***
Он знакомится со своим будущим парнем в крыле экономического факультета, когда по ошибке заворачивает направо. Смотрит на альфу, что с дружками гадко смеётся и свистит, когда видит потерявшегося омегу. И тогда Мин понимает, что вот он - тот самый. Начинает много времени проводить в его компании, принимать ухаживания и уже не сидит за домашним заданием, а подкрашивает двойное веко розовым цветом, добавляя точно такой же цвет на свои пухловатые губы. Около зеркала крутится, рассматривает новые кожаные джинсы и бордовую блузку, которую одолжил сосед по комнате — Дживон. — Выглядишь как старая шлюха с панели, — говорит омега с соседней кровати, осматривая омегу, которому совершенно не идёт подобный стиль, и губы в ухмылке кривит. — Бомж около подъезда оценит, а твой альфа локти кусать будет. Юнги ничего не отвечает на подобные высказывания, они давно не ранят его сердце. Лишь брызгается дешёвой туалетной водой, и, захватив свой телефон, покидает комнату общежития. Возле дома уже стоит чужая серенькая машина, на которой и живого места не было. Крыло отсутствовало напрочь, на капоте было полно царапин, где-то виднелась ржавчина, которую Джухан не убирал, а наоборот - гордился ей. Омега кривит нос, глядя на это подобие машины, но продолжает идти навстречу этому уродцу и миленько улыбаться. Он мало что понимал в машинах, но каждый раз говорил себе, что однажды они смогут купить что-то лучше этого. Не смогут.***
Прошло не так много времени, и вот они уже стоят под аркой, которую украшали такие ненавистные для омеги красные розы. Но так настоял Джухан. Перед ней классические белые стулья для гостей, что уже потихоньку собирались на торжество. Настоял Джухан. Каждый, кто был здесь, счастлив за молодых, ведь создают новую семью, подарят своим родителям внуков. Это был прекрасный и запоминающийся день или так хотелось думать. Юнги ужасно нервничал. Смывал очередной макияж, что испортил из-за собственной резкой истерики, и просил визажиста вновь подправить его. Девушка лишь понимающе кивала головой, брала кисточки и снова красила неугомонного парня. Где-то рядом бегала мать, которая в суматохе забыла погладить своему сыночку рубашку. Тот и от этого психанул, разругался с родителем и сидел в отдалённой части квартиры. — Мальчик мой, — говорит старая женщина, что заходит в руках с рубашкой и осторожно вешает её на вешалку. Она подходит ближе, садится совсем рядом и сразу же чувствует крепкие объятия единственного, такого любимого сына. Тот тысячу извинений говорит, лепечет о своём срыве, а мать лишь улыбается, гладит по спине и к себе дитя прижимает. — Пора собираться, нас уже ожидают. Юнги приступает к последним, к самым волнительным сборам. На нём костюм белого цвета, который напрочь убил его красоту. Он и так бледный, так и этот ужасный костюм добил его. Но Джухан хотел именно этот, а омега сделает так, как хочет его любимый. Ведь именно так ведут себя правильные мужья. В нагрудном кармане лежала банкетка, что состояла из маленькой розы и веточек. Сам омега сделал и для мужа такую же. В руки берёт букет пионов, смотрит на себя в зеркало и лишь лёгкая улыбка касается его лица. Скоро будет законным мужем, делить одну квартиру с мужчиной, делить с ним проблемы, свою любовь и верность. Будет готовить, ждать с работы и засыпать в одной кровати. Однако есть одно ёбанное но — нет этих самым бабочек, о которых ему говорила мать. Мин Юнги не чувствует ничего, кроме опустошения внутри себя и полного разочарования. Его руки дрожат, когда он идёт навстречу своему мужу, что стоит около алтаря, лучезарно улыбается и ожидает своего омегу. Ноги становятся ватными, когда произносит ту самую клятву, которую, кажется, репетировал всю жизнь. А дальше ничего. Кромешная темнота, которая заполнила изнутри и заставила забыть всё, что было потом. Мин Юнги умер в тот день, когда ответил: «До самой смерти».***
