорил, что это он невоспитанный!       От душного запаха омеги и его парфюма закружилась голова. Ассиль имел дальнее родство с Семьей Лорано, что позволило ему обучаться в лучшей академии Арсалана и потом гордится этим всю оставшуюся жизнь, но он не носил ни капли благородного запаха. Как и Филипп, он пах довольно сильно, но если бы Ханде захотел, он мог за несколько секунд полностью подавить этого омегу.       — Я слышал последние новости, — продолжил говорить Ассиль, все еще стоя слишком близко к Ханде, — это так хорошо, что уже появился ребенок. Создатель, конечно, благоволит вашему браку, раз так все быстро произошло.       Ханде посмотрел на Филиппа и заметил, как тот громко фыркнул. Наверное, все еще не выкинул из головы дурацкие мысли, что Ханде уже достался ему с сюрпризом. Но ничего, чтобы ни произошло, из этого боя именно Ханде должен был выйти победителем, потому что он был прав, а Филипп — нет.       — Да, — ответил Ханде, пытаясь сделать тон речи более почтительным, — огорчает, что ваш сын в этом сомневается и подозревает меня в ужасных вещах. — Он перевел взгляд на Ассиля и честно посмотрел в его серые невыразительные глаза. — Это так меня расстраивает, что я уже несколько ночей мучаюсь бессонницей.       Филипп издал очень громкий невнятный звук. Может, подавился вином, которое как раз решил пригубить. Ханде было не стыдно немного приврать. Будь у него чуть больше чувств к альфе, так и было бы. Он бы изводил себя от его недоверия и измен и вредил бы этим своему ребенку. Филипп был виноват в том, что должным образом не думал о своем супруге и его здоровье и раскидывался крамольными обвинениями.       — Мы обсудим это. — Ассиль лишь кивнул. — Пойдем, Ханде, давай оставим этих альф. Мой старый друг Хусса устраивает сегодня обед на набережной. Ты знаком с Хуссой? Его муж сейчас мэр Арсалана, по крайней мере, до следующей весны. А с Сириллом ты знаком? Младший сын Хуссы сейчас, я слышал, самый желанный омега на выданье. Он примерно твоего возраста и тоже там будет. Тебе стоит с ним подружиться.       — В прошлые выходные он был не очень дружелюбен. — Вставил Филипп. — Я уже представлял Ханде ему.       — Ничего, — кивнул Ассиль, — мы с Хуссой уже давно дружим, я все улажу.       Ханде не сомневался, что обсуждаемый Сирилл и был тем младшим сыном мэра, которого хотели скоро выдать замуж за богатого промышленника с рудниками в Хайденских горах. Там даже добывался титан, который был важен и Ашерам, и Семье Кайял.       Ассиль так много и быстро говорил, что Ханде не совсем его понимал. Он казался слишком активным и слишком быстрым. Благородные омеги, которые всю жизнь окружали Ханде, никогда так себя не вели. Они двигались медленно и плавно, они говорили мало и не торопились никуда. Им было достаточно находиться рядом с альфой и соблюдать этикет, от них никогда не требовалось заболтать собеседника или вызвать у него мигрень своими энергичными движениями.        Ассиль же, заговорив Ханде, вывел его под руку из комнаты и прикрыл тяжелые двери за собой. Тут же снова подозвал прислугу, приказывая не беспокоить альф. Командовать и управлять домом он умел и широкими рукавами взмахивал почти так же, как Матте. Вот только — Ханде заметил это с большим удовольствием — он был похож на Матте так же, как отколотый кусочек стекла походил на бриллиант.       — Они снова обсуждают свой проект в Сеине. — Пожаловался Ассиль с ноткой гордости в голосе. — Сил моих уже нет больше это слушать. Мы лучше с тобой о по-настоящему важных делах поболтаем, да? Как твое самочувствие? Сын говорит, ты сегодня был в клинике. Все хорошо?       Ханде кивнул.       — Да, — сказал он.       — Ты пойми сомнения Филиппа. Создатель послал вам ребенка в первую же ночь, а это почти чудо. Он беспокоится за свою семью и свою репутацию. накануне таких важных изменений. Если будет скандал, а весной у нас выборы в парламент, ты же понимаешь, что….       — Тоже думаете, что я понес не от него?       