Полярная звезда

Нос корабля с шумом врезался в волны, оставляя после них фонтаны брызг, весело салютовавших всем, кто стоял на передней палубе и наблюдал за движением, идущего чуть впереди, пиратского судна. Тёмная синева расходилась на две части, огибая борт парусника и вновь сходясь позади него. Это иллюзия всегда будет преследовать моряков, любивших наблюдать за ходом корабля, тем самым позволяя насладится столь завораживающей картиной. Солнце медленно опускалось к горизонту, символизируя о наступлении вечера и предупреждая команду о том, что в ночной темени угнаться за преследуемым кораблем будет труднее. Благо ветер отлично справлялся со своей обязанностью, задорно раздувая паруса и позволяя с неиссякаемой скоростью настегать идущих впереди пиратов. С каждым тиканьем минутной стрелки расстояние стремительно сокращалось, и преодолеть несколько миль уже не казалось невозможным, как думалось в самом начале погони. Стоящая на капитанском мостике Хаджи весело подбадривала изрядно уставшую команду после целого дня неустанной работы. Её оживленный голос разносился по всей палубе, достигая ушей Леви, который на каждую новую реплику закатывал глаза и мечтал о том, чтобы кто-то просто угомонил их буйного старпома. Она и в жизни являлась достаточно громким человеком, а если на горизонте был виден пиратский флаг, то Зоэ становилась ещё более шумной, привлекая внимание всех стократно. Однако как бы Ханджи ни раздражала Аккермана, в глубине души он признавал её способности прекрасно управляться со штурвалом и вести корабль неизменно в сторону цели, какая бы их ни настигла погода и ситуация на море. Терпеливо державшись за канаты, прикрепленные к перилам, Леви продумывал план действий, которым должен был руководить, как только корабли поравняются друг с другом и появится возможность взять пиратское судно на абордаж. Он верил команде и прекрасно знал, что может на них положиться. Тем не менее он любил и предосторожность, всегда продумывая любые исходы боя, чтобы в случае чего справиться без лишних жертв. Неожиданно из раздумий его вырвал крик, доносившийся из вороньего гнезда. Молодой парень стоял наверху мачты, наблюдая с помощью подзорной трубы за движениями на судне. — Они готовят пушки! — перекрывая громкий голос Ханджи, раздался окрик Эрена, размахивающего руками. Недовольно цокнув, Аккерман послал про себя их капитана, которому именно сегодня приспичило выйти в море. Безусловно, ему не составляло труда разобраться с пиратами, однако, во многом всё зависело от конкретной ситуации на море, вследствие чего действовать всегда приходилось по обстоятельствам. И если капитану рисковать было не впервой, то Леви в глубине души переживал за исход каждой погони. Впрочем, в конечном итоге он беспрекословно выполнял приказы и доверял человеку, что всего на два ранга выше него на более чем сто процентов. Команда, услышав донесения от Эрена, мигом стала готовиться к бою. По палубе разносился громкий голос, координирующий действия каждого матроса и отдававший приказы, а воцарившаяся на несколько секунд паника молниеносно улеглась, как только их капитан — Эрвин Смит, взял всё под своё командование. Ханджи замолчала, прекрасно зная, что от неё требовалось в такие моменты. До судна оставалось меньше мили, поэтому уже сейчас следовало правильно развернуть борт корабля, чтобы их собственные пушки могли дотянуться зарядами до другого борта. Атмосфера накалялась, даря каждому человеку, находившемуся на палубе, чувство азарта и желание разобраться с теми, кто всегда нарушал спокойное пребывание торговых судов в море. Кто грабил и убивал, не заботясь о чужих жизнях, и теми, кто держал в страхе большую часть портов на побережьях. Солнце опускалось всё ниже, практически