Was made for loving you

Чан проснулся от того, что кто-то пытался выпутаться из его объятий. Он решил сделать вид, что спит, чтобы не смущать омегу, который, скорее всего, направлялся в ванну, чтобы привести себя в порядок и покинуть дом, и перевернулся на другую сторону кровати. События прошлой ночи стали всплывать в его памяти. Всë началось с его друзей, что решили поздравить Чана с завершением работы над альбомом для айдол-группы и позвали расслабиться в клуб. Чан решил не отказываться от предложения, так как последние несколько недель буквально безвылазно провëл в своей студии, чтобы уложиться в сроки, из-за чего чувствовал себя зомби. Хотелось ненадолго забыть про работу перед тем как взяться за очередной проект, поэтому ночью он уже сидел за столиком со своими друзьями, слушая рассказы Чанбина. А потом он заметил омегу. Тот сидел один за барной стойкой, и выглядел так безумно красиво, что у Чана перехватило дыхание и он сам не заметил, как оказался рядом с ним, держа в руках коктейль, чтобы угостить. Разговор завязался сам собой — к счастью, парень легко пошел на контакт, мягко улыбаясь альфе, но Чану что-то не давало покоя. Он чувствовал, что омегу что-то беспокоило, хотя внешних признаков этого не было, и расспрашивать о том что случилось посчитал неуместным. Поэтому решил отвлечь красивого мальчика и потащил его на танцпол. Танцевал Феликс — именно так звали омегу, так хорошо, что на его фоне Чан чувствовал себя бревном. Но все мысли отошли на задний план, когда он сам потянулся за поцелуем. Чан ответил ему с удовольствием, жадно сплетаясь с чужим языком, и тогда осознал, как же долго у него никого не было. Сжимая в руках тонкую талию и выцеловывая чужую шею, он чувствовал усилившийся аромат белого шоколада — такого же сладкого, как и мальчик в объятиях. Возбуждение было слишком сильным, и Чан предложил продолжить ночь у него. Феликс согласно промычал, вновь припадая к чужим губам, и альфа жалобно простонал — поцелуи были такими горячими, что он боялся долго в таком темпе не продержаться. Дорога домой была недолгой — Чан честно пытался не превышать лимит скорости, хоть и делать это с нуждающимся омегой рядом было подобно испытанию. Но добрались они спокойно, и уже там перестали сдерживаться. И сейчас, лëжа в постели на следующее утро, Чан чувствовал себя как-то неправильно. Отпускать омегу не хотелось совершенно, но Бан не был уверен, заинтересован ли Феликс в чем-то большем. С другой стороны, Чан понимал, что не простил бы себя, если бы не узнал хотя бы номер этого ангела, поэтому поднялся с кровати, чтобы успеть это сделать, до того как тот уйдëт. Внезапно раздавшийся крик с ванной заставил его выронить из рук футболку и побежать прямо так, в боксерах, на источник звука. — Что случилось?! — он распахнул дверь, не на шутку испугавшись и успев представить самое худшее. Застал он Феликса перед зеркалом, с ужасом рассматривающего свою шею. — Ты… Ты поставил мне метку, — неверящим тоном проговорил он и повернулся к альфе, демонстрируя свежий укус. Чан почувствовал, что что-то внутри него оборвалось. Нет, нет, нет. Он точно не мог этого сделать. В каком вообще он состоянии был, чтобы ставить метку практически незнакомому человеку без его согласия? О чëм он вообще думал? — Не может быть, — он подошëл ближе, до конца не понимая, на что надеется — вероятно, что это всë окажется глупой шуткой и Феликс над ним посмеëтся. Но нет, шок в чужих глазах был предельно настоящим, как и укус на шее, и у Чана появилось внезапное желание провалиться под землю. Но ситуацию надо было брать в руки. В конце концов, в гораздо худшем положении здесь оказался омега. — Я… — он запнулся, пытаясь подобрать дальнейшие слова. Я не хотел? Мне жаль? Попросить прощения? Все звучало