С искренними пожеланиями, леди Одри Боттерил.
П.с: Мне было бы приятно встретиться с Вами у нас дома, чтобы поболтать и отвлечься, но это только в том случае, если леди свободна в ближайшие дни. Буду с нетерпением ждать Вашего визита». Бриллиант сезона отложила записку на стол, и посмотрев на милую чайную коробочку, мягко улыбнулась с нотками горечи и надежды одновременно. Одри Боттерил слишком добра для той, кто так рьяно пыталась защитить ее перед настырным лордом, однако мисс Бриджертон было приятно получить ее поддержку и почувствовать обыкновенное дружеское сочувствие. Роуз было велено заварить чай, подаренный младшей мисс и как оказалось, напиток оказался приятным и в меру сладким на вкус. — Дафна, дорогая, — виконтесса вошла в гостиную, в надежде застать дочь именно там, и ей улыбнулась удача. — Пьешь чай? — Да, мама́. Хотите попробовать? Его прислала мне мисс Боттерил с небольшим письмом. — Одри? Это мило с ее стороны, возможно она станет не только частью нашей семьи, но и тебе подругой. — О чем ведете разговор? — В гостиной появился Энтони, устало рухнув на диван, массируя рукой переносицу. — О леди Боттерил, брат. — Ответила светловолосая красавица, отставив чашку на столик. — К слову Энтони, ты назвал упомянутую мисс своей невестой, — заговорила Вайолет, сев рядом с сыном. — Эти слова были брошены на ветер, либо ты наконец решил сделать ей предложение? — Как только закончим вопрос с Бербруком, поговорим о моей помолвке. — Ответил виконт, убрав руку с лица и резко посмотрел на мать, тут же смягчившись. Мужчину восхитила смелость, проявленная юной леди, и разговаривать с ней было интересно, она не надоедала ему — и это он считал успехом. Выбор сделан, и как только насущные проблемы с его сестрой будут решены, он сделает ей предложение и оставит холостятскую жизнь, а пока…. Пока он отправится в театр, чтобы увидеть Сиену. Дафна Бриджертон и правда посетила новую подругу, но теперь уже спокойной: Найджел Бербрук был уничтожен, и еще не скоро покажется в высшем свете. Впрочем, Одри и сама слышала и знала о победе гостьи и была за нее рада, а статья от леди Уислдаун не заставила себя ждать. О, это был высшей степени скандал! Его девушки не переставали обсуждать, посмеиваясь, как и многие из высшего общества. Спустя еще две недели, когда скандалы поутихли, молодой виконт сделал предложение мисс Боттерил. Мужчина пришел для начала к отцу выбранной девушки, как и полагается, получив разрешение на помолвку с его дочерью, а после отправился и к самой Одри, уладив все необходимые моменты. Благородная ждала этого дня больше, чем свой день рождения, и как любая другая молодая особа была взволнована и не могла описать свои чувства словами. Конечно же, предложение ею было принято, и с того дня она со всей аккуратностью носила обручальное золотое кольцо Бриджертонов — элегантное, в виде цветка с шестью лепестками в качестве маленьких круглых жемчужин, где сердцевиной служил бриллиант. Было решено также и то, что свадьба состоится через месяц, как раз к принятию новых гостей и хозяев будет готов Обри-холл, а невеста успеет сделать все, что считает необходимым для себя: если понадобятся деньги, то она может отсылать все счета на фамилию жениха. Светские мероприятия продолжались, и даже появилось новое лицо — племянник королевы. Принц Фридрих появился с королевой на одном из балов, где и повстречался с Дафной, увлекшись ею и делая попытки ухаживать, и даже получал взаимность, однако один бал изменил все. Включая судьбу «бриллианта чистой воды». Когда Одри вошла под руку со своим женихом в бальный зал, то перестала дышать от восхищения, а глаза заблестели от предвкушения: леди и мадам в роскошных платьях, украшениях и прическах, джентльмены с бокалами шампанского в руках, жонглёры и факиры, певицы в откровенных костюмах и своеобразном макияже на лице. — Впечатлены. — Не спрашивал, утверждал Энтони, немного наклонившись к девушке, встречаясь с блеском в ее глазах. — Впервые на подобном балу? — У леди Троубридж, признаться, впервые. И пока я не замужем, намерена развлекаться на годы вперед и танцевать, пока не истопчу свои каблуки. — С широкой улыбкой ответила мисс Боттерил, в будущем виконтесса Бриджертон, как к ней подошло двое джентльменов — одного из которых девушка прекрасно знала — с просьбой в танце — на именной карточке тут же появилось двое имен и фамилий: Теодор Россо и лорд Моррисон. — О, высокопочтенная мисс Одри Боттерил, не позабудьте и о своем женихе, соизвольте одарить его танцем. Или даже двумя. — Усмехнулся молодой виконт, провожая взглядом двух мужчин, только что отошедших от его невесты. — Если, разумеется, Вы не устанете. — Вам — сколько угодно, виконт, только если Вы позволите мне развлекаться этим вечером. — В пределах разумного — несомненно. — О большем и подумывать не стала бы, разумеется. — Вместе с Энтони Бриджертон девушке казалось, что она становится смелее, будто на подсознании знает, что мужчина защитит ее, если ей будет грозить какая-то опасность, или она сама непроизвольно создаст возможность, когда ее будет необходимо защитить. Но нет, не в ее нраве было устраивать проблемы. К ней подошла Софи Эддингтон вместе с еще несколькими леди, с которыми Одри была знакома, и они увели прибывшую подругу в свой кружок, где ей удалось расслабиться и настроится на танцы. С каждой новой мелодией, юная аристократка погружалась в атмосферу бала леди Троубридж и ее сына, наследника титула. Она впервые попробовала шампанское, но больше бокала не выпила: вкус был неприятным, и невеста виконта не понимала, почему люди высшей лиги так опьянены вкусом этого игристого напитка. Ее семья, услышав отзыв о шампанском, перестала переживать, что мисс Боттерил переберет и опьянеет. Но пьянела она скорее от общества будущего супруга, чем от напитков: танцуя с Энтони, младой особе казалось, что она теряет землю под ногами, а они сами вдруг перемещаются куда-то, где никого нет. — Леди первая и пожалуй, единственная, которая не оттоптала мне ноги во время танца. — Мне счесть Ваши слова за комплимент? — Усмехнулась в ответ аристократка, на что старший Бриджертон пожал плечами, ухмыльнувшись в ответ. — Вы вся красная. — Прокомментировал виконт, продолжая кружить в танце будущую супругу. — Неужели, моя компания на Вас так влияет? — Ничего подобного. Это… Это все шампанское. — Умело оправдалась будущая виконтесса, оказываясь в объятиях другого танцора, а после вновь возвращаясь к своему. С ее возвращением, мужчина буквально на секунду задержал на чем-то свой взгляд за спиной партнерши, после чего вновь посмотрел на нее. И эти взгляды девушка заметила уже не раз, и когда оказалась на месте Энтони, а он на ее, то