отдаваясь на растерзание кипящему от баталии морю. Ещё розовым, переходящим в скором времени в алый, зарево растворялось по горизонту, тем самым создавая атмосферу некой торжественности. Наблюдая за тем, как в далеких водных бликах отражалось светило, Леви на некоторое время перестал следить за ситуацией вокруг. Ничто так не завораживало, как закатное небо, уходящее вдаль и явно говорящее, что мир вокруг огромен, и всё это ничтожно мало по сравнению со всем остальным. Море всегда дарило ощущение свободы, но также и ощущение ничтожности. Прикосновение теплой ладони, так ярко контрастирующей с прохладой ветра и соленых брызг, заставили забыть о мыслях и сосредоточиться на настоящем. Леви сразу же определил, через какое время начнется бой, уже готовясь к тому, что ему придется первым врываться на чужое судно. Абордажная команда собралась на средней палубе и терпеливо ждала, пока их старпом выведет борт как можно ближе к кораблю. Можно было различить, как на пиратском судне все затаились, точно так же готовые к наступлению. И в этот момент раздались первые залпы пушечных выстрелов. Ядра, не долетев несколько метров, бухнулись в воду, оставляя после себя брызги и дым от пороха. На секунду замершая команда тут же среагировала, мельтешась по всей палубе. Сквозь шум приготовлений и ответных залпов до Аккермана донеслось отчетливое: — Чайка, слезай с мачты, — мысленно усмехнувшись с прозвища Эрена, которое услужливо и единогласно дали ему матросы и остальные члены экипажа, Леви перевел взгляд на стоящего рядом Эрвина. Треуголка осталась в каюте, отчего сейчас можно было заметить, как ветер ворошит своими невидимыми ладонями капитанскую шевелюру, нарушая привычный вид прически и растрепав уложенные локоны. Как бы то ни было, для себя Леви всегда отмечал, что Смит без укладки выглядел куда более симпатично. Словно отсутствие четкого пробора символизировало отсутствие установленных границ и желания придерживаться правилам. В этом был весь Эрвин. Внешне сдержанный и спокойный, а в глубине души до остервенения отчаянный и любивший доводить всё до конца любыми способами. Корабль неожиданно накренился вправо, пытаясь удержаться на плаву и развернуться на тридцать градусов, чтобы с бортов было удобнее стрелять из пушек. Ханджи ловко вывернула штурвал, позволяя спастись от возможного крушения. Раздались пушечные залпы, и с центральной части можно было увидеть поваливший дым и следующие за ним приготовления к новым выстрелам. Пиратский флаг развивался на корме догоняемого судна, которое уже к тому моменту поравнялось с парусником. — Иди на капитанский мостик, дальше мы сами, — произнес Аккерман, обращаясь к стоящему рядом Эрвину. Не удостоив и взглядом, он тут же быстрым шагом направился к абордажной команде, раздавая приказы и координируя действия. Тем самым даже не давая возможности возразить. Леви прекрасно понимал, что его положение было на два ранга ниже капитана и права приказывать ему никто не давал, однако квартирмейстер нагло пользовался личным доверием Смита, который, к сожалению Аккермана, подчинялся редко. Но судьба или же сам Эрвин решили смилостивиться и послушать данного приказания. На удивление, за то небольшое время, пока Ханджи входила в поворот, в борт корабля попало только несколько ядер, не принеся ему колоссальных разрушений, позволяя и дальше маневрировать и стремительно приближаться к судну. Схватившись за переплетенные сетью канаты, Леви взобрался на один из них, готовый первым спрыгнуть на чужую палубу. Именно в этот момент Зоэ врезалась левым бортом в пиратский корабль, не оставляя возможности отстреливаться. Теперь настал черёд абордажной команды брать всё в свои руки. На противоположную палубу полетели канаты, с прикрепленными на