пластинки

Куникудзуши сидел на подоконнике, нелепо накрывшись потрёпанным пледом и глядел в окно, рассматривая бледное изображение типичной осени. Тоска, печаль, серость и уныние переполняли каждый естественный приход этого сезона, даже больше, чем следующий, более холодный сезон. Зимой голодно, зимой немеют конечности, зимой окончательно пропадает желание подниматься с нагретой кровати, но зимой, хотя бы ландшафт, практически полностью покрытый белой пеленой, радует тебя. Этого никак не сказать про цветовой набор осени. От количества грязных, тошнотворных оттенков, не воодушевляющих никого, изнывают выцветшие когда-то искренне горящие глаза. Изнывают не только внешнее факторы, но и внутренние, осенью особенно сильно скребутся кошки на душе. Юноша не понимает, что он сейчас ищет, почему, зачем, для чего, но всё равно продолжает пялиться на пустой свет очнувшихся фонарей. Идти куда-то банально лень, да и никто не звонил, так что заниматься подобным приятнее, чем бесцельно листать ленту новостей и мемов в телефоне, с досадой чувствуя приближающий день. Совсем не хочется идти на работу, становиться вновь за кассу, слушать крики малолеток и возмущение бабок, сонно моргая и до конца так и не понимая, что ты здесь делаешь. Образование, хоть и среднее, есть, но вот выбранная профессия оказалась не по нраву. К будущему занятую парень не отнёсся серьёзно и сильно пожалел об этом, молча и уныло накапливая трудовой стаж в пятёрочке. За стеклом становилось всё темнее и темнее, в комнате соответственно тоже. Всё меньше и меньше появлялось людей за окном, от чего чувство одиночества, собственной никчёмности пожирало юношу всё успешнее и успешнее. Он устал вот так сидеть и чего-то дожидаться, не в силах очень долгое время что-то поменять, даже мелочь в устоявшейся жизни. Не хотелось ни ложиться спать, ни встречать новый день, ни жить, ни умирать. Не хотелось ничего. Как же страшно от не определения, как же сильно не желалось чувствовать намокшие щёки. Рука, слабая и холодная, как будто бы подсознательно потянулась к лежащему рядом гаджету и ловкими движениями пальцев набрала номер единственного знакомого. Голубоволосого мужчину, соседа снизу. Гудки закончились и парень было хотел что-то сказать, как знакомый опередил его, так и зная причину звонка. — Да, конечно приходи, — Донёсся с провода хриплый, грубоватый мужской голос, но интонация у него была такая тёплая и успокаивающая. Он всегда, без исключений соглашался на просьбу соседа сверху прийти и насладиться возможностью ещё раз послушать музыка с патефона. Парень не увлекался таким до того, как познакомился с мужчиной и получил приглашение прийти к нему, под странным предлогом послушать старые пластинки. Такой способ слушать ритмичные звуки для него казался чуждым, и если бы тогда были на дни планы, отличавшиеся от обычных — парень не пришёл бы к мужчине. Никаких планов, конечно же, не было. Да и компания врача была гораздо лучше компании надоевших стен, старого телефона и некомфортной обстановке в квартире, а компании, получше его не находилось. Красноглазый, сказав тогда, что это старые пластинки, не соврал. Музыка на пластинках была совершенно неизвестной. А может и нестарая, может просто непопулярная? Неважно, в любом случае незнакомая и недалёкому юноше сложно было понять её, сложно было так же сконцентрированно сидеть как курильщик. Но Куникудзуши поменял своё мнение, зачастив заглядывать к соседу. Их совместные часы становилось всё теплее и теплее, а парень открыл для себя музыку под новым ракурсом, открыл в виде нового способа избавиться от стресса и убежать от реальности. Радовало ещё то, что об одиночестве можно временно забыть. Они повесели какое-то время, Куникудзуши ответил коротким «спасибо» и выключил звонок, лениво спустившись с нагретого подоконника. Он поставил телефон на зарядку и пошлёпал босыми ногами в прихожую, игнорируя холод и хорошо ощутимую прилипшую грязь. На улице, в подъезде холодно и у мужчины тоже, но юноша, будучи сейчас в одних домашних шортах и белой оверсайз футболке с принтом какой-то группы, не стал ничего надевать, даже лёгкую кофту или хотя бы носки. Если раньше он одевался теплее и приличнее, то сейчас практически было всё равно в чём ты. Голубоволосому тоже. Ему всё равно порванная футболка на тебе или целая, грязные штаны или чистые, новая обувь или старая. Парень обул выцветшие тапочки, вышел из квартиры и закрыл дверь на ключ, ибо мало ли какие бомжи будут ходить и стучаться. Куникудзуши спустился по лестнице на соседний этаж и постучался в двадцать пятую квартиру, после смирно ожидая отклика и при этом покрываясь мурашками от хоть и несильного, но тем не менее холода. Почти сразу же дверь открылась и перед ним показалась знакомая высокая фигура, и почти сразу же в нос ударил запах сигарет. Квартира мужчины была натурально прокуренная. Да и от него самого сильно несло перегаром. Если раньше это сильно мешало, если раньше глаза