попыталась взглядом найти то или что, что привлекло внимание виконта, однако в направлении взгляда она увидела лишь других танцующих, джентльменов в возрасте, в числе которых был и ее отец, а также…. Актрис. Одна из них встретилась с избранницей главы рода, после чего тут же отвела его, продолжая без остановок исполнять песню, дополняющую танец. — «Они знакомы? Не та ли это женщина, о которой говорил Коллин Бриджертон?», — посмотрев еще раз на мужчину, с которым танцевала — он встретил ее вопрошающим взглядом — а после перевела взор медовых глаз на руку, покоящуюся в руке виконта, и на которой красовалось обручальное кольцо его матери, и кое теперь принадлежит ей. — «Нет, я зря переживаю: скоро мы поженимся и уедем в Обри-холл, где будем только вдвоем». После танца, Энтони Бриджертон поспешно откланялся и вышел из зала в сад, вслед недавно вышедшей туда же Дафне Бриджертон. Больше она не видела мужчину, как и его сестру, позже узнав о том, что бриллианту стало плохо, и брат сопроводил ее домой. Вайолет вместе с одним из младших сыновей осталась на балу, как и семейство Боттерилов в полном своем составе. Однако постепенно и этим двум семьям пришло время откланяться и возвратиться в свои дома. И пока вдовствующая виконтесса мучалась от опьянения, а после и от похмелья, то ее невестку мучали вопросы по поводу своего избранника. Пусть они и не женаты, но уже на пути к этому, и Благородной хотелось бы знать, что ее жених и муж не изменяет ей ни телом, ни душой с другой. Особенной с какой-то актрисой неизвестного и сомнительного происхождения. Одна мысль о любовнице виконта пробуждала чувство ревности, которого и быть не должно: этот брак основан не на любви, а на выгоде обеим сторонам. На следующий день, когда младшая мисс Боттерил позавтракала с семьей и принялась занимать себя чем-нибудь, дабы отвлечься от мыслей с помощью игры на фортепьяно, ей объявили о приходе гостя, она удивилась, ведь больше кавалеры не должны были приходить к ней: она помолвлена, и об этом уже должны были знать в высшем свете. Прибыл Теодор Россо — парень тепло поприветствовал леди, опустившись на предложенное кресло. И когда Амелия удалилась, чтобы подать чай с печеньем, девушка первой начала разговор. — Мистер Россо, не подумайте, что я не рада принимать Вас, однако я не думала, что Вы придете. — Все из-за того, что Вы помолвлены с виконтом Бриджертоном? — Спокойно и с интересом уточнил Теодор, на что получил утвердительный кивок головой. — Да. — Мисс, не подумайте обо мне дурно — меня раздирает любопытство по поводу одного вопроса. — Что же это за вопрос такой, что только я могу ответить на него, барон? — Удивилась аристократка, вскинув брови. Парень молчал, обдумывая свои слова. — Почему Вы обручились с виконтом? Только отвечайте мне честно, и уверяю, что наш разговор не выйдет из стен этой очаровательной гостиной. О, ее я буду помнить всю жизнь! — С виконтом я обручаюсь потому, что это будет правильно. — Не думая, ответила суженая Энтони. — Правильно? — Переспросил барон Россо, тут же задав еще один вопрос. — Что Вы считаете «правильным»? — Это допрос, мистер Россо? Вы же понимаете, что я могу сейчас же удалиться и больше никогда не буду говорить с Вами. — Для убедительности своих слов, Одри Боттерил поднялась с дивана, продолжая возмущенно смотреть на гостя, но тот уверил ее, что все заданные им вопросы ведут к главному, и что он не желает ни в коем разе оскорбить или обидеть юную леди, в особенности невесту виконта. Все еще напряженно девушка вернулась на свое место, продолжая отвечать на его вопросы. — Моя семья получит зятя, который будет поддерживать моих близких, да к тому же никогда не помешает иметь в родстве таких людей, как Бриджертоны. Я же получу мужа и выполню свой долг перед семьей своей и супруга, как любая леди общества — человек, которого папа́ назвал моим избранником, достойный джентльмен. Я дочь джентльмена, он сын джентльмена, и нам ничего не мешает поженится, стать семьей. — А как же чувства? Вы девушка не из тех, кто не будет смотреть и на это, я уверен. — Я не понимаю…. — Понимаете, просто не хотите принимать: будь Вам неприятен мистер Энтони, то Вы определенно выказали свое недовольство, не спешили бы понравится ему, не переживали бы, какое платье надеть, чтобы впечатлить этого джентльмена, а он и правда джентльмен, как и сказала мисс. — Поспешно произнес Тео, его лицо озарила добрая улыбка, и он поддался немного вперед. — Я знаком с достаточным количеством леди и достаточно наблюдал за поведением каждого известного мне аристократа или аристократки, и могу отличить тех, кто чувствует и тех, кто выбирает из сухого расчета. Вы же относитесь к числу первых. Так ответьте мне на главный вопрос: почему Вы выходите за виконта Энтони Бриджертона? Дева молчала, находясь в растерянности и недоумении, однако молодой барон не торопил ее, хотя по нему было видно, насколько он находится в нетерпении услышать ответ, который прекрасно знал и сам. Невеста набралась смелости и выдохнув, заговорила: — Я выхожу замуж за виконта, потому что…. Потому что он мне не безразличен. — Вы любите его? — Да! То есть нет…. Ах, я не знаю! Назвать это любовью сложно, но… — Но это так, леди. — Он поднялся с места и поклонился, больше ничего не говоря. Находясь у двери, Россо все же остановился, и со странным выражением лица посмотрел на Благородную. — Еще один вопрос, леди, и обещаю, он последний, — получив неуверенный кивок, Теодор признательно улыбнулся, озвучивая следующее. — Был ли у меня шанс на взаимность, не опереди меня Бриджертон? — Вопрос застал врасплох, как и предыдущие, и молодая мисс не знала, как ответить на него, посему неопределенно пожала плечами. Барон Россо понимающе кивнул, усмехнувшись. — Я рад знакомству с Вами, Одри Боттерил, и желаю счастья в браке. До свидания. — Мне тоже — тоже приятно было с Вами познакомится, Теодор Россо. До свидания. — Парень вышел из гостиной, оставив младшую хозяйку дома в замешательстве и осознании одновременно. Через три дня после бала, Дафна Бриджертон получила титул герцогини: вышла замуж за герцога Саймона Артура Генри Фицрэнольфа Бассета, и уехала с ним в его родовое поместье, где начался их медовый месяц. Помолвка и венчание произошли быстро, на обручении присутствовали лишь семья светловолосой герцогини, близкие друзья герцога, леди Данбери и мисс Одри Боттерил в качестве свидетельницы со стороны невесты, и не было никого больше, а бал для молодоженов тоже прошел поспешно, ведь после принятия поздравлений, они уехали, дорога была неблизкая. — Ты поддержала меня в трудную минуту, леди Одри, и мне бы хотелось видеть тебя на своем венчании. — Сказала тогда Дафна, держа