Солнечно

— Михаил Юрьевич! Быстро догоняя Москву, Хабаровск буквально налетает на него со спины, крепко обнимая. Миша на секунду вздрагивает, но, почувствовав такие родные, крепкие объятия, расплывается в довольной улыбке. — Говорил же тебе не пугать меня так, — Московский облегченно вздыхает, любовно кладет свою ладонь поверх сжатых вместе рук Амурского. — Лёнечка. Хабаровск только сжимает руки крепче, утыкаясь носом тому в лопатки, и прячет удовлетворенную улыбку от долгожданной встречи. Их разделяют тысячи километров, так что собрания столиц округов – то немногое, что дает ему глоток свежего воздуха в мучительной рутине серых будней. — Я скучал, — переплетая пальцы одной руки с ладонью Миши, буркает Лёня и разворачивает его к себе. — скажи, что ты тоже. Встречаясь с по-детски наивными, но такими преданными салатовыми глазами, Москва лишь снисходительно улыбается и коротко вздыхает. Чуть заправляя челку Амурского в общую копну волос, он отодвигает ее со лба, и, склоняясь над светлой макушкой, любяще и влажно целует его в лоб. — Будто ты и сам не знаешь. *** — Нужны деньги на реставрацию. Услышав заведомо известный ответ, Москва показательно цокает и закатывает глаза. Проблемы Санкт-Петербурга из раза в раз касались, кажется, одних только архитектурных изысков – это невероятно бесило. — Будешь у сотого театра каждую пылинку сдувать? — незаинтересованно спрашивает Московский, подпирая голову одной рукой. — Заколебался на одного тебя федеральный бюджет тратить. Хабаровск, что у тебя? Гордо поднимаясь с кипой бумаг, Амурский одаривает сконфуженного Сашу надменным взглядом и начинает свой доклад. — Краю необходимы большие вложения в инфраструктуру, — с важным видом отвечает Лёня, взмахнув стопкой бумаг. — в частности в транспорт, энергетику и жилищно-коммунальное хозяйство. Не обойдется без продвижения комплексных и кластерных проектов развития экономики, также нужно поработать над формированием качества инвестиционной политики. Важным этапом станет и укрепление репродуктивного здоровья населения и создание семьям условий, необходимых для комфортного проживания в регионе. — Вот. — довольно кивает Московский, удовлетворенно смотря на Хабаровск. — Всё четко и по делу. Берите пример с Леонида, весь имеющийся бюджет в этот раз отправляется на Дальний восток. Лёня коротко хмыкает и победно улыбается — иначе быть и не может, когда он, Хабаровск, партнер самой столицы страны. *** — Тебе нравится? Один из многочисленных ресторанов в Москоу сити — помпезный, дорогущий, несколько вычурный, — в который Миша любезно отвел Хабаровск на ужин, как раз ввел в меню линейку блюд из дальневосточных ингредиентов. Решать, оставлять здесь подобные деликатесы или нет, Московский, разумеется, доверил Амурскому. — Хуйня, — недовольно отвечает Лёня, незаинтересованно тыкая вилкой на широкой белой тарелке нечто рыбное. — ты мой регион этим мусором опозорить хочешь? Я же говорил тебе, где лучше закупать минтай и крабов, почему ты опять меня не слушаешь? — Прости, милый, — раскаянно отвечает Миша, виновато вскидывая брови и укладывая одну ладонь поверх руки Лёни. — я распорядился, чтобы сюда закупили самые дорогие из всех морепродуктов. — "Дорогое" — не всегда синоним "качественному", — недовольно фыркает Хабаровск, подпирая подбородок кулаком. — тебе стоит перестать выебываться так сильно. — Мне хотелось впечатлить тебя, — отзеркаливая жест Лёни и подпирая подбородок тоже, любовно говорит Москва. — я не пожалею никаких денег на твою улыбку. Непривычно теплый взгляд сапфировых глаз, устремленный прямо на него, заставляет Хабаровск слегка залиться краской. Он немного тушуется, чуть откидываясь спиной на кресло. — Впечатлил, — буркает Хабаровск, смущенно отводя взгляд в сторону. — но хуево. Выполняй свою работу лучше в следующий раз. Миша переплетает их пальцы, довольно держа кисть Лёни в своей. — Буду стараться, — самодовольно отвечает Миша. Довольный, впрочем, что каждое из блюд Хабаровск доел — получается, не такие уж они и ужасные, как Лёня об этом говорит. А значит, можно потратиться на ускоренную авиа-доставку еще не один раз. *** — Миша... — задыхаясь в стонах, шепчет Хабаровск. — Мишенька... Лёня путает