слезились, а нос отказывался работать, перекидывая всё на рот, то сейчас специфический запах казался довольно приятным. Юноша никогда не курит, не курил и не собирается, и такой аромат понравился бы только другому курильщику, но видно синеволосому захотелось удивить и себя, и соседа. — Смотри не простудись, сам же прекрасно знаешь, у меня холодно, — Дотторе не заботит во что одет парень, но как одет... Тут немного да, волнует. Он может пару раз сделать подобных замечаний, но с упрёками, как какая-нибудь мать не пристаёт, за что отдельное спасибо. — Не простужусь, — Коротко, слегка грубо отрезал синеволосый и робко зашёл за порог квартиры, почувствовав более тёплый воздух. Мужчина в понимании любопытно хмыкнул и его уголки сухих губ заметно разъехались в стороны, делая и без того приятное лицо, ещё лучше. Его нельзя назвать эталоном красоты, как и Куникудзуши собственно тоже, но в этих необычных глазах, волнистых волосах и вытянутых чертах что-то было, что-то красивее, чем своё. Парень не понимал, что именно ему нравится во внешности знакомого, может быть, сама исходящая аура от него? Хотя, это вовсе не внешность... Или... Размышления парня перебило предложение сходить на кухню, за горячем чаем, а затем и в зал, где и стоит проигрыватель. Он находится там всегда и практически на одном и том же месте, это порой заставляет задуматься: А не прирос ли он? Чёрный чай благополучно был набран и Куникудзуши, сев на диван возле врача, осторожно отхлебнул кипяток. У него всегда такой вкусный чай, даже дешёвость не делает его хуже, а как будто бы лучше, как будто бы в этом есть своя изюминка. Или дело вовсе не в самом чае? Может в том, как Дотторе его заваривает? Хотя, чего уж тут необычного, мужчина толком не смотрит, что делает, просто заваривает на автомате, собственно как и все. Парень ещё раз глотнул содержимое кружки и почувствовал разливающееся внутри тепло, такое хорошее и приятное. Не сказать, что до этого было холодно, но стало значительно лучше. Странно конечно, что до второго и первого глотка было теплее, чем у себя дома, в месте, куда холод впился так же крепко, как и запах перегара. Казалось, что если мужчина всё таки решит больше не экономить и затопит по-нормальному, то всё равно прежняя температура никуда не уйдёт. В первые дни Куникудзуши замерзал, даже будучи одетым в худи и тёплые штаны. Ничего такого не поменялось с того дня и поэтому парень просто не мог найти логическое объяснение. Разве что поменялись взаимоотношения соседей к друг другу, но как это может повлияет на ощущение окружающей температуры? Мужчина приподнялся, взял из стопки пластинку, вынул её из пакета, положил на проигрыватель и настроил иглу. В комнате счастливым хороводом заплясали самые разные наборы звуков, вынуждая слух обостриться, а вниманию проявить себя. С каждой новой прокрученной песне становилось всё легче и легче, Куникудзуши как будто бы исполнил свою детскую мечту — пройтись по облачку. Если бы музыка была бы наркотиком, а пластинки дозами, то парень стал бы наркоманом и мужчина без сомнений тоже. В миг стало так хорошо и приятно, в миг появилось чувство полного похуизма ко всему живому, от чего стало плохо, в хорошем смысле этого слова конечно. Юноша на все проценты уверен, что если бы сейчас заиграли сирены, предупреждая о смертельной угрозе — синеволосый и пальцем бы не двинул ровно так же, как и врач. Обычно у парня не работало убеждение «одному хорошо, вдвоём лучше», ведь от наличия друзей происходили только бедствия, так что без сомнений Куникудзуши выбирает одиночество, но вот если бы на месте несчастных друзей был Дотторе. Дотторе... Кто он такой? Этот Дотторе? Странный сосед, о котором он знает всё и так же ровно ничего? Парень знает все его душевные переживания лучше собственных, но при этом банально не знает его возраст и любимый цвет. Юноша не знает о нём обычных вещей, а личные да и это немного странно, никак обычно и совсем не привычно. Но плохо ли это? Нет, полностью нет, просто нестандартно, просто в новинку. Интересно, а сам красноглазый задаётся таким же вопросом или нет? Хочется спросить, но так страшно. Куникудзуши ощущает с врачом сильную близость, но при это и болезненную отдалённость. Они от силы знают друг друга месяц, но с лёгкостью разговаривают о сломанных шестерёнках в головах. Вроде бы вот две заблудших души нашли свой лучик света, нашли возможность выбраться из нудной рутины, но при этом они ничего не делают. Даже особо не помечтаешь о таком когда собеседник по девушкам, даже заикнуться о дальнейших взаимоотношениях стыдно, ещё подумает, что педик. Конечно на правду не обижаются и Дотторе не похож на умственно отсталого, но всё равно, травма есть травма от населения твоей страны. Куникудзуши сидел на диване, поджимал к себе ноги и облокачивался головой на широкое плечо, то и дело поглядывая на туман за окном. Как же надоело всё, что там снаружи, хотелось как вчера, до утра старые пластинки слушать.