Всюду музыка. Она завлекает, заставляет двигаться и не останавливаться до дрожащих коленей. Омега делает последний глоток коктейля, которым его угостил какой-то незнакомец, и осматривается по сторонам, ищет друга и находит в компании молодого альфы, что обхаживает взрослого омегу. Дживон не стареет, ни единой морщины на этом обаятельном личике не будет. С годами эта рыжая бестия станет лишь лучше, словно самый дорогой коньяк будет расцветать и привлекать внимание любого, кто попадается на глаза. Он всегда кокетливо улыбается, пальчиками водит по горлышку бокала и смотрит в глаза альфы. Тот загорается, дуреет от такого омеги, и, не отрываясь от виски, продолжает слушать всё, что говорят ему. Юнги вяло улыбается, понимая, что домой ему придётся уезжать без друга, и после покидает это место. На улице уже совсем темно, лишь пару фонарей освещают улицу. Губами сжимает плотный фильтр любимого мальборо, отходя от бара чуть дальше, и в наслаждении затягивается едким дымом. На улице свежо, от этого голова перестаёт болеть и холодок пробегает. Омега сильнее кутается в свой бомбер, обхватывая полноватое тело руками. Слышит где-то совсем рядом мерзкий хохот и пьяное щебетание омег, которые уж очень рады компании неизвестных альф. От этой картины тянет блевать, но омега сдерживает позывы и отворачивается. Лезет в карман, при этом скидывая пепел, и достаёт почти севший телефон, чтобы набрать нужный контакт. Он ждёт три мучительных гудка, выпускает дым куда-то в сторону и наконец-то слышит чужой голос. — В чём дело? — Забери меня отсюда, — всё, что говорит Юнги, вновь скидывая пепел и убирая телефон. Время настолько долго тянется, что омега успевает окончательно замёрзнуть, докурить ещё две сигареты и пожалеть о том, что вообще набрал этот чёртов номер. Нужно было вызвать такси и он бы уже давно был дома, но чёртова омежья натура решила, что ей необходимо прямо здесь и сейчас увидеть альфу, вдохнуть его дорогой парфюм, который давно смешался с его природным запахом хвои. Юнги смотрит по сторонам каждый раз, когда слышит рёв мотора, но это всё не то. Не та машина, не тот звук. От этого раздражается еще сильней, потому что слишком долго нет его, и поэтому решает пойти домой. Но после поднимает голову, когда слышит знакомый скрип колес и видит, как на тротуаре тормозит чёрный БМВ Х7. Он хмурит свои брови, отводит взгляд в сторону и остаётся на своём месте, не желая первым идти. Поэтому это делают за него. Альфа громко хлопает дверью своей машины, тяжёлыми шагами направляется в сторону невыносимого омеги и останавливается напротив, медленно осматривая. — Особое приглашение нужно? — хриплый голос доносится до ушей омеги, когда он наконец-то поднимает взгляд, и его сердце пропускает удар. Перед ним Чон Чонгук в одной лишь домашней футболке, каких-то серых спортивных штанах и с едва уложенными волосами. Он закусывает губу, понимая, что вырвал его из теплой кровати, так ещё и устраивает истерики, от которых в глазах напротив не видит ни капли злобы или недовольства. — Ты опоздал. Рядом слышит тяжёлый вздох, за которым следует тихий смех. Он расслабляет омегу, который сдаётся и подходит ближе, чтобы уткнуться в большое плечо альфы лбом. Ему большего и не нужно. Юнги судорожно вдыхает чужой запах, заполняющий каждую клеточку его тела и заставляющий забыть о том, что буквально пару минут назад хотел пойти пешком домой. Он, конечно, знает, что за ним бы поехали дальше, нашли бы и заставили сесть в эту машину. Но сейчас омега понимает, что сделал всё абсолютно правильно. Он сошёл бы с ума, если бы прямо сейчас шёл в гордом одиночестве, без возможности увидеть столь желанного альфу, который крепкой рукой к себе ближе прижимает и губами макушку целует. Омега дрожит в объятиях, без которых был несколько недель. Альфа уезжал из страны по своим делам, оставляя Юнги