запретные романы

Конрад сделал Белли предложение в конце августа, всего через несколько месяцев после ее 22-летия. Все очень гордились им за то, что он окончил медицинскую школу и подал заявление в ординатуру на год раньше. Ему было всего 24 года, но он уже многого достиг. Его отец, Адам, даже согласился стать его поручителем по кредиту на новую квартиру, как только Конрад получит работу. Возможно, именно поэтому он сделал предложение. В то время все шло хорошо; их отношения процветали. Время, проведенное в разлуке, определенно пошло им на пользу, и Белли была счастлива, действительно счастлива, но сказать, что она чувствовала, что все правильно, было бы ложью. Не чувствовала. Ничего из происходящего не казалось правильным. С того самого момента, как Конрад встал на одно колено и вытащил из заднего кармана бархатную коробочку с кольцом все перестало казаться правильным. Несмотря на то, что он признавался ей в своей бессмертной любви, открывал коробочку трясущимися руками, показывая бриллиантовое кольцо, Белли все равно пришлось бороться с внезапной волной тошноты, охватившей ее, когда Конрад спросил: — Изабель, ты выйдешь за меня замуж? Белли желала стереть это воспоминание из своей памяти, но не могла забыть, как смотрела на Конрада, как изучала его лицо. Конрад был как обычно бледен, хотя на дворе стояло лето, и на мгновение ей стало интересно, как сейчас выглядит Джерамайя. Вероятно, красиво и загорело, именно так, как ей нравилось. Вероятно, он сейчас был где-то далеко, лежал на песке или занимался серфингом со своими лучшими друзьями, шутил и излучал счастье, заражая им всех вокруг. — Белли?… — позвал Конрад, его голос был едва громче шепота. Она забыла ответить; разум застрял на Джерамайе. Джерамайя. Ее бывший парень и младший брат Конрада. Голова кружилась, грудь сжималась. Белли почувствовала слабость. — Да, Конрад, — натянутая улыбка расплылась по ее лицу, и она увидела, как облегчение охватило ее парня и теперь уже жениха. — Конечно, я выйду за тебя замуж. Это было семь месяцев назад, и теперь примерно через семнадцать часов она должна была стать законной женой Конрада на пляже ее детства. Все произошло слишком быстро, Белли едва успела все обдумать. В одну минуту они с Конрадом собирались на очередное свидание, а в следующую — она уже примеряла свадебные платья вместе со своей матерью и Тейлор, которые вообще не могли поверить в то, что Белли и Конрад действительно женятся. Тейлор особенно. Каждый раз, вспоминая реакцию Тейлор на новость, Белли смеялась до колик в животе. Белли позвонила Тейлор по FaceTime, лежа в ванне, через час после того, как вернулась домой после предложения. Конрад звонил близким в гостиной, Белли решила первой позвонить Тейлор. Тейлор ответила со второго звонка, и Белли по яркому флуоресцентному освещению смогла определить, что она сидит у туалетного столика и красится. — Что сделал Конрад в этот раз? Ты звонишь мне после свиданий только тогда, когда он что-то портит, — спросила она, растушевывая контуринг носа бьюти-блендером. Белли закатила глаза, но не стала отрицать правду. Каждый раз, когда они с Конрадом шли на свидание, что-то неизбежно шло не так и в конце она пряталась в своей машине; кричала и плакала перед Тейлор на экране, пока Конрад спал в их постели, в блаженном неведении о том, что натворил. — Ничего плохого, — заявила Белли, поднимая руку из-под пузырьков в воде и показывая палец в камеру телефона. — Он сделал мне предложение. Белли никогда не видела, чтобы Тейлор расстраивалась так быстро, и, прежде чем Белли что-либо поняла, из глаз Тейлор потекли слезы. Но не просто несколько слезинок, нет — она рыдала в истерике. — Это неправда! Пожалуйста, скажи, что это неправда! — повторяла Тейлор, а Белли старалась не засмеяться. Но это не должно было быть смешно. Ее лучшая подруга настолько сильно ненавидела ее жениха, и это не должно было быть смешно. — Тейлор, наши с Конрадом отношения стали гораздо надежнее, чем раньше. Мы очень счастливы, — заверяла Белли, хотя казалось, что она пыталась убедить в этом себя, а не подругу. Из динамиков прозвучал еще один всхлип. — Ты разрушаешь мою жизнь! — закричала Тейлор, драматично сбросив разговор. Белли дважды пыталась перезвонить, но Тейлор оба раза отклоняла звонок. Вздохнув, Белли решила, что позвонит ей после банных процедур. Как будто Тейлор могла читать мысли, она позвонила Белли сразу после того, как последняя вылезла из ванны и взяла голубое полотенце. Тейлор явно все еще была расстроена: глаза были красными и опухшими, макияж, над которым она старалась, был размазан от слез, руки тряслись. Белли наблюдала, как Тейлор заставила себя улыбнуться так же, как она заставила саму себя улыбнуться перед стоящим на одном колене Конрадом. Белли сразу поняла, что улыбка фальшивая, потому что именно Тейлор учила ее этому ремеслу. — Я рада за тебя, Беллс, — Тейлор больше не рыдала, она ярко улыбалась. — Я просто была шокирована, когда услышала. Я очень рада за тебя. Завтра я приеду к тебе, и мы сможем начать планировать свадьбу! Она лгала, это было очевидно, но Белли не стала выпытывать правду. Она улыбнулась в ответ, изобразив волнение, и они обсуждали помолвку минут пятнадцать, прежде чем Конрад постучал в дверь. — Белли, я бы тоже хотел сегодня принять душ, — в его голосе звучало раздражение. Тейлор услышала его и скривила лицо. Придумав какой-то предлог, она сбросила звонок. Белли не осознавала, как долго находилась в ванной, пока Конрад не указал ей на это. Быстро натянув халат, она открыла дверь. Он выглядел расстроенным. Мышцы лица были напряжены, а брови сердито нахмурены. На плече висело полотенце, и сам он, похоже, был не в настроении разговаривать, но любопытство все равно взяло верх над Белли. Она взяла второе полотенце, чтобы высушить волосы, и осталась в дверном проеме. — Что не так? Ты звонил отцу? — спросила она, все еще не чувствуя достаточного комфорта называть малознакомого отца Конрада по имени. Конрад закатил глаза и усмехнулся. — Папа в восторге. Он даже предложил за все заплатить. Белли замолчала, глядя на Конрада с растерянностью на лице. И чем это плохо? Конрад в настоящее время жил за счет своего фонда, а Белли только окончила колледж в июне этого года. Она еще не нашла работу, поэтому их единственным источником дохода были родители. Преимущественно, отец Конрада. — Ты не хочешь, чтобы он платил?