Причины не убивать врага

      — Будь осторожнее. Этот придурок явно без мозгов, учитывая его последние проделки, — серьёзно говорит Акито в коммуникатор, — Он нередко использует взрывчатку, обычно в виде каких-то игрушек, животных или чего-то безобидного. Смотри в оба. Не забывай проверять JPS, мы отсылаем ближайшие угрозы каждую минуту.       — Есть.       Эта холодная война длилась несколько лет.       Когда всё началось, Тойя ещё был совсем «зелёным», совсем не понимал, что происходит, ведь только-только нашёл новый дом в лице банды. Наступление на их базу было страшным, за которым последовал дальнейший разгром убежища и понесло много смертей его ставших близкими людей и знакомых. И тогда мальчик неожиданно для себя понял, что жизнь в банде будет не безмятежной и безопасной, как казалось ранее и пытались внедрить остальные, а наполнена постоянной суматохой и бесконечными смертями. Ведь мир нынче, оказывается, не спокойный, а вечно изменяющийся и суматошный. На улице беспредел, в который, хочешь не хочешь, ты должен влиться.       Договор о «перемирии» был составлен спустя год постоянных наступлений между главами банд: Акито Шинономе — глава их банды «OFFLINE» — и Цукасой Тенмы — глава «Dead team». Нарушение договора каралось разжиганием настоящей войны, чего не хотела ни одна из сторон. Тем не менее, все последующие спокойные годы безостановочно длилась подготовка к наступлению. Сформировались отряды, ответственные за определённые области, и каждому из них был дан командир, контролирующий процесс. Их обучением занимались профессионалы своего дела, точили знание и опыт до идеала, чтобы в худшем случае не произошло промахов в чрезвычайной ситуации.       Третий отряд — «Разведка», был достаточно скромным по размерам в отличие от других, но каждый участник был подобран с особой ответственностью. Тойю быстро поставили в главу отряда, как самого надёжного и профессионального разведчика. Он отличался своей строгостью, серьёзностью и подходом к работе. И Акито невероятно гордится тем, что у них есть такой человек в банде, который в случае смерти главы сможет спокойно занять лидирующее место. За Аояги неоднократно замечалась многозадачность даже в отдалённых для него областях, что несомненно сильно выручало Шинономе не единожды, так как сам он возложил на себя контроль первого отряда «Наступление» и второго — «IT», помимо своих основных задач как главенствующего. Для своих недалёких девятнадцати лет, Тойя невероятный профессионал своего и не только дела, за спиной которого находится вся банда.       Сейчас его оправили одного на задание, как самого надёжного человека из отряда разведки. Задача непростая: вычислить базу «Dead team» либо одно из их мест сбора. Примерный диапазон разведки имеется — Мику занималась этим несколько дней, проведённых без сна, из-за чего провалиться тоже нельзя. Все старания девушки не должны пропасть зря, в том числе и других членов команды. Той же Ан, которая безостановочно вычисляет местоположение всех проходящих рядом роботов, тем самым выделяя людей, которые явно не ходят по такому месту просто так. Или же Кохане, которая потратила неделю на поиск всей доступной информации от живых и нет людей, что когда-либо контактировали с членами банды «Dead team». Ей повезло, что она — не человек, из-за чего вычислить её достаточно трудно на фоне остальных роботов на переулках, да и особого внимания к себе не привлекает. Из-за миловидной внешности Адзусаве удавалось вывести на разговор обычных смертных, которые обычно избегают контакта с роботами, в особенности с человекоподобными.       По предоставленной информации он узнал, что не так давно появилась угроза наступления со стороны вражеской банды, которая приближалась всё больше с каждым днём. Эту информацию предоставил недавно присоединённый участник третьего отряда — Акияма Мизуки. По её словам, она ранее имела контакт с врагами, так как была хорошими друзьями с некоторыми членами, и знала, что входит в планы главы и новой «правой руки», о которой ранее было ничего неизвестно.       Её слова вызвали подозрения, как предателя или шпиона, отосланного врагами, но тщательная проверка четвёртого отряда «Экспертиза» и второго, где на себя добродушно взяла ответственность Кохане, доказала, что Мизуки с истинными намерениями — присоединиться к «OFFLINE». Она была сильна во многих сферах, но из-за достаточного количества кадров во всех отрядах её отправили в третий, предлагая дальнейшее обучение и в остальных по желанию девушки.       Её обучением занимался Аояги, дотошно оттачивая до совершенства. И, по его скромному мнению, Акияма являлась восходящим идеалом из-за своей притворной наивности и завидной изворотливости. Он верит, что в недалёком будущем она будет не менее ценным кадром, как и Тойя, вероятно, сможет занять его место, посему нередко брал девушку под своё крыло на задания. Обучением в других сферах занимались доверенные лица, которые, он уверен, смогут помочь девушке выйти в люди.       К слову, о новой «правой руке» Цукасы Тенмы: им являлся некий Камиширо Руи, появившийся из ниоткуда, словно вчера родился. Прошлые увлечения, некогда совершённые преступления, семья и другие подробности жизни — ничего из этого не удалось выяснить даже профессионалам своего дела. И, учитывая, что Акияма наиболее хорошо общалась именно с этим человеком, даже она, по факту, ничего о нём не знала. Лишь говорила о том, что он «со своими приколами» и может показаться весьма специфичным. И спустя недолгое ожидание её слова подтвердились взрывом на крыше базы.       Страшный человек, думает Аояги. Не каждый в банде «OFFLINE» сможет придумать подобное: взрывчатка на самоуправлении в форме безобидного воздушного шарика. Радиус поражения — страшный, что сумел задеть несколько этажей здания и подвергнуть смерти несколько десятков людей. Он осматривал весь нанесённый ущерб вместе с главой, подмечая много бредовых деталей, внедрённых в идею взрывчатки. Допустим, внутри были конфеты, которые, как выяснялось на экспертизе, в начинке имели сильный яд с вишнёвым подсластителем, что без всяких проблем смог уложить несколько десятков людей. Также по крыше были разбросаны небольшие строительные болтики, которые, как казалось изначально, принесут вред только ударом в голову на большой скорости. Но стоило Акито потянуться к одному из многочисленных болтиков рукой, Аояги почуял сильный запах пороха и в следующую секунду сильно толкнул главу в сторону, принимая удар взрывчатки на себя.       В последствии он остался без левой руки, лишился глаза и почти — нижней челюсти. Благо, большую часть удара приняла именно рука, которую оторвало выше локтя, из-за чего на левой стороне лица остались незначительные шрамы и два более серьёзных — на глазу и щеке.       Глава жив — для Тойи это было важнее, чем собственное здоровье и жизнь. Глаз зашили так, что им невозможно функционировать полноценно; от уголка рта идёт длинный шрам до самого уха, который скрывается за респиратором, что вежливо изобрела Наги. С рукой ситуация обходилась куда хуже, чем с остальными увечьями. Котаки собрала четвёртый и пятый — «Медики» — отряд, чтобы обговорить дальнейшие действия, а после присоединился и второй. Она являлась единственным человеком, который управлял сразу двумя отрядами из-за своих неизмеримых знаниях в науках. И пока Аояги проходил восстановление, другие активно занимались вопросом замены его руки. Пол месяца ушло на разработку и месяц на реализацию, после чего назначили операцию на установку протеза.       Наги добро посмеялась, когда Тойя с нескрываемым интересом рассматривал его новую руку. Оказалось, что протез напрямую проходит к нервным окончаниям и создан отдельный провод, присоединённый к головному мозгу, из-за чего новая рука функционирует не хуже старой, а даже лучше. Но теперь на спине Аояги красуется уродливый шрам, под которым спрятан провод.       Поэтому, после подобных инцидентов, «OFFLINE» просто не может стоять в стороне. Акито дал поблажку, что, если база или место сбора не будут найдены, стоит найти хотя бы немного информации о Камиширо. Подготовка к разведке заняла три месяца, два из которых ушли на полное восстановление главы третьего отряда и изучение функций протеза. Таких, как встроенное оружие, например.       Спустя долгое время после последнего нападения они, наконец-то, делают шаги для встречного наступления, только более стратегически подготовленного. Аояги приспособился к своей новой руке и влился в рутину банды, посему вновь готов к работе. Сейчас он лишь поджидает, пока ему дадут сигнал о приближении человека.       С введением искусственного интеллекта по улицам стало расхаживать много человекоподобных роботов, ничем не отличающихся от обычных смертных. Этим вопросом занимались достаточно долго во втором отряде, так, чтобы можно было без проблем отличить робота от человека. И не так давно внедрили цифровую карту с моментальным считыванием, где отображается лишь исходящее от человека тепло, в то время как проходящих мимо роботов даже не замечает. Наги встроила эту функцию в протез, но сейчас, когда всё внимание стоит на подготовке к слежке, он не может полноценно этим воспользоваться. Из-за чего он находится на постоянной связи с Акито и Ан — командиром второго отряда, — которые на постоянной основе отслеживают ближайшие движения.       Аояги прислушивается к шагам проходящих мимо, полагаясь на свой слух. За долгие годы в подобной реальности становится несложно отличить шаги людей от роботов, но с каждым разом их делают всё более и более человекоподобными.       — Тойя, рядом один человек, — информирует Акито в коммуникатор.       Аояги прислонился ближе к сырой стене спиной, сильнее прислушиваясь к шагам. Лишняя суматоха на улице невероятно мешает, как и проезжающие машины и поезда, из-за этого ужасно сложно сконцентрироваться на чём-то определённом, в особенности на таком незаметном, что требуется ему сейчас. Это стоит немалых сил, чтобы начать игнорировать окружающие громкие звуки и прислушаться к одному-единственному. И он хмурит брови, потому что отчетливо слышит две пары человеческих шагов.       — Вы уверены? — тихо уточняет глава третьего отряда и старается незаметно выглянуть из-за стены. Ему мало что видно из-за неоновых вывесок, которые даже днём ослепительно горят, а с одним глазом становится ещё сложнее.       — Мои разработки не могут ошибаться, малыш, — гордо говорит Ан, перехватывая канал.       Это верно, но и на остатки своих человеческих чувств забивать не стоит. Он прекрасно слышит эти шаги, так сильно отличимые на фоне остальных. И ни с чем не спутает подобное, даже если искусственный интеллект дойдёт до совершенства. Шаги слишком разные, что приводит к выводу, что люди, скорее всего, с ощутимой разницей в росте. Один более торопливый, но тяжёлый, вероятно, из-за обуви, в то время как второй вальяжный, уверенный и лёгкий. И подобная разница в походке немного настораживает.       Кажется, глава начинает что-то спрашивать, но Тойю заинтересовало другое: в определённый момент он понял, что теперь точно идёт один человек. И прекрасно понимает, что именно тот невозмутимый шаг неожиданно исчез, как и внутреннее ощущение присутствия второго человека. В этот же момент командир проводит ладонью по протезу и в руке образуется пистолет.       — Сколько людей сейчас? — интересуется Аояги, проверяя, чтобы оружие было перезаряжено.       — Один. Он стремительно отдаляется, — незамедлительно отвечает Акито.       Он выходит из-за стены на длинную неоновую улицу. Навстречу ему идёт множество роботов, не обращающих на него внимание, но их настолько много, что тяжело ощутить хотя бы что-нибудь. Аояги проводит двумя пальцами по панели на протезе, и тут же появляется JPS карта. Приближает нужный ему участок, совершенно не обращая внимание на суматоху рядом, и действительно видит, что здесь один человек, который находится в сотне метрах от него. И он не верит этому, здесь точно есть ошибка, ведь собственный слух никогда не подводил, даже после полученной травмы. У него словно талант на то, чтобы отличать людей по их походке, и он всегда знал, кто идёт навещать его во время восстановления, — это становилось понятно только по одному шагу.       Тойя бежит вперёд, отталкивая от себя идущих навстречу роботов, и старается догнать второго человека, который, он уверен, здесь есть. Игнорирует крики Акито и Ан, что старались уговорить командира выйти на связь. Нет, не сейчас. Он даже слышит этот еле уловимый запах человека, так сильно отличимый от недавно прошедшего дождя и свежей кожи, натянутой на роботов. Спешно смотрит на карту и замечает, что, не смотря на его бег, человек стремительно отдаляется.       Аояги выбегает на проезжую часть и смотрит вперёд, куда-то за толпу зевак и проезжающих мимо машин. И он видит его.       — Привет-привет, kawai boy, — он поправляет чёрную маску на лице и по-детски машет рукой. Тойя не понимает. Здесь, на полной шума улице, когда он стоит в сотне метрах от него, его прекрасно слышно, словно совсем рядом. И взгляд быстро падает на JPS карту. Теперь он точно ничего не понимает.       Аояги направляет дуло пистолета прямо на врага, находя опору для руки на протезе, и смотрит на прицел, появившийся перед глазом. Он чётко видит Камиширо и то, что он безоружен, лишь безобидно поднял обе руки вверх и невинно изогнул брови. Если ситуация вынудит — он выстрелит.       — Ну же, kawai boy, я же совсем не настроен устраивать перестрелку сейчас, в особенности с тобой. Я пуст, — Руи делает медленные шаги навстречу ему, и всё, что может подметить Тойя, это то, что они, чёрт возьми, человеческие. И враг подходит всё ближе и ближе, что ноги несвойственно подкашиваются. Нельзя убегать, но страх в груди трепещет, кричит. В сознании всплывают воспоминания о взрыве на крыше базы и полученные увечья. Он не желает получать их вновь.       Камиширо щёлкает пальцами, после чего Аояги слышит громкое шипение в ухе и маленький хлопо́к. И его отдёргивает, как ужаленного, а ладонь накрывает коммуникатор в левом ухе. Взорвался. Рассыпается в щепки прямо на глазах, а значит связи с базой больше нет. Он зло смотрит в сторону Руи и в эту же секунду делает предупреждающий выстрел недалеко от его ног.       Он даже не вздрогнул.       — Я не хочу, чтобы нашему разговору мешали другие, — с укором говорит враг, находясь в нескольких метрах от него. Аояги заметно растерялся, ведь несколько секунд назад он находился значительно дальше. Камиширо опаснее собственного главы, сейчас он это прекрасно понимает, — Ох, неужели эти повреждения от моего безобидного шарика? — задаётся вопросом Руи, протягивая свою руку к протезу, который тут же отдёргивают.       — Что ты и какого чёрта идёт активное нападение на нашу банду? — рычит Тойя, зло смотря на своего врага. Он совершенно не понимает его поведения и манеру речи, все эти непонятные слова и попытки коснуться. Это слишком нехарактерный разговор между замами вражеских банд.       — Не понимаю о чём ты, kawai boy, но, клянусь, я никогда не отправлял взрывчатку на вашу базу с намерением нанести ущерб тебе. Теперь мне очень стыдно перед тобой, — руки держит при себе, убрав в карманы ветровки, чтобы лишний раз не разозлить и без того взбешённого парня. Но Аояги лишь сильнее бесится от непонятных намёков от врага.       — Я повторю в последний раз: что ты? — цедит глава, хмуря свои брови. Дуло пистолета впритык ко лбу врага, но тому — хоть бы хны. И внутри безостановочно кричит: «Стреляй! Стреляй в ублюдка!».       — Я хочу непринуждённо поболтать с тобой, а ты лишь об одном, — устало выдыхает Камиширо, пальцем отодвигая дуло от своего лба. Они смотрят друг другу в глаза слишком долго, что это начинает забавлять, но только заместителя «Dead team». И одним резким движением ребром ладони по руке он заставляет оружие испариться, после легко оглаживает протез, особенно долго задерживаясь на кисти, и приближается максимально близко к лицу напротив, — Надеюсь, мы ещё встретимся, но в более спокойной обстановке, kawai boy.       С кисти протеза неожиданно сыпется конфетти в виде сердечек, а враг мгновенно пропадает из обзора. Аояги старается отбиться от назойливых бумажек и откровенно не понимает что к чему. Какого чёрта вообще происходит?!