совсем одного. Они не имели возможность даже написать друг другу, потому что каждый раз рядом оказывался муж, который и так без конца проверяет телефон Юнги. — Поехали, — устало произносит Чон, после чего ведёт омегу к своему зверю и усаживает на переднее сиденье. Машина с места двигается, мотор под капотом рычит, что кровь в жилах стынет, и всё быстрее набирает скорость. Не тормозит ни на одном светофоре, наоборот, продолжает двигаться по пустым дорогам Сеула. Чонгук в руке сжимает кожаный руль, хмуро смотрит вперёд и всё сильнее давит на педаль, заставляя стрелку приблизиться к отметке двести. Юнги в сиденье вжимается, за альфой наблюдает и губы сухие поджимает. Не решается никак разговор начать, попросить сбавить скорость или вовсе остановиться, потому что через три поворота дом. Но там ему не место, не сейчас. Ему хочется здесь быть, каждой клеточкой тела вжиматься в сильное тело***
Время почти четыре часа утра, когда внедорожник тормозит около многоэтажки. В салоне уже стало прохладно, поэтому спящий омега сильнее кутается в свой бомбер и поджимает чуть ноги. Альфа на это немного улыбается, после чего двигается ближе, чтобы аккуратно разбудить спящего Юнги. Тот раскрывает глаза не быстро, ещё какое-то время пребывает в лёгкой дрёме. — Пора домой, детка, — серьёзно говорит Чонгук, кажется, даже сквозь зубы. Мин этого не замечает, ну или делает вид, что не замечает. Уже более трезво по сторонам смотрит, после чего благодарит мужчину и покидает чужой салон машины, оставляя после себя лишь лёгкий шлейф брусники. Как можно медленнее движется к своему подъезду, у которого лишь кратко оборачивается назад и после скрывается за железной дверью. Чонгук за каждым шагом наблюдает, руль кожаный сильнее сжимает и кусает собственные губы, ощущая привкус омеги. Он оседает на кончике языка, отчего альфа несдержанно рычит, даёт по газам и с рыком покидает чужой двор. Здесь ему больше делать нечего. Юнги тянется за ключами квартиры, что давно перестала быть хоть каким-то уютным домом. Здесь словно соседи живут Юнги и Джухан и делят одного ребёнка на двоих. Они заботятся о нём, дарят пятилетнему мальчику всю свою любовь и ласку. Каждое воскресенье водят в парк развлечений, что находился не так далеко от их дома. Играют счастливую замужнюю пару, на пальцах которых красуются обручальные кольца. И вся эта фальш надоела бедному омеге. Ему так хотелось скрыться, раствориться в чужих, сильных и ласковых руках. Как это было однажды с Ким Джуханом. Этот университетский парень давно был воздыханием Юнги. Он часами мог наблюдать за альфой, что никак не мог попасть в баскетбольное кольцо, хоть и являлся защитником в команде. Омега всегда старался поддержать его, даже когда проигрывали с полным позором. Он думал, что так и сможет завоевать сердце альфы, и не прогадал. Омега буквально порхал, как бабочка, когда Джухан предложил ему встречаться. Но сейчас нет этих бабочек, нет поцелуев, подарков. Нет ничего, кроме обычной бытовой жизни. В свои двадцать шесть Юнги не планировал заканчивать жизнь, не желал сидеть на одном месте и быть лишь домработником. Стирка, готовка и дополнительно к этому работа в отделе журналистики. Он занимается не тем делом, о котором мечтал. Всего лишь пишет эти статьи, порой пишет сценарии для новичков и довольно успешные. Сам же не лезет в это, слишком мало опыта, да и босс говорит о том, что зажат и скромен. Таких журналистов явно не принимают, отталкивают и убирают с должности. Журналист должен быть открытым, должен залезть в любую грязь и достать сенсацию, которая принесёт успех отделу. Юнги медленно и осторожно снимает тяжёлую обувь, ставит её в отдельный ящик. Мягкой походкой ступает по холодному тёмному полу, улыбается и от этого закусывает губу сильнее. Ведь своей радостью и счастьем ни с кем делиться не собирается. Всё это только его, только ему