Ханде остановился на ступеньках и снова посмотрел в глаза Ассиля. Этот омега не мог долго выдержать прямого взгляда и отворачивался. А еще он очень плохо умел лгать и скрывать свои истинные мысли. Ханде понимал, что родители Филиппа были на его стороне и небольшая хитрость Ханде совсем не вызвала сочувствия у Ассиля. У них у всех были сомнения, все они беспокоились об оборонном проекте в Сеине и выборах, которым как-то мог помешать ребенок, нагулянный на стороне.       — Ханде, — ответил Ассиль мягким голосом, — ты — единственный человек, который точно знает правду. Моего сына грызут позорные сомнения. Позволь, пожалуйста, ему от них избавится. Не упрямься, милый.       По узкой дорожке, зажатой между раскидистыми ветвями яблонь, Ассиль вывел Ханде прямо к южной части набережной. За прошедшие дни жара уже спала, но на небе все равно не было ни облачка, а яркое солнце неподвижно висело высоко над водой. Морская гладь отражала его свет и играла бликами. Белоснежный императорский дворец почти сливался с небом и морем, казался хрупким призраком прошлого.       Южная часть набережной Мантуй была закрыта для туристических групп и почти для всех горожан. Вдоль обрыва над водной гладью шла широкая прогулочная дорожка из мраморного камня, а выше под ветвями раскидистых деревьев притаились лавочки и навесные шатры, в которых отдыхала местная новая аристократия. Ханде получал уже несколько приглашений на эту набережную, но вежливо отказывался, ссылаясь на состояние здоровья. Все соседи думали, что Ханде проводил течку вместе с мужем, а он в это время сидел в уборной перед тазом и старался не блевать.       Ханде осмотрелся, заметив, что на набережной почти никого нет, надвинул ниже шляпку, спасая глаза от солнечных лучей, и принял локоть Ассиля, позволяя вести его к одному из шатров. Уже на расстоянии Ханде чувствовал ароматные запахи специй и хлеба, что, безусловно, будило аппетит и вызывало интерес.       — Как я уже говорил, мой близкий друг Хусса все лето по выходным проводит на набережной ужины с друзьями. Тебе не о чем волноваться, здесь только приличная публика с этого района. — Ассиль снова улыбнулся. — Нам всем интересно с тобой пообщаться. Семьи ведут очень закрытый образ жизни, некоторые из моих друзей даже ни разу и не видели благородного альфу или омегу. Они могут тебе досаждать, но не бойся, тебя никто не обидит.       Кольцо Семьи Кайял с печаткой в виде черной лилии вдруг неожиданно стало очень тяжелым. Ассиль мог сколько угодно говорить сладкие речи, но Ханде знал, что это был не просто ужин. Он, наконец-то, снова должен был предстать перед местной публикой, снова произвести на них впечатление и снова поднять авторитет семьи Атеш лишь только своим происхождением. Радовало Ханде только одно — ему не нужно было быть слишком дружелюбным. Какая-то часть величия Семей держалась как раз на иллюзии их недоступности. Ханде имел право позволить себе некоторый снобизм.       Под огромным шатром почти у самой воды Ханде увидел небольшой уютный ресторанчик с круглыми столиками и плетеной мебелью из ротанга. Все вокруг утопало в ярких цветах, а деревянные столбы покрывал вьющийся плющ. Запахи цветущих растений и соленый морской воздух перекрывали феромон людей, отдыхающих здесь. Посетителей было немного — Ханде насчитал не более десяти омег и альф — и почти все столики были свободны. Хостес у входа под шатер встретил их с поклоном, но Ассиль быстро отмахнулся от него как от назойливой мухи.       — Хусса, друг мой! — заговорил он громко, обнимаясь с низким полноватым омегой. — Как я скучал по тебе все эти месяца! Мне столько всего нужно тебе рассказать!       Ассиль и Хусса долго обнимались, потом целовали друг друга в щеки и смеялись. Ханде скромно стоял рядом, поглядывая по сторонам. Все немногочисленные посетители, пришедшие на набережную провести вечер, смотрели на них. Может, их смущало громкое поведение Ассиля, а может, они разглядывали Ханде, сразу же, конечно, поняв, кто он такой.       — О, а это он, да? Ханде? О, великий Создатель, такой сильный и яркий запах!       