***

      — Значит, он смог на миллисекунду отключить питание протеза, в последствии чего пропало оружие. По факту, оно физическое до того момента, пока обладатель протеза либо не отключит его по собственному желанию, либо не получит сильные увечья по самому протезу… Либо, самое страшное, не умрёт. Тут, как и в ситуации с обычным человеком, перестаёт функционировать вся нервная система. Если Камиширо смог одним ударом отключить оружие по своему желанию, то, полагаю, он как противоположный полюс магнита, понимаете? Его влияние делает отмену, — задумчиво рассуждает Ан, что-то спешно записывая в свою тетрадь. Она всё ещё пользуется бумажными вариациями, в отличие от остальных, — Может, он какой-то специалист в этой сфере?       — А мне кажется, что он пидор, — скептически выпаливает Акито, скрещивая руки на груди. На него сразу обернулись две пары глаз. Точнее, полторы, — Ну, а что? Со слов Тойи он откровенно заигрывал. Положил на него глаз и старался беречь, как зеницу ока. И что за «kawai boy»? Тойя, тебя это никаким боком не смутило?!       — Ну… Я был очень растерян в тот момент, так что мне не было дела до того, как он меня называет, — пристыженно отвечает тот, отпуская свой взгляд, — Меня больше интересует то, что его не было на JPS карте. Отображался, я так понимаю, Цукаса, а не он, ведь по радару человек от меня удалялся, в то время как Руи наоборот — приближался. Но шаги у него далеко не как у робота.       — Просто у этого ублюдка вместо человеческого сердца — пропасть, раз уж он так поступает, — Шинономе встаёт, чтобы налить всем троим кофе.       — Идея, кстати, неплохая, — влезает в беседу Шираиши, из-за чего обращает к себе внимание, — Ну, в плане, его же не было на радаре, верно? Скорее всего он не человек или, как минимум, неполноценный, ведь наша разработка направлена именно на тепло, исходящее от людей. А если у него нет сердца, то, соответственно, кровь не циркулирует, а значит — он не может издавать тепло, — она задумчиво стучит кончиком ручки по нижней губе.       — У него теплые руки и дыхание, — поправляет Аояги, неожиданно вспоминая те касания. Быть может они были и незначительными, но в какой-то момент остро запомнились.       — Разумеется дыхание ты запомнил. Ещё чуть-чуть и он бы тебя засосал прямо там, если бы не дал заднюю! — продолжает возмущаться Акито, протягивая кружку каждому из командиров.       — Слушай, самого главного пидораса спросить забыли, а, — недовольно говорит Ан, но кофе берёт, — Ты свои похождения вспомни, пай-мальчик, — она делает глоток, смачивая горло, — Об этом мы ещё поговорим, Акито. Тем не менее, другое моё наблюдение. После замены руки Тойи он начал появляться на радаре с периодическими перебоями. Ведь немного «человечности» от него забрали, из-за чего радар может попросту не замечать его. Думаю, после операции на глаз эти частоты увеличатся, и для нас в такой ситуации остаётся главным не потерять нашего мальчика.       — И к чему ты ведёшь? — не понимает Шинономе, раскидываясь на своём кресле.       — Акито! Встал и вышел отсюда! Как таких тупых людей повышают до командира?! — громко поставив кружку на столик, вспыхивает Ан. Для неё подобная манера речи, в принципе, не в новинку — как никак, в прошлом она была учительницей средних классов. — Для особо одарённых разжую и положу в рот: скорее всего у Руи заменено много частей тела, может, даже незначительных, а может и самых главных, как мозг или сердце. По этой причине он остаётся человеком, но на радаре не отображается из-за внедрения искусственных частей тела, которые обычно используют при изготовке роботов.       — Понял, — цедит Акито, предпочитая дальше не перечить Ан.       — Хоть что-то он понял!       Тойя, быть может, находится в банде достаточно долго, но всё ещё не может привыкнуть к немного неформальному общению между Шинономе и Шираиши. Дело в том, что общаются они достаточно продолжительное время, если память не подводит, то не менее пятнадцати лет. Они старше Аояги на десять лет, но ведут себя далеко не на свой возраст, что подмечали многие. Тем не менее, их дружба никак не влияет на рабочий процесс, а наоборот — очень помогает в особенно трудные моменты, в которых они помогают друг другу как никто другой. Но за кулисами они остаются теми самыми друзьями, что не могут поделить конфетку.       — Как обстоит работа с заменой глаза у Тойи? — спрашивает Акито, подхватывая печенье со столика.       — В разработке. Пятый отряд занимается подготовкой операционной, а четвёртый тестирует работоспособность в различных условиях окружающей среды, также советуется с медиками на счёт обеспечения безопасности подключения. Я общалась с Шизуку, которая будет оперировать, и предупредила, что на нашем мальчике не должно быть ещё одного огромного шрама во всё лицо. Сейчас она общается со специалистами во втором отряде для бесконтактного подключения протеза без утраты его работоспособности, — буднично рассказала женщина, делая очередной глоток кофе.       — Успехи?       — Имеются. Харука большая молодец, в ближайшем будущем ей можно будет доверить второй отряд. Она разрабатывает несколько вариаций бесконтактного подключения протеза и сразу отправляет их на экспертизу. У большинства проектов имеется успех, поэтому в случае, если новый глаз не приживётся или не сможет вместить в себя достаточно функций, будет много других экземпляров, которые обязательно подойдут.       — Какие функции будут введены в протез? — не успокаивается Акито, пока Тойе, кажется, становится немного некомфортно от этой темы. Он начинает чувствовать себя всё более роботоподобным, учитывая все его способности и скрытые процессы, что хранятся в заменённых частях тела.       — В разработку были включены Шихо, Харука и Канадэ. Несколько основных функций: тепловизор, прицел, который напрямую связан с оружием, встроенным в протез руки, предупреждение о приближающей опасности и прочее. Не так много, как в той же руке. Всё-таки, у нас нет желания делать из Тойи полноценного робота, — отвечает Ан, приближаясь ближе к Аояги. Тот заметно закрылся в себе из-за поднявшейся темы, посему она не может стоять в стороне и продолжать мучать парня, — Малыш, мы заинтересованы исключительно в твоём комфорте, поэтому если тебе что-то не нравится — скажи мне. Я обязательно позабочусь о том, чтобы это исключили из списка функций.       Ему стыдно за то, что он как-то ограничивает возможности восходящих профессионалов. Они раскрывают свой потенциал, обращают к себе внимание остальных и коммуницируют, вкладывая в один проект работу сразу нескольких отрядов. Своими внутренними сомнениями он не поможет им показать себя, что так же сильно глушит изнутри, как и мысль о том, насколько его изувеченное тело используют для внедрения искусственного интеллекта.       — Я ничего не хочу. Я хочу обычный протез глаза, благодаря которому я смогу полноценно видеть. Не хочу каких-то ненужных внедрений, инноваций и прочего, — он скрывает своё лицо в ладонях и пытается не показать слёзы сопереживавшей Ан, — Я не хочу быть «подопытным» для второго, четвёртого и пятого отрядов. Я хочу оставаться тем, кто проявляет себя и свои способности без использования поблажек, что предоставляют мне с протезами и внедрёнными в них безделушками.       — Хорошо, мой драгоценный. Мы сделаем самый обычный протез глаза, — Шираиши обнимает парня, прижимая к своей груди, и поглаживает немного спутанные волосы. — Акито, всё из-за тебя!       — Ха?              Аояги прекрасно слышал, как громко орала Ан на второй и пятый отряд, а потом под горячую руку попал проходящий мимо Акито, который буднично отправлялся за новой чашкой кофе. Она подняла на уши бо́льшую часть существующих отрядов, чтобы её любимому мальчику сделали наиболее качественный протез глаза в кротчайшие сроки, который установил глава банды. Установка протеза была добровольной, ведь Тойя сам желал вернуть себе полноценное зрение, без которого в большинстве случаев становится очень трудно. Поэтому командиры других отрядов бились за то, чтобы максимально помочь ему в такой просьбе.       На решение этого вопроса была дана неделя, а дальше предстоит операция. За это время Аояги должен решить вопрос с разведкой вражеской базы либо какой-либо информации о новой «правой руки» Цукасы. Так как из-за некоторых весьма неформальных факторов прошедшей разведки во главе Тойи никакой информации не было обнаружено, кроме какой-то сомнительной и неоднозначной, этим вопросом будут заниматься члены третьего отряда. Часть второго отряда занимается обработкой предоставленной информации, остальная — обеспечением оборудования для людей, что будут отправлены на выполнение миссии.       Сейчас основная задача для главы третьего отряда состоит в том, чтобы составить небольшие команды, которые будут отвечать за определённые участки и сбор информации. Так как участие в операции он принимать не сможет ближайшие пару недель, ему надо выдвинуть наиболее ответственных членов отряда в командиры. Для максимального сбора доступной информации не обойтись без помощи опытных людей, из-за чего в дальнейшем будет разговор с главой второго и четвёртого отряда, для того, чтобы «одолжить» несколько хороших кадров.       Он сидит в офисе, смотря на планшете членов своего отряда. Бесспорно, первой командой будет управлять Акияма Мизуки, исследовать весь доступный диапазон на наличие базы или места сбора вражеской банды. Второй будет управлять Оказаки Тацуя — их основной задачей будет ходить по пятам у первой команды и более углублённо изучать каждый уголок и переулок. Третий — координаторы, который возглавит Кагамине Лен. Он ранее был во втором отряде, но из-за личного интереса напросился в третий, чем несомненно сильно помогал своими знаниями и собранностью. В самой разведке он был не так силён на фоне остальных, но изворотливость, расчётливость и наличие плана «B» всегда выручали в самые критические моменты.       Аояги тяжело вздыхает. Устал. Он не спит третьи сутки из-за активной подготовки к наступлению и на отдых попросту не хватает времени. Да и такому человеку, на которого возлагают немалые надежды, попросту некогда присесть. Сейчас стоит собрать весь третий отряд и распределить людей по командам, только перед этим поговорить с Шираиши и Наги, взять к себе несколько людей с экспертизы и для третьей команды пару человек с IT, а потом…       Он прилёг на подлокотник дивана, направляя взгляд в потолок. Осознание, что он слишком много берёт на свои плечи, дышит в спину, напоминает о себе вязкой усталостью и поглощает полностью. Дайте ему шанс несколько лет назад, то он бы отказался быть главой любого отряда. Становиться опорой для кого-то, когда сам таковой не имеешь, — довольно-таки трудно. Тем более в его неполные девятнадцать лет.       Ко лбу прикладывают что-то холодное и от неожиданности он вздрагивает, направляя взгляд на только зашедшего Акито.       — Слишком много берёшь на себя, малыш, — говорит глава и присаживается недалеко от парня. Он протянул ему холодный лимонад, — Я даю тебе несколько дней отдыха, после которых ты отправишься на операцию. Шизуку без капли жалости вырвет мне руки, если ты придёшь туда измученным, а я этого не хочу.       — У меня слишком много несделанных дел. Я не могу с чистой совестью уйти на отдых, я попросту не усну.       — Кен взял на себя первый отряд, а Ан справляется со вторым, поэтому сейчас я полностью свободен, — добро отвечает Шинономе, — Поэтому передай мне третий отряд и заготовки к операции, дальше я сам порешаю. Ан поможет мне, если что. Смогу договориться, в случае чего — иными способами, — подмигивает он, после чего смеётся, когда Тойя кидает в него декоративную подушку.       — Ты извращенец.       — Я бы сказал изворотливый.       — Мне хватило ситуации, когда я пришёл в офис за планшетом, а по итогу наткнулся на вашу попытку «договориться», — смущённо припоминает Тойя, всё-таки принимая сидячее положение. Он открывает предложенный ранее лимонад и отпивает его.       — Малыш, советую тебе прочувствовать ту атмосферу, когда занимаешься сексом в своём, а то лучше — в чужом офисе!       — Ага, обязательно выберу день, когда у нас будет собрание командиров отрядов, чтобы все оценили, — всё-таки пускает смешок Аояги и встаёт со своего места. По итогу он принял предложение главы о небольшом отдыхе, но перед этим стоит хотя бы немного ввести в курс дела, — Я записал некоторых выделяющихся членов отряда и сделал небольшую расстановку. Перед разведкой стоит отправить Мизуки на разговор с Камиширо, ведь, я уверен, с ней он сможет выйти на связь.       Акито принимает протянутый ему планшет и записную книжку Ан, в которой изображён примерный радиус территории разведки и некоторые её мысли. Они, конечно, уже перенесены на планшет, где примерно накинута зона действий команд, но бумажный вариант такой же ценный.       — Иди, малыш, отоспись. Возвращайся бодрым, полным сил и с красивыми глазками, — улыбается Шинономе и безобидно хлопает ладонью по бедру Тойи.       Аояги ценит заботу со стороны Акито и Ан, даже эти детские «малыш», «дорогой» и остальные прозвища остаются глубоко в сердце. Он скидывает это на недостаток внимания со стороны родителей в детстве, но, по факту, почти всю его сознательную жизнь «родителями» для него были эти двое. Они, как никто другой, переживают о нём и его состоянии и готовы перевернуть всю банду, всю Японию, лишь бы их мальчику было лучше. Иногда слова Акито могут показаться немного грубыми и небрежными, словно он контролирует каждый шаг Аояги, но в действительности он сильно переживает за него, боится, что парень в силу возраста может облажаться и допустить ошибку. Тогда, когда Ан наоборот — очень проницательна и спешит ограничить любимого мальчика от нагнетающей и некомфортной атмосферы. И это не может не греть сердце.       Сестра Шинономе пропала без вести семь лет назад, когда Тойя только присоединился к банде. Вероятно, по этой причине Акито видит в нём своего младшего брата или сына, из-за чего отдаёт всю ту любовь и заботу, что хотел даровать сестре. Переживает, как о родном человеке, пускай они не связаны между собой ничем, кроме как дружеской связью и положением в банде. В свою очередь Шинономе не показывает своей боли от утраты, ведь главе не подобает проявлять слабость и опускать руки, тем более на глазах остальных, но подобное сложно пережить, в особенности без известия: жива она или нет? Что с ней сейчас?       С Ан ситуация… другая. Со слов её хорошей подруги из пятого отряда, она, к сожалению, бесплодна, пускай всегда хотела быть счастливой мамой с прекрасными детьми. Она была учительницей в прошлом, ещё раньше — репетитором из-за своей любви к детям, и хотела проводить как можно больше времени с ними, чтобы забыть о своём… «недуге». В Тойе она видит сына, что неоднократно подмечали остальные, да и сам не единожды замечал. Она нежная, добрая и проницательная, из-за чего Аояги чувствует спокойствие, когда находится рядом с ней. И чувствует её искреннее переживание, когда он получает даже незначительные ранения. А в инциденте с рукой Ан была первой, кто поднял тревогу во всех отрядах и вложил все свои силы для обеспечения комфорта пострадавшего.       Он направляется в душ — после таких тяжёлых дней хочется как можно быстрее смыть с себя всю грязь. Правда, подобное ему никогда не помогало. Аояги не сильно любит ходить в общую душевую из-за неоднозначных взглядов в свою сторону. Это связано далеко не с его статусом в банде, внешним или грозным видом. Все прекрасно видят то количество шрамов на его теле и словно не могут пересилить себя, смотрят на них, как на обезьяну в цирке. От этого он чувствует себя ещё более грязным.       Тойя комплексует из-за полученных увечий и последствий после них, поэтому Акито пытался всячески подбодрить и нахваливал имеющиеся шрамы. «Они делают твоё тело невероятно сексуальным, малыш, все тебя будут хотеть», верно? Они не красят, подмечает Аояги из раза в раз, они уродуют. Смотря в зеркало, он видит это, видит то, как страшно это выглядит. Его словно порвали на части и пытались сшить заново, но очень кривыми руками. Кожа выглядит измученной, молящей о помощи, которую он, к сожалению, не может предоставить.       В общей душевой, на удивление, никого нет. Вероятнее, это связано с тем, что сейчас глубокая ночь, но многие на ночной смене и продолжают свою работу. Тем не менее, это даже лучше, ведь наконец-то он сможет помыться без косых взглядов в спину.       Тойя снимает поясную и набедренную сумку и откладывает на скамейку, после чего снимает респиратор. Сколько бы времени не прошло с того инцидента, операции и первого взгляда в зеркало — он не сможет принять свой шрам на лице. Маска стала неотъемлемой частью, без которой его видели единицы. Не смотря на то, что операцию на лице проводила Шизуку, которая является профессионалом своего дела, ему всё равно кажется, что шрам выглядит… страшно, пугающе и отталкивающе. По личным наблюдениям улыбка стала более кривой, как и мимика в прочем, что несомненно навязало сильный комплекс лица. Лишний раз взглянув на респиратор, он откладывает его к сумкам, предпочитая далее не думать об этом. Потянув за язычок, Тойя расстёгивает куртку и вешает ту на крючок. Чем больше он обнажает своё тело, тем более некомфортно ему становится, даже с условием того, что в душевой он один. На нём футболка, но даже под рукавом можно заметить отвратительное крепление протеза к руке. Оно выполнено хорошо — медики сделали всё, что могли, — но, тем не менее, выглядит это плохо. Видно то, как он соединяется с рукой, как кожа пытается поглотить, словно что-то родное. На это мерзко смотреть из раза в раз.       Перед ним небольшое зеркало, которое отражает неуверенность на бледном лице, и в нём прекрасно видно все недостатки. Тойя не хочет поднимать взгляд, чтобы не увидеть этот ужас в очередной раз. Ему достаточно того, что он замечает это мимолётно, краем глаза, когда случайно оголяется участок тела. Нехотя, он всё-таки стягивает нарукавник со здоровой руки, а после принимается за футболку.       Акито видел его нагим после операции и пытался всячески подбодрить, ведь сам ходит с измученным телом, покрытым многочисленными шрамами и швами, но Аояги видел, чувствовал на себе этот испуганный взгляд. Глава никогда не указывал на протез, как на недостаток или что-то пугающее, и никогда не комментировал шрам на спине, но всё становилось понятно и без слов. Был очевиден ужас Ан, когда та попросила его снять футболку в закрытом ото всех офисе. Она выводила очертания шва особой аккуратностью, но дрожь рук скрыть не удалось. «Мальчик мой» — тихо шептала она с горечью в голосе и тихо извинялась из раза в раз, пускай не была виновата в произошедшем. Тойя молчал, бережно обнимая Шираиши, что давилась слезами. Ей было больно от этого, словно она получила ранения, и было неимоверно жаль такого прекрасного мальчика, что испытал на себе такой ужас.       Сейчас он смотрит на протез и чувствует только отвращение. Это никогда не станет частью его, а в себе оно носит только полезные другим функции. Именно другим, но не ему. Ведь на фоне этой безделушки обесцениваются все старания, на которые способен он сам. Их замечают только самые дорогие ему люди: Акито и Ан.       Его тяжёлый взгляд слишком долго блуждает по протезу и нагой груди, измученной множественными шрамами, и, пересиливая себя, он поворачивается спиной. Губы исказились в неприязни сразу же, как на взор попал длинный шов. Он зажил очень хорошо, но оставил после себя белую полосу, изворотливо проходящую по левой части спины. Он понимает те попытки поддержки от Акито, понимает все пролитые слёзы Ан, когда они видели это. Ведь это выглядит действительно нездорово. Словно под кожей живёт длинный червь, что притаился и ждёт момента, чтобы в один день проскользнуть дальше — прямиком в мозг.       Завтра его ожидает милая Шизуку, что будет осматривать тело и шрамы. Это будет обязательно, ведь он достаточно долго не наведывался, дабы оценить процесс заживления грамотно. После чего пройдёт подготовка к операции.                     — Привет, Мизуки. Присаживайся, — говорит Акито, когда девушка заходит в офис. Он откладывает планшет в сторону и обращает внимание на Акияму, что села неподалёку. Она надёжный человек в третьем отряде, да и скучно с ней не бывает — Аояги часто хвалил её, а после и самому удалось в этом убедиться. Чего стоят совместные миссии, когда Шинономе по собственной воле отправлялся в разведку. Поэтому он уверен в способностях девушки на все сто и то, что она сможет выполнить просьбу, — Не думаю, что Тойя успел тебя оповестить, но нам очень нужна твоя помощь, — лицо Мизуки стало серьёзнее после этих слов, — На моей памяти, ты хорошо общалась с Камиширо, верно?       — Не прям хорошо, я бы назвала это «друзья по беде». После его вступления в «Dead team», наше общение почти прекратилось, но мы периодически виделись, обсуждали всё и вся, — она немного замялась, пытаясь подобрать слова более вежливо, и это давалось с трудом под тяжёлым взглядом главы, — После вступления в «OFFLINE», я, кажется, поняла, что за «милый мальчик из вражеской банды», о котором он постоянно трещал.       Акито хмурит брови, а его вид становится ещё более грозным. Он обязательно оторвёт яйца этому пидору.       — Хорошо, — Шинономе прочищает горло, прежде чем продолжить, — Тем не менее, мы даём тебе небольшую задачу на ближайшие дни: ты должна встретиться с Камиширо и попытаться выведать хоть что-нибудь, желательно, связанное с внутренней ситуацией в их банде. Нам будет важна любая полученная информация, потому что мы ничего не знаем о нём.       Мизуки кивнула и после покинула офис, оставляя Акито одного. Стоило двери хлопнуть, он измученно потёр глаза ладонями. Как бы не старался скрывать очевидное, он ужасно переживает за Аояги. Не только за то, что парень в свои годы переживает подобное, но и за неоднозначное внимание со стороны врага. Если последнее решится одной пулей, то первое, к сожалению, не так легко сдастся. Ведь Тойя сам стремится помочь, подставить себя под удар, взять груз с плеч главы на свои и попытаться решить, тем самым копая себе могилу. По этой причине Шинономе не спит четвёртые сутки, взяв на свои плечи третий отряд, дабы драгоценный мальчик смог полноценно передохнуть перед предстоящей операцией.       Он уверен в возможностях Шизуку на все сто сорок шесть процентов, но волнение в груди продолжает нарастать. Акито не единожды замечал то, как Аояги смотрит на шов на спине и какое нескончаемое отвращение в его взгляде при виде протеза. Как он отреагирует на новый глаз? Неужели реакция будет похожей? Если останется хотя бы малейший шрам после операции, то ненависть к самому себе будет разрастаться с каждой секундой. Шинономе, как никто другой, знает, что Тойя не любит себя. Поэтому старается как можно меньше обращать внимание на его «недостатки», с чем негласно договорился и с Ан. Та, в свою очередь, даёт ему своё тепло, заботу и уверенность, из раза в раз подмечая силу и надёжность. И, кажется, именно от её слов Аояги начинает сиять, может совсем незаметно, но вечно нервным Акито и Ан это услада для души.       — Мальчик мой, — шепчет Шинономе себе под нос, глядя на фотографию Шираиши и совсем юного Тойи, который не тронут жесткой реальностью и широко улыбается, что стоит на его рабочем столе, — Скоро всё обязательно наладится.

***

      Прошло достаточно времени с того момента, как она в последний раз посещала это место. Этот бар совсем не изменился за три года, но сохранил свой уют и немноголюдность. Когда-то давно они здесь сидели с Руи, обсуждали дальнейшие планы на жизнь и хорошо проводили время, но после их пути разошлись. Их «планы» никогда не пересекались, они не видели дальнейшую жизнь под руку друг с другом, поэтому после того вечера они не виделись. Но Мизуки с особым теплом в груди вспоминает, как славно они проводили время, полностью игнорируя свои проблемы. И она замечала, как сильно изменился Руи после вступления в «Dead team». В его глазах появился безумный огонёк, а идеи стали более пугающими — по причине того, что глава поощрял их и никогда не ставил его в какие-либо рамки.       Руи изменился, Мизуки тоже изменилась, но в другую сторону. Поэтому их пути так быстро разошлись.       Она присаживается на привычное место за барной стойкой и приятно удивляется тому, что даже персонал не изменился за это время. Мейко добро улыбнулась, стоило заметить знакомое лицо, и принялась за напиток, который постоянно брала девушка.       — Не ожидала встретить тебя здесь вновь, Мизуки, — начинает женщина, протягивая вишнёвый коньяк с колой. Она сложила руки на груди в привычной манере, пока девушка напротив оглядывает помещение, вспоминая приятные моменты, прожитые здесь. Даже не верится, что она снова здесь спустя длительное время. В груди неистово трепещет по непонятной причине, когда Акияма направляет взгляд на входную дверь, стоило звоночку оповестить о новом госте.       — Как же тесен мир, Камиширо, — искренне улыбается девушка и направляется в раскрытые для неё объятья. Она не соврёт, если скажет, что скучала по этому парню, как бы сильно он не изменился за это время и не понабрал грязных слухов. Ей не хватало той беззаботности, что она могла получить при общении с ним. Не хватало и этих крепких, таких нужных тёплых объятий, что мог давать только он. И как же не хотелось оставлять это всё в прошлом.       — Сердце ныло, просилось пойти сюда сегодня, — улыбается парень и направляется вместе с давней подругой за стойку, где здоровается с Мейко, — Давно мы так не встречались, не думаешь, Мизуки? — припоминает Руи, когда женщина протягивает ему тумблер с виски. Он лениво прокручивает его в руках и слабо улыбается.       — Где мой вечно шумный Камиширо Руи? Ты чего раскис? — бодро начинает Акияма, дёргая друга за плечо, — Как сейчас поживаешь?       — Всё ужасно скучно! Не нравится мне ситуация в банде, пока Цукаса так агрессивно настроен против врагов. Его не успокоить. Может, недотрах? — смеётся парень, смочив горло приятным алкоголем, — Но из интересного: недавно смог увидеть парня своей мечты. Ты не поверишь, Мизуки! Один его взгляд — и у меня уже всё горит.       — У кого тут недотрах, так это у тебя, ну, — безобидно отмечает девушка и поднимает свой снифтер, — Тогда за нашу встречу и ноющий стояк моего замечательного друга! — громко говорит Акияма, что рядом стоящая Мейко мелодично посмеялась.       — Это ужасный тост, но чем не грешили, — скромно смеётся Руи, всё-таки чокаясь бокалами и после делая глоток, — Цукаса три года изводил меня этим парнем, всё твердил, что он опасный и с ним лучше не играться, но… Господи, я еле стоял на ногах, когда его увидел, а внутри всё дрожало. С виду такой серьёзный, даже агрессивный, но был так похож на котёнка, когда отбивался от моих конфетти, — вспоминает Камиширо с таким нескрываемым восхищением в голосе, — Я все руки извёл после этого, Мизуки, это ужасно.       — Господи, кто бы мог подумать, что мой драгоценный друг положит глаз на одного из глав вражеской банды, — вскидывает брови Акияма, делая небольшой глоток из своего стакана, — Хотя, знаешь, это в твоём духе, — всё-таки махнула рукой она и безобидно отметила очевидное.       И этот диалог греет сердце. Мизуки никогда бы не подумала, что будет настолько скучать по своему давнему другу. Учитывая, что они никак не связывали свою дружбу с будущим и могли спокойно представить дальнейшую жизнь друг без друга. Но видно, что Камиширо скучал не меньше её, даже по самым тихим совместным вечерам в баре, в которые они предпочитали молча глушить внутреннюю боль алкоголем. Они никогда не искали поддержку в друг друге, не делились проблемами и прочим. Они просто знали: сейчас им необходимо находиться рядом. Словно залечивали раны, просто будучи рядом физически.       Мизуки помнит, зачем она здесь. И сейчас, общаясь со своим давним другом, ей вовсе не хочется начинать тему с внутренней ситуацией в их банде, ведь она хочет… немного забыться. Забыть о проблемах внутри их банды, в особенности о том, что переживает её командир.       — Мизуки, можешь начинать, — хитро улыбается Камиширо, смотря прямо на свою растерявшуюся подругу. Он допивает остатки виски и просит повторить, — Я же знаю, по какой причине ты здесь. И по какой причине здесь нахожусь я. Спрашивай.       Акияма… действительно сильно растерялась. Она знала, что Руи далеко не такой, как все, и то, что он достаточно умный и видит насквозь. И не думала, что это когда-нибудь обернётся против неё. Тем более, в такой момент.       — Что планирует делать Цукаса? — неуверенно начинает девушка, потупив взгляд в стакане с алкоголем.       — Полагается на меня, на мои идеи и изобретения. В дальнейшем будет атаковать вас. Он настаивает на том, чтобы бомбы были опаснее, чем есть сейчас. В его планах разрушить «OFFLINE» под корень, — буднично отвечает Камиширо, — Это, кстати, смешно — наблюдать за его постоянно нарастающей агрессией против вражеской банды, когда раньше у него была интрижка с Акито, — ухмыляется он, принимая новый бокал с виски.       — Интрижка? Ты серьёзно? — загорелась Акияма. Даже в такой ситуации её любовь к сплетням вырывается наружу.       — Они были любовниками и во время пребывания в бандах, а после их повысили в должности. Эти конторы с начала своего существования яростно конфликтовали, поэтому народ бы не понял неожиданного примирения между бандами, когда в главы вышли молодые и влюблённые люди. А учитывая, как долго идёт путь к мирным переговорам, если бы они сейчас просто потрахались и на этом сошлись, то примирение стало бы уместным, — поддерживая интерес подруги, выкладывает парень. Он сам в неоднозначном мнении об этой ситуации, от которой и посмеяться, и поплакать можно, — Мне об этом рассказала Нэнэ, которая общается с ним с пелёнок, поэтому у меня была такая же реакция, — посмеялся Руи.       — Бред… Я, конечно, слышала, что Шинономе-сан был с весьма специфичным прошлым, но настолько… — вздыхает Мизуки, разваливаясь на барной стойке. Именно об этом фрагменте полученной информации она не станет докладывать главе, а будет держать при себе. Лишний раз лезть в чужую постель нет желания, если только это не её давний друг, — Последняя атака на нашу базу. Ты хотел подобного исхода?       — Ммм… Нет. Изначально я поставил единственное условие для Цукасы: в момент взрыва там не будет присутствовать Аояги. Мне, честно, было плевать сколько смертей принесёт взрыв, лишь бы там не было его. Тенма сказал, что на момент атаки на базу Тойя будет находиться на миссии, а за каждым его шагом наблюдает Нэнэ. Меня обманули, я повёлся, — пытаясь не показывать грусть в голосе, отвечает Камиширо, — Когда я увидел Тойю в последний раз, то… Мне стало мерзко. От своего главы, своих изобретений и себя. Я не хотел навредить ему. А по итогу обернулось так, что он оказался без руки и глаза, а лицо постоянно прикрывает респиратор. Я пытался коснуться его протеза, словно не верил до конца, но он отдёрнул его.       Мизуки внимательно его слушает и осознаёт, что Руи — такой периодически безумный, неординарный и вечно меняющийся — скрывает гложущую горечь в голосе. Пытается скрыть то, как ему противно от самого себя, а ненависть ко всему нарастает с каждым днём. Она, как никто другой, знает, что Камиширо славный парень, даже не смотря на свою спонтанность и странные идеи — он надёжный и заботливый. И невероятный эмпат, пускай и пытается подавить это глубоко внутри.       — Следующий вопрос в студию! — неожиданно весело сказал парень, поднимая свой бокал для нового глотка. Пытается избежать уязвимой темы…       — Если ты всё знал, то почему пришёл? И знают ли об этой встрече другие? Знают ли они, что происходит внутри нашей банды? — неуверенно спрашивает девушка с небольшим страхом в голосе. Для неё «OFFLINE» стал семьёй, как и для большинства других, даже за такой незначительный срок, что она пребывает там.       — Об этом всём знаю только я. Наши специалисты не настолько сильны, чтобы знать информацию внутри вражеской банды, а я имею свои лазейки. Но говорить об этом остальным не собираюсь в помине — мне это попросту не надо. Я не желаю в очередной раз подвергать милого мальчика опасности, — забавно улыбается Камиширо, стоило упомянуть объект его обожания, — Я знаю, что вы собираетесь отправить разведку в определённый участок. Он верный, я скажу. Но ничего не собираюсь делать по причине того, что хочу увидеть вашу работу. И то, как вы справитесь с этим, — не скрывая азарт в голосе, отвечает он, — Ещё я замечал, что ваши отряды более слаженные и коммуникабельные, нежели у нас. Допустим, если Нэнэ попросить помочь с чем-то, то она скорее пошлёт куда подальше. У вас наоборот. Люди открыты к совместной работе.       — Это верно. Учитывая, сколько людей участвовали в разработке протезов для Аояги-сана, они правда невероятные, — слабо улыбаясь, поддерживает Акияма.       — Ах, к слову о милом мальчике! — неожиданно засветился Руи, копошась в своей небольшой сумке. Он вытаскивает оттуда плюшевого медведя, такого приятного сиреневого цвета, — Передай ему, пожалуйста. Если не ошибаюсь, то у него сейчас операция на глаз, поэтому я хочу, чтобы он полноценно увидел это первым.       Девушка смеётся. Влюбился этот придурок по уши и пытается хоть как-нибудь привлечь к себе такое желаемое внимание. Презент она, конечно же, берёт и бережно передаст, но вечер не заканчивается, ведь давним друзьям много что стоит обсудить.       — Слушай, а кто был снизу: Цукаса или Акито-сан? — тихо хихикая, утоляет своё любопытство Мизуки.       — Акито, — не скрывая улыбку, отвечает Камиширо и допивает свой виски.