светлые пряди в своих ладонях, притягивая голову Миши на себя. Прогибается в спине, опираясь лопатками о смятые дорогие простыни, и дышит сбивчиво, шумно. Теплый язык ласкает возбужденную плоть широкими мазками, и от каждого движения – волна дрожи по всему телу. Хабаровск запрокидывает голову от захлестнувшего наслаждения, и, закусывая нижнюю губу, шепчет что-то неразборчивое, удовлетворенное. Москва берет член в рот, упирается щекой в измазанную предэякулятом головку. Водит языком по кругу, заставляя Лёню сжать ладони на своих волосах только крепче, а одной рукой надрачивает ему около основания, и вовсе сводя с ума от будоражащих ощущений. Стоит Мише сделать короткий вздох, и, отстранившись, сжать его плоть особенно сильно, Хабаровск с содроганием изливается ему в ладонь, протяжно простанывая. Москва сминает его плоть чуть медленнее, чтобы не лишать тепла руки сразу, и, чуть склоняясь, зазывающе спрашивает: — Хочешь еще? *** Хабаровск стоит, недовольно насупившись, и сердито запихивает руки в карманы худи. Чуть ссутуливается, смотря себе под ноги, и расстроенно спрашивает: — И когда мы теперь встретимся? Москва коротко вздыхает, и, снисходительно улыбаясь, притягивает Лёню к себе. Мишу их местонахождение в аэропорту не беспокоит, да и Лёню, кажется, тоже – Хабаровск только расстроенно жмется к нему поближе, и, несмотря на свое сердитое состояние, утыкается носом в шею Московского. Руки из карманов так и не достает – ждет, пока Миша обнимет его покрепче. — Я постараюсь быть у тебя на выходных, — утешающе отвечает Москва, и впрямь прижимая Лёню к себе. — ты ведь, как столица, меня понимаешь. Работа. Хабаровск понимает, правда понимает, что у Миши обязанностей невпроворот, что работы – непочатый край. Но и слишком долго без Москвы ему быть тяжело – он по родному теплу скучает неимоверно, и Миша это понимает, правда понимает. Поэтому и старается приезжать почаще, даже несмотря на гигантское расстояние между ними. Москва прикладывает одну ладонь к щеке Лёни, ласково приподнимая его лицо на себя. Хабаровск расстроенно хмурится, взгляд вбок отводит, с любовными сапфировыми глазами встречаться не желая. Чуть наклоняясь, Миша тянется за нежным поцелуем, и в этом коротком промежутке шепчет: — Я сделаю все, чтобы поскорее увидеться с тобой вновь. — Эй, Вова, — сквозь утомленное сознание прорезается откуда-то из внешнего мира. — просыпайся, дебил! Вов! Веки, налившиеся свинцовой тяжестью, приоткрыть получается едва-едва. Свет в комнате неприятно режет глаза, а обеспокоенный отчего-то Хабаровск заставляет каждое слово отзываться эхом в заложенных ушах. Владивосток смотрит на Лёню, вскинув брови в немом вопросе, и никак осознать не может, отчего тот щеку напряженно изнутри прикусил и теребит его за плечо неаккуратно. — Что ты тут делаешь? — совершенно непонимающе спрашивает Вова, смотря за встревоженным Хабаровском из-под слабых, полуприкрытых глаз. Лёня недовольно вздыхает, усаживаясь на кровать рядом с ним. — Лечу тебя, идиота кусок, — Амурский резковато поправляет влажный компресс у Владивостока на лбу, после расправляя и скомкавшееся одеяло. — ты вертелся, как уж на сковородке, пришлось растолкать. — А как же Михаил Юрьевич?.. — как-то обеспокоенно спрашивает Вова, искренне переживая, кажется, действительно ли он приедет на ближайшие выходные. Хабаровск непонимающе хлопает глазами. — Хуюрьевич, — не упуская шанса, язвит Лёня. — он тут каким боком? — Так вы же... встречаетесь? — с трудом подбирая слова, слабо спрашивает Владивосток. В комнате повисает такая гробовая тишина, что учащенное дыхание Вовы оказывается громким. Лёня ошарашенно тупит с пару секунд, после чего молча прикладывает ладонь ко лбу Приморского, по-видимому, даже не пытаясь списать его последние слова на что-то, кроме высокотемпературного бреда. — Пиздец тебя бесоёбит, — убирая руку с горячего лба Вовы, шокированно выдыхает Хабаровск. — лежи давай, ща еще жаропонижающего принесу. Удаляющиеся шаги и негромко закрытая дверь уточняют для Вовы, что сейчас он точно находится в реальности. Но критическое восприятие после сна возвращается не сразу: ему нужно еще некоторое время, чтобы до конца осознать – Лёня с Москвой не встречается.