Other/Другое

Она сломана, понимает Эмили, она всегда была не такой. Всегда была серой мышкой, всегда плохой сестрой, но и теперь плоха в ориентации. Эмили вовсе не злиться на Кэти, потому что они любят друг друга до глубины души. Просто Кэти винила себя, потому что не увидела, и не когда не думала, что Эмили будут нравиться другие девушки, и не просто, как подругу, а как девушку. Кэти однажды говорит, что Наоми когда-то все же и изменит ей, найдет себе лучше, может быть парня или девушку. И Кэти как всегда права. Эмили не хочет, правда не хочет, признаваться в этом сестре. Потому что Кэти знает, что права, каждое поизношенное ею слова, что касаются Эмили, всегда сбывались. Наоми сломала ее. Эмили сломала себя. — Я не виню тебя, я виню себя, потому что я не идеальна для тебя. Потому что я не попадала никаких ожидания. — в глазах, таких ярко-голубых читается одна боль, потому что, нет, Эмили и правда идеальна, потому что с кем бы она не спала раньше, никто из них не был настолько идеален. С другой женщиной не было так хорошо, с другой женщиной было отвратительно. Потому что Наоми спит с другой женщиной, которую вообще не любит. Наоми понимает какого это изменять, для неё — это отвратительно. Наоми хотела сразу все рассказать, раскаяться Эмили. Но Фитч так крепко обняла Кэмпбелл, когда пришла после измены. И Эмили будто сразу поняла, что происходит. Потому что Наоми пахнет по другому, другими духами, чужими. Наоми дергается, когда дверь резко захлопывается, посылая холодный воздух в коридор. В квартире от Эмили осталось ничего, кроме шлейф духов. Так пусто и некомфортно быть в этом пространстве, без всех вещей и теперь самой Эмили. Она ушла. Наоми должна побежать за ней, умолять, чтобы та простила её, потому что Наоми сделает все что угодно, лишь бы быть снова рядом с Эмили. Быть снова окутанной в любви Эмили. Но теперь, если даже и Эмили вернется, все будет по другому. Больше не будет тех самых сокровенных и рассудительных разговоров перед сном. Больше не будет поцелуев в щеку, перед завтраком. Больше не будет ничего. Кроме пустоты. Такой давящей атмосферы, когда Эмили внезапно снова окунется в воспоминание. Внезапно снова задастся вопросом: «Почему?» А Наоми не ответит, потому что не знает, как правильно ответить, чтобы не сделать больнее. Может Наоми лучше ничего не говорить. Ничего не делать и не чувствовать. Но она по прежнему чувствует, эти чувства придает Эмили, которая засыпая бормочет спокойной ночи. Эмили теперь всегда отворачивается от Наоми спиной, когда они засыпают. Наоми не спит, пытаясь придумать хоть какое-то объяснение, что она не хочет так жить. Не хочет каждый день, каждый час и каждый секунду думать, что это она во всем виновата. Но это правда. Она правда виновата, что не сдержала свое самообладание и изменила. Наоми Кэмпбелл трусиха. Потому что она промолчала, когда ей нужно было сказать важные слова, что её чувства настолько сильны к Эмили, что это причиняет ей боль. Но она промолчала. И сделала вдвойне хуже. Эмили тоже не спит. Не понимает, что сделала не так, чтобы у Наоми были какие либо причины изменять ей. Эмили сжимается в комок, проливает слёзы, но не хныкает, она уже выплакала все что можно и нельзя. Она так много потратила сил на слёзы, потратила все чувства, что Эмили стала просто оболочкой без всего. — Я люблю тебя. — мысли Наоми прерываются также внезапно, как начались. — И это правда, я правда люблю тебя. Я не вру. Я просто, — Эмили впервые за долгое время повернулась к Наоми, они смотрят друг другу в глаза, видя что их боль почти одинаковая, но вот они не могут их сравнить должным образом, потому что для них боль разная. — Я просто не понимаю. — Если честно, — Наоми заправляет выбившуюся красную прядь, только для того, чтобы почувствовать подушечками пальцев мягкость. — я тоже. Это будто было не я. Будто мои отрицательные эмоции завладели мной. Эмили засыпает, чувствуя, теплое дыхание Наоми на шее.