Это конец

Иван снимает с хозяина рубашку, его истерзанное тело вызывает столько боли, царапины по шее, спине, крупные ссадины и синяки. —Господи, как вы так? —спрашивает блондин Федора, рукой невесомо проводя по спине, будто не хочет сделать больно. Достоевский молчит, взгляд его уперт в пол, а голова наклонена вниз. Камергер садится подле своего господина и сгибается, чуть ли не в три погибели, чтобы взглянуть воочию на это лицо, ещё недавно бывшее холодным и бесчувственным, сейчас там виднелась безысходность, апатия и боль. Это терзало душу слуги, он сам еле сдерживал слезы, потупив взгляд. Было тяжело даже смотреть на это побитое, будто мертвое тело с таким лицом. —Фёдор! —всхлипывает Гончаров, сминая в руках собственные волосы и ими же вытирая глаза, что были на мокром месте. Кажется, больше не будет тех дней, когда они вдвоём сидят. Достоевский спокойно пьет чай под Чайковского, а Иван любуется ненаглядным. Теперь всё испорчено, разорвано в клочья, разбито вдребезги. В этой комнате, где из источников света лишь почти догоревшая свеча сидели двое. Слуга, жизнью обязанный своему хозяину, и его господин, в полном отчаянии, что не в силах и глаз поднять. —Это конец, —тихо срывается с губ брюнета. Взгляд его по-прежнему устремлён в пол и подниматься не намерен —Федя, Феденька! Что конец? —падает к полу Ваня, которого радует хотя бы то, что Фёдор ещё не свихнулся. Камергер почти сидит на коленях пред господином, еле касается его обледеневшей руки. —Это всё конец, Иван, всё это. В чем смысл этого преступления, если оно таковым не стало. В чем смысл, ведь я получил жестокое наказание и без преступления. Просто за поражение—лепет срывается слово за словом. Он не шелохнулся, как мёртвый сидит, взгляда не поднимет. И настало молчание, ни слова ни от кого. Капли слез стекают по лицу Гончарова, он больше не может, он больше так не может. Жить спокойно не может, пока хозяин не хочет жить. Он бросается на Достоевского, придерживая худощавые плечи, —Господин, прошу вас, придите в себя. Я же без вас кто, господин! Господи!..—безудержный поток слез выливается с глаз его, он все сильнее и сильнее сжимает плечи, ногтями незаметно впиваясь под кожу, пока взгляд хозяина стеклянный не сходит с места.