Dark Paradise

Every time I close my eyes

It's like a dark paradise

Солнечные лучи мягко струились через окна гостиной, наполняя ее светом. Гермиона положила книжку на живот, отрываясь от чтения, и расслабленно смотрела, как мягко шевелятся листья растений, пытаясь поймать хотя бы немного такого редкого зимнего солнца. В голове было восхитительно пусто, в доме тепло и светло, для счастья не хватало только одного — но его шаги уже слышались в коридоре. — Ты еще не всю библиотеку перечитала? — насмешливо спросил мужчина, наблюдая за женой, которая нежилась на расправленном диване. Грейнджер внимательно посмотрела на него, изображая суровость, но в итоге не сдержала легкой улыбки: это странно, но рядом с мужем она была так счастлива, что еле сдерживала эмоции внутри. Особо сложно это давалось в Министерстве, если они оказывались вместе: девушка спиной чувствовала каждый его взгляд, а когда им приходилось находиться на одном совещании, Гермиона с силой сжимала челюсти, не позволяя уголкам губ даже дрогнуть в намеке на улыбку. — Я купила новую, — хмыкнула девушка, помахивая книжкой, пока мужчина расстегивал пуговицы на теплой куртке. — Что, всего одну? Грейнджер покраснела: их договоренность — покупать не больше пяти книг в месяц, исключая необходимые для исследований и работы, и её лимит в этом месяце уже превышен: но как удержаться, когда они с Луной нашли в маггловском районе такой красивый книжный! Рождественский сборник сказок с картинками был слишком атмосферным, чтобы его не приобрести — и теперь лежал надежно спрятанный в тумбочке вместе с книгой про историю книжных магазинов (которая конечно же была ей очень нужна) и сборником по искусству — чересчур эстетичным, чтобы оставить его другим покупателям. Гермиона надежно укрыла покупки в своем нижнем белье и надеялась достать в следующем месяце, но от Северуса ничего не скроешь. Интересно, он уже нашел гору необычной оберточной бумаги, которую она спрятала в кладовке? — Ладно, — фыркнул мужчина и сел на пол рядом с диваном прямо в расстегнутой куртке, ехидно глядя на нее. — Но они вычитаются из твоей квоты книжек в следующем месяце, поняла? — Да, папочка, — насмешливо ответила ему Грейнджер, разглядывая. Его бледная кожа притягательно порозовела от работы на улице: в такие моменты она думала, что муж выглядит трогательно и мило, хотя никогда бы не осмелилась ему такое сказать. Серая футболка была мокрой, и единственное, чего хотела волшебница сейчас — всплеска магии, как в детстве, чтобы ткань исчезла, открывая ей обзор на мужское тело. Снейп приподнялся над ней, угрожающе нависая, но Гермиона оставалась расслабленной: она знала, что всё это не всерьез. — Папочка с утра почистил весь снег во дворе вручную, — он склонился еще ниже, почти вплотную прижавшись к ее лбу, опасно сверкнув глазами — и резко опустился прямо к шее, вдыхая запах, неспешно целуя после каждого слова. — Пока… его… непослушная… наглая… строптивая… девчонка сладко спала. Гермиона простонала, когда через тонкую ткань футболки мужчина прихватил губами ее сосок. Ну уж нет, она не собирается вечность терпеть игривые ласки, особенно когда он такой разгоряченный после работы: его тело горело, как в лихорадке, приятно согревая. Она подалась ближе, ладонями приподнимая его голову: ей нужен был поцелуй, прямо сейчас. Именно вот так, чтобы язык сразу без нежностей проник в рот, исследуя и покоряя, заражая неистовой страстью, словно Северус хотел подавить ее, покорить, сломать, взять без разрешения — потому что Гермиона принадлежит ему. Девушка судорожно стянула куртку с мужских плеч, а затем потянула его футболку вверх, снимая, вынуждая их оторваться друг от друга, а затем и свою, оставаясь в одних шортах — и с оголенной грудью. Соски призывно затвердели, их чуть тянуло от возбуждения, и Гермиона дернула мужа на себя. — Пожалуйста, я хочу прямо сейчас, прошу, — шептала она, пока мужчина легко залез к ней на диван, не отрывая взгляда, а затем встал на колени между ее раскинутых ног. Гермиона поерзала, желая оказаться как можно ближе к мужу, своей кожей ощутить его. Пальцы потянулись к поясу спортивных штанов. — Пожалуйста, я не могу больше, — захныкала девушка, прекрасно понимая, как Северусу нравится, когда она умоляет. Мужчина строго посмотрел на нее, вынуждая помолчать, и достал из кармана небольшую серебристую упаковку, оторвал край и вынул презерватив. Гермиона потянула носом, всей грудью вдыхая чуть сладковатый запах латекса, сознание удивленно отметило: она так давно не пользовалась такими вещами, что даже не узнала сразу. Северус приспустил спортивные брюки вместе с бельем, рукой неспешно поглаживая твердый член. Девушка послушно и завороженно смотрела, как его пальцы зажимают кончик, приложив латекс к коже, пока второй рукой он расправлял презерватив, растягивая по стволу. Гермиона сглотнула и с трудом подняла на него умоляющий взгляд. Мужчина хмыкнул и наклонился над ней, вынуждая лечь: губы приятно прошлись по шее, поднимаясь выше, к местечку за ухом, от стимуляции которого она просила быть сильнее и жестче. Гермиона постанывала и хныкала, ерзая бедрами. — Не дергайся, — властно приказал он, прикусывая мочку уха, отодвинул ткань свободных