Неудавшееся свидание

В Бездне не слишком приятно. Отсюда он мог видеть межпространство, то самое, с авророй, сиянием словно в холодных биомах. Здесь тоже холодно и он замерзал, но лишь терпеливо ждал конца. Воспоминания, только вернувшиеся, блекли. Это долго, это всегда долго. Он лежал днями, неделями, пока его сознание не становилось чистым листом. С памятью только о необходимом. Только об инструментах, только о предметах. Ничего о себе, никакого личного опыта. В какой-то из таких моментов Рома попросту перестал даже пытаться осознать эту память. Ее стало много, слишком много. Каждый раз она накатывала, словно огромное цунами. Каждый раз он мог сойти с ума от обилия информации. Каждый раз его возникшее «Я», Лололошка из нового приключения, стиралось, терялось, исчезало под давлением более древней личности. Рома был сам себе жертвой и убийцей. Осознавал каждое свое действие заново, некоторые осуждал, другими восхищался. Рома выдохнул, прикрыл глаза. Здесь, в нижней части, в Бездне попросту нечем заняться. Однако проклятье можно сказать что скрашивало время. Оно прокручивало память перед тем как пожрать ее. Ему в целом неплохо. Он сам согласился на это. От которого раза пересмотра воспоминаний его разбудила темная фигура, загородившая сияние авроры. Рома приоткрыл глаза, выскользнув из навеянного сна и встряхнулся. — Чего валяешься, а? Фигура наклонилась ближе и свет от искры огладил знакомые черты. Рома усмехнулся, поднял ладонь и провел пальцами по смуглой щеке. Проклятье, хлипкая мерзость, отступило стоило ему только пошевелиться. Впрочем, достаточно с него пока что приключений. Пусть боги сами разбираются со своими проблемами. А у него… У него встреча. — Чего опаздываешь, а? Неделю уже тут валяюсь, ты там чем занимался вообще? — передразнил он, приподнявшись на локтях. Бездна вязкая, словно нефть, но за все эти годы стала ему удобнее кровати. Потому и выбирался Рома из нее без каких-либо проблем. — И это вместо благодарности. Твоих этих друзей я проверял. Ну и да, спасибо что спросил, я в ахуенном порядке. Отличная идея была без предупреждения ебнуть временной континуум, — Джонни скривился и завис рядом. Его голос отдавал чем-то вроде усталости и, признаться, пусть проклятье и не добралось еще до событий в Поэне, но он много размышлял. Последний мир Роман и так помнил. Это было первое приключение за долгие годы, где Лололошка не участвовал. — Другие варианты несли в себе еще больше проблем. Убийство, бездействие, самопожертвование. У меня не было выбора. Но всё-таки извини. Рома завис рядом, не решаясь вновь прикоснуться к чужой коже. Хотя руки так и чесались. После того как Джонни разбудил его память, тем же самым ключом, танцем, чтобы вытащить из Видомнии — у них была лишь одна ночь. И затем все завертелось, мир требовал спасения, а Джонни не мог находиться с ним вечно. В какой-то момент сам Смотрящий пришел бы забрать его. Двое мироходцев их типа в одном поврежденном мире вели к плохим последствиям. И вот они снова вдвоем. Спустя столько времени. Рома всерьез начал подумывать нужна ли им вообще таверна. Потому что тоска грызла сильнее боли от смертельных ран. К счастью, похоже Джонни не затаил на него обиду. В целом, такое переписывание реальности действительно наверняка сильно повлияло на их вид. Стоило бы позже проверить. Например, Артура, как минимум, Рома не видел его множество времени. Лишь изредка заглядывал проверить миры друга на наличие ошибок, которые бы привели к проблемам. Вклад в будущее, чтобы самому это потом не решать, когда ошибки разрастутся до мировых угроз. Так или иначе, он несомненно хороший друг, но сейчас в Бездну Артура. Пока Джонни сдавливал ему плечо до синяков, жадно прижимаясь к прикосновениям и целуя — вообще все в Бездну. — Прунус… — выдохнул