***

      Тойя с большим трудом открывает свои глаза, стараясь собрать свои мысли в одно русло после наркоза. Плотные занавески заботливо закрыли, чтобы свет утренних лучей не попал на многострадальческие глаза. Не смотря на то, что действие и последствия наркоза он испытал на себе достаточно ещё при первой операции, это всё ещё даётся с огромным трудом, чтобы осознать происходящее. Аояги лежит в палате, что попытались восстановить после деформации, насколько это было возможно. И, словно впервые тут побывав, он рассматривает каждый уголок, а взгляд в конечном итоге падает на капельницу и плюшевого медведя, рядом со скромным букетом цветов. Ему достаточно непривычно видеть всё полноценно, может быть, даже немного больно, но сознание подсказывает, что игрушка ему не мерещится.       Насколько хватает сил в обмякших руках, он тянется к медвежонку и старается ухватить его, лишь бы тот не упал на пол. С трудом, но ему всё-таки удаётся это сделать и взгляд падает на небольшую записку, присоединённую на шею атласной лентой того же цвета, что и сам медвежонок. Если честно, то переварить понимание, что ему подарили игрушку, даётся легко, а вот догадаться от кого это — достаточно трудно в таком состоянии. Возможно, это от Кохане, которая, не смотря на небьющееся сердце, испытывает эмпатию ко всем и переживала за Аояги перед предстоящей операцией. А возможно это от Ан, но она не любит фиолетовые оттенки. То, что это от Акито, почему-то даже не пришло в голову. Это не в его духе.       Всё-таки, он раскрывает небольшую записку, собирая все свои силы, чтобы прочитать текст.

«Я очень надеюсь, что твоё состояние лучше. Прими, пожалуйста, небольшие подарки от меня. Жду нашей следующей встречи. ♡»

      А… Понятно.       Аояги направляет взгляд в потолок и прижимает мишку к сердцу, когда слышит приближающиеся шаги. Он уверен, это Акито и Ан, которые на перегонки несутся к нему, а за ними плетётся не поспевающая Шизуку. Честно, хочется немного полежать в одиночестве и переварить информацию, насколько это возможно. Неужели к нему заглянул Камиширо, пока он отходил от наркоза? Он бы не смог незаметно проскочить через огромное количество людей, что находятся в здании, хотя Бог его знает.       — Тойя… — ласково зовёт нежный голос Шираиши, когда дверь с тихим скрипом открывается. Она старается как можно меньше шуметь и была первой, кто зашёл в комнату и сел на стул, находящийся недалеко от кровати. Её ладонь нежно накрыла его свободную, аккуратно поглаживая грубую кожу, — Как ты сейчас, малыш? — спрашивает она и пытается подавить желание узнать, что за игрушка у него и букет цветов. Если память не подводит, то это маттиолы с приятным лиловым отливом. Они очень красивые, как она успела отметить, а где-то в середине виднеется небольшая записочка, вероятнее всего, с именем. Но из-за уважения личных границ она не затрагивает этот момент.       — Непривычно, если честно, — тихо отвечает парень, переводя свой взгляд обратно на плюшевого медведя. Ему с трудом даётся признать, но, чёрт возьми, это приятно, — У меня ещё мало сил, думаю, завтра смогу прийти в себя полностью и вернуться к работе. Как там ребята?       — Не торопись, малыш. Тебе надо восстановиться, — Ан невесомо касается губами лба парня и убирает прядку волос за ухо, — За них не переживай, мы ещё не начали осматривать округ. Только сели анализировать полученную от Мизуки информацию. Передохни немного, мой драгоценный, и потом возвращайся, хорошо?       — Да, спасибо, Ан, — слабо улыбается Аояги, не в силах подавить это. Он понимает, что отталкивает своим шрамом на лице и кривизной, но ничего не может поделать. У Шираиши, кажется, спадает гора с плеч, и она сама ласково улыбается, напоследок целуя парня в щёчку, после покидая комнату.       Следующим заходит Акито с пинками под зад и шипением Ан в спину. Он поглаживает ушибленный затылок, по которому получил крепкую затрещину, и прикрывает за собой дверь, переводя взгляд на парня. Улыбка сразу появляется на вечно хмуром лице главы.       — Какие красивые глазки, ну, — добро отмечает Шинономе, присаживаясь на край кровати в отличие от ранее побывавшей здесь девушки. Он аккуратно треплет волосы Аояги, которые Шираиши старательно приводила в порядок, и после касается ладонью его руки, — Ты молодец, мальчик мой. Я правда тобой горжусь.       Тойя скромно улыбается и незаметно кивает. На самом деле, от Акито редко можно услышать подобные слова по причине того, что он старается сохранить свою серьёзность. Но на деле подмечает даже незначительное, верит в силы других больше, чем в свои. Об этом как-то рассказала Ан, когда глава бурчал на первый отряд, мол, они бестолковые и ни на что не годятся, а после, уже в офисе, говорил о том, как сильно они постарались и превысили свой максимум. Хвалить кого-либо он не привык, а если и делает, то наедине с этим человеком, как и сейчас.       — Прости за то, что скинул на тебя третий отряд. Я восстановлюсь и обязательно присоединюсь к разведке, — серьёзно говорит Тойя и смотрит на Шинономе.       Последний тихо посмеялся, вновь потроша чужие волосы.       — Нам не хватает тебя, малыш. Поэтому выложись на задании на все сто, — он улыбается, смотря прямо в глаза напротив. Но его выражение лица быстро сменяется, а взгляд устремляется на зашторенное окно, — В последнее время у меня неспокойно на сердце. Я мог бы сослать на переживание о тебе, но мне кажется, что скоро что-то произойдёт. Очень… страшное. Даже не для банды, а лично для меня, — признаётся глава, постоянно кусая свои губы. И Аояги хочет успокоить, утихомирить чужое беспокойство, но по опыту знает — его чутьё никогда не подводит.       Акито натянуто улыбнулся, легонько похлопав Тойю по бедру, и встал с кровати, направляясь к выходу. В комнате витает сильное напряжение, словно что-то вот-вот коротнёт и взорвётся, и, к сожалению, никаким образом не покидает покои. Не смотря на приподнятое настроение у главы, что крайняя редкость, и неоправданные переживания, за Шинономе наблюдается тяжёлая аура, которую он не в силах подавить. Скорее всего, это уже заметила заботливая Ан и попыталась помочь, а так же в курсе Хонами — психолог главы, с которым он работает уже длительное время. Из-за ситуации внутри банды он стал реже наведываться к ней, но многие раны продолжают кровоточить, что несомненно даёт о себе знать.       Аояги поднимает плюшевого медведя, огладывая его, и замечает глупые сердечки на лапках. В груди странно трепещет от этого, и он не в силах понять, что за чувство сейчас испытывает.       В комнату с тяжёлым вздохом входит измученная Шизуку. Она поправляет очки и рабочий халат, а после присаживается на стул рядом с кроватью, неподалёку откладывая планшет с записями.       — Всё время, что проходила операция, они капали на мозги медсёстрам, а после и мне. Переживают похлеще родителей, не так ли? — нежно смеётся девушка, — Так-с, по последнему осмотру заметно, что шов на спине заживает замечательно, но имеет небольшие дефекты из-за сильной физической нагрузки. Насколько я помню, в свободное время ты обитаешь в зале? — уточняет Хиномори, по привычке поправляя очки. Это действие наблюдается за ней очень часто. Аояги молча кивает на её вопрос, — Из-за этого провод немного «соскользнул» и находится в изменённом виде. Это не влияет на работу протеза и на твоё состояние, так что ничего критичного в этом нет. Просто стоит соблюдать рекомендации и не нагружать себя лишний раз, — она улыбается, поднимая свой взгляд на пациента, — На счёт шва на лице… С ним тоже всё замечательно и он не подвергся изменениям после операции. Его вид останется таким, какой имеем сейчас.       — Понятно, — подавляя горечь в голосе, отвечает Тойя. Он останется с этим навсегда.       — Я уже предупредила Шинономе-сана о том, что ты полежишь ещё несколько дней. Тебе надо набраться сил и привыкнуть к «новому взгляду на жизнь», — стараясь развеять напряжение в комнате, пытается пошутить девушка, — Тебе нельзя сильно напрягать себя некоторое время либо протез может немного пострадать и хуже выполнять свои функции.       — Хорошо, — Аояги поворачивает голову в противоположную сторону, тем самым показывая, что не имеет желания слушать дальше про это. И врач понимает данную позицию, посему молча встаёт и покидает комнату, оставляя парня наедине со своими мыслями.       Ему, если честно, предстоит многое обдумать. В особенности то, что касается Камиширо.

***

      В офисе привычная суета и крики, поэтому Тойя, вернувшийся спустя неделю своего отсутствия, обыденно направился к кофемашине за чашкой кофе, рядом с которой находился Акито, листающий записи Ан. Та, к слову, сидела на диванчике и комментировала каждый шаг главы, постоянно подкалывая его. Он никогда не понимал её почерк и не поймёт, даже если пройдёт двадцать лет работы рука об руку.       — Наш малыш вернулся, поэтому подвергнется информационному изнасилованию, — фыркает Шинономе, что-то внося в планшет.       — Не смей адресовывать моему мальчику подобные слова! — возмущается Шираиши, грозно ударив кулаком об кофейный столик. Аояги же, взяв свою чашку кофе, направился к дивану и сел напротив женщины. Он пожал плечами, мол, дела мне до этого нет, и прилежно ждал, пока перекрикивания закончатся и его введут в курс дела.       Акито потирает виски, что уже гудели от нервотрёпки, и направляется в своеобразный круг к остальным. Ан подвинула к нему его кружку с эспрессо и сделала глоток из своей чашки, ожидая речь. Она была в курсе прошедшей «встречи» лишь поверхностно, поэтому сама заинтересована в этом. Учитывая, что сейчас на ушах все отряды, — их ждёт что-то ужасно интересное.       — Если кратко, то Камиширо в курсе всего, что происходит в банде, в том числе, что мы собираемся отправлять разведку в определённое место, — серьёзно говорит Шинономе и отпивает кофе. У Ан глаза на лоб полезли от услышанной информации, а Тойя, кажется, задержал дыхание, — Я сам не в восторге от этого, но, по словам Мизуки, он не собирается препятствовать нам. И обо всём знает только он.       — Ты настолько уверен в заместителе главы вражеской организации, о котором мы ничего не знаем и не можем найти даже малейшей информации?! — с повышенным тоном спрашивает Ан.       — Я понимаю, да. Он в разы опаснее, а не какой-то придурковатый парень, которым казался изначально. Но что нам остаётся? Камиширо подтвердил, что зона разведки — верная. Мы можем подкрепить людей из первого отряда на случай засады, — нервно предлагает глава, залпом опустошая кружку, — Я думаю, что он уже в курсе того, что Тойя вернулся к работе, поэтому, чтобы… защитить его, он точно не будет делать засаду, — с трудом говорит Акито, стараясь не смотреть на упомянутого.       — Я буду в первой команде и осмотрю каждый участок тщательно. Полагайтесь на меня, — бормочет Аояги, так же пытаясь не смотреть на главу.       — Ай-яй, ну что за атмосфера! Наш любимый мальчик вышел с больничного, так что давайте не нагнетать, — встревает Шираиши, размахивая руками, словно разгоняет напряжение в офисе.                     У Тойи было очень неспокойно на сердце, когда глава раздавал приказы всем отрядам.       По согласию со всех сторон, они решили объединить силы и провести максимально качественную разведку с участием всех возможных лиц. В первую очередь распределили людей из третьего отряда по командам, объяснили все задачи каждого и зону, в которой они действуют. Во главе первой команды, как можно было ожидать, оказался Аояги, который знает все возможные лазейки и может спокойно управлять всеми лицами, что были вовлечены в операцию. Вся первая команда состоит из исключительно участников отряда разведки, когда вторую смешали с первым, так как на них полагают основную физическую силу. Третья команда взяла на себя удалённый контроль, но некоторых будут ссылать на место действия. Лен — главный из них, а его основной задачей будет наблюдать с самой высокой точки за всем происходящим, плюсом к этому — иметь при себе снайперскую винтовку на случай нападения или засады. В ту же команду подключили Шихо из второго отряда, которая удалённо будет контролировать процесс. Дополнительно была создана четвёртая команда: после обнаружения места туда направят именно их. Во главе была Канадэ, которая является выделяющимся членом четвёртого отряда. Они будут заниматься обнаружением подозрительных вещей и веществ, а после окончания миссии — на ежедневной основе будут отправляться для осмотра места.       — Есть! — хором отозвались все члены операции, после чего направились в путь.       У каждого из них есть необходимое снаряжение, но в первую очередь — коммуникатор, диапазон работы которого бьёт все возможные рекорды. У второй команды обязательно имеется оружие, у первого — нож, за исключением Аояги, который имеет собственное огнестрельное оружие, встроенное в протез. В третьей не предусмотрено оружие из-за исключительного контроля ситуации и предупреждении об опасности, но, всё-таки, выделили винтовку для Лена, которой он очень красуется. Всё, что имеется у каждого, — это бронежилет и JPS-трекер.       Перед тем, как отправиться, Тойя собрал всех вместе для повторения плана и раздал рекомендации, которые стоит соблюдать определённым лицам. Их путь начнётся тогда, когда Кагамине займёт своё место и даст сигнал, ведь именно он должен осмотреть весь радиус действия и проинформировать в случае обнаружения вражеских лиц. Лен является человекоподобным роботом, как и Кохане, посему он может физически почувствовать присутствие человека. Напоследок Аояги пару раз хлопает его по плечу, высказывая слова поддержки, после чего Кагамине отправляется в путь.       — Проверка сигнала, — уже на месте говорит Лен, ожидая обратной связи. Тойя смотрит на всех членов и, получая от них кивок, отправляет ответное сообщение, — В таком случае, в путь, ребята. Ни пуха ни пера, — с надеждой в голосе, сказал он, после чего затих.       Аояги махнул рукой, зазывая с собой участников первой команды, и направился в сторону оживлённой улицы. В предвечернее время здесь блуждает достаточное количество роботов, которые несомненно мешают работе, но выбора «в каких условиях вы предпочитаете работать» не предоставляют. Посему они стараются избегать встреч с роботами и уделяют большее внимание другим вещам. Они направляются к первому заброшенному зданию — в прошлом офис, рядом с которым обычно не обитают оживлённые места. Оно здесь одно из немногих, которое занимает приличное место, но не привлекает к себе внимания. Мизуки с несколькими членами команды отправили осматривать первые пять этажей, когда Тойя взял на себя остальные, предпочитая работать в одиночестве. На первую команду был возложен первичный осмотр помещений, в то время как на вторую — более углублённый.       Он осматривает первую заброшенную комнату, и, если честно, ничего не бросается на глаза. Здесь всё соответствует тому, что характерно для заброшенных помещений, а нетронутый слой пыли подтвердил слова. На полу нет свежих следов, а в воздухе витает мерзкий запах ржавчины и пыли. Он решил не заходить вглубь комнаты, чтобы не оставить свои отпечатки подошвы и не сбить с пути вторую команду, посему лишь немного заглядывает внутрь, опираясь рукой о раму двери.       Вторая в очереди комната была просторнее и, кажется, более обжитой. Здесь есть диванчики и разбитый журнальный столик, на полу валяются порванные картины и книги. Подобный беспорядок обычно наводят в суете и спешке, но, если память не подводит, это офисное здание не подвергалось нападениям или другим угрозам. Другая мысль — неугомонные подростки, которые больно любят посещать подобные места и оставлять после себя подобное. Но взгляд бросается за следы на пыльном полу — здесь ходили босыми ногами. Тойя присаживается на корточки недалеко от улики и внимательно осматривает. Нога небольшая, плоскостопие, а так же засохшая кровь — вероятно, ранение, полученное от разбитого стола.       — Первая команда, Аояги Тойя, обнаружил подозрительные следы на полу и капли крови. Пятый этаж, вторая комната слева, — говорит командир в коммуникатор, после чего выравнивается.       — Принято. Канадэ отправляется на место вместе с остальными, — почти сразу отвечает Шихо в привычной спокойной манере.       — Здесь остались мои следы, подошва ребристая, — добавляет он, переставляя ногу немного в бок, чтобы удостовериться в информации.       — Первая команда, Акияма Мизуки, пустые патроны. Второй этаж, третья комната, — сообщает девушка.       Аояги знает, что вражеская банда не пользуется подобным оружием. В обычное время они предпочитают пользоваться тем, что не создаёт лишнего шума, — чаще всего, это тупое оружие, — в то время как «OFFLINE» продолжает использовать огнестрельное, пускай и стараются свести его к минимуму.       — Они используют тупое оружие, поэтому это явно не их следы. Пусть экспертиза возьмёт оставленную кровь и осмотрит другие улики, но размер стопы небольшой, вероятно, подростка. Вторая команда продолжает осмотр этого здания, первая — направляемся в следующее, — отдаёт приказ Аояги, после чего спешно спускается по лестнице вниз, по пути перехватывая вторую часть его команды.       Они бегут через чёрный выход и направляются на другую сторону улицы — там находится старый завод, который прекратил свою работу несколько десятков лет назад. По полученной информации здесь произошло нападение и ограбление, после которого бизнес накрыли, но из-за давности произошедшего улик, характерных произошедшему, остаться не должно. А если имеются, то в минимальном количестве. При этом всём, вход сюда ограничен для обычных жителей и роботов, посему если что-то будет обнаружено, то оно будет приписано к какой-либо группировке, в том числе и «Dead team».       — Акияма, направляйтесь на второй этаж, я осмотрю первый, — сказал Аояги, когда первая команда зашла в помещение. На втором этаже должны находиться раздельные комнаты, которые когда-то были даны работникам, когда на первом осталось всё оборудование и общая столовая.       Тойя понимает, что место очень сомнительное для места сбора из-за неудобной планировки здания и захламлённости. Тем не менее, этим самым оно может отталкивать какие-либо подозрения, чем несомненно подкупает. Он направляется глубже в помещение, попутно осматривая всё вокруг. Здесь имеются небольшие смещения пыли на поверхностях, но это можно запросто сослать на сыплющийся потолок, который держится из последних сил. Небольшой кусок плиты упал недалеко от Аояги, из-за чего он сослал несохранившуюся фактуру заброшенного здания на его критическое состояние. Предотвращая угрозу собственному здоровью, которое может подкосить из-за следующей плиты, он направляется в столовую, в которой не планирует задерживаться.       Это место пускай достаточно просторное, но слишком неудобное для переговоров, если судить честно. Его взгляд скользит по поверхности обеденных столов — они не тронуты: пыль и мелкая грязь сохранилась без малейших повреждений; как и скамейки. Ничего не бросается в глаза, кроме обвалившегося потолка в углу помещения, что образовало сквозную дыру. И он направляется немного дальше, к витринам, за которыми находятся большие разбитые окна. Взгляд ухватывается за небольшое изменение: пыль на витрине сошла в определённой фигуре, больше походит на то, как опираются спиной. Аояги осматривает этот участок и не замечает на стекле других изменений, когда на полу нашёл что-то странное. Он присел на корточки и уже хотел потянуться рукой, но вовремя остановился. Лицо исказилось в брезгливости.       — Первый отряд, Аояги Тойя. Первый этаж, столовая — следы спермы.       — Фетишисты совсем обнаглели, не так ли? — смеётся Кагамине в коммуникатор, — Акияма, нашла что-нибудь?       — Использованные гандоны и смазка. Тебе прихватить, Лен? — так же смеётся девушка, поддразнивая знакомого, — Тут пусто, можно направляться на следующий объект и не присылать сюда Канадэ. Здесь обитают исключительно любители экстрима.       — У нас последняя точка впереди, больше подозрительных мест не имеется, — сообщает Аояги и направляется к выходу из помещения. За спиной из дыры в потолке выпрыгивает остальная часть первой команды. И Тойя добро улыбается. Судя по счастливому лицу — затейщиком этой идеи была Мизуки, в то время остальные слегка перепугались, — Пойдём дальше.       Это здание находится дальше всех, и, как осознал Аояги, в ту сторону ранее направлялся Камиширо и ещё один неопознанный человек, предположительно, Цукаса. Вероятно, они на правильном пути, что не может не радовать. Само здание непримечательное, раньше было небольшим продуктовым магазином в жилом районе, который ограбили и последствии подвергли обстрелу весь имеющийся персонал. Это было сравнительно недавно, может, года четыре назад, и некоторые следы после того случая всё ещё могли сохраниться.       И в груди страшно неспокойно от мысли, что именно это место может принадлежать вражеской банде. И словно бушует забытое чувство опасности, ведь никто не знает, что можно ожидать дальше.       Эта улица тихая и здесь до сих пор проживают люди, пускай в небольшом количестве. И этот магазинчик действительно непримечательный, серый и никому не нужный. Тойя останавливает всю команду и первым идёт на внешний обход — лучше он подвергнет себя опасности, нежели драгоценных членов банды; и придерживается стены. Он старается издавать меньше шума и обострить слух для выявления подозрительных шорохов, но таковых не наблюдается. Аояги проводит рукой по протезу, чтобы на крайний случай при нём находилось оружие, и, приближаясь к углу, его слух улавливает тихий писк, который сильно смешивается с окружающим шумом. Он прижимается спиной к стене и проверяет, чтобы оружие было перезаряжено.       — Лен, поблизости есть люди? — шепчет Тойя в коммуникатор как можно тише.       — Нет, — мгновенно отвечает тот с капелькой беспокойства в голосе, — Аояги-сан, там что-то есть?       — Вероятнее всего, взрывчатка, — отчеканивает глава, после чего отрывается от стены и резко выходит за угол.       Писк стал громче и, кажется, начал отсчёт, пока Аояги судорожно старается обнаружить хотя бы что-нибудь похожее на бомбу или подобное ему. Взгляд мечется из угла в угол и видит летающий шарик с ушками, на груди которого отображается отсчёт времени. Его глаза широко распахиваются, потому что у него пять секунд, которые с каждым разом становятся всё громче и громче. Его мозг не придумывает ничего лучше, кроме как выстрелить. Руки рефлексно закрыли лицо, а глаза зажмурились в страхе, после чего он слышит взрыв.       — Аояги-сан, Вы в порядке?! — кричат в коммуникатор сразу несколько людей, голоса которых смешались в одно единое.       И Тойя медленно понимает, что если он мёртв, то не должен слышать восклики своих переживающих ребят, поэтому глаза медленно раскрываются, чтобы оценить обстановку вокруг.       — Твою мать, — шипит он себе под нос, обнаруживая вокруг себя, да и на себе, кучу розового конфетти в виде больших сердечек. И они везде, даже на волосах и одежде, но самое неприятное — не отклеиваются. Прилипли намертво, а ему, такому красивому, придётся продолжать работать в подобном виде, — Мы на верном пути, — почти спокойно говорит Аояги в коммуникатор, пускай доля недовольства проскользнула в голосе, и направляется к остальным.       Акияма залилась смехом сразу, стоило командиру выйти из-за угла, и, кажется, Тойя немного понимает, о чём могли разговаривать старые друзья в тот злосчастный день. В это же время остальные стояли с перепуганными лицами, вероятно, не отошедшие от страха за своего главу. Но Аояги жив-здоров, подбадривает своих ребят, похлопав каждого по плечу, после чего зазывает с собой. Он попросил не обращать внимания на его внешний вид, ведь это может помешать работе как им, так и ему, на что все дружно кивнули.       — Смотрите в оба, мы не знаем, что можно ожидать ещё. Осматривайте всё, что здесь есть, но ничего не касайтесь. То, что мы наследили, — уже плохо, — шипит командир и держит при себе оружие. Он не убирал его и не собирается для сохранения своего спокойствия.       Все разошлись по разным сторонам помещения и принялись за работу. После закрытия этого магазина мародёры позаботились о том, чтобы внутри не осталось ничего, учитывая мебель. Осталось только самое бесполезное: пара витрин, касса, из которой выкрали все деньги, и несколько потрёпанных стульев. В остальном здесь достаточно пусто, можно разойтись на широкую ногу, но посидеть мало где удастся. Тойя направляется дальше, замечая побитые стёкла и пыльную мебель. Со стороны кажется, что тут совсем никто не обитает, а это место — забыто Богом. И так думается до последнего, но сердце неспокойно стучит, когда он идёт дальше вглубь помещения. И он видит, но не верит глазам до конца. Кожаное кресло, что стоит в самом углу, а на нём плюшевое сердце с прикреплённой запиской.       Аояги либо сейчас психанёт и уйдет, либо покраснеет хуже некуда. А ещё скоро начнётся нервный тик, учитывая, как дёрнулся глаз.       Он резко хватает игрушку и открывает записку, поверхностно пробегая по содержимому.

