Кан Тэхён проклинает всё на свете. Сейчас бы домой… да что угодно и где угодно, лишь бы не здесь: в большой зале огромной квартиры на одиннадцатом этаже элитного жилищного комплекса. Кто вообще придумал это «мужик сказал — мужик сделал»? Кто придумал это дело чести?! Плевать Тэхёну на такую честь, когда прямо сейчас его лишат другой.
В дверь напротив просовывается голова знакомой девушки, она встретила и проводила его сюда полчаса назад.
— Минутная готовность, — взволнованно шепчет она.
И не дожидаясь реакции или ответа, закрывает дверь с обратной стороны.
Отлично.
Тэхён зажигает свечки на кексиках, прячет зажигалку под диванную подушку и ждёт. Часа своего падения, краха гордости, самого постыдного своего поступка — ничего не вычеркнуть, всё подчеркнуть.
За дверью слышны голоса, уровень шума повышается, клацанье множества каблуков по паркету, крики, хлопушки, смех, аплодисменты. Они аплодируют его поражению?
Двустворчатая дверь отворяется на этот раз полностью и впускает в зал сразу целую кучу людей, а именно — вычурно наряженных, напудренных девушек примерно одного возраста — возраста безрассудных поступков, отвечать за которые, правда, придётся уже самим. И нет, Тэхён ничего из этого не подмечает, он, кажется, ещё вечность назад затаил дыхание и потерял связь с реальностью, в которую возвращает писклявый голос девушки с ярко-красными волосами:
— А вот и наш главный подарок!
Другой девушке, с блестящей короной поверх длинных тёмных волос, снимают повязку с глаз, её поворачивают лицом ровно к подарку — Тэхёну, лежащему на диване в центре зала, с голым торсом, расстёгнутой ширинкой на кожаных, плотно облегающих бёдра штанах и тремя радужными кексиками с зажжёнными свечами. Два кексика покоятся на сосках парня, а третий колышется вместе с дыханием ровно между двумя разошедшимися краями ширинки.
Тэхён вспоминает сюжет и свою роль в нём, промаргивается, пока вокруг хаос из улюлюканий возбуждённых девушек, и медленно поворачивает голову к той, кому должен вручиться. Парень надеется, что выдаёт самый томный и пылкий взгляд, на который способен. Он, блять, три дня ловил кринж, пока тренировался перед зеркалом. Всё-таки ему заплатили нехилый такой аванс и столько же дадут по окончании этой вакханалии. Главное — не скинуть эти дурацкие кексики на пол и не подпалить свою кожу, ведь свечи прогорают достаточно быстро. А девушка — причина сегодняшнего сбора и именинница — делает шаг назад и вертит головой.
— Да вы что? — выдаёт она, явно потрясённая.
— Иди к нему! — самое приличное, что кричит толпа, видимо, её подруг.
— Нет… — отнекивается именинница.
— Давай-давай, Борам! Вперёд!
— Я не буду…
Названная Борам спиной упирается в одну из своих подруг, и та с ехидной улыбочкой подталкивает девушку ближе к дивану, другие также поддают ускорения, и именинница с трудом тормозит, когда коленями упирается в диван.
— Мы решили поторопить некие события, — объясняет писклявая красноволосая и оглядывает остальных, которые сразу понимают, о чём речь, и снова визжат. — Потренируйся на этом красавчике, а то единственная девственница среди нас.
Борам с ужасом смотрит на лежащего перед ней парня, и Тэхёну уже кажется, что его участь не такая уж и плохая, ему жалко девушку, которая явно не ожидала такого подарка -ой подставы от своих близких и сильно напряглась, что возможно скоро заплачет. За девичьи слёзы ему не заплатят, ему полагается пролить другую её жидкость, поэтому парень делает ход первым. Он плавно протягивает руку к девушке, смотрит из-под полуприкрытых век снизу вверх и шепчет:
— Не попробуешь — не узнаешь.
Именинница заворожённо смотрит в ответ и почти не дышит. Она приоткрывает рот, осматривает полуобнажённого парня, пирожные на нём, замечает, где именно стоит третий кекс, вздрагивает и смущённо отводит взгляд, когда за спиной снова раздаются пошлые выкрики.
Тэхён впервые видит друзей, которые ещё хуже его собственных.
Да он, оказывается, везунчик.
Парень хмыкает на эту свою мысль. К тому же, его назвали красавчиком, девушки по достоинству оценили труды его многолетних тренировок. Да и именинница, на вкус Тэхёна, симпатичная. Правда, подробности её личной жизни он бы знать не хотел, но эти самые подруги, что хуже врагов, продолжают их озвучивать.
Кан снова тянет руку и дотрагивается до девичьих пальцев, заглядывает в глаза и лёгким кивком головы указывает на кексы.
— Сегодня твой день рождения, ты должна загадать желание и задуть свечи.
Парень обхватывает пальцы Борам и тянет на себя.
— И ты просто обязана спасти меня, иначе я сейчас сгорю заживо, — говорит доверительно, так, чтобы никто не услышал.
Милая улыбка и ямочки на щеках не входят в сценарий праздника, но Борам улыбается в ответ. Девушка хочет присесть рядом с диваном, уже наклоняется, но Тэхён обхватывает её за талию и направляет.
— Немножко не так.
И буквально сажает Борам на свои бёдра. Девушка неуклюже разводит ноги, одну перекидывает через мужские бёдра и усаживается сверху, со всей осторожностью удерживает вес на коленях, чтобы не соприкоснуться с кожаными штанами и тем, что под ними.
— Так тебе будет удобнее.
Вокруг наступает тишина, подруги затаились и наблюдают. Платье именинницы сильно задирается, обнажает крупные бёдра; в позе, в которой лежит парень, хорошо видно её бельё, девушка сильно краснеет и больше не смотрит в глаза. Мужские руки на талии давят сильнее и заставляют опуститься ниже, чтобы девственные (и на хера Тэхёну это было знать?) девичьи бёдра ощутили крепость мужских. А Тэхён, кажется, ощущает жар её тела. Или жар прогорающих свечей на своей коже.
— Скорей, — шепчет он, — загадывай желание.
