На шестом ряду партера, крайнем месте справа, в переливающемся звёздами синем бархатном платье и белых атласных перчатках, с королевской осанкой сидела Эстер Кроу. По большей части ей приходилось видеть профили актеров, потому что рисковать и выбирать место посередине, окружённое со всех сторон людьми, она не стала.
Закончив улыбаться и аплодировать комической сцене совсем не комической пьесы Островского «Гроза», девушка неосознанно повернула голову налево, в сторону вип-ложи, и увидела суетящихся сопровождающих Франциска де Неро, который, по всей видимости, собирался отлучиться. «Иди», — фамильяр подтвердил её намерения, не дав замешкаться, и она вполголоса предупредила Ворона, что ненадолго отойдёт.
— Вас сопроводить?
— Нет, не стоит.
Получив от верховного ведьмака кивок, аккуратно, не привлекая к себе лишнего внимания, она вышла из зала и некоторое время пыталась понять, как пройти на другую сторону. Наконец сориентировавшись, Эстер отчетливо услышала низкие голоса. Ей пришлось поспешить усмирить панику и найти укрытие в небольшом выступе в стене, не забыв подмять к себе шлейф от платья.
По широкой мраморной лестнице спускался Франциск с четырьмя подчинёнными: Ричардом Блэкуотэром, ещё одним мужчиной в инквизиторской форме, Дарио Бартоломью и неизвестным ведьме худощавым старикашкой. Лица Верховного Первосвященника Эстер не видела, но, судя по голосу, он был раздражён.
— Найдите ещё одну карету, — приказной тон порадовал её тем, что она до сих пор не была с ним знакома. — Нам нужно держать их при себе.
— В такое время это практические невозможно, — отвечал старик, семеня рядом.
— Приплати, угрожай, мне ли учить тебя, как выполнять свою работу?
Когда перестала разбирать слова, девушка тихо ступила следом, стараясь держаться на приличном расстоянии. «Осторожней, ведьма», прозвучавшее от фамильяра, не успокаивало.
Служители Ордена свернули за угол. Голоса совсем отдалились, и она решилась выглянуть: в пятидесяти метрах быстро закрывалась дверь, поглотив всю ораву. Выждав минуту, Эстер направилась к ней.
Но тут из-за другого угла возник её страшный сон, который должен был исчезнуть за дверью с остальными — священник собора Святого Марка. В голове девушки раздалось злобное рычание: «Опять он». Секундного взгляда в холодные глаза было достаточно, чтобы она резко развернулась на 180 градусов и быстрым шагом направилась обратно.
— Куда же вы, Эстер? — донеслась до неё насмешка святого отца, заставив нехотя остановиться и медленно обернуться.
Довольный тем, как подействовали его слова, он продолжил, делая небольшие шаги в её сторону:
— Полагаю, у того, что мы встретились, может быть две причины: либо вы осмелились выведывать о делах Ордена, либо вам нестерпимо захотелось увидеть меня, — пауза. — Так куда же ты, ведьма?
Секунда навязчивого молчания.
— Я просто искала уборную, — не теряя самообладания, ответила девушка, которую ничуть не оскорбило последнее обращение.
Эта очевидная ложь вызвала у Дарио Бартоломью снисходительную, но от того не менее опасную улыбку.
— В таком случае, я вас провожу. Не хотим же мы, чтобы нас здесь застукали?
— Святой отец, при всем немногом уважении, но для того, чтобы, как вы выразились, нас застукали — мы должны делать что-то предосудительное, — она поздно подумала о том, что и кому только что сказала.
Ещё сильнее развеселившийся мужчина, к этому моменту подошедший достаточно близко, в уже привычной манере дотронулся кончиками пальцев до её скулы. Повторил это действие со шрамом на открытом плече. С тем, что не смог рассмотреть в прошлую встречу. Нахмурился. Скользнул взглядом на декольте и ниже:
— Вы прекрасно выглядите в этом платье, — вернулся к глазам, — но выглядели бы лучше без него.
Воспоминания последнего дня в Венеции, а в особенности одна единственная фраза, так легко брошенная святым отцом, ярко вспыхнули у девушки в голове. Она запоздало попятилась. Дарио слабо усмехнулся:
— Идёмте.
— Право не нужно, — настойчивый тон, — я и сама могу.
— Вы же понимаете, мне надо убедиться, — на этом слове он сделал акцент, — что дама больше не заблудится.