«Я очень надеюсь, что это найдёт мой милый мальчик. Поздравляю, вы нашли место. Сегодня собрание отменили, поэтому я решил оставить небольшой сюрприз для тебя. Я невероятно скучаю и считаю дни до нашей встречи.»

      Тойя тяжело вздыхает, убирая игрушку под мышку, после чего, не спеша, направляется к выходу.       — Первая команда, Аояги Тойя. Место найдено. Отправляйте экспертизу в магазинчик и устанавливайте всё необходимое.              Они сидят в общей душевой с начинающим нагнетать напряжением. Акито может и держит сосредоточенное лицо без капли злости, но один только вздох выдаёт его с потрохами.       Шинономе явно был не в восторге, когда Тойя вернулся с миссии весь в сердечках и плюшевой игрушкой в руках. А единственное, что он гаркнул остальным, — чтобы не появлялись в душевой. Поэтому приходится сидеть смирно, пока глава так старательно выпутает с волос конфетти. Ничего не говорит и не спрашивает, но и без того понятно, что очень хочется, только боится сказать лишнего. И, кажется, завидев плюшевое сердечко в руках командира третьего отряда, он для себя понял и подарки после операции на глаз.       По правде говоря, Аояги планировал самостоятельно выпутывать всё из своих волос, но только после того, как отчитается главе насчёт прошедшей миссии и её удачным завершением. Кажется, как раз таки главе было совсем не интересно слушать исход миссии, а больше волновал внешний вид командира третьего отряда. Это, в первую очередь, не подобающий вид для командира, будущего заместителя главы банды.       — Прости, Акито. Я сам не ожидал подобного, — тихо раскаивается Тойя и смотрит на свои руки, что безостановочно старались занять себя хотя бы чем-то. На свои слова он слышит только расслабленный вздох.       — Малыш, мне нет дела до того, кто к тебе яйца катит, честно, — Шинономе наливает немного шампуня в ладонь, после чего аккуратно распределяет по макушке. Его голос на удивление спокойный, без малейшего намёка на укор, — Меня больше раздражает поведение Камиширо и его немного странное влечение к тебе. В любом случае, это твой выбор — как на подобное реагировать, и от моего мнения ничего не должно поменяться, — он вспенивает волосы и аккуратно массажирует голову, — Я переживаю за тебя, разумеется, за такое время ты стал мне сыном, как и для Ан. Но и контролировать тебя полностью я не имею права.       Тойя старается подавить неуместную улыбку, ведь это те слова, что он так давно хотел услышать. Акито и Ан для него семья, и теперь так думает не только он.       — Я сам не знаю, как на такое реагировать, если честно.       — Ты можешь мне довериться, знаешь ведь? Я внимательно слушаю, — Шинономе споласкивает чужие волосы водой, не переставая перебирать пряди.       — Когда я увидел те цветы и мишку, то понял, что мне было приятно. В груди было непонятное чувство, ранее я подобное не испытывал, — признаётся Аояги и боится посмотреть в глаза напротив. Он знает, что не получит осуждения, тем более сейчас, но всё равно почему-то стыдно.       Акито лишь добро улыбнулся и потрепал влажные волосы на макушке. И лишь тогда Тойя позволил себе посмотреть на своего главу.       — Это ведь замечательно, если ты можешь испытывать такие чувства, — беззлобно говорит он и принимается наносить бальзам на кончики воло́с. Из-за некоторых факторов у Аояги очень грубый во́лос, поэтому Ан впихнула какой-то уход, который приходится соблюдать, — Я тоже когда-то давно мог испытывать такие замечательные чувства к одному человеку, но, к сожалению, наши пути разошлись. После этого я никого не смог полюбить так же, как и его, — признаётся Акито, — Поэтому такие хрупкие чувства стоит очень сильно ценить, малыш. Никогда не отрицай то, что чувствуешь. Даже… если это твой враг, — на выдохе сказал он.       — Акито, — тихо отзывается Тойя, немного боясь задавать подобного рода вопрос. Но если сегодня на чистую воду, то все должны раскрыть частичку себя? — Кто был этот человек?       Руки главы неожиданно замерли, когда он собирался смывать бальзам для волос. И Аояги хотел извиниться за подобную выходку, но предстоящий поток слов прервали:       — Это был очень важный для меня человек, без которого я не мог представить своего будущего. Я не желаю называть его имя, быть может ты сам узнаешь об этом когда-нибудь, — он пытается улыбнуться, но выходит паршиво, если честно. Заметно, как ему тяжело об этом говорить, — Мы были вынуждены прекратить отношения из-за вступления в разные банды. Мои чувства к нему ещё очень долго жили, даже не смотря на то, как сильно он изменился. Сейчас только сердце ноет, возможно, что-то не может подавить в нём неугасшие чувства, — его голос хрипит, выдавая рвущуюся горечь, — Я пытался забыться, пользуясь беспорядочными половыми связями, но не получилось. Ан, быть может, до сих пор припоминает мне эту «чёрную полосу» в моей жизни, но она была единственным человеком, который был рядом со мной в тот момент.       — Акито…       — Поэтому, если почувствуешь это вновь — не беги от этого. Иди навстречу, не смотря на чужое мнение. Даже моё, — он вновь улыбается и протягивает свою раскрытую ладонь, в которой лежат несколько сохранившихся конфетти, — Если он так сильно желает подарить тебе своё сердце, то это… неплохо? Не думаешь? — Тойя берёт несколько конфетти себе в руку, пока в голове происходит самый настоящий ураган мыслей, — И, помни, выбор должны принимать не где-то там с кем-то, а здесь, малыш, — он ткнул указательным пальцем в левую часть груди, там, где неспокойно бьётся сердце.       Акито не понаслышке знает, каково это — быть влюблённым во врага. И в какой-то степени уважает то, как Камиширо добивается малейшего внимания к себе вне зависимости того, что ему скажут другие. Шинономе так не смог. Побоялся мнения остальных, каких-то осуждений и не предпринял малейших действий, чтобы сохранить угасающую любовь.       И сейчас он видит, как Тойя боится мнения остальных и того, как чуждо ему чувство симпатии. Как он не понимает, что с ним происходит, ведь ранее не чувствовал что-то подобное. И Акито не может вымолвить плохого слова, не может ограничить человека от собственных чувств, как бы сильно это не настораживало. У самого в сердце коты скребутся, помнят тот страх, когда что-то чувствуешь к врагу. Даже не смотря на то, что с того момента прошло более десяти лет, когда он был в возрасте Тойи, он до сих пор с трудом признаёт, что первая любовь не забыта и не будет забытой.       После встречи старых друзей, Акито и Мизуки отправились выпить и обсудить прошедшую встречу. Он бы сослал её слова на пьяный говор, но нет, девушка, на удивление, совсем не пьянеет, несмотря на крепкий алкоголь. Их разговор об этом был совсем непринуждённый, словно сами устроили дружеские посиделки, но одна фраза Акиямы заставила вмиг протрезветь:

«Не запрещай Аояги-сану чувствовать к Руи симпатию. Ты ведь по себе знаешь, как это больно.»

      Он не задавал вопросы по этому поводу, даже не желал интересоваться откуда она знает. Просто смотрел в стакан с коньяком и понимал, что, чёрт возьми, он ведёт себя как последний ублюдок. Ведёт себя по отношению к Тойе так, как боялся, что будут относиться к нему. И словно девушка одним лишь предложением поставила его на место, заставляя обдумать всё, что он когда-либо говорил.       После этого разговора словно что-то поменялось в сознании Шинономе. И, возможно, он благодарен Мизуки за такие пинки под зад.                     Уже несколько дней экспертиза проверяет найденное место сбора вражеской банды. Были найдены следы от обуви четырёх участников, личность которых удалось установить спустя недолгое время. Ими являлись: Цукаса Тенма — глава «Dead team», Камиширо Руи — права рука главы и по совместительству выделяющийся кадр, Кусанаги Нэнэ — специалист в IT сфере банды, Отори Эму — самый младший участник, но является основной физической силой. Пятый след обнаружили спустя сутки, его опознать не удалось, из-за чего сошлись к мнению, что это отпечатки обуви человекоподобного робота. Для обеспечения безопасности банды в помещении была установлена прослушка, которую убрали под кассу, — звук, быть может, оставлял желать лучшего, но никто не жаловался.       На следующий день после разведки второму отряду удалось засечь интересный диалог, который был записан на прослушку.       «Здесь чужие следы. Неужели обнаружили?»       «Не волнуйся, Цукаса, это мои следы и нескольких наших ребят. Я оставил здесь маску на прошлом собрании, поэтому по пути на следующую точку мы заглянули сюда, чтобы я её забрал. Ты ведь знаешь, что я не могу без неё. Всё в порядке.»       «У тебя не такой размер обуви, Руи.»       «У нас есть ребятки покрупнее, чем я. Не переживай, этот магазинчик никогда не вызовет подозрения.»       Акито, слушающий этот диалог, подавился своим кофе. Бред. Чтобы Камиширо защищал их? Это смешно. Он даже подумать не мог, что такой человек будет в какой-то степени сторонником их банды. Возможно, Акияма не врала, когда говорила, что он не полный мудозвон, в особенности, когда дело касается безопасности Аояги.       В ходе недельной проверки места и постоянной прослушки выяснялось, что собрания проходят с некоторой периодичностью: раз в два дня ближе к полуночи. Они обсуждают действия вражеской банды, чаще всего слушая мнение Камиширо, а также уточняют на счёт новых разработок, в которых тот не сильно торопится. «Всему своё время» — его ответ из раза в раз, не меняющийся даже под давлением Тенмы.       В один из дней очередной проверки четвёртый отряд во главе Йоисаки принёс с места кое-что интересное. В дверь офиса вежливо постучали перед тем, как войти, после чего показалась Канадэ. Она скромно представилась, заметив в комнате Акито, Ан и Тойю, и зашла внутрь, прикрывая за собой дверь. В её руках была мягкая игрушка в виде розового шарика с ушками и красивый букет из фиолетовых гортензий. Аояги, только заметив это, поторопился встать и уйти, но тяжёлая рука главы, сжавшая его плечо, вынудила сесть обратно и накрыть лицо ладонями. Шинономе заметил, как быстро зарделось лицо командира третьего отряда, но старался не обращать на это внимание, дабы Тойя не чувствовал себя некомфортно.       — Канадэ, милая, а это для кого? — стараясь скрыть нервный смешок, поинтересовалась Ан.       — Я осматривала помещение на наличие странных предметов, которых не обнаружила, и уже собиралась возвращаться, как на выходе обнаружила это. Оно было явно положено после моего прихода, но я не заметила того, кто это сделал. Прошу прощения за мою невнимательность, — говорит девушка, небольшими шагами направляясь вглубь комнаты, — Здесь есть записка. Я её не читала и даже не касалась, но подумала, что стоит принести это вам. Что игрушка, что букет проверены — никаких опасных предметов или веществ там нет.       — Спасибо, Канадэ, — поблагодарил Акито, встав с дивана, и взял в руки подарки, — Можешь идти отдыхать. Спасибо за проделанную работу.       Девушка скромно улыбнулась, сделала небольшой поклон, после чего покинула офис, прикрыв за собой дверь.       — Можно я уйду? — пытаясь не показывать своё красное лицо, молит Аояги.       — Малыш, в этом нет ничего постыдного. Я тебе уже говорил об этом, — тяжело вздыхая, говорит Шинономе. А Ан, кажется, немного не понимает что тут происходит. Лишь хлопает глазами в надежде, что ей объяснят.       — Эта игрушка в виде бомбы, на которую я наткнулся во время разведки.       — Горе-романтик, что уж поделать? — пожимает плечами глава, после чего протягивает презенты парню, — Держи. Иди отдохни, и так всю ночь в зале провёл. Шизуку узнает — получишь и ты, и я.       Тойя слабо кивнул, после чего встал с дивана и направился на выход из офиса под сопровождением двух пар глаз. Ему почему-то невероятно стыдно за это, он даже не может понять причину этому, просто понимает, что это неправильно. Подарки от врага всей банды не должны вгонять в краску, не должны вызывать странный трепет в груди и приятное чувство где-то глубоко внутри. Это звучит и выглядит слишком аморально, что Аояги чувствует себя изгоем. И с этими мыслями он направляется прямиком в душ, по пути зайдя в комнату, чтобы аккуратно сложить подарки к другим, уже имеющимся.       Акито тяжело вздыхает, стоило сесть на диван с новой чашкой кофе, и чувствует на себе прожигающий взгляд. Ах, Ан… Точно.       — Тойя начинает что-то чувствовать к Руи, — Шинономе прочищает горло. Он сам знает, как плохо это звучит, а удивлённый взгляд Шираиши лишь подтверждает мысль. — Ан, он сам осознаёт, что это слишком странно. Он считает свои чувства неправильными, а это плохо, сама знаешь. Я не в силах сказать что-либо против, мне тяжело.       — Да… Тебе ли не знать, как ощущаются запретные отношения, — расслабленно выдыхает женщина, поудобнее раскидываясь на диване, — Чувствует материнское сердце спокойствие. Я, почему-то, не ощущаю какой-то опасности от Руи для Тойи. Мне кажется, что всё не так плохо.       — Мизуки говорила, что он далеко не такой, коим кажется, — он делает глоток кофе и после ставит кружку на столик, — Я думаю, ты прекрасно помнишь взрыв на крыше, — Ан кивнула, — Руи ставил условие для Цукасы, чтобы там не было Тойи в момент атаки. Подтверждений нет, но, мне кажется, по прошедшей недавно разведке можно понять, что он действительно оберегает его от опасности.       — Это всё ещё не снимает с него того, что он наш враг. Романтические отношения, боюсь, в нашей ситуации будут выглядеть слишком странно, не так ли? — ехидно улыбается она, попивая свой лимонад. — Акито, ты на его стороне, потому что сам знаешь каково это. Я не собираюсь его порицать, отговаривать и прочее, почему-то мне спокойно за это, — женщина пожимает плечами, но после замечает резко сменившееся лицо главы, исказившееся в непередаваемой боли. В груди словно что-то защемило от увиденного, доходя до колющего чувства.       — Ан, скоро что-то произойдёт. Сердце болит, — губы главы исказились от боли, а девушка встревоженно посмотрела на своего друга. Не теряя ни минуты, Ан выбежала из офиса, стараясь как можно скорее перехватить кого-нибудь из пятого отряда.