принадлежит и никому больше. Хотя кто бы сейчас пожелал об этом узнать? Мальчик спит в своей комнате, супруг уже, наверное, десятый сон видит в их большой кровати. Никто не увидит, не заберёт и не сделает больно. От этого Юнги становится ещё более счастливым. Он заходит в светлую ванную, где скидывает с себя зелёную рубашку и к зеркалу ближе подходит. Осматривает своё полноватое тело, на котором выступают растяжки. Беременность была давно, но они напоминают, как мучался, когда с каждым месяцем живот становился всё больше. Малышу внутри было ужасно тесно, поэтому врачи рекомендовали увеличить порцию потребления еды и омега слушал их. От чего сейчас никак не может прийти в прежнюю форму. Омега снимает с себя всю одежду, убирая её в стиральную машину, ведь на ней, наверняка, остался запах хвои, который непременно может почувствовать супруг, и закатить очередной скандал. Он переодевается в домашнюю пижаму, после чего включает воду и начинает умываться. Это занимает некоторое время, когда на его лице не остаётся ни намёка на яркий макияж. Омега уже собирался выйти из ванной, когда со скрипом открывается дверь и на пороге стоит весьма недовольный муж. От этого Юнги теряется, непонимающе смотрит на Джухана и немного отходит назад. — Ну и где ты шлялся, сука? — грубо произносит муж и заходит в ванную, закрывая за собой дверь. Ведь этого не должен услышать ребенок, который видит перед собой лишь счастливых родителей. На это Юнги молчит, его бьёт мелкой дрожью и он всё сильнее вжимается в стиральную машину, в которой полно ответов на вопросы его супруга. Он взгляд в сторону отводит, не желая смотреть на разъярённого альфу, который ближе подходит к мужу своему и за белоснежные волосы хватает, заставляя голову на себя поднять. — Я с тобой разговариваю! Где ты был? — почти на крик срывается Джухан, наклонившись ближе к омеге, чувствуя лёгкий шлейф алкоголя и хвои. От этого дуреет, замахивается и со всей силы бьёт омегу по лицу. — Тварь! Омега чувствует, как чужая рука обжигает его щеку, которую совсем недавно так нежно выцеловывал Чонгук. Он прикладывает к ней свою руку, ощущая, как всё сильнее горит кожа и, наверное, уже начинает краснеть. Сжимается от слов, которые так ранят его сердце, и, кажется вновь пытается увернуться от очередного удара, но не успевает. Следует следующий удар, который разбивает омеге нижнюю губу и заставляет отшатнуться к стене. Юнги слизывает собственную кровь, опуская голову вниз, чтобы муж не увидел его жалких слёз. Он не должен показывать, что ему больно, ведь иначе Джухан совсем озвереет. Не остановится, пока не увидит достаточное количество синяков на теле своего мужа. — Я был с Дживоном. Он доехал со мной на такси до дома, — оправдывается омега, когда в очередной раз чувствует сильный удар под рёбра. Он скулит, скатывается по стене ванной комнаты и поджимает под себя ноги, чтобы хоть как-нибудь укрыться от очередного нападения альфы. Джухан видит это, слышит тихие слова омеги и снова наносит удар, только уже ногой. Он продолжает бить Юнги, который закрывает рукой рот, чтобы ребёнок ничего не слышал. От каждого удара вздрагивает, тихо просит остановиться, потому что на нём уже нет живого места. Всё тело горит от чужих прикосновений, голова раскалывается и кружится, что, кажется, ещё немного и Юнги упадёт в обморок от болевого шока. — Ты, шлюха грязная! Я звонил Дживону, знаю, что ты не с ним был, а с каким-то мужиком. Ты дрянь! — удар приходится по голове, отчего омега не сдерживается и жалобно скулит. Ему ужасно больно от того, что делает муж. — Заткнись, тварь! Ты просто ничтожество, у тебя всё есть, а ты по чужим членам скачешь и смеешь возвращаться домой в таком виде! Альфа хватает вновь за волосы, тянет на себя и волочет несчастного в сторону коридора. Юнги слёзно молит не делать этого, за ногу чужую хватается и пытается вразумить