Воспоминания — это всё, что у него осталось.
Знайка мечтал о том, чтобы вырваться из этой петли, чтобы их больше не было. Он хотел начать всё с чистого листа, но знал, что прошлое никогда не исчезнет само по себе. Он должен был принять смерть Незнайки (пускай это было и болезненно), но всё никак не мог этого сделать. — Как ты? — Спросил его Пилюлькин, хотя знал, что услышит в ответ. Знайка в очередной раз пришёл к доктору. С тех пор, как Незнайки не стало, прошло 2 месяца, а учёному не становилось легче. Он плохо спал, иногда даже не выходил из комнаты целый день. Все сильно за него переживали, но не могли ничего сделать, ведь на все вопросы Знайка отвечал, что с ним всё хорошо, и просил оставить его в покое. Именно поэтому Пилюлькин настоял на том, чтобы Знайка приходил к нему хотя бы раз в неделю, и пытался хоть немного, но помочь своему другу, считая, что разговоры помогут тому. — Всё нормально, — ответил ему ученый. — Ты всегда так отвечаешь. — Со мной правда всё в порядке! — Его голос сорвался на крик. Тут он понял, что перегнул палку (?), а прежде это случалось редко. — Прости… — продолжил он тихим голосом, — я не хотел срываться, но в последнее время я не могу. Просто не могу. Доктор тяжело вздохнул и ответил: — Знайка, ты всё время говоришь, что ты в порядке, хотя мы оба знаем, что это не так. Ты не хочешь говорить о том, что произошло. Я понимаю твои чувства, но поверь мне, так нельзя и нужно что-то делать. У меня есть один вариант. Тебе нужно уехать в Солнечный город, и не спорь со мной. Хоть на неделю, две, месяц — выбирай себе срок, но уезжай. Только таким образом ты сможешь найти способ вылезти из этой ужасной ямы, в которую ты погрузился. Да, это будет непросто, но если ты останешься здесь, то никогда не успокоишься. Ты думаешь, я смог простить себе то, что произошло? Я не смог его спасти, но этого не исправить, как бы нам всем этого ни хотелось. Мне тоже больно, что мы его потеряли, но нужно жить дальше. Живи дальше ради него. Незнайка бы не хотел, чтобы ты так страдал. Поэтому, пожалуйста, поезжай, отдохни, тебе это сейчас нужно больше всего. Попрощавшись с доктором, Знайка вышел из кабинета и пошёл в свою комнату. Уезжать не хотелось, но Пилюлькин был прав: если он останется, то не сможет справиться со всем, что произошло, ведь до этого ему никак не удавалось этого сделать. Быстро собрав вещи в небольшой чемодан и попрощавшись со всеми, Знайка пошёл на вокзал. Тут как раз подошёл поезд. Зайдя в него, учёный убрал чемодан на верхнюю полку, чтобы тот не мешался, и сел возле окна. Поезд тронулся, унося Знайку из родного города. Вскоре тот исчез из виду, уступив место бесконечным полям и холмам. Знайка смотрел в окно, стараясь ни о чем не думать, но ему снова вспомнился тот день.***
За пару часов до того, как это произошло, в кабину управления быстрым шагом вошёл Гусля. — Знайка, ты срочно нужен нам. — Что-то серьёзное? — Спросил Знайка, заметив обеспокоенность в голосе музыканта. — Да, — коротко ответил ему Гусля, а затем тяжело вздохнул и продолжил: — Незнайке совсем плохо, он бредит уже пару часов. Сначала Пилюлькин пытался сбить ему температуру, но ему стало только хуже, и он начал постоянно звать тебя. Мы не хотели тебя отвлекать, но, боюсь, ты сейчас нужен как никогда. — Я подойду как только смогу, просто сейчас не время. Освободиться удалось только через десять минут, да и то ненадолго, ведь впереди предстоял долгий путь, и без его помощи Звездочкин навряд ли справился бы один. Знайка спустился вниз и чуть ли не бегом зашёл в каюту. Там, кроме Пилюлькина и помогавшей ему Фуксии, никого не было. Оба на всякий случай были в специальных масках и перчатках и пытались хоть немного, но сбить температуру Незнайке. Увидев вошедшего в каюту ученого, доктор вздохнул: — Хорошо, что ты пришел, — произнес он, — боюсь, без тебя нам сейчас не обойтись. Там в аптечке лежат маска и перчатки. Надень их, пожалуйста. Выполнив все указания, Знайка приблизился к кровати, где лежал больной. Незнайка был весь бледный, щёки его горели лихорадочным румянцем, на лбу был холодный компресс, который, к сожалению, никак не помогал. Его всего трясло. Тяжело дыша, Незнайка действительно тихо звал Знайку: — Знайка… Знайка… Знайка… — Я здесь, всё хорошо, я здесь. Слышишь меня? Всё хорошо, — учёный присел на край кровати и взял егл за холодную руку. —Прости меня… прости, пожалуйста… домой… нужно домой… — Я тебе всё прощаю, слышишь? Потерпи ещё немного, и мы будем дома. Тебе станет полегче, вот увидишь. — Не уходи… только не уходи… — Прости, мне нужно идти, но я тебе обещаю, что скоро мы будем дома. Знайка сжал его руку и осторожно поднялся с кровати. С сожалением он отпустил ладонь друга и вышел из каюты. А через пару часов Незнайки не стало. Может быть, если бы Знайка подошёл чуть раньше или провел с ним больше времени, всё было бы иначе, но теперь Знайка никогда этого не узнает.***
