Tender Caregiver

Сегодня они впервые без презерватива. Оба сдали анализы буквально перед самым Новым годом, и Тимоти удостоверился в том, что в принципе не вызывало у него сомнений: они чисты. Для обоих новый, незабываемый опыт — ощущать партнёра без тонкой плёнки из латекса. Сегодня они не играют. Слишком горячо, слишком ново, слишком чувственно — капать гелем не на прозрачную гладкую преграду, а непосредственно на нежную кожу горячего органа. Предварительно Тимми облизал головку и ствол, заново изучив языком все выступающие, обвивающие крепкий пенис венки, — и остался доволен вкусом любимого и собственными ощущениями. Возможно, они продолжат использовать резинку при анале, но перед минетом Шаламе теперь точно не позволит ничего раскатывать по члену. Пусть Арми ощущает только его язык. — Ты готов? — Хаммер взял его за плечики и помог устроиться сверху, лицом к лицу. — Давай… — Тимоти нашёл ладошкой его горячий орган и несколько раз провёл по нему скользкой ладонью. — Чёрт, хочу… — Сейчас, милый мой, — Арми наощупь отыскал смазанное отверстие между ягодицами и надавил багровой головкой, тут же устраиваясь в тугой заднице хныкающего от бури ощущений любовника. — О да… — прошептал Тимоти и сдавил мышцами ануса вошедший в него скользкий и толстый пенис. Было больновато, но, как обычно, чувство приятной наполненности и радости от отдачи любовнику подсластили боль. — Хорошо тебе? — Арманд скользнул ладонями по плечам, предплечьям, запястьям парня. — Очень… — юноша начал двигаться, но не подниматься и опускаться, а просто вращать тазом так, чтобы член массировал тугие мышцы. — Я люблю, когда ты внутри… На несколько восхитительных минут небольшая спальня заполнилась вздохами, влажными звуками мужских поцелуев и протяжными стонами. *** Тимоти лежал ничком и наслаждался пульсацией мышц в скользкой, опустевшей попке. Все эти ощущения после секса будоражили кровь юноши. А рядом лежал его огромный, поджарый, мускулистый, умелый мужчина, головокружительно пахнущий мужественностью, сексом и сигаретами, так как только что выходил, обнажённый, на балкончик затянуться. Поводить бы носом по обнажённому мускулистому телу и оставить короткий поцелуй на плече или груди, но он так вымотан, что устроился личиком в смятой подушке. — Тимми, я ещё в твой день рождения хотел спросить… — обратился Хаммер к взмокшей кудрявой голове. — Мхм? — заинтересованно, насколько мог, отозвался уставший парень. — Переедешь ко мне? Вопрос смог оторвать голову Тимоти от уже не такой свежей и выглаженной наволочки. — Ты серьёзно? Хочешь, чтобы мы жили вместе?.. — голос парня чуть задрожал. — Ты не хочешь? — напрягся мужчина. — Нет, я хочу… — Тимми пребывал в лёгком смятении. Предложение съехаться прозвучало внезапно для молодого человека, который только недавно думал, как это было бы здорово — видеть Арми по утрам каждый день, а не только по выходным. Но он думал, что подобное предложение прозвучит где-то через месяцев семь-восемь, не раньше. Он же помнил, как Хаммер осторожен в отношениях, его напрягло даже малейшее недопонимание насчёт секса в отеле. Впрочем, они же уже через несколько недель после знакомства поделились друг с другом своими желаниями, что не в первый раз выплёскивалось в жаркую ролевую игру. — Детка? — обеспокоенно. Тимоти моргнул. — Я просто не ожидал, что ты предложишь так рано, — неловко улыбнулся он. — Я не против, только… Что, например, мне делать с квартирой? Как нам… — А, квартира? Она же твоя, почему бы не сдать её? Я могу подобрать квартиранта через свою фирму, будешь получать неплохие деньги за неё, — Хаммер знал, что Тимми с первого курса занимался переводами текстов, чтобы оплачивать унаследованное от бабушки жильё. — Дай мне немного времени, хорошо? — Тимми прикусил губу и, улыбаясь, погладил грудь мужчины. Мучительное ожидание не тянулось долго: январь доживал последние деньки, когда Тимоти окончательно собрал вещи и обосновался у Арми. Переезд вызвал у обоих чувство радости, но в первые дни ощущалась и лёгкая неловкость, которую оба справедливо списали на перемены в жизни