мужа, что остановился, ведь не понимает, что делает. Но Джухан не планировал останавливаться, открывает входную дверь и выталкивает омегу в подъезд, напоследок пнув ногой, и с силой закрывает квартиру. Омега лежит на лестничной площадке, горько и совсем тихо плачет, стараясь осознать, что сейчас произошло. Он дрожит, обхватывает тело руками и пытается пошевелиться, но всё тело отзывается лишь резкой и ноющей болью. Чувствует, как по лбу скользит капля крови, которая пачкает его белоснежные волосы и вновь напоминает, что натворил Джухан. С большим усилием ему удаётся встать, чтобы дойти до двери собственной квартиры и потихоньку постучать. Ему нужно домой, его не должны найти в таком состоянии соседи. Ведь они образцовая семья, у них всегда любовь и радость. Дверь, конечно, открывается, ведь альфа и сам понимает, что появятся лишние вопросы. Мин медленно двигается в ванную, чтобы стереть кровь со своего лица, рук и тела. Сзади за этим наблюдает довольный муж, который совсем скоро подходит к омеге и прижимает его к раковине, касаясь руками бедра. Он аккуратно касается губами своей метки, которую оставил в первую брачную ночь. От этого Юнги становится противно, он опускает голову и молча стоит, не желая больше ничего говорить Джухану. Иначе тот вновь взбесится, выгонит и не пустит на порог квартиры, которая и так принадлежит Мину. — Это будет тебе уроком, дрянь. Ещё раз я узнаю, что ты с другими, будешь себя по кусочкам собирать, ну или врачи. Если смогут, — злобно говорит альфа, сильнее надавливая руками на бедра, которые буквально пару минут назад долбил ногами. От этого омега шипит, стискивает зубы и кивает на угрозы, которые вполне могут стать реальными.***
Проходит несколько недель, прежде чем Юнги снова вернётся на свою работу. Он выпросил у своего начальства больничный, за который ему предстояло полностью избавиться от своих синяков и ссадин на теле. Они покрывали большую часть, отчего ему было даже стыдно появиться в люди. Он выходил только ранним утром, чтобы отвести ребёнка в детский сад, и поздним вечером, когда забирал. Больше его нигде и не видели. Даже Дживон пытался выяснить, в чём дело, но Мин продолжал отнекиваться и говорить, что сильно заболел после последнего похода в клуб, потому что вернулся оттуда пешком, а идти пришлось не мало. Лучший друг, конечно же, старался верить, но в один момент ему надоело выслушивать очередное оправдание и он сам явился на порог чужой квартиры. Долго стучал, требовал открыть, однако Юнги даже и не планировал открывать, потому что именно из-за этого человека он находится под неким домашним арестом. Ведь благодаря ему всё тело усыпано синяками, которые всё никак не проходят. Они каждый день напоминали омеге о том, что Джухан — монстр. От него нужно бежать, скрыться где-нибудь в другой стране и дальше растить сына одному. Только вот омега всё также остаётся с ним, ведь бежать ему некуда. Он словно птица в клетке, которая каждый день ожидает своего хищника и надеется, что тот её не тронет. Юнги сидит за своим рабочим столом, пытаясь выдавить из себя хоть какое-то подобие статьи, которая совсем скоро должна появиться на главной страницы газеты. Он вновь и вновь стирает текст, который больше похож на бред пятилетнего ребенка, чем на хороший текст. От этого бесится, откидывается на спинку неудобного стула и прикрывает свои глаза. Ему ничего не лезет в голову, в ней пустота и порой проскакивают мысли, которые возвращают его в тот самый жуткий день, когда он позвонил Чон Чонгуку и попросил забрать его. Когда наслаждался его мягкими и такими нежными прикосновениями, которые стягивали снизу живот, и голову дурманили. Если бы только можно было вернуться назад, то он обязательно бы вызвал такси и приехал бы домой один, без лишнего запаха, и тогда бы Джухан оставил его тело без синяков. Не превратился бы в это чудовище, которое