… Я правда не понимаю, в чем проблема? — Белли положила руку ему на плечо, но он отбросил ее. Она прыснула, обходя его. — Окей, как хочешь. Я не должна умолять тебя поговорить со мной, Кон, — Белли собиралась уйти, но Конрад остановил ее, схватив за запястье. — Прости, прости, — извинялся он, а Белли закатила глаза. Конрад всегда за что-то извинялся. Он всегда мог сказать что-то отвратительное и ужасное, а после принести Белли свои корявые извинения, которые она всегда принимала. Она не знала почему — особенно когда все напоминали ей, как легко собрать чемодан. Что-то всегда убеждало ее остаться, и она оставалась. Каждый раз. — Джер не хочет приезжать на свадьбу. Я позвонил ему после папы, и он не хочет приезжать. Теперь от воспоминания этих слов желудок Белли скручивался в миллиард узлов. Джерамайя не хотел быть на ее свадьбе. Ее лучший друг, которого она знала всю свою жизнь, не хотел быть там. Более того, казалось, что Джерамайя не хотел принимать никакого участия в их с Конрадом союзе.

***

Белли сидела в гостиной пляжного дома в Казенсе, где все остановились и сейчас тихо спали, с нетерпением ожидая следующего дня. Тейлор и Стивен провели вечер, обзванивая свадебных поставщиков и убеждаясь, что в важный для Белли день не произойдет ни одной ошибки. Тейлор даже обзвонила всех девушек из списка приглашенных и спросила, что они планируют надеть на свадьбу. Любая, кто произносила «бежевое», «кремовое», «жемчужное», «серое» или любой другой цвет, который можно было хоть в малейшей степени принять за белый, была немедленно исключена. Стивен обзвонил всех поставщиков еды и вручную просмотрел обширный список аллергиков, который ему дали, чтобы убедиться в безопасности еды для всех гостей. Он даже позаботился о том, чтобы у нас были вегетарианские блюда для Кэмерона, который придет на свадьбу вместе со Скай. Лорел весь день выглядела так, словно сейчас потеряет сознание. Она очень волновалась и хотела, чтобы все прошло идеально. Ее пытались успокоить, но она все равно перепроверила все миллион раз — убедилась, что у ди-джея есть список того, что можно и что нельзя включать, удостоверилась, что букеты цветов соответствуют тому, что хотела Белли, и, наконец, позаботилась о том, чтобы свадебное платье было в идеальном состоянии. Она плакала каждый раз, когда Белли примеряла это платье, поэтому Белли уже поняла, что ее мама будет реветь белугой на свадебной церемонии. Белли хотелось бы, чтобы Сюзанна могла сидеть рядом и рыдать вместе с ней. Может быть, поэтому все казалось неправильным. Сюзанны не было рядом, а она должна была быть рядом в такой важный день. Она должна была вместе с Белли покупать свадебное платье, выбирать платья для подружек невесты и торт. Это было основной причиной, почему Белли решила сыграть свадьбу в пляжном доме. Это не только сэкономило деньги, но и странным образом позволило ей почувствовать, что Сюзанна была рядом. — Ты еще не спишь? Сердцебиение Белли сразу же участилось в десять раз, когда она услышала этот голос. Ей не нужно было поднимать голову, чтобы понять кому он принадлежал. Она всегда могла узнать голос Джерамайи. Белли подняла голову и резко вздохнула, рассматривая его внешний вид. Джерамайя так сильно изменился за последний год. Он выглядел выше, хотя, вероятно, не был. Его волосы теперь были длиннее, но завивались, как и прежде. Они также выглядели темнее и больше походили на каштановые, чем светлые — у Белли не было шанса спросить окрашены ли они, или это произошло естественным образом. Его плечи стали шире, — видно, что он больше тренировался, — руки увеличились вдвое с тех пор, как она видела его в последний раз. На нем была белая майка-алкоголичка и фланелевые пижамные штаны; вроде бы что-то настолько простое, но Белли не могла оторвать глаз. Она медленно моргнула, возвращаясь к реальности. — Ага… — наконец ответила она, неловко ерзая на диване. — Я просто… вспоминала. Лишь хмыкнув, он молча вышел на кухню. Белли ничего не говорила. Она сидела, застыв, на диване и слушала звуки открывающейся и закрывающейся дверцы холодильника. Вероятно, он спустился вниз, чтобы взять чего-нибудь попить, а затем вернется наверх. Продолжая притворяться, будто любовь всей его жизни не выходит замуж за его брата всего через несколько жалких часов. Однако, к большому удивлению Белли, после выхода из кухни Джерамайя присоединился к ней на диване. Он сел, открыл бутылку с водой и сделал глоток. Белли с трудом могла поверить, что он действительно здесь. По словам Конрада, когда он рассказал Джерамайе о свадьбе, тот даже ничего не сказал. Он просто грубо выпалил: «Она сказала «да?», и они начали спорить. Она все еще не знала полного контекста спора и о том, что было сказано, но все закончилось тем, что Джерамайя отказался