шорт и резко вошел, не позволяя привыкнуть. Девушка судорожно вздохнула, но боли не последовало: не удивительно, за такое короткое время она возбудилась так сильно, что чувствовала себя чересчур мокрой. Северус полежал на ней пару секунд без движения, тяжело дыша в шею. Его руки с силой прижимали девичье тело к себе, и Грейнджер чувствовала теплые волны удовольствия: не только от их секса, но и ощущения желанности, того, насколько она важна. Мужчина вцепился в нее как в самое дорогое, что у него было, словно не мог поверить, что всё это — его. В носу тревожно защипало: не хватало еще расплакаться во время секса от нахлынувших чувств, Северуса с его травмами и комплексами это просто убьет. Слава Мерлину, мужчина ожил и толкнулся в нее, сменяя нежность страстью и вожделением. Он входил до предела, головкой члена упираясь прямо в шейку матки, и с каждым толчком Гермиона чувствовала, как вульва набухает, как приятно сжимаются стенки влагалища, как подкатывает удовольствие — и знала: до оргазма осталось недолго. — Я слышал, как врач говорила тебе на днях, что «твоя маточка призывно зияет». Она абсолютно права, — простонал мужчина ей в ухо, с силой вжимая в диван. — Я чувствую это каждый цикл в твою овуляцию. Твоя кожа, твой пот, даже запах волос становятся более волнующими. Ты бы знала, сколько я прикладываю усилий, чтобы не нагнуть тебя прямо за ужином, — прорычал мужчина, с каждым словом вбиваясь в нее сильнее и сильнее, и Грейнджер в голос застонала, не в силах сдержать приближающийся оргазм. Снейп плотно прижался к ней, его пах терся о клитор, пока член грубо вторгался снова и снова — и напряжение внизу живота взорвалось, понуждая с силой впиться в его плечи, своим телом вжаться в его тело, податься бедрами ближе, пока он сделал еще несколько толчков — и запульсировал внутри. Гермиона широко раскрыла глаза, просыпаясь: дыхание сбилось, она тяжело и часто дышала, пытаясь прийти в себя, а между ног было слишком влажно. Темнота захватила спальню, плотные шторы не пропускали ни капли света, лишь будильник показывал — 9 утра. Северус уже точно встал, и она искренне надеялась, что в этот раз не разговаривала, пока спала, хотя мальчишки говорили, что раньше такое случалось. Грейнджер не знала, как объяснить своему мужу, если он вдруг узнает, что она занимается с ним сексом во сне. Причем не в первый раз. Все инстинкты Гермионы уже целый месяц вопили: что-то не так. Только мозг не мог сообразить, что именно. Она и сама не понимала, что ее не устраивает, потому что все было как обычно: работа, ночевки у друзей, море книжек, несносный кот, муж. Хотя именно последний и заставлял её чуйку вопить в тревоге. В его поведении ничего не поменялось с момента, как она полгода назад заявилась к нему с деловым предложением пожениться: Гермиона несколько недель придумывала аргументы, репетировала их беседу, готовилась к самому худшему — что Снейп её вышвырнет или убьет — но точно не к тому, что бывший профессор просто согласится. Она даже опешила и несколько раз переспросила, пока тот не заявил, что тупоголовая идиотка ему в качестве жены не нужна — и только тогда Грейнджер отмерла. Снейп спокойно взял у нее пример брачного договора и легкими тычками выставил за дверь. Следующая встреча была настолько же необычной: они просто обсудили условия контракта, которые в целом обоих более чем устраивали, а когда Гермиона заикнулась о сексе, мужчина посмотрел на нее таким же взглядом, каким смотрела мама после больших проступков: снисходительно-осуждающим. Как сексуальный объект профессор её вряд ли воспринимал, однако со временем появился в фантазиях самой Грейнджер. Так прошли полгода: они просто расписались и съехались, что действительно пошло на пользу и её карьере, и его делам, как и предсказывали нумерологические расчеты. Они спали в разных комнатах, которые к тому же были далеко друг от друга, практически не пересекались в двухэтажном доме, жили как соседи, и Гермиону это устраивало, пока в ней не проснулась паранойя и желание. Сначала начались сны: мягкие поглаживания, легкие поцелуи, приятные касания. Она списала это на последствия их появления на публике: всегда вместе, довольные и сияющие. По крайней мере она, а Снейп просто не кидал свои убийственные взгляды. Гарри говорил, что профессор выглядит, как насытившийся питон, словно они и ВПРАВДУ были счастливо женаты. Потом девушке начало мерещиться: его запах на своей коже, легкий, почти незаметный аромат парфюма в комнате, силуэт в темноте. Сны становились откровеннее, и она искренне боялась сойти с ума. Гермиона не была бы собой, если бы не стала осторожнее: приклеила маленькую ниточку на двери (хитрость, которую она прочитала в книжке еще ребенком), чтобы проверить, заходят ли в спальню ночью, на комнату наложила всевозможные чары, но всю неделю ничего не происходило, хотя ощущение присутствия не исчезало. Один раз за ужином девушка даже пыталась незаметно проверить пищу на наличие ядов или примесей — и как потом было стыдно, когда Снейп заметил это и расхохотался. На удивление, спать она стала крепче и лучше: если бы не сны, в которых почти всегда присутствовал ее муж, девушка бы только обрадовалась. С утра Гермиона