Вес плоти

Я едва мог ощутить кончики собственных пальцев, лёжа на холодном деревянном полу, словно его ныне не питало тепло ступающих по нему множества ног. Но не суждено. Пусть и жильцы нашего дома таскали на себе тяжеловесные слои кожи,мяса и жира наряду с пучками сплетающихся нервов, они всё равно не имели и малейшей человечности, как бы ни старались убедить всех в обратном. Я Рендал Айвори, представитель человеческой расы, но так было не всегда. По людскому, я раньше не имел какой-либо формы впринципе и хранил своё сознание в забытие. Это сложно объяснить, я уже и сам забыл огромную часть прошлой "жизни", да и думаю даже после множеств разъяснений мало кто поймёт,что я имею ввиду. Вернёмся же к чувствам. Пол был чуть холоднее моей тоненькой человеческой кожи, которая собирала на себе любые телесные повреждения, сопровождающиеся мелкими внутренними кровотечениями или же разрывами кровеносных сосудов. Но это в лучшем случае. Моя улыбка была столь же широка и не читаема, как и обычно, пока я периферийным зрением провожал своего испуганного до седых волос друга, что проклинал меня каждый раз, когда в моём воспалённом разуме рождалась идея для опасных игр. В этот раз я на чём-то поскользнулся и с грохотом шлёпнулся на пол, сотрясая всё содержимое моего тела до звона в ушах. Это было настолько нелепо, что я едва сдерживал свой смех. Тело парализовала мимолётная боль, стреляющая в пояснице маленькими искрами и спускающаяся до обледеневших конечностей. Я хотел ощущать это каждый день, каждый час, пока имею возможность и особое расположение духа. Сделав глубокий вдох, я медленного прикрыл глаза дрожащими скользкими веками, цепляющими некоторые участки моего иссохшего глазного яблока. Это был как чистый глоток воздуха, сравнимый только лишь с употреблением прохладной жидкости. Питательная глазная влага пробудила во мне непреодолимое желание исследовать закаулки собственного мясного "дома" и интуитивно предположить, по какому принципу там всё работает и насколько я мог бы быть прав в личных убеждениях. Выдох, и я уже мог ощупывать концами ороговевших пальцев грудную клетку, предварительно проникнув к ней через пару слоёв одежды, рубашка приятно обогрела мой грудной отдел, отчего собственные прикосновения казались посторонними и вызывали куда больший всплеск эмоций, коих было не так много. Радость и приливающий адреналин били по вискам изнутри и малость притупили головную боль, заменив ее нарастающим жаром, идущим от лицевого покрова к ключицам. Я медленно и неуверенно скользил по рёбрам, иногда невольно царапая их и приводя тем самым лёгкие "в чувства". Не смотря на внешнее давление они давили на рёбра, принуждая их расшириться настолько, чтобы я мог меж грудных косточек приютить, условно, указательный палец. Участок кожи, который я так усердно просовывал меж двух рёбер, стараясь поместить хотя бы половину своего дистального фаланга, усиленно сопротивлялся, будучи невероятно тонким,но в то же время предательски эластичным. Дрожь волной пробежалась по грудному отделу, отчего мои соски в мгновение затвердели после недолгих манипуляций. Это нельзя описать как-то одногранно, но, вероятно, подобная реакция организма вызывает дискомфорт, смешанный со смущением. Для самого себя я ехидно ухмыльнулся, принявшись двигать тонкие пальцы к предположительному местонахождению диафрагмы. Эта область особо чувствительна, но я не сильно хотел заострять на ей внимания и уже более уверенно и плавно спустился к кишечнику. Это место моё любимое и я вижу в нём куда больше интересных процессов, чем в тех же лёгких или сердце. Ритмичная дрожь сопровождала мой слух каждый раз,как я прислонялся к груди Себастьяна, к чему я со временем привык. В отличие от моей, грудная клетка Себы была на градус горячее и твёрже. Словно, проходя по ней чем-либо остро заточенным, я мог бы услышать, как она с хрустом расходится в разные стороны, оголяя нечто, что могло бы дать более верный ответ на то, чем я был заинтересован мгновение назад. Кишечник был неоднородным и рельефным. Где-то твёрже, где то мягче. Даже через множество слоёв кожных покровов я был способен ощутить, что тот был скользким и липким. Липким и тёплым. В значительной степени теплее, чем всё остальные органы, наполняющие мою мягкую оболочку. Я щупал более выпуклые участки органа довольно длительное время, обхватывая обволакивающую их пористую кожицу, оттягивая ее в сторону и впиваясь ногтями вокруг, вследствие чего мне удалось добыть из него соки, коими я называю пот смешанный с кожаным салом. Имитируя остриё лезвия я ногтем очертил участок, где мог бы сделать сантиметровый надрез. К огромному счастью всё необходимое у меня с собой. Рукой я нащупал в кармане своих штанов канцелярский нож, прежде не протестированный.. Отлично, это именно то, что мне нужно было. Момент сладострастия. Кровь постепенно приливала к паховой зоне от одной лишь мысли о том, чтобы я мог сделать в дальнейшем. Во рту ощущался сладковато-кислый вкус. Вкус неудержимого предвкушения.Градус возбуждения стремительно повысился, руки неконтролируемо дрожали а дыхание стало резче и глубже. Я нетерпеливо выдвинул лезвие на пару делений, прислонив его холодный кончик к мысленно расчерченным пунктирам. Рывок, и оно с характерным треском проникло вглубь кожи, принуждая её дать сигнал о помощи. Моё тело рефлекторно сжалось вместе со всем его наполняющим, сначала бросая в холод, потом в жар...Первые секунды было тяжело заставить себя двинуться. Расслоив металлическим лезвием телесные ткани, моя жажда крови усиленно конфликтовала со здравыми мыслями. Неравная битва, в которой побеждает стремление к проникновению. Рывок вниз. Струйки горячей крови пропитали подушечки пальцев, фантомно наполняя нос металлическим ароматом. Звонкий треск кожи эхом промчался сквозь голову. Уже очевидная эрекция сохраняла приливающий жар, смягчая процесс вскрытия. Завершающий рывок заставил нож обломиться. Но это перестало иметь хоть какое-то значение. Разум затуманился от болевых сигналов, а опьяняющее головокружение вгоняло в краску, ползая по ушным кровеносным сосудам. Челюсть рефлекторно сжалась. Я хаотично глотал воздух, ощупывая новоиспечённый надрез. Едва зажившие ранки на губах закровоточили от расплывшихся по лицу уголков губ. Я чувствовал, как эйфория переполняла меня до краёв. Лихорадочно проникая пальцами в горячий надрез, я мычал и стонал сквозь зубы, словно каждая мышца моего ноющего тела была напряжена до предела. И вот я смог потрогать фрагмент кишечника! Я водил по нему тонкими грязными пальцами руки и неосознанно выгибался в пояснице, словно потягиваясь всё ближе к стремящемуся оргазму. Вводя и выводя пальцы из тугого импровизированного лона я неосознанно имитировал половой акт с собственным брюхом. Было достаточно минуты, чтобы я смог достигнуть пика и спустить семя прямиком в нижнее бельё, протяжно и громко простонав после всех проделанных действий. Вытащив пальцы из под кожи, я какое-то время переминал слизь меж них и растирал её по внутренней части ладони. Вкус у данной субстанции был на редкость отвратительным. Конечно, шумом я привлёк нежеланное внимание, но всё же я не жалею о содеянном. Обожаю людей и их мягкие, нежные тела, которые я по сей день стремлюсь исследовать. Да, братец, уже иду ужинать!