Тёмная страна

Оттуда, где я лечу, взору открылась тёмная страна. Всё вокруг потрескавшееся и бесплодное, море пыли, покрывающее все горизонты под пепельным небом. Тёмно-серый и безжизненный коричневый цвет, куда ни кинь взгляд, испещрен сухими оврагами и холмами, а в других местах непреклонно ровен. Дикий ветер проносится по нему, вздымая чёрные тучи пыли, окутывая землю, сгущая воздух и затмевая даже солнечный свет. Здесь ничто не живёт. Да и не может. По мере того как я лечу дальше, становится всё темнее. Огромная тень у моего хвоста поглощает его. Как погибла эта земля, я не представляю. Пони по-прежнему обитают на дальнем западе Эквестрии, в стране, чью историю и тайны не могу расказать, а могу только беспомощно пожимать плечами. Может быть дикий шторм, кишащий необузданной магией, похитил воду здесь, прежде чем унестись за море. Возможно, в давние времена здесь велась война между лордами-магами, которая привела к гибели этого места. Возможно, погодные условия просто изменились и оставили это место бесплодным. Я размышляла над этим вопросом за чаем, бренди и отчётами о наших магических исследованиях, но так ничего и не узнала. Мой ответ неизменен. Я лечу с бурей в копытах, с мешком из рогожи на плечах, с маленькой мягкой коробкой в седельных сумках, с ланчем и решимостью в сердце. А когда всё это соединено с мощью аликорна, то, как правило, этого — особенно бури и обеда, говорю по собственному опыту — достаточно, чтобы преодолеть большинство трудностей. Послышался шёпот. Неужели ты всегда должна отвлекаться, Селестия? Не говоря уже о пламени в душе. Она действительно любит поболтать в спокойные минуты. Дейбрейкер, что бы ты ни говорила о ней — а я гарантирую, что уже говорила это, особенно те высказывания, которые не годятся для печати, — упорствует. Я упорствую в ответ. — Да, — отвечаю я и лечу дальше. Это на мгновение ставит её в тупик. Когда сомневаешься, будь откровенна. Даже демоны разума редко этого ожидают. Особенно демоны психики, если уж на то пошло. Мир так нуждается в тебе, — шепчет Дейбрейкер, пока я лечу дальше, подыскивая подходящее место для приземления. Полагаю, одно плоское место подойдёт для этого не хуже любого другого. Целый мир вопиет о помощи, о том, что его немощь и убогость нужно предать огню, а ты только и делаешь, что… — Вот так и надо, — вмешиваюсь я и опускаюсь к месту, о котором говорю. Что? — Я отвлекаюсь, ты же знаешь, — отвечаю я и вспыхиваю, а мои копыта поднимают облако чёрной пыли, вонзаясь в землю. Мне трудно вдыхать её; она вихрится вокруг моих копыт и золотых ботинок, прилипая к коже и металлу. Просто пыль. Что за принцесса боится испачкать копыта, когда это важно? Я даю пыли время осесть и медленно поворачиваюсь на месте, осматривая местность. Я расправляю крылья, без всякого желания, и чувствую над головой гулкий раскат бури, которую принесла сюда. Она проносится по высокому небу, её чёрные башни вытесняют все солнечные лучи, пробивающиеся к земле, её далёкие массы ворчат громом и набухают водой. Сам воздух кажется заряжённым, грозящим разразиться. Я сгибаю концы крыльев, стремясь впитать все силы бури, желая, чтобы они подчинились моему приказу, но не сейчас, не сейчас. И она утихает, сдерживая свой гнев. Я бы попила из своего термоса, но я ещё не заслужила передышки. А тёмная страна всё ещё ждёт. Вокруг становится всё темнее, когда надвигается буря и окутывает мир, полностью закрывая солнце. Два месяца непрерывных усилий двух разных метеорологических фабрик и дюжины разных метеорологических команд. Я редко видела что-то лучшее. Сосредоточься на этом углу, — шипит Дейбрейкер. Это наименьшее из пространств, за пределами твоей сферы и твоих забот. За пределами того, что, как ты знаешь, действительно нуждается в твоём внимании. Мир, которому ты нужна как факел, как провозвестник Гармонии. Когда ты будешь обязана всему миру огонь, чего достигнет этот маленький отрезок? Я изучаю землю, всего лишь мгновение. Нагнетаю драматическое напряжение, знаешь ли. У меня есть свои порочные удовольствия. А потом отвечаю: — Новые сельскохозяйственные угодья. Место и средства к существованию для многих пони. Земля, с которой можно распространиться по всему Западу. Еда, дома и надежда, если подытожить. Жизнь, если подводить итог. — Я широко расправила крылья. — Ах, прошу прощения. Ты была риторична. Крылья смыкаются с грохотом. Он эхом разносится по