в толпе.

ты увидишь его где-то в толпе. среди сотен незнакомых лиц. среди мужчин, которые помогают нести своим дамам тяжелые сумки. среди девушек, которые куда-то идут после работы. среди детей, которые теребят своих родителей, дабы им купили новую игрушку. среди всех них ты узнаешь именно его. ты кричишь его имя. невозможно не услышать. слышат абсолютно все, даже случайные прохожие с соседних улиц. абсолютно все, кто стоит перед тобой и за тобой. абсолютно. все. но только не он. наоборот, он будто бы специально делает вид, что не замечает и не слышит тебя. твои истошные крики буквально улетают в никуда. все тебя слышат. а он нет. как вообще можно проебать все самое ценное, что у тебя есть? запросто. когда человек в твоих руках — это фарфоровая фигурка, то достаточно любого неосторожного движения. любого слова, которое проходит не мимо ушей, а бьет по сердцу. иногда даже взгляда хватит. надо ведь быть аккуратнее. а у тебя не вышло. глупо и странно теперь просить прощения у осколков, которыми ты просто порежешь руки. но ты все равно настоишь на своем. пусть и неудачно. он — огонек, который горел. причем горел еще до тебя. ты помог ему разгореться в огромный костер, а он в ответ подкинул свою искорку, чтобы точно также зажегся ты, и потом потушил его, серьезно? попробуй зажги его в ответ, получается? нечем. ты тухнешь вместе с ним. вернее, уже после него. он ведь потух. — давай поговорим, тёмочка, я тебя умоляю. тебе нужно не больше месяца, чтобы забыть человека, с которым вы не общаетесь. а ты помнишь его уже полгода. в голову не лезет больше ничего. даже не поработаешь нормально, потому что в голове только артём. артём, с которым вы только-только познакомились. тёмочка, который звонко смеется, реагируя на очередную глупую шутку. гаус, который серьезен с тобой как никогда, но ты знаешь, что это ненадолго. вокруг все такие мерзотно-серые и холодные и только он такой, черт бы его побрал, яркий. он буквально ходит и светится, разве не это тебя так притянуло к нему? он теплый. он греет, будучи в тысяче километров от тебя, греет своими сообщениями и душой. таких людей нельзя обижать. а ты, почему-то, обидел. наступи коту на хвост — он испугается, обидится, ему будет больно. он уйдет, но потом обязательно вернется, будто бы и уже не вспоминая о такой глупости. а почему вернется? может быть больше некуда идти. или может потому что, все-таки, любит? но ведь это человек, а не кот. хотя по гаусу иногда было трудно сказать, кто он на самом деле. — прости меня за всё, пожалуйста! пожалуйста, прости, тёма, ты слышишь? я не могу без тебя. я не могу, не могу, не могу, не могу! туча висит прямо над твоей головой. с лица что-то капает. но не дождь. слезы. а еще становится очень шумно, но это тоже не дождь, и даже не гул толпы. это где-то в ушах. в глазах темнеет, и от безысходности остается лишь закрыться руками и упасть на колени. все равно на этой дурацкой улице всем плевать на тебя, едва ли не в прямом смысле. тебя попросту не существует для них. и весь прожитый в этом месте твой час — их пять минут. просто о чем-то думать уже невозможно. дождь теперь уже точно начинается. мокнет асфальт, мокнет земля, мокнут волосы, одежда и все тело. и у тебя на душе очень мокро, сопливо и противно. сидишь долго, успев промокнуть полностью. но в какой-то момент вокруг исчезает все: люди, дома, машины, голоса. и почему-то прекращается дождь. зато на голову опускается рука. — и ты все это время ждал? голос заставляет вновь вернуться в себя и открыть глаза. а там он. самый любимый и невероятно долгожданный. — ждал. долго ждал. я до сих пор не могу нормально спать, я... не знаю я. это невыносимо. — ты ж мой родной. поехали домой. он тянет руку, но ты не знаешь, сможешь ли ее принять. цветок завял, а его взяли и пересадили в новую землю, хотя очень хотелось попросту выкинуть, лишь бы не мучать. пересадили и дали новую жизнь. вопрос уже в другом, сможешь ли ты помочь ему на этот раз? регулярно поливать, по надобности менять грунт, убирать всяких насекомых с его лепестков. беречь его, будто самое ценное сокровище. сможешь ли ты не дать ему завянуть вновь? — прости меня пожалуйста, артём, я тебе столько сделал... я не могу так... — я давно уже простил, серёж. пойдем. и ты берешься за руку. очень крепко держишься и с небольшим трудом поднимаешься. под ногами больше нет никакого асфальта — только трава и цветы, а вокруг огромное поле. вы бежите куда-то далеко. никакой мокрой одежды нет, потому что ты в его потерпаной футболке. а впереди он сам. такой же потрепанный, но безумно счастливый. он оглядывается назад и громко смеется, выкрикивая что-то вроде «догоняй». и ты бежишь быстрее, наконец-то обгоняя его. берешься за руку и притягиваешь его к себе, на что он лишь глупо щурится. — не убегай. я больше тебя никуда не отпущу. — мне и не хочется, я с тобой хочу быть. здесь и сейчас. сердце наконец отпускает. дышать тоже становится легче. ты смотришь на него и понимаешь: ты смог. вы смогли.

лишь бы не потушить этот огонек снова.