и переход на новый уровень отношений. Ведь Хаммер привык жить в этом коттедже один, а мозг Шаламе пока не воспринимал это место своим домом. Для Тимоти жизнь с партнёром была новым опытом. Они с Лэнсом могли проводить целые дни или даже неделю друг у друга, но так и не съехались в одну квартиру. Fortunately. Per fortuna. Heureusement. Зато Арми теперь был поблизости. И в одной постели не только после свиданий, но вообще каждый день. Тимми полюбил видеть Хаммера домашним, даже слегка уставший после работы Арми имел для молодого человека собственный незабываемый шарм. Время шло, и парень притёрся к тому, что нужно тянуться за наушниками не левой рукой, а к полочке, что справа, а за книгами заранее сделать два шага от кресла, ведь до них не дотянуться, подцепив за корешок, как в маленькой квартире на Манхэттене. Вскоре новое расположение вещей стало для Тимоти чем-то обыденным, а мелочи вроде яркой кружки с Джокером напоминали Хаммеру, что его любимый теперь тоже обитает в этом пространстве на равных с ним правах. Не всё было идеально гладко: притираясь к привычкам друг друга в первые недели, Арми и Тимоти могли даже пару-тройку раз попререкаться из-за мелочей. Спасало то, что оба были настроены сводить такие несерьёзные недопонимания к минимуму, а Арманд, верный своим принципам, ещё и настаивал, чтобы Шаламе сразу выговаривал всё, что его тревожит. Хотя редко, но всё-таки случалось и такое: хотелось скрестить руки на груди, надуться и уйти в самый дальний угол дома, чтобы не видеться. Так было сегодня вечером. Тимми засел в одной из гостевых спален, беспощадно стянул с кровати плёнку, защищавшую мебель от пыли, и принялся готовиться к семинару с Гуаданьино. На всякий случай не включил лампы и обходился освещением от экрана, чтобы Хаммер не засёк полоску света под дверью. Арми, зайди уже и обними меня… Как дела? — высветилось на экране сообщение от Ронан. Тимоти, хмурый и сердитый, отозвался: Так себе. Что случилось? Да ничего, с Арми поругались, — мрачно настучал по клавишам Шаламе. Из-за чего? — удивилась Сирша. Плохой день, — лаконично ответил молодой человек. Арми действительно пришёл сегодня с работы сердитый — один из клиентов полностью вытрепал ему нервы. Да и Тимоти сегодня тоже был не особенно в духе и совсем забыл загрузить тарелки в посудомоечную машину. Горы грязной посуды было достаточно, чтобы уставший Хаммер вскипел. Повздорив немного, мужчины разошлись по разным комнатам — обоим нужно было остыть. Примерно через полчаса Арми постучался в дверь комнаты, где засел Тимоти. — Тимми, ты там? Парень из упрямства помолчал. — Тимми, это риторический вопрос, я и так знаю, что ты там, — с лёгким дверным скрипом Арми заглянул внутрь. — В доме полно комнат, как ты догадался? — недоумевал Тимоти. — Понял через блядские чакры, — отозвался Хаммер и присел на край кровати. — Тим, прости, я не должен был срываться на тебе. Юноша откинулся на подушку. — Арми, всё о’кей, я уже остыл, правда. Нашей группе хорошо оттрахали мозги в универе, если бы я не наорал на кого-нибудь сегодня вечером, моя жизнь была бы неполноценна. Арми скрестил руки и задумался. — Я мог бы нанять специального человека, на котором мы могли бы срывать свои проблемы, — в шутку предложил он. Тимоти рассмеялся в голос. Согнул колени над головой, поиграл голыми ступнями. Обхватил талию, неуклюже встал в позу «берёзка». Арми со смешком в глазах наблюдал за этой спонтанной гимнастикой. — Тимоти, — хмыкнул он. — Арми, люди, которым другие люди выкладывают свои проблемы, иногда с криками и слезами, уже существуют. Называются — психотерапевты. А если проблемы помельче, то и психологи. Но нам явно ни те, ни другие не нужны. Юноша сел и крепко задумался. — Хотя я бы сходил к психологу проработать неуверенность в себе. Мне бывает страшно заявить о своих желаниях. Хотя... нет. Мне страшно заявить о себе из толпы. Иногда пробую переступить через себя, но выходит какая-то хуйня, davvero. — Ну, я считаю, что лёгкая застенчивость тебя даже украшает, не всем же быть пробивными и боевыми… — Арманд погладил ладонь парня. — Главное — мне ты можешь всё сказать, а мнение людей… да похуй на них, поверь мне: годик или два, и ты перестанешь заморачиваться о других. — Я постараюсь поработать над собой, — Тимоти облизнул свои розовые губки и с любовью посмотрел на своего мужчину. Хитрая улыбка. — Тимми… — Может, ты надо мной поработаешь? — Детка… — мужчина оглядел комнату. Та хоть и была заставлена мебелью, но слишком явно отсвечивала тем фактом, что никто тут не живёт. Прозрачная плёнка на мебели покрылась тонким слоем пыли. Арми немного это смущало. — Может, лучше в нашу спальню?