оставило на нём множество отметин. — Юнги, — зовёт его коллега по работе, возвращая омегу из своих мыслей. — Пойдём курить, ты выглядишь ужасно. Юнги медленно плетётся на задний двор офиса, где садится на пыльную скамейку, не заботясь о своих чёрных классических брюках и сразу же поджигает сигарету. Он сильно затягивается, отчего лёгкие наполняются едким дымом, хмурится, когда дым попадает в глаза, но продолжает вдыхать в себя и после через нос выпускать дым. Коллега по работе наблюдает за этим, после чего вздыхает и присаживается рядом. Ему и так всё понятно, что творится с Юнги, но он тактично молчит и ждёт, когда тот сам начнёт разговор, потому что Чон Тэхён не привык лезть туда, куда его не просят. — Он избил меня и кинул на лестничную площадку, — всё, что говорит Юнги, когда это молчание начинает раздражать. Ведь прекрасно понимает, зачем его сюда позвали и что хотят услышать от него, а он устал хранить это в себе и переживать одному. Тэхён на это брови вверх вскидывает, сигарету от губ убирает и поближе подсаживается. Мягко касается чужого дрожащего плеча, чтобы хоть как-то поддержать, потому что слова здесь не помогут, в такой ситуации не скажешь ничего. Он зажимает своими алыми губами фильтр, разворачивает Юнги к себе и сталкивается с чужими заплаканными глазами, которые, кажется, должны были выплакать всё, что только было за эти несколько недель. Они ужасно опухшие, красные, и даже макияж не спас никак ситуацию. И Тэхён даёт своему коллеге вдоволь проплакаться на его плече, пока он молчит и медленно тянет сигарету. После нескольких секунд Чон не выдерживает, тушит бычок и выкидает его в мусорку. — Позвони ему, — требует Тэхён и серьёзно смотрит в глаза напротив. — Он день и ночь пишет мне, про тебя спрашивает. Я сотни раз отговаривал своего брата приехать к тебе. У Юнги от этого голова кружится. Он отворачивается от коллеги и не хочет брать в руки чужой телефон, в котором существует этот самый контакт, что уже несколько недель находится в чёрном списке, потому что знает, что пройдет три мучительных гудка, и услышит родной голос, который вновь заставит плакать и умолять приехать. И Чонгук приедет, вновь окутает своей заботой, любовью и ласковыми прикосновениями. Будет шептать о долгой и страстной любви, а широкой рукой мягко выводить узоры на коже омеги, которая покроется мурашками. Юнги желает этого, но больше страшится, что придётся искать оправдание своему поведению и почему на его губе красуется шрам, который не скрывает несколько слоёв тонального крема и неяркая помада. Он знает, что Чонгук будет в бешенстве. Он уничтожит любого, кто посмел коснуться его и нанести столько ран на омежьем теле, которое он с трепетом касается и выцеловывает. Гнев Чон Чонгука со страшной силой окутает его, не остановит ни перед чем, пока не добьётся того, что пожелал. Омега набирает номер, слышит три гудка и содрогается, когда в трубке звучит его хриплый голос. Он долго молчит, не решается ничего произнести, потому что вновь скатывается слеза, которая может пролить гнев Чон Чонгука. — Забери меня, прошу. Чон молчит, не верит своим ушам. Он так давно не слышал этого, что на миг забывается и стоит в ступоре. Откидывает телефон, смотрит на контакт, который ему позвонил, и не понимает, в чём дело. Ему звонит его любимый брат, тогда почему на том конце тихий и такой бездушный голос рыдающего омеги, от которого голову сносит. На него смотрят странно, когда срывается с места и бежит на парковку к своему зверю. Он давит педаль в пол, чтобы как можно быстрее добраться до нужного места, и крепче сжимает руль, чтобы справиться с высокой скоростью. Ему плевать на других водителей, что вслед сигналят ему, когда тот подрезает их. Альфа всё быстрее желает добраться до своего мальчика, которого вновь прижмёт к себе, поцелует эти родные губы и заставит раствориться в себе.