Да, моя королева

- Эстебан... - выдыхает Катари, глядя в глаза маркиза Сабве. У Эстебана Колиньяра темные глаза. Почти что цвета урготского шоколада. В них нет ни проблеска холодных надорских небес, вечно покрытых серыми облаками. Вместо этого - дурманная поволока, в пелене которой смутно мелькают отражения двух слитых тел. Эстебан вздрагивает, влажные губы пышут жаром, дрожат то в стоне, то в сладострастной улыбке. Катари, конечно же, может рассмотреть, что юнец творит с ней в этом сладком мороке. Изображает пылкого любовника, даже в этом стараясь превзойти своего кумира - Первого Маршала - или берёт силой. Да, Катари может рассмотреть это, но зачем? Все немудрящие фантазии мальчишки она выучила наизусть, и они уже даже прискучили. Лучше заняться делом. - Эстебан... - снова выдыхает она, и мальчишка поводит головой, как кукла на ниточках, поворачивается, тянется к ней всем телом - так близко, что можно вдохнуть аромат его кожи. Эстебан пахнет янтарем, солнцем и густой сладостью южных фруктов. Соблазнительно. Катари сглатывает. Не удержавшись, проводит языком по изгибу смуглой шеи, ощущая биение жилки, и в тех же темных, мутных от морока глазах, видит отражение длинного узкого языка, скользящего по бархатистой коже, заострившихся черт, явно складывающихся в другое, истинное обличье, красных огоньков, блеснувших в обманчивой бледной синеве глаз. В этом совершенном, на взгляд Катари, образе, недоставало лишь одного. Того, что по праву должно было принадлежать ей. Короны королевы раттонов. Она должна быть на ней, а вместо этого охватывает головы дряхлого раттона, отрастившего десяток лишних хвостов! Она, великолепная и могучая, должна склоняться перед ним, и он это знает. И какой же насмешкой звучит в его устах это "Ваше Величество", когда он сам кланяется ей на глазах этих ничтожных людишек, приняв образ "старого больного" кансильера! Катари зашипела. Длинные желтые зубы гневно скрипнули. Эстебан в ее руках слабо дернулся, и она опомнилась, издевательски нежно покачав в длинных когтистых пальцах свою послушную куклу. - Эстебан, ты слышишь меня? - Да, моя королева, - голос звучит монотонно покорно, глаза все еще полны непристойных видений. - Хорошо, Эстебан. Я знаю, что ты восхищаешься Первым Маршалом. Ты мечтал служить ему, не так ли? И ты был достоин этого. Достоин быть оруженосцем Рокэ Алвы. Ты готов был отдать ему весь свой восторг, свою верность, каждый удар своего клинка, верно? Но Рокэ Алва не оценил тебя. Он выбрал эту неотесанную надорскую деревенщину, сына мятежника, Ричарда Окделла! - Окделл... - Эстебан вдруг застонал, ресницы его задрожали, словно ненависть к Ричарду Окделлу была сильнее, чем все чары раттонов. К сладкому южному аромату смуглой кожи добавилась терпкая нотка юношеской ненависти. Катари сглотнула слюну, борясь с желанием прямо сейчас запустить зубы в нежную плоть. Это будет вкусно... Хотя, конечно, и на малую долю не так как был бы вкусен Ричард Окделл. Кровь Абвениев в его жилах, хоть и разбавленная людской, придавала ему совершенно особый, волнующий аромат, невероятно обостряющий желание узнать, схожи ли между собой на вкус Повелители Скал и Волн. Она до сих пор помнила вкус Джастина Придда - юная сладость пополам с привкусом моря. Глупый влюбленный мальчик даже вскрикнуть не успел, отдавая своей возлюбленной королеве всего себя - как он и хотел. Зато и пришлось же потрудиться Его Раттонскому Величеству, запуская сплетню о Рокэ Алве, непристойной картине и праведном отцовском гневе! До сих пор приятно вспомнить. Но Повелитель Скал... Он наверняка еще вкуснее. И даст еще больше силы. Больше прав на корону. Недаром же старик Штанцлер так старательно обхаживает Окделла, морочит его сладкими речами, мешая мёд с ядом. О, это он умеет! Однако - тут Катари ощерилась в усмешке - Его Раттонское Величество тоже нельзя поздравить с победой. - Эстебан, ты должен отомстить. Показать Рокэ Алве, как он ошибся, выбрав Окделла. Сын предателя недостоин стоять рядом с Первым Маршалом. Ричард Окделл занял чужое место. Твоё место, Эстебан. Исправь это - и тогда Рокэ Алва поймет, как ошибался. О да, Рокэ Алва, ты ошибся. Ты очень ошибся, решив перейти дорогу раттонам, силе, перед которой отступили даже Абвении. Они отступились и ушли, забыть бы о них навсегда, но Ворон, проклятый Ворон, день за днем является во дворец, и его глаза, отвратительно-синие, смотрят, искрясь силой всех Четверых одновременно, легко проникая сквозь человеческие маски, видя истинную суть - Штанцлера, самой Катари, ее братьев... Да и не только их. Его шпага то и дело лишает Катари и самого короля раттонов их самых верных слуг, которых Алва презрительно именует ызаргами. Двойное оскорбление! Но куда большее оскорбление - Окделл. Алва держит его рядом с собой, не сводит глаз и наверняка уже нашептал о кое-каких маленьких придворных секретах. И если при виде Катари в глазах Ричарда еще тлеют искорки влюбленности - впрочем, гаснущие всё в той же проклятой синеве - то к Штанцлеру он и вовсе забыл дорогу. Своей ли волей или приказом эра, кто знает, но Штанцлеру наверняка только и остается, что грызть с досады старинную мебель в своём особняка, и опустошать склянки с лекарственными отварами - единственным средством заглушить запах раттонской ярости. И это утешение. Хотя, конечно, недостаточное. - Слушай меня. Ты вызовешь Окделла на дуэль, Эстебан. Используй любой повод, к примеру, - Катари снова невольно облизнулась, - намекни на историю с юным Приддом. А потом покажи ему, как должен владеть шпагой настоящий оруженосец Первого Маршала. Если захочешь - можешь взять с собой друзей. Представь себе гнев Алвы, когда он узнает, что Окделл ввязался в дуэль с семерыми?! - Катари засмеялась, чувствуя проступавшие на коже Колиньяра мурашки. - Не дай Окделлу сбежать, Эстебан. Покарай его, и ты получишь тех, кого хочешь. Тех, кого ты заслуживаешь. Рокэ Алву... И меня. Последние слова она выдохнула томно и сладко, Эстебан выгнулся и затрепетал, видимо, достигая вершины удовольствия в своих видениях. - Вызвать на дуэль Ричарда Окделла, - по-прежнему монотонный голос пропитался счастьем. - Да, моя королева. Когтистые пальцы зарылись в черные локоны такой очаровательной в своём послушании куклы. О, конечно же, Эстебан не Повелитель Скал, но как же сладко звучит это его "Да, моя королева"! Пьяняще сладко. Может быть, она никогда не узнает вкус Ричарда Окделла. Но его не узнает и старый король раттонов, тщетно облизывающийся на это лакомство. Алва получит надлежащий урок. А потом... Катари мечтательно оскалилась. В мире еще остались потомки Абвениев, и она, только она, узнает вкус каждого из них. Пожрет их плоть, напитается их кровью и силой. И настанет час, когда она снова услышит это сладостное, звучащее уже не голосами людишек, а верных подданных: - Да, моя королева. Королева раттонов.