… — но Тимоти не заботили подобные мелочи. — Какая разница? Ммм… папочка… — молодой человек однозначно переключился на роль малыша, и Хаммер позволил волне желания захлестнуть их с любовником. Хотя бы на один раз. *** Хаммер встретил тёмное февральское утро на кухне, широко зевая. Минутная стрелка часов будто бы с лёгкой насмешкой показывала на жирную чёрную пятёрку, пока часовая сонно отступала от восьми. Отблёскивая гладким металлом, Nerspesso Momento верно трудилась, вспарывая тонкую фольгу капсулы и поддавая кипятка через прессованный кофе. В дымящуюся кружку Арманд не добавлял ни сахар, ни сливки: предпочитал выпивать, как есть, насыщенный и с убойной долей кофеина. Главное, — проснуться и добраться до офиса и не уснуть между работой, а всё прочее было мелочью, на которую ему требовалось настроение и время. Заслышав шлепки голых ступней по кафелю, Хаммер проворно задвинул в кофемашину ещё одну капсулу — в этот раз из упаковки «сливочно-шоколадный». У Тимми кофеварки не было, он обычно брал маленькие стаканчики в крошечных кофейнях или в университетском буфете, а пить качественный кофе активно приучался только сейчас. Правда, Тимми сейчас так шаркал ногами и морщился, что было ясно: готов выдуть из чашки что угодно. Парень сел на стул и не смог не охнуть, хоть и тихонько. — Сильно болит? — Хаммер ощутил свою вину. — Немного перестарались, — вздохнул парень. Конечно, одним разом в постели всё не ограничилось. Даже после первого оргазма оба оказались ещё достаточно бодры и не слишком удовлетворены, так что любовники продолжили свои ласки, даже решили попробовать заняться сексом у стены, и это оказался ошеломляющий первый опыт такой позы у Тимми, — до этого его не прижимали к вертикальной поверхности, властно положив сильную ладонь между лопаток. Но и наутро они не смогли удержаться друг от друга, когда юноша вышел из душа. У Арми помутнело в глазах от созерцания его маленьких ягодиц, и они занялись горячей любовью прямо в коридоре. Может, Тимоти и думал, что этого хватит, но вид обнажённого Хаммера, когда они пошли вместе в душ, стёр эти мысли из головы и подстегнул облизать своим маленьким язычком каждый сантиметр тела своего мужчины. Это не могло не закончиться недвусмысленными стонами и пошлыми, скользкими шлепками тел друг о друга. — Целых пять раз, — выдохнул парень, отрывками припоминая жаркие приключения. — Шесть вроде, — нахмурился Хаммер. — Я уже и не помню толком, — Тимоти лениво потянулся за предложенным кофе. С бывшим они секс-марафонов не устраивали, ни спонтанных, ни каких-либо ещё: пределом Шаламе было достичь пика три раза за ночь, пару раз приняв член партнёра в себя, после чего задница начинала побаливать и требовать денёк-два покоя. А сегодня Арми умудрился открыть в нём какой-то шлюз, выпустив поток похоти и желания бесстыдно отдаться любовнику. — Мне нужно будет отдохнуть, — Тимми зевнул и развалился на стуле, — уповаю только на то, что ты тоже устал и не хочешь покуситься на мою задницу ещё раз, — хихикнул. — Тимми, мне за тридцать, в моём возрасте не все уже могут долго и часто, — расхохотался Хаммер, — кто бы что ни говорил. Мне тоже нужен отдых. Шаламе фыркнул. — Мне вчера так не показалось… — Конечно, — продолжил посмеиваться Арманд, — ты потенцию у мёртвого разбудишь. Ещё бы я не мог продержаться долго, когда рядом такой соблазнительный ты. Тимоти до Арми не получал подобных комплиментов и сейчас зарделся, как молоденькая девочка. Было приятно, очень. Слышать, что он