Проклятый договор Хокаге

      Гарри открывает глаза и мрачно смотрит в деревянный потолок. Потолок не меняется. Он идентичен тому, что был вчера, позавчера, неделю и даже месяц назад. Это не то чтобы раздражает, но вгоняет в некоторую меланхолию. В основном от идиотизма, творящегося вокруг.       Гарри теперь зовут Учиха Саске. Ему восемь лет. И месяц назад его старший брат вырезал за ночь их клан и дал дёру из родной деревни тихих наёмных убийц, которых здесь называют шиноби, оставив в живых только своего младшего брата.       То есть, он так думал.       Правда в том, что детские мозги не предназначены для тяжёлых иллюзий. Обычно они приводят к сумасшествию. Но в этом случае привели к смерти. Гарри так и не понял почему, но мысленно пожелал замученному ребёнку светлого пути.       А себе терпения.       Ибо мудохаться с тем, что осталось, придётся теперь ему.       С пустым кварталом, с администрацией деревни, с наследием – с братом не придётся, он сам помрёт, если Гарри правильно понял происходящее.       Как и большая часть этой самой деревни…       Он глубоко вздыхает и садится на кровати. Семь утра. В доме тише, чем в склепе, но скорее всего на кухне уже хлопочет приставленная к нему куноичи, помогающая по дому. А значит, на столе уже есть завтрак, а на стуле чистая одежда.       Гарри поднимается, мысленно гадая, принесут ли сегодня очередного погибшего из-за пределов деревни или обнаружат очередной труп в Конохе. За прошедший месяц с ночи резни Учиха не проходит и дня, чтобы кто-нибудь из клановых шиноби не погиб.       Собственно по этой причине у него и есть гувернантка-телохранитель, а не потому, что Хокаге сжалился над внезапно осиротевшим ребёнком – в восемь лет дети в деревне шиноби считаются абсолютно самостоятельными и не требующими такого плотного контроля взрослых.       Сначала смерти валили на несчастный случай – буквально первую неделю – потом судорожно бросились искать саботаж, шпионов, лазутчиков, диверсантов… но, разумеется, никого не нашли. Так что в Конохе военное положение. Все на взводе, но ничего не могут сделать.       И не смогут, думает Гарри, поправляя ворот клановой рубахи, так до сих пор и не разобравшийся, за что ему такое счастье в виде жизни последнего Учиха привалило.       Есть ещё Итачи, конечно, но после того, что он совершил, считаться Учиха ему нельзя, чтобы тот и все остальные по этому поводу ни думали. Принадлежность к Учиха, как и ко всем подобным древним кланам, определяет не только и не столько шаринган. В конце концов, далеко не у всех Учиха он проявлялся в полной мере. И был вообще. Вот у матери Саске его не было. Не пробудился.       Он молча завтракает и тихо благодарит безымянную женщину с непримечательным лицом, представленную Хокаге как “Юма-сан”. Имя скорее всего не настоящее, как и внешность. Женщина безупречно держит маску, но Гарри теперь Учиха, он просто видит. Но ничего не говорит.       В Академию Шиноби он идёт под неприкрытым конвоем Юмы-сан. Под таким же сейчас ходят почти все клановые дети селения и Наруто Узумаки в частности. Хотя этот регулярно умудряется от своей охраны сбегать – ему никто не объяснял, что Умино Ирука ходит за ним не просто так, да и сопровождение на деревьях, замотанное в пять слоёв маскировки, не для красоты.       Гарри за прошедшее время прочитал все дневники родителей и основные документы между Учиха и деревней, чтобы знать почему так и насколько это всё бесполезно. Совесть слегка трепыхается рассказать окружающим, что вообще происходит, но… деревня шиноби. Все вокруг взрослые, умные дяди и тёти. И если он, по сути чужак, разобрался во всём меньше чем за месяц, то все остальные виноваты сами.       Они и так виноваты, что за шесть десятков лет так и не поняли, в чём их наебал Первый Хокаге, и чем подгадил Второй.       Людям, в принципе, голова нужна, чтобы думать. И правильно читать документы, которые они подписывают.       Особенно при вступлении клана в такое новое объединение, как деревня шиноби.       Проследив взглядом, как учитель за шкирку притащил Узумаки в класс, от души отвесив ему подзатыльник, Гарри занял своё место. Привыкнуть к новому имени пока не получалось, так что во время перекличек, ему особенно внимательно приходилось слушать Ируку.       Пока все считают, что у маленького Учиха шок и многое ему прощают, но самому себе он спуску давать не собирался. В том числе и от того, что верил: рано или поздно кому-нибудь всё-таки придёт в голову заглянуть и внимательно прочитать тот проклятый свиток, подписанный всеми главами кланов при вступлении в Коноху.       Гарри почти уверен, что в этом случае люди не поленятся вытащить Хашираму и Тобираму Сенджу из могил и сжечь.       