— Извините, пожалуйста, мы скоро подъезжаем, — услышал Знайка. Ласковый голос проводницы выдернул его из воспоминаний, которые снова накрыли его, словно снежный ком. — Спасибо большое, — поблагодарил он. Затем взял чемодан с полки и, дождавшись пока поезд прибудет на станцию, вышел из вагона. Сам не зная почему, но Знайка внезапно принял решение поехать к Фуксии, хотя сначала хотел остановиться у Звездочкина. Адрес он помнил ещё с тех пор, когда они только планировали полететь на Луну, и тогда они частенько сидели допоздна с расчетами, нарушая режим, и, чтобы не терять времени зря, Знайка не уходил спать в гостиницу, а оставался спать у малышки. Казалось, это было совсем недавно, хотя прошло много времени. Знайка решил не ехать на такси, а пройтись пешком, чтобы немного развеяться перед предстоящей встречей. Фуксия тогда уехала на следующий день после похорон и предложила Знайке поехать с ней. Она говорила, что новые места помогут ему пережить потерю любимого друга. Но Знайка отказался, сославшись на некие дела, которых не было. На самом деле Знайка нуждался в одиночестве и времени, чтобы осознать и принять утрату. Он понимал, что Фуксия хотела помочь ему и поддержать, но он был уверен, что каждый должен пройти через свои горести самостоятельно и, к сожалению, не смог этого сделать. Дорога вела дальше по уютным улочкам, окруженным красивыми зданиями, и вскоре Знайка наконец-то добрался до дома, где жила малышка. Он не знал, дома ли Фуксия, но понимал, что дальше время тянуть нельзя и поэтому, собравшись с духом, постучал в дверь. Послышались шум и возня. Наконец-то дверь открылась и перед ученым возникла Фуксия. На ней было домашнее синее платье, а каштановые волосы были собраны в хвост. — Знайка, это ты? — Спросила она с удивлением. — Да, — ответил он. — Я не знал, дома ли ты. Прости, что пришел без предупреждения. Пожалуйста, можно я пока поживу у тебя? — Конечно, проходи. Я как раз испекла печенье, прям чувствовала, что кто-то придет. Знайка вошёл в квартиру, снял пальто и ботинки. Затем зашёл в ванную и, помыв руки, он прошёл на кухню, где на столе уже стояли чай и свежеиспеченное печенье. Аромат выпечки наполнил комнату, создавая уютную и гостеприимную обстановку. Знайка ощутил благодарность к Фуксии, которая была всегда готова принять его независимо от времени и обстоятельств. Он сел за стол напротив неё и сказал: — Прости ещё раз, что побеспокоил тебя. Не нужно было, наверно, у тебя были планы на вечер, а я всё испортил. — Нет, что ты. Я совершенно свободна и очень рада, что ты приехал. Мы давно не виделись. Может быть, расскажешь, что произошло, ты ведь не просто так сюда приехал, верно? Пожалуйта, скажи, что тебя тревожит. Знайка вздохнул и, собравшись с духом, начал свой рассказ. Он как будто снова переживал тот день, но с каждым сказанным словом ему становилось всё легче. Фуксия его внимательно слушала, ни разу не перебивала, а когда тот закончил свой рассказ, взяла руки ученого в свои и ответила: — Ты так и не смог отпустить от себя то, что произошло. Но время не вернуть назад, оно идёт только вперёд, и тебе нужно идти дальше вместе с ним. Пусть Незнайки рядом нет, но он жив в твоих воспоминаниях, а это важно. Да, боль от утраты не восполнить ничем, но он вряд ли бы хотел, чтобы ты прожил свою жизнь в вечном горе. Живи дальше, живи ради него. — Знаешь, — ухмыльнулся Знайка, — Пилюлькин мне сегодня утром сказал то же самое. Сказал, что мне нужно поделиться с кем-то своими переживаниями и проблемами, чтобы они не накапливались внутри меня. Я думал, что могу справиться со всем самостоятельно, что не нужно никому об этом говорить. Но я был неправ. Каждый раз, когда я пытался сам справиться с проблемами, они оставались внутри меня, только усугубляясь и становясь ещё больше. Твоё присутствие и твоя поддержка дали мне возможность высказаться и пережить все то, что меня угнетало. Спасибо тебе, что просто выслушала меня. — Я рада, что ты поделился своими переживаниями и рассказал мне всё, что у тебя накопилось. И знай, что я всегда буду рядом с тобой, что бы не случилось. И Знайка понял, что это было самое правильное решение, которое он сделал за последнее время. Он понял, что как бы тяжело ему не было, нужно, не смотря ни на что, продолжать идти дальше, ведь теперь у него есть крепкая и надежная опора. Ученый снова посмотрел на Фуксию. Её улыбка была бесподобной, а карие глаза казались бездонными. Сердце забилось чаще, дышать стало труднее. И в этот момент он не смог удержаться и нежно поцеловал её в губы. Фуксия не ожидала этого. Её глаза расширились от изумления, но она не оттолкнула его. Наоборот, ответила на поцелуй, прижимаясь к нему ещё ближе. Тут Знайка понял, что совершил, и сильно смутился. — Прости, — тихо произнес он. — Да не извиняйся, всё нормально, — ответила она А на столе остывал нетронутый чай, его аромат наполнял комнату нежными нотками. Но всё это показалось уже не таким важным и значимым в сравнении с тем, что произошло между ними. Чай стал мимолетным штрихом в этой невидимой картине их взаимоотношений. Они продолжили смотреть друг на друга, и в их взглядах отражались радость и благодарность за этот звездный момент, когда их души и сердца смогли быть настолько близкими. Никогда раньше они не испытывали подобного чувства, и эта встреча перевернула их мир. Так, на этом простом столе, остывал чай, ставший свидетелем самого удивительного и неповторимого момента их жизни. И хотя никто его уже не попьет, он будет оставаться свидетелем того, что некогда было их тайной, и останется в памяти как символ их любви.