Утренний кофе.

Конец ноября в Токио выдался промозглым и серым. Зимние холода раньше срока подкрадывались ближе с каждой ночью и вынуждали доставать из шкафа котацу и утеплённую домашнюю одежду. Вставать по утрам в выстуженной комнате, когда температура внутри почти такая же, как и снаружи, становилось обременительно. Поглядывая за ходом часов, подползающим к половине шестого, Сора наблюдал за тёплым, размеренным дыханьем супруги и не спешил покидать согретую их телами постель. С Чисато они были женаты давно, а знакомы и того больше, но каждый новый день, в котором он просыпался с ней рядом, придавал сил. Сейчас им обоим было бы смешно вспомнить, но когда они только познакомились, будучи юными и неоперившимися, оба страшно стеснялись своих, как им тогда казалось, недостатков. Своего неформата. Чисато стыдилась своей активности и лидерских качеств. Сам Сора смущался собственной уступчивости и мягкости. Из-за этого на их первом полноценном свидании Чисато вела себя неестественно и зажато, старалась удержать темперамент и подогнать себя под устоявшиеся в обществе нормы. А Сора, хоть интуитивно догадывался, в чём дело, никак не мог отважиться заговорить об всём этом вслух. Ситуацию спас лёгкий алкогольный коктейль, который Сора увидел в меню. – Ну, не знаю, – замялась Чисато, отводя взгляд. – Я и алкоголь... – В этом коктейле всего восемь градусов, – улыбнулся Сора. – Попробуй. Чисато поднесла к губам гранёный бокал, сделала несколько мелких, осторожных глоточков, и Сора увидел, как медленно отступает сковавшее её напряжение. Как расслабляются черты лица, а взгляд становится озорным и уверенным. Они проговорили несколько часов, а после ресторанчика отправились гулять по ночному Токио, наслаждаясь его огнями и атмосферой. Чисато шутила и дурачилась, вовлекая Сору в беззаботное настроение, и им обоим было легко и спокойно друг с другом. Ближе к утру Сора пригласил Чисато заглянуть в бар, где он работал, и выпить чашечку кофе. Она согласилась. – Я лишнего наговорила, – сказала Чисато, склонившись над ароматным американо и пряча взгляд под прядями светлых волос. – Всё из-за алкоголя: как выпью, всегда начинаю себя странно вести. – А мне показалось, ты такая милая была, – улыбнулся Сора мягко и дружелюбно, как обычно. – Спасибо тебе за встречу, Чисато. И, прошу, попробуй этот кофе. Я сделал его крепким, но ненавязчивым, с добавлением цейлонской корицы и натуральной ванили. С тех пор разнообразные алкогольные коктейли умеренно, но прочно обосновались в их общем на двоих быте. Так же как и свежесваренный кофе по утрам. Бармен и девушка, обожающая его недолговечные творенья, обрамлённые стеклом и фарфором. Возможно, Сора понял, что встретил ту единственную, когда увидел, с каким восторгом Чисато пробует приготовленные им напитки. Каждый раз как в первый, искренне наслаждаясь и восхищаясь палитрой вкуса, без остатка отдаваясь ощущениям. С годами они научились понимать друг друга почти без слов, и им было уютно просто быть рядом. С такими, какие они есть на самом деле. Быт и домашние дела сами собой легли на Сору. Чисато не слишком умела вести хозяйство, но зато много работала: уходила чуть свет, а возвращалась затемно, постоянно оставаясь на сверхурочные. Однажды, когда они только съехались, чтобы попробовать пожить вместе, Сора застал её, взволнованную и раскрасневшуюся, в клубах гари над обугленной сковородой. – Ничего, – ответил он на её виноватый взгляд и ненавязчиво прибрал приготовление еды в свои руки. Но ведение общего быта на двоих требовало от Соры куда больше времени и усилий, чем непритязательная жизнь одиночки. Поэтому после свадьбы он подошёл к хозяину бара и попросил пересмотреть график своих смен. Конечно, Соре очень нравилась его работа, да и Чисато предлагала поделить обязанности, но так плохо справлялась со своей частью, что в итоге Сора решил не мучить ни её, ни себя самого. Решение оказалось нестандартным, многие из окружения отнеслись к нему с подозрением. Кто-то сочувствовал Чисато и намекал, что её муж альфонс, кто-то начал презирать Сору, увидев в нём подкаблучника. Для самих же молодожёнов такое решение оказалось лучшим. Избавившись от чувства вины за невымытые полы и тарелки, Чисато стала уверенней и продуктивней. Она расцветала на глазах и была благодарна, что Сора позволил ей с головой уйти в любимое дело, ко всему прочему, способное приносить в дом хорошую прибыль. Сора же, продолжая работать в баре три дня в неделю, чувствовал тихое, спокойное счастье, наблюдая как за посетителями у барной стойки, так и за карьерным ростом жены. Ему нравилось провожать её по утрам и встречать вечером. Готовить ужин и удивлять специально для неё приготовленными вечерними коктейлями и утренним кофе. Вот и сейчас, дождавшись, когда часы таки доползут до полшестого, Сора решился выбраться из тёплого плена зимних одеял и, наспех приведя себя в порядок, прошёл на кухню. Первым делом он занялся мисосупом с водорослями комбо и обжаренным