Рома, не отрывая губ. Не то чтобы звуки вообще существовали в междумирье. Единственное что там было — Бездна, аврора и их искры, не дающие расщепиться на молекулы. В карманном измерении получше. Только стоило все же найти Шангрина пока он помнил кто это и попросить заделать дырки вокруг. Да и высушить уголок от скинта, а то кровать еле поставил, постоянно шаталась. Но это все были проблемы прошлого и будущего. В настоящем Рома задыхался. И плевать что воздух ему давно был не нужен, под столь же изголодавшими прикосновениями как и он сам его гнуло, словно податливую, но упрямую глину. Он мысленно укорил себя за отсутствие молнии на одежде. Футболка снималась так невыносимо долго. Он еще после толстовки навалился на Джонни, в жажде касания постоянно потираясь и не разрывая поцелуя. Нет уж, ни за что, блять. Точно не сейчас. Он отстранился лишь с протяжным выдохом, вцепившись в пальцы, которые за волосы оттянули его голову, наконец-то позволив стянуть футболку. Джонни, в отличие видимо от него, хоть что-то понимал, поэтому свою одежду просто убрал магией. — Свидание видимо после? Рому трясло. Из-за мгновение без тесного контакта он почти был готов применить силу и вырваться. Джонни отпустил раньше. И все же время на тупую шутку нашлось. Ему ответили тут же, оторвавшись от глубокого укуса. — Будет тебе, блять, свидание, и торт со свечами, и букет роз, нахуй. Хоть весь мир забронирую, только сейчас хуйни не неси. Роме и этого достаточно. Ему вообще всего достаточно, потому что те, кто большую часть жизни себя не помнят не способны были понять какое же блаженство прикасаться к любимому. Спустя годы, ебаные годы! Да последняя их встреча была незадолго после того как Джодах богом стал! Руки дрожали как у наркомана при ломке, но он таки добрался до нужного места. Оплел ногами, ощутив ответное такое же лихорадочное давление. Вплотную к чужому лицо, так что между животами и ладонь с трудом пролезла. После такого воздержания ему снесло бы крышу и от простого касания, поэтому оставалось лишь взять все в свои руки. Джонни в эти самые руки толкался с таким рвением, что и долго ждать не пришлось. Вязкая сперма измазала пальцы, но дрожь не ушла. — Лололошка! — Блять! Рома от испуга выхватил с кровати одеяло и Джонни вполне понял его без слов, подхватив идею и закрылся сам второй частью. Джодах стоял прямо у кровати, возмущённо распушив перья. И ни следа смущения. Рома не хотел упоминать тот факт, что в этот момент ему безумно захотелось жареной индейки. Или павлинятины. Плевать, главное что именно этой, наглой и, сука, не раскаивающейся даже. — Почему ты не готовишься к следующей своей миссии, Лололошка? Рома так же не хотел говорить еще очень многие вещи. Однако он наколдовал себе полотенце на бедрах и встал, слегка надавив Джонни на колено. Нет уж, пусть сидит. Птичьего мяса хватит им обоим. Стоило заметить что Рома ненавидел когда его называли Лололошкой. Лололошка — его бремя, работа, проклятье, что угодно, но не он сам. Стоило заметить что он крайне любил одного немного придурошного, но пылкого и верного мироходца. И стоило заметить что он ненавидел когда его прерывали когда он предавался этой самой любви с этим самым мироходцем. И Джодах, блять, за пару секунд сумел стать сборником всего, что Рома ненавидел. — Я, блять, занят! Какого хуя ты вообще забыл в /моем/ измерении?! Стоило заметить что Рома вообще добрый и неконфликтный. В конце концов Лололошка был по его образу и подобию сотворен. Однако также стоило заметить что ангелом с чистой душой он не был. И во-первых, его уже просто заебало что его работу воспринимали как должное, во-вторых, у него впервые за ебучие пару десятков лет выходной, и в-третьих, вообще очень сложно быть добрым в таких обстоятельствах. Поэтому прежде, чем Джодах успел