их конец «кошками», а после, вслед за ними, быстрыми молниями сверкали матросы, перепрыгивая через перила и врезаясь в кучи столпившихся пиратов. Леви одним из первых спрыгнул на борт, отточенными движениями сливаясь в танце с двумя клинками, приглянувшимися ему ещё в далеком прошлом. Трое пиратов с криками бросились на него, желая убить столь отчаянного человека, видимо почувствовав, что это может быть легкая добыча из-за небольшого роста Аккермана. Однако они явно не ожидали, как быстро один из них окажется поваленным на палубу с болезненным криком, из-за рассеченной по всему плечу руки. Смертоносные клинки в вихре летали повсюду, не позволяя приближаться к Леви и с каждым разом оттесняя грязных пиратов к борту. Любой, кто пытался напасть, встречал сопротивление, и их сабли тут же валились из ладоней, с характерным стуком падая на деревянную палубу. Сзади и спереди раздавались такие же звуки боя, вся команда уверенными действиями подавляла сопротивление пиратов, оставляя большую часть матросов валяться на полу или же выкидывать сабли и любое другое оружие в молчаливом жесте «сдаёмся». Оглянувшись, Леви оставил товарищей, взбегая по лестнице в желании отыскать капитана. Но на верхней палубе никого, кроме уже захваченного штурмана, не оказалось. Перепрыгнув через перила, Аккерман приземлился на палубу, направляясь в сторону захваченных пленных. — Где ваш капитан? — строгим голосом спросил он, тяжело оглядывая каждого сидящего на коленях человека. Как так часто бывает, пираты, может, и были самым толерантным народом, но в случае таких ситуаций, тут же сдавали друг друга с потрохами. Несколько матросов посмотрели в сторону приведенного только что старпома, но их прервали крики со стороны трюмов. Оттуда несколько молодых людей вели двух человек, подталкивая в спину клинками. Один из приведенных носил капитанский плащ и треуголку, но выглядел настолько испуганным, что Леви тут же распознал подставу. Внимательным взглядом осмотрев всех пиратов, он подошел к сидящему на коленях старпому. Опустившись на корточки, Аккерман вытянул руку с клинком, оставляя вторую ладонь покоиться на эфесе другой сабли. Острое лезвие коснулось подбородка мужчины, чуть приподнимая его. — Я прекрасно осведомлен, что вы, пираты, подлый народ, и распознать среди вас капитана не труднее, чем прихлопнуть маленького жучка, не так ли? — в его голосе прорезались стальные нотки, сопровождаемые столь же холодным взглядом. — Поэтому, прошу, не создавайте лишних проблем, ибо плыть за вами на полных парусах и так изрядно поднадоело. Ещё не связанный мужчина неожиданно резко бросился в сторону Леви, вырываясь из захвата державшего его матроса, а в его руках неожиданно блеснуло лезвие небольшого кинжала, который тот успел выудить из сапога. Почти готовый к такому маневру, Аккерман поднялся на ноги, отступая на шаг, но успевший схватить его за рубашку мужчина, утянул назад, чуть ли не опрокидывая того на одно колено. Резким взмахом сабли Леви прошёлся клинком по запястью пирата, заставляя его отпустить рубашку и скорчиться от боли. Однако кинжал в другой руке, всё-таки скользнув вверх, едва касаясь кожи щеки, оставил на ней небольшую ранку, превратившуюся в кровавую струйку. Аккерман пнул капитана в живот, отчего тот отлетел на пару шагов, стукаясь спиной и борт. Удивительно, но даже сквозь боль он продолжал убаюкивать раненое запястье. — Далее с вами будет разбираться портовое руководство, — Леви выпрямился, вытирая большим пальцем кровь с лица и с отвращением смотря на рукав белой рубашки, до которого только что дотронулся своими грязными руками пират. Недовольно встряхнув рукой, он убрал клинок в ножны, быстрым шагом направляясь на их собственный корабль. Остальное оставалось за