разрешите сэмюэлю томасу уилсону сойти с ума

мужчина перед сэмом, кажется, это джеймс. на нём кожаный костюм с обрубленным плечом. ремешки возле шеи и заклёпки, много заклёпок, расположенных вертикально на груди. металлическая рука с отпечатанной звездой на плече и обтягивающей митенкой. он в маске. глаза спрятаны за тёмными линзами очков, и открытым остается только лоб. что, чёрт возьми, происходит? сэм оглядывается. за спиной темно, как в заднице, а над головой единственный фонарь и он светит неприятным жёлтым. слева к кирпичной стене жмутся огромные железные баки для мусора. гнилью тянет даже через закрытые крышки. сэм морщится, отворачивается и замечает тело возле своих ног. парень совершенно не знаком. он лежит на спине. голова повёрнута к железным гигантам. на его шее цепь. она обёрнута вокруг и впивается пластинами так глубоко, что отодрать её, кажется, будет сложно. как только сэм замечает тёмную лужу под его головой, то сразу чувствует привкус меди. затем запах и медленно подкатывающую тошноту. — это, — сэм делает неуверенную паузу. и на тон тише: — велосипедная цепь? — тебя волнует только это? — рычит джеймс. сэм замирает. только взгляд не отводит от джеймса. на труп старается не смотреть. его ударяет в пот, и ему от чего-то становится страшно. это время замедляется или кислота ударяет только сейчас? стоп. кислота. сэм под чем-то? сэм под чем-то. тогда все вопросы снимаются. ему это кажется. типа, лол, дружище, зачем ты вырядился, как зимний? ха, было смешно, круто, здорово, я заценил, снимай эти балахоны и что это, блять, за парень? это розыгрыш? хорош, вышло правдоподобно, я даже сначала поверил. или не кажется. джеймс делает шаг. камни под его подошвой трескаются. он встаёт над трупом, раздвинув ноги. опускается на одно колено и подцепляет металлическими пальцами край пластины. не сразу, конечно. шея разбухла и зажевала цепь. он медленно откровыривает ролик и тянет. пластины одна за другой медленно отлипают от кожи. липкий металл слабо звенит, когда ролики соприкасаются друг с другом, словно магниты. джеймсу хватает всего секунды, чтобы дёрнуть рукой. цепь разрезает парню шею, буквально проходит насквозь. сэм вздрагивает и едва успевает отвернуться. его рвёт. джеймсу хватает всего секунды, чтобы цепь обвила металлическую руку. брызги крови попадают на его открытый лоб и заклёпки. это всё не правда. да. сэм просто под кайфом. вон уже чувствует, как раскалённый асфальт натирает пятки через кроссовки. натирает же, да? его конкретно вмазывает, и картинка перед глазами раздваивается. сэм только сейчас понимает, что, скорее всего, это не джеймс. по сути, он, но где-то в глубине – это сорвавшийся с поводка зимний. неконтролирующий свои действия зимний. готовый рвать и метать зимний. ох, двух зимних он не потянет. да что там двух. и одного-то не сможет. сэм явно находится в списке тех, кого надо рвать и метать. и тогда мурашки пробегают по спине. сэм падает на колени. прямо рядом с той лужей дерьма, что вышла из него минутой ранее. голова кружится, глаза слезятся, во рту горько. его снова рвёт. джеймс наступает на тело, вдавливая туловище в асфальт так, что при сгибе скрипят ботинки. отпинывает лежащую голову этого бедолаги и вплотную подходит к сэму сзади. сэм не уверен, что это хороший знак. сэм ой как не уверен. джеймс разматывает цепь в воздухе – слышно по звону, а потом накидывает на сэма. делает несколько быстрых оборотов вокруг шеи и скрещивает руки. сдавливает так, что кожа съедает металл, теряя его из виду. поверх пластин начинает пузыриться кровь. лицо у сэма медленно синеет. он брыкается, но сидячая поза затрудняет. в поясницу джеймс вдавливает колено, а другой ногой прижимает голень к земле. а потом сэм просыпается на полу, весь в поту, тяжело дышит и хватается за горло. первое. сэм никогда не признается в том, что видит каждую ночь, где его напарник гасит сэма велосипедной цепью возле вонючих баков. потому что признаться - значит напомнить. напомнить о том, кто связан. о том, кто в любой момент готов перегрызть потраченное на исправление время. в конце концов, о том, кого быть не должно. и сэм надеется, что этого не произойдет. потому что однажды джеймс сказал: — кошмары. они значат, что я помню. значат, что часть меня всё ещё внутри. а значит, и часть зимнего всё ещё во мне. и теперь эта тема навсегда осталась запретной. второе. второе сэм не придумал и остановился на первом. пожалуй, да. первого пока хватит. ведь что может пойти не