так нелепо, что хотелось прикусить себе язык. — Как это получилось, чëрт возьми?! — Феликс скрестил руки на груди, зло глядя на альфу. О, Чан бы сам хотел это знать. Детали прошлой ночи после того, как они оказались в одной постели, были нечëткими. Зато отчëтливы были ощущения: альфа помнил, что тянуло его к Феликсу так, как к никому ещё. Касаться Феликса, ласкать его тело и вдыхать аромат казалось единственной правильной вещью на земле на тот момент. Такую бурную реакцию Чан списал на долгое отсутствие близости с кем-то и самого Феликса: от его красоты перехватывало дыхание, а белый шоколад казался таким манящим, что оторваться было невозможно. — Феликс, я понимаю, что никакие слова не исправят ситуацию, да и оправдываться было бы глупо, потому что я полностью осознаю свою вину. Но… Я уверен, что от неë можно избавиться. Я что-нибудь придумаю. Только вот Чан сам не был уверен в своих словах. Он не слышал, чтобы кто-то избавлялся от меток, тем более постоянных. Из-за этого злость на себя вспыхнула втройне. Ну как, как он мог так поступить с этим парнем? — Не надо меня обнадëживать, — покачал головой омега, — не смогу я от неё избавиться. И ты это знаешь. Я один останусь с этой проблемой, потому что тебя она не касается. Это не ты будешь носить на себе чужой запах. И не на тебя больше не взглянет противоположный пол. А если… Если я найду истинного? Сможем ли мы быть вместе из-за этой дурацкой метки?! — он толкнул альфу в грудь, злясь все больше с каждым предложением. В словах Феликса был смысл, ведь в их обществе метки друг другу ставили только истинные пары или те, кто был уверен в своих отношениях. И он честно не знал, были ли ещё такие альфы-идиоты, что поступили также, как Чан. Наверняка же были, да? Голос омеги дрожал, хоть тот и пытался звучать ровно. Сердце Чана щемило из-за чужих покрасневших глаз, что вызывали желание успокоить и приласкать этого мальчика. — Ты не останешься один, Феликс, — твëрдо сказал он, взяв чужие руки в свои, чтобы аккуратно погладить ладошки. — Я уверен, что такие случаи уже бывали. Давай успокоимся и поищем информацию об этом, ладно? В любом случае, я что-нибудь придумаю, обещаю. Феликс тяжело вздохнул, но позволил себя обнять. И Чан растаял от того, каким маленьким и беззащитным, словно котëночек, он был в его руках. Его нужно было только оберегать и любить, а не расстраивать своими действиями. Чан предложил пойти в зал, и, приведя себя в порядок, они сидели там, пытаясь найти выход из сложившейся ситуации. Феликс согласился выпить чай, и сидел, грея свои пальчики об кружку и нахмурившись. Ливень за окном только усиливал чувство мрачности и безысходности. — Для начала я хочу искренне попросить у тебя прощения, Феликс. По какой-то причине я не отдавал отчета своим действиям, хоть мой разум и не был затуманен алкоголем. Поэтому, думаю, причиной был твой запах, хоть я и раньше так не реагировал на омег. Может, у тебя должна начаться течка? Что Чан ненавидел в своей сущности, так это подвластность инстинктам. Он всю жизнь старался их подавлять в нежелании причинить кому-то вред действиями, принятыми нетрезвой головой. Но, видимо, природа оказалась сильнее. — Нет, она начнëтся примерно через месяц. И я не чувствую каких-то изменений в своëм запахе, — он задумчиво поджал губы. — Но… Признаю, в этом нет только твоей вины. Я должен был тебя остановить, но, — он запнулся, звуча смущëнно, — я не хотел. Хоть и не очень четко помню этот момент, а только то, что не хотел сопротивляться. Поэтому прости меня, я не должен был на тебе срываться. Чан удивлëнно вскинул брови. — Нет, Феликс. Виноват тут только я, ответственность лежит на мне, и твоя злость полностью оправданна. Я бы так же поступил на твоëм месте, — он улыбнулся, желая