матросами и решением капитана. Больше, насколько мог надеяться Аккерман в глубине свой души, он не хотел, чтобы его трогали. Лихо пройдя мимо лестниц, Леви спустился в кубрик, где находилось жилое помещение всей команды. В дальнем углу был расположен гамак, принадлежащий квартирмейстеру, а под ним стоял его личный сундук, в котором находилась сменная одежда. Из наиболее приемлемых вещей, он выбрал алую рубашку и черный жилет, севший на него в самый раз. Ткань ещё не успела пропахнуть морским воздухом и приятно отдавала свежестью. На палубе раздавались гулкие шаги, громкие крики и приказы. Скорее всего всех захваченных пиратов уже отвели в трюм, в котором были приготовлены специальные клетки, чтобы без происшествий доставить их в порт. За время короткого боя Леви не заметил, как умудрился растянуть руку, и сейчас та ныла в районе локтя, сопротивляясь порыву владельца полностью её выпрямить. Сморщившись, он недовольно закрыл сундук, в очередной раз грубо отзываясь о дне. На палубу выходить не хотелось, но Аккерман понимал, что если сейчас не выйдет проверить крепежи всех пушек и чистоту, то матросы обязательно слукавят и начнут отлынивать от работы. Однако, как только он поднялся из трюма, и его обдало прохладным ветром, все мысли о злости и желании приказать выдраить пол, улетучились. С этим всем Леви и не заметил, как солнце окончательно скрылось за горизонт, оставляя после себя только усыпанное звездами, ярко мерцавшими алмазами в высоте, небо. Свет от фонарей, расставленных по всему кораблю, не позволял в полной мере оценить масштаб пространства вокруг, поэтому Аккерман направился в сторону своего излюбленного места, молчаливо и угрюмо проходя мимо членов экипажа, оставшихся на верхней палубе. Лицо его не отражало ни единой эмоции, зато в глубине души легким трепетом поднималось спокойствие при виде умиротворенного и безграничного моря. Именно из-за таких вот моментов, будучи ещё восемнадцатилетним парнем, Леви выбрал остаться на корабле. Когда жизнь в трущобах одного из множества портов, находившихся на побережье, называемого «Парадизом», настолько загнала в угол молодого парня, что кроме варианта, как сбежать на пришвартованный парусник от преследовавших его солдат, не оставалось ничего. Еды не хватало, поэтому приходилось воровать, а жизнь среди грязи, бедности и ужасного смрада была почти невозможной. Мать умерла спустя несколько лет после рождения сына, поэтому приютил Леви один мужчина из гильдии, предоставивший возможность жить, есть, обращаться с клинками в обмен на заказные убийства. Аккерман всегда ненавидел эту жизнь, считая её самым мерзким, что могло случиться с молодым мальчишкой, но если бы не это, то он бы не вырос столь умелым бойцом. Нашедший его матрос, когда корабль уже успел отплыть на большое расстояние от порта, тут же отвел к тогдашнему квартирмейстеру. Тот оценивающе взглянул на него, явно подмечая что-то для себя, в конечном счёте вручил шпагу, предлагая сразиться. Если Леви сможет одержать верх над ним, то мужчина предложит капитану оставить мальчишку на судне. Аккерман принял пари, нападая сразу же, как только эфес лег в ладонь, и уже спустя несколько секунд оппонент лежал на полу с приставленным к горлу кинжалом. — Так и думал, — мужчина усмехнулся, аккуратно отводя холодное лезвие в сторону от своего горла. — Эрвин Смит, — он продолжал оценивающе смотреть на парня, сидящего сверху, будто это тоже было одним из испытаний. Чуть колеблясь, Леви в конечном итоге назвал своё имя, вставая на ноги и возвращая клинок обратно его владельцу. Аккерман понимал, что в данной ситуации другого варианта не могло быть: либо медленно идти ко дну посреди моря, либо подчиниться и влиться в команду на корабле. С тех пор он и нашел