так? обязательно что-нибудь придумает, выкрутится. это он может. это он молодец. потому что, джеймс, дружище, да ну что ты, я же за тебя переживаю. за разум твой, вдруг поломка, сбой системы. ходи за тобой потом, шестерёнки подбирай, от тел избавляйся. и нет, не за свою шею, брось, перестань, глупости. ага. глупости. сэм вообще считает, что это всё неважно. подумаешь, проснулся на полу разок. ну, стабильно пару раз в неделю. кому, в конце концов, не снятся кошмары? и вообще, негоже спать на мягком, когда можно подле. для спины полезно. подумаешь, по утрам его выворачивает, как по расписанию. желчь – это ещё не конец света. вообще-то сэм молодец, он прорвётся, выкрутится. пот со лба вытри и так держать, уилсон! подумаешь, за это время тело обмякло так, что встать с кровати теперь кажется чем-то невозможным. подумаешь, проблемы со сном. сэм решил, о, сэм решил, что лучшее решение – это не спать. а вообще, в идеале лучше перестать закрывать глаза. потому что когда сэм закрывает глаза, то видит его. но это всё ещё неважно. это всё пустяки. ведь сэм обязательно что-нибудь придумает, выкрутится. ведь это он может. это он молодец. и вообще, хорошо завернул. респект и большой палец вверх тебе, уилсон. наверняка ещё считает себя гением, ведь выкручивается он так, что теперь избегает джеймса. настоящего джеймса. помилованного и раскаявшегося джеймса. наконец переставшего игнорировать сообщения джеймса. и теперь это сэм его игнорирует. сначала, да, джеймс, занят, не сейчас. потом, да, джеймс, нет, не надо помогать, обязательно встретимся, не сегодня. а потом, ой, сколько пропущенных, ну, занят же он, что непонятного? — у тебя марафон какой-то? — замирает джеймс, заметив, как притих сэм. ставит локти на стол, сужает глаза и удивленно: — ты чего не моргаешь? а я, джеймс, не моргаю, потому что боюсь, что ты задушишь меня цепью велосипедной, как того парня. а я вовсе, знаешь ли, не хочу быть этим парнем. да и вообще, если честно, не хочу находиться ближе, чем на метр к тебе. но на самом деле сэм этого не говорит. стоит только возле открытой дверцы холодильника и пялится в угол гостиной. сэм пораскинул и пришёл к выводу, что поздно уже что-то говорить. растянул до такого, что теперь и подозрительно. уже видит, как джеймс заваливает его вопросиками по типу: ты мне не доверяешь, уилсон? я где-то облажался, уилсон? а облажался походу сэм. крупно так. у сэма глаз дёргается. видимо, это забавно, раз джеймс указательным показывает сначала на свой, потом тянет руку в сторону сэма и вообще, какого хрена, уилсон? чем ты таким занят, что выглядишь так, будто последний раз спал в период мезозоя? а сэм улыбается. слишком нервно, слишком фальшиво, слишком... лучше отвернуться. — работа, — хрипит сэм так, будто тоже последний раз открывал рот в мезозое. дверца холодильника со слабым хлопком закрывается сама. сэм даже не понял, зачем заглядывал туда. сэм даже не понял, когда успел войти джеймс. и когда сэм вообще что-то понимал в последнее время. джеймс обходит стол, встаёт по правую руку и пристально наблюдает, как сэм дёргает чайным пакетиком в пустой кружке. думай, думай, думай, сэм. и не моргай. главное, сука, не моргай. улыбаться да, это можно, но не как дурачок. джеймс разворачивает сэма, машет механической рукой, привлекает внимание. ау, уилсон, ты тут? а, не тут, ну ладно, хуй с тобой. или не хуй. что делать? что, блять, сэму сейчас делать? какой там второй пункт? а второго и нет. остановился он, блять, на первом. ну, молодец, уилсон. разгребай, уилсон. пот со лба не забудь подтереть, уилсон. джеймс шёпотом зовёт: — сэм? а что сэм? ну, он сэм. да, алло, сэмюэль томас уилсон на связи, но он сейчас занят, так что перезвоните позже. когда? да когда-нибудь уже. что? сошёл с ума? да не может быть, да ну не. вы ошиблись номером, до свидания. адьос. оревуар. — всё в порядке? перед ним всё ещё стоит джеймс, и сэм кривится, машинально прикасается к своей шее. ну так, на всякий. — да, — неуверенно кивает сэм. это всё, что он может на данный момент. выкрутился. и джеймс верит. джеймс, мать вашу, верит в это промямленное «да». он ведь теперь доверяет всем. вот и сэму он тоже доверяет. улыбается в ответ, вниз смотрит, на кружку, на чайный пакетик в дрожащей руке сэма. — тогда, может, нальёшь всё-таки кипятку? —джеймс хлопает ладонью по плечу сэма. и тот пятится с такими круглыми глазами, как будто джеймс в ожидании приставил дуло к виску. на деле так и ощущается. потому что сэм нальёт. куда он денется.