чувствовала себя восхитительно живой: отдохнувшей, удовлетворенной, ее настроение почти каждый день было хорошим. Интуиция кричала, что дело в Снейпе, но он вел себя как всегда — холодно, отстраненно, и она была с ним такой же безразличной, оставив свои попытки найти общий язык еще в первый месяц совместной жизни. Вот и сегодня за ужином Гермиона украдкой разглядывала мужчину, который своему стейку уделял внимания больше, чем ей за целый месяц, и апатично думала, что нужно записаться на прием к психиатру. Растеряв весь аппетит от переживаний о своем ментальном здоровье, Грейнджер спокойно пожелала мужчине доброй ночи и поднялась к себе. Ей хотелось смыть с себя этот день и вернуться в кровать. На самом деле, ехидно ввернул внутренний голос, вернуться она хотела к Снейпу, который ее любил, желал и обожал. В предсказания ведьма не верила, но знала, что маггловские психологи говорят о снах как о подавленных желаниях, что казалось логичным. Судя по всему, подсознание навязчиво подсказывало ей упасть в объятия мужа: только вот Снейп в ее снах и в реальности — абсолютно разные люди. Ночные фантазии не делали его мягким идеализированным мужчиной: он был все таким же суровым, саркастичным и могущественным волшебником, который с трудом демонстрировал свои чувства, но хотя бы тянулся к ней. Гермиона чувствовала себя так, как никогда не ощущала с мальчишками: желанной, соблазнительной женщиной. Просыпаться утром было болезненно разочаровывающим, и она старалась уснуть снова, чтобы оказаться там, с мужчиной, который был ее мужем, но вернуться в сон никогда не получалось, и девушка спускалась завтракать ужасно расстроенная, каждый безразличный взгляд от мужчины был как удар под дых, напоминанием того, что у нее не будет. Грейнджер расстроенно посмотрела на шампунь и отложила в сторону: сегодня у нее нет ни сил, ни настроения промывать волосы, и хоть завтра они будут казаться тусклыми и жирными, раз она намочила их водой, ей все равно. Тяжело вздохнув, девушка выключила воду, завернулась в полотенце и выскользнула из ванной, пробираясь к своей кровати. Сил не хватило даже на то, чтобы натянуть пижаму: Гермиона потянулась к флакончику с эфирным маслом мяты, смочила подушечку пальца и нарисовала руну глубокого сна на своей груди, а затем с облегчением откинулась на подушки, устраиваясь удобнее. Тело расслабилось, веки тяжелели, и перед тем, как погрузиться в сон, она подумала о том, что со всем обязательно разберется — но завтра. Девушка резко проснулась, когда почувствовала, что матрас просел под чьим-то весом. Её дыхание чуть сбилось, и человек за спиной замер. Грейнджер осторожно потянулась к палочке на тумбочке и со страхом поняла, что не может пошевелиться: руна глубокого сна работала слишком хорошо, не позволяя просыпаться по ночам и затягивая человека обратно в глубокие сновидения — пока энергии не будет достаточно для работоспособности. Сейчас Гермиона оказалась абсолютно безоружной и беззащитной, сил не хватало даже поднять веки, впервые за долгое время она запаниковала. Худшие кошмары всплыли в сознании, животный страх бил набатом в голове лишь одно слово — спасайся, вырабатывая адреналин и не позволяя мыслить разумно. Девушка дышала быстро и часто, не в силах успокоиться, когда её плеча мягко коснулась ладонь: — Не волнуйся, это всего лишь я. Ты в порядке. Ты со мной. И ты в безопасности. Этот голос она бы узнала из тысячи — да и кто еще посмел бы пробраться в ее комнату, кроме её чертова мужа? Что он вообще здесь забыл? Грейнджер затопили эмоции: облегчение и гнев переплетались друг с другом, превращаясь в адскую смесь. Все догадки оказались верны. Не зря Гермиона не верила в интуицию, но доверяла мозгу: наверняка разум заметил детали и подсказывал ей, что муж наведывается по ночам в ее спальню, а она все никак не могла сопоставить банальные факты. — Ты знаешь, как сильно мне нравятся твои волосы? — спросил Снейп, ласково поглаживая ее по голове. Гермиона лежала на боку и даже попыталась хорошенько пнуть его в колено, дернув ногу назад, но получилось лишь легко шевельнуть ей. — Мне даже пришлось придумать заклинание, чтобы безнаказанно расплетать их, чтобы с утра они были заплетены так же, как ты сделала это перед сном — и ничего не было заметно. Представляешь, до чего я дошел? — хмыкнул муж. — Хорошо, что сегодня ты не стала собирать их в косу. В комнате повисла тишина: девушка не смогла бы ответить, даже если бы хотела, а Снейп как будто ответа и не ждал. Он поглаживал ее по голове, как ребенка, и в глубине души Гермиона даже отметила, что это приятно. Мужчина накручивал локоны на палец, а затем тянул вниз и отпускал: она и сама любила так делать, когда над чем-то работала. Длинные волосы мягко прикрывали спину, успокаивая. — Когда ты сказала, что хочешь состричь свои кудри, я был просто в ярости, но ни за что не показал бы тебе, насколько это для меня важно, и такое счастье испытал, когда ты передумала, — Гермиона и сама помнила, как они поругались по этому поводу, и она брякнула это ему назло, пытаясь вывести из себя, но мужчина лишь равнодушно окинул ее взглядом и пожал плечами. — А их запах, — девушка почувствовала, как Северус придвинулся ближе и уткнулся