Хусса выглядел довольно дружелюбно и искренне, поэтому Ханде позволил ему рассмотреть свои кольца, а потом и легко склонил голову, когда Хусса представил ему своего младшего сына — Сирилла. Это был тот самый красивый омега, с которым Ханде уже встречался на скачках и, как и тогда, Сирилл не горел желанием заводить новые знакомства. В этот раз Ханде был с ним согласен, поэтому, устроившись в удобном плетеном кресле с мягкой подушечкой, он расправил складки на тунике и молчаливо стал потягивать предложенный ему чай.       Вокруг Ханде слышал приглушенные голоса. Он мог прикрыть глаза и прислушаться, чтобы понять, что все обсуждают его появление здесь. Все-таки даже самые знатные жители столицы редко когда могли видеть представителя Семи Семей. Семья Лорано, которая жила рядом с Арсаланом и обладала огромным влиянием в Империи, была самой закрытой и недоступной для обычных людей. Луиссиан, например, будучи из главного Дома Лорано, до замужества почти не покидал стен поместья и общался только с себе подобными.       — Мы с Рудольфусом останемся здесь на зиму. — Сказал Ассиль, когда все устроились за круглым столом. — Подготовимся к выборам, да и муж поможет сыну с его проектом в Сеине. И я хочу быть поближе к Ханде, помочь в этом непростом жизненном этапе.       Ассиль протянул руку и слегка коснулся плеча Ханде, отчего он чуть было не отдернулся. Но Ханде быстро умел брать себя в руки, поэтому на очередную улыбку ответил легким благодарным кивком. Хотелось же фыркнуть. Ассиль бы никогда не пошел против своего сына, поэтому помощи от него Ханде бы не стал ждать.       — Должно быть, вам тяжело привыкнуть к новой жизни? — спросил Хусса. — Я слышал, что в благородных Семьях омег с младенчества готовят к замужеству, но это все равно должны быть пугающие изменения для молодого человека.       Принесли небольшие порции легкого рыбного салата и теплые свежие лепешки с неизвестным Ханде соусом. Графин с чаем обновили на новый и добавили в него льда. Пока бета споро сервировал их стол, Ханде сумел унять в груди горящее чувство негодования и обдумать ответ.       — Меня готовили не только к замужеству, — сказал он, поднимая глаза, — мой приемный Оми — главный омега дома Кайял. Он считает, что всех детей Семьи стоило отправлять в школы, а не обучать на дому. Там мы изучали разные науки.       — Говорят, скоро Луиссиан станет….       — Когда Дилан займет место Главы.       — Говорят, дата уже назначена. Ханде, вы не знаете?       Ханде качнул головой. Сначала Луиссиан должен был родить и восстановиться после тяжелой беременности, а Дилан полностью вступить в роль Главы Семьи, переняв ее у стареющего деда. Только тогда бы Матте отошел в сторону. На все это мог уйти еще год.       — Нет, — ответил Ханде, — мне ничего неизвестно.       — Конечно же, Хусса, когда ты слышал, чтобы в благородных домах омег допускали до важных вопросов?       — Матте создает впечатление властного человека. Говорят, Маре давно потеряли свое влияние, но с такими омегами….       — Он, скорее, исключение. Ты с ним встречался когда-то?       Хусса довольно раздул щеки и отложил в сторону столовые приборы:       — На зимних сессиях в Совете Семи он часто посещал Арсалан.       — Уже без супруга? — заинтересовался Ассиль. — Я никогда его не встречал.       — Да, уже после…этого. Он постоянно сопровождает Главу или старшего сына.       Ханде спрятал ухмылку за бокалом с чаем. А еще в этих поездках Матте давал себе волю и встречался с одним альфой, запах которого периодически носил на себе в последние годы. Альфа был не из благородных, поэтому не мог перебить апельсиновый душок от Матте, и все на это закрывали глаза.       Ассиль и Хусса не заметили поведения Ханде, занятые своими сплетнями. А вот Сирилл, молчавший все это время и устроившийся в тени, вдруг перехватил его взгляд и совсем недобро ухмыльнулся. Должно быть, этот омега, подобно Ханде, был недоволен решениями своих родителей, но не имел смелости противостоять им по-настоящему. Поэтому просто вел себя вызывающе. Ханде уже понял, насколько это поведение может быть глупо, поэтому старался не вестись на эти взгляды и смешки Сирилла.       