Он снова давит, чтобы теперь Борам наклонилась ближе к его корпусу и наконец потушила самое опасное, что есть в комнате, после её собственных подруг — свечи. Ближайший к себе кекс, стоящий на стыке тёмной кожи внизу живота и резинки трусов, девушка смущённо, закусив губу, поднимает одной, трясущейся рукой и задувает, явно даже не подумав ни о каком желании. Она тянется к следующему пирожному, но Тэхён перехватывает её за запястье и тянет на себя, получается резко и преступно близко, именинница свободной рукой упирается парню в грудь и невольно заглядывает в глаза, необычайно большие, тёмные и манящие совершить какую-нибудь глупость с их обладателем.
Парень поправляет её длинные волосы, чтобы те не залезли в огонь, перехватывает их ближе к корням и держит одной рукой, всем своим видом показывает, что можно продолжать, но только без рук. Борам склоняется ниже, её аромат доходит до парня, и тот невольно облизывается. Ладно, он делает это специально, заранее готовил арсенал обольстителя.
Борам задувает оставшиеся две свечи и, наверно, надеется, что её сейчас отпустят и можно будет выдохнуть. Но сценарий подготовлен немного другой. Тэхён давит ей на затылок, притягивает ещё ближе к своему лицу. Подруги обступают диван со всех сторон, но держатся на расстоянии, спасибо хоть за это, потому что в остальном гиены продолжают гиениться:
— По-це-луй! — начинает кто-то один, и подхватывают все: — По-це-луй!
Парню приходится держать лицо, чтобы не рассмеяться из-за страха и удивления в округлившихся глазах Борам. Всё её выражение лица вопрошает: «Я действительно должна тебя целовать?!» К сожалению, да, иначе ему не заплатят. Кан приоткрывает рот, медленно проводит языком по губам, задерживает его в одном уголке губ и улыбается, должно получится горячо. Вторая его рука дотрагивается до девичьей талии, обхватывает бок, слегка сжимает и по прогнувшемуся позвоночнику ведёт ладонь к пояснице, где останавливается, потому что «ну, это уже перебор!» — лапать и без того стрессонувшую девушку он не собирается.
Под непрекращающийся гомон женских голосов Борам разглядывает лицо парня, рассматривает его губы, сжимает свои, облизывает их. Девушка как будто ведёт внутреннюю борьбу сама с собой. Непонятно только, кто выигрывает в данном случае. Наверно, Тэхён, потому что без его помощи и подталкиваний девушка сама наклоняется и прикасается губами к губам. Парень выдыхает в этот невинный поцелуй, сам тянется вперёд и показывает, как нужно бы целоваться по-взрослому. Да неужели у неё и поцелуй первый? Тэхён потребует доплату за такой стресс!
Поднявшийся визг и грохот аплодисментов оглушает, мужская рука всё же сползает ниже поясницы — упс, это инстинкты! Девичья же рука неуверенно ведёт по мужской груди там, где под рёбрами бьётся сердце, — оно бьётся учащённо, всё-таки не каждый день Тэхён занимается подобным ни за деньги, ни просто так — пока не влипает в сладкий крем на одном из кексов.
— Блин! — выпаливает Борам и отстраняется, беспомощно глядя на измазанную руку.
Кан обхватывает девичье запястье, заставляя девушку замереть в который раз, поднимает взгляд, встречает её ответный, растерянный, непонимающий, высовывает язык и медленно слизывает крем самым кончиком языка, как бы заигрывая, заманивая зверька в беспощадную сладкую ловушку. Борам действительно заворожена, не может оторвать взгляд от влажного языка, что прикасается к её коже, слизывает немного крема и, слегка завернувшись назад, исчезает во рту, чтобы через мгновение проделать всё то же снова и снова, пока крем не заканчивается, а к её разгорячённой, наэлектризованной коже прикасается уже не горячий язык, а мягкие губы, они легко целуют, каждым прикосновением подбрасывая дрова в топку девичьего волнения, затем затягивают глубже, как будто присасываются, а потом и вовсе вступают в сговор с языком и с ним на пару вытворяют что-то, от чего у Борам голова идёт кругом. Её собственный, открытый в изумлении, рот пытается сказать хоть что-нибудь, но не выходит, тело подставляет её, выдавая с потрохами, когда выпускает тихий стон с придыханием.
Какой позор!
Борам давно не краснела настолько сильно, может, в школе, будучи подростком. Нет, она не девочка-паинька и не столь наивна в свои двадцать один, но одно дело — знать, и совсем другое — видеть своими глазами и, блин, ощущать своим собственным телом. Телом, которому явно нравится. Фантазии перед сном не идут ни в какое сравнение.
Девушка вырывает руку, последнее, что замечает, — жгучий взгляд мужских, потемневших глаз. В голову ударяют выкрики подруг, про которых Борам на минуту забыла. Чьи-то руки помогают ей встать с дивана, и она даже благодарна, безумие закончилось, хочет сказать «спасибо», но её не отпускают, тянут уже несколько пар рук, что ухватились за её руки, за талию и плечи. Тянут прочь от дивана, прочь из комнаты. И смех, и что-то про «на этом подарки не закончились», «вы так хорошо смотритесь».
Тэхёна буквально подняли с дивана, все его тренировки в зале кажутся детским лепетом, когда он не может совладать с силой нескольких девушек, что цепляются в него руками и, кажется, даже ногами, одни тянут вперёд, другие толкают сзади. Сопротивление бесполезно, но парень отбивается насколько может, чтобы никого не задеть, хотя несомненно хочется. Его толкают в спину, и он вваливается вглубь другой комнаты, в которую за мгновение до этого втолкнули такую же ничего не понимающую Борам. Кан спотыкается об край ковра и, прихватив с собой девушку, валится на большую кровать. Дверь за ними с шумом и в сопровождении улюлюканий хищниц закрывается.
Взъерошенная Борам сталкивает с себя парня, глядит по сторонам, сверкая праведным гневом, явно ничего не понимает, поэтому подрывается и что есть сил стучит кулаками в дверь.
— Откройте! Что вы придумали?!