подругу за руки, сидя в гостиной Боттерилов. Не обошлось и без проблем: королева Шарлотта была обижена на дебютантку за то, что она водила за нос ее племянника, и велела не давать разрешение на брак между ней и Саймоном. Но потом даже присутствовала на балу в их честь. Коротко говоря: хорошо все то, что хорошо заканчивается. Подготовка к свадьбе главного Бриджертона продолжалась. Резиденция их семьи была почти готова, над свадебным платьем невесты работала мадам Делакруа, как и над другими атрибутами ее одежды. О костюме жениха тоже не забывали: был приглашен хороший портной, снявший мерки, и предложил варианты костюма, который будет готов срок в срок. Готовился и подарок невесте, обсуждалось ее приданое и прочее, прочее, прочее. Мужчине было необходимо кроме свадебных хлопот, уладить и семейные дела в Лондоне, чтобы со спокойной душой окунуться в медовый месяц и уделить внимание супруге, которая также не сидела без дела. Мама́ посвящала ее в дела, наставляла и советовала, что сделать сначала, как только дочь возьмет все полномочия виконтессы. Самым сложным для Дженис Боттерил оказалось — как и для многих матерей — пояснить то, что происходит между мужем и женой в первую брачную ночь и каким образом появляется ребенок. На это были брошены все силы, особенно в дни приближения бракосочетания, и не одна бумага была изрисована в подробностях близости. Пусть обе женщины были в разной степени смущены данным разговором, однако и этот рубеж был пройден, остался один из самых сложных, волнительных и долгожданных: вступление в ряды замужних пар. Теперь к еще одной девушке будут обращаться «мадам». Леди Одри Боттерил в скором будущем Бриджертон, сидела перед зеркалом в роскошном белоснежном платье, пока камеристки возились с прической, к которой прикреплялась фата. Мужчины не заходили в комнату невесты, и здесь присутствовали только женщины — даже Дафна приехала, чтобы поддержать невестку, помогая возиться с платьем и прочими приготовлениями. — Дорогая, не переживай сильно, иначе лишишься чувств. — Говорила миссис Боттерил, поправляя складки на юбке и шлейфе белоснежного платья дочери. — Ты прекрасна, моя девочка — даже не верится, что ты так скоро покидаешь семейное гнездо. — На медовых глазах матери выступили слезы, которые женщина поспешила вытереть и спрятать, достав из кармашка бирюзового платья платок и отвернувшись от красавицы-невесты. — Мама́, не плачь, иначе я тоже заплачу…. — Сквозь возникший в горле ком, проговорила Одри, и на ее щеке и правда появилась слеза. — О нет-нет-нет, мисс Одри, тебе нельзя плакать в такой счастливый день, к тому же скоро выходить. — Дафна Бассет взяла платочек персикового оттенка, аккуратно вытирая выступившие соленые капельки. — Леди Дафна, мама́, я чувствую себя растерянной, и, если вы не против, дайте мне несколько минут побыть наедине с собой. — Мадам Боттерил хотела что-то сказать, но Дафна успела вывести ее из комнаты, а вслед за ними вышли и камеристки. Девушка наконец-таки осталась одна — впервые за это утро! Посмотрев на себя в зеркало, она в который раз изучила внешний вид: классическое свадебное платье красиво струилось вдоль ее тела, уходя в длинный шлейф, струящийся за ней, как и фата, свисающая с прикрепленного украшения в светло-каштановых волосах. На ушах красовались бриллиантовые сережки, а на шее — такое же ожерелье, и притронувшись рукой в белых перчатках к драгоценным украшениям, сделала глубокий вдох, а после выдох. — «Все пройдет как нельзя лучше — мои родные обо всем позаботились, и мне остается лишь наслаждаться происходящим. Мадам, виконтесса Одри Бриджертон — как звучит!». Она была готова предстать перед гостями и женихом в полном параде и наведенном марафете. К ней постучались, после чего девушка вышла из комнаты, встретившись со взглядами братьев, отца и матери. Мужчины были одеты с иголочки в торжественные темно-синие костюмы с белоснежными рубашками, а на их жакетах можно было увидеть цепочки от часов-подвесок, лежащих в карманах. Балдер, Дэвид и Альберт одарили вторую сестру одобрительным и ободряющими улыбками, а виконт Алан Боттерил подойдя в будущей виконтессе Бриджертон, предложил свою руку, дабы провести невесту к алтарю и передать ее на заботу будущего мужа, пока остальные поспешили занять места в зале церемонии. Подходя к дверям, за которыми скрывались гости, сидящие на лавках и ожидающие главных персон торжества, доносилась чувственная игра скрипок, а дорожка, по которой проходил сначала жених, была усыпана лепестками белых и красных роз. Стены были украшены цветочными композициями, а у алтаря стоял седовласый священник в золотых кафтанах. — Мы не выйдем, если ты не готова, котенок. — Произнес виконт Боттерил, видя запинку и нервозность в телодвижениях дочери: она сильно сжимала его локоть, за который держалась, и со страхом смотрела на двери. — Нет, папа́, я готова. Готова. — Еще раз выдохнула девушка и улыбнувшись, кивнула. Шаг. Затем еще один и еще…. И вот присутствующие поднялись со своих мест, приветствуя главную участницу торжества, идущую по дорожке, усыпанной цветами, где на конце ее ждал Энтони. Мужчина в стойке смирно стоял и ждал с правой стороны священника, и из окна светило солнце, музыканты играли на скрипке, а Одри крепко сжимала рукой букет белоснежных роз, второй рукой придерживаясь за локоть отца. Подойдя к жениху, леди удалось получше разглядеть его костюм: черный, с молочной рубашкой и бантиком на шее. — Позаботьтесь о ней, виконт. — Тихо, но так чтобы он был услышан, произнес мистер Алан, передавая руку дочери в руки старшего Бриджертона. — Разумеется, — кивнул, сдержанно улыбнувшись, Энтони, после чего Благородная заняла свое место перед мужчиной с левой стороны от священника, а отец отступил, занимая свое место рядом с женой и сыновьями. — Вы очаровательны, миледи. Готовы? — Как никогда в своей жизни, виконт. — Также тихо ответила аристократка, после чего музыка затихла, и заговорил священник: голосом не дрожащим, уверенным и разносившемся по всему церемониальному залу. — Прошу садиться. — Сели. — Дорогие мои, мы собрались здесь перед лицом Господа и данного общества, дабы соединить этого мужчину и эту женщины в священном браке…. Служитель церкви стал говорить положенные наставления, которые внимательно слушали все, но в ушах молодой мадам они отдавались серым шумом. Она не слышала и не видела ничего и никого, кроме будущего супруга перед собой, который сдержанно улыбался ей и смотрел то на нее, то на священнослужителя. Одри не помнила и не вникала в слова, которые повторял Энтони, давая брачную клятву, а потом и она, будто ватная стояла, когда ее белая перчатка соскользнула с руки и на пальце оказалось