покойся с миром, моя юность

я хочу перемен. но недавно закрыли доставку. я сижу у окна и ищу в этом городе юг. так бывает порой — слишком рвëшься к беспечному «завтра» и летишь на надежду, как моль приникает к огню: потому неизбежно окажутся спалены крылья. потому неизбежно мир вырвет глаза и сердца. я сижу у окна, и дышать очень тяжко и пыльно. что-то есть за окном — знаменует начало конца. я не знаю, где знак: то ли в лужах слепых очертанья, отражения в стëклах несущихся мимо машин? в этом городе взгляд каждых встречных пронизан печалью. а развеять еë — невозможно, мой друг, не глупи. эти жители, знаешь, давно потеряли надежду, если мрак окружает, то смысл искать где-то свет? не грусти, милый друг. ничего не вернётся, как прежде. только вдруг что-то новое в сердце оставит свой след? так бессмысленно, знаю. ждать солнца, зари, перемены. тут не любят весны, тут стабильная злая зима. эти жители хмурятся. вводят еë внутривенно. в самом донце души зреет вера в возможность сбежать. только сами себе никогда не признаются в этом: ведь привыкли молчать. и покорно довериться тьме. а когда в этот город придёт календарное лето, ни одним из лучей не останется летом во мне. тут давно ни весна, ни июнь на порог не заходит. наступивший сезон замечает один календарь. только что до него — до безликой фигуры в блокноте — если там, между рёбер, в нас всех поселился февраль? я когда-то вернусь, я сторонник огня, а не мрака, я снаружи — хрупка, но внутри (веришь?) храбрый солдат. и однажды, наверное, будет беспечное «завтра». если вместе сегодня решимся его добывать. так бессмысленно, знаю. надеяться снова на чудо. в этом мире жестоком, на свете, не любящем свет. тьма идёт, окружает — так может, во тьме вместе будем всем другим маяком если солнца давно уже нет