Расточительница моих чувств.

      Она. Катя, Катенька, чёртова Катерина с пепельными волосами. Та самая. Удивительно большие и голубые глаза которой пронзают ледяной жаждой и горьким пренебрежением. Познакомились пол года назад, непременно с моей инициативы, ведь такие неприступные королевы, с холодным сердцем, никогда не знакомятся первыми. Особенно с милыми девочками с горящими наивными очами. Катерина всегда держалась ровно, отстранено. А я всегда с волнением подходила к ней на коротком перерыве. Мои колени тряслись, щеки краснели, ведь становилось жарко каждый раз, когда она смотрела опсаливо-заинтересовано и дарила лёгкую улыбку. Я любила ненароком болтать с ней, о чем-то отвлечённом и рассматривать её татуировки, нарисованные синей хной.       Писала ей первой, это стало чёртовой традицией, потому что её пальчики печатали текст лишь кому-то в ответ, автоматически и безучастно. Но порой она проникалась неподдельной искренностью и писала что-то тонкое, осторожное, с проблеском нежности. "Я бы не хотела вызывать у тебя чувство, что ты безразлична мне," — говорила она, а затем толкала в пропасть, убегала, рассыпаясь инеем в моих ладонях."Да, это всё ужасно, так тяжело, мне никогда тебя не понять! Ты так прекрасна, что я готова умереть за твоё расположение! Катя, ты богоподобна, талантлива и великолепна! Ох, нет, я не достойна твоих ответных чувств, это слишком... " — ежесекундно транслировала я своим наивным, доверчиво-сладким поведением.       Да, я любила. Но эта любовь была пропитана жуткими невнятными травмами прошлого. Его же хищными лапами я была небрежно затянута в болото зависимости, невероятной и осколочно-острой для меня. Ах, если бы я умела вовремя останавливаться! Но увы, моё сердце не остановили даже её слова о конце общения, слова о том, как тяжело уходить. Сказанные безразлично-надменным голосом, с витающей в воздухе, насмешкой, которая раскалёнными в печи искрами рассыпалась по моим плечам, не давая сдвинуться с места. Она любила приносить боль, а я любила прощать её лучистые голубые радужки, которые больше не блестят при виде меня, но так же стыдливо дрожат.       Думала конец? Конечно нет, такие, как она, не заканчивают без смертоносного ухода. Одна из двух. Или две из одной? Я была растоптана гневом, отчаянной мукой горя . Я была раздавлена проблеском надежды в её голосе и блядским "привет" ежедневно над ухом. Катерина мастерски сводила с ума, хотя ранее я отличалась самообладанием. Ох, а как же её руки? Которые продолжали обхватывать мои плечи, осторожно и пугливо, но со свойственной им важностью и каплей пренебрежения. Она же старшая, ей можно быть властной и не держать в руках ответственности за действия, слова и неотвеченные смс. Ей же можно всё. Как бы ни так.       А когда она появлялась на праздник в костюме чёртовой королевы, в буквальном смысле, правительницы ада, я не могла отвести взгляд, терялась. Красный лоб и яркие стрелки, пунцовые очаровательные плечи, что утонули в тени чёрного воротника. А её платье - как готическое искусство, неповторимое, убийственное. Цвета вороного крыла. Оно подчёркивало талию, спускалось волнами по бёдрам и падало к её ногам, поражённое и искушённое. Моё сердце невыносимо быстро бъётся, когда она рядом, или не бъётся вообще, пронзается под её острыми зрачками. Пытаюсь закрыть глаза и прикинуться слепой, ведь только человек без зрения может не улавливать этой крышесносной красоты, настолько магической, как будто она мне кажется. Будто дьявольской Катерины не существует, будто она блик на морской глади или отражение времени — невзрачный след на моём сердце. Но нет, это больше похоже на цунами, Марианскую впадину или Эльбрус — всё вместе и ничего одновременно — это мои чувства к ней. Вновь вижу её бесконечные ледяные омуты, сталкиваюсь в коридоре (не) случайно и ловлю её присутствие в каждом дюйме помещений и коридоров. Она появляется, вихрем закручивая мои чувства и маня за собой. «Нет, не хочу, спасибо», — твержу себе в голове.       Сегодня вижу её одну и так уязвима она, так слаба. Бродит одиночкой и цепляет меня ненавязчиво, случайно. Во сне приходила она и шептала, шептала, смеялась, нежилась взглядом... "А что ты чувствуешь ко мне?" — проронила я невинные слова. Катерина померкла в одночасье, охладила цепкий взгляд и замолчала и умчалась далеко, пряча очи в серебристых волосах. И для чего мне эта дива, к чему я ощущаю нежность, интерес..? Она не друг мне, не любимая и не подруга, и никогда не станет кем-нибудь из них. Она утонет в моих мыслях, захлебнётся, закатывая чёрные кошачьи зрачки, в омуте ожиданий, прощений и сладких подростковых мечт. Болезненно привлечь внимание хотелось, на той неделе, в сентябре, апреле. Чтобы смотрела только на меня, но лишь без гнева. Ещё, ещё, прошу, не закрывай глаза. Хочу искренности, жадности до впечатлений и одновременно ничего. "Стоп, замри, прошу, мне больно... " — без устали твердила я, плакала и молила Бога. Молилась, чтобы он вытравил её из головы. И всё плохое когда-нибудь приходит к концу, не так ли? И её хищное влияние сирены подошло к обрыву моих мыслей. Нет, больше она не запрёт моей души в стеклянном сосуде. Не будет глядеть эфемерно, обсуждая меня с подружкой. Она не будет являться мне во сне и пронзать острым стеклом нежные лёгкие. Ей будет достаточно одного невзрачного укромного уголка, где-то далеко от меня. Где не будет светить солнце, куда не прилетят грачи и море не достанет языками волн. Пусть сидит одна, как и желала, ведь она хороша одиночкой, но не как не в браке с моим сердцем. Прощай, Катерина.