подбодрить омегу. — Ты сказал, что не чувствуешь изменений в запахе. Думаю, это из-за того, что альфам они более заметны. А на счет остального… Давай сначала посмотрим, можно ли удалить метку, — и придвинулся ближе к омеге, кладя ноутбук на свои колени. Руки дрожали от волнения, ведь сейчас будет ясно, можно ли будет исправить свою ошибку. И… Нет. — Удалить метку можно только хирургическим вмешательством, после чего омеге может понадобиться до 10 лет для восстановления собственного запаха, — прочитал Феликс отрывок из статьи. — Я так и думал. И это уже не говоря о всевозможных рисках и осложнениях. Нет. Я не хочу так рисковать. Чан мысленно согласился. Проводить такую операцию, да и ещё и не быть уверенным в результате, было слишком опасно. — У меня есть друг Минхо, и он хороший врач. Я попрошу его заехать после работы, Проконсультируемся с ним, узнаем, есть ли другие варианты, — и достал телефон, чтобы это сделать. Они, конечно, могли сами поехать в больницу, но Чан не хотел давать омеге лишних поводов для стресса, которые могли навести больничные стены. Он почему-то чувствовал, что так будет лучше для парня. Видимо, та самая особая связь начинала вырабатываться. Феликс кивнул, выглядя задумчивым. — Мы до сих пор знаем только имена друг друга. Давай по-очереди расскажем о себе? — предложил Чан, повернувшись лицом к парню. — Давай. Думаю, после всего что между нами произошло можно уже и познакомиться, — усмехнулся Феликс. — Зовут меня Феликс Ли — это ты уже знаешь. Мне 23 года, живу здесь, в Сеуле. Учусь на хореографа, в следующем году хочу начать преподавать, — он мечтательно улыбнулся. — Мы с семьёй переехали сюда из Австралии, когда мне было 13 лет. Я хотел стать айдолом, даже стажировался в одной компании, но дебютировать мне не дали, так как я не успел хорошо выучить корейский. Было, конечно, обидно, но сейчас я ни о чем не жалею. Рад, что всë тогда получилось так, — по его тону было заметно, что он правда отпустил ситуацию. — Всë таки, публичность не для меня. Слишком много ограничений — знаю не понаслышке от своего друга, которому удалось дебютировать. Чан внимательно слушал чужой рассказ, удивляясь, как их истории похожи в некоторых местах. — Да ладно! Я тоже переехал из Австралии, и тоже стажировался в одной компании. Правда, довольно скоро я передумал становиться айдолом, меня больше интересовало написание битов и текстов песен без выступления с ними. Думал уйти в свободное плавание, но меня попросили остаться и предложили стать продюсером, на что я с радостью согласился. Работаю уже 7 лет, и, хотя иногда приходится сутками сидеть в студии, меня всë устраивает, потому что живу музыкой, — он тоже улыбнулся, чувствуя тепло на душе. — Жаль, что мы не познакомились при других обстоятельствах. Мы бы как минимум подружились. — Да? А как максимум? — Хм, даже не знаю. Наверно, я бы тебя пометил, — серьëзно сказал он, поджав губы, чтобы сдержать улыбку. Феликс сдерживаться не стал и мило рассмеялся. Его личико посветлело, и Чан понял, что не может оторвать от него свой взгляд. Сюрпризом для него были очаровательные веснушки, что вчера, видимо, были спрятаны за косметикой, а на голове вместо стильной укладки был маленький хвостик, и всë это делало омегу таким домашним и прелестным, что хотелось просто прижать его к себе и никогда не отпускать. Стать парой, завести детей, и поставить ещë десять меток, чтоб тот точно никуда не делся. Просто сделать его своим. Чан крепко зажмурился, пытаясь избавиться от картинок в голове. То, что к омеге, на котором была его метка, нельзя было прикоснуться, на инстинктивном уровне вызывало у него недоумение и недовольство. Интересно, что чувствовал Феликс по этому поводу. — Пока ждëм врача, можем посмотреть фильм, что скажешь? Или