особенный для Арми… — Мой соблазнительный малыш, — цокнул языком мужчина. И Тимоти стало вдвойне приятнее. — Когда же мы перейдём на лайфстайл… — протянул Хаммер задумчиво. Не болела бы задница у Шаламе, он бы свалился со стула, но сейчас только и вцепился в сидение тонкими пальчиками. — О, ты хочешь! — восторженно прошептал юноша. Он и сам хотел предложить, но пока довольствовался их отдельными сессиями, когда Арми сперва купал его в большой ванной, умело промывал его, а затем нежно проникал в его расслабленное чистое тело, срывая с губ вздохи и жаркий шёпот «папочка!». Арми пожал плечами. — Кажется, я на твоём дне рождения сказал, что я не против. Мы можем попробовать. — Хорошо… — Тимоти прикусил губу, даже позабыв о боли в умело оттраханной заднице. — Как же нам это сделать, как плавно начать игру?.. — забормотал про себя. — Тимми, ты кофе сначала допей, остынет же… — Как насчёт знакомства папочки и малыша? — тот с ликованием поднял кудрявую голову. — Ты будешь задавать мне всякие вопросы, и я нащупаю в себе, каким будет мой малыш. — А это так обязательно? — Арманд нахмурился, заглатывая остатки из чашки. — Ты ведь будешь самим собой?.. — Но это ведь и определённая роль тоже… — с пылом заговорил Тимоти. — Я хочу, чтобы малыш Тимми… соотносился с играми, которые были у нас до этого. Но и чтобы… кхм… струны взрослого Тимми и малыша Тимми резонировали одинаково. Я буду собой, конечно, но помоги мне, пожалуйста, нащупать этого себя. Арми… — Я понял, — Хаммер усмехнулся: на месте любимого он так же ответственно подошёл бы к своей роли. В каком-то интервью Квентин Тарантино сообщил, что прописывает характеры именно так — «усаживает» персонажа на стул напротив и мысленно общается с ним, нащупывая его натуру и привычки. Знал ли Тимоти о таком лайфхаке от режиссёра, Хаммер понятия не имел, но не исключено, что да: как любитель посмотреть кино, Шаламе мог об этом где-то вычитать. Или же это была исключительно его выдумка как творческой натуры. Так или иначе, мужчина замечал, что после их небольших сессий с папочкой и малышом любовник становится более расслабленным, спокойным. Тимоти был обычным молодым человеком, который учился, подрабатывал переводами, общался с друзьями, навещал родителей и да, находился в отношениях и занимался сексом. Его детство не было погублено отцом-тираном, ветром, гуляющим в кармане родительских кошельков, болезнью, отрезавшей мальчика от ровесников, или ещё какой-нибудь дичью, о которой не должны ведать дети. Но по какой-то причине Тимми становилось легче, когда он давал внутреннему ребёнку найти выход. Хаммер долго размышлял, почему его парень так жаждет этой игры и в итоге сделал простой вывод: жизнь в двадцать лет мало у кого бывает безоблачной. А ещё Тимоти было нелегко делиться своим мнением и игнорировать агрессивные мнения некоторых личностей, с которыми ему приходилось сталкиваться по жизни. В любом случае, Арми хотелось помочь возлюбленному, и если тот находил отдушину в безобидной игре в малыша, он был не против. К тому же, их тандем разжигал ласковые обращения и невинные забавы до страстной прелюдии. *** Переход к новому этапу в их игре любовники негласно отложили на несколько дней. Интересно, что и Тимми, и Арми, даже толком не сговариваясь, начали очень тщательно готовиться к исполнению своих ролей. Ну, для Хаммера это было естественно: досконально изучать то, к чему он собирается приступить. В телефоне появилось больше двадцати вкладок на тему «что такое DDLB» и даже «как наказывать и поощрять партнёра, если ты папочка», несмотря на то, что у Арманда уже был опыт BDSM-отношений. Наконец, на работе он даже приступил к разбору пособия «Как быть родителем маленького ребёнка», что не осталось без внимания секретарши. — О, мистер Хаммер, неужели вы станете отцом? — завизжала она у него над ухом. Хаммер посмотрел на неё так, что девушка устыдилась своей реакции. — Кэтрин, идите-ка за рабочий стол, вам нужно выполнить немало своих прямых обязанностей, — кивнул он. Секретаря как ветром сдуло, только каблучки зацокали. Арми только фыркнул: теперь половина офиса будет шептаться, что у него вот-вот появится ребёнок. Ну, в каком-то смысле так и было. Тимоти тоже погрузился в статьи в интернете и всякие видео, стараясь не обращать внимания на те, авторы которых неприязненно относились к теме caregiver/little. Заголовок DDLB = педофилия? вызвал у него приступ лёгкой тошноты, Тимми постарался быстро прокрутить его и забыть, как страшный сон. Но он копошился в этой теме не потому, что был перфекционистом, как Арми, а потому что вживался в любую роль с неистовым рвением. Наверное, ему следовало бы стать актёром, но Шаламе сильно сомневался, что с его скулами, худощавым телом и буйными кудрями будет легко прижиться в ряду голливудских мастодонтов, обладателей брутальной внешности. Да и побаивался он реакции публики. Но здесь зритель будет один, он же второй участник игры, так что Тимми даже нашёл толковый словарь малышей и потренировался с произношением всяких «кхе» и «бу». И даже этого ему показалось мало, но дальше некуда. Интересно, чего придумает Арми? — задумался Тим, закидывая руки за голову и вытягиваясь на кровати. Его любимый не знал границ в безупречности. Даже все вешалки у него в шкафу были одинаковыми. — ...Одежда одинаковая? — не поняла сперва Сирша. Никто не понял с первого раза, что Шаламе имеет в виду. — Нет, одежда разная, вешалки одинаковые, — закатил Тимоти глаза. — Все чёрные, лакированные, с блестящими крючками. На дереве везде выбит одинаковый лейбл. И все крючки всегда, всегда повёрнуты в сторону стены! Ну где ты видела такого человека, любой шкаф в мире открой, вешалки обязательно будут и цветные, и белые, и чёрные, и пластиковые, и деревянные. Подумайте только, к кому я переехал, — захихикал он. — К вешалочному монстру, видимо, — сострила Ронан. Шаламе пытался сдержать свой смех, как мог, ибо Гуаданьино не преминёт поинтересоваться на все сто человек, что забавного они с Сиршей нашли в его лекции. — Ты ведь понимаешь, что раз мой партнёр развешивает вещи так сознательно, мне тоже приходится это делать! — действительно, теперь он не вешал пиджак как попало, приходилось брать такую же вешалку и аккуратно распределять по деревянным плечикам: молодому человеку не нравилось, если его вещь или металлический крючок хоть как-то выбивались из общего безупречного ряда в шкафу. Хотелось соответствовать любимому и не выглядеть на его фоне неряхой. Зато мама начала хвалить сына за то, что он стал аккуратнее… «Арми определённо влияет на меня лучше, чем Лэнс», — Тимоти вспомнил о разговоре на лекции и разорвался от хохота. Ему было весело, и он с нетерпением ждал своего мужчину с работы. И не мог дождаться момента, когда примерит на себя роль малыша не только в сексе, но и в повседневности. *** — Мне нельзя подходить к незнакомым дядям, — причмокнув, заявил Тимоти. Наступил долгожданный день X: Хаммер сидел на кровати, пытаясь приманить строптивого малыша Тимми в объятия, а тот, хихикая, не отрывался от стула, ещё и положил в рот указательный палец, начиная сладко посасывать. Арми усмехнулся. — К незнакомым? Малыш Тимми, это же я, твой папочка. Ты не должен бояться меня. — Ты будешь моим папочкой? — парень продолжил облизывать палец, иногда проводя им, смоченным слюной, по губам. — Я могу называть тебя «папочка»? — А я тебя — малыш, детка, Тимми. Сколько тебе лет, малыш? Тимоти помолчал. Не называть же свой настоящий возраст. А сколько лет малышу Тимми, не мог ответить даже сам Тимми. — Не помню, — в итоге мотнул кудрявой головой. — Не знаю, как сказать. — Ты сосёшь соску, детка? — Арми пошёл по вопросам, видимо, поняв причину его замешательства. Шаламе радостно закивал. — Я люблю сосать! Могу пососать член у папочки, люблю, когда что-то во рту… — сладкий выдох. — Понятно, — усмехнулся мужчина. — Куплю тебе пустышку, мой маленький. Кушать сам умеешь? — Я часто пачкаюсь, — Тимоти решил напроситься на кормёжку с ложечки. — Но иногда могу и сам! — В туалет умеешь ходить? — Пока учусь! — с воодушевлением ответил парень. — А читать? Но Тимоти не хотел, чтобы Хаммер читал за него всё. — Умею, но люблю