земле, вздымая сухую пыль, и отдается в чёрной массе облаков над головой. Он проносится сквозь них, расширяющейся коронной шума, пока не превращается в рычание на горизонте. И через несколько мгновений вниз падают капли дождя. Сначала несколько, потом сотни, потом бесчисленное множество, их падение излучается с того места, где я стою. Капли бьют по пыли, взлетают вверх, чернея от осадка, и каскадами падают вниз, пока не образуют лужи под копытами. Я создаю вокруг себя пузырь, чтобы отгородиться от дождя. Вода стекает вниз, медленно просачиваясь сквозь пыль, цепляясь, слипаясь и превращаясь в грязь. Я снимаю мешочек с плеч и раскрываю его. Внутри него поблескивают семена, которых хватит, чтобы контузить дракона, если я сильно взмахну мешком. Большая часть — из моих собственных садов, некоторые — от фермеров и садоводов Эквестрии. В конце концов, некоторые из них более лучше разбираются в таких вещах, чем я, и я прислушиваюсь к их советам. Мой рог светится, захватывая сотни семян за раз, и я начинаю сеять. Первые из них разлетаются по широкому кругу вокруг меня, бесследно опускаясь под поверхность взбаламученных луж пыли. Следующие шире, и так далее. Некоторые из более тяжёлых семян я оставляю на потом. Жёлуди и орехи могут подождать, пока не появятся малыши. Подумай о том, сколько пользы ты могла бы принести в другом месте, — мурлычет Дейбрейкер. С этой задачей твои пони справились бы не хуже, если бы у них было больше времени. В этом их польза. Но у тебя есть и другое. В других мирах страдают существа, и ты можешь это исправить. Гармония там, где восходит и заходит солнце. Мир на конце копья, куда бы ни упал твой взгляд. Тьме негде спрятаться, и она рвётся к свету. Она умоляет. Кто ещё, кроме тебя? У кого ещё есть сила? У кого ещё есть мудрость? Кому ещё можно доверять? Я сею, и когда я исчерпала свой мешок до жёлудей и орехов, я отвечаю, мой голос мягок. — Никто, кроме меня. Ни у кого больше нет силы… пока что. Мало у кого есть мудрость. И… и, в общем, я считаю, что почти никому другому нельзя доверять больше, чем мне. Дейбрейкер шипит. Почему, чёрт возьми… — Ты знаешь, чего я хочу, — отвечаю я, в то время как дождь барабанит, размывая чёрный мир за пределами видимости. — Конечно, знаешь. Как я могу не знать, что я чувствую, чего я хочу в глубине души? И в черноте за гранью появляются знакомые очертания. Уловка рассеянного разума, и они быстро исчезают. Но они завораживают. — Но я тоже думаю, — тихо отвечаю я. — И я наблюдала за тем, что происходит. И я училась. И я знаю, что ты предложишь и что ты действительно заберёшь, и это никогда не закончится Гармонией для всего мира. Или тьмой, пробивающейся к свету. Сколько бы я ни лгала себе. Мы всегда находили бы новую тьму, охота поглощала бы нас, и мы выворачивали бы камни и раскалывали бы мир до самого его сердца, — невольно вырывается рык, — и мы не знали бы покоя, а мир, в свою очередь, не знал бы его! Совсем ничего. Так пусть же он не знает ничего, чтобы мы могли работать беспрепятственно. Небольшая цена. И в конце концов мы даже не пожалеем об этом. Ты будешь наслаждаться этим. Ты знаешь это. Магия аликорна, кажется, рокочет, сочувствуя Дейбрейкер. Она пришла с ней, и их резонанс весьма силён. Со временем я узнаю, почему. В далёком тумане воспоминаний стоит пони, белокожая и розовощёкая под постоянным слоем грязи. Она молода — слишком молода для своего труда и для всего, что ей предстоит, — и выглядит усталой. В прежние времена, до того как я стала аликорном, я была земной пони. Искусство моего племени было моим первым искусством, и, хотя я могущественна с благословениями других племён… с моим первым призванием, что ж. Не обращай внимания на нашу силу. Не обращай внимания на нашу дерзость. Наш главный дар таков: мы приносим жизнь туда, где она нужна, и создаем луга там, где находим пустыни. Я впечатываю копыто в землю. И магия земных пони, достойная аликорна, гремит по всему миру. Близлежащие семена с шорохом прорастают в мокрой пыли, раскрываются, пускают корни. Они находят в моей магии воду и питание, в которых нуждаются, и растут. Их корни вонзаются в почву, разрастаясь со всей скоростью и силой, на которую способна сила аликорна, сплетаясь друг с другом и связывая новую почву. Я заставляю их продолжать, погружаясь в ещё большую магию, и их корни уходят глубже, а зелёные побеги пробиваются сквозь поверхность. Трава, цветы и выносливые