я могу пойти к себе в студию — она здесь, дома, если ты хочешь побыть один. — Нет, останься. Твой запах меня успокаивает, — смущëнно ответил Феликс, слегка краснея. — Мой запах? — в замешательстве переспросил Чан. — Ты его чувствуешь? — Ну да. А что тебя смущает? — Я сижу на блокаторах. Наверно, ты почувствовал его из-за метки — не знаю, как это работает, надо будет спросить у Минхо, — задумчиво прикусил губу Чан. — Нет. Апельсин с примесью ванили. Я почувствовал его ещë в клубе. Похож на мой любимый парфюм, но чем-то отличается. Я даже сначала подумал, что это он. Ой… — Феликс запнулся и посмотрел на Чана в шоке. — Неужели это значит, что?.. Чан захотел истерически рассмеяться. Он знал только один вариант, из-за чего это могло произойти. Самый простой способ определить истинность. — Да. Видимо, да. Мы истинные. Феликс откинулся на спинку дивана, прикрывая лицо рукой. — Слишком много потрясений на один день. Мне нужна передышка. — Это точно. Я такой идиот, мне надо было догадаться раньше, — Чан запустил руку в волосы, взлохмачивая их. — Мне жаль, Феликс. Ты заслужил лучшего истинного. — Не говори так, — Феликс положил руку на его плечо, мягко поглаживая, — ты не идиот. Мы оба находились под властью инстинктов и в этом нет нашей вины. С этим Чан не согласился. Его влечение и симпатия к омеге не были продиктованы инстинктами. Всë же Феликс ему приглянулся из всех людей в клубе ещё до того, как он почувствовал его запах; танцевать с ним и целовать его решил сам Чан. Сделал бы он это, даже если бы Феликс был бетой: его запах лишь приятно дополняет его красоту и утончëнность, а не является его главной особенностью. Сорвало ему крышу уже после того, как они оказались в одной постели, и это подтверждал тот факт, что Чан не особо помнил всë, что произошло дальше. Но сейчас его разум трезв, а симпатия к омеге никуда не делась — только возросла. — Спасибо за поддержку, — улыбнулся Чан, накрывая своей рукой чужую. Мимолëтное прикосновение сумело дать такое необходимое ощущение покоя и безмятежности, что он ненадолго прикрыл глаза, отдаваясь этому чувству. — Но, Феликс, — его тон стал серьëзным, — я не хочу всë валить на инстинкты. Хочу, чтобы ты знал, что понравился мне и без них. Я бы пригласил тебя на свидание в любом случае, — он почувствовал облегчение, когда это сказал. Эмоции на лице Феликса он разобрать не смог — смесь удивления с чем-то непонятным. — Ну, ещë не поздно это сделать, — игриво улыбнулся омега. Чан всегда думал, что чувства влюблëнных немного приукрашиваются, но сейчас, чуть не поймав сердечный приступ от одной фразы, он прекрасно их понял. — Ох, я обязательно это учту. Некоторое время они просидели в тишине, каждый думая о своëм, пока Феликс не прервал молчание: — Завтра день рождения у моей сестры. И все наши родственники и друзья соберутся у нас дома, и… Я не знаю, как покажусь им с меткой. У бабули точно будет инфаркт, — он издал нервный смешок. — Они всегда говорили нам с сёстрами, чтоб мы не позволяли ставить себе метку до брака. И чтобы сделал это человек, которому мы полностью доверяем. Поэтому я не знаю, что делать — не готов выслушивать их упрëки, — Феликс тяжело вздохнул. — Но ты же не давал согласия на метку. Пусть они всë выскажут мне — твоей вины здесь совершенно нет, я объясню им это и они поймут, — он переплëл их пальцы, — не переживай за это. — Что меня радует в этой ситуации, так это то, что отец наконец-то перестанет пытаться свести меня с сыном своих друзей. Мы поссорились с ним вчера из-за этого. Этот альфа уже год пытается за мной ухаживать и не принимает отказов, а отец, вместо того, чтобы меня поддержать, советует присмотреться к нему. И вчера, когда он вновь предложили мне пойти с ним на свидание, я не выдержал — разругался