кольцо, означающее то, что она стала женой. Сердце билось так быстро, что руки сами по себе подрагивали, пока надевали перстень на палец мужчины, который засел в ее мыслях и душе. — Можете поцеловать невесту. — После сказанных слов Его преподобия, виконт приблизился на шаг к своей невесте, с сегодняшнего дня виконтессе, и поддавшись вперед, увлек девушку в поцелуй. Ее губы были совсем неумелы, податливы, однако опытность мужчины все перекрывала. На щеках новобрачной выступил легкий румянец, и сквозь стуки сердца, отдающиеся в висках, она расслышала слова церковнослужителя. — Провозглашаю вас мужем и женой. Наконец, бракосочетание подошло к концу, и приглашенные вместе с хозяевами отправились на банкет в дом Бриджертонов, который только и ждал прибытия визитеров. Благо, фату новобрачной сняли, и вместо нее осталась белая ленточка с заколкой — стало легче, но голова по-прежнему казалась тяжелой. Они с супругом разошлись по украшенному и хорошо освещенному залу, принимая поздравления и ведя светские беседы, ведь гостей было приглашено не мало, и каждому необходимо уделить достаточно внимания. Время шло, усталость брала свое, и пришел час, когда молодую виконтессу увели в комнату, где переодели в дорожный наряд, чтобы сопроводить в карету, которая отвезет ее и супруга в Обри-холл, в котором они и проведут свой медовый месяц, где отныне будут жить под одной крышей до конца их дней. — Милая, ты готова? — Это была Вайолет Бриджертон. Женщина имела добрую душу, посему беспокоилась за невестку, и перед ее уездом решила ободрить и при необходимости успокоить. К ее радости, новая представительница семьи оказалась спокойна: сидела за туалетным столиком, поправляя прядки прически. — Да, мадам, я готова. — Ответила она, вставая с софы. — Если тебя что-нибудь тревожит — поделись, я выслушаю. И, — вдова запнулась, после чего продолжила. — Твоя матушка ведь посвятила тебя, что произойдет между мужем и женой в брачную ночь? — О да, виконтесса. — Смутившись, ответила аристократка, прикусив губу и признавшись, опустила глаза. — Единственное, что меня беспокоит, так это не оправдать ожиданий виконта. — Этого боятся все новобрачные, леди Бриджертон, беспокоится не стоит. Прощаясь с семьей у ворот городского дома и обнимаясь с братьями, брюнетка вместе с супругом скрылась за дверьми экипажа, тут же тронувшимся с места по дороге в Обри-холл, которая обещалась быть не короткой, но и не долгой — к вечеру они должны были прибыть в поместье. Ну а сейчас…. Что делать сейчас? Не будут же они ехать в полном молчании, смотря на пейзажи, сменяющиеся за окном. Особенно когда ее раздирает любопытство и неловкость. — Энтони, — «Я впервые назвала его по имени! О Боже, если бы я назвала его так до свадьбы, это считалось бы фривольно». — Какой Обри-холл? Мне любопытно. — Вам понравится, мадам — сады, колонны, произведения искусства, луга и леса. Готов держать пари, что Вы окажетесь под впечатлением. — Поверю на слово. — Сдержанно рассмеялась миссис Бриджертон, тут же спросив. — Милорд, Вы же не против, если я буду называть Вас по имени, пока мы находимся вне общества? — Отнюдь, миледи, мы ведь теперь женаты, поэтому не вижу ничего, что могло бы стать преградой. Оставшаяся дорога прошла в обсуждении церемонии, расспросах молодой мадам о родовом поместье и его истории, куда еще вчерашним днем были отправлены ее вещи и камеристка Амелия, ставшая теперь личной гувернанткой виконтессы. Виконт отвечал на любой поставленный супругой вопрос, в который раз убеждаясь, что его и матери выбор оказался верным, и девушка, сидящая перед ним достойна занять место подле виконта, а также матерью для будущих детей. Красива, образована, рассудительна и вежлива — больше нечего и желать! Да даже в случае нахождения какого-либо изъяна, уже поздно и обратной дороги нет, к тому же у всех есть то, о чем лучше смолчать и скрыть. Некоторое же время проходило в молчании для разнообразия обстановки. Карета прибыла в Обри-холл, когда уже окончательно стемнело, однако даже несмотря на темноту и усталость, поместье было оценено по достоинству: оно выглядело внушительно и очень изысканно. В ряд перед входом стояла прислуга — начиная от простых служанок и заканчивая главным дворецким дома. Одри с восхищением рассматривала роскошное поместье и раскидистые сады, скрывающиеся под мраком ночи, на которые совсем немного падал свет свечей. Представив новую хозяйку Обри-холла, мистер Бриджертон передал жену на попечение прислуге, и сам отправился готовится к брачной ночи. Благо, Амелия была рядом и красавице-аристократке не пришлось нервничать при неизвестных ей слугах, переодеваясь в ночное платье и расплетая шелковистые волосы. Сорочка имела белый оттенок, средней ширины бретельки и квадратный вырез, подчеркивающий подтянутую грудь, а на подоле были аккуратно вышиты тюльпаны — так предложила сделать Вайолет Бриджертон, когда они обсуждали вещи интимного характера. Супружеская спальня выглядела весьма величаво: имелась веранда, через которую можно выйти в сад и прогуляться, светлый тюль, а вместе с ним и гардины аккуратно висели на окнах, над заложенным заранее дровами камином висела картина с весенним пейзажем у реки. Перины широкой кровати были выбиты и казались такими мягкими-мягкими, точно пух, накрытый шелковой простыней, как и квадратные подушки в нежно-голубых наволочках. На прикроватных тумбочках стояли золотые канделябры, а рабочий стол, располагающийся неподалеку от окна и камина, нес в себе больше декоративную часть, нежели рабочую. Сидя перед зеркалом за туалетным столиком, пока Амелия заканчивала все необходимые приготовления, Одри Бриджертон услышала, как открывается входная дверь, и обернувшись, увидела вошедшего Энтони. Рубашка виконта была немного расстегнута сверху, бабочки не было, как и жакета — лишь рубашка и черные штаны. Кивнув гувернантке, девушка дала понять, что ей стоит удалится, и когда та ушла, Благородная нервно выдохнула, когда виконт подошел к ней. — Миледи, если Вы не готовы и устали, то я удалюсь в соседнюю комнату. — Произнес мужчина, приблизившись к мадам Бриджертон вплотную. — Нет, милорд, нет, просто мне…. — Одри запнулась, но говорить ей и не пришлось: лорд Бриджертон коснулся ее губ своими, и отстранившись, произнес успокаивающим тоном. — Я возьму все в свои руки, доверьтесь мне, — молодой виконт, чтобы не спугнуть новобрачную, аккуратно, но настойчиво взял ее руку в свою, и переплетя пальцы, вновь приник к розовым девичьим устам, что не знали мужских ласок и пронизывающих сердце стонов, чьи мысли, тело не знали и других плотских забав. Путешествуя руками по тонкому стану, Энтони ловко отыскал пуговицы ночнушки, без лишних трудов