ей в макушку, глубоко вдыхая, — я не могу понять, что в них такого особенного, но они приятно пахнут всегда, даже больше, чем просто приятно. Я уверен, теперь это один из запахов моей амортенции — наравне с запахом твоей кожи, — кончик его носа прошелся от макушки к уху, а затем ниже, утыкаясь в плечо. Гермиона почувствовала, что кожа покрывается мурашками от двойственных чувств: приятности ласк и страха. Некстати вспомнился нашумевший магловский фильм про убийцу, который для получения запахов пользовался кожей жертв: в кино ее тогда вытащили мальчишки. Девушка с ужасом постаралась вскочить, но получилось лишь дернуться. У нее не было иллюзий о том, что Снейп — мягкий и безобидный, как плюшевая игрушка, но даже сейчас ситуация не вызывала восторга: появиться в ее комнате ночью, прикасаться и наслаждаться запахом — неужели она в погоне за амбициями упустила из вида, что живет под одной крышей с психопатом? С другой стороны, если бы он хотел ее убить, то сделал бы это давно, а не полгода спустя. — Ты знаешь, что твои детские уловки защитить свою комнату просто жалкие, — хмыкнул волшебник, мягко целуя сзади ее шею. — Как будто меня остановят твои защитные чары: чтобы их снять, мне не понадобилось и 10 секунд. Но твоя нитка у двери… — девушка почувствовала, как он лизнул ее кожу, а затем подул. Она была серьезно напугана: действия Снейпа не вызывали никаких сомнений: он пришел заняться с ней сексом, и у нее даже не было возможности его остановить. Это жутко пугало. — Смело и нестандартно. Но ты действительно не понимаешь, на что я способен. Я могу войти в твою комнату и взять то, что хочу, и ты ничего не сможешь сделать, чтобы остановить меня. Ни-че-го. Мужчина почувствовал, как тело задрожало в его руках, и недоуменно нахмурился. Приподнявшись, он внимательно посмотрел на Гермиону: зелье работало как надо, и она однозначно спала: вряд ли в сознании его жена была бы так безучастна к домогательствам. Однако что-то определенно было не так. Списав все на прохладу и свой мрачный тон, мужчина подоткнул одеяло, кинув сверху согревающие чары. Мягко приподнявшись, он принялся расстегивать рубашку. — Знаешь, когда я вижу тебя в доме, такую холодную, равнодушную и безразличную, которая смотрит на меня как на пустое место, мне хочется рассказать все в подробностях. Как с недавнего времени я прихожу в твою спальню, чтобы быть с тобой. Ласкать. Проникать в тебя. В твоих сновидениях явно что-то горячее, когда я тебя трахаю, потому что твои стоны такие естественные и возбуждающие. Ты течешь так, что после особо долгих ночей мне приходится менять простыни. Помнишь тот раз, когда я довел тебя до оргазма не единожды? — самодовольно хмыкнул Северус, стягивая брюки вместе с бельем. — Ты не представляешь, как я теряю самоконтроль, когда слышу твои дерзости, не представляешь, как сложно унять желание сломать, покорить, заставить отсасывать, стоя передо мной на коленях, наматывать твою гриву на кулак, пока прелестный ротик доставляет мне удовольствие. Мужчина пару раз провел рукой по члену: эти разговоры изрядно его заводили, но еще больше распаляло предвкушение того, что он сможет сделать с ней дальше. Снейп развернулся к девичьей фигуре, которая лежала рядом с ним на кровати, и резко сдернул одеяло, открывая вид на ее тело. Полотенце сбилось, показывая красивый изгиб спины, оголяя верх, и Северус сглотнул, мечтая добраться до ее сосков. Его совесть еще препятствовала тому, что он делал, в первые дни, заставляя ограничиваться поцелуями и ласками молодого тела, но Темная сторона быстро подавила ее, отбрасывая все сомнения: Гермиона была его женой, и он мог делать с ней все, что захочет. Снейп аккуратно, но настойчиво стянул полотенце, открывая красивую фигуру: она была прекрасна. Мужчина наслаждался плавными изгибами, округлыми бедрами, мягким спуском к талии: он пробежался кончиками пальцев, ощущая мурашки на ее коже. Ее кожа — это было что-то волшебное, настолько приятное на ощупь, что Северус проводил неприлично много времени, наслаждаясь прикосновениями. Гермиона уже тысячу раз поклялась, что если не убьет, то проклянет его самым ужасным заклятьем, как только очнется. Когда мужчина стянул с нее полотенце, внутри себя она орала, кричала, швырялась предметами, оставаясь внешне спокойной снаружи, не в силах пошевелить даже кончиком пальца в реальности. Раньше ей казалось, что возможность изнасилования после войны уже не сможет напугать: она не сломалась под пытками Беллатрисы, хотя та в подробностях рассказала, что с ней сделает Сивый, а затем и другие, пока не превратят ее, грязнокровку, в окровавленный кусок мяса, каким она и является. Гермиона не разрешала себе вспоминать об этом ни разу, пока война не закончилась, но после провела множество ночей, задыхаясь от криков и паники, ощущая на себе цепкие пальцы и липкие ладони. Не сосчитать, сколько фунтов девушка потратила у маггловского психолога, чтобы поверить: она в безопасности, она может доверять мужчинам, она сильнее этого; но сейчас правда ударила жестко, выбивая из легких воздух: Гермиона никогда не была в безопасности, даже в своем собственном доме, а была всего лишь куском мяса, которым воспользуются без ее воли и ведома. В