пристанище на паруснике, носивший весьма громкое имя «Свобода», что, опять-таки, имело для Аккермана куда более глубокое значение, нежели простое название. В душе он понимал, что судьба в тот день решила смилостивиться и избавить молодого парнишку от ужасов отвратной жизни, предоставив возможность выбирать свой путь самому. Команда потихоньку видоизменялась — приходили новые матросы и уходили отслужившие своё старики. И так и дошло до момента, когда Эрвин почетно занял пост капитана, а Леви был назначен квартирмейстером. Многие пираты были схвачены и отправлены за решетку, вследствие этого в порту их команда стала славиться одной из лучших по очищению торговых путей, а спустя время Аккерман настолько сблизился со Смитом, что жизнь без него уже не имела смысла. Забравшись на бушприт , Леви облокотился о канаты, свесив ноги по обе стороны от древа. Раньше он постоянно ютился в вороньем гнезде, но сейчас там поселился Эрен, не давая никому из команды забрать его пост. Поэтому, чтобы отделаться от остальных, вечно снующих туда-сюда, Аккерман предпочитал сидеть на носу, прекрасно понимая, что никому и в голову не взбредёт забираться по тонкому бревну, акромя него. Под ногами плескалось тихое море, расчерчиваемое идущим кораблем; слышался тихий стук волн о борт, словно протестующий в слабых попытках вытолкнуть деревянное судно из вод. Шум успокаивал, заставляя избавиться от всех мыслей, навязчивых и не очень, и наконец расслабиться после напряженного дня. Леви положил голову на натянутые канаты, смотря вдаль. Впереди ярким сигналом светилась полярная звезда, направляемая за собой корабль и являвшаяся неизменным спутником каждого моряка. До конца так и не запомнив все созвездия, Аккерман просто наслаждался тишиной, а именно тихим полетом воды и бесконечным небом над головой. Простор моря и огромного темного плато в высоте, создавало ощущение безграничности, будто два абсолютно разных мира сошлись в одной точке и сейчас составляли единое пространство. — Эй, если ты свалишься за борт, то мы потеряем одного из лучших бойцов, — знакомый голос нагло ворвался в тихий мирок, в котором бы Леви остался с радостью на подольше. Он медленно обернулся, осматривая фигуру, стоящую у края носа и облокотившуюся о деревянные перила. Большая часть фонарей была погашена, и лишь со стороны кормы, около штурвала был зажжен огонь, освещающий в темноте штурмана. Ханджи давно ушла на койку, позволяя доверенному лицу вести корабль в ночи. — Пойду на корм акулам, как это могло быть с самого начала моего пребывания тут, — аккуратно поднявшись на ноги и зацепившись за трос, Леви быстрым шагом добрался до палубы, спрыгнув с бушприта. — Ты спутал пиратов, сидящих внизу, со своим капитаном. Думаю, мне стоит обидеться, — протянул Эрвин, рассматривая лицо Аккерман, хоть в ночи это было сделать труднее, но луна услужливо одаривала своим светом всё вокруг. Переведя взгляд на небо, Смит тяжело вздохнул, на его лице виднелась слабая улыбка, а глаза смотрели с толикой грусти, смешанной с усталостью. — Леви, тебе не надоело море? — Что?.. — он тупо уставился на своего собеседника, не понимая, что за лирик украл его Эрвина. — Слушай, это то же самое, что у человека, всегда живущего на суше, спросить: не надоела ли ему земля? — он облокотился о стену, сложив руки на груди, и также уставился на горизонт. — Нет. Не надоело, я слишком привык к нему, чтобы считать так. Думаю, что его безграничность как раз и заставляет меня каждый раз следовать за тобой в новое путешествие, даже если оно может стоить жизни. У моря нет четких линий границ и четких правил действия, всегда всё может пойти по-другому. Поэтому, меня завораживает некая неизвестность. — Неплохо, я думал, ты уйдешь от ответа, — Эрвин