Дверь подвергается нападению добрых несколько минут, но не поддаётся ни кулакам, ни пинкам ногами. За дверью тоже никто не отвечает, как будто вся толпа подруг испарилась. А там, в зале вообще-то был накрыт большой стол, неужели просто ушли? Борам тяжело дышит, сжимает кулаки, отходит в сторону. В отчаянии снимает туфлю и со всей одуревшей силы кидает в дверь.
— Идиотки! — кричит раскрасневшаяся девушка. — Выпустите меня! Это вообще-то мой день рождения! На хрен мне не сдались ваши подарки!
В ход идёт вторая туфля, которая отскакивает в сторону притихшего парня. Тэхён подбирает её и аккуратно ставит у кровати. Его движения попадают в поле зрения уставшей именинницы, которая вспоминает, что заперта не одна.
— Ты! — указывает на него пальцем и буквально подбегает ближе. — Какого хрена тут происходит?
Тэхён сам хочет знать, потому что в сценарий подобное не входило, а сцена его «похищения» выбила из колеи и его самого.
— Я не знаю, — кидает он устало.
— Ах, ты не знаешь?! А кто тогда знает?! Почему нас закрыли?
Вопросы сыплются потоком, от чего даже спокойный до этого Тэхён, решивший просто дождаться развязки «подарка», начинает выходить из себя.
— Не знаю! — рявкает он и встаёт с кровати. — Спроси у своих ебанутых подруг!
Борам хочет что-то возразить, но, видимо, про себя полностью соглашается с эпитетом в адрес тех, кто устроил «сюрприз», и замолкает. На мгновение.
— Кто ты вообще такой? Почему нас с тобой закрыли? Устроил тут… этот разврат! За что мне это?
Запал злости и претензий иссякает, девушка шумно выдыхает и прислоняется плечом к стене.
— Разврат? Тебе же понравилось…
Борам вспыхивает с новой силой, она отрывается от стены, набирает больше воздуха в лёгкие, чтобы начать новые возмущения, взгляд хаотично пляшет по комнате, не поднимаясь выше пола.
— Мне? Понравилось? Да ты о себе слишком высокого мнения!
Её фырканье вызывает у парня лишь хмурую ухмылку.
— Не я же стонал.
— Тебе показалось!
Тонкий указательный палец с бледно-розовым маникюром на ногте тычется в лицо парня, как будто может всё объяснить и доказать. Не она стонала, не её тело проводило до ужаса приятные электрические импульсы от прикосновения мужских рук, не она… Тэхён резко хватает девичье запястье и тянет на себя, его глаза снова чернее ночи, только теперь на фоне темноты горят пожары. Он агрессивно, по-хищному обхватывает своими губами указывающий на него палец, проталкивает его вглубь горячего рта, где его сразу встречает влажный язык, который оглаживает подушечку пальца, а зубы слегка прикусывают фалангу. Борам стопорится и вырывается, теряет всё возмущение и пылает.
— Как ты смеешь?
Пытается держать лицо, но выходит откровенно плохо.
— Мы целовались несколько минут назад.
— Но!..
— И ты меня лапала.
Продолжение не следует, его нет, потому что. Блин.
— Это другое! — всё, что может в бессилии выкрикнуть Борам.
Она отходит на безопасное расстояние, демонстративно с брезгливостью вытирает палец о своё уже мятое платье, шумно дышит через нос. Обижена и поражена.
— А ты? — тихо произносит она. — Работаешь этим… мальчиком по вызову!
Тэхён выгибает бровь, молчаливо вопрошая: «И-и-и?».
— И вообще! Ширинку застегни! — бросает Борам и отворачивается к окну.
Парень опускает голову. Всё это время он стоял с расстёгнутыми штанами, которые не спадают только, потому что сильно облегают ноги. Не то, чтобы ему стыдно, но да, это другое — происходящее давно вышло за пределы пошленького сценария. Молния вжикает, Тэхён выдыхает. Хлопает себя по карманам в поисках телефона, но все его вещи остались в коридоре.
— У тебя телефон есть? — уже спокойно спрашивает он.
Борам недовольно дёргается, но проделывает то же — хлопает себя по платью, в котором на самом деле нет ни одного кармана. Сумочка осталась в другой комнате.
— Нет, — бурчит она в ответ.
За спиной хлопают дверцы платяного шкафа, и девушка из любопытства оборачивается. Тэхён скрывается в ванной, откуда быстро возвращается.
— Здесь вообще ничего нет, даже халата.
— Собрался принять ванну? — ехидно выдаёт Борам первое, что приходит в обиженную голову.
— Собрался одеться, — огрызается парень.
Наступает его черёд стучать в дверь и взывать к совести его нанимателей. Те, кажется, окончательно потерялись.
— Вы все такие ебанутые? — спрашивает он после того, как ощущает, что ещё немного и он разобьёт свои костяшки.
— Кто вы?
Подбородок девушки взлетает вверх, сама она садится на кровать, складывая руки на груди.
— Компания ваша.
— Такие компании тебе платят.
Тэхён бросает в неё уничижительный взгляд и отходит к окну. Идея спрыгнуть изначально провальная, он помнит номер этажа, но инстинкты загнанного зверя требуют рассмотреть все варианты, проверить всё вокруг.
— Долго они нас будут мурыжить?
Снова поворачивается к девушке, что уже готова заплакать.
— Я откуда знаю?
И действительно плачет. Всхлипывает и аккуратно вытирает слёзы. Парень цокает, сейчас он мог бы уже быть дома, снять с себя эти ненавистные, жутко неудобные штаны, принять душ и завалиться в кровать с чувством выполненного долга.
Дверь неожиданно приоткрывается совсем на чуть-чуть, в комнату, в сторону сидящей на кровати девушки что-то летит, и дверь снова закрывается, в тишине слышится щелчок замка. Оба внимательно рассматривают то, что в них кинули, когда за дверью раздаётся томное с хихиканьем:
— Веселитесь, ребята! Выпустим вас завтра утром.
В их ситуации чёрная с всемирно известным логотипом пачка презервативов на белом одеяле кровати смотрится инородно. Свет гаснет.