злаки — смесь всех видов, чтобы придать земле жизненную силу и мощь. И по мере того как они мелкими шажками распространяются вокруг меня, напитываясь моей магией и водой свыше, я чувствую, как их коллективная мощь овладевает новой землей, придавая её верхнему слою прочность, на достижение которой могли уйти десятилетия, если не столетия. Из глубины веков фермерские пони с одобрением смотрят на мои труды. Твои собственные тёмные порывы могут привести к тому, что ты потеряешь опору. Но твоя собственная «я» может удержать тебя в стабильном состоянии. Не отвлекайся от пони, плодородные поля и всех прочих. Почва должна сохранить свою новую стабильность. Я вытаскиваю несколько первых желудей и продолжаю сеять. Дура, — шепчет Дейбрейкер. Ты оттягиваешь неизбежное. Наступит день, когда ты обнаружишь, что твои ресурсы исчерпаны. Я и сила, которую я обещаю, — это всё, что может спасти тебя и твои драгоценные мелочи. И в тот день, обещаю… ты пожалеешь, что не обратилась ко мне раньше. Я устало киваю. — Но не сегодня, — отвечаю я, и какой бы ответ она ни дала, я непроизвольно заглушаю его, воздействуя своей магией на жёлуди в верхнем слое почвы. Они требуют больше усилий. Но их корни уходят глубже. Они скрепляют мир. И когда саженцы прорастают из новой травы и погружаются своими корнями в новую почву, я понимаю, что моя работа близка к завершению. Я снова расправляю свои крылья, чувствуя погоду, эту способность к созданию погоды, которую я начала считать естественной, расправляю до тех пор, пока не ощущаю в своих шестернях всю трепещущую мощь бури над головой. И я снова свожу крылья вместе. Раскаты грома эхом разносятся по небу, и мгновение спустя дождь стихает. Не исчез, не совсем. Моросит слабый дождь. Достаточно, чтобы промокнуть, достаточно, чтобы увлажнить новую почву и подпитать растения. Просто достаточно. Я складываю крылья, распускаю пузырь и наслаждаюсь тем, как вода стучит по моей шкурке. Дождь всегда помогал мне расслабиться и заснуть. А в сочетании с ливнем я испытываю кратковременное искушение вздремнуть здесь и сейчас. Но моя работа ещё не закончена. Одно из растущих деревьев ощущает на себе всю мощь моей магии, и по всему его стволу возникают и растут пустоты. Внутри живого дерева образовалось убежище, пригодное для жилья. Я достаю из седельной сумки маленькую шкатулку, осторожно открываю её и шепчу в неё слова пробуждения. Внутри оживают пассажиры. Пчелиная королева и множество её работников, только что призванных из ульев в моих садах. Королева сначала поднимается на свои маленькие ножки, хлопает крыльями, и её сложные глаза, кажется, бросают на меня раздражённый взгляд. Монархи не должны заманивать друг друга в ловушки, — предположительно говорит она. — Ты же понимаешь, — говорю я и хлопаю её по спине. Она жужжит и взлетает под хлещущий дождь, а её озадаченные работники выстраиваются за ней. Она направляется к дуплистому дереву. Хороший дом для любого улья. Вокруг меня зелень и цветы устремляются к горизонтам, глубоко прорывая свои корни и цементируя бесплодную землю, удерживая воду. Может, мои семена и истощились, но то, что появилось, стремится к размножению, и моя магия помогает им в этом. Среди них, на равнинах и хребтах, взмывают ввысь новые саженцы, молодые и жаждущие. Вокруг них растут цветы, и, когда улей будет обустроен, они сделают свою работу сами. Со временем, когда всё будет готово, пони узнают об этой земле. Я увижу их первые экспедиции. Я увижу, как они поселятся и вырастут. Я увижу, как они процветают, поколение за поколением. Там, где я нашла пустыню, я создала изобилие и мир. Пусть это будет моим путеводным светом, а не мир, объятый пламенем. И там, где пламя не может быть погашено… И никогда не погаснет. …я буду терпеть. Я делала это до сих пор. Я буду делать это снова, и снова, и снова, сколько бы раз это ни потребовалось. Я удовлетворенно вздыхаю, опускаюсь на колени, снимаю ботинки и достаю свой ланч — термос с чаем и бутерброд. Далековато от придворной кухни, но то, чего не знает мой двор, ему не повредит. Одним взмахом крыла я разгоняю чёрные тучи, пуская солнечные лучи по некогда тёмной стране, золотом пробивающиеся сквозь высокую и далёкую черноту и освещающие мир. Я смотрю на своё солнце, свет которого питает зелень под копытами вслед за моей собственной магией, улыбаюсь и потягиваю чай. Пусть другие зажигают свои факелы. А я сажаю свои сады.