сказки на ночь! — поморгал он невинными глазками. Странный получался малыш. Соску сосёт, в туалет ходить и кушать сам ещё не очень умеет, но читает уже хорошо. От диссонанса спасало только осознание того, что это игра, не более. — Хорошо, я понял… А теперь пойдёшь ко мне? - Арми развёл руки, приглашая юношу в объятия. Тот долго не размышлял и практически развалился на мужчине, даром, что был очень лёгким для него. Задышал в шею любовника. — Как тебе знакомство с малышом Тимми? — Тимоти не озаботился стоп-словом. — Разве я с ним не знаком? — крепкая рука гладила спину парня. — А как же наш секс за последнее время? — Но там ведь были просто отдельные сессии и ещё немножко игры постфактум… — Шаламе вспомнил о том, как Арми кормил его, связанного. — А сейчас я пробую нащупать: какой он, малыш Тимми? Я не хотел бы ходить на улице в детской одежде и с пустышкой, а дома — сколько угодно. Не хочу притворяться, будто я совсем немощный и крикливый младенец, который лицо едой размазывает и даже букв не знает, но и хочу, чтобы ты меня покормил и почитал сказку перед сном. Странный детка у тебя получается. — Тимоти, ты же понимаешь — мы играем. И правила придумываем свои, — пожал плечами Хаммер. — Никто ничего нам не навязывает, мы ни перед кем не отчитываемся, устанавливая свои правила… — А ты и рад, перфекционист, — фыркнул по-доброму парень. — Что мы придумаем всё, как удобно только нам. Мне уже не терпится погрузиться в литл спейс… — Я предусмотрел, что ты захочешь сразу же… — Хаммер мягко усадил Тимоти на постель и направился к шкафу. В его руках была какая-то небольшая коробка: открыв её, парень увидел синюю футболку и изрисованные маленькими самолётиками серые шорты к ней в комплект. Рядом обнаружились пушистые махровые носки голубого цвета и небольшая игрушка. Наконец, на кровать легла упаковка памперсов. — Ух ты! — Тимоти сглотнул в предвкушении, рассматривая и ощупывая все эти вещи. Хаммер погладил его по коленке: — Я не был уверен насчёт памперсов, но попробуем надеть, да? Никогда ещё Тимоти не чувствовал себя таким расслабленным. Арманд терпеливо натянул на любовника новые вещи, заботливо поправил носочки, а затем прижал к себе и поцеловал в волосы, поглаживая. — Тебе хорошо, детка? — Да, папочка, — они не занимались страстным сексом, не ласкали друг друга, просто погрузились в свою игру, а удовольствие и радость растекались в душе Тимоти, будто струя чистой прохладной воды резво побежала по венам. Шаламе даже всхлипнул от радости, прижимаясь к груди своего папочки. — Поиграешь, малыш? Я пока приготовлю ужин, — Арми вытащил из коробки новую игрушку — это была небольшая панда. Пальчики Тимоти с энтузиазмом выхватили её из рук Арми и начали гладить мохнатые лапки. — Бе-бе-бе, — позволил сказать себе парень. Сказал — и захихикал, потому как с детства так не делал. Звучало непривычно и как-то не так. Но он и в игрушки не играл с детства. — Посиди пока тут один, — Хаммер поцеловал Тимми в волосы и вышел за дверь, оставляя того с игрушкой на кровати. Шаламе плюхнулся на подушки и принялся теребить лапки игрушки, изображая панду, ужинающую бамбуком. Со стороны, должно быть, выглядело смешно: взрослый парень в шортиках с самолётиками обнимает игрушку, дрыгает ногами в пушистых носках и весело хихикает. Но Тимоти было плевать. Наверное, впервые юноша был настолько беззаботен и отдыхал душой. *** Пока Арми наблюдал за потрескиванием макарон в масле и проступанием на них ровной золотистой корочки, в кухню опять пришлёпал Тимми. Выглядел молодой человек, на субъективный взгляд Хаммера, прелестно и невинно. Эти худенькие ступни в носочках, этот кусочек памперса, торчащий из-под шортов, эти пухлые губки, по которым постоянно скользит розовый язычок… Эти пушистые волосы… поверх которых торчала голова панды? — Трр… трр… трр… посадка! — Тимоти снял игрушку с головы и плавно приземлил на стул. — Спасибо, что воспользовались Chalamet Airlines! — и с такой гордостью уставился на любовника, что Арми не сдержал смех: — Господи, что это? Ты авиакомпанию уже открыть успел, Тим? Тот