Тэхён от души ругается, громко вздыхает и представляет, как свернёт шею той девке, что его наняла, не предупредив о «продолжении банкета». Борам срывается с места и снова колотит по двери с требованиями выпустить её. В ход идут угрозы, шантаж с упоминанием чей-то матери и «той вечеринки», взывание к совести и снова слёзы.
— Спасибо за самый худший день рождения в моей жизни! — последнее, что с жаром бросает девушка в дверную щель в надежде, что с другой стороны её слышат.
Слабое освещение из большого панорамного окна позволяет видеть чёрные дорожки от потёкшей туши на её щеках. Она всхлипывает и снова садится на кровать.
Лучше не придумаешь.
— Что ты делаешь? — удивлённо спрашивает Борам.
Тэхён задолбался просто сидеть и ждать утра, поэтому в темноте умылся, а теперь стягивает с себя штаны, что уже половину вечера неприятно стягивают ноги, явно нарушая кровоток.
— Веселюсь! — ёрничает парень. — Нам же сказали веселиться, почему бы и нет. Мы тут одни, темно, вся ночь впереди…
— Ты же не собираешься?.. — с ужасом начинает девушка и привстаёт со своего места.
— Собираюсь. Спать.
Штаны сняты и падают на пол. Кан поднимает одеяло, ложится на постель и накрывается по грудь.
— И тебе советую.
— Но…
— Что, всё-таки хочешь «повеселиться»?
— Нет! Нет… Боже, — Борам успокаивается, снова садится и вздыхает, — какая тупая ситуация.
Она замолкает, а через мгновение шепчет со вздохом:
— Тебе за это хотя бы заплатят…
Ответом ей служит шуршание одеяла, парень отворачивается в противоположную сторону.
Он, кажется, и правда провалился в сон, из которого его вытягивает шорох и тихое «блин, блин». Тэхён вскидывает голову в надежде, что, может, подруги пришли среди ночи проверить или всё-таки выпустить пленников. Однако видит, как на фоне светлого окна запертая с ним пленница прыгает в странной позе.
— Совсем тронулась? — громко спрашивает он.
Борам шарахается в сторону, испуганно вскрикивает и хватается за сердце.
— Ты напугал меня!
Кан молчит и не шевелится. Девушка поправляет волосы и выпрямляется.
— Я тоже спать хочу, — всё же поясняет она.
— И что тебе мешает? Кровать большая.
— Ты мне мешаешь! — с вызовом бросает Борам.
— Минуту назад я вообще спал, пока ты не начала скакать, как слон.
— Я не могу спать в платье.
— Сними.
— Я это и пыталась сделать!
— Но?
— Но не могу! Застёжка сзади.
Тэхён цокает, вдоволь, на месяцы вперёд насмотрелся всякого женского. Он встаёт с кровати и подходит почти вплотную.
— Давай расстегну.
Борам перекидывает волосы вперёд и уже подставляет спину, но отскакивает как ошпаренная.
— Я не могу!
В свете окна её глаза сверкают очередным испугом.
— Что ещё?
Девушка мнётся, стыдливо прикрывает руками грудь, как будто закрывается.
— Ну… это… я без белья, — на грани слышимости шепчет она, как секретный шифр.
— Мне плевать, — равнодушно и громко произносит Кан.
— А мне нет! — тут же выкрикивает именинница.
— Ну тогда прыгай дальше, я спать.
Тэхён разворачивается и уже ставит одно колено на постель.
— Ладно, — сдаётся Борам. — Только сразу отвернись.
Под бухтение «да кому ты нужна» вжикает молния на платье, и парень правда отворачивается, в чём Борам, крепко придерживая платье на груди, удостоверяется взглядом назад.
— Не подглядывай, — для надёжности бросает ещё одно предупреждение.
— Больно надо.
Кан снова ложится на постель и укрывается одеялом. Слышит, как шуршит платье, как с другой стороны поднимается одеяло и под него ныряет девушка. Наверняка, накрывается по уши и подтыкает под себя края, чтобы точно спрятаться.
Её какое-то вымученное «спокойной ночи» стопорит Тэхёна, он распахивает глаза и долго разглядывает платяной шкаф перед собой. Звучит, как издёвка. Особенно, когда в течение долгих минут матрас то и дело ходит волнами от каждого движения девушки.
— Прекрати! — возмущается парень.
Он разворачивается к Борам, которая от неожиданности натягивает одеяло до носа и вжимается в подушку.
— Я не могу уснуть, — пищит она.
— А я, блять, тут при чём?! Я всего лишь должен был разыграть эту ебучую сценку со свечами, поцеловать тебя и свалить к себе домой! А сейчас туплю здесь, так ещё и поспать не могу. Мне вообще-то завтра на работу!
— Ещё кого-то соблазнять будешь? — с вызовом бросает Борам.
— Да! Сразу трёх лысых стариканов.
— Что?
Глаза девушки расширяются от ужаса, а Тэхён, выплеснув негодование, вдруг смеётся и откидывается спиной на подушку.
— Ну а что? Они неплохо платят.
— Ты… и с мужчинами?..
— Что? — Кан глядит хитро и усмехается.
— …занимаешься этим?..
— Чем этим? — допытывается парень.
— Ну… этим… — Борам даже отодвигается ещё ближе к краю кровати. — Ты целуешься и с мужчинами?
— Ага, в самые дёсна. Знаешь ли, люблю опытных, — злорадствует Тэхён, намекая на сущую наивность девушки и её абсолютно невинный поцелуй сегодня на диване.
— Фу-у-у, — с отвращением тянет именинница. — Как ты можешь? Это же противно…
— Как ты там говорила? «Тебе за это заплатят», — парень передразнивает женский голос и корчится. — Надумала там себе, извращенка. Я вообще-то в офисе работаю. А три старикана — наши клиенты, завтра у нас сделка, которую я бы хотел удачно завершить. А для этого мне нужно выспаться. Смекаешь?
Борам медленно кивает, так же медленно отходя от шока, она ведь уже представила себе в самых ярких красках…
— Так ты здесь типа… подрабатываешь? — на всякий случай уточняет девушка.