освободив от лишней ткани супругу, оставляя ее в одном лишь корсете и панталонах, которые в скором времени также успешно отправились на пол, вместе с мужской рубашкой. Виконт поначалу был предельно осторожен и сдержан, старался быть даже нежным, но это было явно не в его природе. Настойчивость, пылкость и даже грубость овладели его разумом, и закрепощенность девушки постепенно становилась на второй план, если и вовсе не было первостепенным, о чем он думал. Она извивалась под ним, прерывисто дышала в шею и постанывала его имя, пока нежные руки покоились над ее головой, придерживаемые одной рукой Энтони. В момент единства тел супругов, все будто в один миг исчезло вокруг: ни звуков ночи за окном, ни прохладного ветерка, колышущего тюль из-за приоткрытого окна. С наступлением утра, когда луна отдала бразды правления яркому солнцу, Одри с «третьими петухами» проснулась, чувствуя тепло лежащего рядом супруга. Он лежал на спине, а его рука покоилась на глазах, прикрывая их от проникающих в спальню лучей солнца. Приподнявшись на локтях и чувствуя приятную истому, девушка невольно залюбовалась открывшимся видом: торс мужчины не был укрыт покрывалом, смело красуясь своими накаченными широкими плечами, прессом, крепкими руками и усеянной короткими отростками волос широкой грудью. Усмехнувшись и про себя отметив, насколько ее муж имеет завидные мускулистые формы и силу, виконтесса тихо поднялась с постели, натягивая на себя снятую вчера ночную рубашку. «Для чего было так необходимо тщательно выбирать принадлежности для сна интимной части, если все равно мужчина это снимет с тебя? Глупость какая-то», — босыми ногами ступая по полу и стараясь не шуметь, дабы не разбудить виконта, Одри пробралась к туалетному столику и посмотрелась в зеркало: на шее и чуть ниже ключицы красовались маленькие синие пятнышки, оставшиеся после губ Энтони. Ее уста чуть припухли и к ним прилила кровь, что они казались более насыщенного розового оттенка. Боже мой, стоило только ей вспомнить прошедшую ночь, так щеки заливались румянцем, точно у нетронутой девицы — теперь уж не списать все на шампанское. — «Нужно будет каким-то образом это спрятать, впрочем, здесь никого кроме Энтони, меня и слуг нет никого». — Услышав шорох за спиной, мадмуазель обернулась, увидев супруга уже проснувшегося и сонно смотрящего на нее. — Одри? Вы уже не спите. — Я потревожила сон виконта? — Девушка подплыла к постели, мягко опустившись рядом с мужчиной. — Нисколько, однако меня удивляет, что Вы так скоро встали — могли еще поспать. — Мне натерпится осмотреть сады, кои Вы, Энтони, так нахваливали, к тому же с моей стороны будет неблагоразумно не узнать Обри-холл и его историю получше, как виконтессе. Дворецкий должен меня ждать, полагаю. — Только не засните, слушая его. — Они рассмеялись, и девушка опустила глаза. — Если желаете, то мы можем прокатиться на лошадях, и я лично покажу Вам наши владения. — Наши владения… Мне нравится, как звучит — окажите мне такую честь? — Взяв левую руку супруги после ее слов, глава рода Бриджертонов поцеловал ее, посмотрев на перстень, прежде принадлежащий его матери, который подарил ей покойный супруг — восьмой глава дома Бриджертонов. Энтони задумался о чем-то, что вызывало не самые теплые чувства, даже горечь, и молодая хозяйка не знала, что предпринять в таком случае, решив подождать, пока наваждение пройдет само собой. — Миледи, — прервал повисшее молчание виконт, посмотрев в глаза леди Одри Бриджертон, — когда пойдете в сад, будьте предельно осторожны — там достаточно жалящих тварей. А лучше не ходите туда одна, я сопровожу Вас, пройдемся вместе. Аристократка перечить не стала: если супругу это важно, то она не станет охлаждать его намерения и поддержит его предложение, к тому же, прогулка по саду один на один без лишних глаз и ушей звучала заманчиво. Теперь им пришлось распрощаться. Действующая виконтесса в сопровождении гувернантки последовала в свои комнаты, дабы привести внешний вид в порядок, дабы после уделить внимание поместью. Дворецкий по имени Джеймс — средних, возможно даже старших лет, вел новую хозяйку по коридорам ее поместья, рассказывая про каждую картину, комнату, где и когда проводили чаепития предшественницы леди Одри, не упускалась историю и семейное древо, упоминались давние друзья виконства и соседи. Поток информации вместе с монотонным голосом дворецкого вгоняли в смертную скуку молодую девушку, несмотря на интересное содержание рассказа, однако она вникала в каждое сказанное слово, не подавая вида на некие неудобства. Комнаты имели застаревший дизайн, тая в себе особый шарм и уют, что даже не хотелось что-либо менять в этих стенах, пропитанных не только воспоминаниями, но и важными событиями для данной семьи. Встречающие миссис Бриджертон слуги почтенно приветствовали ее, продолжая заниматься своими делами или при необходимости, предлагали свою помочь молодой владелицы. В некоторых местах супруга Энтони задержала особое свое внимание: это была детская, очень уютная гостиная, где на стенах висели картины, а в самом центре располагалось фортепьяно, а также библиотека покойного Эдмунда Бриджертона, отца действующего виконта. Пусть о детях они с мужем говорили лишь вскользь до свадьбы, однако комната для них и необходимые принадлежности (кроме одежды) уже имелись, и даже комната была подобрана так, чтобы ребенку было достаточно как солнца, так и тени. Прелестная колыбельная, пеленальный столик, шкафы, тумбочки — были сделаны из качественного материала, и чтобы не пылились, слуги накрыли всю мебель тканью до подходящего времени, когда появятся дети. Гостиная впечатляла своим спокойствием и умиротворением: мягкие диваны сиреневого оттенка с серебряной обивкой и качественным каркасом, подходящие по тону к стенам и висящими там картинами и занавесками. Чайные столики располагались перед диванами и креслами так, что можно было сидеть и наслаждаться игрой фортепьяно, у которого также стояла длинная банкетка, обтянутая мягкой тканью, дабы сидеть было комфортнее. Что по поводу библиотеки, так при виде нее в мыслях тут же вспыхивали фантазии, как семья будет собираться здесь, дабы насладиться новыми приключениями, написанные на листах книг, набраться новых знаний и умений, что описаны. Конечно, библиотека должна будет пополнятся, дабы семья оставила свой след потомкам, оставить свою частичку, в надежде, что в будущем кто-то разделит твое увлечение и вспомнит, что некто до него жил, любил и читал то, что он держит сейчас в своих руках. Как например сейчас, Одри сидела перед столом в мягком кресле, смотря на все те писания, что находились в помещении, пока на нее устремил свой взгляд покойный виконт, изображенный