скорчил сердитый взгляд и прогундосил, напоминая. — Папочка! — Хорошо выглядишь, малыш, — мужчина успокоился и погладил обтянутую короткими шортиками попку. Шаламе вспомнил детский словарик и принялся дурачиться. — Папочка, ням-ням бу! — Ты есть хочешь? — Ням-ням! Бу! — Тебе страшно кушать? — на лбу Арми залегла складка, говорившая о его глубокой озадаченности. — Ну нет же, бу! — Тим решил показать пальчиком на стол, но когда рука Хаммера неуверенно потянулась к цукатам, парень шёпотом проговорил: «Арми, булочку» и мгновенно включил просящие глазёнки, чтобы сгладить эффект от позорного секундного выхода из роли. *** Сладкое мучное изделие, выпрашиваемое такими сложностями, Тимоти получил только после полноценного ужина. Не то чтобы юноша был против — от беспомощности, когда его запястья связаны ремнём, а ложка с едой непреклонно оказывается у губ, закипала кровь. Сжевав мучное изделие, Тимоти разлёгся в спальне, задумавшись. Не переборщил ли он с детским языком? В конце концов, его целью было не воспроизвести поведение ребёнка на театральных подмостках, а завести своего мужчину невинностью и прелестной наивностью, чтобы ощутить своё хрупкое тело в мощных объятиях, осторожные движения возбуждённого члена внутри себя… Озадаченные взгляды Арми напомнили Тиму простую истину: лучшее — враг хорошего. — Малыш, так что всё-таки значат все твои «бу-бу»? — Хаммер вскоре зашёл в комнату, готовый к их вечерним развлечениям. — Ничего. Я больше не буду «бу-бу», — Тимоти поднял голову и, выгнувшись, как кошка, выставил аппетитные маленькие ягодицы. — Папочка, поласкаешь меня? Арми вынул из кармана тюбик смазки и положил рядом с Тимми, а сам принялся проворно развязывать шнурок в кулиске шортиков. — А промыть мне попу, папочка? — удивился молодой человек и кивнул на тумбу, где Хаммер хранил кружку Эсмарха. Взамен получил лишь мягкий шлепок по этой самой попке. — Слишком часто не будем, но через недельку обязательно промою… — горячее дыхание мужчины мягко обдало затылок Тимоти, прямо у линии роста непослушных тёмных волос. Как только Хаммер расстегнул подгузник, у парня вырвался вздох облегчения, потому как в нём было жарко и неприятно. Не знал, что можно настолько заебаться ходить в этой штуке. — Папочка, можно без памперса ходить? — взмолился Тимми. — Я не буду мочиться в шортики, правда… я весь вечер чесался… Мужчина замер с подгузником в руках. — Почему же ты не сказал мне? Шаламе пожал плечами. — Не хотел огорчать папочку. Хаммер поразмышлял. — Хорошо. Давай оставим памперсы как наказание, если будешь сильно капризничать. — Ох… — юноша облизнулся, представив, как он будет громко хныкать и как папочка захочет воспитать его. Правда, мысль о сложенном пополам и сжатом в кулаке ремне заставляла его член дёргаться куда заинтересованнее, нежели мысль о подгузнике, но на всё воля его Верхнего, его Папочки. А его рука уже скользила по налившемуся, шершавому стояку Тимми. — М… ах… — перешёл юноша на язык вздохов и всхлипываний. И тут уже никакой словарик не был нужен, комментарии не требовались: чем интенсивнее были наглаживания члена, чем ласковей Арми скользил большим пальцем по ягодицам, чем провокационнее становились прикосновения к сжатому отверстию между ними, тем жарче был каждый протяжный «ох!», непроизвольно рвущийся из груди Тимми. В конце концов, палец мужчины перестал касаться скользкой, налившейся кровью головки, да и вообще всякие ласки резко прекратились. На что Тимоти возмущённо обернулся. Как папочка посмел его завести до тонкой грани оргазма и вдруг перестать услаждать и нежить его! — Покладистее, малыш, а не то дождёшься нового памперса, — осадил его Хаммер строгим взглядом. Рука мужчины теперь легла на его собственный член, ранее скрытый за молнией шорт и тканью трусов. Зрелище на редкость соблазнительное, Тимоти не мог не облизнуться при виде сокровища, которое приносило ему так много удовольствия в ночные часы. — Что мне сделать для папочки? — мягко спросил парень, разворачиваясь лицом и придвигаясь. Арманд усмехнулся. — Помнится, малыш любит твёрдые вещи во