— Я здесь вообще случайно, в первый и последний раз.
Тэхён опускается ниже по подушке, укладывает руки поверх одеяла и прикрывает глаза. Наступившая блаженная тишина убаюкивает.
— Так я у тебя первая? — слышится шёпот.
Тэхён открывает глаза и отрешённо прослеживает за движущейся тенью на потолке. «Выспаться» — ну что непонятного?
— Нет, не первая. Прости, детка, я за честность.
— Какая я тебе детка? — вспыхивает девушка. — Я Борам, Ан Борам.
— Ага, очень приятно.
Своё имя называть парень не собирается, надеется, что каждая его фраза станет, наконец, последней в их «увлекательной» беседе.
— А вот ты у меня первый. В смысле… вот это всё…
Тэхён мог бы посочувствовать (или порадоваться) за это «всё»: лежать с нанятым за деньги, как аниматор, парнем в одной постели на расстоянии почти вытянутой руки? — ну, такое. Только в голосе девушки скользит неимоверное отчаяние, заставляющее парня повернуть к ней голову. Борам смотрит куда-то на одеяло, поджимает губы и вздыхает.
— Всё настолько плохо? — интересуется он.
— Да нет, просто… понимаешь…
Кан заведомо уверен, что ни хрена не поймёт, но продолжает вглядываться в девичье лицо в темноте, пока она подбирает слова для описания, видимо, чего-то своего глубинного, потаённого.
— Это страшно… — находится Борам. — Я как-то думала, что лучше бы с каким-то парнем, с которым бы потом никогда не видеться, чтобы… не было так стыдно. Но это тоже страшно. Типа отдаться какому-то незнакомцу… Ты не подумай, я не совсем наивная дура, но хочется, чтобы… ну, любовь… но страшно… Понимаешь?
Тени на потолке меняют свой узор, город не спит, на улице до сих пор ездят автомобили, светят своими фарами. Даже до одиннадцатого этажа доходит их свет.
— Ну и дура, — через время заключает Тэхён.
Девушка возмущённо дёргается и подаётся ближе к напарнику по заточению в комнате.
— Почему же?
— Почему? Любовь не любовь, но такой момент нужно разделить с тем, кто близок, кому доверяешь, кому сама готова открыться, чтобы потом проснуться вместе, в его объятиях, увидеть его улыбку, услышать его «доброе утро, малыш» и «как ты?», чтобы нежиться всё утро напролёт, чтобы не ушёл сразу же, чтобы завтрак вместе и гулять за ручку. Понимаешь? Не надо с тем, кто просто воспользуется и свалит.
Борам молчит долго. Её взгляд перемещается с потолка на стены и обратно. Ресницы трепещут, она закусывает нижнюю губу.
— А у тебя так было? — тихо спрашивает она. — Утро в объятиях, завтрак вместе?..
— Было.
— Повезло той девушке.
Её вздох говорит о зависти. Тэхён тогда тоже завидовал сам себе, правда, недолго.
— Мне тоже повезло, — делает вывод Борам и полностью разворачивается к парню. — Меня поцеловал такой парень.
Кан хмыкает и смотрит в ответ на девушку, что, кажется, воодушевилась его словами:
— А ты скажешь мне завтра утром «доброе утро, малыш»?
Парень заливается смехом.
— Если доплатишь за весь тот трэш, что со мной сегодня приключился.
Борам подхватывает смех.
— Мне бы кто-нибудь за этот ужас заплатил…
— У тебя был потрясающий поцелуй! — Тэхён шутит.
На недовольный взгляд девушки играет бровями и получает лёгкий удар в плечо рукой из-под одеяла, которая тут же спряталась обратно.
— Не понравилось? — и сам не верит в это.
Борам смущается, отводит взгляд, прикрывает лицо рукой и выдаёт:
— Было мало!
— У тебя всё впереди, — подбадривает её парень и снова устраивается для сна. — Давай спать.
— Давай.
И через минуту:
— А как тебя всё-таки зовут?
— Тэхён.
— Тэхён…
Тишина накрывает тёмную комнату. Ненадолго.
— Тэхён?
— М? — раздаётся приглушённо с другого конца кровати.
— А мы могли бы?..
— Не мечтай.
— Поцелуй меня.
— Нет.
— Пожалуйста, ещё раз.
— Нет.
— Всего один раз.
— Нет.
— У меня сегодня день ро-…
— Нет.
— Я заплачу́.
Раздаётся громкое фырканье.
— Угощу завтраком.
— Спи.
— Пожалуйста, Тэхён.
Приглушённый свет от автомобильных фар рассекает комнату пополам и исчезает. Тишина затягивается, парень напряжённо вслушивается в неё, ожидая от своей собеседницы очередной реплики, но тихо. Девушка даже не шевелится. Тогда он оборачивается сам и ловит момент, когда Борам стирает с щёк слёзы.
— Настолько сильно понравилось? — хмыкает он.
— Пошёл ты! — сквозь всхлип огрызается Ан.
— Да с радостью бы, только мы тут заперты до утра.
Шутку девушка не оценивает, с усилием стискивает губы и отворачивается к окну, часто-часто моргая.
— Мне не жалко, — вдруг совершенно серьёзно произносит Кан, — только тебе не я нужен. Я не хочу быть тем твоим идеальным незнакомцем, который утром свалит навсегда.
— Но мы уже знакомы, — выходит совсем по-детски обиженно, не достаёт только надутых бантиком губ.
Парень вздыхает, имениннице чудится в этом очередное «нет».
— Сколько мне лет? Где я…
— Всё, я передумала! Давай спать.
В девичьем голосе звучит явная обида, Борам переворачивается на бок и агрессивно заворачивается в одеяло. Тэхён и понимает, что обида не про него и не к нему, но. Он быстро разворачивается сам, под одеялом находит девичьи плечи и разворачивает плаксу обратно на спину, нависает сверху, опираясь левым локтем в постель, а правой рукой — в подушку рядом с головой изумлённой девушки. Ждёт реакции, ждёт, что его оттолкнут, выжидает. Брови девушки складываются в мольбе, губы приоткрываются, сама замирает и ждёт.
