Му Цин

      Му Цин подавляет желание устало вздохнуть, скривиться или каким-либо образом выдать своё недовольство, стоя пред высокими чинами. Он прекрасно знает, что сейчас решается вопрос его жизни и смерти. В отличие от его высочества, в нем нет того самого высокомерия, позволившего где-то совсем в другом мире, пускай и на экране телефона, в виде не более, чем печатного текста, высказать столь пренебрежительные слова. Даже если в своей сущности он с ними согласен.       Богам нет дела до смертных. А если есть, то это явно ограниченный круг лиц, в который нынешний Му Цин вряд ли входил в отличие от его высочества наследного принца, который если ему не изменяла память, каким-то непостижимым образом сумел заинтересовать Белое Бедствие, он же нынешнее верховное божество — Цзюнь У.       У него за спиной нет ничего. Ни власти, ни статуса, ни каких-либо значительных заслуг. Он не так ценен, как нынешний пока ещё наследный принц, которому суждено вознестись в свои семнадцать с гаком лет.       Му Цин просто маленький человек. Даже не знать. Обычный простолюдин, что в реалиях пускай магического, но всё ещё средневековья, даже особых прав не имели.       Скажут на плаху. Он окажется на плахе.       Скажут в темницу. Он окажется в темнице.       Скажут раздвинуть ноги или отдать жизнь. Придется выполнять.       Легко мечтать о несбыточном, сидя в уютной комнате прямо перед компьютером и отстукивая по клавиатуре давно привычные буквы, собирающиеся в слова.       Из слов в предложения.       Из предложений в абзацы.       Из абзацев в полноценный текст.        Или читать о похождениях очередной попаданки, которая плюет на все каноны и везде лезет со своим явно авторитетным мнением человека из двадцать первого (или откуда она вообще вылезла?) века.       Легко… Вот только, как оказалась на практике, да и множестве произведений про подобных попаданцев, такая херня работает только в тупых додзинси (не только в них), где уровень айкью окружающих снижается с появлением на горизонте главного героя или героини.       На минуту, всего на минуту, Му Цин становиться благодарен тому, кто закинул его в этот чертов мир, в то чёртово тело не в тот период его собственной жизни, когда он был мелкой пигалицей, а интернет в большинстве своем был забит историями своим сюжетом так похожими на глупую детскую сказку. Действительно, как хорошо, что при своем залёте в другой мир он оказался практически взрослым человеком.       Спорное утверждение, учитывая, что можно выглядеть на все сорок и при этом вести себя не лучше пятилетнего ребенка.       Он становится благодарен всего на минуту. Нет, на секунду прежде, чем вся благодарность испаряется так, как будто её никогда и не было. Му Цин не знает, точнее даже не помнит, каким вообще образом оказался здесь — в этом мире, в этом теле. Ему, если уж быть честным это совершенно не нужно.       Всё слишком реальное, чтобы хотя бы на мгновение усомниться, что этот мир не более, чем очередная, куда более реалистичная, чем все прошлые, выдумка его явно больного сознания.       Он даже не знает, что именно тут делает раз уж в его голове случился философский диспут, который, скорее всего был обязан пройти каждый попаданец. В каноне у Му Цина все вроде, как относительно неплохо сложилось. Выходец из простого народа, которому посчастливилось стать одним из приближенных наследного принца. Позднее младший небожитель, а впоследствии самый настоящий Бог Войны. Это вам не второстепенный персонаж, который погибает в ходе действий сюжета.       Но стоило посмотреть на все это под другим углом, как сразу становилось понятно, что жизнь оригинального Му Цина была не сахар. Жил парнишка с больной матерью чуть ли не в трущобах, подрабатывал, где мог. После становления слугой наследного принца, скорее всего, терпел насмешки и издевательства от завистливых сверстников. И ведь даже отказаться от оказанной чести не мог. Принц может и не обиделся бы, да вот что согласился, что отказал венценосной особе разницы практически не какой.       Только деньги и причина придирок, сменившаяся с «вот везучий гад, как бы усложнить ему жизнь, чтобы та медом не казалась» на «да как этот ублюдок смеет? А не преподать ли мне ему урок, чтобы такое ничтожество знало свое место? Заодно и наследному принцу, кто знает и польщу».       На небесах явно ситуация была похожей. Ничего бы не изменилось.       Практически все божества, за редким исключением, это знатные люди — принцы, принцессы, вельможи, купцы…       Не важно.       Всё равно один хер с ними. Даже вот с вроде б то самыми обычными культиваторами, благодаря тому, что в этом мире водилась реальная нечисть они имели особый статус. А так же нередко были образованы не хуже каких-нибудь знатных сыновей и благородных дочерей.       Уже не так всё весело и радужно, как это казалось изначально?       Ну, такова жизнь.       Что отвратительнее всего нынешний Му Цин оказался в той же ловушке, что и его канонный двойник, вынужденный стать слугой наследного принца Сянлэ. И до сих пор, если верить его скудным воспоминаниям, все шло строго канону. Пока тем, кто поймал маленького будущего «Собирателя цветов под кровавым дождём» не стал Му Цин.       Отговорка в стиле «оно само» тут не прокатит. Да и не повернуть время вспять, чтобы тем, кто на этот раз поймал маленького непоседу, как и в каноне, стал принц. В любом случае, мечтать о любви будущего непревзойденного сразу после того, как, пускай и не всерьез, а только в рамках представления и грубой импровизации, приставил к чужому горлу клинок, не приходилось.       