рту. Пока у тебя нет соски, могу предложить хорошую замену… — он стянул шорты с бельём до конца, демонстрируя весь орган, а он теперь выглядел значительно крупнее. Что, впрочем, стоило ожидать от такого высокого и крепкого мужчины? — Хочешь его? — О да… — молодой человек постарался не захлебнуться слюной и резво накинулся облизывать то, что было предложено. Солоноватый и горячий вкус чужого хуя вызывал нездоровую зависимость, не иначе. Тимми не мог обосновать свою страсть ничем, да и стоило ли: крупная твёрдость погружалась глубоко в горло, предэякулят мешался со слюной и стекал с губы, а парень продолжал с мурлыканьем обводить языком багровую головку и покорно расслаблять горло, лишь бы Арми вошёл внутрь, лишь бы запечатать в памяти крупные венки под шершавой горячей кожей. — Ну всё, молодец, - Хаммер мягко взял Тима за подбородок, и тот покорно открыл рот. Тут же по языку мягко шлёпнули головкой члена. На кровать полетели белёсые капли. Тимоти разочарованно застонал, что всё кончилось, но покорно проглотил всю сперму, ещё и облизал стояк напоследок. — Мальчик обожает чужую елду, — не удержался от комментария Арми. Крепкая рука ласково погладила Тимми по волосам. — Только папочкину, — горячо зашептал тот, оставляя судорожный поцелуй у головки. — Хуй папочки я приму в любой дырке… — его заколотило в ожидании грубого траха за эту ругань. — Возьми меня, прошу… Его легко развернули в прежнее положение, на четвереньки попой к любовнику. — Умоляешь, детка, знаешь ведь, что я люблю тебя… — И я тебя люблю… — Шаламе всхлипнул: прохладный гель полился между половинками, проворный и большой палец мужчины заносил его в жаждущее отверстие. Вот так, горячо, на волне страсти и нежной грубости, они впервые произнесли друг другу главные слова любви. И тут же закрепили это признание влажным соединением тел в единое целое. — Блядь! — Тимми не сдержал восторженного возгласа, когда головка надавила в самое чувствительное место в анусе. Хаммер едва ли услышал: прикрыв глаза от сводящей с ума тесноты, он тоже бормотал что-то, не стесняясь в выражениях. — Мой сладкий, милый малыш… только мой, какой же ты, блядь, горячий… сука, это так хорошо!.. — мужчина судорожно задвигался, взяв Тима за тонкую талию. С каждым прицельным движением мышцы сильнее растягивались и горели, удары по простате рассылали волны кайфа по всему телу, парень едва держался на руках и позабыл человеческую речь, остались невнятные всхлипывания и мысль «Ещё… ещё… ещё!» набатом в голове. Очередное удачное скольжение хуём по чувствительной точке, хотя, казалось, куда удачнее… — Чёёёрт... — заныл Тимми и запачкал простыню липкими белесыми струями. Следующие секунды, пока Хаммер оставлял в анусе любовника своё горячее семя, Шаламе просто всхлипывал и не желал, чтобы крепкий стояк покидал его удобную тугую задницу. — Нет, стой! — он почуял движение сзади и в довершение несколько раз сдавил мышцами уже не такой твёрдый орган. Арми казался запыхавшимся. Но при этом очень довольным. — Мне не понравилась твоя брань, — заметил он рассеянно, мягко шлёпнув Тимоти по натруженной пятой точке. — Но ты так послушно объезжал папочку и так искренне просил член, что я не буду тебя сейчас наказывать. — Спасибо… — Тимми прикрыл глаза и чмокнул мужчину туда, куда дотянулся: в предплечье, пока Хаммер устраивался рядом. — Арми… — Папочка, — поправил мужчина, глянув на юношу многозначительно. — Ах да… персик, — назвал парень стоп-слово. — Мы же завтра тоже будем играть? Прямо с утра? — Если тебе совсем не понравилось, то не будем, — Арми ухмыльнулся. — А так, конечно, можем утром без всяких рассуждений сразу войти в роли. Ты это хотел обсудить? — Нет… нет… — худенькая ручка Тимми растерянно водила по волосам на груди любовника. — Когда мы сейчас… ну, сексом занимались, ты сказал, что любишь меня… И я тоже сказал тебе… в общем, я имел в виду именно это. Очень серьёзно. Я люблю тебя, Арми, — признание легко сорвалось с языка ещё раз. Мужчина тепло улыбнулся. — А говоришь, застенчивость тебе мешает. Я тоже люблю тебя, милый мой детка. Мой Тимми.