Сценарий идеального вечера

Вечерами я вижу в зеркале труп, он смеется, прищуривая глаза. Он протягивает ко мне ледяные ладони. Нет. Нет, это я тяну руку к зеркалу, в котором отражается немое отражение. Немое не мое отражение. Откуда оно там взялось? Его привел туда я сам. Разбей, пожалуйста, это дрянное зеркало. Пожалуйста. Иначе, боюсь, скоро поверю, что труп в зеркале — … Нет, это слишком страшно сказать и еще страшнее подумать. Зазеркальный мертвец ходит за мной по пятам, зазеркальный мертвец шепчет мне о моих страхах, зазеркальный мертвец перечитывает мои стихи. Зазеркальный мертвец по утрам встает с моей кровати. Разбей, пожалуйста, это дрянное зеркало. Сегодня, ближе к ночи, ты придешь ко мне. По своему обыкновению попытаешься продолбить дверь насквозь прежде, чем я наконец ее открою. Будешь ругаться, обвиняя меня в разрушении небоскреба твоих планов на этот вторник. А я буду слушать. По-хозяйски усядешься на диван, и, завернувшись в клетчатый плед, станешь похожим на маленькую сердитую гусеничку, а я не упущу возможности подколоть тебя на этот счет. Потребуешь кофе и, когда я уйду на кухню, станешь разглядывать многочисленные постеры на стенах, тихонько шебурша оберткой оставленной мною на диване шоколадки. А я буду слушать. Буркнешь что-то про отвратный звук, когда мы наконец угомонимся и устроимся перед ноутбуком, сняв с паузы какой-нибудь ужастик, и ты станешь ехидно и едко комментировать всех и все, что угораздило появиться в кадре. А я буду слушать. Когда непроходимо тупая главная героиня в последний момент врежет уже почти сожравшему ее монстру, и на экране появится яркая надпись «Конец», ты облегченно вздохнешь и сползешь с дивана. Усядешься на полу, скрестив ноги и, шурша по клочку тетрадного листка невесть когда утащенным у меня же карандашом, попытаешься изобразить что-то, да хоть того же персонажа из фильма. Рисуешь хорошо, но ты не художник. Я назову это поэт-практик. Не отдавая предпочтения пустым строкам, ты вплетаешь себя в тонкую материю реальности, после отходишь от холста и любуешься результатом. Иногда ты пишешь стихи и строчки, пусть не всегда наполнены тактом и рифмой, всегда наполнены чем-то важным, бессмысленным и немного волшебным. Рядом с эскизом на листе в клеточку появится пара четверостиший. Может, ты отдашь мне их на экспертизу, может, прочитаешь вслух, или тут же сомнешь и разорвешь бумажный обрывок, не позволив никому с ним ознакомиться. Выключишь свет и мы, сидя в почти полной темноте, станем о чем-нибудь говорить, хоть об очередном способе самоубийства, но не так, как говорим всегда, без привычных шуточек и провокаций, тихо и серьезно. И ты будешь негромко вещать, умастив свою лохматую рыжую голову на моих коленях и, увлеченно жестикулируя, пару раз заденешь мои скулы костяшками тонких пальцев. А я буду слушать. Подмечая пестрые отблески гирлянд на твоих щеках, запах кофе, движения обкусанных губ, отражения любопытно заглядывающей в окно луны в твоих глазах, тембр твоего голоса, дурацкую картинку на твоей футболке, я буду слушать. Я буду слушать. Вечерами я видел в зеркале труп, он смеялся, прищуривая глаза. Он протягивал ко мне ледяные ладони. Нет. Нет, это я тянул руку к зеркалу, в котором отражалось немое отражение. Немое не мое отражение. Откуда оно там взялось? Его привел туда я сам. Боялся, что скоро поверю, что труп в зеркале — … Нет, об этом было слишком страшно сказать и еще страшнее подумать. Зазеркальный мертвец ходил за мной по пятам, зазеркальный мертвец шептал мне о моих страхах, зазеркальный мертвец перечитывал мои стихи. Зазеркальный мертвец по утрам вставал с моей кровати. А потом пришел ты. Ты расскажешь мне сказку, что это все — сон. Я буду слушать. Ты расскажешь мне сказку, что все это — наваждения. Выкрутасы больного сознания. Мелодия ирреального вальса, заставляющая сердце биться о прутья грудной клетки. Я буду слушать. Ты расскажешь мне сказку… Слушать… Вальса… Вальса… Вальса. Где-то на периферии моего разума звучит мелодия. Я знаю, ты тоже ее слышишь. Раз-два-три, раз-два-три… По стенам небольшой комнаты пляшут тени, ты закрываешь глаза, сосредоточенно считая шаги. Я часами лежу один средь чужих могил, На моей нет ни имени, ни креста. Жаль, что нет и дат, вспомнить ведь нет сил. Я пытаюсь поверить, что нужно встать. Черный злой огонь мою душу сжег, Пальцы, как удавку, на горле сжав. За моим плечом тень, безумный бог. Знаешь, я ведь так устал воскресать. От улыбки твоей тени ближе шагнут, Ты пришел, ладони ко мне простер. Черный злой огонь, выстрел и петлю Превратишь в уютный лесной костер. Мною же написанные строчки всплывут в памяти. Ты услышишь мой тихий шепот и что-то ответишь. Где-то на периферии моего сознания продолжает звучать вальс. Я буду слушать.