«Говорят, что вору рубят руку…»

«Вору и воровке отсекайте их руки в воздаяние за то, что они приобрели…» (Коран, сура 5, аят 42)

Говорят, что вору рубят руку Коли он позарится хоть раз, Коль захочет, отгоняя совесть-муку, Загрести себе в нору алмаз. Ну а если же алмаз теперь игрушка? Если блеск ума не бередит? Даже если в год тридцать девятый Не прельстил вора радианит? Что ж теперь, оставить ему руку? Даже если, скажем, он украл, Сохранив себе на щепку втихомолку, Данных за один—другой квартал? На вопрос такой пожмут плечами, Будут долго, вдумчиво молчать. Но не на родной земле уж точно — Там пришла пора вора карать. Когда он идет неосторожно, Горделиво поправляя темный плащ, Разве знать ему хоть капельки возможно? За углом стоит его палач. Там, откуда он пришел, царят законы, Древние, как этот небосвод, Как Луна, чей луч позолочённый Улочки Рабата в ночь зальет. По законам этим, если ясно, Что завелся в их общине подлый вор, То ему всенепременно рубят руку, И пугают, щелкая затвор. Только наш герой позарился излишне И, поверив в навыки свои, Разорил «отца» настолько, что решили: «Не поймет Амир всего с одной руки». Усмехнувшись, главный сел напротив. Нож блестел при золотой луне, Лезвие играло бледным бликом, Оказался похититель в страшном сне. «Руку, что кормила, ты кусаешь — Мы в ответ тогда откусим две, Чтобы помнил ясно Эль Амари: Все в Рабате видно при Луне». Значит, правда, вору рубят руки, Даже если краден не алмаз. Но с тех пор вор Эль Амари, Не оставил ни следа ни раз. Посади его сейчас перед "старейшим", Тот промолвит: «Не усвоил ты урок, Коль бесстрашно лязгаешь клыками, Перед кусаной рукою вновь и вновь». А в ответ ему негромко, вдохновенно, Все смакуя звездное мгновенье, Словно легкий шелест пальмы под луной: «Это ты не понял, المعلم, мне теперь учить тебя позволь. Укушу я вас опять, и что же дальше? Разве сможешь после стольких, старче, лет Показать мне что-то пострашнее, Чем дамасский лязг и хлад-стилет?» Не помыслил старче, как ответить, Напряженно хмурил молча бровь. Только у Амира смех за маской: «Разве льется из металла кровь?»