А уж с какой скоростью в деревню притащат Итачи, остаётся только гадать. Гарри ставит не больше трёх дней.       В классе, как и во всей деревне, царит мрачное настроение, но учитель упрямо улыбается и начинает урок истории. Сегодня как раз про Первого Хокаге и основание деревни. Строго говоря, эта тема уже была, если верить памяти Саске, но, видимо, так решили поднять боевой дух детишек.       Слушая о великом Основателе – и ни слова про клан Учиха – Гарри мысленно вздыхает. Пропаганда, как она есть. Всё понятно, наглядно и где-то очень скучно. Вон, Узумаки дрыхнет на соседней парте.       Интересно, что бы все эти люди сказали, если бы он рассказал им настоящую историю Сенджу Хаширамы? Ни в коем случае не противоречащую той, что повествуют учебники истории, но с нюансами.       Например, о том, что создавая селение, тогда ещё не имевшее имени, Сенджу Хаширама понимал: жить с бывшими врагами, до этого столетиями убивавшими друг друга, – задача непосильная. А если сюда и другие кланы подтащить, проблемы вылезут выше будущей горы Хокаге.       Более того, кто бы что ни говорил, кроме мира во всём мире, Хашираму очень волновал его клан, и клан заклятого друга тоже. Всё-таки начиналась мечта с них двоих, и без Учиха Первый не видел будущего Сенджу. Уж почему так, и какая шлея попала под хвост непревзойдённому Богу Шиноби, никто не знал и, видимо, никогда не узнает. Тобирама Сенджу, судя по записям своего ученика Кагами, до конца жизни подозревал гендзюцу Мадары, потому так сильно и ненавидел – не смог найти способ снять и хоть как-то утихомирить брата.       Понимая, что самолично создаёт банку с пауками, Хаширама решил позаботиться, чтобы самыми главными в ней всегда были представители кланов-основателей. А ещё пообещал, что первым править будет Учиха Мадара.       Но слова, это просто слова. А как же закрепить их так, чтобы никто не смел ослушаться?       К счастью для него, женой главы Сенджу была Мито Узумаки. И не столь важно было то, что аловолосые жители Узушио прославились как мастера фуин, сколько то, кому они поклонялись. И кто покровительствовал им. Шинигами.       Вопреки распространённому учению Рикудо Сеннина, Узумаки верили в Бога смерти, регулярно проводили службы и даже жертвоприношения случались – в основном врагов, но бывало, что и юных дев своего клана клали на жертвенный алтарь невестами.       И вот Мито-то и предложила создать особый договор, заверенный самим Шинигами, и подписывать который был обязан каждый глава клана при вступлении в Коноху – за себя и весь свой клан, включая потомков. Конечно, если бы об этом узнали, то никто бы ни к какому союзу не присоединился бы. А может, вовсе объединились и прикопали бы и Сенджу, и Учиха, навалившись всем миром. Потому что с союзниками так не поступают.       В Договоре чёрным по белому было написано, что подписывающий его клан присоединяется к деревне, основанной Сенджу и Учиха, что этот клан добровольно принимает руку и защиту Сенджу и Учиха и обязуется жить в мире и соблюдать законы деревни, подчиняясь им, как подчинялись бы своим главам.       Гарри так до конца и не понял, как Хаширама так всё вывернул, что эти формулировки провозглашали верховенство союза Сенджу-Учиха над всеми остальными – ему самому для понимания потребовалась расшифровка некоего Хикаку, мрачно рассуждавшего на страницах своего дневника о неизведанных глубинах коварства Сенджу и “великого, непогрешимого” Хаширамы.       Впрочем, кому-кому, а Учиха в тот момент ни выбирать, ни жаловаться не приходилось. Судя по записям тех времён, Учиха в полной мере чувствовали себя прижатыми к земле с кунаем у горла. Они могли бы потрепыхаться и исчезнуть, забрав Сенджу с собой, но Мадара решил дать старому другу шанс.       И он бы оправдался, если бы не Тобирама Сенджу, решивший, что свиток, заверенный самим Шинигами и подписанный с вложением клановой чакры, как водилось в то время у шиноби, это так. Шутка.       Тот устроил голосование за пост Хокаге, нарушив слово брата – хотя по тому же Договору ни Сенджу, ни Учиха не обязаны были объяснять выбор главы селения. Все жители согласились с их правлением и всем молчать в тряпочку.       Тобирама решил, что он самый умный. И это могло бы прокатить.       Если бы Хаширама потом не убил Мадару. За что и поплатился почти мгновенным угасанием. Шинигами не любит лицемеров. Тогда Бог смерти забрал только Хашираму.       Остальным бы уже в тот момент задуматься – сильные шиноби, особенно уровня Шиноби-но-Ками, не умирают без видимых причин меньше, чем за год.       После его смерти для соблюдения Договора следовало выбрать правителя из Учиха.       