на полотне. «Скоро и наша с виконтом картина будет висеть на одной из стен Обри-холла, и кто-то также будет смотреть на нас, войдя в эту семью», — подумала виконтесса, выходя вместе с дворецким из читальной комнаты, закрывая за собой двери. Как и обещал виконт, он сопроводил супругу в сад, и все то время, как шел с ней рядом, выглядел напряженным. Особенно когда девушка подходила к цветам, с намерением посмотреть на них поближе и почувствовать их благоухание — будто чего-то боясь или остерегаясь. И несмотря на окружающую красоту, которой не переставала так чувственно и мило восторгаться Одри Бриджертон, Энтони поспешил увести ее подальше от парка, когда они подошли туда, где находилось захоронение Эдмунда, которое мужчина еще не был готов видеть, не готов ворошить вновь воспоминания горького прошлого. Лошади были готовы: оседланы, расчесаны и заплетены. Лошадь Его Милости была черной с мощным, сильным телосложением, большими копытами и длинной гривой с не менее коротким хвостом, в то время как скакун Ее Милости коричнево-рыжего окраса, был более кротким и меньшим по габаритам, создавая заметный контраст с виконтом и его кобылой. Не торопясь, они следовали по дорогам по бескрайнему, точно море, лугам, который были будто подстрижены садовниками в одну длину, настолько казались идеальными. В листве деревьев игрался и бегал ветерок, создавая приятное слуху шуршание листьев и спасательную тень, наполненную прохладой. И подхватив веселость ветра, его живость и подвижность, виконт и виконтесса пустились галопом по своим владениям, пытаясь догнать ветер, а после терпение неудачи, смеясь будто маленькие дети, натворившие что-то, что явно не одобрят их мама́ и папа́. Прошло больше двух недель, заканчивалась третья, а медовый месяц продолжался. Желанной вести пока что не приходило, ссор не предвещалось, как и разлада, однако на пути женатой пары появлялись первые недоговоренности и огорчения. С течением времени виконт не уделял внимания виконтессе столько времени, как это было в первые дни, что огорчало девушку, однако она списывала все на обязательства, которые никуда не делись и требовали внимание Его Милости. Впрочем, и у леди Одри имелись свои дела, которые пусть и немного, но отвлекали ее: необходимость вести дела дома, знакомства с нужными людьми и в конце концов появлялась нужда задуматься о первом приеме, который она даст как виконтесса и многоуважаемая замужняя мадам. Энтони засиживался у себя в кабинете. Когда жена что-то рассказывала ему, то мало слышал из того, что она поведала. Прогулки прекратились, Бриджертон, бывало, куда-то надолго удалялся, обосновывая это тем, что ему необходимо работать, а бывали и такие дни, когда он опаздывал на прием пищи или вовсе не являлся на них, и миссис Бриджертон трапезничала в одиночестве. Мадам это причиняло боль и огорчения, и последней каплей стало то, что муж приходил в спальню только тогда, когда она уже спала, не считая дней, когда они становились близки. Близость имела все, что нужно: страсть, единение тел без остатка, ласки, взгляды, но чего-то не хватало. Чего-то, что заставляло бы сердце замирать или учащенно биться у обоих, желать еще сильнее, чем обычно. Они не говорили о возникших проблемах и неудобствах, оттягивая сей момент как можно дольше, однако когда Одри случайным образом нашла обгоревшую в камине брошюру, на которой еще можно было разглядеть то, что там нарисовано — а на ней была изображена женщина, актриса и оперная певица, которую тут же вспомнила мадам Бриджертон: это была та женщина, которая выступала на балу у леди Троубридж, и на которую, судя по всему, смотрел виконт. После вернувшейся ни с чем служанки с поручения передать виконту, что его ожидают к обеду, Одри самостоятельно следовала коридорами к кабинету Энтони. Войдя в рабочее пространство мужчины, девушка застала его сидящего за столом и буравящего темно-карими глазами какой-то документ, даже не обратив на вошедшую внимание. — Энтони? Энтони. — Позвала аристократка супруга, и лишь во второй раз удостоилась чести быть услышанной. — Виконт, если Вы умрете от истощения и перенапряжения, я стану вдовой, и погибну вслед за Вами из-за стыда перед людьми, которые будут шептаться о том, что мне не удалось уследить за здоровьем мужа. — Недовольно, но сдержанно проговорила молодая женщина, стоя перед рабочим столом возлюбленного, удивленно глядевшего на нее. — Поэтому отложите ненадолго свои бумаги и будьте добры спуститься в столовую к обеду. Мужчина заметил, что супруга выглядит сегодня раздраженной и чем-то взволнованной, поэтому — дабы не возникало ссор — решил не играть с огнем, и последовал вслед за Одри, послушавшись ее просьбы, пусть она и звучала, как приказ. Девушка никогда не выглядела так, как сейчас, но всем известно, что лучше бояться гнева тихого человека, ведь он еще не показал на что способен. Уже сидя за столом рядом с виконтессой, молчаливо поедающей обед, милорд отложил приборы и решил все-таки поинтересоваться причиной недовольства. — Миледи, сегодня Вы чрезвычайно, как бы выразится, недовольны. Мне интересно знать причину отсутствия у Вас настроения. — Миссис всегда во время трапез или после них что-то рассказывала или расспрашивала, что стало будничным делом и для Энтони Бриджертона это стало уже привычкой и даже приятным времяпрепровождением, но видимо не сегодня. — Милорд, я не хотела бы устраивать сцен и никому не нужных истерик, но молчать я более тоже не в силах, — заговорила Благородная, элегантно вымокав губы салфеткой, после чего отложив ее обратно на стол. — Я была всем довольна и не выказывала неуважения ни к Вам, ни к труду Ваших слуг и рабочих партнеров, Вы уделяли мне достаточно своего внимания, но с некоторых пор что-то изменилось, хотя я выполняла все от меня требующее, как жены и хозяйки дома. Сначала Вы стали отдалятся от меня и я пыталась оправдать это тем, что медовый месяц скоро закончится и Вам придется вернутся к делам и полностью погрузится в них, но когда Вы стали избегать меня и по вечерам, приходя тогда, когда я уже сплю, и во время трапез, что стали даже пропускать их, — она замолчала, грустно смотря и поджимая губы, после чего все же продолжила. — Скажите, я чем-то обидела милорда или может недостаточно хорошо выполняла свои обязательства? Вам стоило просто сказать, и я бы исправилась, чтобы более не повторялось подобного. — Одри, Вам не о чем беспокоится, я доволен всем, что Вы делаете и как. Не стоило беспокоиться о подобных мелочах, которые настолько огорчают и Вас, и меня. — Тогда почему Вы пропадаете где-то? Уходите, даже не говоря куда, стали больше пить — сер Джеймс мне рассказал об этом, когда я спрашивала о Вас. — Продолжила