произнести очередной бред Рома достал из инвентаря оружие. Громоздкий меч путешественника лег в ладонь как родной. Проблема разве что в том, что ладонь грязная. — У меня ебучий отпуск. Я отдыхая, я трахаюсь, потому что вы, ебаные боги, совсем позабыли об уважении! Я уже простил вам что нихуя не знаю о мирах куда попадаю, я простил вам это ебаное проклятье которое даже не работает как надо, да я заебался прощать вас! Еще раз хоть кто-то из вас, сука, посмеет мне что-то сказать без ебучего уважения! Я прирежу Лололошку, я свалю в такие уголки вселенной, что даже твои тысячи демонов, даже Смотрящий не сможет меня вытащить. Это не вы приказали мне исполнять ваши хотелки, это я согласился на помощь в мирах, но вы, безответственные твари, сели мне на шею! Хотя это обязательность богов следить за мирами! Это вы должны давать пророчества и благословения его жителям, а не я обязан шляться там и исправлять ваши косяки! Ты видимо вообще позабыл кто я такой после пары встреч с Лололошкой, да?! Ты, Джодах, лишь мелкий цыпленок. Ты наблюдал за мной пару приключений и решил что выше?! Я прошел тысячи таких миров! Я преемник Междумирца, одного из последних древнейших демиургов! И ты смеешь мне указывать, отвлекать меня и строить из себя высшего?! И все из-за каких-то тысячи демонов?! Ты ведь никогда не видел моих душ, верно? Вот и посмотри кто в моем подчинении, друзья и враги, все мои сувениры из прошлых миров! Рома наклонил высокого мужчину к себе и чиркнул мечом тому по шее, выпуская души на свободы. Он ощущал как каждая вжала демоническую душу, поглотила их силу и принялась за самого бога. Джодах был еще слишком молод. Да, те пятьсот лет пока Рома спал в Алотерре дали ему время развиться, но он все еще слишком молод. — Прекрати. Не хватало еще чтобы Смотрящий ощутил угрозу и пришел защитить своего подопечного. Джонни так и не встал с кровати. И все же его голос напомнил об угрозе. Рома медленно выдохнул и вновь подчинил себе силу, упрятав ту в хрупкую оболочку. Хотя зрелище Джодаха на коленях не могло не поднять настроение. У него были некоторые претензии. Это Лололошка лишь тихо возмущался, а Рома решил и высказать. Так, чтобы уточнить их отношения. — Запомни, Джодах, я под руководством наставника научился убивать богов раньше, чем спас первый мир. И ты вполне можешь стать еще одной душой в моей армии, если не прекратишь выебываться. Ангел Смерти поспешил убраться, но особо это ничего не изменило. Рома вздохнул и вернулся в кровать, почти с грустью прижавшись к чужому теплому боку. Сняв полотенце он тщательно протер ладонь и рукоять меча. Джонни ласково поцеловал его в макушку и все же сжал плечи. — Ты совсем ебнулся?! Нельзя было без спецэффектов его прогнать? За нами же теперь половина Пантеона будет наблюдать в ужасе. Да, и под наблюдением особо не потрахаешься. Рома вздохнул и запрокинул голову, без слов, лишь на контакте их Искр передавая свою вину. Он был так зол, что пусть и не сказать что не задумывался о последствиях, но и не принял совсем верные решения. Например, после вспышки ярости желание завалить Джонни в кровать поутихло. Точнее, завалить все еще хотелось, но уже для долгих объятий. — Что вообще за меч? В ответ Рома ощутил бушующее неудовлетворение. И все же Джонни взял себя в руки, спросив спокойно. Хотелось бы ответить ему подробно и правду, но пока он сог позволить себе лишь правду. — Я не знаю. Он как осколок временного парадокса. И все же он мой. Получив на это кивок, он вздохнул и достал из инвентаря мокрые салфетки. — Пойдем на свидание? — Пойдем, как будто выбор есть. Они ни в коем случае не решили резко принять обет безбрачия. Просто, пожалуй, стоило соблюсти всю принятую схему. То есть — сначала свидание и потом секс. А боги… Найдут где от них укрыться. Не впервые.