с ним и пошëл в клуб напиться. Что было дальше, ты знаешь. Глаза Чана потемнели от злости. Больше всего он ненавидел альф, чья гордость не позволяет им принимать отказы. Это было так жалко. Поведение отца, что не уважал выбор своего сына, раздражало не меньше. — Как его зовут? Я поговорю с ним, и, будь уверен, он больше к тебе не приблизится. — Джехëн. И спасибо. Чан поморщился. Его уже раздражал этот Джехëн и не терпелось увидеться с ним, чтобы он навсегда отстал от омеги. Его омеги. — Не надо благодарить меня, Ликси. Я же должен защищать своего чудесного омегу, да? — улыбнулся он, желая полюбоваться румяными щëчками. На самом деле, Чан, хоть и хотел подразнить омегу, был серьëзен. И его интересовала реакция Феликса — подыграет ли он, смутится или вообще проигнорирует. Омега неожиданно притих, и Чан перевëл на него взгляд, чтобы узнать причину. И сразу же пожалел об этом. Потому что вид Феликса, его милые покрасневшие щëки, пухлые влажные губки и то, как он посмотрел на альфу, сделали с ним что-то невообразимое: поцеловать его стало не просто желанием, а естественной потребностью, без выполнения которой он долго не протянет. В горле пересохло, и он тяжело сглотнул, не отрывая взгляд от прекрасного лица. Светлые волосы омеги спадали на его лоб, и Чан аккуратно заправил выбившуюся прядку за ушко, пользуясь моментом придвинуться ближе. А Феликс не дал ему отстраниться, перехватив ладонь, и забрался на его колени, чтобы наконец-то получить поцелуй, как их прервал звонок в дверь. Ликс вздрогнул от неожиданности и слез с его колен, а у Чана появилось желание убить человека по ту сторону двери. Кто мог так безжалостно их прервать? Любопытство пересилило, и он недовольно пошëл открывать, гадая, кого к нему принесло. — Ты! Что ты натворил, Крис? — это оказался никто иной, как Минхо. Чëрт, Чан же сам его позвал. Минхо взял его за толстовку и стал трясти. — Бросил нас в клубе ради омеги, а потом звонишь мне и просишь срочно приехать, как только я освобожусь? Даже ничего не объяснив? Мне пришлось придумывать причину, чтоб меня отпустили с работы, потому что я не мог ждать ещё несколько часов, гадая, что с тобой произошло! — Хватит орать! — Чан прикрыл ему рот рукой, не желая, чтоб Феликс слышал эту тираду. Завëл разъярëнного альфу на кухню и рассказал всë с самого начала. И уже после того как Чан их познакомил и Минхо осмотрел укус, он начал предлагать варианты избавления от метки. — На самом деле, чаще всего метку удаляют с помощью операции: это единственный способ полностью избавиться от запаха альфы на себе. Конечно, не всë так просто — запах омеги тоже пропадает на некоторое время, но его можно восстановить. Остальные способы — такие как специальные мази и таблетки могут лишь маскировать запах, и не всегда эффективно. Всë усложняет то, что вы истинные, — Минхо задумчиво поджал губы и посмотрел на Феликса. — Если решишься на операцию, я посоветую тебе хорошего хирурга. Название таблеток скину Чану сообщением. Есть какие-то вопросы? — Нет, — Феликс покачал головой, — спасибо, — он благодарно улыбнулся, и Минхо отзеркалил его улыбку. — Не за что. Тогда я поеду домой. Чан, проведёшь? — он обратился к альфе, что сидел задумавшись и не обращал на них внимания. — Ну и от чего ты так хмурился? — спросил Минхо, когда они уже стояли у его машины. Чан закатил глаза, ëжась от холодного зимнего ветра. Всë таки выходить на улицу в одной толстовке было не самой лучшей идеей. — Можешь не отвечать, я итак всë понимаю. Не хочешь, чтобы он избавлялся от метки, да? Чан вскинул брови. — Что за глупости. Это его выбор, — отмахнулся он, стараясь звучать уверенно. В глубине души он понимал, что Минхо был прав, и презирал себя за это. Но мысли о том, что Феликс захочет избавиться