приходить. Белли была раздавлена, но каждый раз, когда она выказывала хоть капельку разочарования, Конрад злился, утверждая, что Джерамайя не должен быть определяющим фактором в том, счастлива она или нет. Однако он был и, вероятно, всегда будет. Все пытались убедить Джерамайю изменить свое мнение и надеялись, что он это сделает. Однако, ко всеобщему разочарованию, младший брат остался тверд в своей позиции, отклонив предложение Конрада стать шафером, отказавшись ходить на репетиционные ужины и участвовать в каком-либо планировании. После этого Белли боялась дня свадьбы. Какой был смысл, если ее лучшего друга там не будет? Самого важного для нее человека? Она слезно жаловалась об этом Тейлор за две недели до того, как они поехали в Казенс готовиться к свадьбе, и то, что та сказала ей, до сих пор звучало в мозгу Белли каждый раз при мыслях о своем предстоящем замужестве. — Беллс, если тебя все еще так волнует Джер, то, возможно, ты не готова ввязываться во все это с Коном. Это была правда. Белли знала об этом и все же не могла отменить свадьбу. Она не могла поставить их в неловкое положение, столько денег были бы потрачены впустую. Но в первую очередь, она не могла посмотреть Конраду в глаза и сказать, что не выйдет за него замуж, потому что все еще была зациклена на его младшем брате. Это было бы слишком жестоко, и Белли не могла с ним так поступить. В конце концов, Джерамайя приехал. Он прибыл на день раньше, чем остальные, и Белли чуть не заплакала, увидев его старый красный джип на подъездной дорожке. Конрад же действительно заплакал. Белли, будучи поглощенной только собой и своими чувствами, даже не осознавала, как много для него значило присутствие Джерамайи. Наблюдая за их эмоциональными объятиями, она знала, что не сможет сказать им правду. Все было так, как должно было быть. Тогда почему сейчас сидя рядом с Джерамайей, она была так взволнована? — Готова к завтра? — спросил он, нарушая густую тишину, воцарившуюся в комнате. Казалось, что он говорил громко, но на самом деле его голос был едва выше шепота. Белли проигнорировала вопрос, взглянув на него. — Я рада, что ты приехал, Джер, — она улыбнулась. Белли пожалела, что не оставила свет включенным, чтобы сейчас лучше видеть выражение его лица. Единственное, что их освещало, был телевизор с отключенным звуком, показывающий повторы «Golden Girls», который ее мать и тетя Джулия смотрели ранее в тот день. — Ты же знаешь, я не мог это пропустить, — он произнес это как очевидный факт, и Белли нахмурилась, заговорив, прежде чем подумать, как и всегда, когда дело доходило до Джерамайи. — А с виду и не скажешь. Ты не писал, не звонил, вообще ничего не говорил. Ты просто объявился, — она закусила губу в конце, чтобы ее голос не сломался, но по тому, как его лицо омрачилось, Белли поняла, что он услышал. Он содрогнулся. — Мне очень жаль, Беллс, ты знаешь, что жаль, — теперь он смотрел на нее, и Белли казалось, что она умирает. Здесь начиналась очень опасная территория. Она чувствовала это. — Просто… я знаю, это эгоистично, но, когда Конрад рассказал мне новость, я разозлился. Не потому, что вы помолвлены, а потому что я знаю Конрада. Он метается с тобой туда-сюда, так было на протяжении всех ваших отношений. И до того, как он сделал предложение, вы то были вместе, то расходились, Тейлор сказала, что вы расставались семь раз за один год, — бормотал он. — Но ничто не давало мне права так реагировать. Я вел себя как ребенок, и я прошу за это прощения. У меня нет никакого права высказываться о твоих отношениях с Конрадом, когда вы оба счастливы. Вот почему я приехал. Я не мог не приехать. Я не мог так с тобой поступить. «Я не мог так с тобой поступить» звучало в ее голове гораздо дольше, чем Белли хотелось признать. Она все еще была для него особенной. Он проглотил свой гнев и пять часов ехал до пляжного дома, чтобы успеть искупить свою вину перед ее свадьбой с его старшим братом. Он сделал это для нее. Он ни разу не упомянул, что сделал это для Конрада тоже. Она взяла его за руку и нежно сжала. — Спасибо, Джер. Не думаю, что я бы смогла это сделать, если бы ты не приехал, — честно сказала она. — На самом деле, ты занимал практически все мои мысли, особенно на прошлой неделе. Джерамайя затаил дыхание и убрал руку. — Не надо. — Извини, — произнесла она, сложив руки на коленях, и отвернулась к телевизору. Она ожидала, что теперь Джерамайя уйдет, но он остался. Он уставился в телевизор; его лицо исказилось в каком-то нечитаемом выражении. Может быть, тогда ей следовало пойти спать. Может быть, если бы она это сделала, ничего бы не произошло, но она не могла. Не тогда, когда завтра она навсегда будет связана с его старшим братом бриллиантовым кольцом на пальце. Она снова повернулась к нему лицом, и у нее возникло дежавю того времени, когда они целовались на рейндж-ровере Конрада после его экзамена. Боже, это было так давно. — Прости, Джерамайя, но я не могу выйти замуж за Конрада, пока не скажу тебе… — Можешь, мы оба знаем, что можешь, Белли, — прервал он ее, сжав челюсти. — Мы не должны говорить об этом. Лучше остановись сейчас. Кон наверху, — Джер отвернулся от нее и резко встал. Белли в секунду повторила за ним, вставая и хватая его за руку. — Стой. Джерамайя, пожалуйста, — умоляла она. С большим колебанием он повернулся к ней лицом. Глядя в ее большие карие глаза, полные отчаяния, Джер почти мгновенно смягчился. — Я знаю, это черт знает что. Я знаю, Джерамайя, но я не могу… — она изо всех сил пыталась найти правильные слова. Ничто не могло описать то, что она чувствовала. Ничто, кроме… — Я