***

      — Четвёртый отряд, Канадэ Йоисаке, как слышно?       — Прекрасно слышно, милая. Что-то нашла? — весело отвечает Шираиши в коммуникатор.       — Да. Здесь труп Цукасы Тенмы. Примерное время смерти: пять часов назад.       — Что…       Женщина подрывается со своего рабочего места, направляясь прямиком в офис. Будь здоров, Акито, со своим отменным чутьём, ведь, зараза, никогда не подводит. Весь второй отряд в курсе произошедшего, ведь коммуникатор — неотъемлемая часть их формы; и без какой-либо команды начали переслушивать запись на прослушке, пока их командир направилась оповещать остальных.       В офисе сидит только Акито, когда Тойи, на удивление, нет. Она, без приветствий и прощаний, нагло подходит к его рабочему столу, нажимая на кнопку громкоговорителя.       — Третий, четвёртый и пятый отряд незамедлительно отправляются на вражескую точку сборов. На месте найден труп главы «Dead team» — Цукасы Тенмы. Возьмите всё необходимое для выяснения обстоятельств смерти, а так же рабочую машину для перевозки тела в морг нашей базы. Во главе буду я, Шираиши Ан. Ждите моих дальнейших указаний в коммуникатор.       Акито в культурном шоке смотрит на женщину, что старается отдышаться от пробежки по всему зданию, и молча просит хотя бы объяснить происходящее. Его тело мелко дрожит по непонятной причине, а лицо быстро потеряло свой привычный окрас.       — Акито, Цукаса мёртв. Его тело найдено на месте сбора, — женщина положила ладонь на чужое плечо в качестве какой никакой поддержки. Видит, как медленно он обрабатывает информацию из-за недавно принятых успокоительных, и понимает, что никак не может помочь. Шинономе лишь хмурит брови, смотрит в глаза напротив, такие искренне испуганные, сочувствующие, но словно не верит. Не верит, пока сердце не пропускает удар, возможно, два. Шираиши жалостно наблюдает за тем, как глава подбегает к окну и как можно быстрее его открывает, наклоняется вперёд, не в силах держать подступающую рвоту, пока Ан медленно подходит и грустно смотрит на стекающие слёзы. Поправляет непослушные волосы, чтобы не мешали, а в груди так больно от этого зрелища. Он не в силах остановить это, пускай выблёвывать ему, по факту, нечего, кроме нескончаемой горечи, — Тебе не стоит присутствовать там, Акито. Ты знаешь, что лучше от этого не будет.       Для Шинономе весь говор — белый шум в ушах, такой мерзкий, неутихающий. Он совершенно не понимает, что сейчас происходит, и не может почувствовать землю под ногами. Тело ватное, словно выжало из себя всё, что только возможно, кроме ноющих отголосков неупокоенных чувств. Смерть главы вражеской банды должна радовать, словно появился шанс на мир и покой, но ему, почему-то, далеко от всеобщего веселья. И Ан понимает. Ведь видела, как ему было тяжело все эти годы; собирала по крупицам хрупкое сердце и вытирала горькие слёзы, слышала громкий плач, который глава так старательно пытался подавить в подушке, будучи наедине со своими мыслями. Даже время не смогло помочь, не смотря на то, как много лет прошло с того дня. Его словно окончательно добивало, как давно это было, и то, что он до сих пор не может смириться до конца.       Остаются лишь рвотные порывы, и он не в силах стоять на ногах, оседает на пол, накрывая бледное и безжизненное лицо ледяными ладонями, и понимает, что не может сказать и слова, пока его драгоценная подруга, что так сильно переживает сейчас, наблюдала за этим всем со стороны. И единственное, что чувствовала, — жалость. Такую, словно жизненно необходимую ему. Он не чувствует укора совести, не чувствует нагнетания. Ведь Ан никогда не порицала его за то, что он всё ещё любит Цукасу, ставшего бессердечным убийцей и врагом их банды.       Акито чувствует тёплые руки, что бережно прижимают его голову к груди. Слышит нервное дыхание и учащённое биение сердца. Он лишь прикрывает глаза, полностью доверяя ей.       — Всё в прошлом, мой любимый. Я прекрасно понимаю, как это тяжело, — тихо шепчет Ан, поглаживая растрёпанные рыжие волосы, а её губы нежно касаются вспотевшего лба, — Мы обязательно справимся с этим.       В офис заходит переживающая Шизуку, жалостно изогнувшая брови при виде такой картины. Её сердце чуяло, что что-то произойдёт, и она немедленно отправилась к своему главе с усиленной дозой успокоительного. Шираиши кратко кивнула, стоило врачу положить небольшой чемоданчик на стол, после чего оставила ещё один невесомый поцелуй на макушке и направилась с остальными на выезд. Хиномори знает, что делать, и обязательно поговорит с Хонами для возобновления сеансов, ведь глава теряет силы буквально на глазах.              Ан, по правде говоря, была немного в шоке от увиденной картины. Вероятнее всего, Канадэ, привыкшая к подобным картинам, не так эмоционально отреагировала на повешенное на стену тело со вскрытым брюхом, из которого медленно выскальзывали органы и безостановочно текла кровь, и бледное, разодранное лицо, на котором стёрлись все эмоции ужаса и боли и осталось лишь безграничное спокойствие. Его голова бессильно свисла вниз, а у приоткрытого рта застыло пару ручейков алой крови. Это выглядит страшно, когда более крупные парни из третьего отряда принимаются снимать труп со стены, подмечая то, что глава вражеской организации был зверски подвешен на гвозди, прибитые к ладоням.       Тело быстро переносят на носилках в рабочую машину и из пятого отряда остаётся только Минори, что совсем не привыкла к подобным выездам. Ан попросила её остаться для случая, если они смогут обнаружить ещё труп, а также набраться опыта, ведь в банде девушка находится сравнительно недавно. После того, как машина отъехала от места, к командиру подошла Канадэ, прижимая свой планшет к груди, и тихо прочистила горло, готовая давать отчёт.       — Я слушаю тебя, милая, — Шираиши пытается улыбнуться и подавить дрожь в голосе, но после пережитого за одно утро подобное даётся с трудом.       — Я связалась с Шихо и мы смогли немного восстановить картину произошедшего. Его ударили тупым оружием ударом в висок, после чего он потерял сознание. Если судить по количеству крови, то основная «работа» была сделана именно здесь, — она указывает на участок на земле, расположенный недалеко от разбитого окна. Там большое количество крови не только на полу и камнях, но стенах и близ стоящих витринах, — На задней стороне одежды я заметила крупные куски стекла, так что это подтверждает, что он лежал на полу в отключке, так как не было предпринято попыток сбежать или увернуться. Так же в волосах. Брюхо буквально разорвали руками, не было ровного пореза от ножа или других орудий, только оборванные куски кожи. Некоторые органы отсутствуют, несколько из них удалось найти здесь, а остальные, вероятно, унесли как трофей. Я отправила поисковую группу на поиски на ближайших улицах, дай Бог найдут хотя бы печень, — Канадэ переводит взгляд на свой планшет и что-то листает, — Отталкиваясь от некоторых факторов, мы с Шихо пришли к выводу: убийцей была девушка, вероятно, низкого роста и некрупного телосложения. На земле обнаружены следы от обуви, отпечаток не глубокий, из-за чего выходит, что у неё небольшой вес. Убийство было явно не на эмоциях, учитывая, что Цукасу перенесли сюда уже без сознания, оно было спланировано. Если отталкиваться от некоторых фактов, что органы были разбросаны по разным углам помещения, кровь находится почти везде, а тело в конечном итоге зверски разодрано, — процесс её веселил. Был обнаружен волос ярко-розового окраса, я собрала его и поместила в пробирку. Если учитывать имеющуюся у нас информацию, его убийцей была Отори Эму. В остальном, это всё.       — Шихо прослушала запись с прослушки в тот временной период?       — Да. На записи нет ничего подозрительного. Возможно, это из-за неудачного размещения прослушки, — Йоисаки пристраивает планшет под мышку, после чего вынимает из внутреннего кармана своего пальто небольшой конверт, — На месте было так же обнаружено это, — она протягивает его командиру, который тут же берут.       — Спасибо за проделанную работу, Канадэ. Можешь продолжить поиски вместе с другими отрядами, — Ан дружелюбно улыбнулась, после чего направилась на выход из помещения из-за неприятного удушающего чувства.       Конверт был так же в крови, несильно запечатан, посему она без труда берёт записку внутри. В груди беспокойно дрожит только при виде неё, ведь она действительно не знает, что можно ожидать сейчас. Раскрывает небольшой листочек, после чего её взгляд впивается в содержимое.

«Я открыт к переговорам. Приглашение уже выслано нужному человеку, которого я желаю выслушать в первую очередь.

Камиширо Руи.»

      Ох. Она уже знает, кто этот человек.

***

      Тойя по некоторым данным знал, что у вражеской банды нет основной базы, как у них. Они имеют несколько точек в разных уголках города, но их местоположение остаётся неизвестным. Это были исключительно расчёты и предположения, которые, как оказалось, были верными. Базы, вероятнее всего, такие же непримечательные, как и точка, в которой он находится сейчас. Именно это место было указано в приглашении.       Это старая поликлиника, которая была отстроена лет семьдесят назад, но завершила свою работу из-за внедрения роботов в повседневной жизни, из-за чего надобность врачей сильно сократилась. Здание серое, находится между жилыми домами, посему не привлекает к себе внимания. Окна заколочены, на стенах граффити, а лестница подверглась деформации. Место не вызывает доверия, но как место для базы — весьма неплохое, ведь «OFFLINE» сами используют старую больницу как основное место пребывания.       Он проходит внутрь, настороженно оглядываясь по сторонам. Внутри немного обустроено, но здание всё ещё находится в аварийном состоянии, если судить по обваленному потолку и гулящему сквозняку. Его никто не встречает, что было весьма ожидаемо, и он идёт прямиком туда, куда зовёт сердце. Невзначай заглядывает за приоткрытые двери, где смог заметить подобие техники, что используется и у них, а так же несколько комнат «отдыха». Они были слишком пыльными и забытыми, чтобы так называть.       Взгляд ни за что не цепляется, первый этаж оказывается несколько бесполезным, поэтому Тойя поднимается по лестнице выше, аккуратно скользя рукой по перилам. В груди непривычно трепещет, словно дрожит в ожидании встречи, но он как можно быстрее отгоняет эти мысли, занимая сознание нынешней целью. Его задача сейчас: обговорить с новым главой вражеской банды «Dead team» Камиширо Руи детали мирного пути, за которым последует прекращение вооружённых атак и разжигание ненависти. Он должен держать эту мысль в голове, не думать ни о чём другом. Если позвали именно его, значит за ним стоит будущее их банды.       Он выходит на длинный коридор, среди которого видно одну единственную приоткрытую дверь, за которой лениво разливается тёплый свет. Ему не страшно за то, что может произойти в последствии переговоров, и за то, что всё может пойти не так. Посему его шаг ровный, уверенный, словно готовился к этому с самого начала. Аояги пересекает часть коридора достаточно быстро, оказываясь прямо напротив нужной двери, и без стука отпирает её, проходя внутрь.       — Я очень долго ждал нашей встречи, Тойя, — начинает Камиширо, откладывая бумажки в сторону. Их «офис», если так можно назвать, обустроен грамотнее всего, и здесь, помимо мягких диванчиков и крупного стола, имеется большая библиотека, находящаяся прямо за спиной нового главы.       — Кто и зачем убил Цукасу Тенму? — прямо спрашивает Аояги, проходя глубже в комнату и останавливаясь недалеко от рабочего стола. Он в курсе всего, ведь после получения приглашения заглянул в офис, где мирно спал Акито, а рядом сидела переживающая Шизуку. Она поделилась тем, что знает.       — Присаживайся. Боюсь, мы здесь надолго, — в спокойной манере предлагает Руи, сопровождая говор плавными жестами. Тойя, пускай и с некоторой неприязнью, сел на кожаное кресло, подобное тому, что было в заброшенном магазинчике, — Цукаса сам желал умереть. И хотел умереть от сильной руки. Я не был его убийцей, лишь помог исполнить его давнее желание. Ваши люди уже знают убийцу.       — Что ты хочешь от нашей встречи?       — Прийти к мирному решению, Тойя. Я изначально не был настроен на вашу банду агрессивно и не поддерживал тактику Цукасы. Сейчас моя единственная цель: наладить отношения с вами и прекратить холодную войну. Я не желаю продолжать конфликт, но из-за накалившейся атмосферы и неимением гарантий с обеих сторон мирный договор, вероятнее, не будет заключён. Быть может, я и могу прекратить атаковать вашу банду, ведь это не составит труда, но тогда наступление начнёте вы.       — Почему ты желаешь разговаривать со мной, а не с кем-то более главным? — задаётся вопросом Аояги. Ему интересна точка зрения Камиширо и она выглядит более чем адекватной.       — У Акито сложный характер, и, скорее всего, я не смогу выйти с ним на компромисс. За такое долгое время, что он занимает главенствующее место в банде, его взгляды устоялись, поэтому он не будет согласен с большинством моих предложений. Плюс, он точно мне не даст одно — тебя, — буднично, словно за чашечкой утреннего кофе, объясняет Камиширо. Брови Тойи нахмурились в непонимании.       — Что ты имеешь в виду? — уточняет он, на что получает длительный зрительный контакт, от которого в груди в предвкушении задрожало. Руи не отвечает на его вопрос, предпочитает, чтобы командир сам предположил вариант. Но Аояги рос не в том окружении, чтобы не понимать, что желает от него Камиширо.       — Тем не менее, я тебя не заставляю и не принуждаю. Это исключительно твоё решение. В случае отказа я буду открыт для переговоров с Акито, но, как я и сказал, это может затянуться на неопределённое количество времени, — вздыхает глава вражеской банды, после чего вновь фиксирует зрительный контакт, — Если «переговоры» будут проходить с тобой, я буду готов на всё, даже если ты попросишь распустить мою банду.       — Я задам несколько интересующих меня вопросов, — говорит Тойя, на что незамедлительно получает краткий кивок, — Зачем тебе я?       — Если ты до сих пор не понял, то меня возбуждает один только твой взгляд. Только твой голос заставляет меня мелко дрожать в предвкушении. Я ждал нашей встречи три года, каждый Божий день думал об этом, ведь Цукаса почти ежедневно изводил меня тем, как ты опасен. Я не чувствовал в тебе опасности, лишь чувствовал то, как сильно хочу тебя всего. Не только в сексуальном плане, — отвечает Руи, совсем не изменив свою будничную манеру речи, — Все подарки и записки, да хоть всю Японию положу тебе в ноги, лишь бы ощутить твой беглый взгляд на себе, хотя бы знать, что ты подумал обо мне.       Тойя прекрасно чувствует, как покраснели его щёки, но, благо, респиратор не позволяет заметить это другим.       — Почему тебя не было видно на радаре? Ты знаешь, о чём я говорю, — он прочищает горло, чувствуя, как сел голос после таких слов от врага.       — Конечно, знаю, милый мой, — вздыхает Камиширо, после чего поднимает ладони к ушам. Пальцы подхватывают лямки чёрной маски, которую легко сняли, и оголяют нижнюю часть лица. Глаза Аояги распахнулись от увиденного, и он, не в силах вымолвить и слова, лишь молча осматривал это. Тойя почувствовал, словно перед ним обнажили часть чего-то сокровенного, недоступного остальным, — Если ты попросишь, я обнажу свою душу, Тойя. Перед тобой мне нечего скрывать, — Руи криво улыбнулся из-за проходящего через всю щёку шрама. Издалека заметно, что шов неровный, словно зашивали в спешке или без особого желания, из-за чего часть кожи оказалась попросту натянута. Маска была быстро забыта, сложенная где-то на рабочем столе, — Цукаса вынудил меня проводить эксперименты с моими изобретениями и заставлял «играться» с их выдержкой. В последствии одной проверки произошёл взрыв, затронувший моё лицо. Мне полностью оторвало нижнюю челюсть, и я чудом остался живым, но Цукаса всё ещё был недоволен результатом. Саки быстро отреагировала и провела операцию, но, к сожалению, кожи не хватило, чтобы полностью перекрыть протез, — рассказывает он, — Эта деталь принадлежала компании, что занимается разработками роботов, плюсом к этому Цукаса внедрил тестовую разработку Нэнэ, которая помогает сравнять меня с роботами, но, к сожалению, сделали это без моего ведома. Как ты мог заметить, она работает, но я могу физически чувствовать этот чип у себя под кожей, — не смотря на эту историю, Камиширо продолжает улыбаться. И, если честно, Тойя немного завидует, что он может делать это без задней мысли.       — Что ты можешь предложить для первого шага к примирению между сторонами? Ведь всем известно, что именно ваша банда разожгла конфликт, — Аояги старался говорить как можно спокойнее, но от непонятых эмоций глубоко внутри это давалось с трудом. Словно перед этим человеком весь его многогодовой самоконтроль идёт насмарку, а он не в силах сделать что-либо против этого.       — Для начала я отпущу заложника, — Руи, вероятно, самому не нравится эта тема, учитывая, как устало он откинулся на спинку кресла и попытался отвести взгляд, — Я думаю, тебе известен этот человек. Эна Шинономе.       Сердце Тойи пропустило удар.       — Как давно она находится у вас? — не скрывая неожиданно вспыхнувшую злость, цедит командир. Он слышал и видел пролитые слёзы Акито, когда тема как-либо касалась его сестры. И не понаслышке знает, что мысленно он похоронил её, ведь все семь лет, что её нет рядом, были проведены в догадках и ненависти к себе.       — Она была здесь до моего вступления в банду. По словам Цукасы, он пытался отыграться на ней, ведь не в силах сделать это с её братом. Я видел это и видел то, в каких нечеловеческих условиях она жила всё это время. К ней обращались, как к брошенному животному, словно издевались, — голос Руи заметно изменился, будто проскальзывает жалость и разрывающая боль, — Цукаса мёртв, а последние пару недель его не было на этой точке. Я предоставил Эне наиболее комфортные условия жизни, в сравнении с тем, как она проживала раньше. Пока что я являюсь единственным, кто может её навещать, потому что я не могу доверять остальным, которые всё это время поддерживали подобное отношение к заложнику, — он, наконец-то, поднял свой взгляд, — Вне зависимости от исхода переговоров, она вернётся к своему брату.       — Ранее ты пытался поговорить с Цукасой на счёт мирных переговоров?       — Если ты хочешь, чтобы я разделся прямо сейчас, то стоило просто сказать, — мелодично смеётся Руи, но после возвращает привычное выражение лица с немного изогнутыми бровями, — Цукаса предпочитал подвергать пыткам в случае, если мы с ним не согласны либо идём против его желаний. Моё тело изрезано, мало где можно найти живой участок, — он пожал плечами, словно в его словах нет ничего необычного.       — И тебя всё устраивало? Почему не покинул банду? — откровенно не понимает Тойя.       — Я знал, что стану здесь главенствующим.       Аояги, наконец-то, выдыхает полной грудью. Он задал все те вопросы, которые так сильно волновали их банду, и, на удивление, получил ответы на каждый из них.       — Мне требуется время, чтобы всё обдумать, — в конечном итоге говорит командир, направляя свой взор на Камиширо, — Я ставлю тебе условие: я дам ответ в случае, если за всё время, что уйдёт на решение, моя банда и база не подвергнется атаке. А также ты вышлешь мне прототип чипа, что встроен тебе в протез. Это моё последнее слово.       Руи расплылся в улыбке, уместив подбородок на сложенных ладонях.       — Для тебя — всё, что угодно, милый.              Настенные часы слишком громко тикают, как успел подметить Акито, нервно сидящий последний час.       Его разбудила Ан, когда вернулась с места, и, как оказалось, прошло около четырёх часов, которые глава благополучно проспал под действием удвоенной дозы успокоительного. Не то, чтобы ему стало лучше морально, но лучше так, чем оставаться в том состоянии оставшийся день. Шираиши кратко ввела в курс дела, но особо не вдавалась в подробности на счёт убийства главы вражеской банды, при этом постоянно обновляя кофе, стоило чашке опустеть. На третьей Акито понял, что что-то не так.       Теперь они вместе обновляют кофе, стоит его допить, потому что нервно ждут возвращения Тойи с переговоров. Они не знают, что можно ожидать сейчас, так как истинные намерения Камиширо неизвестны. Быть может, его интересует исключительно Аояги, а остальная часть «OFFLINE» остаётся позади, из-за чего ему не составит труда попросту подорвать базу снова. Кажется, что мысль разделяют оба командира, не смотря на то, что они сидят в полной тишине. Но когда из-за тиканья часов у Шинономе начинается дёргаться глаз, он подрывается с места с злым бубнежом под нос.       — Акито! Сел и сиди смирно! — рычит Ан, дёргая главу за плечо, но тот пытается вырваться из её цепких рук, — Я тебя ещё раз в армию отправлю, если ты не сядешь прямо сейчас! — крикнула женщина, на что её друг всё-таки отреагировал и недовольно сел обратно на диван, скрестив руки на груди, — Разошёлся!       — Если Тойя не появится в течение получаса, то я выслежу этого урода и оторву ему яйца, — цедит Акито, предпочитая далее просто молчать, а не продолжать злить Шираиши. И так, бедная, намучалась сегодня, побывав на месте убийства.       Тишина в офисе длится недолго, стоило услышать размеренные шаги по коридору. Оба напряглись в ожидании, пока откроется дверь, а Ан, кажется, сломает ногти, если ещё раз сожмёт ладонь подобным образом. И стоило шагам приблизиться к ним, командиры переглянулись между собой, что-то негласно согласовали и приняли спокойную позу на диване, словно между ними не было никакой перепалки пару минут назад. Лишь грациозно попивают восьмую чашку кофе за день.       Стоило двери немного приоткрыться, как из уст вырвался облегчённый вздох. Тойя целый, вроде, даже не сильно раздражён, но в исходящей от него ауре присутствует небольшая подавленность, словно что-то грузит плечи и не отпускает. Он присаживается рядом с Ан и сразу же кладёт голову на хрупкое плечо.       — Ну, малыш, сейчас отдохнешь, — улыбается женщина, перебирая мягкие пряди волос. Уход помог вернуть им прежний вид, — О чём вы разговаривали?       — Я задал ему интересующие меня вопросы. В том числе про то, что он не отображался на радаре, — говорит Тойя, прикрывая глаза. Он чувствует на себе внимание других, но сил держать взгляд, к сожалению, не осталось, — Они изобрели чип, который как-то помогает скрыть обычного человека с радаров и, грубо говоря, приравнять к роботам. Он вышлет мне прототип.       — Вышлет? Это он настолько под тебя прогибается, что идёт даже на такое? — удивляется Акито.       — Что-то вроде, — грустно усмехается Тойя, — Я смог с ним договориться, но выставил условие, что за время, пока я всё «обдумываю», на нашу базу и банду не будет покушений. Я также попросил какие-нибудь весомые гарантии того, что он настроен с миром.       — И что он предложил, малыш? — интересуется Ан, не в силах подавить улыбку. Их мальчик совсем подрос и стал очень ответственным, что смог постоять за всю банду. Скоро на него можно будет положиться настолько, что в некоторых переговорах он сможет присутствовать вместо главы.       — Акито… — Аояги пытается подобрать слова, чтобы информация не звучала слишком резко, — У них Эна.       В офисе воцарилась напряжённая тишина. Шираиши, кажется, задержала дыхание, а её нежные поглаживания неожиданно прекратились. И командир третьего отряда понял, что, несмотря на то, что он старался подготовиться к этому моменту, эта атмосфера пугающе нагнетает. Как и вмиг побледневшее лицо главы, с которого стёрлись все позитивные эмоции, что он испытывал по приходе парня. На него страшно смотреть, словно он вот-вот свалится на пол и кинется в слёзы, но мужественно держится до последнего, не подавая намёка на то, что в груди что-то громко треснуло. Тойя бы не рассказывал об этом, даже не зарекнулся, если бы этот факт не был таким важным.       — Она… пребывала в ужасных условиях всё это время, а Цукаса отыгрывал всю ненависть на ней, — тихо рассказывает Аояги, но понимает, что делает своими словами только хуже, — Камиширо предоставил ей комфортные условия и не подпускает никого, чтобы они не смогли надругаться над ней вновь. Он готов вернуть её тебе даже без заключения мирного договора, так что скоро Эна будет дома, Акито, — он встаёт с дивана и направляется прямиком к главе, вставая прямо напротив. Его разъедает изнутри от потерянного лица своего родного человека, и он, подавляя горечь в горле, обнимает Шинономе, прижав его голову к своей груди, ближе к неспокойно бьющемуся сердцу.       Он не знаком с Эной, никогда её не видел и не имел представления о том, кем она себя представляет. Не смотря на это, он более чем уверен, что она так же станет для него неотъемлемой частью семьи.       — Тойя… — тихо говорит Ан дрожащим голосом. На её лице безграничная печаль, непередаваемая боль и сочувствие, когда она так же медленно подходит к Акито. Её ладонь нежно касается напряжённого плеча Аояги, а во взгляде читается просьба. Просьба оставить их наедине, потому что их глава ни за что не допустит проявить слабость при них двоих. При тех, кто за сегодня пережил больший — по его мнению — ужас, нежели он. Ведь ему надо продолжать оставаться таким же непоколебимым и сильным в глазах других, а не проявлять гложущие его чувства и эмоции, что стремительно рвутся наружу с каждым новым днём.       — Да, — почти сразу отвечает упомянутый и, напоследок легко потрепав рыжие волосы, покидает офис.       Тойя знает, что именно Ан сможет помочь Акито показать слёзы, и сделает всё, чтобы глава не чувствовал за это укор совести. Ему удавалось засечь такой день лишь единожды, когда женщина как можно вежливее просила его оставить их наедине. И стоило двери закрыться, как он услышал тихие всхлипы и ласковый голос Шираиши. Она словно могла ему дать то, что не в силах дать другие; словно она представляет из себя главную опору для Шинономе, без которой он бы ни за что не смог встать на ноги. Он замечал незначительную поддержку и на публике, пускай подобного они старались избегать и не выставлять в люди; и эти нежные поглаживания по спине, лёгкие касания пальцев и простая улыбка давали мужчине сил.       И сейчас сердце Тойи разрывается, он чувствует это неспокойное биение и разливающуюся в груди тревогу, когда слышит тихий шёпот Ан. Он не станет подслушивать и не будет дожидаться, пока они закончат, ведь знает, как много времени на это уходит, и то, что это что-то слишком личное, что-то сокровенное, что должно остаться между ними. Это момент, когда Акито отпускает гложущую боль, разъедающее изнутри чувство горечи и отчаяние; когда он позволяет себе ненадолго перестать быть сильным и отпустить руки в нежные, такие надёжные ладони женщины, что всегда остаётся рядом с ним.       Аояги натыкается на Ан спустя полтора часа блужданий и замечает её возле окна с сигаретой в дрожащих руках. И его губы сильно сжимаются, ведь женщина курит лишь тогда, когда всё слишком плохо. В последний раз это было после вооружённой атаки на их базу четыре года назад, когда погибла большая часть их банды. Её взгляд был лишь на одном человеке, который значил для неё слишком много, а пальцы в последний раз ласково касались нежной, еле тёплой щеки Кохане, собирая крупицы мелких слёз. Это было настолько давно, что руки Тойи задрожали от безысходности.       — Ан, — тихо отзывается парень, всё-таки находя силы подойти ближе, — Ты же знаешь, что Акито оторвёт тебе руки, если узнает.       — Ахах, ты прав. Моя оплошность, — пытается посмеяться Ан, но сигарету не тушит, лишь выводит какие-то рисунки в воздухе, — Я давно не видела его… таким. Наверно, такое было только тогда, когда пропала Эна, — грустно вспоминает она, отпустив свой взгляд, — Слёзы пошли, стоило тебе закрыть дверь. И, если честно, он никогда не плакал с такой болью на душе. Не задыхался от своих же слёз и не кричал от гложущей ненависти к себе, — женщина начинает нервно кусать свои губы, а её голос заметно охрип, — Он спит в офисе. Не смог найти силы дойти до своей комнаты и свалился на пол. Я собираюсь поговорить с Хонами, чтобы она сама пришла к нему и поставила перед фактом, что сеансы возобновляются.       — Это не в её духе, — подмечает Аояги.       — Тоже верно, но она иногда может быть не таким светлым человеком, — нежно смеётся Ан. Её плечи заметно расслабились после того, как они смогли перевести тему разговора, — Ты в последнее время очень задумчивый, малыш. Что-то происходит?       Он не сомневался, что она заметит даже малейшие изменения в его поведении, но не думал, что так скоро. После разговора с Камиширо пришлось думать слишком много, ведь, по факту, его не ставили перед одним единственным вариантом исхода «переговоров», а дали возможные варианты, которые тоже уместны. Но Тойя знает, что с Акито будет действительно сложно прийти к единому решению, в особенности с таким специфичным новым главой вражеской банды, политика которого ещё не сильно ясна. В добавку к этому, характер у Шинономе сложный, поэтому в случае, если предложенные условия будут как-либо заковывать «руки» их банде, он попросту не согласится ни на что. Откажется от любых предложений и после, ведь он будет ожидать, пока перед ним не станут унижаться. И чем больше Аояги думает об этом исходе событий, тем запутаннее становится в ноющей голове.       И, в конце концов, когда он задумывался о предложении Камиширо, то уловил себя на мысли, что совсем не против подобного, даже не смотря на рвущееся в горле отвращение. Он, чёрт возьми, знает, что это неправильно, что это отвратительно по отношению к собственной банде, собственной семье. Но ничего не может поделать с собой, в особенности после разговора с Акито.       На вопрос Ан он лишь пожимает плечами. Сам не знает, что с ним происходит, да и задумываться не желает.       — Мы разговаривали с Акито на счёт… этого, — неуверенно начинает женщина. Она не хочет лезть в это и в особенности показывать, что знает. Но замечает тяжёлую ношу на плечах парня, видит, как ему сложно метаться между нормами и собственной, самостоятельно навязанной аморальностью. Ей попросту больно видеть это, — Я не вижу ничего плохого в этом, Тойя. Моё сердце на удивление спокойно, в особенности, когда я вижу это внимание от Камиширо, — Шираиши переводит свой взгляд с сигареты на парня и видит, как его лицо стало неуверенным, — Акито встречался с Цукасой. Поэтому он не осуждает тебя, только поддерживает, но, сам знаешь, какой он человек — ласкового слова от него не услышишь, — говорит она в попытке успокоить его, но замечает на себе удивлённый взгляд. Ан заливисто смеётся, — И такое бывает, малыш. Мир тесен.       Тойя глупо хлопает глазками.       — Единственное, что скажу, — Акито будет ужасным свёкром для Руи, — пытаясь утихомирить свой смех, сказала она. Её ладонь похлопала по его плечу в попытке поддержать в такой ситуации.