носу защипало, когда сильные руки перевернули ее на живот, вдавив в мягкие свежие простыни. Грейнджер оказалась в ловушке чертовой руны, которая парализовала тело, девушка задыхалась от истерической паники. Абсолютно обнаженная, она каждой клеточкой чувствовала мужские руки, которые проводили по плечам, надавливали на ложбинку позвоночника, мягко поглаживали по талии, вызывая лишь удушливый страх от приближающегося насилия. Девушка чувствовала, как ткань простыни намокает под щекой от слез, и слова мужчины лишь усугубляли ее состояние. — Ты не представляешь, насколько тяжелыми для меня стали эти несколько месяцев. Когда ты впервые выпросила встречу и неловко мялась с ноги на ногу, пытаясь не уронить ни одной папки из своих хилых ручонок, я с трудом сдерживал смех: нужно быть полной идиоткой, чтобы поверить, что я откажусь от тебя. Однако все обернулось против меня, когда мы стали жить в одном доме, — его руки скользнули вниз, охватывая ягодицы, сжимая их, наверняка оставляя красные следы, а Гермиона могла лишь глубоко сопеть, пытаясь показать, что все понимает — какого черта он этого не замечал? — Мой самоконтроль не подвергался такому вызову даже когда я был шпионом, а все самое худшее во мне поднялось на поверхность. Гермиона с ужасом почувствовала, как Снейп раздвигает ее бедра, проводит ладонью по вульве, мягко поглаживая. Мужские губы изогнулись в мрачной улыбке. Уязвимость жены была настолько соблазнительной, а понимание, что он может наконец наказать ее за холодность, заставить дрожать в страхе, возбуждало. Желание темного волшебника овладеть, смять, уничтожить усилилось, когда он крепко сжал девичьи руки. Перспектива сломить ее до состояния беспрекословного подчинения и сделать уязвимой под гнетом гнева захватывала. Голос Снейпа стал хриплым, дыхание прерывистым от волнения. Он слегка наклонился вперед, нависая над телом. — Я буквально чувствую, как Темная сторона рычит внутри меня, вытаскивая на поверхность все подавленные желания. Ты всегда была невыносима, но сейчас, когда ты споришь со мной за ужином или препираешься с утра, настойчивый голос шепчет мне: она твоя жена, заставь ее покориться, прижми ее спиной к стене, задери юбку и вторгнись, оттягивая голову за волосы, не позволяя отводить взгляд. Я чувствую себя ублюдком. Мразью. Подонком. Каждый ебаный раз, когда эти мысли возникают в моей голове. «Потому что ты и есть подонок», — яростно кричала Грейнджер, пытаясь сделать хоть что-то. Она чувствовала, как его взгляд обжигает спину, бедра, рассматривая розовые складки, которые пальцы чуть раздвинули для лучшего обзора. И лишь когда девушка почувствовала головку члена, которая упирается в ее вход, то поняла: все потеряно. Она ничего не может с этим сделать, и муж, которого Гермиона сама попросила жениться на ней — какая ирония — в очередной раз изнасилует её. Грейнджер вспомнила, как делала в детстве, когда во время болезни ей назначили уколы: смиренно принимала боль, думая о том, что через 10 минут все уже будет хорошо, она будет чувствовать себя лучше, а всего происходящего уже не было — там, в будущем, всего через 10 минут. Ей просто нужно переждать, потом Снейп уйдет, а утром… «Утром будет еще хуже», — цинично бросил внутренний голос, и осознание этого резким хрипом вырвалось из горла. — Какого..? — удивленно протянул Снейп, и девушка с облегчением поняла, что он отодвинулся, и член больше не утыкается во вход во влагалище. На несколько мгновений она была спасена. Северус чувствовал, что что-то не так, не нужно быть ебаным гением, чтобы понять это. Вся ситуация сама по себе мерзкая и абсурдная, он прекрасно об этом знал, но сейчас происходило что-то, чего раньше не случалось. Девчонка всегда была такой мягкой и податливой, ее сонное тело приятно реагировало на него. Северус не знал, что ей снится и для кого она всегда так сладко постанывает, хотя желание применить легиллименцию было велико. Одно за столько лет Снейп уяснил твердо: некоторые вещи лучше не знать. И довольствоваться тем, что есть. Однако сегодня все было иначе: тело расслаблено, как в глубоком сне, но что-то было иначе. Северус перевернул Гермиону на спину и в ужасе замер: ее лицо опухло от слез, дыхание частое, как в приступе паники, пальцы судорожно сжаты и впивались в ладони — видимо, достаточно долго, судя по синеватым следам, а он, поглощенный своей похотью, даже не заметил. «Что ты там говорил о чудовище?» — хмыкнула совесть. О да, он чуть не трахнул её во время кошмара — и не нужно быть интеллектуалом, чтобы понять, какие события своей жизни она видит. Северус точно знал, чего панически боится: плачущих женщин. Он буквально впадал в ступор, когда при нем начинали рыдать девушки, которых нужно было успокоить: его максимумом было предложить умиротворяющий бальзам. Но сейчас все было иначе, и трусливо сбежать, бросив девчонку одну бороться со своими страхами, он не имел права. Какой-никакой, Снейп был ее мужем. Тяжело вздохнув, мужчина сел с ней рядом, опираясь об изголовье кровати, мягко притягивая девичье тело к себе, как куклу, устраивая у своего бока удобнее. Теплое одеяло скользнуло выше, мягко укутывая. — Со мной тебе нечего бояться, — неловко начал Северус, поглаживая