от его метки, вызывали в нëм странные ощущения — появилось желание умолять омегу не делать этого. Вероятно, всему виной были инстинкты. Или Чану только хотелось так думать. Минхо понимающе улыбнулся, но не стал ничего говорить. Понимал, что другу для начала стоит разобраться в себе. Поэтому ободряюще похлопал того по плечу, и, попрощавшись, сел за руль. Остаток дня прошëл спокойно. Они решили, что Феликс останется у альфы, так как он пока не решился возвращаться к родителям. Чан заказал им еду, и они стали смотреть фильм. Теперь дождь за окном создавал не мрачную атмосферу, а наоборот уютную. Запах Феликса заполнил всю комнату, его смех над моментами в фильме вызывал улыбку у самого альфы, а когда он положил голову на плечо Чана, сердце альфы совсем растаяло. Со стороны выглядело так, будто они являются парой, и Чан, оставив нежный поцелуй на макушке задремавшего омеги, в очередной раз пообещал себе, что сделает для этого всë возможное. Уже ночью, приняв душ и сделав себе кофе, Чан отправился в свою домашнюю студию. Перед этим он застелил Феликсу постель в свободной комнате, дал чистую одежду и предупредил, что тот может прийти к нему в любой момент, если что-то понадобится, спать он итак не собирался. И это правда — у альфы и без этого были проблемы со сном, а уснуть после такого насыщенного событиями дня уж точно бы не вышло. Сидя за компьютером в своëм рабочем кресле, он пытался приступить к работе, но мысли вращались вокруг Феликса, размышлений об их истинности, самой истинности как явления, метки, инстинктов и их подавления, и в конце всë вновь сводилось к Феликсу. А ещë он чувствовал, что омега тоже был чем-то озабочен. Чану казалось, что он сходит с ума. Он не знал, сколько так просидел, пока его не прервал стук в дверь. — Не могу уснуть, — на пороге, как и ожидалось, показался Ликс. В вещах альфы, которые были на несколько размеров больше, он выглядел совсем крошечным. Инстинкты вопили защищать, и сейчас Чан был совсем не против пойти у них на поводу. — Ох, понимаю, сегодня был тяжёлый день. Хочешь, прогуляемся у меня во дворе? Свежий воздух может помочь. Если не хочешь спать, можем посмотреть сериал, или, — Чан удивлëнно распахнул глаза, когда Феликс забрался на его колени. — Нет, — Феликс прижал палец к его губам, — хочу, чтобы ты обнял меня. На мне твоя метка, твоя одежда, но мне всë равно не хватает твоего запаха. Хочу раствориться в нëм. А твои руки… Такие тëплые и надëжные, — сбивчиво проговорил он и продолжил, когда Чан выполнил его требование. — И хочу, чтобы ты поцеловал меня. Я лежал там и ощущал твои переживания… Не мог не прийти и попытаться избавить тебя от них, — прижался своим лбом ко лбу альфы, прикрыв глаза. — Ох, Ликси, — Чан взял его лицо в руки, поглаживая большими пальцами нежную кожу. — Я тоже всë это чувствую. И тоже хочу тебя поцеловать — ты не представляешь, как я этого хочу. Просто… Я боюсь, что мне опять сорвëт крышу и я что-нибудь натворю, солнышко, — виновато признался он. — Не говори глупостей, Чан. Я чувствую, что тебе можно доверять. Вдобавок ко всему, ты мой истинный. Поэтому, пожалуйста, перестань меня мучить. Отказать альфа уже был не в силах, и через секунду прижался к мягким губам в поцелуе. По сравнению со вчерашним поцелуй ощущался гораздо интимнее и вызывал ещë больше эмоций, ведь сейчас он целовал не незнакомца. На вкус Феликс был как зубная паста и малиновый бальзам для губ. Были ли его губы такие мягкие и влажные от бальзама или сами по себе? А может, влюблëнный мозг альфы всë преувеличивал. Но в любом случае, перестать целовать желанного парня он не мог. Прикусил нижнюю, особенно пухлую, оттянул зубами и, воспользовавшись тем, что омега приоткрыл рот, протолкнул в него свой язык. Феликс сладко промычал, когда