"Атлантида: Властитель Вод"

Он ничего не помнил. Он ничего не видел, настолько было темно. Как вдруг вокруг Иуа’тона всё засияло белым светом. Он наконец понял, где очутился – это был Элизиум. Мягкая, нежная, зелёная трава щекотала его ноги, он вдыхал кислород полной грудью, словно это был первый вздох новорожденного, а глаза Четвёртого сына раскрывались перед миром, о котором он не осмеливался мечтать даже в самых прекрасных снах. Кругом возвышались громадные горы, словно стражи земли, на их вершинах покоились облака, будто нежные ватные подушки, на которых отдыхала вечность. Саженцы, прорастающие на этих высоких недосягаемых пиках, излучали невероятное свечение, из сердца возвышений вытекала вода, словно живая жила, питающая этот волшебный ландшафт. Вода спускалась по склонам, создавая каскады водопадов, струя которых обрамляла вокруг себя радугу. Гигантские облака лениво курсировали по ясному небу, Солнце светило так ярко, что его лучи проникали сквозь каждый листок, создавая игру света и тени, словно великолепное представление природы.        – Иос мио* , – позвал Иуа’тона женский голос. Четвёртый сын повернулся и от радости практически забыл, как нужно дышать. Он увидел перед собой Софоте́ри – свою маму, а по правой стороне и отца Алифьо.       – Мама, папа! – в ту же секунду Иуа’тон сорвался с места и заключил в свои крепкие объятия родителей. Слёзы счастья солёным ручьём лились из глаз. Он сжимал их так крепко, ведь думал, если отпустит, то они исчезнут подобно сну.        – Ну, полно, полно – во весь голос расхохотался Алифьо. – ты нас так задушишь! Иуа’тон, вытирая ладонями слёзы, немного отступил от своих родителей, он начал их пристально разглядывать.        – Мама, я видел в Нижних Палатах твою скульптуру, и тогда я думал, что не было в Атлантиде девушки красивее тебя. – заметил Иуа’тон. – но лицезрев воочию я понял, что тот кусок камня даже не стоит рядом, ведь ты просто прекрасна! Софоте́ри засмущалась, но кивнула в знак благодарности и вложила руку сына в свою.        – О, Братья, как же ты похож на меня, иос. – произнёс Алифьо.        – Но почему ты так рано? Ты должен был прожить ещё почти тысячу лет, мудро и праведно управляя Атлантидой. – спросила его Софоте́ри. Иуа’тон замялся. Он не знал, с чего начать.        – Я был сражён моим братом по оружию, Тхакорром. Я пытался защитить короля, мама. Мы узнали правду, оставленную отцом в Храме, мы отыскали книгу… Иуа’тон сел на траву и взялся за голову.        – И лучше бы мы никогда её не находили. Алифьо подошёл к сыну и наклонился.        – У каждого свое предназначение. Важно лишь понять его. Ты отыскал моё издание «Вечности» и неспроста. Видимо, такова была судьба. – размышлял Алифьо.        – Вот только из-за этой судьбы всё пошло наперекосяк: Тхакорр возжелал власти, он убил короля, кровью забрал трон и лишил жизни меня. Всё тщетно. – поднял голову Иуа’тон. – вы не поймите неправильно, я всем сердцем люблю Тхакорра, но то, как он поступил в Зале, это ужасно… Даже морские животные ведут себя более цивилизованно, нежели он. Он убил своего короля на глазах у всех.        – Но ты же тоже солгал насчёт правды, не так ли? – вдруг за спиной Иуа’тона послышался властный баритон. Четвёртый сын привстал с колен, обернулся и увидел перед собой Атланта, Первого сына. Он был всё так же могуч и высок ростом. «Значит, небосвод никто не держит», сделал из этого остроумное умозаключение молодой атлант.        – Атлант, это честь для меня. Я – Иуа’тон, Четвёртый сын, и, как нарекли меня, Властитель Вод. – Иуа’тон не думал, что встретит его сегодня здесь. – Да, каюсь, я солгал. Но сделал это не из-за собственного эгоизма, а для того, чтобы защитить устройство Страны тысячи холмов, дабы не усугубить положение. – И вот ты мёртв. А тот, кому ты пытался противостоять, сейчас управляет Государством. Вдруг небо Элизиума приобрело кроваво-красный оттенок.        – Я не собираюсь мириться с этим положением. Есть ли какие-то способы, чтобы покинуть Элизиум? – спросил всех присутствующих Иуа’тон. Атлант расхохотался во весь голос, будто бы оскорбляя слова Властителя Вод.        – Один имеется, но у тебя должны быть преданные друзья сверху, чтобы это сработало! – пытаясь остановиться от смеха, прошептал Атлант.        – Если бы такой способ был, как думаешь, мы бы остались здесь? – переспросила своего сына Софоте́ри. – Иос мио, что сделано, то сделано. Пройдём с нами в чертоги Элизиума, дай душе успокоиться. Ты находишься теперь в лучшем мире, где никого не заботят войны и власть.        – Папа, ты оставил ту книгу в надежде, что её кто-нибудь отыщет. Мы с Тхакорром её нашли. На что ты дальше рассчитывал? Ты разве не знал, кто твой брат, и чего захочет его незаконнорождённый сын? – в порыве эмоций поинтересовался Иуа’тон.        – Изначально Тхакорр должен был стать королём, а ты его десницей, Иуа’тон, так мы решали с Архиго́фосом. Но, услышав вердикт Тритоса-Фильо, я понял, что своего сына он за атланта не считает. Я думаю, расти Тхакорр при иных условиях, он бы этим не занимался. Но тем не менее, где-то в глубине его души, я знаю, что Тхакорр не желал тебе смерти, иос мио. Он всегда был твоим «братом».        – То есть я никогда не должен был взойти на престол? – не мог поверить своим ушам Иуа’тон. Алифьо ему не ответил, лишь отрицательно покачал головой.        – Я ничего… ничего не понимаю. Зачем тогда было писать в книге о моём предназначении, если меня поставили просто за неимением выбора?        – Порой, чтобы стать королём, мало иметь лишь королевскую кровь, Четвёртый сын. – заключил Атлант. – Уж я знаю. За один проступок Творцы потопили моё Государство. А после захвата власти Тхакорром не последовало никакой реакции свыше, значит, всё идёт своим чередом.        – Это всё неправильно! Так нельзя! – всплеснул руками Иуа’тон. – С самого начала это было ошибкой! Для чего вообще было оставлять эту книгу, если нельзя ничего изменить?? Это уже не двойная игра, это тройной проигрыш! И что, мне теперь нужно смириться с тем, что кровожадный бастард сидит на троне, пока остальные жители выживают в ужасе? Как бы мне ни был дорог Тхакорр, я должен положить конец этому фарсу!        – Откуда тебе знать, что Тхакорр терроризирует жителей? Не заблуждайся, Четвёртый сын, ни один царь, будь это Дефте́рос или Тритос-Фильо, не делал ничего во зло своему народу. Единственный грех правящих – это их жажда властвовать, они готовы поубивать друг друга ради этого трезубца и трона, но каждый из них по-своему мудро правил в Атлантиде. – рассудил Первый сын. В небе проскользнули некие подобия молний, что озарили на долю секунды ландшафт загробного мира.        – Давно я такого не видел… Кто-то пытается достучаться до нас извне. Этот кто-то не желает, чтобы ты здесь находился, Иуа’тон. – проговорил Атлант. Иуа’тон поднял голову и взглянул на алые молнии, что заполонили небосвод.       – Месофо́сос … Это он, наш целитель. Софоте́ри взяла сына за руку.        – Иос мио, я всегда любила тебя и буду любить, но послушай меня, вернувшись обратно, ты вновь подвергнешь себя опасности.        – Ну, в случае неудачи, я снова окажусь здесь? Не всё так плохо, мам. – ухмыльнулся Иуа’тон.        – Так легко не бывает. Согласно начертаниям Элизиума, ты лишь единожды можешь войти в эти чертоги. Дважды я на своём веку наблюдал, как отсюда выбирались, Дефте́рос тому подтверждение. – доложил Атлант.        – В каком смысле Дефте́рос? Он что… не… – удивился Властитель Вод.        – Нет, его здесь нет. Во время переворота в Атлантиде, на Дефте́роса напала его же свита и заколола по пути из Триумфального зала. 23 удара кинжалами, то были заговорщики моего брата, в этом нет сомнений. – промолвил Алифьо. – Но средний из Мудрейших вовремя взял ситуацию в руки и смог вложить душу Второго сына повторно в его тело. Ненадолго. Второй раз он погиб уже непосредственно от смертельного ранения Тритоса-Фильо. И, когда я очутился здесь, то не обнаружил и следа Дефте́роса. Иуа’тон опустил глаза вниз, он сверлил взглядом траву и думал о том, что в данный момент услышал.        – Я… я должен… Я знаю, вы все здесь думаете, что не следует вмешиваться в правление Тхакорра, знаю, что вы бы этого не желали, но я так не могу. Я обязан защитить трон Атлантиды, во чтобы мне это ни стало.        – Не все мы единого мнения, Четвёртый сын. Иуа’тон и забыл, что здесь теперь пирует сам Тритос-Фильо. Он не удержался от участия в данной дискуссии и возжелал вклиниться в диалог.        – На том собрании он поступил мудро, пытаясь сохранить честь Государства. Этот атлант старался вразумить моего бастарда, он прыгнул под кинжал и принял удар на себя, поступив благородно, ведь он знал, кто я такой, что я сделал, и что мог сделать. И тем не менее, он тут. Вот почему я видел лишь его наследником престола. Алифьо, тебе стоит гордиться своим сыном, и, если у него имеется возможность оспорить престол, то пусть сделает это. – рассудил Тритос-Фильо. Похвала от лжеца, труса и цареубийцы была не столь сладка, но тем не менее эта речь придала Иуа’тону некую уверенность в собственной правоте. В конце концов, Третий сын говорил откровенно, не боясь, что его осудят и за его поступки, и за его высказывания. За это время небо приобрело свой естественный оттенок, но теперь начался мелкий дождь, который с каждой минутой делался всё сильнее.        – Я не вправе удерживать тебя здесь, Иуа’тон. – сказал Алифьо. – Я просто хочу, чтобы ты знал, что я тебя всегда поддержу, но на счёт Тхакорра мы с твоей матерью имеем другое мнение. Иуа’тон кивнул, как бы благодаря отца за мудрое решение.        – Я не знаю, когда меня вернут обратно, но могу ли я поговорить с вами? Митера, патер** ? На лице Софоте́ри промелькнула красивая улыбка, а отец удостоил своего сына кратким «да». Родители вместе со своим чадом отделились от Первого и Третьего сыновей, дабы не смущать господ. Иуа’тон и Софоте́ри сели на траву, а Алифьо примостился на близлежащий камень: Четвёртый сын часами рассказывал различного рода байки, истории и небылицы про нынешнюю Атлантиду, хвастался своими достижениями в оружейном деле, поведал о своих друзьях, с которыми бок о бок рос в Нижних Палатах. Мать и отец с увлечением слушали, хохотали над шутками сына, подкалывали его самого, и тоже делились своим прошлым; Алифьо поведал сыну о первой встрече с его мамой, оказывается, Софоте́ри была придворная красавица, одна из дочерей кузенов Дефте́роса, и они познакомились на одном из пиршеств по случаю турнира королевского охотника. Мама же делилась с Иуа’тоном, как следует свежевать акулу, если её придётся подавать на столь пышное застолье, ей приходилось этим заниматься, поскольку Второй сын особо никому не доверял. В этом моменте обмена воспоминаниями Иуа’тон почувствовал, как тёплый ветерок любви и семейного тепла обдувает его душу. Родительская гордость и тёплые воспоминания дарили ему чувство полноты и принадлежности, будто он оказался в самом центре волшебного сада счастья. Где-то внутри он даже был готов благодарить Тхакорра за то, что тот устроил ему встречу с родителями, но, как бы ему ни было хорошо, он понимал, что необходимо возвращаться. И, будто услышав мысли Четвёртого сына, небо засияло белым, словно золото, светом. Иуа’тон почувствовал, что клетки его тела медленно покидают Элизиум.        – Кажется, меня там заждались. – с грустью в голосе произнёс Иуа’тон. – Я безумно рад был вас увидеть.        – Ступай, иос мио. Но помни наши с папой слова. – сказала прощание Софоте́ри.        – Помни, Иуа’тон, месть – это двухголовая Гидра. Когда ты убиваешь врага, ты убиваешь и себя. – заключил Алифьо и протянул руку сыну. Иуа’тон крепко пожал её и повернулся к стоящим вдалеке Атланту и Тритосу-Фильо. Те кивнули Четвёртому сыну и приложили свои руки к сердцу.        – Человек, что выносит приговор, должен сам заносить меч! – прокричал Тритос-Фильо. – Помни это! Помни! Иуа’тон ухмыльнулся его словам, ведь каждый старался что-то сказать убывающему из Элизиума атланту, и он вновь повернулся к родителям. Тело Четвёртого сына медленно растворялось в воздухе, и уже не было видно тыльной стороны корпуса. Софоте́ри улыбнулась Иуа’тону, и после такого он не мог остаться на своём месте. Он рванул и заключил митере и патера в свои жаркие и крепкие объятия. Четвёртый сын вновь не мог сдерживать слёзы, да и, честно говоря, более не желал этого. Ему до невозможного не хотелось покидать их навсегда, ведь он знал, что больше ему не выпадет такой возможности.        – Мама, папа, я вас так люблю! – прошептал он сквозь потоп своих слёз.        – Мы тебя тоже, иос мио. Мы тоже. – Нежность в голосе Софоте́ри напоминала прикосновение первого луча утреннего солнца, озаряющего тёплым светом мир вокруг. Так они простояли ровно до тех пор, пока Иуа’тон полностью не исчез. Он не отпускал родителей, пока не растворился в воздухе, и душа его не вернулась обратно в тело в мире живых. В поминальной комнате никого уже не находилось, кроме мёртвых тел Иуа’тона и Тритоса-Фильо. Как вдруг Четвёртый сын распахнул свои морского цвета глаза и испуганно, жадно заглотнул воздух. Он ожил подобно фениксу, восстающему из пепла, согласно древнеегипетской мифологии. Властитель Вод восстал из мёртвых, благодаря усердию Неоторо́фоса.        – Получилось… - прохрипел Иуа’тон и медленно привстал со своего стола. ________________________ * Иос мио (Атл’ада) – сынок. ** Митера (Атл’ада) – мама; Патер (Атл’ада) – отец.