ее мягкие кудри, а затем хмыкнул. — Ну, кроме меня самого. Но я никогда не причиню тебе боль — несмотря на то, что наговорил только что. Гермиона испуганно вслушивалась: её щека прижата к его груди, и это прикосновение обжигает. Его тело пугающе горячее, фантазия рисует, как по венам тягуче течет огненная лава, хотя до этого момента она и представить не могла, что Снейп состоит из чего-то кроме желчи. Нос улавливает легкий запах чистой кожи: как летом, когда папа утаскивал ее под зонтик, чтобы не сгорела, а она утыкалась ему в шею и позволяла себя нести. Запах детства. Безопасности. Защиты. Именно так Снейп — Северус — пах во снах. Теперь понятно, почему они казались такими реалистичными. В голове абсолютно не укладывалось всё о нём. Талантливый зельевар, желчный и злой профессор, шпион. Человек, который любил? — любит? — маму Гарри. Человек, который их защищал. Пожиратель смерти. Холодный мужчина в ее доме. Мягкий любовник из снов. Насильник, который приходит к ней и пользуется ее телом не первую ночь. — Ты очень красивая, ты знаешь это? — слышит она его голос, настолько робкий, что это кажется галлюцинацией. В мозгу кровавыми буквами вспыхивает Fatality, как в маггловской игрушке, которую обожают Рон и Гарри. Первые приятные слова, которые Гермиона слышит от Северуса Снейпа наяву, и это оказывает на нее эффект клинка, который мужчина воткнул в ее грудь и провернул. Ей хочется возненавидеть его: за бесконечные издевки, насмешки, колкости, за то, что он насилует ее тело, за преданное доверие, но пару приятных слов разбивают ее ненависть в клочья. Гермиона чувствует себя жалкой, когда слышит: — Это просто кошмар. Дыши на два счета: раз… Гермиона спокойно покоряется: это действительно кошмар. Как ей теперь жить с осознанием происходящего? Нахлебаться Летейского эликсира? — Вот так. Ты умница. Девушка чувствует, как Снейп целует ее в затылок, проскальзывая рукой под одеяло и притягивая к себе поближе, вырисовывая только ему понятные узоры на плече. — Только я один виноват в этом пиздеце. Ты выглядишь такой красивой. Когда ты выходила на завтрак в своих официальных платьях, которые так соблазнительно сидят на твоей фигуре, я думал: дело в моем воздержании и их фасонах. Но потом осознал, что любую твою одежду воспринимаю как откровенную, не могу устоять: начиная с воздушных летних платьев и заканчивая рабочими комбинезонами. Однажды твои друзья были у нас в доме, и Уизли скользнул по тебе взглядом — я чуть не разбил его голову о стену. Я думаю, что твоя красота, должно быть, незаконна, — горько заключил мужчина. — Я не мог удержаться, был лишь вопрос времени, когда я подойду к тебе поближе. Я пытался, — Северус замешкался, словно сомневался, стоит ли говорить, а его рука сильнее обхватила ее за талию. — Я правда пытался сделать все правильно. Я ведь даже позвал тебя на ужин! — возмутился Снейп, и Гермиона слышала, как сильнее забилось его сердце. — И что ты сказала? Что лучше будешь ужинать с жабой Лонгботтома, чем со мной! — яростно прорычал мужчина, пока Грейнджер недоуменно пыталась вспомнить, когда это было. — Этим же вечером я добавил зелье в твой шампунь, а затем проник в твою комнату, когда оно подействовало. Паззл в голове Гермионы встал на место: она проверяла всю свою еду и напитки, витамины и таблетки, но чертово зелье, которое вырубало ее, было в шампуне! Слизеринская сволочь все просчитала! — Мне пришлось немного модифицировать его: чтобы оно лучше проникало в поры, но не действовало мгновенно. Помогло и то, что ты моешься практически в кипятке, — самодовольно рассказывал зельевар, поглаживая ее по талии. О, Грейнджер кипела от ярости, включая во все свои планы мести обжигающую воду, представляя, в какие места его организма она ее зальет. — Когда я впервые пришел в твою комнату ночью, то просто смотрел. Здесь все пропитано тобой. В следующий раз я позволил себе любоваться твоей великолепной фигурой. В сочетании с тем, что ты меня отвергла, созерцание юного тела меня разбило. Я пытался сдержаться, правда, — тоскливо заверил мужчина, и от этого в груди что-то томительно замерло. — Но это было как одержимость, как наваждение. Ты такая мягкая, когда спишь, такая отзывчивая, — его ладонь легко скользнула выше, поглаживая грудь, и Грейнджер стыдливо поняла, что тело предательски отзывается на его прикосновения. — И такая холодная и резкая днем. Я не знаю, почему мы поженились, — отчаянно признался ее муж, а затем язвительно выплюнул: — Боже, какой я придурок. Распинаюсь тут перед тобой, как будто ты слышишь, — его рука покинула ее, Снейп отстранился, и Гермиона почувствовала какую-то… пустоту? Изо всех сил вслушиваясь, она с трудом разобрала: — Я не могу попытаться снова. Ты явно дала понять, что я тебе не интересен, и если бы хоть часть моих слов ты услышала днем, то сразу же сбежала — а я лишился бы возможности быть с тобой рядом. Северус злобно взглянул на Грейнджер, которая спокойно и безмятежно лежала на подушках, погруженная в свои сновидения. Невыносимая девчонка портила ему жизнь днем, а еще сильнее отравляла ее по ночам. — Ты, блять, не представляешь, что я чувствую! — яростно выплюнул он, склонившись над ней и вглядываясь в безмятежные