Правая мужская рука обхватывает лицо Борам, большой палец задевает губы и проходится по ним сверху вниз. Тэхён пристально следит за собственными движениями и невольно облизывается. Как бы Ан ни ждала этого, парень наклоняется слишком неожиданно, прижимается слишком близко, целует слишком. Душа уходит в пятки, словно ухает с высокого обрыва без парашюта и страховки, по телу расползается пламя, будто по заранее подготовленным, облитым бензином дорожкам. Невольный писк глушится распахнутыми губами, что обхватывают девичьи губы и напирают, не дают и мгновения на подумать, берут полный контроль и подчиняют. Обнажённое мужское бедро плотно соприкасается с бедром девушки, резинка одних трусов задевает другие, нижняя часть живота упирается в её тазовую косточку, а совсем рядом, внизу живота, собирается весь жар — топка; нагая грудь слегка ощущает касание мужской груди. Правая рука Тэхёна спускается ниже, обхватывает шею, медленно ведёт кончиками пальцев, по-хозяйки собирает мурашки, полностью распахнутая замирает чуть ниже ключиц.
Этого достаточно.
Борам теряется, отвечает лихорадочно, пока мозг анализирует все навалившиеся разом ощущения, сигналы приходят отовсюду: все места соприкосновения их тел, перемещения его рук, движения губ, жар собственного тела, такой непривычный и до одури приятный.
Девушка вспоминает о существовании своих рук, не сразу догадывается, как ими управлять, и всё же тянется в ответ, отрывается от подушки. Руками прокладывает дорожки то по мужским плечам, то по спине, очерчивает хаотичные узоры пальцами и ногтями, пытается урвать сразу всё, побольше, цепляется сильнее. Зарывается в волосы и льнёт ещё ближе.
Тэхён отрывается от губ, отстраняется, чтобы увидеть заломленные брови, прикрытые глаза с мелко трепещущимися ресницами, припухшие губы. И до дрожи во всём теле нуждающийся вид девушки. На холод, что мазнул по её коже, когда парень отстранился, она лишь тянется вперёд и шепчет хрипло, отчаянно молит: «Пожалуйста».
— Я всё ещё не тот.
— Плевать, — возвращает Борам его же слова, но не думает об этом, ей правда всё равно.
— Пожалеешь.
— Ни за что.
Её взгляд умоляет то ли спасти её, то ли погубить, но закончить пытку. Добровольно сдаётся, предоставляя выбор незнакомцу, который сейчас ближе всех. Кан прикрывает глаза, набирает побольше воздуха в грудь.
— Я покажу тебе кое-что.
Глаза напротив загораются согласием и предвкушением.
Всё что угодно.
Было ли это произнесено вслух, или осталось в голове принятым решением, отчаянным выкриком, порывом мгновения — да только все мысли улетучиваются враз, когда Тэхён сжимает девичью талию, ведёт руку вверх, медленно, как будто играясь, приближается к груди, переводит взгляд со своей руки до лица девушки, видит дрожащий трепет, пересыхающие губы, которые смачивает язык. Улыбается, не смеётся, не насмехается.
В надёжных руках Борам расслабляется, открывается полностью и доверяет. Каждое движение мужских руки и губ — новое ощущение — взрыв где-то в голове, яркие вспышки под закрытыми веками. Уши закладывает от собственных частых стонов и учащённого сердцебиения, во рту пересыхает, не остаётся сил анализировать происходящее. Всего много, всего слишком. Девушка в спине прогибается и неосознанно тянется к мужчине, бессвязно что-то шепчет и льнёт, хаотично водит руками по мужским спине и груди. Окончательно теряется.
Тэхён чувствует себя учителем, который терпеливо объясняет первоклашке то, что знают все. Поражается невинности и степени доверия. С ней можно сделать что угодно — сама предложила, а от вида крышу сносит, но ни грамма пошлости: перед ним красивая чистая девушка, что верит и открывается. Парень рукой прокладывает тропинки в местах неизведанных, девственных, вглядывается в лицо, заворожённо наблюдает за каждым взмахом ресниц и заломленными бровями, губами ловит стоны. Ловит каждый её вздох и удивляется, насколько сильная и искренняя реакция на его действия. Впервые видит, что значит отдаться полностью.
С силой сведённые к переносице брови и дрожь в девичьем теле служат наградой обоим. Борам часто дышит, почти скулит, прерывается, чтобы облизать до невозможности терпеть пересыхающие губы, и снова рваные вдохи. Грудь высоко вздымается, по вискам набатом бьёт собственный обезумевший пульс, глаза страшно открыть, под веками всполохи и вихри — что же тогда в реальном мире? А там Тэхён смотрит пристально, склонил голову чуть вбок и вглядывается, смотрит, смотрит. Как будто мало, как будто не насытился. И без того большие глаза — сейчас бездонные омуты, блестят, сверкают. Парень ещё раз проводит кончиками пальцев по клитору, ловит горячий выдох в самые губы, ощущает вибрацию в женском теле, упирает руку в подушку, не отстраняется. Борам снова прикрывает глаза и не хочет их больше открывать никогда. Все испытанные ощущения сродни мучению, на грани с болью, которую хочется испытать снова и снова. Так дико. Безумно.
Ан смеётся, сначала тихий смешок, потом хохот, хриплый — ещё не отдышалась до конца. Выгибается в спине и смеётся, закрывает лицо руками, убирает лезущие в глаза волосы, стирает капельки пота со лба, отворачивает голову в одну сторону, в другую, упирается в мужское плечо, в мужскую руку. Смеётся.
— Бо-о-оже, — протяжно, еле слышно не говорит — выдыхает и успокаивается.
Снова прикрывает лицо руками и сквозь пальцы смотрит на парня, что неподвижной массивной скалой нависает сверху.
— Это безумие, — шепчет она. — Я даже подумать не могла…
Тянется одной рукой к лицу Тэхёна поправить волосы, проводит кончиками пальцев по скуле, касается губ. И в спокойном состоянии не смогла бы прочесть его, понять этот взгляд и выражение лица.
Кан отстраняется. Борам нервно выдыхает от резкого движения.