Но он окончил Императорский университет! Ханде все еще было интересно, поэтому, может, стоило подружиться с ним и поспрашивать….       — До сезона осенних дождей хотели окончательно условиться с помолкой, а уж после зимы сыграть свадьбу.       До слуха Ханде добрался низкий грудной голос Хуссы. Лицо Сирилла тут же скривилось от неприязни, и он чуть ли не зашипел. Никто этого не заметил. Ну, или сделал вид, что не заметил.       Ханде осторожно попробовал кусочек рыбы с листиком зелени и запил все это чаем. Конечно, несколько дней его уже не тошнило, но настороженное отношение к незнакомой еде у него осталось. Впервые он даже жалел, что рядом нет Матте. Тот бы точно подсказал действенное снадобье от тошноты и головной боли. В этом плане Матте был настоящим волшебником.       — Благородных в шестнадцать уже отдают….       — В двадцать, конечно, стоит уже задуматься о замужестве.       — Это все суфражисты с периферий с их возмутительными идеями.       — Не стоило потворствовать Сириллу с этим университетом.       — Не соглашусь, Хусса, некоторые курсы там довольно полезные.       Разочаровавшись во вкусе рыбы, Ханде спокойно грыз кусочек лепешки. Один нежный и мягкий на вкус сливочный соус ему особенно понравился, и он отлично сочетался с теплым хлебом. Но Ханде чуть не подавился, когда Сирилл резко вскочил на ноги и ударил ладонь по столу так, что стеклянный графин и бокалы слабо зазвенели. Глупый разговор двух старших омег прервался на полуслове. Как и все разговоры под шатром. Сирилл поправил сбившуюся на бок рубашку, почему-то со злобой посмотрел на Ханде.       — Пойду подышу свежим воздухом. — Сквозь зубы выдавил он и быстрым нервным шагом удалился.       Немногочисленная публика все еще молчала, а щеки Хуссы шли красными пятнами. Ассиль понимающе улыбался и сочувственно глядел на своего друга, а злорадную ухмылку, точно как и Ханде, прятал за стаканом с чаем.       — Ужасно проблемный ребенок. — Хусса прикрыл лицо ладонью. — Это все его отец виноват, что разрешил учиться и общаться с этими ужасными людьми. У него в группе были омеги с юга и с Динийской республики ты представляешь? У них даже карты резидента все еще нет. Чему они его научат?       Ханде знал про отношение местных к переселенцам с юга или с севера. Динийская республика, богатая на ресурсы, давно досаждала Империи своим стремлением к независимости и постоянными военными столкновениями. На юге тоже было не все гладко. Митрин — самый крупный город континентального юга — как и весь архипелаг Дасе вот уже сто лет были опасными регионами из-за постоянных терактов и местных революций. Империя почти не имела влияния на Митрин, а после того как тринадцать лет назад там произошли беспорядки, приведшие к вмешательству армии и серии терактов в самой Империи, положение переселенцев стало жестко контролироваться. Особенно в Арсалане.       Его Оми приехал в Империю именно из предместий Митрина и несколько лет жил нелегалом. Ханде смутно помнил некоторые южные сказки, которые Оми тихим голосом читал ему перед сном и помнил скупые рассказы про жизнь в жарком южном Митрине, периодически страдающим от взрывов и преступности. Почему-то именно эти воспоминания из детства в голове Ханде хоть как-то сохранились до взрослого возраста, вытеснив многое другое.       — Давно стоит оградить наших детей…. — снова сквозь воспоминания ворвался высокий пронзительный голос Ассиля.       Почувствовав, что тоже больше не может оставаться здесь, Ханде отложил в сторону кусочек лепешки и спокойно поднялся на ноги, убрав с колен салфетку.       — Мне стало душно, — сказал он обманчиво спокойным тоном, — хочу пройтись по набережной. Морской воздух меня успокаивает.       — Серилл тебя напугал? — сочувственно спросил Ассиль. Зная про беременность Ханде, он мог списать такое поведение именно на нее. — Я могу проводить тебя.       — Не стоит. Я попробую найти Сирилла и спокойно поговорить.       