выяснять аристократка. — Обычно такое со мной бывает, когда я нахожусь в напряжении после неудачных встреч или в то время, когда думаю о чем-то, что меня не радует. — Спокойно ответил Энтони, уверенно смотря в глаза огорченной супруге. — Хорошо, Вы заняты работой, я никогда не отвлекала и не лезла в дела, которые меня отнюдь не касаются, но мне бы хотелось, чтобы Вы говорили со мной, если что-то беспокоит или огорчает Вашу Милость. — Подумав и помолчав несколько секунд, милорд кивнул, как бы говоря, что постарается исправить недопонимание и уладить ситуацию. — Кое-что еще, что мне не дает покоя с нашей свадьбы, последний вопрос, обещаю. — Конечно. Спрашивайте. — Почему Вы никогда не говорили, что любите меня? Или нравлюсь Вам. — Миледи, полагаю на сегодня достаточно откровений. Прошу Вас, не станем ссориться. — Попытался уйти от ответа виконт, вставая из-за стола. — Это все из-за той женщины, чей портрет был изображен на сожжённой Вами брошюре? — Мужчина застыл, смотря на виконтессу, не произнося ни слова, читая в ее глазах непонимание и горечь. — Это та женщина, которая выступала на предпоследнем балу, который мы вместе посещали, у Троубридж. — Леди Бриджертон, я слишком занят, чтобы обсуждать этот вопрос сейчас, к тому же после обеда я собирался покинуть Обри-холл и ненадолго отправится в Лондон. Вернусь поздно, ложитесь спать и не ожидайте меня. — Ничего больше не сказав, виконт поспешным шагом, сжимая руки в кулаки, покинул обеденную залу, а вскоре за дверью послышался его приказ подготовить его лошадь. Медовые глаза защипало от слез, и Одри прикрыла веки, перекрывая дорогу слезам. «Я знала, на что иду, и нечего теперь плакать», — твердила она себе, но когда виконт оседлал своего черного скакуна и удалялся дальше и дальше по дороге, Ее Милость призвала к себе дворецкого, поручая ему весьма деликатное и личного характера дело. — Джеймс, я понимаю, что Вы служите семейству Бриджертонов довольно давно, и Вы хорошо знаете всех обслуживающих этот дом людей, поэтому я прошу Вас выбрать из них самого молчаливого и того, кто не станет распускать язык и создавать ненужные слухи, дабы он отправился вслед за виконтом и проследил за ним вплоть до места, где он остановится. Если мой супруг встретится с женщиной, то пусть этот человек тут же возвращается сюда и обо всем доложит. — Мадам, неужели Вы подозреваете, что виконт…? — Не важно, что я подозреваю, пока мои предположения беспочвенны. Его Милость отправился в Лондон, так что поспешите отправить человека, о котором я попросила. И пусть сделает все так, дабы остаться незамеченным. Домоправитель тут же откланялся, дабы выполнить поручение супруги виконта, пусть оно ему и не понравилось. Слуги люди маленькие и задача их небольшая: выполнять то, что прикажут, несмотря на свое мнение и рассуждения. Однако встречались и те, кто довольствовался тем, что есть, верой и правдой служил хозяевам, искренне привязавшись к ним и почитая, живя в их доме целыми родами, передавая обязанности от родителей к детям. Одри Бриджертон воздержалась от ужина, ведь голод точно рукой сняло, когда вернулся поверенный дворецкого с докладом: он отыскал виконта в городе и проследил за ним. Энтони не показался в их городском доме, закрыто и незаметно отправляясь в какой-то дом, где после недолгого ожидания его встретила какая-то женщина в закрытом светлом платье и убранными коричневыми волосами в прическу. Они о чем-то спорили, после чего мужчина скрылся за дверью квартиры, а доверенный поспешил вернуться в Обри-холл. Достав из книги обгоревшую брошюру с портретом, Одри показала изображенную там женщину, и слуга подтвердил, что да, это она, а на вопрос о имени данной леди, мужчина пожал плечами. Наступила ночь, время близилось к полночи, а в глазах в недавнем прошлом мисс Боттерил не было сна, и в ночной одежде, накинув на себя халат, она в полной темноте и ночной тишине сидела в кабинете виконта на кресле, повернутым лицом к двери. На столе виконта стоял графин с разбавленным виски, а рядом опустошенный широкий стакан — она попробовала его для смелости, совсем не оценив крепкого вкуса. Сидеть становилось все мучительнее, ведь мужчины все не было и было неясно, явится ли он домой в ближайшее время, или же ждать главу Бриджертонов утром. Но вот послышались шаги по коридору, а в отверстии дверей появился смет от свечей — Одри знала, что с возвращением домой в какой бы то ни было час, молодой виконт всегда заходил в свой кабинет, и сегодня это также не было исключением. В дверях показался Энтони, и как только он переступил порог комнаты, красавица-брюнетка обозначила свое присутствие. — Доброй ночи, милорд. — Глаза мужчины еще не привыкли к темноте, поэтому он чуть не вздрогнул от неожиданности, услышав женский голос. Прищурившись и увидев сидящую супругу в кресле, он выдохнул, направляясь к канделябрам, дабы добавить света. — Миледи, Вам удалось застать меня врасплох. Вы еще не спите. — По голосу стало ясно, что Энтони Бриджертон пребывает в приподнятом настроении, чего не скажешь о его жене. — Энтони Бриджертон, если Вас не затруднит, то потрудитесь объяснить мне, почему вернулись домой в столь поздний час? — Мадам, я же говорил, что находился по делам в Лондоне. — Под «делами» Вы подразумеваете посещение любовницы? — Благородная встала с кресла, приближаясь к мужчине. — Неужели я настолько ничего не значу и не заслуживаю ни капли уважения? В наш медовый месяц, в первые недели брака…. Теперь я поняла, почему не слышала от Вас ни слов любви, ни нежности. Вы, как джентльмен, не говорили мне лести, но и правду умалчивали. — Даже не знаю, как реагировать на то, что Вы следили за мной. — Настроение улетучилось, и ему на смену пришло негодование. — Ваши слова об измене беспочвенны, и слова, которыми Вы удостоили меня, можно приравнять к пощечине или плевку. Особенно когда не знаете истинной причины моего визита к леди Сиене Россо. — Вот и имя узнала. — Вздернула укоризненно бровь Одри, встречаясь с поистине страшным взглядом виконта. — Довольно — помолчите хотя бы минуту, и дайте объяснится. — Раздраженно сделал замечание Его Милость, закладывая руки за спину и приближаясь на два шага ближе к супруге. Девушка скрестила руки на груди, как бы давая понять, что она с особым вниманием слушает его. Виконт метался, не зная, как подыскать mots justes, ведь говорить о любви не так уж и просто. — Мне сложно изъяснятся так, как делаете это Вы, но мне также нелегко давалось молчание — я считал, что долг для меня важнее чувств, что женись я по любви, то предал бы себя. Я предал себя, и ни капли жалею об этом, однако столкнулся с другой трудностью: я не разобрался со своим прошлым, не расставил