их языки столкнулись, и заëрзал на его коленях. — Маленький, ласковый котëночек, — проворковал Чан, нехотя остранившись, чтобы вдохнуть воздуха, — слишком, слишком хорошенький. Взгляд Феликса был расфокусирован, на губах блестела слюна, и Чан не удержался от короткого чмока прямо в них. — Метка как будто горит. Но это так приятно. Словно тепло разливается по всему телу, — Феликс довольно прикрыл глаза. — Покажи мне еë, — попросил Чан, понимая, что за весь день видел её только утром — потом она была скрыта одеждой. Феликс послушно стянул футболку, и Чану наконец-то открылся ровный укус на его шее. Он потянулся к нему дрожащими пальцами, отчего-то испытывая дикий трепет. — Тебе не больно? — Феликс отрицательно покачал головой и сам прижал пальцы альфы к своей метке. — Потрогай. Погладь. Делай с ней, что хочешь, — он откинул голову назад, доверчиво подставляя шею альфе. Это сделало Чана совсем сентиментальным, и он уткнулся носом в место укуса, чтобы вдохнуть их совместный запах. Пахло слишком прекрасно и правильно. Он оставил россыпь мягких поцелуев на шее и, повинуясь внутреннему порыву, принялся вылизывать нежную кожу, уделяя метке особое внимание. — Стой… Я тоже хочу, — тяжело дыша, остановил его Феликс. Он выпрямился на коленях и торопливо снял с него толстовку. Жадно посмотрел на голый торс альфы и тоже припал к его шее, разукрашивая ту засосами. — Хочу тебя, — выдохнул он, слегка царапая тонкую кожу вылезшими клычками. Вновь поëрзал на альфе, усиливая возбуждение обоих. — Что же ты делаешь со мной, — жалобно простонал Чан, стискивая чужое тело в объятиях. Его кадык дëрнулся, когда он тяжело сглотнул. — Но перед этим… Ты же понимаешь, что на этот раз все серьëзно? Я больше не смогу тебя отпустить, милый. — Похоже на то, что я хочу, чтобы ты меня отпускал? И этого хватило, чтобы Чан взял его на руки и перенëс на диван — благо, тот был достаточно вместительным. — Не видел никого красивее, — восхищëнно произнëс он, нависнув над омегой и не отрывая внимательного взгляда от его лица. — Я даже не знаю, какие слова подобрать, чтобы описать, что я вижу. Ты похож на ангела. — Перестань, — Феликс смущëнно улыбнулся, — ты тоже очень красивый, Чанни. Полностью в моëм вкусе. Поэтому, пожалуйста, поцелуй меня ещë раз, — и сам притянул альфу к себе, голодно впиваясь в пухлые губы. — Сними эту дурацкую одежду, — в перерывах между поцелуями потребовал Ликс, и Чан с удовольствием это выполнил. Он был готов выполнить вообще всë, что от него потребует этот омега. Стянул спортивные штаны сразу вместе с боксерами с чужих ног и готов был заскулить от открывшегося вида. Ножки были такие красивые, стройные и милые, что он был готов валяться у них целыми днями. — Само совершенство, — он оставил россыпь поцелуев от голени до коленки, затем до внутренней стороны бедра, и проделал так со второй ногой. — Не могу поверить, что вся эта прелесть досталась мне. Никому не отдам тебя. — Не отдавай, — Феликс вскинул бëдра навстречу прикосновениям, прося большего, и Чан, неглубоко прикусив его сочную ляжку, прижал его ноги к груди, открывая себе лучший доступ к текущей дырочке. — Я… Ах, на мне твоя метка. Я твой омега. Твой истинный. Просто твой, — он прервался на стон, когда язык альфы коснулся его между ягодиц. Слова омеги распалили Чана ещë больше, и он принялся интенсивно вылизывать мокрое отверстие, издавая чавкающие звуки. Всë его лицо было в смазке, но его это абсолютно не волновало — наоборот, хотелось измазаться в ней полностью. — Правильно, малыш, — он засунул язык ещë глубже, заставляя омегу под собой извиваться от наслаждения, — ты мой. Запах омеги усилился, стал совсем сладким и одурманивающим, а дырочка, блестящая от слюны и смазки, выглядела так маняще, что оторваться от