***

      Решение было принято спустя сутки после переговоров с Камиширо, но, тем не менее, он растянул неделю для проверки честности его слов. Хотел заметить соблюдение тех условий, что выставил. И, к слову, одно из них удалось заметить уже на следующий день — в его комнате на прикроватной тумбочке лежал небольшой конверт, оформленный в слащавых сердечках. Там лежал небольшой чип и сложенная записка, в которой расписана его разработка, встроенные функции и небольшие детали, по типу рекомендуемого места размещения. Тойя вчитался в текст и подметил для себя отдельный пункт «Отмена работоспособности объектов», а ситуация с отключением протеза во время их первой встречи, наконец-то, получила разгадку. После этого чип был отправлен на экспертизу, а так же подключились ребята из второго отряда.       За неделю не было ни одного нападения на базу, ни одной угрозы жизни и намёка на опасность. И это время было самым спокойным для всё банды за последние несколько лет холодной войны.       Аояги с лёгкой улыбкой заметил, как Ан громко орёт на Акито, пока тот всеми возможными силами старается уклониться от визита к Хонами. Тем не менее, он прилежно навещает её, пока Шираиши грозно сидит за дверью до конца сеанса. Его состояние стало немного лучше в сравнении с тем, что было в день переговоров, но небольшая подавленность всё так же присутствует.       Ан, тем временем, словно сделала глоток свежего воздуха и вновь засияла, вернулась к своей постоянной активности с другими отрядами и хорошему настроению. Но не изменяла своим неизменным традициям, таким, как вечно подкалывать хмурого друга и пытаться взбодрить его любыми способами.       Словно то напряжение неожиданно испарилось всего за неделю, будто последние несколько лет не проходили почти в ежедневном страхе за собственную жизнь и неутихающей тревоги. Это оказалось, на удивление, приятно непривычным, что вызывало незаметную другим улыбку на губах.       Тойя прекрасно помнит, что должен направиться к ожидающему его Камиширо, и дать свой ответ. И почему-то внутри нет неизвестного страха и неприятного укора совести за своё решение. Словно тот разговор с Ан как-то смог помочь его неуспокоенной душе, словно изменившееся настроение всех членов банды дало понять, что его решение оказалось верным. А быть может помогло и то, что в груди неожиданно что-то успокоилось.       Он вновь находится в этом здании, которое потерпело некоторые изменения. В некоторых комнатах появилась дополнительная техника, а запылившаяся мебель оказалась прибрана, да и, в принципе, место стало более обжитым. Но эти изменения оказались несколько незаметными на фоне потрёпанного здания внутри. Тем не менее, кажется, здесь потихоньку начиналось движение. Не смотря на это, в здании оставалось всё так же тихо, словно никто не обитает в подобном месте, а вечно гуляющий сквозняк будто подтверждал эту мысль. Лишь исходящий от техники шум даёт понять, что кто-то тут периодически бывает.       Тойя делает глубокий вздох перед тем, как постучать в дверь. Почему-то именно в этот момент стало немного тревожно, но он старается не обращать на это внимание. Перед неизвестностью всегда страшно, не так ли? Сердце быстро-быстро бьётся, когда он делает два кратких стука и открывает дверь, после проходя внутрь. И у самого перехватывает дыхание, потому что, Господи, он явно не ожидал увидеть увлечённо читающего книгу Камиширо, сидящего на мягком диванчике. Он слегка нахмурил брови, вероятно, даже сам не замечает этого, а рука подпирает щёку, скрытую под маской. На нём нет привычной ветровки, лишь чёрный бадлон, подчёркивающий рельеф тела и открывающий взору весьма накаченные руки. Визуально он худее, чем Аояги, но это не отменяет того факта, что выглядит это… горячо.       Руи обращает своё внимание на вошедшего и забавно хлопает глазками от удивления.       — Я, если честно, не ожидал тебя увидеть сегодня, — признаётся Камиширо и принимается снимать маску. И Тойя задумчиво кусает губы, ведь он уверен, что, чёрт возьми, он никогда не ходит без маски и не снимает её просто так. Сердце, кажется, пропустило удар от этой мысли, — Присаживайся, милый. Я весь во внимании, — он закрывает книгу, предварительно загнув уголок страницы, и переводит свой взгляд на Аояги.       — Для начала скажу, что я согласен на твоё предложение, — он садится на тот же диванчик, расслабленно выдыхая. Руи на эти слова заметно удивился, но молчит, ожидая, пока парень закончит, — Единственный вопрос, который меня волнует: что ты планируешь делать после заключения мирного договора?       — Я хочу наладить отношения с вашей бандой в первую очередь и заключить сотруднические отношения. Потом заняться ситуацией внутри своей канторы и всё-таки постараться сделать какую никакую команду, потому что Нэнэ, допустим, достаточно трудный человек и редко слушает приказы, — слабо смеётся он и отпускает взгляд, — Здесь есть слишком много проблем, которые придётся разгребать, — Руи ненавязчиво выводит указательным пальцем какие-то узоры на бедре Тойи, так, что в случае, если он против, то может спокойно убрать его руку.       — Будешь хорошим мальчиком — Акито сможет помочь. Он не такой бессердечный, коим может показаться на первый взгляд, — усмехается Аояги и переводит свой взгляд на собеседника. Он видит, как тот мнётся, да и выглядит нерешительным, что достаточно забавляет, — Ты можешь начинать.       — Я не хочу, чтобы ты заставлял себя заниматься со мной сексом, — неуверенно говорит Руи, не поднимая свой взгляд, — Я всё ещё могу договориться с Акито, но не вынуждай себя.       — Мне кажется, что ты выглядел увереннее, когда предлагал этот вариант, — подмечает парень.       — Просто я подумал, что это предложение… «грязная игра», наверно? Да и из-за преданности к своей банде идти на подобное, если сам не желаешь, тоже ужасно, даже отвратительно, — глава «Dead team» наваливается на спинку дивана и прикрывает глаза. — Секс — это удовольствие, проявление любви, а не принуждение. Я буду чувствовать себя последним ублюдком, надругавшимся над любимым человеком, если узнаю, что ты согласился на это только ради сохранения банды, — признаётся он и чувствует на себе чужой взгляд. И — Господи, прости — ничего не может с собой поделать, потому что ему приятно только от этого.       Тойя достаточно сильно удивился от услышанных слов. Вероятно, слова о том, что Руи далеко не такой ужасный человек, были правдивы. Он словно понемногу раскрывает в себе те чувства, что так долго таил. Всё то, что так долго скрывал.       — Руи, я хочу заняться с тобой сексом, — почти недовольно говорит Аояги, приподняв бровь, — Если ты не начнешь действовать сейчас, то я встану и уйду.       — Нет! — неожиданно встрепенулся Камиширо, испуганно смотря в глаза напротив. В его взгляде надежда, немая просьба, из-за чего сердце сильно сжимается. — Пожалуйста, не уходи, — просит он. Его ладонь неуверенно касается бедра Тойи, так, словно хрупкого хрусталя, и медленно ведёт выше, вместе с этим утыкаясь лбом в плечо любимого. Он молчит, выдерживает небольшую паузу, чтобы собрать остатки мужественности и подобрать нужные слова, вместе с этим слыша лёгкий аромат, исходящий от Аояги. Он совсем незаметный на фоне пыли и грязи, что вечно витает на улицах, но пробивается приятный цитрусовый запах, такой ненавязчивый и слегка сладковатый, и им хочется продолжать наслаждаться, упиваться до конца жизни, если позволят. Руи всё-таки ведёт носом по открытому участку шеи и чувствует, как от неожиданности вздрогнуло тело. — Ты можешь снять респиратор? Пожалуйста, — совсем тихо шепчет Камиширо, прекращая свои движения. Словно сам замер от неожиданности сказанного.       Ох. Тойя боится, что это далеко не то, что он захочет увидеть. Быть может собственный шрам и смягчит восприятие, но Аояги очень сильно сомневается в этом, учитывая, что даже самые покалеченные люди в их банде смотрели на это с нескрываемым ужасом. Но он лишь делает глубокий вздох, перед тем, как потянуться к креплению на затылке. Руи послушно отстраняется, занимая сидячее положение, и смотрит с нескрываемым восхищением на каждое движение парня.       Руи чувствует себя девственником перед первым сексом, не смотря на то, что за свои двадцать два года успел повидать многое. Но этот раз ощущается совершенно по-другому, когда перед ним парень, встречи с которым он ждал три года. Когда он так красиво, пускай и неуверенно, снимает маску, показывая взору своё красивое лицо. У Камиширо одно желание: расцеловать каждый доступный дюйм. Коснуться обманчиво мягкой кожи, нежно провести по шраму и поцеловать такие прекрасные губы. Но он сидит неподвижно, словно ждёт команды.       — Руи, — начинает Тойя, не поднимая свой взгляд. Он предпочёл отвести его ещё тогда, когда принялся снимать респиратор, и, видимо, не желает видеть реакцию, — Даже не думай об этом.       Ах. Для него поцелуй интимнее, чем секс…       — Я могу целовать твоё тело? — уточняет Камиширо перед тем, как вновь коснуться его бёдер. Он получает краткий кивок. — Посмотри на меня, прошу, — молит он, наблюдая за каждым движением любимого человека. Теперь прекрасно заметно, как ранее непоколебимый и притворно уверенный Аояги мило краснеет. Румянец красивый, насыщенный, что затронул еле заметные кончики ушей, и это вызывает такое приятное тепло в груди. Так же заметно, как он прикусывает нижнюю губу, пока решается что-либо сделать, ведь его взгляд до сих пор направлен в сторону, но Руи терпеливо ждёт, ненавязчиво ластясь к нему. Касания лёгкие, совсем невесомые, сначала прощупывают каждый дюйм бёдер, чувствуя под собой закалённые мышцы и ни с чем не сравнимую мягкость одновременно, после скользят выше, на скрытую одеждой талию, но в основном для того, чтобы обвить её и притянуть ближе к себе. Тойя совсем не сопротивляется его движениям, покладисто раздвигает ноги, между которыми после оказался Камиширо, и наконец-то поднимает свой взгляд, что у самого перехватывает дыхание от нежного взора на себе. У Руи всё задрожало, а возбуждение резко отозвалось сильной волной. Теперь он чувствует себя девственником в пубертате, — Какой же ты красивый, Тойя, — тихо шепчет, словно не верит своим глазам, — Я никогда не видел людей прекраснее тебя, — Камиширо ласково ведёт большим пальцем по щеке, изувеченной шрамом, после чего касается этого места губами.       Он ведёт поцелуями ниже, затрагивая манящую шею, пока Аояги заметно расслабляется в его руках. Руи расстёгивает крепления на одежде парня и снимает поясные сумки, аккуратно откладывая в сторону. И что он подмечает не в первый раз, так это то, что Тойя не носит бронежилет даже на подобные встречи, не смотря на то, что все без исключений в его банде надевают их, стоит высунуть нос на улицу. И почему-то этот факт ощущается каким-то разливающимся теплом в груди, таким приятным, что улыбка сама затрагивает губы. Он тянет язычок куртки, расстегивая её, и взору открываются ярко выраженные ключицы, которые после целует, совсем неощутимо прикусывая. Аояги рвано вздохнул на это, пытаясь прикрыть своё рдеющее лицо ладонью.       — Тойя, — начинает Руи, ненадолго отвлекаясь от своего занятия, — это твой первый раз? — спрашивает он и, сокращая время ожидания, продолжает оставлять лёгкие поцелуи на ключицах и шее. Упомянутый неуверенно кивает спустя недолгое время. — Хорошо. Ты пробовал делать это раньше самостоятельно? — уточняет Камиширо, сильнее прижимая к себе мелко дрожащее тело. Он чувствует, что Тойя возбудился, и это оправданно быстро, так как подобное у него впервые. И так же чувствует, как он отводит голову в сторону и кивает, пытаясь не показывать нахлынувшее новой волной смущение. Не то, чтобы секс или самоублажение его когда-либо интересовало, но бьющий в голову пубертат дал о себе знать в определённый период.       И Руи словно доволен полученной информацией, криво улыбнулся и оставил лёгкий поцелуй на щеке.       Его невероятно манят эти прекрасные, слегка потрескавшиеся губы, так красиво приоткрывающиеся при рваном вздохе. Он словно смотрит на самую драгоценную картину, которой запрещено касаться, на которую запрещено неправильно вздохнуть. Но манит. Манит ужасно, что хочется невесомо коснуться, даровать нежность и чувства, бушующие внутри. Но в голове бьёт одно единственное: «Не смей целовать его губы».       Руи старается переключить своё внимание на тело, безумно соблазнительное и не менее манящее. Не смотря на то, что футболка явно бо́льшего размера, чем полагается, у Тойи прекрасно подчёркивается каждый рельеф. Рукав еле прикрывал место, где протез соединялся с предплечьем, и, стоило его немного приподнять, взору открылась полная картина. Аояги молчит, но безостановочно кусает свои губы, когда Камиширо с нескрываемым интересом смотрит на это. Чувствует, как нежно скользит ладонь по коже, а после полностью переходит на протез, прощупывая каждый дюйм. И в купе с этим добавляются поцелуи на шее, что вызывает — Боже — такую приятную дрожь в теле. Из уст вырывается тихий стон, приглушённый ладонью, когда он чувствует, как Руи проводит языком под ухом с небольшим напором и тут же прикусывает нежную кожу. И, Господи, это почему-то приятно, что ладонь сама сжала плечо Камиширо, оставляя небольшие покраснения на коже.       — Все хорошо? — он остановился, стоило ощутить чужое касание, но голову не поднял, продолжая дышать в шею.       — Просто… приятно, — выдавливает из себя Аояги, стыдясь своих же слов. Они слишком странно и в какой-то степени неправильно ощущаются на языке, но, вероятно, вариант «не отвечать» ему не предоставляют.       — Говори мне, где тебе будет приятно, а где нет, хорошо? — мурлычет Руи, проводя носом по его скуле.       Ладони скользят ниже, на ремень, и пальцами поддевают его, чтобы расстегнуть. И Камиширо словно предпочитает измучить себя, пока незначительно касается чужого возбуждения; чувствует, как оно пылает, просит потрогать, но изводит, предпочитая для начала старательно подготовить. Его член возбуждён не менее сильно, чуть ли не болит от тихих всхлипов на ухо, но держит себя в руках, старается не идти на поводу собственной похоти. Он долго этого хотел, так же долго об этом думал, но для Тойи — это первый раз, первый опыт, который он не смеет испортить. Поэтому лишь проводит пальцем по чужому члену, слушая такое приятное слуху шипение, и покрывает шею поцелуями. Затем полностью вынимает ремень, откладывая его в сторону, и расстёгивает ширинку джинс. Руи поддевает края футболки и после тянет её наверх, чтобы снять и, наконец-то, предоставить взору обнажённый верх возлюбленного.       Он облизывается, потому что, Боже, его тело неотразимо. Аояги, быть может, стесняется себя, своих недостатков, но Камиширо готов падать ему в ноги, лишь бы ещё раз созерцать это. Заметно, что Тойя занимается собой, о чём говорит весьма подкаченное тело и выраженный пресс, и это выглядит вкусно, что хочется вкусить, распробовать. И, не отказывая своим желаниям, он припадает губами к левому соску, очерчивая его языком и проскальзывая зубами, пока руки блуждают по низу живота, затрагивая аккуратно уходящие под резинку трусов лобковые волоски. Эти незначительные действия вызвали такой красивый и мелодичный стон из любимых уст. И Руи не соврёт, если скажет, что завёлся от этого ещё сильнее.       Он ведёт поцелуями ниже и вместе с этим припускает джинсы парня для удобства. И Тойя вскользь смотрит на это, ведь не может не отметить то, что Камиширо выглядит невероятно сексуально, если говорить объективно. Бадлон подчёркивает каждый изгиб и прекрасно выделяет то, какие у него накаченные руки, а так же достаточно широкая спина. Он слишком красиво смотрится между его разведёнными ногами, целующий каждый открывающийся дюйм, и так аккуратно поддевает одежду своими пальцами, медленно снимая её и обнажая тело. Но при этом он выглядит сосредоточенным, словно прислушивается к реакции. А Аояги не в силах скрывать то, что ему, чёрт подери, слишком приятно. Не только от того, что он вытворяет, но и от того, что это делает он.       — Руи, стой! — неожиданно встрепенулся Тойя, стоило упомянутому начать припускать бельё. Он сразу остановился, поднимая голову и глупо хлопая глазками. До него не доходит, что он сделал не так, — Это же… мерзко, наверно, — неуверенно озвучивает свою мысль он и отводит взгляд в сторону. Аояги не хочется говорить о том, что в принципе всё, что связано с ним, является мерзким.       Камиширо мягко посмеялся и после приподнялся, чтобы оставить очередной невесомый поцелуй на зардевшейся щёчке. Тем не менее, он не отстранился, наоборот, приблизился к уху, чтобы оставить поцелуй и там.       — Тойя, я ещё раз повторю: меня возбуждает каждый дюйм твоего тела, каждый твой «недостаток» — для меня пик идеала. Ты весь, от и до, — недостижимый идеал. И я готов днями и ночами целовать твоё невероятное тело, слушать сладкие стоны и смотреть на краснеющие щёки. Хочу касаться, попробовать каждую частичку тебя, ведь уверен, что ты везде вкусный, — вкрадчиво говорит Руи, находясь слишком близко к пылающим ушам. Он обхватил руки Тойи так, чтобы те не смогли закрыть его краснеющее лицо, которое с каждым новым словом рдело всё больше и больше, — Ты можешь думать, что касаться тебя — мерзко, но я мечтал об этом последние три года, каждый Божий день. Мечтал хотя бы о том, чтобы подышать рядом с тобой, Тойя. Я извёл свои руки после нашей первой встречи, а так позорно сбежал из-за ноющего стояка. Мизуки наверняка устала слушать, как сильно я хочу тебя всего, в каждой позе и на любой поверхности. А сейчас я хочу сделать тебе приятно, но одно твоё слово против — я прекращу.       — Как тебе может нравится это? — с долей горечи шепчет Аояги, имея ввиду своё тело, — Ты при всём желании можешь перетрахать весь Токио, а то и Японию. Почему я? Я ведь… не такой красивый, как другие. Я изувеченный, весь в шрамах и протезах. На меня тяжело элементарно посмотреть, что говорить о сексуальном влечении?       — Ты мне скажешь, какой ублюдок говорил тебе такие слова, и я вырву ему глотку, — совершенно серьёзно говорит Камиширо, аккуратно поправляя прядку волос, выбившуюся из-за уха, — А сейчас я очень хочу тебе отсосать.       Кажется, Тойя хотел сказать что-то ещё, но понял, что переубедить не удастся. Ему с трудом верится, что Руи действительно возбуждает его тело, что ему нравится хотя бы дюйм, маленькая часть, не говоря уже обо всём. Сквозь пелену возбуждения перед глазами он видит, как Камиширо лелеет каждый шрам на прессе, выводит с особой аккуратностью и, словно извиняясь, целует, после ведя ниже. И это так странно, что кому-то действительно не мерзко при виде этого. И так непривычно ощущать такие нежные касания на себе, невесомые поцелуи и поглаживания вместо брезгающего взгляда.       Руи припускает его трусы и берёт в ладонь донельзя возбуждённый член. Ему, несомненно, приятно, что он смог вызвать подобную реакцию одними только поцелуями, но, если быть совсем честным, сам не лучше — он прекрасно чувствует, как ноет и истекает собственный член. Сейчас больше интересует чужое возбуждение.       Член Тойи весьма аккуратный, приятных размеров и со вздутыми венками. Да и, в принципе, он прямой, словно ни разу не касались, в отличие от Камиширо. Он будто получает эстетическое наслаждение от этого, пока парень под ним немного нервно дёргается из-за бездействия другого. Руи делает движение ладонью по всему члену, вместе с этим слизывая активно выделяющийся предэякулят, и довольно облизывается. Вкусный, везде. Его губы касаются сначала головки, ведя краткими поцелуями ниже, после чего он проводит языком по всей длине, возвращаясь на исходное место.       — Если будет неприятно — говори сразу, — говорит он и, получив неуверенный кивок, обхватывает сочащуюся головку губами, без привыканий вбирая всю длину.       За годы воздержания от секса Руи успел отвыкнуть от глубокого минета, но, кажется, Тойе даже такое понравилось, учитывая громкий стон, сорвавшийся из уст. Его язык скользит по каждой выпирающей венке, после чего он делает пробное движение головой. Ладонь ложится на дрожащее от возбуждения бедро, придерживая, чтобы парень не делал резких движений, ведь сам старается привыкнуть к члену, смаргивая небольшие слезинки в уголках глаз. Он ненадолго отстраняется, чтобы сделать пару кратких вздохов, пока свободной рукой не прекращает движения на члене. Камиширо нравится открывающийся вид, до безумия, и понимает, что не может насмотреться. Размеренно вздымающаяся грудь, покрытая многочисленными шрамами, невероятные рельефы тела, что так сильно манили, и прикрытое ладонью зардевшееся лицо, — это так сильно манит, что Руи боится, что не сможет насытиться. В особенности, когда Тойя показывает свои прекрасные глаза, что за пеленой возбуждения наблюдали за каждым действием. И он старается ухватиться за него, удержать зрительный контакт, потому что это ужасно возбуждает.       — Покажи мне своё прекрасное лицо, — просит Камиширо, взяв его ладонь, накрывающую лицо, в свою, чтобы покрыть каждый дюйм поцелуями. Аояги смущён настолько, что его красивые глаза начинают слезиться, но не противится чужим действиям. Руи словно ластится к его руке, просит внимания, которое получает, когда пальцы аккуратно касаются выбившихся прядей волос и заправляют их за ухо. И словно сам засмущался от такого невинного действия.       Милый. Ужасно милый.       И Руи смотрит на его скромную улыбку одними уголками губ, а сердце, кажется, пропускает удар.       «Не смей целовать его губы».       — Ты прекрасен, Тойя. Я готов умереть, лишь бы увидеть ещё раз твою невероятную улыбку, — признаётся он, уткнувшись в обнажённую шею, которую вновь покрывает поцелуями. Его ладонь продолжает движения на изнывающем члене, пока его губы скользят ниже, по всему телу. Эти шрамы так прекрасны, думает он, они делают его живым, самим собой.       Он оставляет невесомые поцелуи по всей длине члена, при этом делая незначительные движения ладонью. Слух улавливает тихие стоны, такие приятные, что в груди начинает дрожать. Руи проводит языком по головке, после чего вновь вбирает всю длину. Его движения медленные, размеренные, пока ладонь сжимает мягкое бедро, скрытое грубой тканью джинс. Он старается придерживаться заданного ритма и вбирать глубже, пока свободная рука обхватывает основание члена, не давая кончить раньше времени. А когда язык проводит по каждой выпирающей венке, Камиширо слышит тихие и многочисленные «Приятно», сказанные, словно в бреду. И в этот момент он понимает, как тяжело ему сдерживать собственное желание. Желание взять его в каждой позе, на каждой поверхности; выбивать такие сладкие, громкие стоны, пока Аояги будет таким открытым, искренним в своих грязных желаниях, как и сейчас. Смущаться от своих мыслей, краснеть от их похабности. Но Руи словно тормозит себя, вспоминая, что для Тойи это первый раз. Он первый раз так открыт перед кем-то, показывает своё желание и сам же краснеет от этого. Для Тойи — он первый. И не смеет сделать что-либо плохо.       И Руи замирает, стоит ощутить на своих волосах ладонь, что ласково касалась каждой пряди. Он, кажется, на секунду забывает, что хотел сделать, о чём думал, да и чем занимается в принципе, когда всё внимание переключается на неуверенные поглаживания. Пальцы проскальзывают сквозь яркие локоны, пока Камиширо подавляет внутренние восклики.       — Можешь сжать их и двигать так, как хочешь сам, — он ненадолго отстраняется и пускает безобидный смешок из-за пунцового лица парня.       Тот явно смущается от этого сильнее, но кивает в ответ.       Руи чувствует, как, Господи, приятно сжали его волосы, и это ощущается так правильно, так необходимо.       Первые движения слегка неуверенные, пробные, в который Тойя старается придерживать определённый, самостоятельно заданный ритм. Руи же, полностью доверяя партнёру, расслабляется и скользит руками ниже, по соблазнительным бёдрам и сжимая их. И когда член входит до упора, у Камиширо невольно срывается стон, вызвавший приятную вибрацию по всей длине. Он чувствует, как надавливает на затылок ладонь, не давая сдвинуться с места, и сильнее сжимает пряди волос. Дыхание парня сбилось, а вздохи перетекали в тихие постанывания. Аояги был на грани?       Руи поднимает взгляд, когда пальцы слегка расслабляются на его затылке. Тойя накрыл свободной рукой пылающее лицо, пока сам старался выровнять дыхание. Умиляет. Он чувствует пульсацию члена, то, как близко парень к тому, чтобы кончить. И это не может не тешить его самолюбие. Как и тихое шипение, когда Камиширо, немного подождав, вновь делает движение головой и проводит языком по всей длине, останавливаясь на головке. Он накрывает её губами и слизывает активно выделяющийся предэякулят, при этой не прекращая движения, но уже ладонью.       — Господи, Руи, — почти хныча, говорит Тойя. Его рука не позволяет увидеть такие прекрасные эмоции, что сейчас испытывает парень.       Камиширо хочет больше. Больше раскрепощённости, открытости, эмоций. Он сходит с ума от этого парня. Не контролирует свои действия, когда интимно-близко приближается к пылающим ушам, а движения на члене становятся более интенсивными. Его губы шепчут что-то неразборчивое, но явно приторно-приятное, из-за чего Аояги, неприкрыто хныкая, стонет. Тойя опускает руку на напряжённую спину Руи, сжимает пальцами бадлон и тянет ближе к себе, так, чтобы прижался к обнажённой груди своей. И, Господи, это слишком.       — Ну же, кончи для меня, милый мой, — шепчет Камиширо и прикусывает мочку уха, оттягивая её, и вызвав тем самым особенно громкий стон из чужих уст. На его губах появилась улыбка, — Умница, — он целует зардевшуюся щёчку, после чего отстраняется, дав Тойе времени отдышаться.       Он встаёт с дивана, чтобы направиться к своему рабочему столу, но тихий голос позади моментально остановил:       — Приятно.       Руи глупо хлопает глазками.       — Что именно из этого, милый? — он криво улыбается, неожиданно смущённый словами парня. Но в ответ ничего не получает, лишь отведённый в сторону взгляд. Камиширо немного переваривает, а потом словно что-то щёлкает в голове, — Тебе понравилось, как я тебя похвалил? — он, кажется, задерживает дыхание, когда озвучивает вопрос.       