все еще люблю тебя, Джерамайя. Я поняла это в тот момент, когда Конрад встал на одно колено, — призналась она, сказав Джерамайе именно то, что пыталась отрицать в течение нескольких месяцев. Она не смогла забыть Джерамайю. Более того, она все еще любила его. Ее сердце не принадлежало Конраду, потому что оно никогда не переставало биться для Джера. Он не успел ответить, как Белли продолжила, не в силах прикусить язык. — Я пыталась игнорировать это, но больше не могу. Я люблю тебя, я люблю тебя больше всех на свете и люблю с тех пор, как мне исполнилось семнадцать. Я не знаю, зачем я оставила тебя. Я не знаю, зачем я так тебя ранила. Тогда он попытался отстраниться, но Белли удержала его. — Остановись, просто остановись… — казалось, он умолял. — Это несправедливо по отношению ко мне. При этих словах у Белли сжалось сердце. Она причиняла ему боль. Он был человеком, которого она любила больше всего на свете, но именно ему она причиняла больше всего боли. — Прости. Да, это несправедливо по отношению к тебе. Я веду себя как эгоистка. Это правда. Это самый эгоистичный поступок, который она когда-либо совершала. Она разговаривала с Джерамайей лично впервые за год, и первое, что она делает, это немедленно засыпает его своими чувствами, эгоистично, не задумываясь о последствиях. Правильнее было бы уйти. Уйти, подняться наверх, лечь спать, а завтра утром пойти к алтарю и дать согласие начать новую жизнь с Конрадом. Уйти навсегда. Она могла бы отпустить Джерамайю. Засунуть эти чувства подальше и притвориться, будто их нет, как она делала раньше — но когда он отпустил ее руки и направился к лестнице, то чувство тошноты, которое возникло в ее животе во время предложения Конрада, вернулось. Она не могла позволить Джерамайе уйти, еще нет. Ее ноги двинулись прежде, чем она смогла остановить себя, рука легла ему на плечо. Он замер, но все еще отказывался повернуться к ней лицом. Если бы он это сделал, он бы сдался. После всех лет, когда он держался и сохранял безопасную и дружескую дистанцию, чтобы не перейти черту, он бы взорвался — полностью сдался бы той части себя, которая всегда желала Изабель Конклин. А этого не могло случиться. Его мозг звучал как заевшая пластинка, повторяя снова и снова: «Я не могу поступить так с Конрадом, я не могу поступить так с Конрадом…». — Джерамайя… — сказала Белли мягким и нежным голосом. Он не мог отказать Белли. Он сам сказал это однажды — перед ней было трудно устоять. Он не мог устоять перед ней тогда, и уж точно не сможет сейчас. — Просто… просто посмотри на меня. Покачав головой, он скрепя сердце обернулся. — Я просто не понимаю зачем ты это делаешь. Ведь ничего не изменится. Завтра ты все равно выйдешь замуж за Конрада, — он произнес эти слова более злобно, чем намеревался, и сделал дополнительный акцент на имени брата. Белли вздрогнула при упоминании Конрада, но все равно продолжила, сократив расстояние между собой и Джерамайей. Все, что варилось эти годы, достигло точки кипения. Белли могла понять это по взгляду Джера на нее, потому что он смотрел на нее так, как прежде. Как прежде, когда она принадлежала ему. — Я знаю, Джерамайя, знаю. Это все гребанная путаница, и мы ничего не можем сделать, но… — ее взгляд скользнул по его губам, и, поднявшись и встав на цыпочки, она обвила его шею руками, будто используя мышечную память. Он определенно был выше, чем раньше. В случае с Джерамайей это было опасно. Белли начала что-то, что будет невероятно трудно закончить, если вообще будет реально закончить. Понимая все это, Джерамайя наплевал на осторожность и трясущимися руками нашел талию Белли, как делал это тысячу раз раньше. Белли могла слышать его дыхание — он нервничал. Может быть, даже боялся. Она тоже. Она задавалась вопросом, слышит ли он ее сердце, насколько быстро оно стучит у нее в груди. Если бы мог, то понял бы, что Белли боялась так же, как он. Боялась, к чему это приведет или, что более важно, чем это закончится. — Джерамайя, просто… — Белли не знала, что сказать, открывая и закрывая рот, пытаясь подобрать правильные слова. — Пожалуйста… Это слово из десяти букв содержало в себе столько смысла. Несмотря на то, что большего она сказать не могла, Джерамайя точно понял, о чем она. Ведь он знал Белли, он знал, что она чувствует. Никто другой, даже ее будущий муж, не знал ее так, как он. Ее будущий муж. Его старший брат. Любовь всей его жизни выходила замуж за его брата, за его плоть и кровь, за того, с кем он прошел через все трудности; и все же сейчас Джерамайя был в сантиметрах от лица Белли, собираясь совершить самое ужасное предательство и поцеловать чужую невесту. Однако Белли опередила его, теряя терпение и втягивая его в поцелуй, прежде чем он успел что-либо сделать. Ее поцелуи передавали все эмоции, которые она месяцами пыталась скрывать. Она нуждалась в нем, она была в отчаянии, каждое ее движение было пронизано любовью и страстью. Джерамайя ответил быстро, целуя в ответ, не упуская ни секунды. В этот момент казалось, будто весь кислород в комнате закончился. Ничто не существовало и не имело значения, кроме них двоих. У Белли кружилась голова, казалось, что она тает. Прежде чем она это осознала, рука Джерамайи оказалась на ее шее, коснувшись пульса. Белли было интересно, чувствует ли он, как ее пульс участился, как она возбуждается от его малейших прикосновений. Она тихо застонала ему в рот, слегка споткнувшись. Руки Джерамайи на талии удержали ее, продвигая Белли назад, пока она не прислонилась к подлокотнику дивана. Белли раздвинула ноги, и Джеремия встал ближе, не