— А… — медлит она и наблюдает, как парень устраивается рядом. — А ты?
— Справлюсь.
— Но…
Её перебивает шелест простыни и одеяла. Даже в таких обыденных звуках ощущается отстранённость и злость. Вдруг становится холодно, неприятный холодок мурашками разносится по телу, охлаждает только что полыхающую кожу, как внезапный ледяной дождь в жаркий летний день, нет — град: неожиданно, неприятно и даже больно. Борам, стараясь издавать как можно меньше шума, заворачивается в одеяло, закусывает губу, почти не дышит. Краем глаз старается уловить мужской силуэт, поймать хоть какое-то движение или звук. Пусто. Ни-че-го.
***
Утром — в обед — их выпускают. Дверь открывается, и в комнату вваливается толпа потрёпанных девушек: отмечали день рождения без виновницы торжества. Они хихикают и жадно вглядываются в пространство перед ними. Борам, свёрнутая калачиком под одеялом, распахивает глаза в испуге, инстинктивно тянет одеяло ещё выше. Тэхён стоит у окна, смотрит вниз, под стихающий шум и перешёптывания разворачивается медленно, хватает свои штаны и направляется на выход. Девушки притихают и покорно расступаются.
— Эй! — подаёт голос красноволосая. — Твои деньги.
Кан останавливается, не смотрит на неё, лишь перехватывает штаны в руках поудобнее.
— Оставь себе. Тебе ещё платить мне компенсацию и расходы за суд.
— Что?
Поднимается галдёж, под который парень выходит в коридор, где стоит его сумка с вещами, одевается, щёлкает замком наручных часов и глядит на время, нервно цокая, — почти опоздал. Хорошо, что надел вчера чёрные джинсы и водолазку, первые похожи на классические брюки, вторая всегда беспроигрышна. Глазами находит зеркало, спешно поправляет волосы. Ловит направленный на него взгляд Борам. Обёрнутая в одеяло, с открытыми плечами и босыми ногами девушка стоит в проёме двери и смотрит на него. В глазах ожидание, надежда? Тэхён останавливается лишь на мгновение, лишь мгновение смотрит в ответ, подхватывает сумку и уходит.
Всё ещё не тот.
***
Тэхён шлёт всех лесом. Отец с чего-то решил взвалить на него все дела компании, сам улетел на целый месяц на острова отдыхать. Мать только и говорит, что про женитьбу, что уже тошно. Вчера парень (двадцати семи лет, исполняющий обязанности генерального директора), завидев женщину, выходящую во двор дома, как напроказничавший подросток смылся на задний двор и через задний вход мышкой на полусогнутых поднялся на второй этаж в свою комнату так, что до ужина мать даже не знала, что сын дома.
От стресса едет крыша. Подстава от отца обходится Кану-младшему жгучей головной болью и бессонными ночами. Друзья посланы куда подальше ещё месяц назад после того, как Тэхён проиграл в карты Ёнджуну, и тот под улюлюканья остальных объявил наказание: сыграть мальчика по вызову. Тэхён жалеет, что не придушил их всех в ту же минуту, потому что прямо сейчас слышит в трубке задорное «пошли с нами!» от Ёнджуна, которому хоть бы хны от того, как Тэхён обматерил его в прошлый раз.
— Пошёл на хуй.
Наверно, уже пора взрослеть в их-то возрасте. Ту невнятную фигню с днём рождения девушки можно официально считать последней выходкой молодости. Можно даже периодически вспоминать с ухмылкой — что-то весёлое всё же в этом было, да и на сделку он успел. В дверь стучат, и парень, бросив короткое «мне пора», отключается. В проёме появляются оба родителя, и это выглядит подозрительным: на отце костюм, у матери парадная причёска.
— Сынок, мы едем в гости.
Хорошо, отлично, он тут при чём?
— Ты едешь с нами.
Блять.
— Я хочу отдохнуть, — настаивает парень.
— Потом, всё потом, — с особым энтузиазмом проговаривает мама.
Женщина без зазрения совести открывает дверь в гардеробную взрослого сына, проходит внутрь и намётанным взглядом выбирает костюм и рубашку, откладывает их на большой стол, что стоит посередине, и уже присматривает нужные ботинки.
— Это важная встреча, подготовься! — почти пропевает она и исчезает в коридоре.
Отец серьёзно кивает в подтверждение её слов и выходит следом.
Тэхён по-юному назло надевает другой костюм, водолазку и не ботинки — кеды, волосы оставляет по-своему: лёгкая неухоженность. На грани фола, но всё прилично.
Он впервые в этом доме, осматривается. Вечеринкой или каким-то мероприятием и не пахнет, кроме них и прислуги в просторной гостиной никого. Мать только сейчас замечает наряд сына, недовольно через плечо оглядывает его сверху вниз и обратно, хмурит брови, привычно одним взглядом посылает своё возмущение. Тэхён отводит взгляд. Вечером он обязательно посмотрит объявления по съёму жилья, желательно совершенно в другом районе, подальше от дома родителей.
К ним выходят мужчина и женщина, ровесники родителей, приветствуют и зовут в другую комнату. Отец и мать расплываются в подозрительно радостных улыбках и переглядываются. Самого молодого присесть не приглашают, он стоит напротив двух диванов, на которых чересчур удобно располагаются две супружеские пары, когда в дверь коротко стучат.
Молодая девушка в миленьком бежевом платье-миди с рукавами три четверти входит уверенно, поднимает взгляд вверх и натыкается на недоумение в глазах стоящего почти в центре комнаты парня. Останавливается, смотрит долго, мучительно долго для человека, на которого сейчас обращено внимание буквально всех.
— Борам! — зовёт её мать.
Женщина суетливо встаёт, подходит к дочери и за руку подводит к их молодому гостю. Удовлетворённо оглядывает получившуюся пару, улыбается и присаживается обратно. Теперь под пристальным вниманием оказываются двое, но им далеко не до этого. Испуганный поначалу взгляд девушки видоизменяется, вспыхивает раздражением. Буквально остекленевший до этого момента Тэхён негромко, только чтобы услышала девушка, цокает и отводит взгляд на стеллажи с книгами в другой стороне комнаты.