Тойя лишь скромно кивает головой.       Ох… Ох.       Лёгкий румянец покрыл щёки Руи.       Он, если честно, успел позабыть, зачем изначально отправлялся к рабочему столу, да и, в принципе, из головы вылетело всё, что так тревожило. Его сердце бешено стучит от одной только мысли, что Аояги, невероятно смущённый и милый, так откровенен перед ним. Перед человеком, который ему, в первую очередь, всё ещё враг; который ему неприятен. И Руи уверен, что, когда эти «переговоры» закончатся, парень просто встанет и уйдёт.       Камиширо открывает первый ящик и берёт оттуда заранее купленную смазку и презервативы. Он, быть может, не надеялся на положительный ответ от Тойи, но, тем не менее, подстраховаться стоило.       Парень всё ещё закрывает своё лицо ладонью и старается выровнять сбившееся дыхание, пока Руи сел неподалёку, оглаживая ладонью слегка дрожащее бедро. Он смотрит на вздымающую грудь, на слегка заметные кости и блёклые шрамы. Его ранее оставленные поцелуи сошли, не оставив на бледной коже ни следа, лишь призрачное напоминание. Взгляд ухватывается и на приоткрытые губы, покусанные и влажные, такие невероятно притягательные. Камиширо уверен, что Тойя не умеет целоваться, но его губы невинно мягкие, нежные, не смотря на свою сухость и небольшие трещинки.       «Не смей целовать его губы».       — Тебе понравилось, милый? — уточняет Руи, отпуская свой взгляд на свои руки. Он выводит какие-то узоры на ткани джинс, которые и сам не в силах понять.       — Да, — тихо отвечает Тойя. Его голос слегка осип, проскальзывает небольшая хрипотца.       — Ты хочешь продолжить? Мы можем на этом остановиться.       Из уст парня вырывается тихий смешок, а сам он открывает взору своё лицо. Его взгляд, не смотря на всё, нежный, такой прекрасный.       — Ты уверен, что сможешь разобраться со своим стояком сам? — ухмыляется Аояги, а его стопа скользит прямиком на чужое возбуждение, слегка надавливая и вызывая вовремя приглушённый стон из уст Камиширо.       — До этого же разбирался, — со смешком отвечает он, хватая Тойю за руку и притягивая к себе, так, чтобы он оседлал его бёдра. Он находится опасно близко к его прекрасному, всё ещё румяному лицу, что улавливает рваный вздох, — Правда, было тяжело обходиться только мыслями, Тойя. Одной только мыслью взять тебя прямо здесь, на рабочем столе, пока все будут смотреть. Чтобы все видели, как тебе приятно, какие надрывные стоны ты можешь издавать, то, как ты прекрасен, когда кончаешь, — почти мурлыча, говорит Камиширо, прикусывая мочку уха. Его губы скользят ниже, по обнажённой шее, совсем аккуратно подхватывают кожу, чтобы оставить небольшой след, — Так что, возможно, в этот раз тоже разберусь.       Аояги делает глубокий вздох. Его пальцы скользят по ярким прядям волос, ведут до самого кончика и возвращаются на место, прежде чем провести ниже, к острым очертаниям нижней челюсти. Оглаживают каждый дюйм и задерживаются на подбородке, чтобы потянуть его чуточку выше, оказаться лицом к лицу. Руи невинно хлопает глазками, как будто не из его рта лились такие грязные слова, и выжидающе смотрит, не зная, что стоит ожидать от парня сейчас. Тойя словно оценивающе смотрит, пускай и чувствует усиленную хватку на собственных ягодицах, после чего прикрывает глаза и медленно приближается к чужому лицу. Сердце Камиширо заходится в непонятном ритме, но явно ненормальном, когда кончики их носов соприкасаются; когда он может ощутить такое горячее дыхание на своих губах; когда Тойя так близко, чтобы отдать свой первый поцелуй.       Но резкое движение тазом на своём возбуждении выбивает громкий стон, а голова бессильно падает на чужое плечо.       — Всё ещё уверен? — смеётся Аояги, обвивая его шею руками.       — Теперь нет.       Тойя утягивает его за собой в лежачее положение. Ему, на удивление, понравилось то, как Руи выглядит сверху: как нежно проскальзывает взгляд по каждому дюйму изуродованного лица, как спадают яркие пряди, вечно мешая, как возбуждающе он выглядит, просто накрывая почти полностью. И в этот момент он чувствует себя несколько хрупким парнем, у которого пересыхает горло при виде более сильного человека, который сможет защитить. И это, почему-то, нравится. Нравится и то, как Камиширо лелеет его, с нескрываемой заботой смотрит на него, прислушивается к каждому вздоху и останавливается, стоит заметить небольшие изменения. Такое приятное внимание, что прежде никогда не получал.       Касания Руи становится более собственническими, несколько грубоватыми. Когда он так приятно сжимает бёдра, притягивая как можно ближе к себе; когда к мягким поцелуям на шее и ключицах добавляются нещадящие покусывания, неожиданно приятные и выбивающие тихие хныки. Тойя уверен, что Камиширо будет тем, кто сведёт его с ума, из-за кого он сам сойдёт с ума.       Пальцы сжимают бадлон, настойчиво оттягивая.       — Руи, сними, — молит Аояги между обрывистыми вздохами.       И тот не смел возражать, ненадолго отстраняясь, чтобы снять бадлон. Стягивает, словно ничего не стоит, и полностью обнажает верх, показывая взору подтянутое тело. И Тойя, кажется, на секунду теряется в мыслях, когда видит подобное сочетание: Руи явно может похвастаться своей фигурой, в меру худой и ухоженный, но каждый дюйм, что скрывала собой одежда, покрыт шрамами. Быть может, они зажили и больше не напоминают о себе жгучей болью, но везде видны только они. От маленьких, совсем незаметных и непримечательных, до больших, как на ребре и груди, словно вырезали сердце. И он не может пересилить порыв, никак не контролирует свои действия, когда тянется рукой и касается изувеченной кожи. Очерчивает каждый шрам, каждый ожог, нанесённый чужими руками; смотрит жалостно, словно сам прочувствовал всю боль, полученную прежде. Тойя ведёт по ним аккуратно, как-будто те смогут вновь принести боль, снова начать обжигать и кровоточить.       — Они больше не болят, милый, — совершенно спокойно говорит Камиширо, накрывая чужую ладонь своей.       Он хочет в это верить.       Руи целует каждую ладонь поочерёдно, пока Тойя кривит лицо, стоило губам коснуться протеза. Противится самого себя, не принимает.       — Почему ты ненавидишь свои увечья, а не того, кто их тебе нанёс? — тихо спрашивает он, отпуская взгляд на пальцы протеза. Не находит силы посмотреть в глаза напротив, внутренне ненавидит себя за то, что из-за него, из-за его глупых изобретений, любимый и такой прекрасный человек презирает себя, не любит и никогда этого не сделает вновь, — Это всё ещё часть тебя, Тойя. Это всё ещё ты, — шепчет глава между поцелуями, что оставляет на каждом дюйме протеза, не поднимая взгляд, — Я люблю в тебе всё: каждый дюйм, каждый «недостаток», что делает тебя таким прекрасным. И люблю тебя любым, даже если ты меня искренне презираешь, ненавидишь. Я буду любить тебя даже тогда, когда умру от твоих рук, — совсем тихо говорит он, слишком смущённым своими же словами, — Люблю тебя до безумия, Тойя, и готов умереть ради тебя, — добавляет в конце, стараясь скрыть слегка надломившийся от горечи голос.       «Не смей целовать его губы».       От этих слов стало неожиданно тепло, а сердце начало трепетать. Ему, кажется, стало совсем спокойно на душе, совсем пропала тяжесть бытия и неутолимый страх. Словно что-то изменилось.       Ладони Аояги скользнули на зардевшиеся щёки, совсем аккуратно проводя по ним большими пальцами. И Руи боится поднять свой взгляд, не смотря на такие приятные касания; боится увидеть отвращение на лице парня от своих слов. Его золотые глаза блестят от неожиданно проступивших слёз, что медленно стекали по щекам. И чувствует, как бережно вытирают каждую проскользнувшую слезинку, как нежно касаются лица. И лишь тогда находит силы поднять голову, чтобы посмотреть в глаза напротив. Такие невероятно прекрасные, неотразимые и любимые, что так ярко передают все эмоции, что испытывает обладатель. Руи смотрит своими блёклыми, но безгранично влюблёнными глазами, словно что-то ожидая.       «Не смей целовать его губы».       «Не смей целовать его губы».       «Не смей целовать его губы».       Тойя никогда не испытывал что-то подобное, даже не задумывался о том, что когда-либо сможет ощутить такие чувства. Такие неожиданно приятные, тёплые чувства, что бушуют в сердце; что так отзываются, стоит уловить нежный, любимый взгляд. Ведь Акито говорил ему — не бежать от этого, а только принять, идти навстречу. Принять свою любовь к врагу.       Тойя никогда не целовался. И отдаёт свой первый поцелуй своей первой любви.       Он накрывает чужие губы своими и чувствует слегка солоноватый вкус из-за нескольких проскользнувших слезинок. Его движения слегка неуверенные, скорее боязные из-за своей неопытности, но такие искренние. Это длится не больше нескольких секунд, во время которых сердце безумно билось, а щёки густо покраснели. Аояги слегка отстраняется и смотрит в глаза напротив, распахнутые в удивлении.       Большой палец трепетно оглаживает шрам, проходящий через всю щёку. Тойя замечает, как сильно повреждена кожа, как неаккуратно зашита и явно долго приживалась. Как стянута мёртвая кожа грубыми нитями, страшно сжимаясь под натиском. Уголок губ оттянут вниз, искривляя его красивую улыбку. Это выглядит откровенно уродливо, отвратительно, но… Оставляет его таким же привлекательным. Таким неотразимым, по-своему прекрасным. Это, не смотря на свою мерзость, — часть Руи, несомненно важная, как и все остальные. Он принял этот изъян, как должное, и продолжает жить с ним, оставаясь самим собой.       Как и щенячьи глазки, которыми так забавно хлопает от удивления.       — Тойя?       — Да?       — Я могу тебя поцеловать?       — Да.       И Аояги сам тянется за поцелуем, прикрывая глаза. Он полностью отдаётся в руки Камиширо, доверяет им. И чувствует, как расслабляется мужчина над ним, как с нескрываемым желанием припал к его губам. Без какого-либо напора смакует, как самый желанный десерт, старается распробовать сполна. Тойя старается отвечать на поцелуй так, как подскажет сердце, делая нелепые движения губами, что вызвало безобидный смешок из чужих уст. И хочется притворно надуться, но пальцы, коснувшиеся подбородка, направляют к его губам вновь и слегка оттягивают, чтобы приоткрыть рот. Руи целуется явно умело, безумно приятно и легко, и Аояги старается подражать, делая медленные движения губами. И чувствует, как нежно улыбается возлюбленный в поцелуй.       Он, на удивление, быстро учится, прилежно следуя движениям губ. Его руки обвивают шею, а пальцы касаются ярких прядей волос, пока хватка на собственных ягодицах становится сильнее, прижимая как можно ближе к чужому возбуждению. И из уст, сквозь поцелуй, срывается протяжный стон, когда Руи намеренно трётся членом, скрытым под грубой тканью джинс, об его, всё ещё обнажённый, но вновь донельзя эрогенный. Это было явно больно, но — Господи, прости — до ужасного приятно одновременно, что парень задумался о своей испорченности.       И теперь Тойя уверен в том, что после этого всё изменится. Как и в том, что Камиширо не сможет им насытиться.       Его дыхание сбилось вновь, не успев окончательно восстановиться, и он отстраняется от чужих уст первым, утыкаясь лбом в плечо. Это приятно, пугающе приятно. И Аояги явно не ожидал, что, приняв симпатию к врагу, каждое касание, движение, взгляд, — будет ощущаться по-другому. Настолько по-другому, что не желаешь остановиться. Хочет больше таких приторных поцелуев на шее, на которой не осталось девственно чистого, не осквернённого чужими касаниями губ участка; хочет ощущать грубоватую хватку на дрожащих бёдрах, при этом слушать такие нежные, нехарактерные грозному образу Камиширо, слова. Это невероятно возбуждает.       Глава спускается поцелуями на шею, при этом стягивая джинсы Аояги и полностью обнажая, пока тот старается прийти в норму. Его губы, по ощущениям, везде: нет ни единого участка на лице и многострадальной шее, что не осквернена мягкими поцелуями. И, кажется, совсем не собирается останавливаться на этом, припадая к израненному телу, лелея каждый доступный шрам, как и тот, что проходит между грудей, — из всех имеющихся, он самый заметный и свежий. Рука Аояги скользит по чужому предплечью вверх, останавливаясь на напряжённой шее, на которую кладёт ладонь, словно в поиске опоры. На это незначительное движение он получает нежный взгляд, скользнувший по всему зардевшему лицу, и донельзя приятное внимание.       Камиширо напоследок целует ореол соска, после чего приподнимается, так, чтобы оказаться ближе к любимому лицу. Оставляет невесомый поцелуй на распухших губах и ласково улыбается, заправляя растрёпанные голубые волосы за ухо.       — Сейчас может быть неприятно, милый. Если станет больно — обязательно скажи, хорошо? — он обжигает своим горячим дыханием. И Тойя искренне старается вслушаться в слова, еле разбирает их за пеленой возбуждения, после чего слабо кивает и за это получает ещё один мягкий поцелуй в губы, что, несомненно, вызвало лёгкую улыбку.       Руи отстраняется, позволяя слегка прохладному ветерку проскользнуть по разгорячённому телу, и тянется рукой куда-то за спину, выуживая оттуда то, что ранее взял из ящика рабочего стола. Крышка тюбика смазки открылась с тихим щелчком, после чего её щедро вылили на пальцы, слегка размазывая между собой. Аояги, если честно, особо не следил за действиями возлюбленного, полностью полагаясь на его опыт и знание дела, но слух улавливал даже малейшие шорохи, как и слегка неровное дыхание Камиширо. Левая рука легла на бедро, оглаживая каждый дюйм, после чего отводя в сторону так, чтобы ноги оказались слегка раздвинуты для удобства. Вторую, пальцы которой измазаны в смазке, держит при себе, не прикасаясь. Его губы касаются острых ключиц, оставляя на них невесомые поцелуи, и поднимается выше, к излюбленным щёчкам и губам. Руки Тойи обвили его шею, притягивая как можно ближе к себе, когда они вновь слились в таком желанном поцелуе.       Пальцы, смазанные смазкой, скользнули ближе к анусу, из-за чего Аояги слегка вздрогнул, явно не ожидая.       — Прости, — прошептал Руи, ненадолго отстраняясь от любимых губ.       Его взгляд скользит по лицу напротив, улавливая каждую изменившуюся эмоцию, когда он вводит первый палец. Это не должно быть больно, скорее непривычно, но, тем не менее, он замечает, как Тойя начал кусать нижнюю губу, слегка теряясь в испытываемых ощущениях.       Это ощущается совершенно по-другому, в сравнении с тем, как он делал сам. И это, оказывается, приятнее, пускай и волнительнее, не смотря на умиляющие попытки отвлечь, которые предпринимает любимый. Движение пальца внутри почти неощутимое, посему, спустя недолгое время, Аояги кратко кивает головой, после чего Камиширо добавляет ещё один палец, медленно вводя внутрь.       И, как раз-таки, это заставило парня слегка вздрогнуть, мило изогнув брови и сожмурив глазки. Руи не сделал ни единого движения после, кроме кратких поцелуев на румяной щеке. Он слышит это сбившееся дыхание и уверен, что проблема в нём, — поторопился, за что старается немо извиниться, поощряя невесомыми касаниями губ. Сцеловывает маленькие слезинки, что соскользнули с уголков глаз, а вторая рука оглаживает обнажённые бёдра.       — Продолжай, — говорит Тойя спустя некоторое время.       Камиширо начинает неуверенные движения пальцами, чтобы парень смог привыкнуть и к движению внутри. Из уст того срывается лишь сбитое дыхание и тихие поскуливания, а брови были всё также мило изогнуты. У Руи разрывается сердце от одного только вида такого любимого и хочется отдать всю имеющуюся нежность, ласку, что бьётся внутри. Хочется разом прекратить, перестать мучать Аояги и дать спокойно вздохнуть, но тот явно будет против, слишком возбуждённый и откровенный в своих похабных желаниях.       И, кажется, он смог успокоить бушующее внутри волнение, когда из любимых уст срывается мягкий стон.       — Руи, — ласково говорит Тойя перед ещё одним стоном, — Приятно, Руи…       — Хорошо, — улыбаясь одними уголками губ, шепчет он, проводя носом по шраму на чужой щеке и после оставляя невесомый поцелуй.       Он разводит пальцы, продолжая движения. Парень под ним слегка выгибается, прижимаясь ближе к обнажённой груди Камиширо своей. Пальцы сжимаются на коже спины, оставляя после себя небольшие покраснения, пока сам Аояги сладко стонет под чужими руками, откровенно наслаждаясь касаниями возлюбленного. Он чувствует медленные и влажные поцелуи по всему телу, вместе с этим приятное движение пальцами внутри. Руи явно знает, что делать. Аккуратное, словно дразнящее касание до определённого места, что заставляет Тойю обронить сладкий стон, вместе с этим слегка выгибая поясницу. Бёдра неконтролируемо движутся навстречу приятным движениям, и тогда мужчина добавляет ещё один палец, почти сразу вовлекая в приторно-тягучий поцелуй.       Его губы смакуют, как самый любимый десерт, растягивая наслаждение как можно больше. Аояги слегка мычит в поцелуй от неприятного ощущения, когда в нутро вставляют третий палец. Но лёгкая боль становится совершенно неважной, когда возлюбленный так ластится к нему, когда невероятно приятно целует распухшие губы и собственнически сжимает ягодицу, что — Господи, прости — не может не возбуждать сильнее.       Ритмичные движения внутри больше не приносят дискомфорта лишь приятное скольжение, что вынуждало слегка двигать бёдрами навстречу, чтобы получить больше удовольствия. Но Руи, кажется, не торопился вынимать пыльцы, чтобы наверняка не принести дискомфорт любимому, не смотря на то, что тот сам явно желает продолжить дальше. Он нежно смотрит на такое прекрасное, невероятно красивое лицо, изувеченное шрамами, на котором выражалось искреннее удовольствие. Брови слегка изогнуты, а глаза прикрыты, пока из уст проскальзывают тихие стоны и просьбы о большем. На щеках держится яркий румянец, что, кажется, не планировал сходить. И он попросту не может противостоять своему желанию поцеловать любимые губы.       Камиширо вынимает пальцы из нутра, спешно обтирая их о собственные джинсы. Рука тянется куда-то назад, куда ранее были небрежно кинуты презервативы, пока Аояги что-то тихо шепчет в поцелуй. И Руи проходится слегка отстраниться, сначала отвлекаясь на ширинку, которую постарался спешно расстегнуть и слегка припустить джинсы вместе с нижним бельём, а после на презерватив, который старается как можно быстрее открыть, но из-за дрожащих рук это получается с трудом. Вроде не первый раз с кем-то занимается сексом, чтобы так нервничать из-за этого, но осознание напоминает, что это первый секс с человеком, которого он искренне любит. Это первый раз, когда он хочет доставить удовольствие возлюбленному, а не просто утолить потребность. Это первый раз, когда он действительно любит и переживает.       И когда презерватив был надет, Камиширо удобнее уместился между разведённых ног. Он проводит членом по промежности и, чёрт возьми, понимает, что не может оторвать свой взгляд от этого. Не сказать, что Тойя выглядит хрупким, — как раз-таки наоборот; но его бёдра, такие обманчиво мягкие, выглядят ужасно привлекательно. Сам парень выглядит невероятно сексуально и возбуждающе: грудь, покрытая лёгкими укусами, ритмично вздымается; лёгкое освещение, доносящееся из прикрытых окон, подчёркивает каждый уродливый шрам на нежной коже, каждый изъян заметен, куда не посмотри; от пупка идёт аккуратная линия лобковых волосков; а также его прекрасный, слегка затуманенный взгляд, который влюблённо смотрит в глаза напротив.       Руи придерживает одной рукой ногу под коленом, в то время как второй направляет член к анусу, но, кажется, не торопится его вставлять. Нервно прикусывает нижнюю губу и смотрит вниз, на жаждущее продолжение нутро, на чужое и своё возбуждение, что не собирается спадать.       Он чувствует руки на своей шее и то, как утягивают ближе, так, чтобы оказался напротив любимого лица. Аояги улыбается. Невероятно красиво и неотразимо улыбается, смотрит в глаза напротив и первым касается его губ. Сам проявляет инициативу и целует. Целует так, словно вкладывает все свои чувства, бушующие внутри. Растягивает чужие губы и слегка прикусывает, на что получает тихий смешок.       Ладонь Тойи тянется ниже, к члену Камиширо, и он сам пытается вставить хотя бы головку, слегка двинув бёдрами навстречу.       — Пожалуйста, Руи, — просит он в его губы, горячо дыша.       Мужчина вновь утягивает его в поцелуй, вместе с этим аккуратно двигая бёдрами и вставляя головку члена в анус. Аояги сделал глубокий вздох через нос, обнимая Камиширо за шею и прижимая ближе к себе. Он чувствует, как медленно входит член, больно, но почему-то приятно растягивая стеночки ануса. И чувствует тяжёлое дыхание любимого, его сильные руки на бёдрах, когда, наконец-то, входит до конца и проранивает тихий стон.       Это больно. Жжёт где-то внутри, он чувствует всю длину и мелкую пульсацию члена, пока Руи послушно выжидает хотя бы небольшого кивка. Из уст лишь вырвался смешанный стон — ни то от удовольствия, ни то от боли. Чувствует приятные поцелуи, сместившиеся с губ на щёки, шею и ключицу, и руку, которая поднялась выше, на изогнутую поясницу, пока вторая всё также сжимала бедро. Грубая ткань джинс, что касается разгорячённой кожи, словно отрезвляет.       — Все хорошо, милый? — спрашивает он, оставляя поцелуи на шее.       — Сойдёт, — сдавленно отвечает Аояги. Его бёдра на пробу двинулись навстречу, позволяя члену войти ещё глубже и затронуть чувствительную простату. Такое незначительное движение прибавило к затихающей боли удовольствие, приятное трение внутри и выбило из уст сладкий стон. — Продолжай.       Первое движение — словно пробное, когда член выходит только на половину и медленно входит обратно, до тихого шлепка кожи о кожу. Брови Тойи слегка дрогнули, как и его тело, а из уст выбился сдавленный стон. Он напряжён, от и до, как натянутая струна, когда Руи делает ещё несколько медленных движений. Несмотря на то, что от движения внутри невероятно приятно, — разжигающая боль от скольжения по нежным стеночкам ануса будто пробивает током по всему телу. И Камиширо старается отвлечь лёгкими касаниями и поцелуями, такими до страшного приторными, что хочется кончить только от них.       — Ты умница, Тойя, — шепчет Руи на ужасно красное ухо и прикусывает мочку, слегка оттягивая, вместе с этим делая толчок. Из приоткрытых губ срывается протяжный стон, такой откровенный, показывающий дошедшее удовольствие, что мужчина был на грани, чтобы не спустить только от этого.       Он целует любимые губы, но словно дразнит, почти сразу отстраняясь. Камиширо выпрямляется в спине и смотрит на, Господи, такого открытого, ужасно возбуждённого возлюбленного, который на каждый новый толчок издаёт искренний стон, такой сладкий и приятный слуху, что, кажется, уже перебор. Его ладонь скользит ниже по телу, покрытому лёгкой испариной, и невесомо касается пальцами члена, сильно истекающего предэякулятом. Парень слегка вздрагивает и сжимается от касания, проранивая очередной стон.       Толчки становятся быстрее, как только Аояги смог окончательно привыкнуть к движению внутри. И теперь ему приносит удовольствие быстрое скольжение, а громкие шлепки кожи о кожу смешиваются с громкими стонами. Кажется, грубая ткань джинс, что так больно билась о разгорячённую кожу, перестала иметь значение на фоне грубых, ужасно приятных движений внутри. То, как головка затрагивает чувствительную простату, и то, как глубоко входит член, — сводит с ума.       — Приятно. Приятно, Руи! — лепечет Тойя, накрывая зардевшееся лицо ладонью.       Камиширо старается не сбиваться с заданного темпа, но, Господи, это даётся с ужасным трудом, когда ноги слегка подкашиваются от подступающей разрядки. Он сжимает обеими руками ягодицы, оставляя на них красные следы, и удерживает на месте, чтобы слегка ускорить темп. Его губы вновь касаются излюбленной шеи, оставляя на ней небольшие укусы, пока Аояги это приносит немалое удовольствие, учитывая то, как сильно он сжал яркие волосы.       — Ты же сможешь кончить без рук, милый? — мурлычет Руи куда-то в щёку, оставляя поцелуи на изувеченной коже. Движения стали медленнее, но остались такими же глубокими, до тихого шлепка, пока Тойя старается самостоятельно насадиться на член, издавая тихий скулёж, — Ты же хороший мальчик, верно, Тойя?       — Да, да, Руи, только пожалуйста!.. — хнычет Аояги, сильнее сжимая чужие волосы.       Камиширо удовлетворён таким ответом, посему вовлекает любимого в поцелуй и возобновляет утерянный темп. Он улавливает каждый стон губами, чувствует каждый судорожный вздох, когда член входит особенно глубоко. Чувствует, как мелко дрожит тело от приближающейся разрядки, как, Господи, он хорошо принимает его, позволяя войти по самое основание.       Тойя возбуждён — хоть выжимай, когда Руи только рад видеть то, до чего смог довести возлюбленного. До нехарактерных для вечно спокойного лица слёз, зардевших щёк; до приятных, искренних стонов от удовольствия; до такой открытости, обнажения собственных потайных желаний. Камиширо словно упивается этим, невероятно счастлив от одного лишь вида на него.       Он делает ещё несколько грубых движений, доходя до самого основания, до звонкого шлепка об ужасно красную кожу бёдер, и тяжело дышит на ухо, — сам на грани; кажется, ещё нескольких движений хватит. Аояги обрывисто стонет на каждое движение внутри и на последний кончает, уткнувшись в чужое плечо лбом и сжав ногу на пояснице Руи, ограничивая его движения. Ему самому хватает нескольких движений после, чтобы кончить и обронить тихий стон на покрасневшее ухо.       Он целует любимые губы. Целует, словно в последний раз. Ведь кто знает, что будет после этого вечера? Возможно, Тойя отвернётся от него, как и суждено врагам. Продолжит ненавидеть, презирать. Всё возможно. Поэтому сейчас он, скорее всего, в последний раз может коснуться его губ. Таких мягких, податливых, слегка искусанных собственными зубами. Но всё ещё прекрасных.       — Я люблю тебя, Тойя, — шепчет Руи, утыкаясь лбом в обнажённую грудь.       Возможно, это последний миг, что он может провести рядом с ним.

