Не воскреснет из пепла былой огонь...

Тонкая, но тяжелая бледная рука, почти просвечивающая, протянулась к слабо вздрагивающему плечу, но так и не коснулась, лишь отвела тускло-серые спутанные волосы с бесстрастно-расслабленного лица, тронутого печатью глубочайшего отчаянья, безразличия и безумия. Некогда золотые глаза слепо смотрели в никуда, дальше теряющихся в высоте сводов Зала Скорби, дальше небесной тверди над горным хребтом, под которым находились Чертоги. Безвольный силуэт потерявшей силы Тени покоился на руках Владыки Судеб, едва не рассыпаясь в седой туман и пепел. Лишь вплетенные в него Нити Силы удерживали остатки хрупкого фэа единым целым, привязывали к ним разбитое сознание, отрешенное и потерянное. — Бедное создание… — тяжелая полупрозрачная ладонь скользила над силуэтом, порхала плавно и четко, вплетая Нити Силы в едва сохраняющий форму образ. — Даже моя магия не может дать тебе покоя… не может надолго вернуть тебе сознание… что же ты с собой сделал… Тень свернулся клубком на его коленях, слабой когтистой ладонью цепляясь за край вуали. Прильнул виском к плечу. — Вала… Вала Намо. Прекрати, — прошелестел безразличный, бесцветный голос. — Оставь. Дай мне уже совсем угаснуть… или хотя бы больше не пробуждаться. — Нет. Тебе придется дождаться суда. И встретить его решение в сознании. — …не того назвали жестоким… — Мне жаль, Lithui, — возразил мягко, но ровно и бесстрастно Вала, касаясь легко ледяными пальцами впалой щеки. Тень майа вздрогнул, слабо дернулся, отталкивая его ладонь. — Не думай, что, даже ослепшее, Око совсем не видит лжи. В Чертогах вновь воцарилась тишина — Тень больше не обронил ни слова, дрожа в тяжелых, холодных и сковывающих объятьях одной руки Владыки Мандоса, но и границы его образа больше не расплывались, сдерживаемые незримой для прочих сетью тонких нитей. — Ты сжег себя до седого пепла. Неужели… — Мой ответ неизменен. Я не жалею. И не боюсь. Больше — не боюсь. Без твоих проклятых нитей единственное, что мне остается — остаток вечной жажды вновь быть рядом с Ним. И я был бы рад раствориться навек в этих бессмысленных осколках. Нити таяли слишком быстро, разъедаемые отчаяньем и болью, за которые так цеплялся, в которые так стремился уйти от реальности Чертогов поверженный Младший Владыка Тьмы. Вновь взлетела над смутным силуэтом ладонь Вала, но слабые когтистые пальцы отмахнулись от нее запрещающим жестом. — Оставь это бессмысленное занятие. Отпусти, Тень над Тенями. Моих сил слишком мало сейчас, чтобы достаточно долго говорить с тобой. Намо опустил медленно руку, накрыл краем плаща своего ныне подопечного и подсудимого, впутывая безжизненные тонкие пальцы в седые, распадающиеся туманом волосы. — Несчастное создание, — выдохнул горько он, глядя, как погасли одна за другой слабые искры золотого огня в серых глазах, чувствуя, как вновь безвольно, слабо невесомый силуэт откинулся на согнутый его локоть, видя, как запрокинулась безжизненно голова и опустились наполовину веки. — Несчастное, но так и оставшееся верным. Сожженное дотла своей верностью… что ж. Такова была с самого начала твоя судьба. Ни одно пламя не живет без топлива. И стоило нам лишить тебя Его, ты нашел замену питающей твой Огонь силе мрака. Собственную первичную силу. Lithuiman… Вала склонился над клубком тумана, едва держащего форму. Фэа майа растворялась и таяла даже от его дыхания, но горечь сочувствия и печаль всезнания не позволяли Владыке Судеб оставить погибающего Тень в одиночестве и покинуть Залы Скорби. — Осталось совсем немного. Я вижу, что твоя собственная, слабая Нить сейчас обрывается у самых Врат Ночи. Я не могу принять это решение… но я вижу, что у тебя еще осталась искра. Искра, которая должна дотянуть до приговора. Потерпи… Нити Силы вновь оплели силуэт Тени. Недостаточно наполненные энергией, чтобы тот вновь пришел в сознание, чтобы вновь зажглись золотые искры разума в потухших слепых глазах, но все же сдерживающие его целостным. — Потерпи, Lithuiman. Ты увидишься с Ним, совсем скоро. Я не могу… оставить тебя страдать. Я должен завершать дороги и даровать покой. Что ж. Он будет дарован даже тебе, предавший и верный. Намо поднял видящий взгляд белых глаз к сводам. — Верно ли я вижу то, что должен допустить, Отец?..