слабо усмехнулся, поворачиваясь к мужчине лицом. — Ты застал меня в спокойном расположении духа, радуйся. Час назад я бы послал тебя куда подальше, — раздалось ворчливое. Леви слегка поёжился, опуская руку и тут же сожалея об этом. Место от локтя и выше пробило резкой болью, на секунду нарушившей бесстрастное выражение лица Аккермана. Зашипев сквозь зубы, он вернул руку в прежнее положение, делая пометку больше не совершать резких движений. Но вместо этого к нему тут же подошёл Смит, беря чужую ладонь в свою и закатывая рукава. Хотевший было возмутиться, Леви получил лишь строгий взгляд, после которого желание пререкаться тут же отпало. Позволив осмотреть свою руку, он лишь недовольно морщился, когда Эрвин надавил чуть сильнее на кожу. — Просто растяжение, наверное... Ничего страшного, — цокнул Аккерман, не особо любив проявление заботы от кого-то, ибо слишком привык справляться своими силами. Если работать в команде было не столь трудно для него, то залечивать разного рода раны самому и терпеть боль — уже вошло в привычку. — Идём в каюту. Перебинтую, чтобы ты не сильно руку тревожил, и массаж сделаю, — развернувшись в сторону капитанского мостика, под которым находилась личная каюта, Эрвин, не дожидаясь Леви, направился в её сторону. Заметивший его штурман пожелал спокойной ночи, продолжая стоять за штурвалом. Тихо, проходя по краю палубы и стараясь ступать как можно бесшумно — благо навыки убийцы, оставшиеся после годов, проведенных в наемной работе на гильдию, помогали с этим — Аккерман быстро проскользнул вслед за капитаном, притворяя дверь. Усевшись на заправленную койку, он аккуратно вытянул руку, медленно разминая её. Краем глаза Леви следил за тем, как Смит достает из ящичка бинт и согревающее масло. Умудрился же прикупить где-то в порту. Он остановился рядом с Аккерманом, тихонько усаживаясь рядом. Рукава рубашки уже были закатаны, чтобы не дай Бог их не испачкать. Эрвин медленно прошёлся рукой по сгибу локтя и, капнув немного масла на ладонь, начал втирать его в кожу, параллельно с этим массируя и посматривая на лицо Леви. Прекрасно осознавая, что даже если будет до одури больно, то тот ничего не скажет и лишь прикусит язык, чтобы уж точно не выдать себя. Тем не менее, от столь мягких движений он получал больше удовольствия, нежели неприятных ощущений, наслаждаясь и медленно плавясь под чужими пальцами. Улыбнувшись, Эрвин распутал бинт, перевязывая сгиб локтя, тем самым оставляя его в одном положении. Конечно, продолжать двигаться Леви мог, но повязка хоть немного удерживала руку от возможных повреждений. Аккерман не заметил, когда капитан снял свой камзол, оставаясь сейчас в одной белой рубашке, подходившей ему даже больше, чем вся вычурная одежда знати. Волосы, которые, по всей видимости какое-то время назад пытались уложить заново, сейчас снова были растрепаны и челка красиво спадала на лицо, мельтеша перед светло-голубыми глазами. Никогда не говоря об этом вслух, Леви тем не менее всегда сравнивал цвет глаз Эрвина с водами на побережьях. Такие же кристально чистые, отражающие солнечные блики, искорки азарта или заинтересованности. Как только локоть был перебинтован, Смит отстранился, убирая уже ненужные вещи обратно в ящик. В движениях его читалась усталость, явно вызванная напряженной погоней на целый день, а после и распоряжениями на корабле. К счастью, команда и сама прекрасно знала о своих обязанностях, поэтому все последствия боя были быстро улажены, без чрезвычайных ситуаций. Неожиданно, позади него потянули за руку, заставляя обернуться. Леви продолжал сидеть на кровати, уже не вдаваясь в размышления и смотря ясным взглядом. Притянув Эрвина к себе, он повалил его на койку, усаживаясь сверху. Молчаливо следя за действиями