***

      База встретила командира третьего отряда подозрительной тишиной и спокойствием — он явно не ожидал подобного, даже несмотря на то, что вечереет. Их база всегда шумная, здесь есть чем заниматься в ночное время, поэтому можно не редко наткнуться на ребят в коридорах. Но сейчас, почему-то, никого нет.       В офисе слегка открыто окно, пропуская свежий воздух. Слегка пахнет медикаментами и привычным кофе, но, в остальном, ничего не изменилось. Ан читала книгу — какой-то слащавый роман, которые она так сильно любит, — пока свободная ладонь оглаживала растрёпанные рыжие волосы Акито, что мирно посапывал на её коленях, уткнувшись в живот. Он слегка сжался, приобнимая женщину обеими руками, но сон был явно спокойный.       Шираиши отвлеклась от книги, стоило услышать чужие шаги, и добро улыбнулась, когда заметила слегка растерянного Тойю.       — Присаживайся, малыш, у нас много хороших новостей на сегодня, — она положила самодельную закладку из засушенных цветов между страницами, после чего закрыла и отложила книгу на столик. Парень послушно сел напротив неё, наблюдая за умиляющей картиной: он давно не видел, чтобы глава спокойно спал, тем более под «крылом» Ан. — Сегодня нас навестила Нэнэ — она является IT-специалистом в «Dead team», как ты можешь помнить. Она привела Эну. Почти сразу после того, как ты ушёл.       — Как её состояние сейчас? — интересуется Аояги, слегка расслабляясь в плечах.       — Всё хорошо. На теле обнаружили множество шрамов, но они достаточно давние — Шизуку сказала, что последние пару месяцев она точно не подвергалась пыткам, — Шираиши отпускает взгляд на спящего Акито и пропускает между пальцев мягкие пряди рыжих волос, — Он… плакал. На глазах у всех. Его сердце и душа наконец-то спокойны, когда сестра рядом. Пока Эна находилась на осмотре у пятого отряда, то он места себе не находил, но всё в порядке — угроз жизни нет, только небольшие последствия от стресса и голода. Ей займутся наши врачи.       — Как он? — взглядом указывает на мужчину, что слегка шевельнулся, чтобы покрепче сжать руками хрупкую талию Ан.       — Для него был тяжелый день. Больше эмоционально. Но он, наконец-то, смог уснуть спокойно. Поэтому, ближайшие сутки его можно не искать — он будет отсыпаться за последние несколько лет, — тихо смеётся она, — А ты как, малыш? — Шираиши хитро улыбнулась, — Ты же знаешь, что Акито увидит — придушит Руи? — женщина указывает на свою шею, но взгляд направлен ровно на чужую, покрытую укусами.       Тойя моментально залился краской, стараясь спрятать шею в короткий ворот футболки, но выходит паршиво, посему глупая идея откладывается, да и смысла скрывать уже нет.       — Ну… — скромно начинает он. — Я в порядке.       — Полагаю, вы смогли «договориться», — скромно смеётся она, но быстро перестаёт, выдерживая долгую тишину. — Я действительно рада, Тойя. И давно не чувствовала такого спокойствия, если честно, — Ан вновь смотрит на мирно спящего Акито, поглаживая его волосы.              Дела в «OFFLINE» стали явно лучше: работа отрядов стабилизировалась, а также произвелось повышение в должности нескольких лиц: Харука стала заместителем командира второго отряда, Шизуку — главврач и является заместителем пятого отряда, в то время как Канадэ смогла взять под контроль четвёртый отряд и полностью возглавить его, став командиром. Самое торжественное повышение стало для третьего отряда: Мизуки, придав немалые силы, стала командиром, в то время как Тойя, вежливо освободивший место, стал заместителем главы банды «OFFLINE».       Банда вновь зацвела, принимая новых людей в свои ряды. Кажется, пребывание Эны дало свои плоды: девушка присоединилась к пятому отряду, так как ранее имела образование хирурга. И, возможно, именно такого человека не хватало, чтобы развеять напряжение в банде: как только появляется малейший намёк, что глава подавлен, — его сестра уже тут, раздаёт пару ласковых, что слышит каждый человек в здании. Отношения брата и сестры явно отличались от имеющегося представления и на деле те часто язвили друг другу, но, тем не менее, поддерживали и в нужные моменты оставались серьёзными. Эна являлась явно не последним членом в банде из-за своих способностей и энергичности, чем, несомненно, радовала остальных.       С бывшими врагами — «Dead team», что с недавних пор возглавил Камиширо Руи, — они поддерживают исключительно сотруднические отношения, периодически помогая друг другу и добровольно отсылая информацию и кадры, с которыми бывают некоторые проблемы.       Мирный договор был подписан спустя три месяца, после первого шага к примирению, когда пострадавший пленник смог полностью восстановиться. Он был заключен между Камиширо Руи — главой «Dead team» — и Аояги Тойей — заместителем Акито Шинономе и доверительным лицом, из-за имения неотложных дел у главы. Десятки лиц, что присутствовали в этот момент, смогли засечь заключительную речь, которая гласит о сотрудничестве между бандами и взаимопомощи, а также полное прекращение боевых действий, и главное рукопожатие.       Члены банд смогли спокойно выдохнуть, стоило покинуть кабинет, в котором был заключен договор, оставляя глав наедине. Они, кажется, хотели обсудить другие моменты, учитывая красноречивый взгляд Камиширо и его касание до поясницы Тойи.       У «OFFLINE» и «Dead team» — исключительно сотруднические отношения. А у их управляющих, возможно, немного другие, не менее приятные отношения.