черты лица. Хотелось с силой сжать плечи и встряхнуть, чтобы она очнулась, увидеть страх в ее глазах — за всю ту досаду, боль, ярость, которые ему приходится испытывать каждый день. — Приходило ли хоть раз в твою умную голову, что я лежу в постели без сна, мучительно вслушиваясь, не соизволит ли моя жена присоединиться ко мне? Ты хотя бы раз лежала всю ночь, устремив взгляд в потолок, из последних сил надеясь, что раздастся стук в дверь? Думала ли ты, как сильно я пытаюсь не поддаваться идее овладеть тобой? Как пресекаю желание попробовать тебя на вкус, довести до оргазма снова и снова, мечтая услышать, как ты стонешь мое имя? Я хочу чувствовать, как твое тело извивается подо мной от удовольствия, как девочка из Золотого Трио тянется за моими прикосновениями. Хочу, чтобы блистательная Гермиона Грейнджер почувствовала, как наутро тянет мышцы после того, как мы занимались любовью всю ночь! Я хочу тебя больше всего на свете, и этому желанию нет конца. Она была оглушена. Поражена. Тронута. Напугана. Она была в полной прострации, и когда яростный поцелуй обрушился на ее губы, Гермиона была так растеряна, что ответила. И к своему удивлению поняла, что у нее получилось! Она отвечала на ласки как пьяная: замедленно, тягуче, но Снейпа это словно не волновало, он вторгся в ее рот, чуть постанывая от ощущения ее вкуса, и для Гермионы, которая за всю жизнь не слышала от него подобных звуков, это было так же поразительно, как если бы Темный Лорд начал бороться за права грязнокровок. Сознание отключилось, оставляя лишь яркие всполохи эмоций, которые фейерверками взрывались в мозгу. Это было грубо, яростно, неистово, словно через один поцелуй мужчина пытался передать ей, как нуждается, жаждет и… боится? Осознание, что этот уверенный в себе мужчина, который взглядом отгонял от них настойчивых журналистов, в пух и прах разбивал аргументы оппонентов, усмешкой заставлял людей ощутить себя полными идиотами, почувствовал себя отвергнутым из-за фразы, скорее всего сказанной в ссоре, которую Гермиона даже не смогла вспомнить, просто ошеломило. Снейп оторвался от ее губ и спустился ниже, выцеловывая шею, надавливая языком на ложбинку, где сходятся ключицы, вылизывая чувственное местечко между грудей, вызывая у нее возбуждение, которое оттенялось яркой затапливающей волной стыда. Её тело приветливо встречало его ласки, реагируя каждой клеткой тела, а соски затвердели, изнывая, и Гермиона хотела, боже, как хотела, чтобы его язык наконец дотронулся до них — и ненавидела себя за то, что так жаждет этих прикосновений. — Я знаю, ты узнаешь, — еле слышно прошептал Снейп, останавливаясь. Гермиона чувствовала, как он склонился над ее грудью, почти прикасаясь губами к вершинке соска. Его горячее дыхание обдавало чувственный кончик, заставляя замереть в предвкушении. — Ты слишком умная, уже начала догадываться. И ты уйдешь, — от обреченности в его голосе в груди болезненно сжалось. — Никогда не простишь, не позволишь объясниться, ты слишком гордая для этого, да мне и не объяснить того, что я делаю. Я буду скучать, — легкий поцелуй коснулся ее груди, такой трогательный и невинный, совсем не в характере ее мужа. — Так сильно скучать, что не передать словами. Тосковать по тебе. Изнывать. Медленно убивать себя воспоминаниями. Потому что ты прекрасна, — он лизнул ее сосок, и тело инстинктивно выгнулось навстречу. — Восхитительна, — еще одно движение к другой груди в сочетании с его голосом доставляло ей невероятное удовольствие. — Прелестна, — его руки сжали груди, притянув друг к другу, чтобы мужчине было удобнее ласкать их поочередно. — Божественна, — выдохнул он, отпуская ее тело. — Любовь — это нелогично и не всегда красиво. Но если бы у меня был выбор, я выбирал бы тебя каждый ебаный раз. А затем его язык проскользнул между набухших губ, накрывая клитор, вырывая мучительно сладкий стон из груди. Она так стеснялась раньше широко раздвинуть бедра перед партнером, что ласки никогда не доставляли ей должного удовольствия, смешиваясь со стыдом, раздражением и смущением. Но сейчас Гермиону никто не спрашивал и не предоставил возможности отказаться, поэтому девушка впервые ощутила, насколько это приятно. Его горячий язык вылизывал ее с такой жадностью, что все сомнения о том, как она пахнет и ощущается исчезли из головы, Гермиона точно знала — ему нравится, слышала его приглушенные стоны, они вибрацией отдавались в каждое нервное окончание ее вульвы, и это возбуждало еще больше. Его движения были рваными и грубыми, и она молилась всем богам, чтобы очнуться и притянуть его за волосы ближе, хотя бы подмахивать бедрами, чтобы кончить быстрее. Снейп смаковал ее как изысканный десерт. Девушка чувствовала, что ей нужно всего немного, и мужчина словно тоже это ощутил, легко обхватывая губами набухший клитор, а затем сменяя их на интенсивные ласки языком. Приятно напряглись мышцы ног, поджались пальцы, и все, что нужно было, пришло, когда ударной волной ее затопила разрядка, заставляя хрипло постанывать и содрогаться. Гермиона жадно хватала ртом воздух, ощущая пульсацию влагалища, чувствительные набухшие половые губы, наслаждаясь пустотой в голове. Его поганый язык явно заслуживал лучшего применения, чем