задумываясь. Руки Белли накрыли его длинные вьющиеся волосы, привлекшие ее внимание ранее. Если бы они не целовались, ее губы, вероятно, скривились бы вниз от отвращения, когда она вспомнила, что не будет просыпаться рядом с его мягкими завитками каждое утро. Она нежно потянула за них, и теперь застонал Джерамайя. Стон, должно быть, вернул его к реальности, потому что он быстро убрал от нее руки. Он отступил назад, и на его лице отразилось немедленное сожаление. — Черт. Черт. Мы все испортили. После этого поцелуя Белли почувствовала прилив тепла к животу, она не осознавала, как сильно нуждалась в его губах до этого момента. Все ощущалось приятно и правильно, но Джерамайя явно был в отчаянии. Он отошел, нервно заламывая руки и бормоча, что они ужасные люди, и он не был неправ. — Я еще не замужем, Джер, — напомнила ему Белли, и он застонал, закатив глаза. — Ты еще не замужем, Беллс. Еще — ключевое слово. Он драматично сполз на пол, прислонился к дивану и низко опустил голову. Белли без промедления присоединилась к нему и села рядом. По какой-то причине это напомнило ей то время в детстве, когда они сидели и играли в прятки с Конрадом и Стивеном. Джерамайя всегда позволял ей выбирать места для укрытия, даже когда они были совершенно очевидны и ужасны — например, за диваном. Тогда она этого не осознавала, но именно Джерамайя всегда делал все, чтобы заставить ее улыбнуться. Он был тем, кто мог скрасить любой ее плохой день без особых усилий. Это всегда был он. Это всегда должен был быть он. Белли обхватила его лицо ладонями, повернув к себе. Джерамайя не возражал. — Это неправильно, я знаю. Я не собираюсь убеждать тебя, что это правильно, — начала она, поглаживая его лицо. Ее большой палец обжигал кожу, и то, как Белли смотрела на него, будоражило. — Но… нам это нужно. Нам обоим. Я не могу выйти замуж за Конрада, не… — это были те же слова, что и ранее, когда она призналась, что ее душа все еще стремилась к нему, даже спустя все эти годы. Она молчала всего секунду, но Джерамайе казалось, что прошли часы — его глаза были прикованы к Белли, пока молодая девушка размышляла над словами, чтобы выразить то, что желала сказать. Джерамайя всматривался в ее лицо. Это была его Белли, девушка, которую он всегда любил. Девушка, которую он отдал своему брату. Он позволил ей уйти к Конраду, снова поставив Конрада выше себя; но сейчас он не хотел думать о нем. Не хотел, ведь Конрад уже победил. Это не было соревнованием, но в конечном итоге Белли сделала свой выбор, и этим выбором стал Конрад. У Джерамайи больше никогда не будет такого шанса сблизиться с Белли, а у Конрада была оставшаяся часть его жизни. Он стиснул зубы. Это несправедливо. Исходя из этого убеждения, Джерамайя сдался, его хладнокровие полностью исчезло. Он поцеловал ее еще раз, на этот раз с гораздо меньшими колебаниями и большей силой. Белли было трудно не отставать, но она не жаловалась, утопая во внимании, которое наконец-то получила от Фишера младшего. У Джерамайи определенно многое накопилось, Белли чувствовала это по тому, как он обращался с ней — грубо притягивая ее к себе на колени, как будто она ничего не весила. Это сила была ей незнакома, она не ощущала ее уже много лет. Конрад никогда не пользовался этим с ней, но ей такое нравилось — она жаждала этого, стонала Джеру в рот, не думая дважды. У Белли кружилась голова, когда она подняла руки вверх, чтобы Джерамайя смог стянуть ее пижамную рубашку и обнажить ее грудь. Он уже видел ее миллион раз за время их двухлетних отношений, и все же его взгляд всегда заставлял Белли смущаться, даже будучи взрослой 22-летней девушкой. — Будь тише для меня, ладно? — приказал Джерамайя, и Белли энергично кивнула, опустив бедра ниже, чтобы потереться о его член, отчаянно и больше всего нуждаясь в любом контакте. Он был твердым, очень твердым, и Белли не могла не облизать губы, когда почувствовала его. Он будет так приятно пульсировать в ее киске, растягивая и ударяя по всем местам, о существовании которых она даже не подозревала — именно так, как ей было нужно. — Расслабься, — поддразнил Джерамайя, прижимаясь к ней. Его холодная рука скользнула по пояснице и нежно сжала ее задницу. — Ты стала еще более отчаянной, чем раньше. Конни не заботился о тебе? Лицо Белли вспыхнуло при упоминании о ее женихе в этом контексте, поскольку отрицать особо было нечего. У нее и Тейлор было много разговоров о том, что ей не хватает с Конрадом в постели, особенно на прошлой неделе. Не то чтобы Конрад был ужасен в сексе, просто у него была склонность относиться к этому как к рутинной работе, которой он очень не хотел заниматься. У Белли же либидо было выше среднего. Она осознала это примерно на третий месяц своих новых отношений с Конрадом, после многочисленных отклоненных предложений от нее о быстром сексе или утреннем минете. Было непривычно, и, честно говоря, она чувствовала себя немного отвергнутой. Джерамайя всегда соответствовал ее энергии, даже не стараясь. Он мог заниматься сексом несколько раз подряд, каждый раз грязнее предыдущего. Ему нравилось, когда Белли опускалась на колени и брала его член в рот, все время глядя на него своими большими карими глазами, потому что она знала, как сильно он любит зрительный контакт; и он просто возносился, когда она говорила самые неприличные и вульгарные вещи, о которых она только могла подумать, будто это ее второй язык. И самое главное, он обожал целовать низ ее живота, прежде чем раздвигать ноги, оставляя засосы на внутренней стороне бедер, и лизать киску, будто это было навыком, который он оттачивал годами (это правда). Когда она делала что-нибудь подобное с Конрадом или, по крайней мере, пыталась сделать, он смеялся над ней, отталкивал и спрашивал: «Ты что, нимфоманка?». Поэтому она покачала головой. — Нет. Не так, как ты, — честно ответила она, ее голос стал хриплым, когда большой палец Джерамайи коснулся соска. — Думаю, тогда я смогу помочь тебе еще разок, — промурлыкал он и, забирая у Белли возможность ответить, наклонился, чтобы взять ее сосок в рот, массируя другой свободной рукой. Белли откинула голову назад, и глаза Джерамайи тут же поднялись вверх, без слов предупреждая ее, чтобы она молчала. Стараться быть тихой будет сложно, потому что с Джерамайей это всегда сложно. С Конрадом ей не приходилось прикладывать усилия, потому что ей никогда не было настолько приятно, чтобы стонать и умолять, как сейчас. Конрад считал, что оральный секс — это противно, он не любил засосы, и в отличие от Джерамайи, который не испытывал ничего, кроме крайнего восхищения перед грудью Белли, Конрад избегал ее, даже хмурился, когда она носила что-то особенно глубокое, несомненно подчеркивающее некоторое декольте. Конрад никогда бы не сделал того, что делал сейчас Джерамайя: жадно облизывал грудь Белли, чередуя их между собой, его брови были нахмурены в сосредоточенности, и время от времени он поднимал голову, чтобы убедиться, что Белли нравится. Он отстранился, слизывая ниточку слюны, соединяющую его язык и сосок Белли. — Я буду скучать по этому, — прокомментировал он, глядя на опухшие губы и покрасневшие щеки Белли, и сбросил майку. Белли позволила своим пальцам провести по его прессу, стараясь игнорировать спазмы внутри ее киски при виде него. — Я буду скучать по этому, — беззаботно пошутила она, наслаждаясь тем, что Джерамайя смог выдавить улыбку, несмотря на обстоятельства. — Ты хочешь, чтобы я трахнул тебя сзади? — спросил он, но Белли покачала головой, слезла с его колен и вылезла из шорт, ложась спиной на холодный пол. — Я хочу смотреть на тебя, когда кончу на твой член. Но сначала я хочу, чтобы ты отлизал мне. Как раньше, — она не спрашивала, она говорила ему, оттягивая в сторону свои кружевные черные стринги. У Джерамайи перехватило дыхание от вида ее обнаженной киски, он неосознанно облизал губы. Белли почувствовала удовлетворение, наблюдая, как энергично он кивнул. Ему нравилось, когда Белли впадала в такое состояние, когда она становилась по-настоящему озабоченной. Как будто вся тревога и смущение, которые обычно пронизывали ее тело, исчезали, и в нее вселялась сущность, думающая только тем, что находится между ее ног. Она могла сказать что угодно, сделать что угодно, попросить что угодно. Еще в студенческие годы, когда в ней кипело желание, она намеренно начинала небольшие ссоры с Джерамайей, например, удаляя несколько абзацев из его эссе или выпивая все его энергетики, которые он хранил в своем мини-холодильнике, просто для того, чтобы он наклонил ее, грубо схватив за волосы или слегка сжимая шею, и трахал ее на матрасе в их с Тейлор комнате в общежитии. Он называл ее самыми грязными словами, какие только мог придумать, а Белли лежала и жадно принимала все, что он мог дать. В качестве альтернативы, когда Белли злилась на него из-за чего-то незначительного, она скакала на нем, кладя руки на его грудь для равновесия и нетерпеливо подпрыгивала вверх и вниз, используя его член лишь как инструмент для собственного удовольствия. Она запрокидывала голову и стонала о том, как ей хорошо. Если Джерамайя пытался прикоснуться к ней, она хлопала его по рукам, непреклонно желая достичь оргазма в одиночку. Это убивало Джерамайю, потому что ему больше всего на свете нравилось помогать Белли кончить. — Всегда любил заставлять тебя кончать, Беллс. Мне нравится твой вкус, — произнес он, опускаясь между ее ног, и Белли в предвкушении покачала бедрами. — Еще ты здесь очень красивая. Белли чувствовала волнение от выставления себя напоказ перед Джерамайей, но все пропало, когда ее пронзил горячий белый всплеск удовольствия от его языка. Его горячий язык скользнул в нее почти экспериментально, и она захотела быстрее. Все мысли покинули разум, она вскрикнула, пораженная ощущениями, и могла поклясться, что почувствовала, как Джерамайя ухмыльнулся. Он был сосредоточен на своей задаче, держа Белли раскрытой, когда его язык нашел умоляющий о внимании пучок нервов в верхней части ее киски. Она ахнула, когда он начал лизать и сосать ее клитор, и ей казалось, что она горит изнутри. Шумы, выходящие из ее горла, были неконтролируемыми, поэтому она крепко зажала рот рукой, чтобы быть как можно тише. Он закинул ее ногу себе на плечо, чтобы увеличить напор, и ему понравилось, как при этом дернулись бедра Белли у его плеч — это мотивировало. Его оставшийся без внимания член стоял колом в пижамных штанах, пока он сам тонул в сладком возбуждении Белли. Было так хорошо, Белли была так хороша. Он хотел поглотить ее, растерзать, доставить ей удовольствие всеми возможными способами. Она извивалась, покачивалась, и, если бы ее рот был открыт, она, вероятно, ругалась бы, сладко простанывая его имя снова и снова, провоцируя. Внезапно он медленно облизал щель Белли сверху донизу, остановившись у ее отверстия. Он погрузил в нее средний и указательный пальцы и закусил губу, чтобы не застонать от ощущения, как Белли сжалась от его внезапного вторжения. Мозг Джерамайи был затуманен, а Белли была такой влажной и теплой — обжигающей. Было трудно сосредоточиться на чем-то кроме мысли о том, что он почувствует, когда у него наконец появится шанс войти в Белли своим членом. — Черт