— Борам, познакомься, наши гости… — речь хозяина дома какая-то торжественная, отчего Тэхён ещё и тяжело вздыхает. — Этот обворожительный молодой человек — Кан…
— Тэхён, ага, — нескромно и даже грубо перебивает девушка, заставляя всех притихнуть и удивиться.
— Вы знакомы? — удивлённо спрашивает мать парня.
— Ещё ка-а-ак, — тянет младший Кан и переминается с ноги на ногу. Родители тревожно переглядываются. — Не переживайте, всё прилично.
Борам хмыкает и смотрит недружелюбно, Тэхёну не жалко ответить тем же. Его достали разговоры про женитьбу. Ему надоели «смотрины» невест и разговоры про «хороших дочерей» друзей, одноклассников, деловых партнёров.
— Разрешите похитить вашу дочь на пару слов, мы сейчас вернёмся.
Никто не успевает ответить, парень хватает Борам за запястье и ведёт прочь из комнаты.
— Какого хера? — рычит он, когда останавливается где-то в коридоре, подальше от любопытных глаз и ушей.
— Хочу спросить о том же! — не поддаётся девушка и с силой вырывает руку из захвата.
— Ещё скажи, что не в курсе всех этих ваших закулисных игр?!
— Чьих это наших? Это вы сюда припёрлись, как будто вас тут ждут.
— Я не собираюсь жениться! Тем более, на тебе!
— Да кому ты нужен, придурок! Я лучше сдохну, чем выйду за тебя!
Последние слова, наверняка, услышаны всеми в доме, стены которого охотно разносят эхо. Молодые люди затихают, однако не перестают прожигать друг друга взглядами. Первым сдаётся Тэхён. Парень отступает, зачёсывает волосы назад и выдыхает.
— Шанс один на миллион: как такое вообще возможно?
— Я бы тоже хотела знать. Я догадывалась, что сегодня родители пригласили опять кого-то типа познакомиться, мама вся такая, — Борам корчит лицо и машет руками, — бегала сегодня, платье это дурацкое сказала надеть.
— Тебя тоже хотят слить?
— Чего?
— Ну, жениха тебе ищут.
— Ага. Жениха, — бурчит девушка, прислоняется к стене и складывает руки на груди. — Подожди, — неожиданно замирает она, а затем подаётся вперёд. — Какого хрена?! — тычет в парня в пальцем. — Ты же мальчик по вызову! Что ты тут…
— Играю в жениха, — ёрничает Тэхён и усмехается. — Подрабатываю.
Борам не до шуток, она пристально вглядывается в парня и щурит глаза.
— Тебе же сказали, я — сын семьи Кан, единственный сын и наследник.
— А… та ночь?
Вот то время уводить взгляд и смущённо сжимать губы, но ему смешно от ситуации и необходимости объяснять всю ту фигню, что с ним случилась. Пожалуй, теперь он будет вспоминать ту ночь почаще, со смехом.
— Как бы тебе объяснить?..
— Доходчиво, — строго проговаривает Борам.
— Я проиграл спор и должен был отработать наказание.
Девушка смотрит в упор и не шевелится, в отличие от её извилин, скрип которых, кажется, можно услышать. Кан смеётся.
— Моим наказанием стала ты.
— Так ты знал… — начинает Борам, в голосе зарождаются отчаяние и обида.
— Да ничего я не знал! — перебивает Тэхён. — Это Ёнджун всё устроил, я только пришёл по нужному адресу, ну, и сыграл это всё. Свои пиздюли он уже получил.
— Я не хотела этот праздник, это всё Сунён придумала. «Сними хату, сними хату, нужно оторваться, пока молодые», — девушка кривит лицо, передразнивая голос подруги.
— Я заметил, какие милые у тебя подруги.
Острый убийственный взгляд на подкол смягчается вместе с согласным вздохом и прикрытыми глазами.
— А как наши родители узнали друг друга? Я никогда о тебе не слышала от них.
— Я тоже.
— Что нам делать? — устало и как-то отчаянно спрашивает Борам.
Она вдруг смутилась, не поднимает взгляд от пола и теребит пальцами ног край ковра. Тэхён бы хотел сказать, что понятия не имеет, но поток его мыслей перебивает мелодия смартфона. Высветившееся на экране «Говнюк» и фотография с ярко-жёлтыми волосами подписанного нелестным словом вызывают новый приступ злости, Кан раздражённо сбрасывает и ставит телефон на беззвучное, когда Борам тянет его за руку в попытке получше разглядеть экран.
— Это кто был?
— Тот самый Ёнджун.
Девушка суетливо оглядывается и что-то продумывает. Она ищет свой телефон, но он остался в комнате.
— У тебя есть его соцсети?
Борам тычет в экран, хочет вырвать телефон, но тут же вспоминает, что он не её и почти терпеливо ждёт, когда парень найдёт профиль друга. Тэхён недоумевает, но разворачивает экран к девушке, фотографий в профиле очень много, разные локации, наряды и люди рядом: у «говнюка» богатая социальная жизнь. Ан листает и неожиданно выкрикивает смачное:
— Вот сучка!
Кан видит лишь профиль смутно знакомой красноволосой девушки, на одной из фотографий которая красуется в обнимку с Ёнджуном, тем самым, и оба подозрительно сильно похожи друг на друга.
— Это?..
— Это — Сунён, которая всё и подстроила! А это — её брат! А их мать — кузина моей мамы.
— Ебать-копать, — провозглашает Тэхён и зычно смеётся.
Под непонимающий взгляд девушки, у которой от напряжения и раздражения сильно сведены брови, торжественно заявляет:
— Когда-нибудь я его придушу.
— Я помогу.
***
Громкие, не самые дружелюбные фразы, доносящиеся из коридора, утихают быстро. Две женщины прикрывают дверь в кабинет, через щель которой, ни капли не стесняясь, подслушивали разговор своих детей. Обе довольно улыбаются и кивают друг другу. Отходят к столу, на котором располагаются напитки, услужливо по очереди наливают друг другу и победно чокаются.