неё было почти невозможно, но Чан собрал всю силу воли в кулак и приступил к растяжке. Первый палец вошëл очень легко — смазки действительно было много, и за ним последовал второй. Он перевëл взгляд на омегу, чтобы проследить за его эмоциями и понять, если ему станет неприятно, но ничего, кроме чистого удовольствия на лице не нашëл. Румянец на щëчках, красные от поцелуев и покусываний губы, тяжело вздымающаяся грудь и желание во взгляде свидетельствовали, что он был готов к следующему этапу. Но спешить Чан не стал, и только когда четыре пальца свободно в нëм двигались, хлюпая, он наконец заменил их своим членом. Это ощущалось больше, чем просто секс, больше, чем то что было у них прошлой ночью, потому что сейчас главную роль играли чувства. Чан часто слышал, что секс без чувств не приносит такого удовольствия, и только в этот момент в полной мере понял это высказывание. Вроде бы одни и те же действия, но разница огромная. С губ сорвался вздох облегчения, и он начал неторопливо двигаться, постепенно наращивая темп. Феликс исследовал руками его спину, царапая в моментах, когда было особенно хорошо, и мило жмурился, когда альфа оказывался глубоко. Он напоминал котëночка, и Чан не смог удержаться от того чтобы расцеловать его личико. Лоб, щëки, нос, подбородок — ничего не осталось без его внимания. Хотел расцеловать каждую веснушку, но решил отложить это на потом — у них всë равно было всë время мира. На десерт оставил губки, по которым безумно соскучился, и жадно в них впился. — Хочу… Хочу по-другому, — хрипло сказал Феликс, когда они оторвались друг от друга, — облокотись о спинку дивана. Хочу объездить тебя. Чан подавился от удивления, но поспешил выполнить просьбу своего мальчика. И громко простонал, когда его член снова оказался в тесной влажности. Поза наездника определëнно принадлежала Феликсу. Он выглядел слишком горячо, двигая своими бëдрами на члене альфы, а его фигуре Чан был готов посвящать стихи. Он положил руки на его бока, поднялся к талии, жадно исследуя чужие изгибы. Феликс нашëл опору в его плечах, и двигался то медленно, плавно качая бëдрами, то быстро, буквально скача на альфе, и Чан не мог определиться, какой темп ему нравился больше. Пришëл к тому, что ему нравится всë, что делает омега, и прикрыл глаза, чувствуя, что ему осталось совсем мало чтобы достичь разрядки. — С-слезь, Ликси, я сейчас кончу, — еле-еле выговорил он. — Да, и ты кончишь в меня, — ответил Ликс, запыхавшись. — Кончи в меня, милый. Хочу твою сперму. Этого было достаточно, чтобы альфа пришëл к финишу, и Феликс с него не слез, пока не принял всю сперму до последней капли, и сам кончил следом. Чан чуть позорно не заплакал от облегчения и испытываемых эмоций. — Это было так чертовски хорошо, — начал Чан, когда они перевели дыхание. Феликс разомлëнно нежился в его руках. — Согласен, — ответил Феликс с довольной улыбочкой на губах. — Мне так понравилось выражение твоего лица во время оргазма. Хочу видеть его как можно чаще. — Это можно устроить, — Чан тоже улыбнулся, чувствуя себя слишком счастливым. Голова была пустая и во всëм мире значение имел только омега напротив. — Но сначала ты пойдëшь со мной на свидание. — С удовольствием, — Феликс оставил лëгкий поцелуй на его ключицах. — Хоть на миллион свиданий. Я итак твой. — Повтори это, — попросил Чан, глядя на него с обожанием. — Я твой, альфа. Только твой. Был создан для тебя. Чан счастливо взвизгнул, и набросился на него с поцелуями. — Никогда не устану это слушать. Мой лучик света, котëночек, маленькое солнышко. Самый прекрасный мальчик. Феликс нежно рассмеялся. — Перестань. А то я начинаю жалеть, что на мне стоит твоя метка, — и прежде чем Чан понял его не так, продолжил, — потому что хочу, чтобы ты поставил мне ещë одну.