Хусса поджал губы и благодарно кивнул. Наверное, Ханде был у него на хорошем счету, и он надеялся, что благородный омега сможет повлиять на сына. Но Ханде никак влиять не собирался. И, особенно, не собирался убеждать Сирилла в ценностях брака. Ему просто было интересно посмотреть на этого омегу еще раз. И институт….       Ханде вышел на набережную, недолго постоял на месте, спрятав ладони в рукава туники и любуясь водной гладью. Небо медленно приобретало розоватые тона, готовясь к вечеру и закату. Закаты здесь были потрясающие всегда. Ханде наблюдал их из окна своей спальни каждый вечер.       Море Ханде тоже начал вспоминать. В это место Оми с его документами никак не мог попасть, но они вместе ходили на городскую набережную, отстроенную несколько южнее. Там Оми покупал ему сушеные яблоки с сахаром и карамельные фрукты, учил кататься на арендованном велосипеде и по праздникам приводил посмотреть на фейерверки. Жаль, что с Атэ они там никогда не гуляли. Но им нельзя было часто появляться вместе на публике.       Ханде немного прошел вдоль кованого ограждения, любуясь спокойными медленными волнами прибоя, а потом повернул обратно и оглядел ближайшие скамейки. Солнце слепило глаза, поэтому пришлось приложить ладонь ко лбу, прежде чем Ханде сумел найти на одной из удаленных от большого шатра скамеек Сирилла. Конечно, за ними на этой набережной следила охрана, поэтому далеко омега никак не мог уйти.       Ханде пошел к нему, поднимаясь вверх по маленьким каменным ступенькам, виляющими между душистыми кустиками и маленькими деревцами.       — Оми отправил тебя? — спросил Сирилл, как только Ханде подошел.       — Нет. Можно присесть рядом?       Сирилл подвинулся и похлопал ладонью по свободному месту, приглашая. Ханде сел. Со скамейки открывался все еще прекрасный вид на море и Императорский дворец, в то же время они оказались частично спрятаны от солнца и случайных прохожих кроной старой яблони.       — Мой Оми хотел, чтобы я с тобой подружился. — Снова заговорил Сирилл. — Атэ и ему важно заручиться сейчас поддержкой Атешей. Слышал, Филипп в Сеине разрабатывает новое оружие для армии и строит завод.       — Да. — Лишь сказал Ханде.       — А какой интерес у вас?       Во взгляде Сирилла мелькнул какой-то намек на веселье, но он слишком быстро отвернулся от Ханде и снова стал разглядывать горизонт.       — Титан из рудников.       Ханде не собирался скрывать. Все они играли в эти игры и все знали правила. Но он видел, что с таким человеком как Сирилл, ничего не получится. С ним либо можно было договориться напрямую, либо оставить эту бесполезную затею. Да и вся его ценность для Филиппа ограничивалась его будущим мужем. Но не было еще даже помолвки. И было слишком много сомнений.       — У меня нет титана. У Луисса есть, но я за него не выйду.       Ханде снова фыркнул, тоже любуясь красивым небом и морем. Вот бы сейчас доесть ту вкусную лепешку с соусом! Ханде почувствовал, что он все еще голодный и очень хочет еще один кусочек свежего хлеба.       — Не веришь?       — Нет. — Честно ответил Ханде. — Думаю, ты выйдешь за того альфу, как и хотят твои родители. Чтобы вся эта система работала, ты должен….       — Это не так. — Спокойно ответил Сирилл.       Они долго молчали. Ханде было почти спокойно и хорошо. Сирилл не вызывал в нем симпатии, но с ним не приходилось напрягаться. И Ханде считал, что когда-то сможет найти к нему подход. Если Филиппу очень-очень сильно понадобится дешевый титан и другие ресурсы, Ханде сможет с этим что- то сделать. Если муж, конечно, это заслужит.       Небо все больше окрашивалось в розовые тона, солнце тоже краснело и шло вниз. Совсем скоро должны были запеть цикады, а с моря прийти прохладный ночной ветер. На набережной зажигали первые фонари. На башне далекого безмолвного Императорского дворца загорелся один единственный огонек, зажигаемый каждую ночь и похожий на заблудившегося в море духа.       — Я всегда мечтал пойти на курсы в Императорский университет. — Признался Ханде, нарушив тишину. — На историческом факультете есть интересные программы. И когда мне сказали, что ты….       — Например? Какие программы?       — Литература и искусство Империи.       — Любишь сказки? — Сирилл снова с насмешкой и весельем взглянул на Ханде.       — Это не сказки.       Все-таки он почти не встречал таких омег. Таких странных, таких почти грубых, разговаривающих с ним без должного почтения и уважения. Сирилл общался с благородным омегой, но не старался вести себя должным образом. Ханде не был ханжой и не обижался, но это все равно было для него ново и удивительно.       Но хотя бы он не вел себя как змея Ассиль.       — Если любишь читать сказки, не ходи на общие программы. Все твои воздушные замки легко разрушат.       Первый прохладный порыв ветра заставил листву над ними зашуметь. Сирилл быстрым движение поправил ворот рубахи. И Ханде разгладил складки на тунике и провел пальцем по вышивке по краю своего широкого рукава. Он был в традиционной свободной одежде, которую обычно предпочитали носить благородные омеги, и очень сильно отличался от Сирилла, одетого совсем не нарядно и просто.       — Я примерно понимаю, как устроен наш мир. — Ответил Ханде. — И я не верю всем подряд. И понимаю, что черного и белого просто не существует. В отличие от тебя.       Сирилл вздрогнул. Может, от холодного ветра.       — Почему? — спросил он.       — Ты хочешь идти против общества. Кто из нас наивен?       — Я бы поговорил с тобой об этом через несколько лет. Тогда будет понятно, кто из нас прав.       — Хорошо. — Легко согласился Ханде.       — В тебе просто нет силы пойти против.       Живот был готов недовольно заурчать, и Ханде приложил к нему руку, чтобы унять неприятное тянущее чувство голода в нем. Приятные запахи еды, иногда доходившие до них из шатра, будили аппетит, но пока Ханде не хотел покидать укрытие под яблоневыми ветвями и возвращаться к Ассилю и его лживым речам.       Нет, Ханде не был наивным благородным омегой! Он видел сквозь натянутые улыбки и добрые речи правду, и он не собирался во всем потакать семейству Атеш. Он еще мог что-то исправить и найти правильные рычаги влияния хотя бы на Филиппа. Ведь если развод ему был недоступен, от этого зависела вся остальная жизнь. Ханде планировал как-то справиться с этим.       Пока они с Сириллом молчаливо сидели рядом и любовались вечерним морским пейзажем, ко входу в шатер подошла новая яркая парочка. И что-то в омеге сразу смутило Ханде, что заставило его оставить свои размышления и присмотреться внимательнее. Этот был тот самый парень с черными волосами и бриллиантовой заколкой, которого Ханде видел на ипподроме. А запах его чувствовал ночами от собственного мужа.       На этот раз вместо шорт омега был одет в облегающий бежевый костюм из брюк и жилетки без рукавов. Шикарные черные волосы он опять скрепил на затылке заколкой, но одна прядка все-таки выбилась и скрутилась колечком у его загорелой щеки.       — Это Камми. — Сказал Сирилл, заметив любопытство Ханде. — Его не допустят в шатер.       Ханде не отрывал взгляда от омеги и пожилого альфы, который сопровождал его.       — Почему? — спросил он.       — Ему не раду в нашем обществе. Он — продажный.       — А альфа с ним?       — Это Джулиан Самит, занимается спекуляциями на рынке и банкротствами. Ходят слухи, что он стал опекуном Камми. А ведь других законных наследников у него нет.       — Но если у него теперь есть статус….       — Он мигрант с юга и эскортник. — Отрезал Сирилл. — Понятно, почему ему здесь не рады.       Прошло довольно много минут, прежде чем парочка отошла от шатра. Фигурка Камми отделилась от своего спутника. Омега ушел от света фонариков, остановился в тени у ограждения и через несколько секунд блеснул желтый огонек — Камми прикурил сигарету прямо на набережной, что уже было возмутительно.       Сирилл тихо хохотнул прямо у Ханде под ухом, но он не повернулся. Продолжал, не отрываясь и почти не моргая, наблюдать за этим омегой, любовником своего мужа. И Ханде казалось, что этот загадочный Камми тоже видел его насквозь даже сквозь темноту вечера и яблоневую густую крону.