Не идиот же мальчишка, чтобы вот так просто влюбиться в первого встречного. В каноне может это и произошло по велению пятки автора или вполне себе логических причин, в основе которых лежит человеческая психология, а так же определенного стечения обстоятельств в конечном итоге приведшем к образованию пары Се Ляна и Хуа Чэна, вот только Му Цин не его высочество.       — Вы идиот, ваше высочество?       Вопрос слишком прямолинеен. Он знает, но все равно интересуется у наследного принца, когда все наконец закончилось и они вдвоём сидят в этаком подобии медпункта. Невзлюбившего его ещё с первого взгляда Фэн Синя, возможно из-за его собственного происхождения (почему в противном случае ему о том, что он выходец из самых низов напоминают при любом удачном случае?), который, скорее всего, воспринял бы это не иначе, как оскорбление и начал бы очередную, никому не нужную, перепалку.       Му Цин ни в коем случае не хотел тем самым оскорбить и этим же обесценить всю работу принца по смягчению его приговора. Просто, он слишком честен и прямолинеен, как для людей данного мира. Это нередко приводило его к тому, что его слова считали за грубость, оскорбление, а вместе с этим порождало очередное недопонимание.       Разница менталитетов.       Что уж тут сказать?       Человек из двадцать первого и человек из пускай магического, но по-прежнему средневековья. Да и, к тому же, чужой для себя страны, явно выделялся бы в непривычной для себя среде, как не посмотри. Ведь тут не только одежда. Тут и мировоззрение, и совершенно другие рамки допустимого.       — Прости? — в этот момент принц выглядит до невозможного глупо и в тоже время мило. И Му Цин уже в который раз видит на месте его высочества, не будущее божество, идеального принца или на крайний случай подростка, с которым у него как минимум десяток лет разницы. Он видит ребенка, всю жизнь прожившего в довольно близких к тепличным условиям и потому такого в край наивного, смущавшегося от одного лишь упоминания о поцелуйчиках. Куда уж там темы о сексе поднимать, если мальчишка смущается даже этого?       — Я пытаюсь сказать… — Му Цин ненадолго замирает, пытаясь сформулировать как можно более подобающий ответ. Не очередную колкость, как почему-то всегда уверен Фэн Синь. Всё, что ему нужно это немного времени, чтобы собрать мысли в кучку и как можно точнее передать свои собственные мысли. — Мне казалось, что я ясно дал понять, когда сделал то, что сделал, что вам не обязательно было останавливать процессию.       — Но… Ребёнок.       — Ваше высочество, вам известно такое слово, как «импровизация»? — да он чертовски груб с наследным принцем прямо сейчас, когда перебивает его явно «важную» речь о том, как он волновался о ребенке — единственном возможном свидетеле его непочтительности прямо сейчас. Что вцепился мертвой хваткой в ужасно неудобные праздничные одеяния и спит сном младенца в его объятиях, будучи измотанным всеми прошедшими событиями.       Му Цин практически ненавидит то, насколько жалобно выглядит его господин в подобные моменты. Потому что, даже если поначалу он это не осознает, но его тон невольно смягчается и сам себе он начинает напоминать взрослого, что отчитывает своего младшего, хотя физически они практически ровесники.       Его высочество наследный принц ему вовсе не брат. И вряд ли когда-либо таковым станет. У них слишком разное положение и статус в обществе, чтобы нечто подобное стало правдой. Можно сколько угодно питать иллюзии, но главное всегда помнить, что ни одна из них никогда не станет правдой.       Насколько бы уверенно не выглядел его высочество Се Лянь, утверждая, что они с Фэн Сином ему, как часть семьи это не отменяло существования незримой пропасти между ними тремя.       — …       Никакого ответа со стороны наследного принца не последовало, поэтому он продолжил:       — Не обязательно было останавливать процессию. Достаточно было просто разыграть небольшую сценку вроде той, где злой демон угрожает небожителю ребенком и тот спасает невинное дитя или тот, где демон вот внезапно понимает, что его угрозы оказались четными и пытается от него «избавиться», а потом передать ребенка кому-нибудь, кто присмотрел бы за ним до конца шествия. К тому времени, как подали знак к окончанию шествия я как раз выцепил из толпы несколько знакомых лиц, которые вряд ли отказали подобного рода пустяковой просьбе.       — Прости.       Его высочество склонил голову и вообще выглядел так подавленно, что будь это какое-нибудь аниме, то у него, скорее всего, над головой сформировалась бы мрачная туча. Ну, чем не щеночек?       — Проехали. — Усталый вздох вырывается него сам собой.       Конечно, своими действиями его высочество знатно так его подставил, заставив нарваться на наказание, но он же всеми силами боролся за то, чтобы ему не так сильно досталось. А ведь могли наказать по-суровее, чем добавление к канонному стоянию принца у стены несколько сотен удар ферулами.       Если смотреть с позитивной точки зрения, то он, по крайней мере останется жив, относительно свободен, не превратиться в инвалида и по-прежнему будет иметь возможность изучать мистические практики. Ну, а о возможно испорченных ещё при первой встрече взаимоотношениях с будущим «собирателем цветов под кровавым дождем» будет беспокоиться уже его будущая версия.