насмехаться над людьми, хотя обе вещи он делал удивительно искусно. Может, не так уж она была и не права, и эти грязные мыслишки о плюсах замужества с взрослым мужчиной имели каплю правды? — Я собираюсь взять тебя снова, не спрашивая разрешения, — рыкнул мужчина, подтягиваясь выше. Раздалось шуршание, Северус отстранился от нее на мгновение, и девушка потянула носом, чувствуя запах латекса, как в своих снах. Руки резко обхватили ее, поворачивая набок, в живот уткнулась твердая эрекция, и Гермиона не была уверена, что ей не будет больно. Горячее тело, которое прижималось к ней кожа к коже, почти физически излучало волны желания. Снейп аккуратно положил ее руки себе на шею: — Так я представляю, как ты обнимаешь меня. Как будто ты этого хочешь. Как будто я тебя не насилую. Я заявляю права на то, что принадлежит мне, потому что ты — моя жена, — рыкнул мужчина, и она почувствовала, как одна рука протиснулась между простыней и шеей, обхватывая, зарываясь в волосы, а вторая легла на спину, с силой притягивая к себе. Дышать было тяжело, Снейп держал ее так крепко, словно они одни в этом мире, и он не в силах ее отпустить. — Ты — моя, — его нога оказалась между ее ног, мужчина мягко подхватил ее бедро и приподнял, закидывая на себя. — Я доставлю тебе столько удовольствия, сколько ты сможешь пожелать. Она почувствовала, как головка члена упирается в ее вход, пока его губы и язык исследовали грудь, заставляя содрогаться от удовольствия. Снейп цепко держал за волосы: как будто она могла вырваться или имела возможность пошевелиться. Его рука ближе притянула ее бедра, и он резко толкнулся, проникая. Это было грубо, больно, и Гермиона не была готова принять его прямо сейчас, но вместе с тем в ней возникло извращенное удовольствие от того, что он занимается с ней сексом против ее воли. Когда Снейп прикасался к ней, она словно была околдована. Ее тело принадлежало ему, каждая его частичка. Гермиона была в его власти, и он заявлял права на нее, на ее тело, на ее разум. Он больше не был самим собой, это был не профессор, не директор, не мужчина. Это незнакомый ей человек, дикий, похотливый самец, который целую вечность ждал этого момента и сейчас толкается в нее, наслаждаясь податливостью. Женское тело в его руках только усилило страсть, из глубины его темной души вырвался огонь, поглощая самоконтроль, выпуская все потаенные желания на поверхность. Северус еще сильнее прикусил нежную кожу шеи: все последствия этой ночи он уберет, когда будет уходить, а сейчас его волнуют только ее губы, ее волосы, которые так мягко ощущались в руке, ее кожа, которую Снейп поглаживал, придерживая расслабленное тело, и ее тугая, мокрая щелка, в которую он вбивался так глубоко, что доставал до матки. Внезапная мысль сверкнула молнией: он глубоко толкнулся, чувствуя, как вошел до предела, и в удовольствии замер, позволяя фантазии заполнить его сознание. От картинок, как он поглаживает её беременный живот, проникает сзади, удовлетворяя гормональные всплески, от осознания, что тогда Гермиона навсегда останется отмеченной им, чудовище внутри него торжествующе взревело, срывая все ограничители, и Северус кончил, не в силах сдержаться и выйти из нее. На мгновение Снейп почувствовал себя самым могущественным человеком в мире, как будто всё во Вселенной было для него ничем, всего лишь добычей. То, что он в очередной раз совершил, было омерзительно, мерзко и гадко, за это он возненавидит себя сразу же, как выйдет из комнаты, но сейчас, о Мерлин, это казалось таким правильным. Его похоть, наконец, была удовлетворена. Северус чуть отодвинулся и посмотрел на свою жену. Она тяжело дышала, ее кожа была липкой и покрытой потом. Волосы растрепаны, а лицо ярко-красное. Ее ротик слегка приоткрыт, показывая ровные белоснежные зубы, губы слегка дрожали. В его детстве было мало игрушек, но сейчас она была самой красивой куклой в его распоряжении, с которой ему очень нравилось играть. — Такая славная девочка, Гермиона, — мягко произнес Северус, разжимая хватку и выпуская ее волосы, не в силах сдержать улыбку. Он любовался изгибами тела, кожей, волосами, разметавшимися по спине. Мужчина отдал бы многое, чтобы позволить себе посмотреть, как его сперма вытекает из влагалища, смешавшись с ее смазкой. Глубоко вздохнув, он стянул презерватив и заставил его исчезнуть. Одевшись, Северус прилег рядом с ней, его ноги прижались к ее. Он чувствовал тепло, мягкость, ее аромат. Мужчина внимательно посмотрел ей в лицо: Гермиона была хорошенькой даже во сне. Снейп погладил ее по щеке кончиками пальцев. Его губы были близки к тому, чтобы коснуться лица, но он в очередной раз остановил себя. В его сознании все было ясно: он хотел владеть ею, он хотел ее для себя, и не позволит никому другому обладать ей. Эта женщина принадлежала ему. Он заявил на нее права. Он хотел ее каждым дюймом своей темной души — но сейчас должен уйти. Грейнджер мягко проваливалась в сон, прислушиваясь, как муж убирает все следы пребывания с ее тела, постели, из комнаты. Когда мужчина вышел, затворив за собой дверь, она позволила себе расслабиться. Утром ей многое предстояло обдумать, но одно она знала точно: их отношения не такие холодные, как она предполагала.