возьми, боже, Джер… — заскулила она, ее рука больше не подавляла звуки. Всего этого было слишком много, но в то же время недостаточно. Ее ухоженная рука грубо схватила Джерамайю за волосы и запуталась в его локонах. У мужчины не было много времени, чтобы отреагировать, прежде чем Белли снова прижала его лицо к своей киске. Джерамайя высунул язык, собираясь вернуться к работе, но казалось, что Белли была довольна тем, что все контролировала, и терлась о его лицо самостоятельно. Он мог бы кончить в штаны прямо здесь и сейчас, если бы не безумно хотел трахнуть Белли. — Вот так, Джер, да, так хорошо… — задыхалась она, и Джерамайя застонал в ее киску. Ему нравилось доставлять ей удовольствие, нравилось делать ей приятно. Конрад не был способен довести ее до такого состояния, только он был. Белли была близка к оргазму — и впервые за много лет это произойдет из-за человека, а не из-за пластикового вибратора, спрятанного в ее тумбочке. Она вздрогнула и начала трястись, дыхание стало прерывистым, и она захныкала от долгожданного обрушивающего оргазма; мерцающее удовольствие прошло через все ее тело. Это была эйфория, и Джерамайя наслаждался каждой секундой, держась за ее талию, чтобы быть как можно плотнее к киске Белли. Последний пронзительный вскрик вырвался из ее рта, и ее карие глаза изнемождено закрылись. Джерамайя же был абсолютно неумолим, стремясь растянуть ее удовольствие как можно дольше. Вскоре Белли пришлось оттолкнуть его голову, стимуляция стала слишком сильной. Он сел, его большие голубые глаза наполнились желанием, и он вытащил свой член из пижамных штанов. Его подбородок и рот все еще были липкими и блестящими от ее выделений. Белли все еще приходила в себя, вытирая влажный пот со лба тыльной стороной ладони, когда он начал нетерпеливо входить в нее. — Можно я кончу в тебя? — хрипло спросил он, медленно вводя член. — Черт, — простонала она, схватившись за бицепс Джерамайи для равновесия. Его член был длинным и толстым; по всей длине шли вены. Когда-то Белли приспособилась принимать его каждый день, но прошло некоторое время и ей нужно было снова привыкнуть. Она кивнула головой. — Да, я сейчас на таблетках, все в порядке. Последний раз, когда Белли постоянно принимала противозачаточные таблетки, был во время отношений с Джерамайей. С Конрадом у них был секс только один раз, и когда ее мать начала разговор о противозачаточных, Белли покачала головой, ответив, что не живет активной половой жизнью. Тогда это было правдой. Но Джерамайя… с ним все было по-другому. У них все развивалось иначе: их первый секс произошел через месяц после начала отношений на заднем сиденье его красного джипа, припаркованного у какого-то озера в час ночи. После этого они не сбавляли темп. В то первое лето, когда они с Белли начали встречаться, Джерамайя практически жил у Конклинов. Он так часто приезжал к ней в июле, что Лорел стало жаль его, и она позволила ему остаться в их комнате для гостей до начала учебного года. Конечно, они должны были следовать правилам, но простое совместное проживание в одном доме давало двум возбужденным подросткам множество возможностей сблизиться. Они знали время еженедельных походов Лорел за продуктами, ее сна, время, когда она принимала душ — любой момент, когда она была занята более, чем на час, они использовали, чтобы заняться сексом, запираясь в комнате Белли и включая канал с мультфильмами на большой громкости, заглушая ими любые звуки. Насчет Стивена тоже можно было не беспокоиться, поскольку с тех пор, как они с Тейлор стали официальной парой, он редко бывал дома. Когда Белли и Джер не могли заняться сексом дома, они находили другие места. Обычно это была машина Джерамайи, так как никто из них не горел желанием получить арест за непристойное поведение в общественном месте. Он останавливал машину на пустой парковке или на пляже, когда было темно. Они раскладывали сиденья и трахались до тех пор, пока тела не начинало сводить судорогой. Примерно после того, как Белли в третий раз купила таблетку экстренной контрацепции, поскольку ей «нравилось, как ощущается без презерватива», и Джерамайя «просто очень хотел кончить в нее», Тейлор усадила подругу, неодобрительно помахав пальцем перед ее лицом: «Если так будет продолжаться, тебе нужно сесть на таблетки». Она это сделала, и Джерамайя пользовался этим сполна, всегда находясь глубоко внутри Белли, когда кончал; ему нравилось, как она просила и умоляла его наполнить ее. Расставшись с Джерамайей, она отказалась от таблеток, так как ей не хотелось заморачиваться и постоянно принимать их, да и с Конрадом они занимались сексом не так часто. В любом случае, он обычно надевал презерватив. Мать Белли начала убеждать ее вернуться на таблетки за два месяца до свадьбы, подчеркивая, что не хочет, чтобы Белли забеременела во время медового месяца. Понимая, что этот брак и так будет достаточно напряженным, и добавлять ко всему этому ребенка было бы просто жестоко, Белли снова начала принимать их. Большую часть дней она по-прежнему забывала о них, но ситуация стала лучше после установки на телефоне постоянного напоминания. Белли тихо вздохнула, когда Джерамайя полностью вошел в нее, на мгновение задумавшись, приняла ли она таблетку этим утром. — Все еще чертовски узкая, — простонал он, легко закидывая ее ноги себе на плечи, как будто она была куклой. Белли позволила ему и вздрогнула, когда их глаза встретились. Джерамайя был сосредоточен, распутен и нетерпелив. Он хотел все, что Белли могла дать, и больше. Он хотел поглотить ее — заставить ее чувствовать вещи, о которых