подчиненного, Смит никак не реагировал, ожидая продолжения. В мыслях изначально не было даже идеи заняться сексом после столь трудного дня, но, по всей видимости, у Леви были другие планы. Тот продолжал рассматривать капитана, не торопясь приступить к чему-либо, будто выжидая или раздумывая о том, что лучше будет сделать. — М-м, я думал, мы просто ляжем спать, — кровать в капитанской каюте позволяла разместиться на ней двум людям, хотя она и не была достаточно широкой, но вмещала их двоих вполне неплохо. Наверное, надо было отдать должное росту Леви, который не требовал много места. — Надо же загладить вину, перед капитаном, которого спутали с пиратами, — бесстрастно ответил Аккерман, припадая свободной рукой к пуговицам на рубашке Смита и её расстегивая. Как только ткань спала с плеч Эрвина, оставляя голый торс, Леви нежно припал к светлой коже, мягко проходя по ней губами и слегка покусывая, тем самым вызывая сверху тихие, едва различимые вздохи. Чужая ладонь зарылась в тёмные волосы, перебирая их и слегка сжимая, в немом жесте требуя больше. Повинуясь этой просьбе, Аккерман чуть приподнялся, нависая над капитаном и всматриваясь в его глаза, всё ещё являвшиеся кристально чистыми. С каждым разом он утопал в их цвете, явно благодаря судьбу за то, что не только связала его с морем, но и подарила личный кусочек этого моря, который Леви уж точно не собирался никому отдавать. Поэтому, примкнув к губам, приоткрывшимся, словно в призывном жесте, Аккерман сначала мягко, проходя кончиком языка по потрескавшейся коже, а после стремительно меняя своё поведение, впился в требовательном поцелуе. Он слегка прикусывал чужие губы, как только была такая возможность, его пальцы зарылись в золотистые, цвета полей пшеницы, волосы, перебирая пряди в нарочито медленном темпе. Как только после очередного укуса, начали побаливать и собственные губы, Леви отстранился, напоследок позволяя языку быстро высунуться, чтобы облизнуться. Эрвин лежал под ним, в тихом восхищении наблюдая за своим квартирмейстером, и мягко поглаживая его бедра, сквозь плотную ткань штанов. Стянув с себя жилетку, рубашку и этот самый предмет одежды, не позволяющий Смиту дотронуться до кожи, Леви помог раздеться и капитану. В следующую секунду он был притянут в новом поцелуе, в котором взять инициативу явно понадеялся Эрвин, но за борьбой языков и обратным падением на подушки, проводившимся стуком зубов друг о друга, им пришлось разомкнуться с тихим смешком. Устало вздохнув, Леви повалился рядом, притираясь к боку Смита и забросив на него ноги, обнял. — И что же, ты всё-таки решил, оставить этот вечер без извинений? — в легком сарказме спросил Эрвин, снова зарываясь ладонью в смоляные волосы и вдыхая их запах моря и соли. Хотя тот царил повсюду, но от Леви он исходил особенный, всегда дурманящий голову Смита. — Мы слишком устали за сегодняшний день, если бы не эта чёртова погоня и постоянная напряженность, я был бы не прочь тебе отсосать, — ответил Аккерман, закидывая поверх одеяло. Тихо хмыкнув, Эрвин устроился поудобнее, чтобы ночью случайно не свалиться с кровати. Он обнял Леви в ответ, едва касаясь его кончиками пальцев. Тот уже мирно дышал, сразу же провалившись в сон, который мог быть спокойным только в такие моменты. Когда за досками слышался тихий плеск воды, успокаивающий и ставший уже родным, а рядом лежало тело Смита, заставившего после столь долгого времени общения доверять безоговорочно. И Эрвин, в свою очередь, очень ценил это, вспоминая каким остервенелым или даже дерзким, зашуганным ребёнком, не знающим справедливости жизни и испытавшим слишком много боли, казался Леви в самую их первую встречу. Мягко поцеловав его в макушку, Смит закрыл глаза, погружаясь в долгожданный сон.