Но Тобирама опять решил, что знает лучше. Он сам стал Хокаге, не обращая внимания на частые неприятности и неудачи, осложняющие ему жизнь. Даже своё бесплодие списал на плохую наследственность. И это у Сенджу-то, живучих и почти неубиваемых…       Когда его команду нагнал отряд из Кири, у Тобирамы был шанс выжить – назначь он на пост Хокаге Кагами. С потерями, но он бы выбрался.       Да только упрямство победило. И тем самым он подписал смертный приговор и себе, и своему клану. Всей разницы, что его смерть была “вот прям сейчас”, а остальным Сенджу приговор растянули во времени с возможностью отменить – как только Учиха станет Хокаге.       Клан Учиха знал об этом и терпеливо ждал, то ли верный союзу, то ли с любопытством наблюдающий, чем дело кончится. Они-то, в отличие от остальных, Договор читали и поняли его правильно.       Уже позже было выдвинуто мнение, что Хаширама не рассказал своим о том, что сделал. Соотечественники, помнящие Первого и его отношения с кланом, признавали подобное наиболее вероятным, но… к тому моменту, когда эта здравая мысль была высказана, от Сенджу осталась одна Тсунаде.       Где-то в этот период Учихам бы напомнить окружающим о Договоре, но случился Минато, очень тепло и дружелюбно относящийся к клану в целом и его главе в частности. Возмущения, тихо бурлящие со времён Третьего, слегка поутихли… а потом вылез Кьюби, и в его глазах все увидели шаринган.       “Дотерпели, - с досадой думал Гарри. - И главное, чего ждали? Какая вера в людей и справедливость должна была быть, чтобы они столько молчали? На что надеялись?”       Возможно, случись переворот и приди Учиха к власти, все бы как-то образовалось. Пролилась бы кровь, но Договор и Шинигами, стоящий за ним, удовлетворился. Однако…       Итачи. Да.       Гарри ни за что не поверит, что тринадцатилетний мальчишка, пусть и гений, смог бы в одиночку, за пару часов, что Саске задержался в Академии, тихо и незаметно, без посторонней помощи, вырезать чуть меньше сотни человек. Даже если треть из них старики, ещё треть дети. Старики ведь тоже умеют сражаться – они шиноби и возраст тут не то, что сотрёт опыт.       Гений не гений, но кто-нибудь, да поднял бы шум. Кто-нибудь попытался сбежать. Не весь же клан опустил ручки и позволил себя убить – насчет родителей Гарри не уверен, возможно, они как раз не сопротивлялись, но остальные?       И то, что творится сейчас, – прямое доказательство, что действовал Итачи даже не с молчаливого одобрения, прямого приказа верхушки деревни.       Хокаге руками Итачи вырезал последний гарант Договора, и Шинигами начал неумолимую жатву. Первыми под удар, закономерно, попали клановые.       Теперь даже назначение на должность Хокаге Саске не поможет. Потому что фиктивно передать шляпу мало, нужно именно признать власть и подчиняться. Да и маленький он пока. Раньше, чем в тринадцать – то есть, когда жениться можно, и до того, пока не станет хотя бы чунином, на должность Тени Огня Саске даже рассматривать бессмысленно – Договор не признает.       А Итачи больше не Учиха, пусть это и формально. Убийца клана не может быть гарантом.       Единственный шанс хоть как-то притормозить стремительную убыль населения – притащить в деревню Сенджу Цунаде и короновать её красно-белой шапкой, до формального совершеннолетия Саске – ведь она теперь тоже гарант, и ничего с ней, кроме естественной смерти не случится. Последняя Сенджу…       Гарри вздыхает и дисциплинированно идёт вместе со всеми на Академический полигон отрабатывать тайдзюцу. Чем дальше, тем сильнее хочется ткнуть хоть кого-нибудь из взрослых носом в старый свиток, но каждый раз что-то останавливает. Он напоминает себе, что спасать идиотов неблагодарное и крайне травматичное занятие. В результате которого, он ещё и виноватым окажется.       Эту циничную, не гриффиндорскую мысль он познал в полной мере, сидя на развалинах Хогвартса и выкуривая третью сигарету из заначки Северуса Снейпа в кабинете директора, когда делили власть, деньги и гнобили проигравших, забив на восстановление Хогвартса, реабилитацию проучившихся под пытками у неадекватных Пожирателей учеников и хоть какую-то справедливость.       Людям нравится ходить по граблям, не замечая разбитых носов и выбитых зубов, так кто он такой, чтобы это исправлять?              Он идёт на полигон, погружённый в мрачные мысли, и не видит призраков Учиха, вьющихся за спиной и закрывающих полупрозрачными ладонями его рот. Его глаза пока ещё слишком слабые, а прикосновение Шинигами не даёт почувствовать не ушедших за грань родичей.       “Молчи, малыш, молчи, - шепчет с улыбкой Изуна Учиха. - Это их плата. А ты, наш свидетель. Будь сильным, маленький Учиха, ты досмотришь это театральное представление до конца и пойдёшь своей дорогой, неся наследие нашего клана…”