все точки, и не имел права говорить Вам слов любви, и это причиняло мне боль, мне было стыдно признавать, что я желаю Вас, Вашу душу и сердце — как дьявол, ей Богу — при этом думая и еще об одной женщине. Вы не заслуживаете такого, заслуживаете большего, миледи. — Все это время Вы молчали, долго молчали, мучая и себя, и меня. — Я догадываюсь, о чем Вы хотите сказать — я трус. Да, признаю, отчасти это так и есть. — О нет, Энтони, Вы не трус! По крайней мере, не один. Я тоже молчала, а ведь выходя замуж уже осознала, что люблю Вас. И не из-за того, что Вы станете моим мужем, и что такова участь каждой жены, а потому что…. — В мыслях пронеслись воспоминания, связанные с главой Бриджертонов, каждый взгляд и касание, смех, вызванный им, танцы, первый присланный им букет пионов. — Потому что мое сердце выбрало Вас, милорд, и причины этому не отыскать. Я просто люблю. Люблю. — Одри, я не смел надеяться…. Нет, я все же поддамся искушению безумства, чего бы мне это ни стоило. — Миг, и вот мужчина уже прижимает к себе податливое, хрупкое тело возлюбленной, наслаждаясь ее мягкими устами, прикосновениями и запахом. О, этот запах! — он соединяет в себе яркий аромат пионов и утренней росы, а прикосновение нежных рук будоражит разум, туманит его. Но, что-то еще — какой-то горький привкус во рту у Благородной. Он отстранился, смотря на блестящие медовые глаза леди Бриджертон. — Мадам, неужели Вы пробовали мой виски? — Смешок. Такой искренний и открытый. Переместивши взгляд на свой стол, виконт и правда увидел стоящий там стакан и открытый графин. — Совсем немного — вот столечко, — расстояние между пальчиками молодой виконтессы было не больше дюйма. — Больше не пейте эту гадость. — Разве это так важно сейчас? — Вы правы. Увлекая возлюбленную в поцелуй, виконт зажал ее у стены, углубляя близость их уст, блуждая руками по ее талии, бедрам, лопаткам. С легкостью подхватив леди на руки и чувствуя, как ее руки обвивают его шею, поглаживая плечи и встречаясь со взглядом из-под оправы длинных ресниц, Энтони вновь одарил Одри поцелуем, в темноте коридора направляясь в их спальню. Один разговор, один вечер многое изменил, многое заставил передумать и признать. Нежность, страсть, любовь смешались воедино, стали одним целым — безумством. Слова срывались с губ, более не сдерживаясь и восполняя то мучительное молчание, царившее меж супругами, меж двумя их сердцами, находящимися теперь настолько близко, что даже шепота было более чем достаточно, дабы выразить все, что было в мыслях и крутилось на языке. Одежда превратилась в порванные тряпки, создавая дорожку к постели, которая к утру мало напоминала аккуратную кровать, смотря на помятые простыни, спавшие подушки на пол, пока два переплетенные тела в приятной истоме, укутанные частично в покрывала, лежали в объятиях друг друга. Ночь прошла, остались лишь ее последствия, и жалеть о прошедшем было бы глупо, ведь впереди целая жизнь и тысяча таких ночей, но это утро…. Именно сегодняшнее утро хотелось продлить настолько, насколько это было бы возможно. Лежать вот так, прижавшись друг к дружке, греясь о тепло друг друга и мило перешептываясь, прерываясь на поцелуи и переплетая пальцы рук. Энтони впервые отпустил свою сдержанность и серьезность, ведя себя как влюбленный мальчишка-подросток, пока рядом с ним Одри расцветала подобно цветку, не боясь вырастить шипы, не скрывая их. Они получали друг от друга то, что им было нужно: мужчина становился мягче, а девушка рядом с ним — смелее.***
От лондонской суеты в тихой деревенской местности отвыкнуть было довольно легко. Кареты то и дело ездили по широким улицам, по тротуару прогуливались леди и джентльмены, мальчишки-подмастерья бегали, стараясь продать как можно больше газет. Приемы, походы в галерею и оперу продолжались, и как раз леди Одри Бриджертон сидела в одной из лож в светлом платье и шляпке на голове, наблюдая за тем, как проходит репетиция. Они с мужем приехали навестить родных, и пока виконт решил наведаться к старым друзьям и провести с ними немного времени в бильярдной, Ее Милость отправилась навестить Сиену Россо. И о нет, не ссориться с нею или выяснять дела минувших дней, когда они с Энтони обрели взаимопонимание и любовь, больше не скрывая ее. Сопрано закончила арию, когда наступил момент небольшого перерыва, и женщина покинула сцену, отправляясь в гримерную, заметив нежданную гостью, молчаливо наблюдающую за происходящим в ложе Бриджертонов. Одри зашла за леди Россо буквально в ту же минуту, как она скрылась за дверью. — Полагаю, виконтесса Бриджертон? — Переспросила актриса, сделав легкий реверанс перед представительницей аристократии. — Верно, леди Россо, это я. — Кивнула девушка, осматривая небольшое помещение. — Мадам, если дело касается виконта, то мы уже не…. — Догадалась женщина, но была прервана. — О, не тревожьтесь, я все знаю и не виню Вас, мы уже все разрешили. Признаюсь, прийти к Вам мне решиться было трудно, однако я здесь. — Заговорила, перейдя к делу, миссис Бриджертон. — Я понимаю, что Вы, как и любая другая женщина любого общества, желали устроить свою жизнь и выбиться в высшее общество, поэтому я желаю Вам помочь. — Бывшая любовница Его Милости вскинула брови от удивления, не находя в себе ни единого слова. — Вскоре состоится мой первый бал, посему я желаю пригласить Вас на него не в качестве актрисы, а гостьи. Уверена, на нем Вы сможете встретить того, кого ищете. Сопрано молчала, все еще не веря до конца в услышанное: после того, как эта молодая женщина узнала о том, что у мужа была любовница, которая желала использовать его в своих целях, пришла, дабы предложить свою помощь. Это было поразительно. — Мадам, я удивлена и признательна, однако откажусь от столь щедрого предложения. — Могу я узнать причину? — О, она довольно проста, леди Бриджертон — я решила, что мне не нужен мужчина, чтобы быть счастливой. У меня есть я и мой голос, чего больше, чем достаточно. — Она впервые искренне улыбнулась, до конца осознав важность того, что у нее уже есть, и взглянув на младую виконтессу, добавила. — Я искренне желаю счастья Вам и виконту, а также завидую обществу, где еще остались дамы, которые имеют доброе, не очерствевшее сердце, способное лишь на распускание сплетен и унижение слабых. — Я Вас услышала, леди Россо. — Понимающе кивнула Благородная, улыбнувшись в ответ и элегантно протянув руку для рукопожатия. Певица таким же изящным жестом сжала руку аристократки, пожав ее. — Тогда, пожалуй, мне уже пора. Приятных неожиданностей, Сиена Россо. — И Вам, Одри Бриджертон. Подругами они, увы, не стали, но при встрече на улице или на одном из мероприятий, приветственно кивали друг другу, как старые знакомые.