тофу. Промыл и забросил в рисоварку рис. Вынул из холодильника подготовленные с вечера кусочки тунца и овощи: свежие и маринованные, всех понемногу. Обычная утренняя рутина семейного человека, променявшего спешные перекусы по дороге из дома на полноценные совместные завтраки. Но главным украшением утра был именно кофе. В приготовлении хорошего кофе важно всё. От зёрен до цвета чашки, в которой он будет подан. Сора достал из шкафчика кофемолку – ручную и бесшумную, чтобы не разбудить Чисато раньше времени – и проверил керамические ножи, подправляя степень помола. Поставил чайник и измельчил кофейные зёрна средней обжарки: тонизирующие, но не излишне крепкие, душистые, но не пережаренные. Их яркий аромат моментально заполнил собой всё пространство, окутывая Сору с головы до ног. И Сора, с удовольстивем вдохнув кофейный флёр, как всегда в такие моменты, подумал, насколько всё это отличается от потускневшего аромата заранее перемолотого кофе, давно успевшего растерять свои драгоценные летучие вещества. Когда закипел чайник, Сора окатил турку кипятком изнутри и, пока пар поднимался к потолку, выудил коробку с разными баночками специй. Сегодня Соре хотелось приготовить для Чисато кофе, который не только зарядил бы её энергией, но и подарил ощущение домашнего уюта, оберегая до вечера от стресса и холодов. С этими мыслями он принялся перебирать пряные сокровища, отставляя в сторону те, на которые пал его выбор. Половинка душистой, тягучей, сладковато-пряной звёздочки бадьяна с полупрозрачной, едва уловимой горчинкой первой получила своё одобрение. Мягкая и благородная цейлонская корица с нотками карамели, гвоздики и шоколада присоединилась к ней. Немного плодов рожкового дерева, призванная подчеркнуть и обогатить наметившуюся симфонию, и предварительно раскрытая коробочка зелёного кардамона в резковатом пряном нюансе, чтобы оттенить и добавить пикантности. Определившись со специями, Сора переложил их в турку, от которой всё ещё тянулась ниточка пара, и добавил к ним свежемолотый кофе. Поставил турку на средний огонь и осторожно перемешал, позволяя смеси прогреться. Добавил фильтрованной воды комнатной температуры и, снова тщательно размешав, оставил всё на том же среднем огне. Теперь у него есть около пятнадцати минут, прежде чем в турке начнёт подниматься шапка ароматной пенки. Совсем недолго, если хочется побаловать любимую традиционным напитком и позволить кофе и специям прогреваться плавно и постепенно, раскрываясь во всей своей душисто-обворожительной красоте. Медленно, но неуклонно отдавая до самого конца всю хранящуюся в них палитру вкуса и аромата. В идеале, такой кофе варят в раскалённом песке, как всё ещё делают в некоторых странах Востока. Но Сора полагал, что и без этого его кофе близок к эталонному образцу. Ну, а пока кофе готовился на отдельной, переносной конфорке – чтобы запахи будущего напитка не смешались с едой – Сора решил заняться тунцом, пару минут прожарив его во встроенном в печку гриле, и, наконец, начать расставлять на столе остальное. Будильник Чисато сработал как раз в тот момент, когда Сора доставал из шкафа изящную фарфоровую пару. Как же он любил эти мгновенья, когда аромат кофе, переливаемого из турки, распространяется по кухне дурманящим облаком и, словно исподволь выскальзывая в коридор, касается пределов спальни. Сонное пыхтение жены, разрывающейся между желанием ещё поваляться и необходимостью вставать на работу, долетело до слуха Соры. Он улыбнулся, представляя, как Чисато, всё ещё разморенная и не отошедшая ото сна, замерев, осторожно принюхивается и смешно тянет носом воздух. Ещё немного, и она, заспанная и растрепанная, появилась в проёме кухни. Её взгляд блуждал по Соре, не до конца накрытому к завтраку столу и, наконец, остановился на чашке тёмно-красного цвета с приглушённой серебряной окантовкой по краю и аккуратном блюдце в том же цвете. Сонливость в глазах Чисато сменилась заинтересованностью и любопытством. – Доброе утро, – улыбнулся Сора. – Доброе, – отозвалась Чисато, не сводя глаз с пышной аппетитной пенки. – Я сварил его специально к твоему пробуждению, – сказал Сора. – Попробуй! Чисато бережно приняла чашку из рук мужа и, прикрыв глаза, снова принюхалась, стараясь уловить все оттенки и их сочетания, заключённые в напитке. И уже только потом сделала первый глоток... – Блаженство! – Выдохнула она, слегка запрокидывая голову. Её длинные растрёпанные волосы разметались по спине и плечам, а на щеках проступил характерный лёгкий румянец. – Бодрящий, но деликатный, – описывала Чисато свои впечатления, жмурясь от удовольствия. – В меру пряный... И такой согревающий! – Рад, что тебе понравилось, – разулыбался Сора, пытаясь не так открыто любоваться своей женой, потому что та уже начала ловить его взгляд и смущаться. – А теперь дай мне ещё пару минут, пожалуйста, закончить накрывать стол. Пусть они и неформатная пара в глазах окружающих, но главное, что оба они друг с другом по-настоящему счастливы.