она слышала только в кино, и Белли тоже хотела. Она хотела всего, что предложил бы ей Джерамайя. Джерамайя вышел из нее и скользнул обратно. Ее щель была такой влажной для него, такой жаждующей — и Джерамайя уверенно трахал ее в удобной позе. Комната наполнилась тихими ругательствами и тяжелым дыханием, а также звуком шлепания их бедер. — Джер… — он заставлял Белли звучать все выше и громче, когда удовольствие пробежало по ее позвоночнику, стекая вниз к животу. Ей хотелось, чтобы это длилось вечно — это блаженство, этот момент. — Так приятно, Джер, черт. Так хорошо, — громко простонала Белли. Он сдерживал себя, чтобы не кончить в этот момент. Она выглядела прекрасно; ее щеки залились ослепительным румянцем, а карие глаза затуманились любовью и похотью. Джерамайя не мог поверить, что ему выпало счастье знать Изабель Конклин. Она была нечто — красивая, божественная, бесстрашная, умная, — и он не мог поверить, что она любила его так сильно, что была готова поделиться с ним самыми интимными и уязвимыми частями себя. — Потрогай себя для меня, — хрипло приказал он, и Белли поспешила подчиниться, ее руки метнулись к позабытому клитору, выводя быстрые круги. Джерамайя положил обе руки на талию Белли, чтобы упереться о ее бедра и трахать сильнее. Он оставит синяки от такого давления, но Белли было все равно — не тогда, когда ее зрение затуманилось, и она теряла всякий контроль, всхлипывая, потому что это было чертовски приятно. — Кончишь, Беллс? Кончишь для меня? — призвал он, и Белли отчаянно кивнула, закусив губу, чтобы не заскулить вслух. Ее живот сжался и киска запульсировала, сжимаясь вокруг члена Джерамайи, когда она кончила во второй раз за вечер, совершенно потеряв контроль, ее тело обмякло и она задыхалась, когда Джерамайя продолжил движения. Все эти годы сдерживаемого гнева, разочарования и сексуального напряжения выплеснулись наружу, и со сдавленным криком он высвободил их внутрь нее, простонав, когда Белли обвила ногами его спину, притягивая невозможно ближе. Он был рад, что она что-то принимала, потому что он бы определенно не смог заставить себя вытащить, это точно. Белли под ним затихла, все еще тяжело дыша, пока семя Джерамайи наполняло ее. Ничто не ощущалось так же хорошо. Ничто. С большой неохотой он вышел, и Белли неодобрительно захныкала. Джер перекатился на спину и, чувствуя неловкость лежать с членом наружу, спрятал его обратно в штаны. Белли же рядом с ним лежала во всей своей обнаженной красе. По ее телу были разбросаны различные следы, а часть спермы Джерамайи размазалась по внутренней стороне ее бедер, но никто из них не пытался сделать что-либо сразу, лежа в шоке от того, что они только что сделали. Белли изменила Конраду. По-настоящему изменила. Она не написала бывшему парню в инстаграме, нет — она потрахалась с другим. С его младшим братом. И хуже всего было то, что она почти не сожалела. Это было просто прекрасно и произошло так легко, будто этому было суждено случиться. Она повернулась и посмотрела на Джерамайю, глядевшего в потолок. Он не мог поверить. Конрад не должен был знать ни слова об их с Белли связи: пути назад не будет. Конрад никогда этого не простит. Взгляд Джера упал на Белли, и он вздрогнул, когда они встретились глазами. Понимать, что это в последний раз, было больно. Примерно через десять изнурительных минут тишины первым заговорил Джерамайя, неловко откашлявшись. — Тебе помочь одеться? Если мы продолжим лежать тут, кто-нибудь может нас увидеть, — сказал он, натягивая на себя майку. — И тебе нужно пописать. Всегда писать после секса, помнишь? Когда туман удовольствия рассеялся, Белли пришлось столкнуться с реальностью. Она не могла быть с Джерамайей, потому что много лет назад по глупости выбрала Конрада, и теперь ей придется вечно жить с последствиями своих действий. Она села, покачав головой, и натянула рубашку и шорты. — Я не пойду в ванну до завтра. Мой план в том, чтобы пойти к алтарю с твоей спермой во мне, — пошутила она, хотя часть ее все же кратко задумалась, могла ли она такое провернуть. Ее слова заставили Джерамайю прыснуть, и он закатил глаза. Даже в таких ситуациях они оставались лучшими друзьями. — Не стоит, Беллс, — поддразнил он, поцеловав ее в лоб. Белли прикрыла глаза в удовольствии от нежного жеста, наслаждаясь, пока еще могла. — Я бы хотела, чтобы этот поцелуй был в губы, — сказала она рассеянно, и ее сердце сжалось, когда Джерамайя с сожалением вздохнул. — Ты знаешь, я не могу, Беллс. Это будет пересечением черты, и мы оба договорились… — он указал на них обоих рукой, — что это одноразовая акция. Джерамайя встал с пола и протянул руку Белли, но та нахмурилась и отказалась от помощи, поднявшись самостоятельно. — Но почему она должна быть одноразовой? — спросила Белли, и в голове Джерамайи пронеслись миллион разных ответов. «Ты выходишь замуж за моего брата, мы разрушим обе наши семьи, мы в буквальном смысле разрушим жизни…» Но ни одного он не произнес. — Мы всегда так хорошо умели хранить секреты, Джер, — напомнила ему Белли и взялась за его правую руку, глядя на него снизу вверх, невинно хлопая длинными ресницами. — Какое значение будет иметь еще один секрет? Джерамайя открыл рот, чтобы ответить, но наверху что-то загремело, заставив пару немедленно отойти друг от друга. Белли наклонилась, целомудренно поцеловала Джерамайю в губы, и, не произнося ни слова, повернулась к лестнице. Джер смотрел, как она поднимается наверх, стараясь игнорировать растущее чувство вины. Голова закружилась, и пришло осознание. Это определенно не был его последний раз с Изабель Конклин.