Дальше она спорить не стала, довольствуясь тем, что, имея такую замечательную возможность, её сразу же не выдали Франциску. И пошла первая, вслушиваясь в шорохи от подола рясы.
Проходя сумрачные кулуары, священник резко остановился:
— Дальше прямо и налево.
Эстер тоже замерла.
«— Прошу, уйди. Тебе не понравится то, что я собираюсь сделать.
— Хорошо, моя ведьма, — последовал смирённый ответ. — Делай, что считаешь нужным».
Она повернулась к мужчине, и взгляд, который девушка перевела на него, по-видимому, сильно выражал сомнение. Потому что Дарио наигранно участливо спросил:
— Вы что-то хотите мне сказать?
Очень хотела. Собиралась с духом. Решалась на то, чтобы высказать всё, что накопилось в душе за непродолжительное знакомство с этим человеком. И в конце концов уже уверенно ответила:
— Да.
Он внимательно посмотрел на неё, чуть склонил голову, даже, кажется, растерял всю веселость. И Эстер, сократив оставшееся расстояние между ними, порывисто потянулась к его губам.
Занавес рухнул.
***
Ещё недавно она гнала мысли о фамильяре, чтобы связь окрепла. Теперь ей каждый день приходилось гнать мысли о новой встрече с Дарио Бартоломью. Чтобы не ощущать себя уязвимой, обреченной — птицей в клетке. В клетке, состоящей из её самобытных чувств.
Ведьма корила себя за то, что попалась. За то, что бездумно летала рядом. Поэтому отвлекалась от этого чем придется. Лучше всего помогали воспоминания о брате. Но и они периодически сводились к тому, как отнесся бы Тадеуш к её нездоровому увлечению человеком, возможно, виновном в его смерти.
***
Она была на каблуках, но и так не смогла бы дотянуться, если бы не моментальная помощь святого отца, который достиг её губ первым. Накрыл их с такой стремительностью и остервенением, что им обоим по инерции пришлось сделать два шага. Прижался к девушке всем телом. Его металлические кольца больно впились ей в кожу головы, вынуждая издать бесстыдный стон и почувствовать пробравшую мужчину дрожь. Он резко втянул носом воздух и, насколько это было возможно, углубил поцелуй. Такой долгожданный. Для обоих.
Эстер не знала куда деть руки, поэтому уцепилась за складки на груди священника, прикасаясь указательными пальцами к бледной шее. Дарио упивался тем, с какой охотой ведьма отвечала ему. Доминировал. Побеждал… Ей это не нравилось. Но до безумия нравился вкус этого поцелуя. Поэтому, не желая его прерывать и не имея возможности исправить ситуацию, она готова была разреветься. То ли от беспомощности, то ли от эйфории.
Не зная, как насытиться губами, он переместил правую ладонь девушке на поясницу, кладя большой палец на выступающую косточку. Левой рукой оттянул назад её голову, открывая шею, и жадно впился в ямочку между ключицами. Эстер положила руки ему на плечи, чтобы хоть ненадолго прикоснуться к белоснежным волосам, пока святой отец поднимался выше, чтобы в конце концов оставить короткий болезненный поцелуй на губах девушки и отстраниться, отнимая от неё руки.
Она поспешно повторила за ним.
Какое-то время священник и ведьма молча и испытующе смотрели друг другу в глаза. Вдруг он улыбнулся.
Впервые он улыбался так красиво.
— Теперь вам точно нужно в уборную.
Получив недоуменный и злой взгляд девушки, он снисходительно добавил:
— Ваша помада.
Эстер стыдливо поняла, что подумала совсем не в ту сторону. Но, возвращая себе малость гордости, ответила:
— Вам тоже не помешало бы.
И неосознанно потянулась стереть с его лица следы недавнего безумия. Сообразила, что делает, когда он расплылся в улыбке от её нежного прикосновения. Резко убрала руку и тихо прошептала, отворачивая голову:
— Проклятье.
— Я бы сказал — благодать, — произнёс он, поднимая лицо девушки обратно и оставляя ладонь на её щеке.
Челюсть Эстер напрягается, и за этим следует обреченное:
— Я вас ненавижу.
Но Дарио спокойно наклоняется к её лицу, наблюдая за тем, как оно вмиг расслабляется, и мягко произносит:
— Наслаждайтесь спектаклем, Эстер Кроу.
